История в стихах

Стихотворения, написанные за последние двадцать лет, публиковались во многих республиканских СМИ. Сборник в полном виде размещен в Интернете впервые.

ПО СТРАНИЦАМ ГАЗЕТ

«Я сам расскажу
                 о времени
                            и о себе».

В.Маяковский

РОДНЫЕ ПРОСТОРЫ

Я с детства не знал послушанья оков,
И прятал обиды среди облаков.
И мне потакали седые просторы –
Тянь-Шаньские горы,
                         Тянь-Шаньские горы.

А юность отдал я стихии иной,
Не то что не горной – совсем не земной.
Где слезы не слезы, и горе не горе –
Балтийское море,
                          Балтийское море.

И сердце не стонет от доли такой.
Как в утреннем небе, в нем свет и покой.
Сплелись и сроднились в нем эти просторы –
Тянь-Шаньское море,
                          Балтийские горы.

1990

«ВЧЕРАШНИЙ ФРУНЗЕ»

Переболев доверием к обману,
Единой правды требует душа.
Еще пока газеты по карману,
И я не внемлю доводам гроша.

От умолчаний всех уставши зверски,
Провел подписку твердою рукой.
И «Комсомольской…» рад, и «Пионерской…»
И очень злюсь, коль нету никакой.

А всем другим «ВФ» предпочитаю –
Ее ценю за близкий эпицентр.
И каждый день внимательно читаю,
Как долго жить приказывает центр.

Водоворот событий перестройки
Парадоксально все переменил!
В колледже дочь вот съехала на тройки,
А я свои оценки изменил.

Но отстаю от жизни, как от света!
Застойный рок преследует меня –
Мне как всегда вечернюю газету
Приносят утром следущего дня.

А руку я хочу держать на пульсе
У времени – и не наоборот!
Хочу всегда, везде, во всем быть в курсе,
Чтоб уловить событий поворот.

Кого ж и где, и как привлечь к ответу
На тот вопрос, что мучает меня –
Ну почему любимую газету
Дают к обеду следущего дня?!

1991

МЕНА

Откуда – это ясно, к чему бы – не понять,
Пришла шальная мода названия менять.
Найдешь на карте Брежнев, глазам своим не верь.
А там, где был Калинин – как прежде ныне Тверь.
Андропов появился – и сгинул навсегда.
А что же ожидает другие города?
Бери билет на Нижний, а в Горький – ни ногой!
Не лезь, на всякий случай, в какой-то Уренгой.
А лучше будь на месте, иначе пропадешь.
Покинешь город Фрунзе – и больше не найдешь.

                                                                  Ля-ля, ля-ля,
                                                                  такие вот дела.

Откуда – это ясно, к чему бы – не понять,
Желание квартиру и город поменять.
Уживчивые немцы молчком подались вон –
Меняют что попало на Мюнхен и на Бонн.
И так же очень тихо, ни в чем не обвинив,
Меняют все евреи Москву на Тель-Авив.
Еще вот, ходят слухи, такая ерунда:
Меняют Хиросиму на наши города.
Ох, этот мне японец, боится прогадать!
Не зря, наверно, Киев просил не предлагать.

                                                                   Ля-ля, ля-ля,
                                                                   хорошие дела.

Откуда – это ясно, к чему бы – не понять,
Стремление хоть что-то на что-то поменять.
Меняли сторублевки в сберкассах на рубли,
А рубль на базаре меняют на нули.
И только на талоны – бери себе, что хошь!
Конечно, если только хоть что-нибудь найдешь.
Хорошие товары припрятаны давно.
Идешь из магазина, как будто из кино:
Ни сумки, ни авоськи… И некого винить!
Товарищи! А может… нам вывески сменить?

                                                                   Ля-ля, ля-ля,
                                                                   я просто пошутил.

