Каганат. Войлочная книга

«Сорок посланий из глубины веков» (…Отрывки из Каменной книги…)

Повествование выполнено автором оригинально, в форме древних записей о быте, жизни, обычаях, культуре, верованиях енисейских кыргызов. Очень богатый и ценный материал.

Публикуется по книге: Иманалиев Каныбек. Каганат «Сорок посланий из глубины веков» (…Отрывки из Каменной книги…) – Б.:.Бийиктик, 2009. – 84 стр.

УДК 821.51
ББК 84 Ки 7-4 И 50
И 50
ISBN 978-9967-13-464-5
И 4702300100-09
Тираж 1000 экз.

Перевод с кыргызского языка Г.У.Соронкулова, К.Байбосунова
Художник Р.А. Исаков

I. Кёк-Тенгри

Поднявшись на вершину ближайшей горы, мы расстелили дастархан* с белым курутом** и поклоняемся Тенгри... Горы..., облака..., вода. И больше ничего.
Тенгри — наша единственная тропа, ведущая к Всевышнему. Поздней осенью мы собрали весь народ, принесли жертвоприношение Тенгри и окурили священной арчой*** наше пристанище. Поклонились Тенгри, поклонились величию.
... Поклонение Тенгри — преклонение перед святостью.
... Поклонение Тенгри — очищение нравов.
... Поклонение Тенгри — преклонение перед духами предков.
О-о, великий Тенгри, хранитель мирозданья, храни землю, сохрани мой народ!
Да не будет печали и слез в великих горах... Да не коснется горе и малых гор... Да не замутится всуе наш разум... Да не запылятся ноги пеших путников... Над правым челом Солнце восходит. Над левым челом Месяц встает. Наступает полнолуние. А затем новолуние. Солнце восходит и снова на покой уходит... И только мой Тенгри незыблемо покоится на своем месте... Тенгри мой выше, чем Луна, Солнце и звезды... Да не покинет Кагана**** справедливость, ибо Тенгри есть свидетель всему.
Неправедность не по нраву Тенгри. Тенгри видит, слышит, чувствует и испытывает всех нас. Познаешь Тенгри, сущность твоя наполнится счастьем, и обретешь ты умиротворение духа.
... Только Тенгри сделает жестокого милосердным.
... Труса превратит в храброго воина.
... Ленивцу даст усердие, а одинокому — верного друга.
... Он укоротит язык злословцу.
Только Тенгри — родоначалие предков, исток пращуров. Тенгри — сама истина.
Как только мы завершили обряд поклонения, небо пролилось белым дождем. Мы очистились. Золотой дождь! Какое чудо! Если ты близок Тенгри, будь подальше от скверны в мыслях. Дай мира, Тенгри, всему народу-племени! Человек! Не лги Тенгри!
Не наводи на него тень неправедными деяниями! Тенгри велик, и он с нами.
Издревле кыргызы окуривали им свои жилища для очищения от скверны и болезней.

*Скатерть
**Курут — сушеный, соленый концентрат, изготавливаемый из кислого молока – айрана
***Арча — можжевельник с высоким содержанием фитонцидов
****Каган — хан над всеми ханами, император. По преданиям, каган является наместником Тенгри на Земле

Зачин...

