Охота на царей. Служители Хаоса

Роман в стиле фэнтези, написанный известным ошским журналистом. Часть третья.

Первоисточник: http://www.proza.ru/2011/01/28/411

Глава III. Служители Хаоса

В долине, зажатой со всех сторон поросшими лесом высокими горами, раскинулся поселок служителей Хаоса, представляющий собой отнюдь не хаотичное чередование длинных деревянных строений, домов в несколько комнат и небольших хижин. Во всем этом была своя четкая логика, определяемая жизненным укладом людей.

Превознося мужское начало Хаоса и принижая женское, здесь забыли о равновесии, создающем гармонию. С большой вероятностью определяя для мужчин и женщин время зачатия мальчиков, жрецы Хаоса издавна увязывали с ним ритуальные обряды, соединяющие мужчину и женщину. И потому мальчиков рождалось в несколько раз больше. И при патриархальном укладе общественной жизни в племени сложилась полигамная семья, в которой главенствовала женщина.

Традиционно она имела трех мужей. Один из них был старше нее. Второй – ровесником жены, а третий – младше, иногда значительно. Женщина жила в просторном доме вместе с детьми, не достигшими шести лет, а её мужья – в трех хижинах, построенных рядом. Дети после шести лет и до брака жили отдельно от родителей в специальных строениях со своими ровесниками под присмотром наставников. Девушки с четырнадцати лет получали право на свой собственный дом, а мужей для них выбирали старейшины и жрецы.

Из-за жесткой регламентации жизни племя постепенно вырождалось – служителей Хаоса становилось все меньше и меньше. Лишь наличие багги тормозило этот процесс, препятствуя вырождению и деградации. Багги были тайными соглядатаями племени, собирающими сведения обо всем, что происходило в большом мире за пределами долины. Для сохранения тайны принадлежности к слугам Хаоса им разрешалось вступать в близкие отношения с женщинами из других племен и иметь от них детей, многие из которых со временем тоже становились багги. Через них обновлялась кровь служителей Хаоса.

Нынешним главным багги был Нетран, живший в большом мире. Еще в восемь лет ему одели на лицо маску из бархатистой шкуры черного ягненка, символизирующую непредсказуемость судьбы. Потом он стал багги и не носил ее на чужбине. Но, появляясь время от времени в селении, должен был опять надевать маску – Владыка Хаоса не выбрал ему замены. В селении у Нетрана не было семьи – в свое время он не смог побывать здесь в назначенное ему для брачной церемонии время. Женщины же, с которыми был близок в чужом для служителей мире, не смогли родить ему ребенка. Теперь главному багги уже много лет, но старейшины решили, что хоть и с опозданием он всё-таки должен завести семью, определив ему в жены тридцатилетнюю Фиту, у которой уже были два мужа.

Она не любила никого из них и мечтала, чтобы ей повезло в третий раз. И вот вместо молодого мужчины ее младшим мужем должен стать старик, прибытия которого ожидали в эту ночь. Молодая женщина, сидя на пеньке у дома на окраине селения, улыбнулась, думая об этом. Она несколько раз видела Нетрана и даже представляла его лицо, скрытое под маской. Оно для нее было мужественным и благородным. Иногда Фита даже позволяла себе представлять его в своих объятиях. Было ли проявлением любви чувство, возникающее, когда думала о Нетране, она не знала. Молодой женщине было ясно только одно – к нему она относилась не так, как к остальным мужчинам. До замужества они с подругами часто говорили о возвышенных чувствах, но мало в этом разбирались. Обсуждать же свои чувства к мужчине у женщин племени считалось дурным тоном. Они должны одинаково заботиться о всех трех своих мужьях. Хотя в доверительных беседах признавались в своем особом, чуть ли не материнском чувстве к младшему из них, который иногда бывал почти ровесником старшему ребенку жены. Но ведь Нетран намного старше любого из ее мужей.

Молодая женщина улыбнулась своим мыслям и стала смотреть в ясное небо, усыпанное звёздами. И тут она увидела, как огромная летучая мышь темно-синего цвета, как ветер пронеслась над крышами домов и полетела в сторону храма Хаоса, где в это время для ритуальной ночной медитации, проходившей раз в год, собрались жрецы и старейшины. Сердце Фиты забилось чаще, и легкая дрожь пробежала по телу – в образе летающего животного мог быть только Нетран, о магических способностях которого в селении сложились легенды. Проводив летучую мышь взглядом, женщина отправилась к дому Фиота – младшего отца ее нового мужа.