1991, февраль

БОГАТЫРСКАЯ ОШИБКА

(былина)

Над дорогой – туман, за дорогой – пустырь,
В придорожной канаве лежит богатырь.
Вот очнулся и сел, ничего не поймет.
Кто же с ног его сбил – то ли враг, то ли мед?
Не припомнит, однако, с кем бился и пил.
И смешно, чтобы кто-то его – да побил!
Застонал он и встал в богатырский свой рост.
Хоть плечист и высок, но до глупости прост.
Покачнулся, икнул, осмотрелся вокруг.
И в могучей груди что-то екнуло вдруг.
Сквозь кровавый туман разглядел богатырь
И засохший лесок, и нелепый пустырь.
И пустыню с уродливой тощей спиной –
Там, где синее море играло волной.
И забитых инструкцией нищих крестьян,
И больших городов однотипный изъян.
Увидал, что рабочий похож на раба –
Ничего не имеет, помимо горба.
А сапожник – босой, а портной – без порток.
И на каждый роток понаброшен платок.
Самородок Левша от запретов оглох,
Разрешают ему лишь подковывать блох.
А любители авто живут не в лесу,
Но молиться приходится им колесу.
Испоганена веры святая вода,
Малолетки готовы на все и всегда.
Все чины даже в праздники в храм не идут,
А на исповедь их к прокурору ведут.
Застонал богатырь во второй уже раз,
И зажмурился так, что аж брызги из глаз.
Он о рае мечтал, а притопал то – в ад!
Напрямик, без оглядки рванул он назад.
Это красный туман у развилки дорог
Одурманил его, ошибиться помог!
Богатырь матюгается, плачет, бежит,
И земля у него под ногами дрожит.
А капризные ноги держать не хотят –
Непослушны, как лапы у малых котят.
Норовят расползтись, повалить, разорвать.
И на помощь, конечно же, некого звать.
Совладает с собой богатырь, или нет?
Уцелеет?.. В тумане мерцает ответ.

1991

ПОСЛЕ СМЕНЫ

Я к гармошке тянусь сквозь усталость и лень,
Не надеясь ваш слух осчастливить.
Отстояв у литейной машины весь день,
Ненароком ведь можно сфальшивить.

Как легко поддаются движенью меха!
Прижимается к сердцу гармошка.
То зальется, смеясь, то замрет, не дыша,
Ах ты «Крошка» моя, ах ты крошка.

Расправляются плечи от ласки ремней,
Даже нервы немножко провисли.
Просыпается вечер волшебных огней –
Зажигаются чувства и мысли.

И подобно душе, разрывается тень –
От плеча и до облака: жив ведь!..
Отстояв у литейной машины весь день,
Я ну просто не в силах сфальшивить.

1991

О ПОГОДЕ. СДЕРЖАННО

Предвижу грозу у торговых лотков,
И прочие бурные сцены –
Правительство хочет спустить с поводков
Вконец озверевшие цены.

Резонно, однако, мороз ведь дерет
От этих, от них – договорных.
Пишу вот, а внутренний голос орет:
Точнее – от цен приговорных!

По новому курсу упрямо идем –
Не помню, с какого и года.
От всяких реформ улучшения ждем,
Но хуже и хуже погода.

С трибуны мечтают большие умы
Безоблачно жить с дивидендов.
И уж обогнали Америку мы –
Но лишь по числу президентов.

С землею правительство что-то мудрит,
Туман напускать не устало.
О фермерстве вольном вовсю говорит,
Да только теплее не стало.

По всей экономике ярко цветет
Большая сплошная заплата.

Но в этих условиях плохо растет
У нас почему-то зарплата.

Привыкли – починим! наладим! заткнем!
К две тысячи энному году.
Пустое… синьоры. Пока не начнем
Хорошую делать погоду.
                                       Народу.

1991

ВЕСЕННЕЕ ЛИРИЧЕСКОЕ

Говорю без прикрас и вранья,
На заре, не вспугнув воронья,
Не сказав посеревшим сугробам
                                       ни «нет» и ни «да»,
Из долины сегодня бесшумно
                                       ушли холода.

Уклоняясь от первых лучей,
Ледяных не коснувшись мечей,
Отступали в ущелье, и тополь
                                        их веткой хлестал.
Был он зелен от злости,
                                   преследовать, правда, не стал.

Не военная хитрость, не трюк! –
Догадался корявый урюк,
И цветами восстал
                           от холодного долгого сна.
Несомненно, в долину опять
                                         возвратилась весна.

Посмотрите же, люди, — весна!
Раскалился тюльпан докрасна.

Наконец-то оттаем,
                        улыбками вновь расцветем!
Потеплеем друг к другу,
                             и станет нормально, путем.