Пока сие загадка: когда, как и где это Слово было сказано? Случайно попало это послание мне в руки... Не исключено, этот Кийиз китеп* — «копия» или перевод на кыргызский язык каменных письмен на Алтае, в Монголии и Хакассии.
Прочитав, подумал: не есть ли это Священная Книга кыргызов, существовавшая еще до появления эпоса «Манас»? Как бы там ни было, чувствуется за этим предельно лаконичным, но изумительно ёмким (высекать на камне письмена – не водить карандашом по бумаге!) текстом кыргыз, чья душа горела за судьбу, историю, дух и будущее своего народа. Кто он, как его звали, разве теперь узнаешь?
Одно несомненно: эти слова мог сказать только истинный сын кыргыза в самые жестокие времена, когда судьба его народа висела на волоске...
Некто неизвестный выбивал на камне безмерную скорбь в назидание потомкам, когда вероломство и предательство сородичей привели к тому, что великое знамя государственности было повержено, и могучий в ту пору народ лишился не только власти, но и свободы... А ведь кыргызы именно за свободу тысячу раз умирали и тысячу раз воскресали!
... Буйствуя среди отрогов, на перевале осталось это Слово.
... Погиб Каган, погибли люди, но в народе осталось это Слово. ... Вихри взвивались, дробился камень, в пустыне осталось это Слово.
... На озере, где постреляли синих уток, осталось это Слово.
Вслушайся, и, быть может, услышишь и ты из глубин веков дробный топот копыт коней Великого Кыргызского каганата, владевшего миром тысячу лет назад...
Всем сердцем услышь этот гул и топот, если в тебе кровь кыргыза, душа кыргыза, честь кыргыза и дух кыргыза. ... Это Слово станет крепостью в нужде, ... На поле брани вспыхнет огнем твоего сердца.
... Захочешь взлететь, Оно станет сильными крыльями. ... На долгом пути — станет твоим иноходцем.
Захочешь объединить все сорок родов под единый тюндюк** кыргызского Каганата, оно станет сорокаопорным кереге***...
путник! Мы все в пути пока живы, как и ты. Заверни коня и посмотри на эти письмена, выбитые в камне, как на сердце. Прочтя, вспомнишь, кто ты, и обретешь силу духа и мощь. И конь твой пойдет резвее. Дальняя дорога сократится. Ты проедешь долгий путь с ощущением полноты жизни. Дерзай, путник!
Счастливого тебе пути!
Мы ведь пока еще видим Землю и Солнце, Месяц и Воду.
Я горжусь, что являюсь потомком великих кыргызов...
Еще не пресытился красотой кыргызской земли...
Не напился ее родниковых живительных вод...
Какое это счастье родиться на твоей земле Ала-Too!
Нет выше счастья, чем отдать за тебя жизнь, о Кыргызская земля!
И камни говорят, слушай.
Слушай камень, пока он не превратился в песок...
Ну что ж, тогда по коням.
Скакуну твоему неутомимости!
И тебе силы, народ мой!
Свобода наша!

*Великая Книга древних повествований в войлочном переплете
**Тюндюк — верхний деревянный круг остова юрты, символ дома
***Кереге — боковые, раздвижные стены юрты, ее остов

II. Праматерь Умай

Мы издревле поклоняемся после Тенгри священной своей праматери Умай-Эне. Умай-Эне родила сына. Младенец с криком пришел в этот мир. Отрезав пуповину, праматерь топленым маслом ему рот умаслила. Не зная сна, все ночи напролет она бдела у колыбели дитяти.
Когда из груди Умай-Эне полилось молоко, был большой урожай пшеницы. Святостью помазанная Умай-Эне вылечила всех от болезней.
Белое свое молозиво поделила поровну. Правую грудь дала своему сыну. Левой грудью вскормила сироту. Ее белое молоко было неистощимо. Вскормленный ее молоком, теперь стал батыром. Мы видели, как Умай-Эне, напоив своим молоком, спасла от смерти раненого воина.
... Все мы вскормлены священным молоком Умай-Эне.
... Никто не сказал Умай-Эне плохих слов. Она не пала духом. Не теряла веры. Когда сыновья были в ратных походах, грудь Умай-Эне щемило болью.
... Умай-Эне чудной вышивкой украсила мир.
... Умай-Эне была доброй, светлоликой, любящей, пречистой, в белом элечеке*.
... Умай-Эне ласкала нас, поглаживая по голове и приговаривая: «мой родимый!», «мой светик!», «моя кровинушка!», «мой несравненный»...
Когда моя душа изнывала от боли ранения на бранном поле, я вспомнил мать. Ее любовь была жарка, как Солнце, глубока, как Небо, мощна, как Земля, а душевная сила — всемогуща.
… В пору цветения осины мы лишились великой Умай-Эне.
Горе горькое охватило нас. О, скорбный день!
Все мы оледенели от горя. Души наши ныли. Она была великодушной, как Тенгри и столь же праведной.
Из могилы Умай-Эне вылетела трясогузка. Святая праматерь наша не умерла, она вознеслась в вечность. Она столь же свята, как Тенгри. Место упокоения Умай-Эне — на западе.
Всходит Солнце, я вспоминаю Умай-Эне. Солнце в зените, я вспоминаю Умай-Эне. Солнце заходит, я вспоминаю Умай-Эне.
Не забывай о материнском молоке!
Будь достоин материнского молока!
Почитай материнское молоко!
Умай-Эне была моим ежедневным солнцем!
Не бросай камень в трясогузку.
Нет ничего святее Матери!