Он был старейшиной и, так как его жена и ее старшие мужья умерли, ему выделили дом в несколько комнат, куда мог прийти любой член племени за советом и поддержкой. Здесь должна была пройти и ее первая брачная ночь с Нетраном. Так решил Фиот, добившийся совершения брачного обряда накануне днем в отсутствии жениха. Старейшины сделали это исключение из правил ввиду особой ситуации – главный багги должен был пробыть в селении всего несколько часов, приняв участие в ночной медитации. Поэтому новобрачным почти не оставалось времени для ночи любви. «Придется нам обоим проявить сноровку»,— подумала Фита, глядя в сторону храма.

***

Храм Хаоса располагался в обширной пещере в горе, возвышавшейся над селением. Свет в него проникал через большое отверстие в потолке и через несколько щелей в стенах пещеры. Этой ночью лунный свет дополнял огонь зажженных факелов – в храме готовились к большой медитации. Ожидали только появления главного багги.

Старейшины и жрецы сидели вокруг Колодца Хаоса – бездонного отверстия, начинающегося в пещере и ведущего в глубь земли. Они негромко переговаривались друг с другом, обсуждая текущие житейские дела. Корти – верховный жрец Хаоса – коротко остриженный плотный мужчина лет шестидесяти с большим мясистым носом и маленькими глазками, старался не показать своего раздражения, вызываемого каждой встречей с Нетраном, которого он считал своим извечным соперником. Когда они были детьми, этот пройдоха чем-то сумел угодить наставникам и на его лицо надели маску непредсказуемости, тем самым выделив его из числа сверстников. А вскоре отдали на воспитание в богатую семью в чужом мире, где маску Нетран никогда не носил. Какой особенный!

Он раньше Корти был посвящен в жреческий сан, что вообще само по себе было очень редким случаем для багги. Корти был всего лишь одним из младших жрецов Хаоса, когда его соперника избрали главным багги. Правда Корти стал единственным человеком, который оказался рядом с умирающим его предшественником. Пришлось хорошо постараться. И это себя оправдало – старый багги вынужден был поделиться с молодым жрецом своими тайнами, рассчитывая, что тот расскажет об этом Нетрану. Напрасно надеялся! Главный багги никогда не узнает о существовании нескольких очень удачливых лазутчиков Хаоса, которых Корти много позже использовал по своему усмотрению. Но до этого ему пришлось прилагать много лет немыслимые усилия, чтобы стать членом жреческой коллегии. И как раз вовремя – освободилось место верховного жреца. И опять на его пути встал этот хитрец. Коллегия назвала Нетрана своим главой. Но Корти очень постарался, убеждая своих коллег в неправильности такого решения. И, о чудо, впервые за всю историю племени коллегия пересмотрела свое первоначальное решение.

Используя людские слабости, делая дорогие подарки колеблющимся членам коллегии, Корти добился, чтобы на этот раз верховным жрецом избрали его. Он торжествовал, в душе празднуя победу над соперником. Но вскоре Нетран опять попытался его обставить, став одним из самых влиятельных жрецов в Храме Ветра.

Почему ему позволено с одинаковым успехом служить и Хаосу и чужим богам?! Почему наш Владыка не накажет его за отступничество! Да, именно за отступничество! – Корти был уверен, что его соперник давно уже почитал богов света больше чем Владыку Хаоса. Верховный жрец завидовал не только удачливости Нетрана, но и его владению искусством магии, позволяющим перемещаться к Колодцу Хаоса как только в этом возникала необходимость. Корти желал раз и навсегда избавиться от соперника. Он пытался узнать способы его устранения, обратившись за помощью к Книге Судеб, хранящейся в Храме. Но нашел в ней только нелепое утверждение, что главный багги умрет дважды. Что ж, если это так, то пусть это произойдет скорее! Верховный жрец окинул всех рассеянным взглядом и попытался вернуть на лицо выражение спокойствия и невозмутимости.

Именно в этом время большая летучая мышь влетела через щель в стене пещеры в один из ее поворотов, где на высокой каменной подставке лежала священная Книга Судеб. Мышь зависла над ней, ритмично замахав крыльями. Ее размер стремительно стал увеличиваться, и сама она видоизменялась, через несколько мгновений превратившись в человека в черной маске, поверх белых одежд которого был накинут широкий темно-синий плащ.

«Наконец-то,— подумал Нетран,— я опять могу называться своим настоящим именем, которого лишился, попав в большой мир Верендии. То, под которым я известен в Храме Ветра, знают здесь лишь несколько людей. Жаль только, что в это число входит Корти. Каждый раз, когда я бываю здесь, мой друг Фиот рассказывает мне о его новых интригах против меня. Этот самоуверенный болван просто одержим манией величия. Еще ребенком он вбил себе в голову, что умнее и лучше меня. И мои успехи не дают ему покоя. Все свои достижения в жизни он сравнивает с моими. И, видимо, не в свою пользу, хотя и стал верховным жрецом племени, подчинившим себе все и всех. Теперь он уступает мне только в магии и это его выводит из себя. Похоже, что этот человек не успокоится, пока каким-либо способом не избавится от меня. Только тогда он сможет вздохнуть свободно. Но я не собираюсь помогать ему в этом».