Избавляйтесь от зимних одежд,
Облачайтесь в наряды надежд.
Неимущие кто, подходите –
                                      сниму и отдам!
Лишь не дайте вернуться в долину
                                      опять холодам. 

1992

ПОСЛЕ ПРАЗДНИКА

В груди вдохновенный и радостный стук,
Трибуны скандируют: «Дружба!.. Достук!..»
На лицах ни тени сомненья,
И нет беспартийного мненья.

Ты вспомни – мы этим гордились.
И дружно бок о бок трудились
«Достукались», елки-моталки.
Схватиться готовы за палки!

Прозрели – бедны и убоги.
И стали вдруг разными Боги.
Косится сосед на соседа,
Не клеится больше беседа.

Вы спятили, бедные люди?!
Вам истину с пловом, на блюде?
Рыдаю и плачу от смеха –
Ведь дружба в беде – не помеха!..

И вот еще выскажу в лоб я:
Мы смотрим на всех исподлобья.
А завтра, подумайте сами –
Какими посмотрим глазами?

1992, ноябрь

НЕ В ОБИДУ

Весна. Апрель. И я готов,
Позвольте вам заметить,
День породненных городов
Как следует отметить!

И кстати, или на беду,
В киоске возле главка
Меня послала в Катманду
Работница прилавка.

Спасибо, почему бы нет?! –
Воскликнул я без фальши…
Кассир сказал – билетов нет.
Послав еще подальше

Стерпел, воды набравши в рот.
В Тунгуч поехал к другу.
Меня ж в автобусе народ
Свернул в Уагадугу.

Оттуда, кстати, до Ломе –
Как с ТЭЦа до Карпинки!..
Увы, «Тулпар» не шьет уж мне
Дешевые ботинки.

Но дружбу дальних городов
Невзгоды не отняли!
Я рад, я шляпу снять готов…
Забыл – вчера ведь сняли.

А с дачи сперли медный чан –
Не сыщите старее…
День породненных бишкекчан
Ввели бы поскорее!

1993

Я НЕ ЛЕТЧИК

Я на взлеты не жду разрешений.
В высоту ухожу без разгона.
Потерпел миллионы крушений,
И лишился не только пагонов.

Но, простите, я вовсе не летчик.
И мотор мой стучит, а не воет.
Я на дальние дали налетчик!
И опять же, простите – не воин.

Не люблю суету столкновений
Из-за замков земных и воздушных.
Ненавижу сражения мнений –
Ни в окопах, ни в комнатах душных.

И когда приземляются мысли,
В ходе боя – мне стыдно и грустно.
Я гадаю – поднимутся в высь ли,
Или в кресла опустятся грузно?

Ну а вид приземленных желаний,
Не сумевших подняться, пробиться…
Не дождетесь благих пожеланий!
Вам бы лучше сгореть и разбиться.

Я не летчик, берите повыше.
Не спешите судить беспристрастно.
Чем легко пробежаться по крышам,
Посмотрите, как небо прекрасно.

И, узрев беспорядок полетов,
Придержите фонтан изумлений –
Да, хочу, чтоб число моих взлетов
Не совпало с числом приземлений!

1993

ПОЛЮБИТЕ ЧЕЛОВЕКА

Человеку стало плохо –
Дышит, словно на Памире.
Человеку стало плохо
В равнодушном этом мире.

Депутат проходит мимо,
Президент спешит куда-то.
Нищетой толпа гонима –
Мимо бедного собрата.

Или мы еще не люди?
Или мы уже не живы?
Не заметим, не полюбим
Без причины, без наживы.

Человеку стало плохо –
Неуютно, одиноко.
Он устал, не может охать.
Ну а надо-то – не много!

Милый донор, кто ты, где ты?
Хоть бы каплю! Но не крови.

И не плазмы. А вот этой –
Теплой, искренней любови!

В первой помощи, подруги,
Земляки, не откажите –
Улыбнитесь без натуги,
Что-то доброе скажите.

Человеку стало плохо –
Задержитесь, не бегите.
Человеку очень плохо!
Помогите, помогите –

Полюбите человека!
Будут, будут дивиденды!
Полюбите человека,
Люди, братья, президенты.