*Элечек — Белый праздничный головной убор замужней женщины

III. Слово

Каган мой внимал Слову с упоением. Плеяды глядят с высоты. Молчал. Отдавал дань уважения Слову. Чувствовал, что Слово величественнее самого Кагана.
Слово произносил сам Покровитель слова. То был старец, знаток Слова. Каган не перебивал. Ибо Слово превыше всего. Высказана была тайна. Но она так и осталась тайной.
Каждое Слово имеет цену. Пустого Слова не было. Все было высказано чинно и ладно.
Потеряв скакуна, нашли. Потерянного Слова найти не смогли. Слово не вышло за русло. Богаче стал и говорящий, обогатился и слушатель. Сказано было метко и верно. Сказанное облегчило душу. Правде не изменил.
Словом можно снять голову бескровно.
Враг отступит перед Словом, а не пред мечом.
... Слово было со смыслом. Было глубоким, звучными ладным.
.. .Было назиданием. Было уроком. Было мудрым. И очищающим.
... Было сказано осторожно... Иногда с намеком. Говорилось густо.
... Слово было проницательным... Словно беркут, что видит далеко вперед.
... Чудное Слово сказано... Для иных оно стало заветом.
... Слово было щедрым... Для всех оно стало благословением.
... Мудрец говорил проникновенно, порою с болью в душе.
... Невежда сказал бы отрывочно...
Глупец испортил бы Слово.
Разошлись, когда разговор закончился. Не было лишнего, скверного Слова.
Мы не насытились Словом. Оно обогатило мысль. Освежило душу. Дало радость душе.
Мудрец умрет, Слово останется... Акын умрет, Песнь останется. Батыр умрет, Слава останется. Лишь Слово — бессмертно.
Слово не похоронишь. Да будет мудрое Слово всегда!
Рождается младенец, колыбельная песня поется, Слово сказывается.
Влюбленные шепчут друг другу сокровенное Слово.
Человек умирает, в прощальном Плаче звучит печаль по нему.
Не высказанное вовремя Слово подобно не родившемуся человеку...
О-о, жизнь человека-всего несколько слов...
Все преходяще в этом мире подобно текучей воде.
Подобно шуму сражения.
Подобно сыпучему песку в часах...
Остается только Слово, только река мудрости....
Да не погаснет свет Слова! Слово — нетленно.
Слово предков цени! Да свято храни!
Храни традиции и обычаи!
Не высказывай хулу!
Поутру худых слов не говори!
Не поддавайся гневу!