Нетран из своего укрытия наблюдал за Корти, пытаясь предугадать, что еще предпримет тот, чтобы, если не избавиться, то хотя бы превзойти своего соперника. Неожиданно он почувствовал, что кто-то еще с помощью магии пытается проникнуть в мысли не только верховного жреца, но всех, кто здесь собрался. Главный багги быстро ввел себя в состояние отсутствия мыслей и созерцания незримого мира. Он увидел смутные силуэты двух людей, а, может быть, одного раздвоившегося. Энергия силы, исходившая от них, была одинаковой и очень мощной. Если ничего не предпринять, магическая защита храма может не выдержать этого натиска.

Нетран развернулся, положил руки ни Книгу Судеб, представил как над горами и долиной, в которой находился поселок, возник огромный искрящийся колпак. Он, как наяву, увидел, как об этот колпак натолкнулись два потока энергии, которые сначала обогнули его, пытаясь найти лазейку для проникновения, потом отступили и растворились в воздухе.

«Кто бы это мог быть,— подумал Нетран.— Определенно можно сказать, что очень сильный или сильные (если их двое) маги, не давшие себя раскрыть даже с помощью Книги Судеб. А может быть, они владеют секретом, как защититься от магии священной книги, что когда-то умели делать цари верендов и верховные жрецы Мувима. Если это действительно так, то прав жрец жрецов Города Пещер, подозревая, что потомки царей верендов живы. И, возможно, один из них скрывается в Храме Ветра… Но этим вопросом можно будет заняться позже. Времени у меня сейчас на это нет».

Он решительно вступил в полосу света и предстал перед старейшинами и жрецами. Все оживились, а его друг Фиот даже встал, намереваясь подойти к нему. Но верховный жрец поднял правую руку, требуя тишины, и молча указал Нетрану на свободное место напротив себя на другой стороне Колодца Хаоса, предназначенное для второго по значимости члена коллегии жрецов Хаоса.
Как только главный багги сел, поджав под себя ноги, Корти закрыл глаза, дав этим сигнал к началу медитации. Только Нетран позволили себе не последовать его примеру – ему, в отличие от его соперника, не требовалось этого делать для достижения состояния умиротворения и просветленности.
Сначала каждый из участников медитации работал сам по себе. Но постепенно Нетран, готовясь проникнуть в пространственно-временные потоки настоящего, прошлого и будущего, объединил их, создав в храме общее магическое поле, позволяющее раскрывать самые сокровенные тайны судьбы. При этом он, как и раньше, почувствовал тщетное сопротивление своей магии со стороны Корти. Верховный жрец даже в этом не хотел быть на вторых ролях. Нетран легко справился с ним и использовал общую энергию медитирующих для поиска человека или людей, которые, согласно пророчествам священной книги племени, могли стать препятствием для торжества Хаоса в тот момент, когда «соединятся должным образом священные знаки, и исчезнет грань между миром реальным и незримым и раскроются врата Хаоса. Огонь и вода обрушатся на землю, чтобы истребить род человеческий. А в магических центрах земли свет с тьмою сольются в одно целое и снова разделятся, чтобы вечное осталось вечным…».

***

Стая летучих мышей, вылетевшая на ночную охоту, кружила под сводами нерукотворной пещеры-храма Хаоса. Тусклый свет луны, проникающий через небольшие отверстия вверху, не мог рассеять мрак, царящий в пещере, но чётко проявлял причудливые изваяния, созданные сотни лет назад расплавленной лавой и изъеденные временем. Царила благоговейная тишина, нарушаемая только тихим посапыванием одного из самых старых членов жреческой коллегии, уснувшего во время медитации.

Перед внутренним взором медитирующих возникали картины грядущего. Из темноты неизвестности всплыл континент Верендия, видимый с расстояния во много-много раз превышающего полет орла. Затем небо над ним затянуло плотными дождевыми тучами, скрывшими землю. Через непродолжительное время общими усилиями медитирующим удалось преодолеть это препятствие и уже с высоты птичьего полета они смогли наблюдать дальнейшее развитие событий.