1993

БАЗАР-ВОКЗАЛ

Вокзал рифмуется с базаром,
Они – начала всех начал:
«Как важно, что она сказала,
И что в ответ ты прокричал…»

Киргиз и русский – те же братья!
Зубрил я много лет подряд.
Сейчас не то, не буду врать я.
Не то на рынке говорят!

И вот – вокзала пестрый гомон…
Домишко, садик – все к чертям!
Бежит старушка за вагоном –
Бежит, седая, по путям.

Кричит по-русски, по-киргизски –
Отстала, поезд задержать!..
Россия – край совсем не близкий,
Но бабку – нет, не удержать.

А поезд нехотя, но все же,
Неумолимо – дальше, прочь.
Но кто старушке-то поможет?
Ведь ей бежать уже невмочь.

Как снежный ком с горы скатился –
Джигит! Решился на таран!
Летит, за поручень схватился,
Сорвал, конечно же, стоп-кран…

Ему – поклон бабуся в пояс.
А он смутился, подсадил.
«Езжай, апа, не беспокоясь…»
Как мать родную проводил.

Земля – а тоже задрожала.
И поезд – все, ушел во мрак.
А я стоял, слеза бежала –
Стоял и плакал, как дурак.

1993

НА ОЧЕРЕДНОМ ПРИЕМЕ

Больна я, доктор! Нет, не симуляция.
Болячек всяких целая коллекция.
Вот эта сыпь по телу – спекуляция,
А опухоль – валютная инъекция.

Страдаю дистрофией экономики,
Острейшим обесцениваньем личности.

В кошмарах по ночам лихие гномики
Грозятся ампутацией наличности.

Все признаки и умственной отсталости.
Во внешней и во внутренней политике.
Умру я, это точно, не от старости –
Считают диагносты-аналитики.

Правительство, конечно же, заботится.
Указы так и брызжут состраданием.
Обещан легкий труд и безработица.
Предпринято леченье голоданием.

Вы шутите – какая дезинфекция?
Какая, доктор, к черту, изоляция!
Ведь это ж не холерная инфекция –
Всего лишь всесторонняя инфляция.

Пустите, санитары! Что за публика?!
Манеры ваши, доктор, очень странные.
Забылись! Не узнали? Я – Республика!
Не замужем, люблю все иностранное…

1993

МОНОЛОГ ВЕТЕРАНА

Правительство забыло про меня.
Извольте, господа, снимаю шляпу…
Мне пенсии хватает на три дня!
А дальше, как медведь, мусолю лапу.

Мне к этому отнюдь не привыкать.
На фронте, помню, всякое бывало.
Случалось и гореть, и промокать –
Без кухни, без патронов, без привала.

Я честный и порядочный герой!
Что смотрите, как будто не видали?
На Волге за Тянь-Шань стоял горой!
Имею «За отвагу» две медали.

Правительство забыло про меня.
Я гордый, не пойду и не напомню.
Я только под Орлом просил огня.
Да видимо, комбат меня не понял.

Я повода насмешничать не дам!
Меня вон и фашисты уважали.
Я «Тигров» разрывал напополам!
«Пантеры» — те от ужаса визжали.

За шляпу вам меня не укорить!
Постойте, погодите, уберите!..
Табличка вон – деньгами не сорить.
В буфете – там пожалуйста, сорите.

Правительство забыло про меня.
Товарищ, прикурить бы, не найдется?..
Я только под Орлом просил огня.
Да что-то и сегодня вот неймется.

1993

МУДРЫЙ СОВЕТ

Роман я однажды листал –
Старинный, насквозь исторический.
Оттуда меня и достал
Совет чрезвычайно практический.

В дальнейшем везде и всегда
Ему неуклонно я следовал –

Твердил только «нет», или «да».
С ментом ли, с бабенкой беседовал.

И он уберег, сохранил
Мою огрубевшую, грешную…
Про душу я тут обронил,
Но речь закругляю безбрежную.

По жизни плыву, как и плыл.
Совету из книжицы следую.
Жалею – названье забыл.
Наткнетесь – прочтите, советую.

О чем тот роман? О любви!
Старинный, насквозь исторический.
А он у меня уж в крови –
Ну этот, который практический.

И хочется так иногда
Одернуть оратора бравого –
Короче! Лишь «нет», или «да»!
Ведь все сверх того – от лукавого.