IV. Единство

Были мы отпрысками единого праотца. Птенцами одного гнезда мы были. Ручейками одной реки. Плодами одной ветки.
О-о, в ту славную бытность певчую птицу счастья держали мы в руках, дома наши были полны счастьем и изобилием. Благоденствие царило в наших краях. У слуг были свои слуги, у властителей — свои властители.
Кто мы теперь?!..
Разбрелись, кто куда... Младший брат не почитает старшего, сын позорит отца. Корни подрублены... Во всем мы терпим поражение, да преданы забвению. Прежнюю славу мы утеряли. Наступили тревожные времена.
Потеряв единство, кыргыз кыргызу стал заклятым ворогом.
Мечты погублены... Нас покинула справедливость... Белое покрыто сажей.
Жизнь народа на волоске.
Мы стали драться друг с другом. Открыты все секреты. Душа ноет. Храбрость утеряна, мы стали легкой добычей врагу.
Наши джайлоо* оскудели. Наши зимовья заняли чужаки... Кыргыз стал убивать кыргыза. Сердце кровью обливается.
Жеребец, буйствуя, стал кусать свой косяк, Каган, властвуя, подверг гнету свой народ.
Каган не слушает свой народ, а считается только с женой. Стал защищать не Отчизну, а свою семью. Он забыл о справедливости и стал обогащаться неправедным путем. Не умножая чести, он стал умножать скот. Зло стал вымещать на своем народе.
Лишенный единства простой люд опять стал жертвой стервятников.
... Был я силен своим народом. Но где он теперь?
... Владел я землей родной. Но где она теперь?
... Было у меня Солнце. Но где оно теперь?
Были мы детьми единого отца и единой матери... Но воткнули ножи друг другу в спины.
Кровавыми слезами умывались... Заныли груди кыргызских матерей... Духи предков заворочались... Произошло землетрясение... Молнии засверкали, сель затопил дома. Горы пали и стали пропастью... Озеро взволновалось... Родники высохли... Сады пропали... Травы пожухли... Тяжко пришлось народу!
Э-эх, когда нет согласия, жизнь целого рода становится равной жизни одного горного козла!
Над нами смеялись извечные враги. Позором зарделись наши лица.
Власть имущие стали делить народ... Малочисленный народ стал делиться на «своих» и «чужих»... Тюндюк наш рухнул... Люди разделились по родам и племенам... Единое тело наше изрезано, сердца кровоточат... Слезами залиты лица, комузы** сломаны, калпаки*** затоптаны, камчи**** выронены... Скакуны наши споткнулись... Негде преклонить свои бедовые головы... Бродяги мы... Нет среди нас здоровых и счастливых душ. Сирые и голодные мы... Вот тоска-кручина!
... За эти невзгоды ответишь ты, глава народа каган! Духи не простят тебя.
... Если ствол дерева треснет, с весной затянется, на то нужен год...
... Если толща земли треснет, нужно сто лет пока она заполнится почвой и зарастет травой...
... А если раскол в народе? Зарастут ли эти раны в тысячу лет? О-о, родной мой народ! Неужто ждать нам тысячу лет, пока вновь обретем достоинство...
... Вместо ожидаемого расцвета, мы достигли разора.
... Скакун наш споткнулся у победного столба.
... Мы оглохли, когда пришло время слушать победный клекот нашего орла.
... Стали мы калеками, когда комузы должны были воспевать нашу славу.
... Народ наш остался ни с чем в момент обретения счастья.
... Кровь, как реки...
Человечьи кости, как горы.
Пока небеса не пали на тебя,
Пока не разверзлась земля,
Кто мог поработить тебя, кыргыз?
... Кто был бы равен тебе, кабы — согласие?
... Зависть и спесь погубили тебя!
Самых гордых ты заставлял преклонить колени,
Самых властных — склонять головы.
Что же теперь?
... И сломанная рука – твоя, кыргыз.
... И разбитое сердце – твоё, кыргыз.
Давеча гром гремел.
Это – гнев Тенгри!
Наши небесные горы стали холмами.
Наш высокий стяг поник и упал.
Нам ли быть у кого-то рабами?!
Ну-ка, вставай, встряхни свой дух!
Не время выжидать!
Не время вынашивать мысли о мести!
Забудь обиды и будь благороден...
Только единство — путь к победе!
Только служение своему народу!
Не болтай понапрасну!
Продолжи свой род!
Пусть Кагану не изменит праведность.
Не показывай спину врагу!
Не теряй себя!
Мы — могучие тополя с единым корнем!
... Мы — один народ!
... Одна кровь!
... Одна кость!
Нарушившему единство проклятье Отчизны!
Проклятье и смерть!