Монолит свинцово-темных туч, затянувших небо, разорвал удар молнии. Потом еще один, третья зигзагообразная вспышка почти достигла земли, объятой пламенем, которую готовились захлестнуть огромные волны, рождающиеся из глубин океана. Толпы людей-муравьев, бегущих от огня вот-вот должны быть накрыты чудовищно высокой волной. Но огонь вдруг стал топтаться на месте, а волны откатили назад. И с третьим ударом молнии в небе возник многократно увеличивающийся силуэт человека. Черты его лица постоянно находились в движении, изменяясь и расплываясь в пространстве.

— Это наш враг! Мы должны увидеть его лицо!— эти слова распространились в пространстве и проникли в мозг медитирующих членов жреческой коллегии и совета старейшин служителей Хаоса. Кто их произнес, никто из них не смог бы сказать. Казалось, что это был знакомый голос одного из сидящих рядом.

Объединив магическую силу каждого в одно целое, медитирующие направили ее на расплывающееся лицо. Но всполохи огня, отразившиеся на лице силуэта, тут же рассыпались на множество искорок, которые мгновенно погасли. Лицо раздвоилось, затем расстроилось, а черты стали еще менее отчетливыми.

— Ищите брешь в силуэте,— потребовал тот же властный голос, не допускавший возражений. И еще трижды медитирующие объединяли свои усилия, чтобы нанести магический удар по силуэту. На левом его боку удалось обнаружить большое темное пятно в виде следа от лапы дикого зверя. Большего узнать не у далось – медитирующие обессилили. И верховный жрец вынужден был прервать медитацию, произнеся условленную фразу:

— Да будет на все воля Владыки Хаоса!

Жрецы и старейшины, выходя из транса, ощущали небывалую усталость. Многие в изнеможении ложились на каменный пол пещеры, лишенные всяких мыслей и чувств.

— Могущественные силы, противодействующие Хаосу, не позволяют нам увидеть лицо нашего врага,— с трудом шевеля языком, говорил Корти.— Но нам удалось опознать его. Родимое пятно, заросшее шерстью в виде лапы хищного зверя, передается в роду царей солдов.

Итак, задачи служителей Хаоса и Великой коллегии Верендии совпали – устранить царя и царевичей солдов. Только сделать это нужно раньше братьев Ветра, чтобы лишить их возможности повлиять на изменение магического равновесия между силами Вечного Мрака и Света. Права ли Великая коллегия в определении времени жертвоприношения или нет, не имело никакого значения. Даже если оно должно состояться в далеком будущем, царский род солдов должен быть уничтожен.

— Наши воины с этим справятся, — уверенно заявил Фиот, отвечая на не прозвучавший вопрос, когда медитация закончилась и ее участники немного пришли в себя.

— Вне всякого сомнения, — согласился верховный жрец, не подав виду, что недоволен, что первым начал говорить этот слишком правильный старик, считающий своей обязанностью заботиться обо всех и обо всем. – Но, думаю, участие наших багги не помешает. Они проведут воинов по известным им тропам к царскому селению солдов и помогут без потерь вернуться обратно. Думаю, что подробности мы обсудим позже.

Все согласно закивали головами – солидный возраст большинство из них определял их потребность в хорошем отдыхе после медитации, отнявшей в них столь много сил.

Корти первым подошел к Нетрану и обнял его.

— Дело сделано, теперь можно поприветствовать старого друга, — сказал он приторно ласковым голосом.

После верховного жреца главного багги смогли поприветствовать другие жрецы и старейшины. После чего вышли из храма и растянулись в длинную цепочку по узкой тропке, ведущей к селению.

Спуск был не крут, но стариков он утомил. Поэтому, оказавшись внизу, они на некоторое время расположились отдохнуть на камнях и деревянных скамейках, установленных у подножия горы. А главный багги с другом поспешили к дому Фиота. За ними увязался Корти и еще несколько бодрых стариков. Нетран чувствовал, как одновременно с приближением времени, дольше которого он не мог задерживаться в селении, улучшалось настроение его соперника. Главный багги боялся, что ему так и не дадут возможности поговорить с другом наедине. Но у самого дома Фиота верховный жрец, многозначительно улыбнувшись на прощание, увел с собой неугомонных стариков. Друзья вздохнули с облегчением и вошли в дом.

— Я рад тебя видеть, Фиот,— оказавшись в большой комнате, они обнялись, по-дружески похлопывая друг друга по спине.

Фиот, немного отстранившись, вглядывался в скрытое маской лицо Нетрана, тщетно пытаясь увидеть появление на нем новых морщинок. Ему хотелось снять маску, чтобы увидеть и запомнить облик друга. Быть может, это последняя их встреча. Но он не посмел нарушить традиции, запрещающие делать это.

— Садись, отдохни, — спохватившись, засуетился хозяин, приглашая гостя присесть на деревянную скамью, застеленную звериными шкурами. – Перекуси и выпей, — он взмахом руки показал на столик, заставленный едой. Здесь было еще не остывшее нескольких видов вареное и жареное мясо, приправленное ароматными специями, хлеб напитки. Видно было, что к приходу Нетрана тщательно готовились.