1993

УЕДУ!

Я уеду из Бишкека!
Мне здесь пиво не по вкусу.
Мне баварского не надо,
Жигулевское сойдет.
Только все же, только все же,
Мне бы фрунзенского кружку!
Только фрунзенское пиво
Жажду сердца утолит.

Отговаривать не надо –
Решено бесповоротно.
Хоть сейчас глаза закрою,
В карту ткну карандашом.
Подсчитаю километры,
Что осталось от получки,
Отгоню сомнений муху
И возьмусь за чемодан.

Корни сердца из Тянь-Шаня
Выкорчевывать не буду.
Чтоб горам не больно было,
Корни просто обрублю.
И крест-накрест свою душу
Заколачивать не стану.
Кто вселился – так живите,
Не пристало выгонять.

Вы опять за отговоры?
Бесполезно, дорогие.
Я эмоции и чувства
Уж давно упаковал.
Провожать меня не надо,
Я почти уже простился.
Коль не складно – извините,
Я прощаться не привык.

Уезжаю, уезжаю!
Помашите мне рукою.
Или вы уже махнули?
Ну и ладно, ну и пусть.
Я в Америку подамся.
Или в Африку сначала.
Хоть в Австралии, но все же
Город Фрунзе отыщу!

И по улицам знакомым
Пробегусь, как на седьмое,
С самым искренним и легким
Транспарантом на лице.
А потом в любимом баре
Закажу четыре кружки
Превосходнейшего пива
С иссык-кульским чебачком!

1993

ОБИДНО!

Вчера я чуть не умер, господа –
Собрание родительское в школе.
По пояс провалился от стыда,
И вырвалось: «Доколе же, доколе?!.»

Про сына не хочу и говорить.
Несчастнейшее, впрочем, поколенье.
Правительству хочу я подарить
Расхожее, не книжное склоненье!

Признайтесь же, скажите не тая,
Вы – неучи, сплошные самородки?
«Учительница бедная моя…» -
Вам этот нож не колет подбородки?

Подобный и в парламенте изъян –
Совсем интеллигенции не видно.
Прилизаны – но все не из дворян.
Простите, господа, но мне обидно.

Моя бы воля, я б учителей
Поставил выше всех – и президента!
Работники они таких полей…
Но нет, не опущусь до комплимента.

Предел лежит возможностям моим,
Лишь стих скажу забытых поколений:
«Учитель, перед именем твоим
Позволь смиренно преклонить колени».

1993

ПЕРЕКРЕСТОК

Перекресток шумит, как восточный базар,
Тротуар и газоны – прилавок.
Продает портупею седой комиссар,
А старушка – значки без булавок.

Фронтовик разложил антикварный сервиз,
Уверяет – немецкий, кофейный.
Он туда и обратно без пошлин и виз,
И сервиз этот будто — трофейный.

Ну а я предлагаю наждак и сверло.
И бутылку домашней настойки.
На заводе работал не так уж давно,
А теперь без работы на стройке.

Перекресток шумит – ну восточный базар!
И тоска – как доской по затылку.
«По настойке – огонь!» -
приказал комиссар,
И втроем «раздавили» бутылку.

А вдобавок еще раздавили сервиз,
И прошлись по значкам без булавок.
Чей-то мат трехэтажный на ком-то повис,
Кто-то плюнул на чей-то прилавок…

Нищетою мы здесь упиваемся всласть!
Натощак и до самого донца.
Нам по пояс законы, газоны и власть –
И властям до того, как до солнца.

И позорим мы власть даже в пасмурный день,
И ругаем налево — направо.
Навести акимату порядок не лень –
Не имеет морального права.

1994

НЕ НАДО!

                 Да здравствует наша власть,
                 Самая лучшая власть в мире!..

Ну кто сказал – мороз и снег?
У нас тепло – ведь солнце светит!
Ну кто сказал, что денег нет?
Он мне сейчас за все ответит.

Коварный лжец и негодяй!
Ругает власть, за что попало.
Работы нет? Да он лентяй!
Ему, видать, чего-то мало.

Ага, свободы слова нет.
Подлец, да он же «дуру гонит»!
Кричи:
«Правительству привет!» -
Никто тебя вовек не тронет.