*Джайлоо — Летовка. Летние высокогорные пастбища.
**Комуз — Трехструнный щипковый музыкальный инструмент.
***Калпак — Киргизский головной убор из войлока.
****Камча — Нагайка, плетка.

V. Юрта

В просторной, устойчивой к лютым ветрам юрте, тюндюком своим устремленной в небо, велся чудесный разговор.
Чем дольше, тем все больше нам хотелось слушать, а старец тем временем все говорил и говорил. Он говорил, что сын кыргыза проживает отпущенный ему срок в пяти мирах.
Поначалу... в чреслах отца.
... Затем — во чреве матери.
... Потом — в золотой люльке.
... И только потом — в этой юрте.
... После завершения земной юдоли — в черной земле.
Жизнь в чреслах отца длится месяц, от силы — три.
Мать носит младенца девять месяцев под сердцем, а потом в муках рожает.
Жизнь в бешике — до первых шагов и обрезания пут на ногах.
Остальная его жизнь продолжается в этой чудесной Юрте. Земная жизнь!
А жизнь под землей — лишь вечный сон.
Кыргызы, праотец наш и наша праматерь оставили нам в наследие Юрту, дабы она укрывала их детей от весенних дождей и летней жары, защищала от осенних ветров и зимних морозов...
Эта юрта — Вселенная. Вселенной открыта ее дверь и тюндюк.
Если Солнце — священное светило для всей Вселенной, то Тюндюк — священный круг в юрте.
Через Тюндюк солнечные лучи вливают в юрту счастье и благоденствие.
Тюндюк притягивает животворные лучи от Тенгри, счастливую долю для семьи.
Круг Тюндюка—символ беспредельности Вселенной...
Как и во Вселенной, всем в юрте определено свое место...
Левая сторона для мужчин. Там место для седла, боевых доспехов, оружия.
Правая сторона  — женская. Там хранятся сундуки, посуда, постельные принадлежности, хозяйственная утварь.
Есть места для старших и младших, для женщин и мужчин, для дочерей и невест.
Самое почетное место для родителей напротив двери юрты – Тёр*.
В юрте нет ни углов, ни стен. Она округла, как округла и бесконечна сама Вселенная.
Неспроста наши предки в юрте, сидя вкруговую, решали вопросы, советовались, как сообща преодолеть трудности, разделить радости. Это помогало им выживать в тяжкие годины.
Кереге прилажены друг к другу так, будто говорят – живите слаженно. Надежное закрепление к ним сорока ууков** — лучей — намек на то, чтобы в многодетной семье царили мир и согласие...
Крепкая подпора тюндюка ууками — завет пращуров отстоять свою честь всем миром.
Вход в юрту не бывает высоким. Входя в юрту, ты невольно кланяешься очагу...
О-о, сколько было дней и ночей, когда приподнимались войлочные покрытия юрты, чтобы люди снаружи могли лучше слышать славные были и легенды сказителей о подвигах отцов. Сколько прекрасных рассветов помнят эти юрты!
Тройная крестовина в центре Тюндюка — чамгараки. Первый креп — наставление праотцов нам не забывать свою историю. Срединный креп напоминание о том, чтобы мы ценили сегодняшний день. Последний — надежда на то, чтобы мы оставили при жизни добрый след на земле.
Жизнь состоит из потерь и смертей, белых и черных полос.
В траурный день ставят черную юрту.
На торжества ставятся белые юрты.
Э-эх, если бы всегда была одна черная юрта на сто белых!
Жизнь человека проходит в серости от смеси черных и белых полос.
Потому юрта и называется боз юй — серый дом.
Серый цвет-цвет жизни. Мы живем в сером пространстве.
Крылья птиц устанут в долгом полете!
Цветы завянут поздней осенью!
И наступит пора бурных перемен!
Наступит время строить дома из глины!
Придет пора строить жилища из камня!
Вот тогда-то не забывай о юрте!
Не забудь родной дом и огонь в очаге!
Да будут наши тюндюки высоки, а кереге — широки!
Серая Юрта — колыбель кыргызов!
С неба упала яркая звезда. Еще чья-то бренная жизнь завершилась.
Как жаль!

