Гроза

Роман

«Всему свое время». Как говорится, сказано мудро, безошибочно, точно. Удар времени иногда смертелен, иногда наоборот, то есть лечит вроде бы неизлечимые болезни. На земле осуществится Божьим поступком гроза, а затем...

Рецензия на книгу «Гроза»

«Говори – и тебя услышат». Это утверждение, приведенное автором в одной из глав книги, неоспоримо. Но важно быть не только услышанным. Куда важнее – быть понятым.

Книга «Гроза» написана автором таким бесхитростным языком, так просто и ясно, что я уверена, Нематжан Ахматахунов будет и услышан и понят.

Эта история паренька из обычной уйгурской семьи, где появления ребенка ждут как солнца поутру. Герой истории «Гроза» знает цену и солнцу, и хлебу, и слову, и делу, и мужской дружбе.

Мальчик Бегубар пас с отцом стадо овец, был рабочим многих производств, одновременно учился. Стал, воплощая свою мечту, журналистом, работая всегда и везде во имя торжества света и правды на земле. Удавалось ему это не всегда, и с большим трудом. Он влюбился, женился, стал отцом. Посадил дерево, написал книгу «Гроза». Но он всегда хочет создать куда больше.

Вот такой удивительный характер у Бегубара и автора «Грозы», который бесхитростно и солнечно сумел рассказать нам историю своей жизни.

Примечательно, что книгу хочется читать, не откладывая в сторону. В ней привлекает добрый свет души автора и его родных, которым между строк пронизаны все страницы книги. Особенно тронула меня традиция некоего родства душ всего живого на земле: человека, верблюда, травинки, дерева.

Человек – это мыслящее животное... – говорится в книге. И закрыв последнюю страницу «Грозы», я мысленно говорю спасибо автору за то, что он напомнил мне о том, что все сущее на земле находится в родстве и мы все в ответе друг за друга.

Светлана Акимова, Член Союза журналистов России с 1972 года.
    25 марта 2003 года.

Рецензия на книгу «Гроза»

Доводилось ли вам встречаться с незнакомыми людьми, уважаемый читатель, первое впечатление от которых у вас не вызывало бы ярко открытого восторга? Пожалуй, вы скажете – да.

Когда с первых страниц пытаешься познакомиться с романом Нематжан Ахматахунова невольно напрашивается сравнение с «так себе» произведением. Но и этого мало, вас вводят в терминологию непонятных для вас слов, и вы невольно начинаете кривить лицо и на грани того, что вот-вот отбросите книгу в сторону. Вас, естественно, никто за это не осудит. Но хочется удержать вас, уважаемый читатель, от поспешности подобного поступка.

Перед вами интересное и бесхитростное произведение в духе Василия Шукшина и Виктора Астафьева. Автор не утруждает сочинять виртуозные обороты в своём повествовании. Речь проста и незатейлива, мы с вами общаемся на таком языке в купе поезда и на рынке в самолёте и в кабине водителя дальнобойщика.

Узбек по национальности, Нематжан Ахматахунов пытается внести свой национальный колорит в своё «детище». Есть места в романе, где вы «хахататься» будете, удивляясь безграмотности автора, но в том-то и вся прелесть, что люди, будь то кавказцы или азиаты, прибалты или чукчи – когда они говорят, пишут и думают на русском языке, то вносят интересный резонанс в межнациональные отношения. Да простят меня рьяные ревнители, те из которых борются за чистоту русского слова. Мы с вами никогда друг другу не скажем: ты не винуйся, а у Ахматахунова – это запросто. Через красивые имена людей востока мы обновляемся сами и порой немного грустим. Книга нашпигована подобными сравнениями. И когда читаешь, кажется, сидишь где-то в степи у костра и слушаешь неторопливый рассказ старого аксакала о его путях-дорогах. Слушаешь и пытаешься учиться житейской мудрости, а поучиться у Нематжана Ахматахунова есть чему. Какое тёплое отношения у него к отцу и матери, аж дух забирает, как с любовью проходят сцены любви между молодыми, как уважительно супруга обращается к главе семьи – своему мужу. Чем не примеры для подражания. Если хотите, то и донкихотство где-то вплелось между строк.

Но и этого мало. Автор ведь по сути пишет о себе, как бы подводя итог прожитого отрезка времени. И в конце повествования вводит и вас, читатель, в свой диалог, пытаясь и вас сделать сопереживателем всех событий. Помимо вашей воли вы желаете общаться с этим открытым простодушным человеком.

На извечный житейский вопрос: "Как быть?" – автор мысленно всматривается вами в глаза и ждёт откликов с нетерпением.

Мне думается, это первое и хорошее произведение Нематжана Ахматахунова найдёт своего читателя. Сам автор признаётся, что это долг перед людьми, с которыми жил, рос и трудился, а мне кажется, он нас с вами подтягивает до предела человеческой нравственности. До того, чтобы мы по возможности держали своё слово, если дали кому бы то ни было. До дружбы и взаимоуважения, а то мы и впрямь по дорогам собственным где-то порастеряли эти качества. Расплескали её по житейским ухабам.

Желаю вам, говоря словами автора, сажать свои саженцы, возделывать ваш сад любви и взаимоуважения, не уставая от подобного труда и как само с собой, приятного знакомства с Нематжаном Ахматахуновым.

Николай Умидян, художник.
    г. Северобайкальск 17.07.03 г.

«Бисмиллахир Рохманир Рохим!»*
    (*Бисмиллахир Рохманир Рохим – Начинаю во имя Милого и Милосердного Аллаха!)

Первая книга автора

Эту книгу посвящаю светлой памяти отца – Маматахуна…

Человек за свою короткую жизнь
    Никак не успевает делать добро;
    Значит, не имеет право даже 
    думать о зле…

Сегодня – первый день Великого Рамазана. Попостившись, я решил написать второй вариант своего романа «Гроза». Если Бог даст, то в дни Рамазана мне удастся восстановить по памяти мою потерянную книгу...

06.11.2002. г. Северобайкальск, Бурятия, РФ

ГРОЗА

Роман

Глава первая

Плывут черные тучи над высокими вершинами перевала. Почти рядом с ним летают таскары*, и посмотрев на них, кербенбаши** – Юмшакхаджи*** задумался. В голову ему пришли вопросы: «Почему они крутятся в воздухе? Что они обнаружили? Может быть, в глубине перевала находится какое-нибудь мертвое животное?» Задаваясь этими вопросами, его взгляд нечаянно встретился с глазами единственного наследника – сына Пулата****.

(*Таскары – хищные, большие птицы, падальщики)
    (**Кербенбаши – руководитель каравана)
    (***Юмшак – мягкий; хаджи – титул для паломника в Мекку)
    (****Пулат – сталь)

Кстати, Пулат – зрелый и сильный, как бык, крепкий, как сталь, горячий, как огонь, храбрый, как тигр. В данный момент это путешествие не первое для него. Он с отцом почти полмира объездил. Кто знает, как оно закончится. В глубине его взгляда что-то скрывается, что именно – непонятно. Загадка!?

Их единственный новый помощник Зунунахун крутится возле груженых верблюдов.

Перед самой отправкой в это торговое путешествие отец Зунунахуна – Рашидбей, близкий друг Юмшакхаджи, говорил:

– Друг, знаешь, мой Зунунахун не хочет жениться, может он поступает правильно? Ему только двадцать два года, невеста, которую мы ему предложили, не по душе. Тем более с твоим Пулатом они дружат с детства. В отличие от Пулата – он ребенок, во многих вещах еще просто не разбирается. Но в последнее время меня радует его интерес к торговле. Сам знаешь, Юмшакхаджи, в этом деле я ничего не понимаю. Будь добр, прими его к себе учеником. Буду всю жизнь твоим должником. Никогда не забуду твоей доброты.

Попросив об этом, Рашидбей чуть не заплакал, но одна слезинка все таки скатилась.

– Рашидбей! Друг мой, что с тобой? Ай-ай, нехорошо иметь такой мягкий характер, – сказал Юмшакхаджи, сам тоже растерявшись при этом.

– Слушай, Рашидбей, нет проблем, считай, что с этого дня твой сын Зунунахун – мой ученик.

Ничего сразу не сказав, Рашидбей вечером пригласил друга с женой к себе в гости. Был приготовлен плов с рисом «девзира»*. В небольшом доме было очень уютно и чисто, гости сели вокруг дастархана**, в черном човгуме*** кипел кипяток.

(*Девзира – отборный рис для плова)
    (**Дастархан – накрытый стол)
    (***Човгум – чайник с длинным горлышком)

– Юмшакхаджи, Мехриниса*, где Пулат?

(*Мехриниса – милая, добрая женщина)

– Дома.

– Зунунахун, иди быстро позови-ка его, – сказал сыну старик.

Когда все собрались, Махинур* открыла крышку казана, и сразу весь маленький дом наполнился ароматом вкусного плова. Махинур, взяв капкир**, тщательно перемешала горячий плов, затем аккуратно положила на большую сапол тавок***, потом все это поставила на дастархан.

(*Махинур – яркий свет)
    (**Капкир – половник)
    (***Сапол тавок – глиняно-керамическая посуда)

– Ну, друг, Мехринаса, Пулат – берите, – сказал старик гостям. Зунунахун, взяв острый большой нож, разрезал мясо на мелкие кусочки. С другого края дастархана на большом блюдце стоял салат из свежих красных помидоров, и конечно был заварен в красивом фарфоровом чайнике зеленый чай. Вокруг сапол тавок с пловом лежало несколько больших, но тонких уйгурских лепешек.

– О! Какой вкусный плов! – сказал Юмшакхаджи. – Это благодаря сестре Махинур, каждый раз, когда она угощает нас своим пловом, мы потом долго вспоминаем его вкус…

– И Мехриниса отлично готовит плов,– сказал старик Рашидбей. – Не только плов, но и лагманы, манты, чучвара*, манпар. Все ее блюда хороши и вкусны!..

(*Чучвара – пельмени)

– Ну ладно, не надо так сильно нас хвалить, мы женщины и должны заботиться о вас, – сказала Мехриниса.

После угощения семьи Юмшакхаджи Рашидбей попросил жену:

– Махинур, принеси-ка те твои подарки для наставника нашего сына.

Махинур принесла в одной руке черный чепкен*, а в другой руке – атлас чорсу**.

(*Черный чепкен – национальная одежда (пальто))
    (**Атлас чорсу – атласный платок, применяющийся для подвязывания на поясе)

– А ну-ка, вставай друг, – сказал Рашидбей.

– Зачем, Рашидбей, не надо, оставьте все у себя, – противился Юмшакхаджи.

– Нет, нет, испокон веков для наставников были уважение и подарки от души. Позволь-ка исполнить свой долг перед твоим уважением, – сказал отец ученика Зунунахуна.

Юмшакхаджи понял, что все сопротивление бесполезно и встал с места. Рашидбей сначала одел ему сверху теплой одежды черный чепкен, затем аккуратно повязал вокруг пояса ярким атласным чорсу. Новая одежда очень шла гостю.

– Спасибо, дружок, я прямо помолодел, теперь снова мне можно жениться, да? – пошутил Юмшакхаджи.

– Да, теперь надо пойти к невесте, – ответил старик. Все хохотали от души.

– Я знал то, что ты не откажешь в моей просьбе, возьмешь в ученики моего сына Зунунахуна к себе в торговлю, – сказал старик Рашидбей, обнимая своим маленьким телом огромного старого друга.

Все внимательно следили за этой церемонией – и Махинур, и Мехриниса. А два друга получили от этого огромное удовольствие.

– Ай-ай, вам очень идет обниматься друг с другом чал*, – проговорила, улыбаясь, черноволосая старуха Мехриниса, посмотрев на мужа. Их взгляды внезапно встретились, и оба почувствовали как будто бы неприязнь. Но от чего возникло это чувство, они не знали, и оба понадеялись на хороший исход. Как раз в это время к ним обратился Пулат.

(*Чал – старик)

– Мама, я пойду на тегирмен* за мукой. Может быть? сегодня успеете выпечь Ёглинон**.

(*Тегирмен – мельница)
    (**Ёглинон – специальная тандырная лепешка с добавлением какого-либо масла)

– Да, сынок, беги! – сказала Мехриниса.

– И я с тобой, Пулат, – сказал Зунунахун.

Родители посмотрели вслед уходившим юношам. Все были радостными и счастливыми, в их душах этот миг остался радостным и незабываемым.

Наверное, именно об этом вспомнили Юмшакхаджи с сыном Пулатом, когда пристально наблюдали за полетами огромных таскары на вершине перевала. Но может быть и не об этом, а о чем-то другом, кто знает? Им было жутко и неприятно… Чувствовалось приближение какой-то беды.

– Зунунахун, сынок, гони всех верблюдов, пора преодолевать вершины этого огромного перевала, – показал жестом Юмшакхаджи ученику.

Внизу перевала текла небольшая, но буйная река и, несмотря на то, что стоял жаркий летний день, вода была очень холодная. Ничего удивительного в этом не было, ведь река была горная. В воде было много разной рыбы: красивая форель, маринка, сазан и многих других жители водяного мира. Тут, видимо, их никто не беспокоит, место безлюдное, или есть другие секреты загадочной реки?

Жаль, что больше Зунунахун не сможет любоваться ими, команда была – гнать верблюдов, значит, пора продолжать этот адский путь. Подумав об этом, юноша еще не забыл о другом, очень важном для него плане – молниеносно убить старика – наставника своего, на самой вершине перевала, поэтому он волновался и быстро гнал верблюдов.

– Хэлов, хэлов – кричал он, порой пугая тяжело груженых верблюдов богатыми и свернутыми в рулоны мато-ипак*.