Фиот, угощая гостя, рассказывал о жизни селения и никак не мог решиться заговорить о том, ради чего он собственно и пригласил его. Наконец, заметив, что Нетран насытился и уже собирается поблагодарить за угощение, Фиот понял, что дальше откладывать нельзя.

— Нетран! Твоя мать вправе быть недовольной мной. Я не выполнил свой долг и не позаботился, чтобы ты завел семью, родил детей.

— Боги обделили меня в этом, — гость грустно улыбнулся.

— Твои женщины просто не хотели обременять себя заботами о детях. Ты всегда выбирал тех, кто собственные удовольствия ценил выше семейных уз.

— Наверное, ты прав.

— Это можно поправить, — Фиот впился глазами в прорези черной маски для глаз, желая увидеть его реакцию на последовавшие затем слова. – Старейшины выбрали для тебя жену, которая родит тебе сына.

— Я слишком стар для этого, — возразил Нетран.

Но Фиот, не обращая внимания на его протесты, продолжал:

— Она жрица, ей тридцать лет, у нее уже есть два мужа, и ты будешь младшим, хотя по возрасту и старше обоих. Конечно, это обидно, но таково решение старейшин.

— Это совершенно ни к чему! К тому же эта женщина, наверняка, согласилась на такого старого мужа в расчете на дорогие подарки.

— Мне пришлось приложить много усилий, чтобы добиться согласия верховного жреца и уговорить старейшин выбрать для тебя молодую и красивую женщину. А ведь сначала они предлагали тебя в мужья нескольким старухам, уже не способным рожать детей…

— Спасибо, Фиот, за твою заботу, но с женщинами я как-нибудь разберусь сам, — прервал его, вставая, Нетран. – Мне пора возвращаться обратно.

— Нетран! Я никогда не настаивал на своем праве младшего, но в последние годы единственного твоего отца, принимать решения, касающиеся твоей жизни. Но, видно, пришло время потребовать от тебя сыновнего послушания, — Фиот был в гневе, голос дрожал, а глаза сверкали, излучая ярость.

— Я думал, что мы хорошо понимаем друг друга, — с грустью в голосе произнес Нетран. – Оказалось что нет!

— Прости, — Фиот первым усмирил себя. Он не хотел потерять его дружбу, — я погорячился. Но я очень прошу тебя принять это предложение. Ради твоей матери, которую мы оба очень любили.

Просительные интонации в голосе, а больше всего растерянность, отчаяние и беззащитность, отразившиеся на лице старика, сломили сопротивление жреца:

— Хорошо, я поступлю так, как ты хочешь!..

— Спасибо. Это не займет слишком много времени. Она уже здесь, в соседней комнате, и свадебный ритуал уже совершен, заочно, в твоем отсутствии,— и повернувшись к двери, ведущей в другую комнату, крикнул: — Фита! Ты можешь войти!

Старик засуетился и вышел из дома.

Нетран не успел удивиться столь стремительному развитию событий, как в комнату вошла молодая женщина, одетая лишь в легкую накидку из белой ткани. По выражению ее лица он понял, что она все слышала и была этим обижена.

— У нас мало времени, — деловито бросила она, — ведь ты торопишься. А я не хочу, чтобы в селении говорили, что я не выполнила свой супружеский долг, выразив этим непочтение нашим традициям. Из-за этого моей дочери могут дать в мужья самых никчемных мужчин нашего племени. А я не желаю ей такой судьбы.

Пораженный ее деловитостью, он на некоторое время растерялся. Жрица взяла его за руку и потянула в третью комнату, где стояла кровать, устланная звериными шкурами и освещенная огнем горящего факела. Там она легонько толкнула его в грудь, заставляя сесть на кровать. Потом стала торопливо его раздевать.

Мужчина посчитал унизительным, что его силой принуждают заниматься любовью, и взял инициативу в свои руки. Она, не проявляя никаких чувств, позволяла ласкать себя и механически отвечала на поцелуи равнодушными прикосновениями рук к его разгоряченному телу. Это его раздражало, но он не хотел, чтобы она об этом догадалась. Выполнив свой мужской долг, Нетран в последний раз поцеловал женщину в губы и встал, чтобы одеться. Фита, опередила его, выскочив из постели и набросив на себя накидку. Не сказав ни слова, она выпорхнула из спальни.

«Мне как всегда везет на строптивых женщин, — подумал он. – Корти может быть доволен. Даже, разрешив мне иметь семью, он сумел навредить, добавить горечи моей жизни».