А кто твердит, что нищ народ?
Да нам не надо сладкой ваты!
Конечно, нет у всех «Тойот»,
Но мы свободою богаты!

Где хочешь стой, сиди, торгуй.
Соси бутылку лимонада.
Тихонько пей, стреляй, воруй…
Но только власть ругать не надо!

1994

ОДИН НЕДОСТАТОК

Не долго, наверно, гулять мне на воле –
Я первый жених на тянь-шаньском просторе.

Не пью, не курю, не дружу с кем попало.
Твердят аксакалы – достоинств не мало.

Но душу скребет неприятный осадок –
Имею, я все же, один недостаток.

Меня уберег он от многих пороков,
И в адрес его я не слышу упреков.

Но как бы там ни было – он не награда,
И вряд ли невеста ему будет рада.

Мне стыдно, но в тягость один недостаток,
Аллах, помоги же, пошли мне достаток.

1994

НЕКОТОРЫЕ ИТОГИ

Не жизнь, а первое апреля:
Капуста, птичка, «Будь готов!..»
А вы, глаза, куда смотрели
Из этих чутких лопухов?

Теперь же ушки на макушке!
Назло всем вракам жив — здоров!
Не верю радио-кукушке,
Газетных уток сразу в плов.

Таким вот вымахал пройдохой!
По убеждениям – Фома.
А то, что сзади – очень плохо,
И впереди не свет, а тьма.

Но вдруг в ночи мечты ракета
Взовьется, душу теребя…
О, жизнь, восьмое чудо света,
Дивлюсь я, глядя на тебя.

Ты зря меня надеждой манишь,
Ласкаешь, гладишь, как Му-Му.
Навряд ли с легкостью обманешь,
Кто ни во что, и никому.

1994

ДОРОГА

В дремотном зное степь лежала,
Ручей пилил гранит оков,
И жизнь ползла, а не бежала
В туманном взгляде ледников.
Но вдруг из дальней стороны
Сюда пришельцы заглянули,
И две железные струны
Меж горизонтов натянули.

Присвистнув, суслик так и замер –
Летит, гудит шайтан-арба!
Блестя стеклянными глазами,
Откинув дым с крутого лба…
Туда-сюда, туда-сюда
И днем, и ночью шли составы!
И жизнь кипела, как вода,
Отвергнув старые уставы.

Была дорога та полезной,
Как друга верного совет.
Да только, видно, не железной –
Ведь прежней дружбы больше нет.
В дремотном зное степь лежит,
Как молью битая папаха,
А вдоль по насыпи бежит,
Спешит куда-то… черепаха.

1994

СЛУЧАЙ В ДЕРЕВНЕ

Ужасно быстро по деревне слух пронесся,
Что независимость в сельмаге продают.
Я соответственно к известию отнесся,
Поприналег на рычаги – и вот я тут.

Объехать очередь на скорости не вышло,
Перехитрить меня сумели и поймать.
«Родной, куда?! Повороти! Сломаем дышло!..»
Прошлись по ребрышкам, напомнили про мать.

А больше литра, хоть убейся, не давали.
Но я надеялся, стоял, чесал живот.
Кто отоваривался – сразу выпивали!
А я сгорал от нетерпения – и вот…

Я независимости принял граммов триста!
Вдруг участковый на меня шипит змеей.
Но у меня-то есть права бульдозериста –
И я без трудности сравнял его с землей.

Железный конь мой поднапрягся, хоть и древний,
Перемахнул через плетень, и весь в пыли –
Под снос без всякой канители полдеревни!
Вдруг участковый тут опять из-под земли…

Мне для раздумий дали времени в избытке –
Учись получше, мол, собою управлять.
Ведь очень крепкие старинные напитки
Нельзя без меры, как первач, употреблять.

1994

ДОМАШНЯЯ ПЕСЕНКА

Оскалится небо изломами света,
Другая какая беда за спиной –
Ложусь на диван, укрываюсь газетой,
И грозные тучи плывут стороной.

Политики ловко бегут от ответа,
Повесив свинцовый туман над страной.
А я – на диван с неизменной газетой.
И грозные тучи плывут стороной.