(*Мато-ипак – шелковый материал)

***

Зунунахун был в курсе всех первых сделок Юмшакхаджи, связанных с другими материалами. И он своими глазами видел тысячи тилло танга*, когда Юмшакхаджи заворачивал в большой белый платок, который потом повязал на пояс.

(*Тилло танга – золотые монеты)

Зунунахун составлял свой коварный план убийства на крутом скальном перевале, перед пересечением границы. Тем более что по приезде в город Кухнадунё*, Юмшакхаджи свой оригинальный товар продали очень выгодно, заработав много золотых монет. После этого еще несколько раз выгодно увеличили свои денежные запасы, конечно много денег стоили шелковые и бархатные ткани. А еще была различная оригинальная посуда из керамики.

(*Кухнадунё – старый мир)

Когда приехали в другой большой город Мангу*, тоже их товар имел огромный успех. И это прекрасно знал ученик – Зунунахун. Вследствие таких успехов он стал слепым рабом богатства. Ой, как ему было завидно, хотел он этого или не хотел, все равно подсчитывал чужие деньги. Но как назло свой план об уничтожении наставника реализовать не удавалось именно из-за слежки за ним его друга – Пулата. Пулат пугал его до смерти спокойным поведением и острыми внимательными взглядами на окружающих. Зунунахун еще постоянно опасался опытного кобеля – Ала-пара. Ала-пар сотни раз провожал своего хозяина в течение всей своей жизни на нелегком пути купеческой деятельности хозяина. Если бы собака могла говорить, то негодяю-ученику задала бы много вопросов, и после первого же неправильного ответа Зунунахуна сразу же разорвала бы его на несколько мелких кусочков. Но жаль, что собака не может говорить! А может быть так лучше? Кто знает? Беда в том, что мы мало обращаем внимания на окружающий нас мир, пойдя по пути дьявола, не слушая никого кроме людей.

(*Мангу – вечный)

Кербенбаши упорно шел вперед, за ним тронулся длинный караван в составе двадцати двух груженых верблюдов, три осла со своими хуржунами*, полными продуктами питания для дальнего следования. И три очень отличных опытных коня. И конечно любимый кобель Юмшакхаджи – Ала-пар. Все вместе в одной линии начали движение, постепенно поднимаясь по крутой, почти вертикальной тропе высокого перевала. Навстречу им дул сильный холодный ветер. Это плохая примета, подумал старик, но другого выхода не было. Надо было обязательно подняться на вершину перевала до наступления темноты.

(*Хуржун – сумка с двойными отделениями, специально для ослов, лошадей и верблюдов)

Не дай Бог опоздать! Еще он опасался нападения каракчи*. Но с ними он всегда находил общий язык, ему было не жалко отдать им их долю. Между прочим, по закону шариата**, тоже полагается делиться, конечно именно с нуждающимися, а не бандитами. Но все равно в таких безлюдных местах им ничего не оставалось, чем отдавать долю от торгового дела. Его знали многие каракчи и порой, встречаясь с ним, шутили и обнимались. Потому что Юмшакхаджи никогда с ними не ссорился. Получив свою долю, они провожали старика с караваном по правильному пути. Ведь старик в свой 62-летний возраст почти больше полувека отдал только торговому делу. На этой круговой бесконечной дороге он приобрел сотни друзей в каждом городе Востока. Он никогда не говорил об усталости, да и на каком основании говорить эту бессмысленную речь? А самое интересное, что Юмшакхаджи не имеет никакого образования. Его учила сама жизнь уметь считать, получать и отдавать, и поэтому с ним считались разные люди. Своим долгом он считал из всего получать уроки нравственности, чем он и занимался всю свою жизнь. Первым своим долгом перед наследником считал, что надо дать ему достойный урок нравственности.

(*Каракчи – разбойники, бандиты)
    (**Шариат – закон Божий)

Его девизом жизни была пословица: «Век живи, век учись».

***

Через 27 дней после выхода из дома как всегда остановились возле красной реки Тезокар*. Два друга освободили всех верблюдов от тяжелого груза. Даже ослам тоже дали вволю попастись, коням тоже представилась такая возможность. Но старый Ала-пар все равно охранял все богатство каравана, кружа вокруг и лая время от времени.

(*Тезокар – быстротечная река)

Юмшакхаджи быстро соорудил каменный очаг*, поставил човгум.

(*Очаг – каменный в прямом смысле)

Несмотря на поздний час, два друга – Пулат и Зунунахун – успели нырнуть по одному разу в красную реку, но течение было очень сильным, их чуть не унесла вода, еле смогли доплыть до берега. Юмшакхаджи, видя все это, очень беспокоился за них, но решил на этот раз простить им эту шалость.

Когда они сели вокруг дастархана, он спросил:

– Ну как, мои юные друзья, привыкли к дороге?

Обращался он скорей к Зунунахуну, чем к своему сыну, но ответ получил от своего наследника:

– Отец, честно говоря, я устал от дороги.

– Чего!? – разозлился внезапно отец, – о чем ты ворчишь?

– Извините, дада*, – сказал Пулат, раскаиваясь и понимая, что сделал ошибку, – первый и последний раз я Вам говорю об усталости…

(*Дада – отец)

– Запомни раз и навсегда, – твердо сказал Юмшакхаджи, – чтобы я больше не слышал, просто стыдно уставать молодым парням.

Зунунахун слушая это резкое осуждение отца за поступок сына, очень волновался. Честно говоря, завидовал старику, и внутри покраснел, вспоминая о своих бывших речах в подобных случаях, когда он сотни раз не слушал подобные претензии ни со стороны матери, ни со стороны отца.

Кроме этого, Зунунахун за этот адский, почти месячный путь многому научился, стал по другому смотреть на многие вещи и поступки, даже чуть-чуть повзрослел.

Вот тогда ему стало понятно культурное поведение друга в родном городе Мехрибан, он по настоящему пожалел, что много пропустил в жизни. Но все равно ему не давал покоя злой, секретный план «о легкой наживе», о быстром обогащении, к сожалению, не понимал о своей роковой ошибке. Не знал истинного смысла, чего потом ему будут стоить «заработанные деньги», не понимал к чему ведут нечестные пути. Заблудился с самого первого момента, мысленно позавидовав успехам наставника, жаль что этого не заметил сам наставник. Как же не заметил его близкий друг – Пулат? Только собака предупреждала своими взглядами, но кто ее понял? А может быть поняли длинные звездные ночи? А может быть поняла яркая звезда? А может быть поняли злые ветра? Или быстротечные реки? А может быть поняли его мысли чистые холодные родники? А может быть поняли тополя? А может быть поняли длинные бесконечные пустыни?.. Но, к сожалению, от этого не было никакого толку.

Зунунахун непременно пошел по своей скользкой дороге – дороге дьявола. Он ослеп! В мыслях у него только и было, как бы убить старика-наставника и завладеть его многотысячным богатством.

Зунунахун еще раз мысленно вернулся к недавнему прошлому. Ему для осуществления своего злого умысла непременно нужен был острый нож – ханжар*. Когда старик разрешил им с другом погулять по базару, в городе Кухнадунё Пулат купил для своей матери дорогую шубу, а он, Зунунахун, купил только ханжар для убийства.

(*Ханжар – кинжал)

Вечером старик, осматривая возле дастархана их покупки, похвалил:

– Сынки, ваши вкусы восхитительны! Один думает о матери, другой думает об отце, купив подарки для них с Востока. Обязательно надо радовать своих родителей.

Старик, смотря на острый ханжар Зунунахуна, думал: «Юноша приобрел, наверное, это для любимого отца», и тихо улыбался.

Но он, к сожалению, и не догадывался об истинных намерениях ученика и что его улыбка обернется для него несчастьем.

***

Кербен преодолел почти больше половины пути. И именно здесь, выждав благоприятный момент, к нему подкрался Зунунахун, ханжар был у него под рукой. Он его легко достал и быстро вонзил Юмшакхаджи сзади в шею! Старик смог обернуться, хотя кровь из раны пошла фонтаном. Он посмотрел в глаза ученику-убийце. И по выражению его взгляда понял свою главную ошибку. Надо было заранее дать золотые монеты Зунунахуну как носильщику. И эта роковая ошибка, в конечном счете, привела его к последнему пути в своей жизни.

Но старик сразу не потерял сознание, он спокойно снял со своего пояса золотые монеты, которые были завернуты в белый платок, почти сразу окрасившийся его кровью. Передал это «богатство-зло» ученику:

– Ну, сынок, бери, тебе это несчастье нужно было, принимай, – сказал он и упал на камень.

Пулат заметил эту кошмарную сцену, стоя в двух – трех шагах снизу. Он как пуля поднялся вверх и сильным ударом ноги начал пинать мерзавца, бывшего своего друга Зунунахуна. Зунунахун, крепко вцепившись руками в окрашенный кровью Юмшакхаджи белый платок с золотыми монетами, подскользнулся и покатился вниз, в ледяное ущелье. Долго раздавался его громкий и горький крик, пока он не разбился насмерть.

Пулат, громко рыдая, положил голову отца на колени и вынул из шеи ханжар. Старик был крепкий и еще дышал. Он прошептал:

– Сынок, не плачь, береги мать. Недаром она противилась против этой моей последней поездки, наверное чувствовала этот час… Но мы не слушали, вот результат. Прощай, но не плачь, сы-ы-нок…

Как будто крушилась Земля, все потемнело в глазах у единственного сына Пулата. Обнимая уже почти остывшее тело отца, юноша потерял сознание.

Сколько они так пролежали, никто не знает. Но знаем точно о том, что очнулся Пулат от громких голосов. К ним подошла вооруженная банда с главарем Арифбеком:

– Вставай, что тут случилось? – спросил тыкая в плечо дулом беш атара* бородатый старик.

(*Беш атара – старинная винтовка)

– Убил, уби-и-ил моего отца, ох-х-х, ох-х-х, – плакал парень.

– Кто, как?

– Собственный ученик, мой друг детства, мерзавец!

– Зачем, за что? – хладнокровно спросил старик-разбойник.

– Из-за денег… – жестом показывая в ущелье, сказал Пулат.

– Не врешь ли ты, парень? – посмотрев вниз, сказал Арифбек.

– Мне незачем врать, – продолжал плакать Пулат.

– Берите весь наш товар, заберите и золото, которое в руках убийцы, только помогите достойно похоронить моего отца. На одном из верблюдов есть рулон белого ситца, его можно использовать для кафан*.

(*Кафан – белая ткань, используемая для заворачивания тела перед тем, как положить в могилу)

Постой, это же Юмшакхаджи! – произнес главарь бандитов, взглянув в лицо убитого. – Шумкар! – позвал он одного из своих парней, – Ты спустись до ледника и отруби голову этого мерзавца, а также не забудь захватить золото. А вы, ребята, копайте могилу как следует, принесите воды и обмойте тело. Потом надо завернуть тело в кафан и прочитать необходимые молитвы. Похороним по всем обычаям именно здесь, на крутом Перевале!

– Слушаюсь, все сделаю, как Вы сказали, – ответил Шумкар, отдавая тизгин* своего коня стоящему рядом напарнику. И он быстро приступил к своему нелегкому делу.

(*Тизгин – удила)

Пока Шумкар спускался к леднику и делал то, что ему было приказано, ребята успели похоронить старика по всем обычаям шариата.

Бедный пес Ала-пар скулил, непрерывно лая в пропасть. Все прониклись этим горем… Все животные казалось понимали, что случилось что-то ужасное, печальное. Но с судьбой не поспоришь.

– Сынок, Юмшакхаджи был моим большим другом, – сказал главарь Арифбек, – больше не плачь, его нельзя вернуть, пусть земля будет ему пухом… А вот этот мерзавец – вообще никто, – он приказал Шумкару выбросить отрубленную голову обратно в ущелье.

– Отец, – проговорил Пулат обращаясь к Арифбеку, – берите все, только дайте мне хорошего коня и меховую шубу, которую я купил в подарок для матери, и я поеду домой.

– К большому сожалению, сегодня закрыли границу, больше не попадешь к матери, – сказал старик.

– Что!?? – воскликнул Пулат.

– Да, закрыли! – закричал разбойник.

Пулат опять потерял сознание. Но когда пришел в себя, оказалось, что он сидит в седле на коне и спускается вниз. Ала-пар пошел за ними, но немного проводив, вернулся обратно, к могиле Юмшакхаджи.

На перевале осталось тело отца, его могила выглядела как верблюжий бугор…

Старик разбойник подняв с земли окровавленный ханжар, положил в могилу купца как символ и момент истины.

***

Дорога через границу закрылась на долгие годы.

А впереди было еще много-много событий… И по этой дороге жизни плутал Пулат, ведомый железной неповторимой линией судьбы. В дальнейшем повествовании еще расскажем об этом...

Глава вторая

Сколько дней и ночей проездил Пулат, никто не знает. Пока конь не остановился окончательно и не встал на месте, как осел. Не хотелось им двигаться с места, делать какие-то нежелательные шаги.

В конце концов, получился кругооборот. Почему остановились? Задумался парень.

Пока продвигались эти два существа – человек и конь, оба думали об одном и том же. Человек – о потере отца, а конь – о потере любимого хозяина. Действовали они бессознательно и синхронно: конь пьет, когда настала нестерпимая жажда, и человек пьет; животное поело травы – человек поел хлеба, неизвестно как оказавшийся у него в хуржуне и тушеное баранье мясо.

Там же он обнаружил какие-то тяжелые предметы, завернутые в белый лоскут ситца. Неужели это часть отцовского золота? Сильно удивился Пулат. Скорей всего это было дело рук разбойника – старика Арифбека.

Конечно, эти золотые монеты очень ему пригодятся в дороге, и он не пропадет! От Арифбека он этого не ожидал, и был приятно удивлен. Он здорово мучился, тосковал.