***

Корти в это время вместе со своим учеником – молодым жрецом Сати гадал, сможет ли Нетран зачать ребенка или нет.

— Если бы он мог, то во всех уголках Верендии бегали бы озорные ребятишки, считающие его своим отцом, — сказал, смеясь, Сати.

Корти не понравилась эта шутка, напомнившая и ему о возрасте. К тому же он так и не решил для себя, что будет лучше – если у соперника не будет наследника, или выгоднее с помощью ребенка заставить его почувствовать зависимость от родного племени, где слово верховного жреца было решающим. И осознавая значимость собственной персоны, Корти считал своим долгом помнить об интересах соплеменников. А сын Нетрана, унаследовав от отца магические способности, мог быть очень полезен племени и Владыке Хаоса.

— Пусть старая Турита проследит, чтобы Фиота забеременела, — приказал он Сати, гордясь собой, принявшим решение, которое ему самому не очень нравилось.

Но ненависть к сопернику была слишком сильна, чтобы он забыл о ней:

— Фиот, наверное, захочет помочь главному багги вовремя вернуться обратно. А поскольку Нетран будет слишком уставшим после брачной ночь,— Корти криво усмехнулся,— и ему будет непросто перенестись в Храм Ветра, то его младшему отцу придется для усиления магических способностей сына взять большой магический кристалл, украшающий Книгу Судеб. Но человек, носящий маску непредсказуемости, может забыть вернуть драгоценность на место. Мне бы не хотелось, чтобы Книга осталась без нее…

Сати в знак того, что понял намёк, склонил голову, боясь что глаза могут выдать мысли, пришедшие ему в голову: «Верховный жрец боится, что его соперник отнимет у него власть обычным способом или с помощью магии. И Корти желает ему смерти. Если гневный багги, превратившись в летучую мышь, оплошает и не в полной мере задействует свою магическую силу, то он либо не сможет вновь превратиться в человека, либо попадет в пространственно-временную яму и останется там навсегда. Выбраться из ловушки практически невозможно – там магия перестает действовать». Все это Сати знал от своего первого наставника, лучшего знатока магии среди служителей Хаоса.

Сати очень жалел, что он был слишком старым и умер раньше, чем сумел обучить своего воспитанника магии. Корти по сравнению с ним был всего лишь недоучкой, мнящим себя магом. Хотя он и знал, как навредить своим врагам, сам Корти мало что умел. Недаром же жреческая коллегия и совет старейшин неоднократно пытались заменить его Нетраном, единственным недостатком которого можно считать нежелание физически устранить Корти и захватить власть, для чего почти ничего не нужно было делать, только заявить о своем желании жить в селении со своим племенем. Все остальное бы сделали другие – преданность слабым правителям у людей никогда не была в почете. Но каждый делает выбор сам. Нетран предпочел жизнь в Храме Ветра и поэтому Сати поможет верховному жрецу избавиться от него.

Сати, покинув дом Корти, передал пророчице Турите поручение верховного жреца и по тропинке поднялся к храму. Еще не подойдя к нему, он услышал звонкие детские голоса. Нынешние подростки, как и в его времена, частенько по ночам без ведома взрослых играли в храме, не боясь темноты, владыке которой служило все племя. Сати не считал себя вправе мешать этим играм, но ему нужно было опередить Фиота и заменить магический кристалл на искусную подделку, хранившуюся у Корти и о которой никто не знал. Молодой жрец с трудом пробрался в храм через узкий запасной вход, отметив про себя, что скоро он уже не сможет им пользоваться – тело его начало терять юношескую стройность и гибкость.

***

Дети, игравшие при свете принесенных с собой факелов, зажженных от огня алтаря, спорили можно ли на время вынуть магический кристалл из деревянного переплета, в котором находилась Книга.

— Мой папа рассказывал мне, что он и его друзья в нашем возрасте брали кристалл, чтобы на горе за храмом проверить его магическую силу, — обосновывал подросток лет четырнадцати свое предложение взять магический камень.

— И Владыка Хаоса не наказал их за это?

— А у них что-нибудь получилось?– перебивая друг друга, спросили его товарищи.

— Нет, не наказал. И у них получилось – они смогли с помощью магии заставить говорить человеческим голосом большую серую крысу!

— Здорово! И что она сказала?

— Выругалась такими же словами, как Корти бранит нерадивых учеников.

Этот аргумент окончательно склонил чашу весов в пользу взятия кристалла для проверки магических способностей. Подростки с драгоценностью выбежали из храма – заниматься здесь магией ради забавы было опасно. Владыка Хаоса мог сильно разгневаться и превратить их в летучих мышей без возможности снова стать людьми.