Пристанет жена с разнарядкой советов,
Пошлет на базар за какой-то фигней –
Быстрей на диван! Прикрываюсь газетой.
И грозные тучи плывут стороной…

Ну что ты молчишь, ни словечка привета?
Не год, и не два прозябаешь со мной.
Айда на диван! Не нужна нам газета.
И все остальное оставь за стеной.

Ну вот и оттаяла, вот и согрета.
И даже уже повернулась спиной.
Поспи, ну а я – полистаю газету.
Какие там тучи плывут стороной?

Ты спи, ну а я — почитаю газету,
И грозные тучи пройдут стороной.

1994

ВЕЧНЫЙ БОЙ

Левой, левой, левой!
Можно и правой.
Других компромиссов нет
В битве кровавой.
Проклятые рыжие гномики!
На кухне в щелях понастроили
Свои домики! Без спроса.
Нет на вас дихлофоса.
В хозмаге, конечно, есть –
Дорогой. Так лучше уж я ногой.
Левой, левой, левой!..

1995

МЕТАМОРФОЗЫ СТИХИИ

Однажды как-то порой осенней
Случилось великое землетрясение –
Муки рожденья страны.
И, стуча о ступеней мрамор,
Большой портрет в золоченой раме
Рухнул с дворцовой стены.

Все в этой жизни проходит – не ново,
Чтоб повториться причудливо снова.

Как-то однажды в красавце замке
Другой портрет в кумачовой рамке
Тихо скользнул со стены.
И, неожиданней грома весеннего,
Вызвал мощнейшее землетрясение!
Лишь черепки от страны.

1995

ГЛАС РАБОЧЕГО

Послушайте, люди,
меня обманули!
Опять превратили
в лошадь.
Сейчас вот шляпу
свою сниму
и
у копыт положу.
Ну где благодарности?
Где горнисты?
И премиальные
были.
Не плохо придумали
коммунисты.
Но – сплыли.
А я по-прежнему
гайки кручу,
креплю республики
положение.
И нищим при этом
быть не хочу!
Верните мне
уважение.

1995

ИДУ НА ВЫ!..

Играть в политику боюсь,
Не гну идеи палку.
Хороших дней и так дождусь!
И сразу – на рыбалку.
Давно уж вне полит. игры –
Нервишки портить жалко.
Все споры эти «ры» на «ры» -
Куда милей рыбалка!..
А все ж, участвовать хочу
В общественных вопросах.
Не зря же, все-таки, топчу
Асфальт и травы в росах!
Сазан, карась – идите вы…
Бросаю ерунду я.
С судьбой на ты! Иду на Вы!
На выборы иду я.

1995

ПОРЯДОК

Совсем не грех в душе порыться,
И все по полкам разложить.
Такое в ней порой творится,
Что в пору просто удавиться!
А-ля бардак, как говорится.
И это все мешает жить.

Ну, значит, так – в подвал нервишки.
Печали можно под кровать.
Надежды в шкаф, туда же книжки.
Пониже – мелкие делишки.
Поближе к дверце – чувств излишки,
Чтоб легче было доставать.

Фенита-ля!.. Не разогнуться…
Мой старый друг – радикулит.
Не мог на Севере загнуться!
И дернул черт меня нагнуться.
Но надо, надо улыбнуться!..
Подлец, как новенький болит.

Я эту боль – куда подальше!
В рюкзак… А может, и в слова.
И чтобы рифмы, как на марше,
Стихи – на музыку, без фальши,
На ветер – песню, как и раньше,
И – ни спина, ни голова!

Ну вот, и вправду полегчало.
В петлю не хочется уже.
Как сильно в кресле укачало!
А вон – гитара у причала…
Второй куплет давай с начала!
Порядок полный на душе.

1995

МИМОХОДОМ

Ты помнишь надписи во фронт:
«Закрыто! Все ушли на фронт!»
Живем все так же, по старинке:
«Завод закрыта. Все на рынке».

***

Депутаты молодцами!
Потрудились над дворцами.
Но гляжу я – боже-боже!..
Ведь на Зимний все похожи.

1993-1998

ПОСВЯЩЕНИЯ

                         «Вам возвращая ваш портрет…»
                                 Из романса Н. Венгерской

СЧАСТЬЕ НАШЕ

Ты посмотри, Наташа,
счастье наше
резвится и смеется.
И не беда, Наташа,
если, скажем,
не все нам удается.