Может, по иронии судьбы, может, по велению инстинктов, но Пулат выжил, повторяя за своим спутником – черным конем все те необходимые жизненные вещи, как еда, питье, сон и отправление естественных потребностей.

Пулат иногда думал о том, что человек – тоже животное, ведь животные тоже разговаривают на своем языке. Может они даже умней, чем люди, потому что не преследуют друг друга, не продают себе подобных, не убивают своих друзей-наставников.

От чего возникает наша завистливость, от чего наша душевная черствость… Часто приходили такие грустные мысли Пулату в голову.

Еще очень часто он думал о судьбе своей матери, и о многих других вещах. Ему было очень больно и грустно, но одно он точно знал, что усталости он не должен испытывать, он выполнял слова отца. К сожалению, эти слова сегодня стали не просто словами, а завещанием отца. Может быть, именно это и спасло его? А так иногда хотелось умереть, не хотелось жить в этой страшной жизни.

Но он вспоминал предсмертные слова отца, чтобы он, Пулат, навещал и заботился о матери. В конечном счете, молодость, верный конь, пища, оказавшаяся в хуржуне, несчастные деньги, которые мало принесли счастья отцу, помогли справиться со всеми бедами, обрушившимися на молодого человека.

Пулат невольно вспоминал короткий разговор со стариком-разбойником. Он прекрасно понял, что живого отца не вернуть, сколько не плачь и страдай, все бесполезно.

Придя в себя, встряхнувшись, он спрыгнул с коня и сел в тенечек большого маджримтала*. И здесь впервые он почувствовал себя очень свободным, проснулись чувства, желания. И ему очень захотелось спелого, вкусного, красного арбуза.

(*Маджримтал – дерево ива)

На его счастье возле небольшой реки Тиник сув*, почти рядом торговали спелыми яркими арбузами и дынями «Хандаляки»**.

(*Тиник сув – чистая вода)
    (**Хандаляки – раннеспелые маленькие дыни)

И конь пошел по берегу тихо, щипая длинную сладкую траву «беда»*.

(*Беда – название трав (узбек.))

– Ассалам-алейкум, аксакал! – бодро поздоровался Пулат.

– Ваалейкум-ассалам! – отвечал старик – дехканин.

– Почем Ваши арбузы?

– Бери, выбирай, потом скажу.

– Пожалуй, вот эту красавицу.

– Беш танга*.

(*Беш танга – пять танга)

– Турт танга*.

(*Турт танга – четыре танга)

– Бери.

Пулат дал ему деньги и пошел обратно под маджримтал, где была густая тень и дул холодный ветерок с реки Тиник сува. Перед тем как разрезать арбуз, он его хорошенько помыл водой, потом достал из хуржуна отцовский нож, разрезал на две части и с большим аппетитом начал есть. Утолив жажду полностью, как Абу Али ибн Сина.

Посмотрев на маленькие волны реки, упершись в маджримтал, Пулат незаметно для себя уснул. Сколько он проспал, неизвестно, но когда он открыл глаза, стало почти темно. Спал Пулат очень сладко, во сне ему даже приснились родные мать и отец. Мать что-то говорила, а отец махал рукой, что-то объясняя. Что они ему хотели сказать, молодой человек не понял, но почувствовал, что это было прощание.

Ход его мыслей внезапно перебил его путеводитель, черный конь, подойдя совсем близко. Пулат вдруг вспомнил еще одного близкого друга отца – Ала-пара.

«Где же он остался? Ведь он, кажется, провожал до перевала, так куда же он мог подеваться? А вдруг лежит возле могилы отца? Как так? Чем питается? Может быть, будет охотиться на мелких животных в лесу или горах?», – подумал парень.

И он оказался совершенно прав. Ала-пар проводил сына хозяина, а сам вернулся на могилу старого хозяина. Первые трое суток пес ничего не ел, ничего не пил, но потом со слезами на глазах поймал в окрестностях перевала зайца и утолил свой голод. Днем охотился в окрестностях перевала с целью добычи для себя еды, а ночью спал прямо на могиле своего хозяина. Охранял его тело и тайно чувствовал хозяйскую ласку.

Однообразие жизни собаки превратило все ее привычки в рефлексы для выживания. Все жившие вокруг звери и птицы, змеи – все восхищались преданностью собаки своему хозяину.

Что стало с ним потом и сколько он прожил, преданно охраняя могилу своего хозяина, никто не знает. Дальнейшая судьба Ала-пара неизвестна. Скорей всего собака погибла в одну из холодных зимних ночей, так и не сойдя с могилы хозяина, отдав тело и душу земле.

Жаль, что и Пулат об этом тоже ничего не знает, тем более, черный конь.

На следующий день Пулат пошел искать для себя работу. Конечно, он больше решил не идти по пути торговли, он не хотел повторить участь отца. Счастье ему улыбалось. Пройдя по шумным улицам города Гулдир*, Пулат внезапно встретил человека с верблюдом.

(*Гулдир – цветок)

– Парень! Меня зовут Аширдин, но все зовут меня по кличке Аширдин-кайгу*, – улыбаясь, представился человек Пулату.

(*Кайгу – беспокойный, поспешный)

– Зачем скрывать, все равно узнаешь! – хохотал мужик.

И Пулат в первый раз после похорон отца от всей души хохотал вместе с ним, удивляясь сам себе. Почему-то ему хотелось общаться с людьми, исчезла замкнутость, натянутость отношений.

– Аширдин-кайгу, Вы меня чем-то заколдовали, – еще раз засмеялся Пулат. – Но особенно мне понравился Ваш нартуя*.

(*Нар туя – верблюд мужского пола)

– Как, тебя интересует нары?

– Да, конечно, – сказал и чуть не заплакал, вспомнив отцовских двадцать верблюдов.

Но Аширдин был человек эрудированный, тонкий и сразу понял, что с пареньком приключилась какая-то беда. И захотел узнать о случившемся.

– Прими мои соболезнования, – сказал Аширдин, – это жизнь. Здесь есть много неожиданного и загадочного. Нам надо подстраиваться и привыкать к разным условиям, старясь не принимать близко к сердцу, если будем все сильно переживать, то пропадем. Будь мужиком, тем более, твое имя уже говорит о твоем стальном характере…

Другого выхода не было. Пулат начал привыкать к новой жизни, найдя друга, хотя он был намного старше его. С помощью друга он устроился на работу.

Взяли они вместе стадо верблюдов из колхоза «Бирлик»*. И таким образом пошла жизнь Пулата. С каждым днем становилось веселей, но он рвался домой, а граница была закрыта, как и говорил ему разбойник. Шли годы…

(*Бирлик – единство)

***

Пулат продолжал достойно работать в колхозе. Однажды он по молодости совершил одну ошибку. Избил нар туя как следует, потому что он не подчинился приказу Пулата. Палкой он несколько раз ударил его, бедный верблюд даже стонал от сильных ударов. За что наказали, верблюд так и не понял, но очень обиделся.

Прошло некоторое время, верблюд никак не мог забыть незаслуженное наказание, полученное от хозяина. Самое странное было то, что когда глаза хозяина встречались с глазами верблюда, то верблюд закрывал или отводил взгляд в другую сторону. Заметив эту ситуацию, Пулат понял свою ошибку и принял обиду верблюда, но было поздно. После каждой такой встречи ему и верблюду было очень неприятно. С каждым днем ситуация осложнялась, никак не мог забыть тот черный день храбрый верблюд.

Прошло полгода, и однажды случилось несчастье. Пулат не заметил, как сзади подошел к нему верблюд нар и схватил острыми зубами за шею, поднял вверх, как куклу, и пошел по городу таскать.

Люди испугались, начали кричать, но верблюд продолжал идти своей быстрой походкой. Никак не хотел отпускать Пулата, продолжая нести его в какое-то место, которое знал только сам нар.

Пулат еле-еле дышал. Никакая помощь не помогала, никто не знал, что сделать, чтобы верблюд отпустил человека.

Все опасались приблизиться к взбесившемуся верблюду, но одному другу Пулата удалось передать ему острый ханжар. Взяв в руки ханжар поудобней, он сразу воткнул его в глаз врагу-другу нару. Нар упал на одну сторону, Пулат в другую сторону, сразу потеряв сознание. Его удалось привезти в больницу. Верблюда зарезали.

Пулат в течение месяца лежал в больнице, врачи зашили шею, его жизнь спасли. Бог его спас!

Вот такой сюрприз ему было суждено пережить…

***

Город Мехрибан. Город очень старинный, прославленный своим небольшим населением. Высотных зданий мало. Рынки, фабрики, заводы, администрация, школы, учреждения здравоохранения, дворцы культуры и спорта, все, что необходимо для нормального существования людей. Люди очень гостеприимные.

Автомашины тоже есть, но не так много. Самое поразительное – это транспорт, не связанный с ключом зажигания и бензином. Атараба* и эшекараба**, даже рикши есть в немалом количестве. Поскольку главный рынок один и все знаменитые места везде связаны услугами атараба и эшекараба.

(*Атараба – тачка на 2-х или 4-х колесах – транспорт для перевозки людей и вещей)
    (**Эшекараба – такой же вид транспорта, но тут используется животное не конь, а осел)

Самое удивительное, что редко останавливаются эти виды транспорта, они едут и едут мимо людей, рядом с ними. Люди приседают на них без разрешения хозяина, без всяких остановок.

Если есть места на транспорте, то кто-то сходит, кто-то поднимается, с грузом и без груза покидают транспорт, по ходу расплачиваясь копейками с хозяином, который для этого протягивает руку. И движение продолжается без остановки целый день. Хозяин транспорта занимается своей любимой работой и общественно-полезной работой.

Все настолько своеобразно, цивилизованно, диву даешься.

Этот транспорт еще тем хорош, что никому не мешает, еще никакой инспектор – блюститель порядка не остановил ни один. Поскольку владельцы древнего транспорта хорошо знают свою профессию.

***

После ухода сына впервые в своей жизни в чужую далекую страну с соседями Рашидбей плохо чувствовал себя первые недели, а потом заболел. Вокруг него не только жена Махинур, но и все соседи крутились. Он был добрым, хорошим, жизнерадостным человеком. У всех для него были открыты двери.

– Махинур, что-то себя плохо чувствую, наверное, пора мне отправляться в тот мир? – сказал, открывая форточку спальной комнаты, чуть-чуть покашливая. Старался не задыхаться, не плакать, но ничего не получилось у него. Да и слезы то он лил не от жалости к себе, а от любви к близким. Сына и жену жалел. Почему-то в последнее время почти не спал, думал о походе своего любимого сына. Ругал себя постоянно, что не заставил его жениться, а разрешил пойти в торговый поход в далекие края. Что будет с ним? Голодным не останется ли? Холодно не будет ли? В безлюдных пустынях не мучается ли? Сотни таких вопросов не давали ему покоя. Явно мучаясь и переживая, он и заболел серьезно.

А мать десятикратно мучилась, переживала, тосковала, опасалась за сыночка. Да и какая нормальная мать не будет переживать, отправив своего любимого сыночка в такой дальний путь?

В отличие от мужа она не скрывала свои переживания и душевные муки и боль. Каждый день если выпадал момент, она начинала жаловаться и причитать.

– Старик мой, лучше я умру, чем Вы умрете. Зачем так говорите? Не дай Бог, тьфу – тьфу – тьфу, что хорошего видели, то, что нашли, дали все для благополучия нашего сыночка и для меня. О себе никогда не думали. Зачем отправили в торговлю, нам надо было женить его, и сейчас он находился бы рядом с нами. В счастливой семье. Бог знает, где он теперь находится? Да и он тоже, почему не согласился на женитьбу? Почему ему не нравились девки в окрестностях города? – сказав это, она пошла на кухню и начала готовить мастава для мужа, думая, что если добавить много стручкового и красного перца, дай Бог, старику станет полегче. Она и для себя и для семьи всегда готовила острую мастава, снимая простуды и головную боль. Вся семья не очень-то жаловала врачей и их лекарства, предпочитая пользоваться народными средствами.

Такая профилактика всегда помогала.

Вдруг кто-то стукнул в дверь. Махинур пошла открывать. Пришла черноволосая старуха Мехриниса.

– А, добро пожаловать, подруга. Заходи, что-то мой парень заболел, – сказала старуха Махинур.

В отличие от Мехринисы, несмотря на почти одинаковый возраст, волосы у нее были почти все белые, да и по лицу она выглядела намного старше своей ровесницы. Да на это были свои причины: она много болела, много пережила, в детстве много мучилась. Тем более что в раннем возрасте оказалась круглой сиротой. Она воспитывалась у бабушки. Может быть, ее прошлое отразилось на ее внешности и возрасте? А так, может быть, и не было бы никаких отличий от соседки? Бог знает, в чем дело?

– Не дай Бог, если он простудился, – кстати, сегодня сделала плов, угощайтесь. И она протянула на красивой кесушке, прикрытой лепешкой, завернутый в салфетку горячий плов.

– Ой, спасибо, подруга. Зачем так делаешь? Просто так пришла бы, поговорили бы. Ну, садись, я готовлю курдючный мастава, будешь нашим гостем.

Мехриниса сняла галоши и прошла в комнату к Рашидбею.

– Добрый день, что с Вами, простудились что ли?

– Да, мне кажется так, – тихо проговорил Рашидбей и постарался подняться с постели.

– Нет, нет, не беспокойтесь. Не вставайте, лежите и выздоравливайте.

– Мехриниса, никаких вестей нет от сыновей?

– Пока нет. Сегодня уже восемнадцатый день после ухода из дома, обычно они приходили без вестей через один-два месяца. Да и еще поездка с поездкой не сходится.

– Мехриниса, мне плохо, умру что ли, – улыбался старик.

– О чем болтаете? Не дай Бог! Вам жить да жить.

