Курак

Небольшая миниатюра-зарисовка, навеянная воспоминаниями детства, вернее, тех счастливых незабываемых минут и мгновений, которые навсегда остаются с тобой, в твоем сердце, мыслях и чувствах.

Отец уехал в большой город, я жду его возвращения каждый день. Со мной осталась моя строгая тетушка, сестра отца. У нее грозное имя Батыйкан — «Хан Батый», громкий голос, точь-в-точь, как у директора школы, привыкшего командовать всеми, и которого боятся не только ученики, но и учителя. Я тоже боюсь Батыйкан, ее черных пронзительных глаз, мне кажется, она умеет читать мои мысли. 

Целый день я сижу на высоком дереве, что в конце нашего сада. Вечером меня манят запахи жареного картофеля и свежеиспеченного хлеба. Голод гонит меня прямо в объятия медузы-горгоны. Но тетушка необычайно заботлива и молчалива. Лишь к концу ужина она заговаривает со мной.

Оказывается, с недавних пор, я стала частым гостем в ее снах. В них я вяжу узорчатые носки, вышиваю красно-зелено-желтыми нитями на черном бархате, сижу за швейной машинкой и шью кураки, как ее десятилетняя внучка-рукодельница.

Курак – пестрое одеяло, радует ее больное сердце и восхищает соседок. Разноцветные лоскутки материала, бесформенной грудой лежащие подле швейной машинки, вдруг, под рукой мастерицы превращаются в правильные, четкие геометрические узоры — кресты, ромбы, круги — повторяющие друг друга по форме, но не по цвету. Сияющая мозаика!

Мне нравится ее слушать: она говорит сочно и ярко, растягивая слова, как в песне. Но сегодня я возражаю: мне всего 9 лет и мне снятся другие сны. Вот я сижу на высоком дереве под облаками, а внизу длинная дорога, и на ней я вижу идущего отца. Мои глаза начинают блестеть от наполнившихся слез. Тетушка успокаивает меня: «Твой отец как ветер – быстрый, стремительный. Он примчится внезапно, так, что ты и не заметишь. Знаешь, я могу научить тебя вызывать ветерок. Тихонько насвистывай, — сказала она, — и зови его по имени, ведь у ветра есть имя, как и у всего на свете. Его зовут Айдар – гонящий. Он очень капризный, любит, когда ему поют нежно и тихо: «Кел, Айдар, кел» — «Приди, ветерок, приди». И не забывай посвистывать. Но Айдар не любит, когда его вызывают бездельники, тогда он может рассердиться и принести много вреда, а не пользы. Завтра, когда будем просеивать зерно, мы позовем его на помощь. Ведь он здорово отделяет зерно от легких, прозрачных плевел, похожих на твои слезы». Она смахивает теплой рукой слезу, застывшую на моих ресницах. Время с тетушкой летит незаметно.

К приезду отца я научилась многому: слушать музыку ветра, делать коровье молоко сладким без сахара, понимать трескотню кузнечиков, разжигать без дыма огонь в очаге, правильно держать иголку в руках, вышивать и вязать. Но кураки, ах, эти кураки… Только в маленькой пластмассовой трубочке, привезенной мне в подарок из большого города, волшебно сверкает мозаика. Мерцающие соцветья крохотных пузырящихся стекол тихонько дребезжат, собираясь в прекрасный хоровод причудливого узора, точь-в-точь как тетушкин, которая не устает повторять: «Курак – это жизнь!»

Теперь я понимаю ее: вся моя жизнь – курак, сложенное в целое прекрасное впечатление от встреч с разными, но красивыми душой людьми, так напоминающих мне мою драгоценную тетушку.

© Элима Кара, 2011. Все права защищены
    Произведение публикуется с разрешения автора