Не успели их фигуры исчезнуть, как откуда-то вынырнул мальчуган лет пяти-семи и, подставив принесенный с собой высокий стульчик, взобрался на него и протянул руку к переплету Книги Судеб.

— Я опоздал! – с сожалением выдохнул он. – Они забрали его! – погладив книгу своими ручонками, он решил, что было бы неплохо хотя бы на время заменить кристалл, которого книге не хватало, чем-нибудь подходящим. И он вытащил из кармана штанов гладкий серый камень, похожий на яйцо крупной птицы:

— Конечно, это не магический кристалл, — убеждал он сам себя и волшебную книгу, — и не самый красивый камень, но он тоже замечательный. Серенький, как я его зову, самое ценное, что у меня есть, — малыш был уверен, что Книга согласится на эту равноценную, по его мнению, временную замену. – Когда парни принесут твой камень, я заберу свой обратно.

Ему было бы жаль оставлять Серенького насовсем. Но, немного подумав, он пришел к выводу, что быть украшением Книги Судеб более счастливая судьба, чем лежать в его штанах, и сказал, обращаясь к священной Книге:

— Но, если он тебе тоже понравился, можешь оставить себе, — и, гордый своим решением слез на землю и, прихватив с собой стульчик, снова исчез в темноте.

— Замечательно! – Сати был просто в восторге от увиденного. – Фиот возьмет простой камень и подумает, что Владыка Хаоса лишил его и Нетрана своего покровительства! Все решится само собой – место главного багги освободится. Жаль только, что Сати еще молод и не сможет занять его! – эта мысль стала ложкой дегтя, перебившей сладость почти совершенного дела. Утешением ему было только то, что он сможет драгоценную подделку оставить себе, ничего не говоря верховному жрецу.

***
Нетран ждал только Фиота, чтобы проститься и пуститься в обратный путь. Но его друг, по-видимому, считал, что им с Фитой для знакомства потребуется больше времени, и не торопился. Гостю пришлось снова сесть на скамью. И тут хлопнула входная дверь. На пороге появился его запыхавшийся младший отец.

— Вот, — бросил он с порога, — я принес магический кристалл. – И только после этого, спохватившись, что мог помешать супругам, огляделся. – Фита уже ушла?!

— Да, — односложно ответил его друг. – Ушла. – Он встал, намереваясь взять волшебный камень.

— Фиот! Выйди, пожалуйста! – перед ними возникла взволнованная Фита.

— Не буду вам мешать,— Фиот подбадривающее улыбнулся.— О кристалле не беспокойся – я позабочусь, чтобы к утру он по-прежнему украшал священную Книгу,— старик крепко пожал руку друга и быстро вышел из дома.

Не дожидаясь, пока за ним закроется дверь, молодая женщина стремительно подошла к Нетрану:

— Турита сказала, что плохо старались – мы не зачали ребенка.

— Прошло слишком мало времени, чтобы это утверждать, — возразил он, пораженный ее возвращением.

— Турита никогда не ошибается. Она сказала, что если еще раз попробовать, у нас все получится.

— К сожалению, у меня совсем не осталось времени. Я должен возвращаться обратно.

— С магическим кристаллом ты успеешь вовремя, — заверила его молодая женщина, заметив на столе переливающийся всеми цветами радуги драгоценный камень.

— Но… — он не успел привести свои доводы. Фита тесно прижала его к стене и хищно впилась губами в его шею, а ее руки уже освобождали его от лишней одежды. Эта атака заставила его забыть обо всем. Обнявшись, они осели на пол на большую медвежью шкуру, которую женщина успела стянуть со скамьи. Фита, должно быть, решила искупить вину за свою холодность и пассивность в постели. Она исступленно ласкала его тело. Он же стремился подстроиться под ее бурные ласки, насмехаясь над собой: дождался на старости лет, чтобы женщина изнасиловала его.

Начавшаяся столь стремительно вторая половина их первой брачной ночи так же быстро и кончилась. Но оба долго не могли отдышаться.

Не улыбаясь, они глядели друг другу в глаза. Нетран не выдержал первым. Впервые за многие годы он искренне рассмеялся. Фита последовала его примеру, удивляясь, как быстро его настроение передалось ей.

— Мне подумалось, что ты считаешь меня насильницей, — озорно заметила она.

— А разве это не так?! – в тон ей спросил он.

— Тебе не понравилось?! – на ее лице появилось наигранное выражение наивного удивления,— Фита про себя решила, что не даст ему одолеть себя в этом шутливом словесном поединке.

— Понравилось! – Нетран нежно коснулся рукой ее щеки. – Так понравилось, что не хочется тебя оставлять одну.