– Не знаю, соседка, очень плохо себя чувствую…

И тут появилась в дверях спальни Махинур.

– Мой парень, не болтайте всякую чушь, без Вас мы как будем жить? – забеспокоилась старуха.

Они долго разговаривали. Старик почти не пил мастава, даже душистый жирный плов тоже не ел. У него запали глаза и вообще он резко похудел за последние дни.

Мехриниса пожелала доброго здоровья ему и вышла из дома.

Старик, на всякий случай прощаясь с ней, сказал:

– Соседка, если я умру, ты помоги моей седоволосой девушке, – в шутку и одновременно серьезно.

– Конечно, зачем еще такие слова. Вам незачем умирать. Вам надо женить сына и увидеть внуков…

По пути к дому она думала, что старик действительно чувствует себя плохо, не дай Бог! Без него старухе будет очень тяжко…

Но против судьбы никуда не уйдешь. К утру старик скончался. Ранним утром парни пошли на четыре стороны, чтобы сообщить всем об этом. Народ быстро собрался, тело обмыли, обмотали в белый ситец. К двум часам дня тело было готово к могиле.

Положив тело старика на тавут, специальные носилки, люди подняли их и понесли с уважением в его последний путь.

Имам мечети прочитал надгробную молитву и произнес соболезнования его близким:

– Рашидбей был среди нас очень добродушным, жизнерадостным, надежным другом всем, наставником для молодежи, примерным семьянином. Всю свою жизнь прожил честно, все уважали его. Я сам лично был знаком с ним, беседовал на разные темы. От общения с ним всегда получал удовольствие и наслаждение. Сегодня его провожаем в последний путь. Пусть земля будет пухом…

Люди разошлись по домам.

***

Не зря говорят, что время лечит. Время дважды лечило Пулата. Первый раз – после смерти отца, второй раз – после укуса верблюда…

Глава третья

Когда Пулат вышел из больницы, то вернулся на прежнюю работу. Продолжал пасти верблюдов, и не просто был с верблюдами, а с теми, которые проявляли характер, были непослушными и капризными. Значит, надо было быть самому с железным характером. Надо иметь большое сердце и великое терпение, особенно с нарами, чтобы не повторилась недавняя история.

Говорят же, что и слепой человек теряет палку всего один раз, а дальше жизнь покажет.

От тоски ли, от зависти к семейным людям ли, от неудач на пути совершенства ли, но Пулату неинтересен стал почти каждый день,он казался длинным, иногда мучительным. Но, конечно, он никогда не уставал, не жаловался, выполнял свой долг как следует. Но по глазам все равно было видно, что ему скучно и тоскливо. Все это проистекло из того, что он был одинок. Ему надо было быстро жениться, и чем быстрее, тем лучше.

Вот задача. Он посоветовался с Ашир-кайгу, они нашли невесту, осталось только сыграть свадьбу.

Свадьба прошла. Невесту звали Саёрабиби*, она была дочерью купца.

(*Саёра – планета; биби – красавица)

В первую брачную ночь жених и невеста любили друг друга по-настоящему.

– Мой отец тоже был купцом, – сказал Пулат, обнимая невесту.

– Но… он остановился.

Саёрабиби увидела посуровевший взгляд своего мужа под лунным светом, который озарял их комнату через прозрачные занавески.

Эта ночь отличалась от других многочисленных ночей, так как на небе был Самон йули*.

(*Самон йули – прекрасный звездопад)

Пулат смотрел на звездопад Самон йули, кажется, такая красота была предназначена Богом именно для них. Глядя на него, Пулат и Саёрабиби получили что-то не достижимое, как будто их поздравляли со свадьбой духи предков. Они смотрели на небо, не произнося ни одного слова. Было ощущение чьего-то теплого приветствия, загадочного ощущения всего происходящего.

Ведь эта свадьба не должна была состояться, но существовала какая-то связь или на земле или на небе. Молодожены много думали об этом на церемонии бракосочетания.

– Саёрабиби, смотри, – сказал он молодой жене.

– Да, Самон йули. Чай не хотите, бегим*?

(*Бек – хозяин)

– Налей-ка, и сама пей.

– Пила.

– Бию.

– Нет.

– Пию.

– Да.

– Бию.

– Нет.

– Пию.

– Да! – улыбалась она.

– Что говоришь, рыбка моя, поешь?

– Нет, что Вы, пию.

– А ну-ка пой.

– Нет, не умею.

– Ну хотя бы немножко…

– Нет, услышат они.

– Кто они?

– Конечно, янгалар*.

(*Янгалар – тети жениха, конечно, его родные тети тут не дежурили, а дежурили соседки по обычаю после свадьбы в соседней комнате)

– Не пойму.

– Да так.

– Как?

– Но, знаете, как Вам объяснить. По нашему обычаю, после свадьбы тетки дежурят, иногда подслушивают, даже подглядывают за поведением молодоженов.

– Э-э, чепуха, пусть весь мир смотрит на нас, от этого ничего не изменится. Самое главное, мы созданы друг для друга. Вот и все.

– Вот и все, – повторила невеста покраснев.

– Не красней, это естественно: сегодня ночью мы с тобой едины. Нас никто не разлучит, кроме смерти!

– Да, никто, кроме смерти, – повторила хрупкая девушка.

После таких разговоров они намного стали ближе друг другу. Сколько дальше они разговаривали, мы не слышали…

Наутро жениха на месте не оказалось. По обычаям, он спрятался от невесты у друзей, где он приготовил для них в большом казане национальный курдючный плов. Целый день ребята гуляли, беседовали, пили зеленный чай, танцевали между собой, пели и играли, одним словом, провели день весело и незабываемо.

Дальше свадебное торжество продолжалось в узком семейном кругу.

Все друзья поздравили Пулата с женитьбой, пожелали много счастья, здоровья, богатства. Все то, что только можно пожелать хорошего.

Вечером он вернулся к невесте

– Где были, мой богатырь? – спросила она.

– Нигде.

– Как?

– Так.

– Так?

– Как?

– Так?

– Да, именно так, – сказал с улыбкой Пулат, обнимая жену и целуя ее белое, нежное лицо, черные брови. Погладил черные волосы. В ней было какое-то сходство с его матерью. Он вспомнил мать, и ему захотелось сейчас же вернуться домой, но граница между государствами была до сих пор закрыта.

Еще раз погладив черные гладкие волосы невесты, он успокоился и решил провести медовый месяц здесь. А потом время покажет.

– Саёрабиби, смотри, – сказал он молодой жене.

– Да, Самон йули. Чай не хотите, бегим?

– Налей-ка, и сама пей.

– Пила.

– Бию.

– Нет.

– Пию.

– Да.

– Бию.

– Нет.

– Пию.

– Да! – улыбалась она.

***

Таскары быстро полетели вниз, где лежало безглавое тело Зунунахуна. Все разбойники, находящиеся на перевале, смотрели на это. Вздыхая, старик Арифбек приказал одному из подчиненных:

– Приготовь вещи для сына купца в дорогу, возьми один хороший хуржун, туда же положи запасной, воду, лепешки, кавурдак* и хорошенько упакуйте ту меховую шубу так, чтобы по необходимости ее можно было употребить как тушак**. Парню предстоит долгая дорога, ему несколько раз придется ночевать на улице. И постун*** не забудьте приготовить. Спички, соль, нож не забудьте… И положи туда же вот эти золотые монеты…

(*Кавурдак – мясо баранина, тушеное на бараньем масле)
    (**Тушак – матрац-подстилка)
    (***Постун – баранья шуба)

– Уважаемый, тут еще какой-то футляр, – и подал его старику разбойник Шумкар.

Старик открыл футляр и там нашел письмо. Надев очки, стал читать:

«Найдешь вдруг золото, не бери.
    Потому что есть ищущий его хозяин.
    Не иди на зло никогда, хочется если… 
    Есть потому что добро, эй, Барин.
    Я не поэт, но помни – жизнь коротка.
    Пусть эти слова украшают мой надгробный камень».
                                                                                      Юмшакхаджи

В это время очнулся Пулат, и его посадили в седло. И он поехал...

Старик несколько раз прочитал стихи, завещание купца. Перед его глазами будто бы перевернулась земля, мир стал восприниматься совсем по-другому. Ему почему-то захотелось поплакать, но он воздержался от этого. Он твердо решил больше не заниматься разбойничьим делом, захотел прожить оставшуюся жизнь как обыкновенный человек.

И тех молодых парней, джигитов, тоже захотел наставить на новую, мирную, интересную жизнь. Но беда в том, что дорога через границу закрыта и придется жить на чужбине… Это – судьба, подумал он.

– Орлы, готовьтесь в дорогу, сегодня же спустимся вниз. Кстати у меня появилась интересная идея. Давайте, слушайте вот это стихотворение, – и старик прочел его.

– Здорово, – подтвердил Шумкар.

– Неплохо, – сказал кто-то.

– Гуманно, – повторил другой.

– Философия.

– Момент истины, – сказал другой.

– Просто путеводитель жизни, – произнес другой.

– Дороже, чем золото, – сказал самый последний парень, храбрый как Шумкар.

– А кто писал? – спросил Шумкар.

– Юмшакхаджи, еще тридцать лет назад. Это письмо пролежало в кожаном футляре долгое время.

И старик поделился своими намерениями о будущем. Все семеро парней поддержали его единогласно. Они решили все имущество кербена сдать государству и подготовили письмо с просьбой проложить автодорогу через перевал, где лежит тело старика-кербена.

Поскольку Юмшакхаджи был неграмотен, это четверостишье ему написал один из его друзей. Он всего лишь продиктовал...

Через два месяца план осуществления строительства автодороги утверждался на государственном уровне. А еще через месяц начался штурм перевала. Привезли несколько гусеничных бульдозеров, экскаваторы и другую нужную технику. Началась работы днем и ночью.

Досрочно на пороге зимы была открыта дорога через перевал. На церемонии торжественного открытия присутствовали делегаты нескольких государств.

Разрезая ленту, президент государства произнес вступительные слова:

– Уважаемые строители, гости, работники автотранспорта, журналисты и все жители этого региона! Позвольте выразить искренние благопожелания, низкий поклон тем, кто претворил в жизнь этот нелегкий проект.

В истории человечества еще не происходило такого грандиозного открытия, оно ценно и незабываемо именно из-за быстроты и качественности этого строительства.

Я должен выразить признательность тому, кто поддержал нас материально и морально. На это строительство ушло больше четырех миллионов долларов, из них два с половиной миллиона нам подарила группа иностранных граждан, в лице Арифбека и от имени их соотечественника – Юмшакхаджи, который трагически погиб на этом перевале от рук своего ученика. Как печально… Позвольте Вам сообщить о решении наших государств: с сегодняшнего дня этот перевал будет называться именем «Юмшакхаджи». Там, где лежит его тело, построена вот эта небольшая арка, на стене написано его стихотворение-завещание. Читаю дословно:

«Найдешь вдруг золото, не бери.
    Потому что есть ищущий его хозяин.
    Не иди на зло никогда, хочется если… 
    Есть потому что добро, эй, Барин.
    Я не поэт, но помни – жизнь коротка.
    Пусть эти слова украшают мой надгробный камень».

Конечно, стихи написаны по оригиналу на латинском языке.

Бурные аплодисменты подтвердили всеобщую радость.

На самой вершине перевала был поставлен указатель высоты перевала – 6912 м.

В честь открытия этой дороги и на одном конце, и на другом устроили праздник. Раздавали бесплатные обеды, люди наслаждались, танцевали. Одним словом, этот праздник остался в памяти людей навсегда веселым и незабываемым…

В этот же день по всему миру все крупные теле– и радиостанции вещали о церемонии открытия дороги через перевал «Юмшакхаджи».

Этот день почти для всех был приятным, за исключением нескольких людей.

Узнав о гибели мужа, Мехриниса чуть не умерла, а старуха Махинур, увидев все это по телевизору и узнав о гибели сына и наставника, умерла возле телевизора!

Услышав вести об отце, Пулат всю ночь лил слезы, тихо к нему присоединилась и Саёрабиби...

Пулат, повторив несколько раз стихотворение отца, выучил его, мучился, что даже не догадывался о таланте отца при его жизни. Как же ему удалось сочинить такие прекрасные строки, удивлялся сын.

Об отце он много знал, но о таком секрете отца он даже не догадывался. Отец Пулата, Юмшакхаджи, полностью свое богатство и имущество завещал девятилетнему сыну Пулату.

Завещание вступит в силу со дня смерти Юмшакхаджи и передастся в полное владение сыну Пулату со дня получения от матери собственноручно. Всё...

Мехриниса придя в себя, сразу пошла со злостью к подруге, но, к сожалению, опоздала. Телевизор был включен – Махинур лежала мертвая на гиламе*.

(*Гилам – ковер)

Не зная, что делать, Мехриниса вышла на улицу с плачем. Все соседи собрались рядом, узнав в чем дело. Тело обмыли, завернули в кафан и на следующий день проводили Махинур в последний путь.

Через неделю после похорон подруги Мехриниса еще раз вспомнила стихотворение покойного мужа, сильно удивившись, почему это она ничего не знала об этом? «Неужели он держал это в секрете от родных?» – такой вопрос мучил жену купца.

Про стихи она не знала, а вот о кожаном футляре знала еще в молодости. Но тогда она и подумать не могла, чтобы заглянуть туда, ведь это была вещь мужа.

Четыре или пять лет тому назад, перед очередной поездкой в далекие страны, Юмшакхаджи велел жене принести тот футляр из собственного сундука-сейфа.

– Жена, слышишь, принеси-ка мой талисман, кожаный футляр, пока не забыл положить на место, туда же, где все дорожные вещи.

– Бегим, что там, в футляре? – сумела спросить.