*Тёр — самое почетное место в доме, обычно напротив входной двери.
**Ууки  — деревянные слегка изогнутые жерди-опоры, связывающие кереге с тюндюком, обычно их бывает числом сорок.

VI. Комуз

Была пора цветения маков, время созревания кислички, буйства многотравья...
Комузист наигрывал с упоением, а комуз ликовал и пел.
Руки виртуоза творили волшебство. Казалось, присядет соловей на колки комуза, послушает и улетит прочь посрамленный.
Струны комуза звенят то ржанием жеребенка, то — плачем-кошоком по умершему Кагану... А то вдруг — стуком заходившегося сердца... То зашепчет тихоструйным родником... То забьется ритмичным тропом иноходца.
Только комуз может выразить своим чудесным языком непостижимое мыслью, невыразимое словом!
Он славит то свободу и величие духа, то превозносит чувства возлюбленных, то грустит о былом величии.
Комуз словно зрит то, что нам, смертным, недоступно,... три его струны словно прошли еще не пройденный нами путь, покорили высоты, нам пока недоступные. Задумчиво мы пили кумыс.
Мелодии лились вдохновенно... Кровь во мне забурлила. Слеза навернулась...
Я не увидел отца в младенчестве, тем паче — дедов и прадедов. Но счастлив, что увидел и услышал комуз.
Пусть умерли отец мой и деды, но ведь жив еще комуз, знавший моих пращуров, и он поёт еще во славу кыргызов!..
Когда звучал комуз, приползла к порогу змея, подняла головку, заиграла раздвоенным язычком. Проводили ее, побрызгав молочка на угощение.
Для того, кто не ведает, комуз — лишь кусок древесины, а для чутких душой он — сердечные струны! Печальная песнь,... дробь копыт тулпара,... слово мудреца,... глаза провидца.
Пока был жив, жил под звуки комуза. Проводил с ним праздники. Обретал силу и крепость духа.
Всегда молился, чтобы комуз и музыкант-виртуоз были в почете как сам Каган. Благослови, Тенгри!
Если суждено принять смерть, то хочу напоследок услышать комуз, а не прощальный плач.
Знайте: моя душа осталась жить в комузе!
Бессмертье и комуз едины!
Не умеешь, на нем не играй!
Не подвергай сомнению святость Комуза!
Да быть ему в почете в каждой юрте!

VII. Огонь

Мы в стойбище на берегу золотого озера. Каган во главе огня.
Красные языки пламени устремлялись в небо. Где закончилось пламя, звезды мерцают. Языки огня, как лучи солнца.
Полнолуние.
Великий был огонь. Хозяин огня — тот, кто зажег его. Людям, у которых горит в очаге Огонь, благодать с неба дается.
Жар Огня словно проходит через девять сфер Кёкё-Тенгри... Жар Огня словно достигает до сердца Земли-матери сквозь семь слоев.
Мы приблизились к Огню.
Нельзя не преклониться перед Огнем. И лучи Солнца берут начало от Огня. Если бы не Солнце, то горы не покрылись бы разнотравьем. Все живое погибло бы.
Каган гневен и жесток. Вид огня унимает гнев.
Он сидит в кругу у Огня. В глубокой задумчивости, молчит.
Все понимает мудрый старец.
Ведь Огонь — велик.
Он завораживает.
Огонь очищает душу и тело. Оберегает от всякой хвори.
Вблизи заклекотал беркут.
А великий Огонь все пылает. Его зарницы отражаются в золотом озере. Это наш Огонь. Это наше Озеро. Мы — небольшой, как пучок хвороста, народ. Но мы удачливы и горячи.
До утренней зари мы были у Огня. Огонь-матерь зажгла пламень в сердце каждого из нас. Пока не погас пламень в сердцах, продолжили путь к Эне-Саю*. Поутру слышали трель жаворонка.
Перед тем как сесть на коней, мы умаслили кострище. Боевой поход продолжается. Рассвет наш пахнет душицей...
Сила очага священна.
Не топчи Огонь!
Не ругай Огонь!
Не плюй в Огонь!
Не перешагивай через очаг!
Не кружись вокруг Огня!
Не отдавай огонь чужаку!
Огонь — священен.