— Я не одна. Ведь ты всего лишь мой младший муж, — она сделала ударение на слове «младший», но не упомянула о двух других мужчинах, с которыми в строго установленное время делила свое ложе.

Он почувствовал, что сумел занять в ее жизни место, на которое не могли претендовать другие мужчины. Осознание этого наполнило его душу приятным теплом. Он подумал о том, что, наверное, правы те, кто утверждает, что для каждого мужчины есть только одна единственная женщина, способная сделать его счастливым.

— Радость моя, — неожиданно сорвалось с его губ, но он не пожалел об этом.

Она прижалась щекой к его руке, не решаясь доверить словам то, что чувствовала к этому мужчине, лицо которого для нее навсегда останется скрытым ритуальной маской.

О нем она много слышала от соплеменников, многие из которых жалели что не он, а Корти решал их судьбы, стремясь даже в мелочах повелевать ими, чтобы поднять в их глазах собственную значимость. И хотя никто из жителей селения не мог сказать конкретно, чем же Нетран лучше, они считали, что под черной маской скрывается их лучшее будущее, которое капризная судьба прячет от них, давая взамен лишь все новые и новые жизненные тяготы. Фита разделяла это убеждение. И, кроме того, сколько себя помнит, она всегда любила его. Теперь она могла это утверждать.

Она любили его сначала как мечту о жизни за пределами их горной долины, затем вместо умершего отца, которого она совсем не помнила, потом как мужчину, о ласках которого грезила по ночам в объятиях мужей, выбранных ей старейшинами. И вот он рядом. Она чувствует тепло его тела и биение его сердца. Когда Нетран отвел в сторону свою руку, Фита прижалась к его груди и замерла, боясь, что он снова вспомнит, что ему пора покинуть ее.

Он, не желая оставлять Фиту, не торопясь гладил ее шелковистые волосы и вдыхал аромат ее тела. Но молодая женщина, словно кто-то невидимый легонько толкнул ее в бок, первая вернулась к суровой реальности – если Нетран дорог ей, она не должна задерживать его. Опоздание может стать тем легким камушком, который вызовет камнепад, ведущий к гибели обретенного возлюбленного. Она нежно, но решительно убрала его руку со своей головы, последний раз поцеловала в губы и, приподнявшись, потянулась за брошенным на пол платьем:

— Тебе пора возвращаться, жизнь моя!

Он не шелохнулся, и только с обожанием смотрел на нее, пока она одевалась.

— Ты, оказывается, любишь понежиться в постели, мой дорогой!

— Да, есть такой недостаток, моя красавицы, — согласился он и, вскочив, стал быстро одеваться.

— Я буду всегда тебя ждать, — прошептала она ему в ухо и крикнула: — Фиот, заходи прощаться!

Тот сразу же появился в дверях. На лице старика можно было прочесть все, что волновало его сейчас. Он был по-настоящему рад за своего друга и страшно волновался, что он так долго задержался в селении, возможно поставив этим под угрозу саму свою жизнь!

Они крепко обнялись:

— Прощай, Нетран. Пусть будут милостивы к тебе боги, которым ты возносишь молитвы, служа Владыке Хаоса, — и, понизив голос, добавил: — Берегись Корти – он ненавидит, а достойно проигрывать не умеет и поэтому смертельно опасен.

— Да хранит тебя наш Владыка Хаоса, — громко ответил Нетран и тихо добавил: — Спасибо, я знаю. Позаботься о Фите…— и уже громче закончил: — Мне пора.

Пока они прощались, Фита ушла. Ей не хотелось быть слишком назойливой – мужчины не любят, когда их явно опекают. Она отошла от жилища его младшего отца и поднялась на небольшой пригорок с росшим на нем роскошным ветвистым деревом. Здесь было место встреч влюбленных, из-за строгости порядков в племени предпочитавших встречаться по ночам именно здесь – на виду у спящего селения, но в слуховой недосягаемости для ревнителей нравственности, поощряемых верховным жрецом. Вот и в эту ночь Фита увидела целующуюся парочку. Заметив жрицу, влюбленные, обнявшись, по другой тропинке направились в сторону строений.

— Спасибо! – крикнула она им. И сев на то же место, где только что были они, обхватив руками колени, стала смотреть на дом, где она впервые познала женское счастью, и ждать.

Прошло немного времени, когда над жилищем Фиота вспыхнул сноп золотистых искр и в их меркнущем свете показался черный силуэт большой летучей мыши. Она, облетев селение, направилась в ее сторону. Поравнявшись с молодой женщиной, летучая мышь сделала прощальный круг и стремительно взмыла ввысь.

— До встречи, любимый!— прошептала Фита.

© Copyright: Виктор Зилинга, 2011
    Свидетельство о публикации №21101280411