– Тайна, – хохотал Юмшак. – Но ты не переживай, после моей смерти узнаешь, что там, так что потерпи, ладно?

– Все, все, буду молчать, тайна Ваша пусть останется тайной, а то, не дай Бог, для нас она не получилась бы очень дорогой, – чуть не плакала Мехриниса.

– Ладно, не плачь, Если хочешь, я тебе расскажу историю этого кожаного футляра?

– Знаете, честно говоря, в глубине мое сердце не хочет слушать Ваш тайный рассказ. Я очень расстроена.

– Ну, ну, женщина, Вы такая хрупкая и тем более принимаете все наши слова близко к сердцу. Если что, сразу плачете.

В это время пришел Пулат. Весь в поту, еле-еле дыша:

– Мама, где айран*? В кураш** играли, мне очень хочется пить.

(*Айран – кислое молоко)
    (**Кураш – вольная борьба)

– Сынок, немного остынь, нельзя сразу пить после такого.

– Да, потерплю, мама, – послушался он.

– С кем играли в кураш? – спросил отец.

– С командой «Лачин»*.

(*Лачин – сокол)

***

Пулат встал рано утром и пошел на работу к верблюдам. Ему сегодня стало полегче, так как у матери дома был телевизор, и она, наверно, узнала о трагедии на перевале? Он представил, как восприняла эту новость мать. О смерти отца. Тяжело будет ей. Ему стало тоскливо. Вспомнил соседей, родителей, друга-предателя, и Пулату захотелось лететь на Родину, как соколу в объятия родной матери. Но жаль, это было невозможно.

И все прекрасно понимая, он все равно не смог сосредоточиться на работе.

– Пулат, я вчера посмотрел телевизор и узнал о твоем отце. Короче, поздравляю тебя, что ты имел такого храброго, настоящего отца. Ты сын всемирно прославленного миллионера. Особенно мне понравились стихи твоего отца! – сказал Аширдин-кайгу.

– Спасибо, Аширдин ака*, и я доволен поступком разбойников, и очень отличными поступками нашего государства. Спасибо им.

(*Ака – старший брат)

– Представляю, как тяжело твоей матери услышать такую весть…

– Ну что делать? Я тоже очень далеко от дома родного.

– Ну ладно, парень, не переживай. Бог даст, граница между государствами откроется, и ты тогда полетишь на Родину.

– Дай Бог, вроде и здесь неплохо, но к родной матери все равно тянет.

– Ну как, келинпашша*?

(*Келинпашша – невеста)

– Отлично, – покраснел Пулат. – Вот почему люди торопятся жениться, все счастье оказывается именно там, где дружная семья!

– Молодец, напарник! Ну и береги семью, будь всегда отзывчивым и бдительным.

– Хуп*, ака.

(*Хуп – ладно)

Итак, раскрылась тайна кожаного футляра, но нераскрытые факты ещe существуют, пока о них не думаем, как говорится, каждому своe время…

Кстати, и этот футляр, и оригинал стихотворения в надежных руках. Хранятся в одном из музеев страны, еще к нему вернутся сотни поколений Юмшакхаджи…

Глава четвертая

Пулат и Саёрабиби первое время жили на квартире, потом решили купить отдельную квартиру. Денег, которые они копили, не хватало на приобретение, и они нашли выход – решили продать корову, и окончательно купить свой дом. Все обошлось удачно. Итак, молодая семья начала жить по-новому.

***

Прошли годы, утекло много воды. У Пулата появилось много друзей. Он продолжал по-прежнему работать со строптивыми животными.

У них родился первый ребенок. Его назвали Кайтмас*. Он с детства рос очень необычным. До трех лет Саёрабиби кормила его только молоком. Он стал много плакать, причины его беспокойства не знала молодая семья.

(*Кайтмас – упрямый)

Но однажды по совету матери Саёрабиби покормила его буламиком*. Кайтмас съел каждую ложку блюда. Вот почему он плакал, он был постоянно голодным. Ведь он после трех лет сегодня первый раз поел, а не сосал молоко!

(*Буламик – национальное детское питание)

Так с ложкой во рту он и уснул, долго спал и не плакал. Зато мать – Саёрабиби заплакала, увидев спящего сына. Она плакала по двум причинам: во-первых, опасалась долгого спокойного сна малыша, во-вторых, от радости, что нашла способ кормления ребенка.

С этого дня Кайтмас перестал вообще плакать. Он ел и сразу засыпал и никого вокруг не слышал, как будто никого нет. Когда просыпался, ему сразу давали покушать буламик. О, бедный ребенок, как же так – в течение трех лет терпел без нормальной пищи? Даже не верится, но это правда.

С этого дня в семейной жизни супругов стало намного спокойнее и счастливее.

Через два года у них родился второй ребенок – дочь, ее назвали Гулхумор*. И на этот раз Пулат посещал Саёрабиби в роддоме с большими букетами цветов и подарками, не зная, куда девать отцовскую радость и гордость!

(*Гулхумор – любимый цветочек)

А у Саёрабиби была двойная радость, что родилась девочка.

Через несколько лет Пулат сдал животных со строптивыми характерами в колхоз. Он решил уехать из города Гулдир в село Шухрат.

Приехав в село, он изучил строение водяной мельницы. Ему пришлось работать с раннего утра до поздней ночи с полной отдачей. Он был силен духом и характером, с крепким телосложением.

В течение двух недель он копал твердую, как камень землю на расстояние несколько сотен метров в длину, полметра в ширину... Даже его очень большая совковая лопата сносилась, а в некоторых местах стала дырявая. Но его усилия даром не прошли.

Он установил и пустил в работу мельницу.

Почему-то Саёрабиби не хотела жить в селе. Кайтмас несколько раз приезжал к отцу за мукой, но однажды отец не дал ему муку, сказав:

– Передай матери мои слова. Муку не дам, пускай сюда переезжает жить. Видишь, даже дом построил для нее…

Кайтмас вернулся в этот раз без муки, только с упреками от отца.

Саёрабиби подумала и действительно приехала жить в село. Она привыкла там, обжилась. Это была дорога семейной жизни. В свободное время она помогала мужу, но в основном ему помогал Кайтмас.

Мельничное дело оказалось очень кропотливым, трудным. Но Пулат преодолел все препятствия, успевал делать все.

– Бегим, пейте горячий чай, с горячим хлебом, – сказала жена, когда вошел Пулат домой.

– Умница, знаешь ты, как войти в душу мужа, – радовался он.

– К вечеру готовлю плов, – сказала Саёрабиби.

А рядом сидевший мальчик шутливо говорил:

– Нет, мама, нонтулат* готовьте, – улыбался он.

(*Когда Кайтмас был маленьким, он говорил «нон» – хлеб, «нонпалова», «нонтолатам»)

– Правда, сынок, пусть по твоему будет.

– А может быть, плов сделаем, а, сынок? – улыбалась мать.

– Да, плов, мама, я помогу, – сказала маленькая Гулхумар.

– Ну ладно, делайте, – говорил Кайтмас, – мне все равно. Мать, все Ваши блюда очень вкусные.

– Потому что твоя мать очень сладкая, и тем более, ее «рука сладкая».

Саёрабиби этот навык получила от своей матери (наследственный дар).

Пулат в свободное время от основной работы весной постоянно занимался посадками плодоносящих и неплодоносящих деревьев.

Однажды он сказал жене:

– Я посажу такое количество саженцев, сколько тебе и твоим детям хватит на сотни лет.

Пожалуй, он был прав, и до сих пор растут его деревья, принося много плодов каждый год.

Новое дело Пулата для семьи приносило прибыль, он зарабатывал достаточно денег на содержание семьи. И семья пополнилась детьми. Вслед за дочерью на свет появился мальчик, его назвали Абдулхамидом, затем родились две девочки – Хатича и Сохиба.

Саёрабиби сидела с детьми: одевала, кормила, лепешки пекла, занималась воспитанием детей, а в свободное время помогала Пулату.

Пулат последнее время стал много думать о матери, он уже двадцать лет не мог попасть в свой родной город – Мехрибан. Тоска тоской, но жизнь текла по своему руслу.

– Жена, – сказал он, сидя за дастарханом, – принеси подарок для моей матери.

– Хм, какой подарок?

– Что, ты не знаешь?

– Откуда мне знать?

– Молодец, до сих пор не спросила, что спрятано в моем сундуке. Ты очень образованная жена, не суешь нос, куда не следует.

– Да Ваш сундук видела, но не знаю, что там находится.

– Знаешь, это долгая история. Примерно двадцать два года назад, когда я второй раз появился в этом городе – Гулдир, я пошел по базару и там купил обшитый железной сталью этот сундучок. Мы с моим покойным отцом положили туда подарок матери. Ключ от сундука лежит в чемодане, в белом ситцевом мешочке. Сходи и принеси мне сундук и ключи от него.

Жена принесла красивый сундучок и ключи от его висячего замка. Пулат велел его открыть сыну – Кайтмасу и достать подарок дочке – Гулхумаре, остальные дети смотрели на сюрприз отца.

Там в аккуратно завернутом белом материале, несмотря на двадцать с лишним лет, лежала красивая меховая шуба.

– Ох-хо, – все сразу закричали. – Вот это да!

– Ну-ка, мать, примерь-ка.

Саёрабиби взяла шубу в руки, с нее посыпались листья.

– Это что, отец? – поинтересовалась Кайтмас, собирая листья.

– С какого дерева?

– Это мои родные, обычные листья грецкого ореха.

– А зачем?

– Затем, чтобы не украли шубу всякие насекомые.

Все хохотали.

– Это, сынок, народный способ, чтобы сберечь вещи от моли и от всякой заразы.

– Без этих листьев давно пропала бы эта роскошь, да, мама? – спросила Гулхумара.

– Да дочка, твой отец знает, что к чему, – сказала мать, примеряя шубу.

Она оказалось для нее длинновата.

– А ну-ка примерь-ка, дочь, – сказала Саёрабиби.

Шубу надела Гулхумара – по длине было нормально, но широковато.

– Отец, спасибо Вам, что любите и уважаете мать. Такой подарок, хранился более двух десятков лет, но почему-то я уверена, что нужно оставить матери. – сказала дочь.

– Спасибо, дочь, если хочешь, надевай, – сказал Пулат.

– Нет, благодарю, папа, подарок не передается другим, – сказала дочь.

– Ох, какая ты молодчина, – похвалил ее брат Кайтмас.

Саёрабиби была очень довольна поведением родных.

Но Пулат от тоски и от поддержки родных не мог удержать свои радостные слезы. Дети ушли. Жена и муж долго беседовали, потом подарок как следует упаковали и закрыли на замок в долголетний сундучок. Сундук поставили на место.

Когда дети вернулись домой, они резали кукча ковун*.

(*Ковун – дыня, кукча – сорт дыни, кожа голубоватая, маленькая, очень сладкая)

– Отец, у Вас там, на родине, ковуч растет? – поинтересовалась младшая дочь Сохиба.

– Да, дочка, у нас дыня очень большая, веришь или нет, но если сядешь на дыню, то твоя нога до земли не коснется, – сказал отец.

– Ой-ой, неужели такая дыня бывает?

– Да бывает, это честно! – улыбается Пулат.

– Отчего это так, папа? – спросил Кайтмас.

– Знаешь, сынок, там земля очень плодородная и дыни большие, – сказал отец.

Дыня оказалась действительно сладкой, но, несмотря на маленький размер, все они наелись и утолили жажду.

После фатиха* все легли на свои места спать. Но Сахиба прежде чем уснуть, представляла те дыни, которые были огромны и думала о том, что если разрезать дыню и раздать людям по одной тиллик**, может быть хватит на всех членов одной большой махали***.

(*Фатиха – молитва после еды)
    (**Тиллик – кусочек)
    (***Махалли – улица в городе, жилой квартал)

Да это правдоподобно, до чего Бог могущественный, создал такую дыню, что одной сотни людей наедятся. Продолжала думать маленькая Сахиба и, думая о многих интересных рассказах отца, уснула самая последняя. Под утро ей приснился сон: в своем саду собирала поспевшие яблоки, персики и другие фрукты. В конце сада, где растут арбузы и дыни, она увидела ту огромную дыню отца. Подошла поближе и не поверила своим глазам – это именно та огромная дыня. Она попробовала сразу сесть на нее и действительно, ее ноги свисали, не доставая до земли.

Но вдруг она проснулась, осталось ощущение только сладкого сна.

И Пулат тоже увидел сон. Ему снился сон о своем детстве. Он по-прежнему гуляет на поле рядом с отцом. Отец положил на плечо большой кетмен* и пошел в сторону алыша**. Маленький Пулат последовал за ним. Там они пробыли долго, потому что вода пошла в другую сторону по течению реки. Пока разделили на нужное количество воду, ушло немало времени, и потребовалось много труда. Когда вернулись в огород, Пулат незаметно оказался возле очень огромной дыни. Отец его просто ради развлечения посадил на дыню и сказал:

(*Кетмен – национальная (штыковая) лопата, согнутая в ручке на 90 градусов, для удобства обработки земли)
    (**Алыш – начало небольшого канала, для полива)

– Ну как, мой малыш?

– Здорово, дада!

– Да здорово, а вот в конце осени будет еще здоровей. Тогда мы соберемся и сделаем для тебя угил туй*, позовем для этого гостей, они будут кушать и просить еще дыню. Вот тогда будет здорово, понял, сынок?

(*Угил – мальчишеский; туй – церемония обрезания)

– Да, понял, дада! – радовался Пулат.

Тут Пулат проснулся. Но на улице еще было темно, но он все равно встал, чтобы читать бамдад*. За ним встала Саёрабиби и быстро приготовила для тахорат** теплую воду. Она вошла в детскую комнату, все дети сладко спали, даже самый старший сын – Кайтмас, даже самая старшая дочь – Гулхумар. Все спали так сладко. Немного посмотрев на них, укрыла одеялом младшую дочь – Сахибу и потушила свечу.