*Мать Река. Так в древности киргизы называли Енисей, на берегах которого они жили.

VIII. Тулпар

Он обнял голову коня, уронил скупую слезу.
Он был храбрым воином.
В каких только битвах и походах не был он вместе со своим скакуном.
Но перестали мять земную твердь его быстрые копыта.
В великом бою погибло много отважных джигитов.
Потеря большая!
Не прослезился он и тогда.
Вот скакун его пал в бою, сердце коня перестало биться, и небо словно обрушилось на его хозяина.
О-о, уже жеребенком он был особым, за двухлеткой никто угнаться не мог, в три года в прыжке доставал до Луны, золотом звенели копыта. Опорой он был. Надеждой он был.
Воин и муж обрел он славу и власть.
Враги склонили перед ним свои головы.
Взял в жены красавицу, любил.
Обрел друзей. Врагов брал в полон.
Но всю жизнь он не спешивался с коня.
Не было для него никого ближе его скакуна.
Никто не смел стегнуть его коня...
... Жил скакун припеваючи.
... Расчесанные грива и хвост струились к земле.
... Ел он самую лучшую траву.
... Пил из чистейших родников.
... Его зычным ржаньем полнились горы и долины.
... Купался в прозрачных реках.
О-о, было седло золотое на нем...
Только батыр сидел в золотом седле...
Каган возвышал скакуна...
... Скакун принес славу своему хозяину.
... Поистине крылатым был конь.
... Но сломались крылья.
... Умер скакун.
... Все кончено.
Не было на этом свете коня, равного скакуну кыргызов.
Не пристало плакать Кагану...
Но он пролил слезу... Долго горевал...
Все это видел Кёкё-Тенгри.
Нет смерти. Нет и бессмертия.
Есть только тоска по не свершившемуся и боль.
Тенгри взял...
Не ставь ногу на гриву коня!
Не хлещи его по голове!
Береги и цени коня!
Тогда не останешься пешим в пути.
Не изрань спину коня!