(*Бамдад – утренний намаз)
    (**Тахорат – перед молитвой принимают гигиенические упражнения для очищения тела)

Подумала: пусть они еще немного отдохнут. Завтра они все уедут в город. То есть Кайтмас полетит в город Кухнадунё для продолжения учебы в институте.

А Гулхумар, Хатича, Абдулхамит и Сахиба поедут в город Гулдир для того, чтобы продолжить учебу в школе…

***

Узнав об истории мужа и негодяя Зунунахуна, Мехриниса не знала куда деться. Больше всего ее волновала судьба сына Пулата.

– Где же может он быть? Почему не появился дома до сих пор? Жив ли вообще Пулат?

Сотни таких вопросов не давали ей покоя. Несколько раз за день выходила на дорогу и смотрела в ту сторону, куда сын вместе с кербеном уехали в дальний путь – для осуществления очередной торговой операции.

Ведь тогда она им говорила, чтобы они отложили это путешествие, а поехали попозже. Но они почему-то не послушали ее. Почему поступили по-своему, она до сих пор не могла понять.

Еще кто знает, так наверное суждено им, каждый раз думала Мехриниса. Иногда просто плакала, иногда плакала в голос, хотя понимала, что этим их не вернешь. Ни погибшего мужа, ни сына. Но она надеялась на помощь Бога, что он поможет вернуть ей ее сына.

Чтобы как-то провести время, она занималась хозяйством: кормила и доила коров, кормила куриц, индюков, утром с речки принесла воду для питья. И еще занималась самой главной, рутинной, кропотливой работой, шила ширдамал*. Конечно, один ширдамал она шила иногда полгода, а иногда несколько лет. Она с детства имела очень хорошую силу воли, была терпелива, красива и умна, редко жаловалась на жизнь. Вот эти способы ей помогли пережить смерть мужа и пропажу сына.

(*Ширдамал – наподобии ковра, из войлока, с красивыми узорами, покрашенными в разные цвета, узоры шьются вручную)

Но после вести о гибели мужа она постоянно делала только одно дело. То есть, вечером, когда готовила разные блюда, первым делом – на отдельную кесушку сына Пулата, клала еду и закрывала, потом садилась сама, она мало кушала.

На всякий случай она всегда, появления (хотя он не появлялся в течение нескольких лет). Она это повторяла каждый вечер, для нее это было последней надеждой.

И так весь год кесушка кружилась между сладкой рукой и подоконником, триста шестьдесят пять раз. В течение десяти лет – три тысячи пятьсот, а в течение двадцати лет – семь тысяч раз наполняла и вынуждена была сама опрастывать еду.

С каждым годом она старела, черные волосы постепенно стали седыми. Но надежда на внезапную встречу с единственным сыном оставалась вечно в ее сердце, обнадеживала.

Конечно, постепенно историю блюда Мехринисы узнали не только соседи, но и все жители города Мехрибан, а может быть, узнала и вся большая страна. Но какая мать откажется от такого приятного занятия? Ведь в этом наверное и был смысл всей ее жизни, наверное сердце ей подсказывало об обязательной встрече с сыном, хоть когда-нибудь.

Но когда это произойдет, и произойдет или нет, только Бог знает. Если Бог даст, встреча обязательно осуществиться. Но пока только надежда и еще раз живет надежда!

***

В семье Пулата после рождения дочери Сахибы через два года появился еще один ребенок, мальчик. Его назвали Бегубар. По цвету кожи он был похож на отца. Мать Саёрабиби была белая, как молоко, а отец Пулат наоборот был смуглым.

Через два года родился у них еще один мальчик, его звали Шамом, через два года еще один мальчик – Рам – украшал семейство Пулата. Но через некоторое время родился у них еще один мальчик, его звали Гурланом.

Человек рождается в этой жизни один раз. Всю жизнь чем-то занимается. Занятием Пулата сначала был кураш, потом он пошел по стопам отца, а в последнее время занимался на мельнице. Последние два года занялся саженцами для посадки.

Ранней весной его можно было увидеть в своем огороде, то занимается посадкой картофеля, то плодородных саженцев.

А поздней осенью все время занимается посадками то яблонь, то греческого ореха, то просто что-то садил.

Но его самой главной вечной и продолжительной «задачей» испокон веков была «посадка», если можно так сказать – «саженцев». Это были его дети и, конечно, Саёрабиби.

Дерево тол* когда-нибудь может высохнуть, а человеческое поколение со своей продолжительной функцией, возможностью от поколения к поколению передавать свои качества от отца до деда, до прадеда и так далее, никогда.

(*Тол – дерево бесплодия, на стройматериал или просто на дрова)

Вот эти «саженцы» многим удается вырастить, и благодаря этому мы живем, и наши дети, и внуки, и правнуки будут жить.

Много, что ли, человеку на своем веку надо? Ему совсем немного надо, но самое главное – это его путь, след не должен теряться.

В этом деле Пулату и Саёрабиби все удалось.

Глава пятая

Утекло много воды, жизнь продолжалась по-прежнему. Все было хорошо. Но Пулату, честно говоря, в последнее время чего-то не хватало. Он стал более замкнутым, если он входил в дом, то ложился на курпача* , положив голову на ёстук** , и засыпал. Может быть, он и не спал, может длительное время думает, переживает, тоскует, одним словом, мучается под маскировкой «сон». Но это не говорит о том, что он сдается.

(*Курпача – длинный тонкий цветной матрац)
    (**Ёстук – подушка)

Такое поведение замечает не только его любимая жена, а даже самые маленькие дети. Чем и как помочь ему, никто не знал.

Видя такое поведение отца, даже маленький Бегубар тоже несколько раз мысленно страдал, но он тоже не смог оказать помощь отцу.

Может, в такое время он думает о трагедии на перевале? Может о любимой матери думает? А может, о каком-то загадочном существе думает? А может, ни о чем не думает? Не знаю, в чем дело. Но ясно одно, что он сильно изменился, почти перестал улыбаться, перестал даже шутить. Может, он заболел? А чем?

Он однажды во время нонушта* говорил жене:

(*Нонушта – завтрак)

– Жена, знаешь, даже старый осел тоже меня не слушается, все твои дети пошли учиться в город. А здесь только я мучаюсь, просто не успеваю делать все дела. Наверное, только тебя слушают дети? Даже некому пасти корову…

– Да, милый, Вы правы, все наши дети в городе, где их Бабушка, тоже в городе Гулдире и в Кухнадунё. Вам тоже тяжело, сожалею, постарели, наверное? Может быть, одного из детей позовем к нам?

– Кого можно оторвать от учебы?

– Наверное, Бегубара позовем. Он только пошел во второй класс, ему легко будет выучить другой язык.

– Пожалуй, да, я тоже так думаю, – подтвердил отец.

После появления Бегубара в селе Шухрат и вправду легче стало отцу. Сын с утра стал отгонять корову через реку Шухрат на пастбище, а потом бежал в школу, она была почти рядом. Ему надо было подняться по дороге, перейти междугороднее шоссе и сразу оказывался на территории школы.

Первое время Бегубару было чуть-чуть тяжеловато освоить чужой язык. Потом ему все легко удавалось, он подружился со всеми одноклассниками, постепенно завоевал в классе свое место. По всем урокам успевал, учеба стала интересной. Летом, сразу после школы немного купался в реке Шухрат, потом в шестнадцатом часу, сидя на осле, гнал свою корову с соседскими через реку Шухрат в горы и до темноты пас корову.

Братья Бегубара Шам и Рам были еще очень маленькие, поэтому их нельзя было подключить на такое ответственное занятие.

Для Бегубара шухратская жизнь оказалась намного интересней, чем гулдирская жизнь, может быть потому, что он родился и рос здесь, поэтому так все ему тут нравилось. И Пулату тоже стала жизнь по интересней, он начал по-прежнему шутить с женой. И мало стал заходить в дом, чтобы поспать на курпаче.

Смотря на поведение мужа, Саёрабиби тоже радовалась, понимая, что проблема решилась.

Однажды Бегубар, Шам и Рам пошли против течения реки, чтобы поймать рыбу мешком. Они долго не возвращались домой, переживали все – и мать, и Пулат. И все таки Пулат решил пойти поискать детей. Он поспешно спустился на сай*.

(*Сай – река, вокруг которой много камней)

Пройдя немного против течения, Пулат не так далеко увидел троих сыновей. Все мокрые, у одного в руке было ведро с рыбой, у другого просто тряпочный мешок, как сетка рыболовная.

– Дада! – сказал маленький Шам, торопясь навстречу отцу. – Знаете, мы поймали рыбу. Она вот какая.

Честно говоря, Пулат готов был их поругать за шальной поступок, но увидев любимого сына Шаму, успокоился.

Он посмотрел в ведро на их улов, там были разные рыбы, большие и маленькие.

Шам успел в это время поймать из ведра одну из самых маленьких рыбешек.

– Вот, дада!

Бедная рыба еле-еле дышала, а его глаза сверкали от радости.

– Ай-ай, сынок, такую рыбу зачем поймали? Бросай ее в реку, а то будет увалом*.

(*Увал – жалко, грешно)

– Дада, что такое увал?

– Знаешь, сынок, как тебе объяснить, увал – это такое слово – очень жалко и очень грешно. Нельзя ловить такую маленькую рыбку, понял, сына? – спросил грозно.

– Да, дада, понял. Теперь не будем ловить такую рыбу – сказал Шам.

После такого разговора даже каялись и Рам, и Бегубар.

Когда вернулись домой отец и дети, мама ждала с почти накрытым дастарханом с пловом.

Все быстро вымыли руки и сели в тенечек под яблоню на сури*, покушали как следует. Потом разрезали на тиллик большой арбуз. Он был очень вкусный, сочный и свежий.

(*Сури – большая деревянная кровать)

Потом дети легли поспать на пару часиков, пока не сойдут знойные лучи солнца.

Когда Бегубар встал, то было пора отогнать корову через реку. Он быстро оседлал старого осла, налил в каучуковую маленькую канистру айрон*, чтобы потом утолить жажду. Поехал через реку на пастбище.

(*Айрон – жидкий кефир домашнего изготовления)

До поздней осени продолжались такие увлечения Бегубара. Школа, пастбище, школа, река, пастбище. В этом не было ничего трудного: ребенок одновременно работал и успевал играть, в конечном результате всем было хорошо.

Но в один из осенних дней семью Пулата настигло несчастье. На втором курсе учебы в политехническом институте скончалась сестра Бегубара – Гулхумар.

Так он в первый раз столкнулся с гибелью человека, тем более любимой сестры.

Ее тело лежало в бабушкином доме в городе Гулдир.

Все плакали, и маленький Бегубар тоже лил слезы.

Она лежала с открытым лицом, как будто спит. Подойдя поближе, отец Пулат брал в руки ее черные волосы и говорил:

– Дочка, зачем ты умерла? Вместо тебя я умер бы. Ох-ох-ох, дочка, – долго рыдал отец.

– Ты похожа на цветок, о дочь моя, но ты не расцвела! Ушла ты, Гульхумар, навсегда... – мать Саёрабиби рыдала так, что смотря на нее, все жалели ее.

Плакали все: бабушка Гулхумара и Кайтмас, Абдулхамит, сестры Хатича и Сохиба, соседки, все-все хором плакали.

Только атинбуви* успокаивала всех, говоря, что они своим плачем беспокоят дух покойной…

(*Атинбуви – наподобие монашки)

Как же не плакать, ведь ей было только восемнадцать лет, что увидела она в этом мире? Она была спортсменка, высокого роста. Была всегда очаровательна и красива. Согласно диагнозу врачей, она заболела менингитом.

Ох, как нелегко было Кайтмасу, ох, как мучительно было, когда Саёрабиби летала на самолете в город Кухнадунё.

Ведь она тогда прилетела в город с младшим сыном Рамом, и в самолете она спросила малыша:

– Сынок, как ты думаешь, твоя сестра выздоровеет?

– Нет, мама, – ответил младший ребенок.

– Чего, сынок?!

– Да, – ответил мальчик, склонив голову вниз.

В чем дело, думала мать, ведь он еще маленький, еще ничего не знает, успокаивала сама себя.

Но потом выяснилось, что малыш был прав, врачам не удалось спасти дочь.

Когда самолет совершил посадку, на другой стороне дороги ожидал мать Кайтмас.

– Мама, – кричал он, – сестры не стало, – рыдал он.

Суждено так. Прошел процесс похорон. И прошли годы, никто не мог забыть те черные дни.

Бегубар видел во время молитвы и просто так, как рыдают отец и мать. Да, мы все люди смертные, но когда раньше матери и отца умирают дети, это как-то очень печально. Но чего можем сделать?

Нельзя увернуться перед велением Бога и судьбы!

***

До рождения сына – Бегубара в жизни Пулата приближался радостный момент, дело в том, что он все время писал письма в посольство, искал адрес отца. И ему удалось найти адрес Юмшакхаджи.

Ведь Пулат был необразованным, никогда даже в школе не учился. Единственное, что он мог писать, это свое имя, но ему помогли образованные люди.

– Мать моих детей, – говорил он однажды за дастарханом, – я писал в посольство, они нашли наш адрес в городе Мехрибан. Граница открылась! – он от радости лил слезы. – Бог даст, скоро поеду к матери. Ты со мной поедешь?

– Нет, – сказала Саёрабиби.

– Почему?

– Боюсь, что Ваша мать меня не отпустит.

– Ты что, мы поедем всего на один месяц, потом обратно вернемся.

– Все равно, я боюсь, – призналась она откровенно.

– Тогда кто со мной поедет?

– Берите одного из детей.

– Кого?

– Абдулхамита.

– Ладно.

Абдулхамиту тогда было всего пять лет, он был полный, белый как мать, веселый ребенок.

Оформление всех документов для поездки за границу закончилось удачно через месяц.

Их провожали все односельчане и желали счастливого пути.

Но самое главное, Пулат в первую очередь взял подарок для матери. Собрал все необходимые вещи в дорогу, подарки от родных, все, что полагается.

На переезд на машинах и автобусах ушла одна неделя. Ранним утром отец и ребенок уже были в родном городе Мехрибан.

Но произошла небольшая неприятность сразу после пересечения границы. Поднялся сильный ветер, смел мальчика Абдулхамита, он кричал:

– Дада, рот замерзает!

Пулат догнал его и обнимал, пока мальчик не перестал плакать и не успокоился.

(Но после этого случая в течение нескольких лет Абдулхамит не рос, потом немного вырос и все. Видимо очень испугался, когда его унес ветер, или тут была другая причина? Только Богу известно).

Когда все небо было усыпано звездами, Пулат подъехал на пикапе к своему родному дому. Сразу вышла мать, седоволосая старуха. Увидев сына, не узнала.

– Ассалам-алейкум!*

(*Асаллам-алейкум – мир вашему дому)

– Валлейкум, сынок. Вы откуда с такого раннего утра?

– Мать, – говорил Пулат, – мы приехали из далекого города Гулдир, где живет Ваш сын – Пулат.

– Пулат? Ты сам Пулат! – проговорив это, мать упала на руки сына и потеряла сознание.

Пулат быстро занес мать в дом, на кухне взял холодной воды и стал брызгать ей в лицо, пока она не очнулась.

– Сынок, – она плакала и обнимала Пулата, – я знала, что ты обязательно приедешь, сердцем чувствовала. Бога просила каждый раз в своих молитвах. Вот это наконец и настало! Бесконечное спасибо Богу!..

Она прошла на кухню и на газовой плите поставила чай.

Раскрыв большой дастархан, достала с подоконника большую кесушку с вчерашним пловом.

– Эта кесушка с блюдом ждала Вас ровно тридцать лет, ешьте мои дети, – сказав это, она обнимала милого ребенка Абдулхамита.

Рассказала она, что узнала о гибели отца по телевизору несколько лет тому назад. Сообщила о соседях…

Мать, сын и внук долго разговаривали.

Узнав о прибытии сына Мехринисы, пришла почти полная махалля.

Его возвращение было настоящей легендой. В честь его добрые соседи зарезали несколько баранов. В течение тридцати дней был праздник на улице покойного Юмшакхаджи.

Пулат даже не успел от души прочувствовать материнские объятия, но ему уже пора было собираться в дорогу, обратно домой.

Но самое главное, что мать и сын увиделись, Пулат дарил подарки матери. Шуба шла ей так, как будто шили специально для нее. Шуба отражала солнечные лучи, как зеркало.

Мехриниса от такого счастья не знала, куда себя девать. Но все равно для нее нашлось место – это были крепкие объятия сына и внука.

Малыш Абдулхамит изучил в течение тридцати дней отцовский язык полностью, мог свободно общаться.

Вот один пример: когда вернулись в город Гулдир, приехали на такси, но как назло не хватило пяти рублей для расчета с водителем.

Абдулхамит первым вошел домой и сказал:

– Ассалому-алейкум, беш сом берип куйсила*.

(*Беш сом берип куйсила – дайте пять рублей (уйгур))

– О-о, внук, – сразу встретила его бабушка Шохисанам, – что ты говоришь?

– Беш сом берип куйсила, – он показывал в окно на машину.

– Ах-ха, поняла, на тебе пять рублей, – дала деньги Шохисанам, улыбаясь.

Домой зашел Пулат, обнял свекровь, поздоровался и передал большой привет от Матери и подарки от нее – золотой биларзик*.

(*Золотой биларзик – золотой браслет)

– Ой, спасибо, сынок, спасибо Мехринисе. Зачем мне такой ценный подарок?

– Наденьте мать, это омонат* от моей матери к Вам. Освободите меня от большой ответственности перед моей честью.

(*Омонот – святой долг)

Она надела золотой браслет, эти штуки шли на обе руки старухи. Как родные, сверкая, как зеркало, отражая солнечные лучи от себя.

До обеда, справив церемонию возвращения из родного города, Пулат и сын сели на рейсовый пазик «Гулдир-Шухрат». Им хотелось побыстрей вернуться домой.

Итак, они провели вдали от дома ровно сорок пять дней.

Пазик остановился возле школы. Спустившись, отец и сын сели напротив кладбища и читали суру из Курана о светлой памяти родных и тем, кто лежит на этом кладбище до конца Света.

С сыном и грузом спустились по каменной дорожке домой. На след хозяина вышла умная собака Ала-пар. Вертясь вокруг своих, мотая хвостом, бегала то к Пулату, то к Абдулхамиту.

Возле дома, услышав лай собаки, появились Саёрабиби и дочь Хатича. На руках матери была Сохиба – самая младшая дочь, двухлетняя малышка.

Абдулхамит бегом побежал в объятия матери.

– О, сынок, вернулись, да, – опустив его, обняла мужа и заплакала.

– Ну, как, жена, как поживаете? Большой привет от моей и твоей матерей.

Из внутреннего кармана черного костюма достал подарок от матери Мехринисы невестке – два золотых кольца. Одно надел на палец жены, другое тоже отдал жене, сказав:

– Это золотое кольцо наденешь на палец дочери Гулхумар, когда сыграем свадьбу. Мама передала специально для нее.

– О, муж, зачем такие вещи, сами приехали бы. Вы дороже, чем всякие украшения.

– Ну, ну, это же омонат, прими от души.

– Ну, как съездили? Как мама?

– Знаешь, мама конечно постарела, полностью поседели волосы. Меня сразу не узнала. Потом поняла, что пришел час встречи, и сразу потеряла сознание. Мне пришлось занести ее в дом, положив на курпача, брызнуть ей в лицо водички. А потом она пришла в себя!

Пулат поделился впечатлениями. На лице у него было какое-то странное выражение: сверкающие черные глаза говорили о непременном, необъятном счастье после встречи с матерью, после долгой разлуки. В то же время по выражению лица и глаз было видно загадочную скуку, сожаление после посещения родины.

Ну, конечно, так и должно быть. Нелегко было прощаться с матерью, честно говоря, он не знал, когда снова встретится с ней. Но он вспоминал ее сопроводительную речь перед уходом из родного дома:

– Сынок, слава Богу, наши мечты осуществились. Да, представляю, если бы был жив отец, он радовался бы безумно, но жаль, так суждено. Где бы ты ни находился, живи и не болей, расти свои «саженцы» – детей. А тут растут твои саженцы – тополя, каждый год я ухаживаю за ними, поливаю, навоз сыплю, как могу. Твои друзья часто посещают меня, помогают как следует, спасибо им. Передай большой привет моему другу, твоей второй матери Шахисанам, и целуй от моего имени свою жену – мою дочь – Саёрабиби и моих внуков… И передай эти подарки.

Кроме золотых украшений, она дала сыну большой гилам и два ширдамала.

Кстати, в течение тридцати лет она сшила больше сорока ширдамала.

– Хочешь, забери все ширдомалы, – предлагала мать.

– Что Вы, мама, – поцеловал ее Пулат и заплакал, – у меня итак полные мешки. Как довести до дома, не знаю, но возьму пару ширдамалов на память.

– Бери, сынок, – плакала, рыдала Мехриниса.

– Не плачьте, мама, итак плакали в течение тридцати лет, ведрами лили соленые воды души Вашей…

– Ладно, сынок, улыбалась от души мать, теперь не буду плакать, но имей в виду, я уже постарела, теперь могу умереть спокойно, но прощайте, дети мои, – сказала мать.

– Зачем Вы, мама, – Пулат тоже заплакал.

Но было пора прощаться.

Об этом думал сейчас Пулат, поэтому у него были грустные глаза и взгляды на жизнь. Это понимала и умная жена Саёрабиби.

И жизнь пошла по старому руслу.

После посещения матери Пулат стал работать усиленно, к нему вернулась прежняя жизнерадостность. Продолжалось такое поведение до тех пор, пока не постигло его семью несчастье, то есть внезапная смерть дочери Гулхумары

Со временем залечились раны на сердце родителей умершей Гулхумары. Но горький след остался в сердцах близких навсегда.

Каждый год на кладбище после окончания Великих дней Рамазана посещали дочь мать и отец и вся семья, чтобы прочитать суры Корана.

Придя на кладбище, обнимая могилу, они плакали и рыдали, несколько раз прочитывали почетные суры Корана. Желали ей спокойного сна до конца Света.

Каждый раз, посещая могилу сестры Гулхумар, Кайтмас тоже читал суры Корана. Он тоже долго не мог забыть светлую память умной, добродушной сестры.

В студенческие годы она была отличницей, училась сама и помогали брату. Готовила еду, ох, как она вкусно готовила уйгурский лагман и узбекский плов, конечно и другие блюда у нее получались неплохо. Часто она приходила в комнату брата и начинала убираться в ней, мыла полы с мылом чисто-чисто.

А когда возвращалась на каникулы домой, то всегда помогала отцу на уборке урожая, в знойные дни золотой осени с серпом косила пшеницу так, что даже опытный отец не мог угнаться за ней, не мог он косить пшеницу вот так – одним махом! Но она и о себе заботилась, чтобы защититься от солнца и пыли, одевала на черные, густые волосы белый платочек.

Когда она плотно завязывала платок на голове, то была очень красива. Когда улыбалась, сверкали ее белые крупные зубы на лице, как снежок. От этой красоты любой парень мог потерять равновесие.

Но, как говорится, ей не удалось быть счастливой в этой короткой жизни. Она не надела подарок бабушки Мехринисы – золотое кольцо, на свадьбе.
Она хотела в первую очередь получить знания, а потом выйти замуж. Но потом не оказалось. Ее жизнь была коротка.

Как яркие звезды на небе она сверкала на планете Земля в городах Гулдир и Кухнадунё временно и утихла навсегда, исчезла на том свету.

Живя в городе Гулдир – городе цветов, она не расцвела, ее хрупкие яркие цветы засохли преждевременно!..

Вот почему говорят люди испокон веков – «Бир кам дунё»* – жизнь не полная.

(*Бир кам дунё – мир, в котором чего-то не хватает)

Глава шестая

В знойные дни лета всегда бывает тяжело животным, особенно коровам. Дело в том, что им сайгак-сона* делают «укол», хотя против чего, этого до сих пор никто не знает.

(*Сайгак-сона – очень похожа на пчелу, но не пчела и не муха)

Получая сильнодействующий укол, коровы и телята бегут как бешеные. Представьте, из-под кожи вылезает какая-то зараза при полном, жгучем движении. Не дай Бог испытать такое действо никому!

Но для сельчан это обычное дело, грубо говоря, для них это до потолка. Так как никто не в силах остановить этот процесс. Кроме Бога.

А бедные животные сами спасают свое тело. Несмотря ни на что, бегут прямо туда, где тенёчек и где сильно дует ветер, особенно на вершине горы.

Вот и получается, что для них всего два местечка-спасения от сайгака! Между прочим, такой процесс повторяется каждый день. Именно тогда, когда солнце находится прямо над головой, и забавно то, что коровы бегут каждый день либо в тенечек, либо на вершину горы.

Но коровы Бегубара привыкли убегать от сайгака в малхане* и бегают они куда быстрее, чем шустрый Бегубар.

(*Малхане – мал – корова, хана – комната – коровник)

– Мама, коровы пришли от сайгака? – спрашивает Бегубар.

– Да, сынок, они уже в малхане, закрой-ка двери.

– Эх, когда же будет этому конец? Бедные коровы замучились!

– Скоро кончится лето, и они освободятся от муки.

– Быстрей пришла бы осень.

– Не торопись, сынок, – улыбалась Саёрабиби. – всему свое время.

– А вообще, от чего сайгак, мама?

– Ты подойди ближе к коровам и смотри – кочки увидишь, опухшие, как бадом*. А внутри опухоли живут сайгаки.

(*Бадом – миндаль)

– Ох, как отвратительно, – покачал головой Бегубар.

***

С каждым годом взрослел Бегубар и помогал родителям.

За это время он стал отличником среди одноклассников, особенно любил литературу и биологию.

Но он всегда помнил одну историю, когда в первый раз пришел их учитель Аскар к ним домой.

Он увидел учителя и понял, в чем дело. Они сидели на веранде.

– А этот парень мой будущий ученик? – спросил Аскар.

– Да, он, – подтвердил Пулат.

Когда они между собой о чем-то начали толковать, Бегубар пользуясь моментом, встал с места и ругая учителя прыгнул через открытое окно вниз, затем побежал к реке Шухрат.

– Ой, дайюз, куда побежал он? – удивился отец.

– Постой, постой, сынок! – кричала мама.

А Бегубар бежал так, как будто за ним гнался Пулат. И, кстати, Пулат его и других сыновей несколько раз поймал...

Когда он гнался за непослушным ребенком, то иногда на дороге спотыкался и иногда даже падал. Но Пулат своим поступком их просто припугивал, воспитывал. Самое главное – он никогда не бил руками, для каждого ребенка была приготовлена ветка из какого-нибудь дерева. И при воспитании им несколько раз доставалось ей.

Но в этот раз Пулат решил не догонять маленького Бегубара, а просто решил дать ему шанс!

Сидевшие за дастарханом обсуждали поступок мальчика и решили больше не тревожить его, оставить учиться там, где учатся его сестры Сохиба и Хатича.

Когда он вернулся в село Шухрат, как назло «попал под руку» того самого учителя Аскара.