IX. Отвага

Мать родила сына народу. Униженный народ нуждался в мужчине, могущему стать ему опорой.
На радостях мы послали гонцов во все стороны, чтобы они разнесли добрую весть... Топленым маслом угостили младенца. Нарекли его именем и устроили той. Щедры были гости на смотринах. Уложили ребенка в арчовую люльку — бешик. Когда он стал делать первые шаги, разрезали ему путы*. Старцы дали благословение. Мы заботливо растили его как сына народа.
Вот он стал отроком, прекрасным наездником. Поручили стеречь табуны...
Сызмальства учили его воинскому искусству... Потом он дал клятву народу... Дал обещание умереть не в постели, а на бранном поле...
Усвоил и принял истину, что голова воина на тороке седла, а кровь — в поле.
Прошел испытание боем. Понял, что поражение это смерть. Сражался храбро: сломанную руку привязывал к шее, сломанную ногу приторачивал к седлу. Научился беречь силы для рукопашного боя. Встречного тигра убил ударом камчи в темень.
Чем потерять честь, лучше голова с плеч... Клялся на огне.
Редко ночевал в юрте, спал всегда в седле.
Голодал, мерз на морозе, но не спешивался с коня.
Храбрецу народ — судья. Он бьется за честь народа. Славу батыра сберегает народ. В кровавой битве смотрел прямо в лицо смерти. Не струсил. Не повернулся спиной к врагу. Лучше умереть стоя, чем выжить лежа.
Верхом на коне искал он счастье.
... Считал за счастье погибнуть за родную землю.
... Храбрец умирает в седле.
В великом сражении за ним стояла подмога. Ему помогали духи предков. Ему помогали великие горы.
Отступление равносильно бесчестью.
... Как потом смотреть в глаза людям.
... Как поднять голову к Солнцу.
... Как смотреть в лицо любимой.
... Самое страшное для джигита — потерять честь.
При рождении мы желали ему быть опорой своему народу...
Он мечтал стать истинным сыном народа.
И он стал им.
В одном из боев нас приперли к отвесной скале. Много времени мы провели без воды. Казалось, капля воды даст нам силы отбросить врага. Тогда наш предводитель кинжалом рассек себе грудь и сказал: утолите жажду моей кровью. Мы обрели силу, выпив священной крови! И одолели врага...
Мы предали земле предводителя, положив ему под голову седло.
Стремена сняли.
О нем люди теперь слагают песни...
Не воруй, думая, что не увидят!
Не злословь, думая, что не услышат!
Со всеми будь ровен!
Будь вместе с народом!
Знай своих семь предков!
Не лги!
Обещал — выполняй!
Живи долго!

*Обычай, при котором годовалому ребенку при стечении гостей разрезают символические путы на ногах, желая долгого и гладкого жизненного пути.

X. Белый калпак

Была поздняя осень...
То было время первоначала, когда еще воронье не научилось каркать.
От чистой души родилось ак бата — благословение. От ак бата родилось благое слово. От доброго слова люди переходят к добрым делам.
Вон те белые ледники — светлый мир, подаренный нам Тенгри. Человек приходит в мир с криком, напившись молока, перестает плакать.
Всю жизнь мы обретаем силу от благословения белобородых аксакалов и седовласых матерей.
Каково... Даже змею, вползшую в жилище и брызжущую ядом, кыргыз провожает с миром, напоив ее молоком.
Возлюбленных встречают у белого порога с пожеланиями светлой любви.
Исстари желали юноше, чтобы не спадал с его головы белый калпак, а девушке, чтобы не спадал с головы белый элечек.
От рождения до самой кончины сын кыргыза носит белый калпак, как светлое знамение.
Кисточка на ак калпаке — перья сокола. Еще до Умай-Эне наши предки поклонялись гордым пернатым. Как же иначе, это ведь корни наши...
Ак калпак имеет четыре угла — это четыре стороны света.
Верх калпака — высь Тенгри. Углы калпака — вершины гор бело снежный Ал а-Тоо. Два орнамента спереди — знаки Умай-Эне.
Чудо и только ак калпак... Весной защищает голову от дождей, летом хранит от зноя, осенью — ветрам преграда, зимой — от морозов защита.
Если в пути человек захворал, стоит понюхать калпак, все болезни уходят. Потому зимой и летом кыргыз не расстается с этим головным убором.
... Калпак малого ростом делает выше и увереннее.
... Верхового — еще более возвеличивает.
... Переднее раздвоенное крыло калпака устремлено вперед.
... Это знак целеустремленности.
Почитай как святыню ак калпак, оставленный нам в наследство предками.
Не пожалей потом, что не ценил его и не сумел вдоволь надышаться воздухом Отчизны! Таково наставление предков. Не бросай ак калпак в небо.
Вешай его повыше.
Не меняй его ни на какие дары.
Ак калпак можешь подарить только верному другу!
Да не разольется наше молоко...
Пусть приносит верблюдица только белый приплод!
Да не падут ак калпаки с наших голов, пока они на плечах!..

(ВНИМАНИЕ! Выше приведено начало текста)

Открыть полный текст книги в формате PDF, 2074 kb

© Иманалиев К., 2009. Все права защищены
Произведение публикуется с разрешения автора