В этот раз Бегубар был немного повзрослей, и вспомнив свой проступок двухгодичной давности перед учителем, все время краснел.

Самый незабываемый момент был в его жизни. Когда заканчивал восьмой класс, то на церемонии праздника Аскар еще раз напомнил всем ученикам и учителям школы эту историю. Все от души улыбались и аплодировали. И в этот раз Бегубар не краснел, а наоборот, гордился. Потому что учитель представил его не шальным мальчишкой, а как ученика – отличника, который оправдал все его надежды… И Бегубор просил извинения у учителя за те, восьмилетней давности свои истории.

***

Пробыв много времени без присмотра, Бегубар приобрел в последнее время плохие привычки. Он начал курить, находясь далеко от дома с коровами в горах. Как же ему не курить, ведь все его друзья курят?! Балуются…

Ахмат, помни, завтра твоя очередь приносить «Плиски»* – говорил Мухтар.

(*«Плиска» – сигареты)

– А послезавтра, твоя очередь подумать о сигаретах, – продолжал разговор Ахмат.

– Знаю, ребята, сэкономлю на мороженом и куплю «Плиски» – сказал Бегубар уверенно.

Бегубар хотя был небольшого роста, был смелым и всегда отвечал за свое слово.

Но однажды, благодаря одному случаю ему пришлось раз и навсегда проститься с курением. Его охватила жуткая жажда, и он присел напиться воды из реки на пересечении дорог. Но только он сел на мелкие камушки Шухратсая, увидел, как по течению плывет красочная газета «Макратомия». Бегубар извлек газету из воды. На внутренней стороне газеты была статья на русском языке под названием «Курить вредно».

– Интересно, – подумал Бегубар и начал изучать статью. Он узнал, как вредно влияет курение на здоровье.

После этой информации Бегубар мучил себя вопросами о курении и не мог понять, зачем и почему люди курят, если знают истину вреда курения.

Особенно было противно, и с другой стороны завидно, смотреть, как его одноклассники курят за углом школы. «До чего же мы докатились?» – думал Бегубар, – если так будут развиваться события, то что будет через десять, двадцать лет? Не представляю...

...Не будем это обсуждать, и давайте вернемся к конкретным фактам, то-есть к одной газете. Корреспондент газеты «Макротомии» Алина Бреславская пишет:

...Газман недавно познакомился с очаровательной девушкой Ольгой, которая училась в Государственном Университете на факультете биологии, на втором курсе. Они встретились случайно в студенческой столовой во время обеденного перерыва. Ольга была не замужем.

– Извините, красавица, разрешите присоединиться к вашему столу, – сказал, подойдя к ней, Газман. – приятного аппетита...

– Пожалуйста, присаживайтесь, – указала она жестом на свободный стул. – Приятного аппетита!

– Спасибо!

– Еще раз извините, что я вас побеспокоил.

– Ничего, молодой человек, честно говоря, я вас здесь вижу очень часто, – сказала Ольга.

– О, какая внимательность, и я вас вижу почти всегда, – ответил Газман.

– Забавно, – улыбнулась она. – Если не секрет, как вас зовут?

– Я Газман, работаю здесь, а вы здесь учитесь.

– Откуда вы знаете, где я учусь?

– Это нетрудно, мне стоит сделать до вашей аудитории всего двадцать шагов… – улыбался Газман.

– Наверно, мое имя тоже знаете? – удивленно сказала Ольга.

– Да, Ольга.

– Прекрасно, что хотите от меня, товарищ Газман?

– Честно говоря, многое, – удивил ее парень.

– Неужели? – улыбалась по–прежнему Ольга.

– Честно говоря, вы мне нравитесь, не уделите ли вы мне время, то есть мы с вами сходим куда-нибудь. Например: в кино, на пляж или, допустим, ресторан, – сказал парень.

– О-о, так быстро и круто, мы же с вами даже толком не познакомились, молодой человек! – ответила Ольга.

– Вы меня не стыдите, я такой нахал, но мы, люди, друг другу очень сильно нужны.

В результате Газман уговорил Ольгу на первую встречу.

Ольга сама не знала, почему с нетерпением ждала этой встречи, но самое странное было то, что Газман больше не появлялся в студенческой столовой, это ее шокировало…

К назначенному сроку они встретились возле кинотеатра «Юбилейный», Газман заранее купил билеты на индийский фильм – «Цветок в пыли». Фильм был очень интересный. Но молодежь, сидя рядом, в темноте держала друг друга за руки, о чем-то тихо разговаривали и слушали друг друга с интересом.

Газман и Ольга, пользуясь темнотой, поцеловались в губы, первое ощущение было такое: поцелуй оказался сладким и в то же время для Оли чем-то неприятным.

После кино Газман провожал Ольгу до общежития, пожелав на пороге спокойной ночи.

***

Студентка и учитель долго встречались, их любовь постепенно превратилась в очень крепкое чувство, с каждым днем они становились все более близкими друг другу, только в душевном отношении.

Но беда случилась потом, через полгода. Газмана выгнали с работы, он оказался у разбитого корыта. Узнав об этом, Ольга переживала и спросила:

– Дорогой, я слышала, что тебя выгнали с работы. Почему так случилось?

Газман прямо смотрел в глаза Ольги и долго молчал.

– Ну, говори же! И тебе и мне легче будет.

– Как тебе объяснить?

– Объясни, как было. Я готова помочь тебе, чем смогу, ради нашей любви! – сказала она.

– Ольга, ты знаешь, я плохой человек. Самый неуважаемый ребенок…

– Ну-ну, не говори так, расскажи, в чем дело, – настаивала она.

– Слушай и осуждай. Знаешь или нет, но я мало того, что курю сигареты и пью водку, почти всегда курю…

– Что куришь? – задала вопрос Ольга и вспомнила первый поцелуй в кинотеатре «Юбилейный», о неприятном запахе. Теперь определила, что тот запах был именно от курева. А может быть, нет? – думала про себя. – Чего еще куришь?

– Анашу, Ольга, – покраснел он.

– Чего? – задала вопрос она и сразу поняв, отвернулась и ушла.

Газман догнал ее и, взяв за плечо, говорил:

– Прости, рыбка, золото, красавица, жизнь, мое будущее и счастье! Я виноват.

– Отпусти, зачем мне такой жених, как могу я рожать детей от такого наркомана? Если буду рожать, какая будет судьба у нашего ребенка? Кончай заманивать меня и иди своей дорогой! – кричала и горько рыдала она.

– Ольга, я признаюсь, каюсь, что я не прав. Ради нашей любви, ради наших будущих детей клянусь именем матери, все брошу: и курить, и пить! Все-все, что противоречит нашей сладкой жизни. Поверь, первый и последний раз! – умолял Газман.

Ольга поверила ему и простила, и сделала правильно. Он сдержал слово и на всех вредных привычках поставил крест. Ведь его выгнали с работы именно за эти дурацкие привычки, а так он был блестящим кадром. Узнав о его поступке, администрация ВУЗа приняла обратно на работу.

Ольга и Газман очень обрадовались и поцеловались. В этот раз его поцелуй был очень приятным… Никаких отвратительных запахов не чувствовала она.

***

Через год они поженились, а через пару лет у них родилась очень славная и умная девочка. Ее назвали в честь своей любви – Любовь.

Их дочь – самый счастливый ребенок. Ей никто не приносит никаких страданий, так как ни дома, ни на улице никто из родителей не курит.

Свежего воздуха хватает сколько надо.

Не только коллеги по работе, но и соседи в городе завидуют им.

Разве такая жизнь не является предметом зависти?

– Не представляю, – пишет дальше корреспондент «Макротомии», – если родился в курящей семье ребенок, сколько принесло бы это ему мучений, и в конечном результате пострадало бы все общество от этого зла.

Мы привели только один пример о благополучной семье после избавления от вредной привычки.

Прочитав наш рассказ о вреде курения, может быть, хоть один мальчик или одна девочка бросят курить раз и навсегда, тогда наша статья достигла поставленной цели.

И мы будем очень рады, дай Бог, чтобы осуществилась наша с вами общая мечта!

Спецкорр Всесоюзной газеты «Макротомия» Алина Бреславская

Когда Бегубар прочел всю статью, солнце ушло на ту сторону. И оно своими яркими лучами на всю землю подавало какую-то полезную энергию, предупреждая всех об окончании сегодняшнего дня…

Бегубар передумал идти к другу и решил вернуться домой. Всю дорогу он думал только об одном. Первым делом из кармана вытащил еще не открытую пачку сигарет, подготовленную на завтра, и выбросил в реку Шухрат. Пачка «Плиски» поплыла вниз в неизвестном направлении куда-то по течению, раз и навсегда прощаясь с Бегубаром.

– Ассалому-алейкум, – говорил он, когда вошел в дом.

– Вааллейкум-ассалом, сынок. Где ты гуляешь? – спросила Саёрабиби.

– Хотел идти к другу, но не успел.

– Садись, покушай, сына. Что это за газета у тебя в руках?

– Мама, на русском языке интересная всесоюзная молодежная газета «Макротомия».

– Что, «Макро…»

– «Макротомия», – улыбаясь, повторил Бегубар.

– Что за слово, сынок? – поинтересовался отец.

– Это такое растение отец, очень полезная штука.

– Сын, кем же ты хочешь быть?

– Мама, после окончания школы постараюсь поступить в Университет, на факультет журналистики.

– Почему? – спрашивал отец.

– Посмотрел художественный фильм «Журналист» и после знакомства с этой газетой у меня появилось такое желание.

– Спасибо, сынок, стань кем хочешь, но учти одного желания мало, надо работать, трудиться. Потом можно и достигнуть цели, – сказала мать.

– Правильно, мама, я постараюсь…

После ужина все легли по местам. Но Бегубар долго не спал, изучая смысл статьи. Ему очень захотелось встретиться с Алиной Бреславской, чтобы за эту публикацию выразить свою благодарность. Прежде чем уснуть, он решил сразу две задачи за эту ночь.

Во-первых, раз и навсегда бросил курить.

Во-вторых, конкретно определился в выборе профессии на будущее…

Когда он уснул, было почти три часа ночи. Все равно на следующее утро встал быстро, как всегда.

– Сынок, прежде чем пить чай, выгони корову на пастбище, – сказала Саёрабиби.

– Конечно, мама, как всегда, – улыбался он.

Посмотрев на него, мать думала о том, как быстро повзрослел Бегубар. Только вчера был еще мальчишка, а теперь стал подростком. Он вообще любит трудиться, никогда не ленится.

И вспомнилась ей одна история, приключившаяся осенью прошлого года.

Бегубар был очень легко ранимый, каждое слово принимал близко к сердцу. Иногда, этого не понимая, отец его ругал, обзывал обидными словами, думая, что этим воспитывает его. Иногда дразнил.

– Отец, хотите, я тоже принесу дрова с гор? – сказал однажды он.

– Ты что, сынок, думаешь легко вырвать с корнем дерево из земли? Игрушка, что ли это для тебя?

– Нет, конечно.

Но ему очень хотелось показать свое старание и умение.

В другой раз он с утра до обеда косил ручным чолгу*. Сена было очень много, почти сорок баг**. Все загрузив на ишакарба, доехал еле-еле до реки Шухрат. И прямо на середине реки остановился осел, просто дальше не мог он перевести через реку.

(*Чолгу – русская длинная ручная косилка)
    (**Баг – большой пучок, как пресс сена)

Бегубар долго кричал на осла и бил сильно.

– Хэ, хээ, хээ. Пойди же, старый осел! Хээ, хээ, пойди же, старый осел!

Почти в течение часа мучился он. Услышав ругань сына, Саёрабиби сказала старшему брату Абдулхамиту и трактористам, которые после работы ночевали у них дома, чтобы помогли дойти до дома с ослом Бегубару. Люди пришли на помощь бедному Бегубару и ослу, все-таки им удалось вытащить из реки осла с полной арбой. Если бы они не пришли на помощь, они еще долго стояли бы посреди реки.

Об этом и о многом другом думала мать Саёрабиби. Знала, сердцем чувствовала, что от этого сына можно было много ожидать. Он с характером, и дай Бог, чтобы он использовал эту силу на хорошие дела, думала она.

После учебы Бегубар пошел на пастбище с коровами. По дороге его встретили соседи-друзья.

– Ну, как, Бегубар, насчет того? – спросил один из них.

– Чего?

– Как чего? А курево? Забыл, что ли?

– Да нет, ребята, для вас у меня сюрприз, – он достал из кармана вчерашний номер газеты «Макротомия» и сказал:

– Друзья, почитайте эту статью.

– Ну-ка, – заинтересовались они, – это же на русском, мы плохо понимаем, лучше ты сам читай и переводи нам, – сказал Мухтар.

– С удовольствием, – ответил Бегубар.

И всю статью перевел на узбекский и на киргизский языки. Ребята выслушали его до конца и поблагодарили за перевод. Они тоже о чем-то думали. Но в отличие от них Бегубар выразил свое мнение конкретно.

– Друзья, вы знаете, как одной пулей убить двух зайцев?

– Нет, – ответили они хором.

– Я знаю, сначала надо кинуть камень. Если два зайца находятся в разных местах, то увидев этот камень, они от испуга быстро пробегут близко к друг другу, тогда и стрелять надо всего один раз. И попав, сразу убьешь двух зайцев. Я тоже сегодня «убил» двух зайцев. Во-первых, прочитав эту газету, бросил курить раз и навсегда. Во-вторых, прочитав эту удивительно поучительную статью корреспондента Алины, я решил стать, как и она, журналистом…

(ВНИМАНИЕ! Выше приведено начало романа)

Скачать полный текст – 28 глав

© Нематжан Ахматахунов, 2007. Все права защищены
    Произведение публикуется с разрешения автора