Была бы нежность сердца,
ласка взгляда,
еще любовь, конечно –
и будет все у нас
всегда как надо,
и будет бесконечно.

Смеяться будут дети,
и на свете
ничто им не помеха.
Клянусь, никто не слышал
на планете
еще такого смеха.

Звучит он тонко, нежно,
безмятежно,
и на душе отрада.
И никакая больше
в жизни грешной
нам не нужна награда.

Ты посмотри, Наташа,
счастье наше
резвится и смеется.
И не беда, Наташа,
если, скажем,
не все нам удается.

1984

ПАМЯТЬ О ВОЙНЕ

«Эта слава боевая
                        тростью в глотке!» -
Скажет папа, выпивая
                        стопку водки.
«Для того мы всех похлеще
                        воевали,
Чтоб без очереди
                        вещи нам давали?
Скрозь прошел я ту холеру,
                        напевая!..»
Мама плачет, кавалеру
                        подливая.
Папа плюнет, «вздрогнет», крякнет,
                        звякнет «Славой»,
И на Сталина обрушится
                        вдруг лавой.
Тронет раны пулевые –
                        так, невольно.
«Гибли парни мировые,
                        вот что больно…»
Вспомнит шутку фронтовую,
                        рассмеется.
Из Берлина под Москву
                        опять вернется.
Сгоряча еще и маму
                        обругает.
А потом, простите,
                        тамбур обрыгает…
Пил я с папой мировую,
                        врать не буду.
И вторую мировую –
                        не забуду.

1993

ОБЛАКА

                                  Виктору Васильевичу Ерастову

Алели утром облака,
Как щеки девочки соседской.
И млела робкая рука –
В твоей руке, такой же детской.

А может, было все не так,
И ты дремал на сеновале,
Когда раздался вой атак,
И взрывы сон твой разорвали.

О, как пылали облака!..
И в небе этом ты метался.
Штурвал корежила рука –
И сам грубел и закалялся.

Ты очень груб с врагами был!
Их с каждым вылетом печалил.
В огне твой алый парус плыл,
Но чей сгорел – а твой причалил!

Пускай не все случилось так,
Как снилось в юности когда-то.
Хоть сжег мосты кровавый враг,
Награда все ж нашла солдата.

И вновь пылают облака
Лишь от закатов и восходов.
И так же нежится рука
В руке, шершавой от походов.

2000

РАССКАЗ ФРОНТОВИКА

Служил у нас в команде
Болтливый паренек.
Вообще, сказать по правде,
Нам было невдомек.

Ленивый был, однако!
Неряха и хитрец.
Воспитывал и плакал,
Видать, его отец.

И мы пытались тоже –
Нам дали по рукам.
Взысканья подытожив,
Понятно стало нам.

Мы зло в бою сорвали –
Какой был это бой!..
А этого прозвали
«Радистом» меж собой.

Носил он эту метку,
Как шляпу крокодил.
И с ним никто в разведку,
Понятно, не ходил.

А я – решил иначе.
Пошел со мной «Радист».
По нем никто не плачет.
И даже особист.

2010

МОНОЛОГ КОНТУЖЕННОГО

                                          Паше

Ни сном, ни духом я не ведал,
Что за границу попаду.
Слегка в субботу отобедал,
Блинов с грибочками отведал –
На чай повестку подают.

А мне нужна головомойка?
В неподходящий-то момент!
Поди, не думали башкой-то,
Был ограниченный какой-то
Руководящий контингент

Учили думать по команде,
Не то что петь и говорить.
А мне бы лучше на веранде,
На сеновале бы в лаванде
Политучебу проходить.

Спокойно жил, почти не дрался!
С Марго по ягоды ходил.
На «…соц. труда» не выдвигался,
Уж Наковальней прозывался,
Но на гулянках не чудил.

Меня ребята, к сожаленью,
Не подпускают к рубежу.
И вовсе не из уваженья –
Служу хорошею мишенью!
Ну, хоть снаряды подношу.

Однажды вижу – тетя-Мотя! –
Почти, наверно, впятером
Они крестьянина молотят.
То наступают, то отходят –
Ну, тренируются на нем.

А я приучен заступаться.
Кричу:
«Вы что, мудрена мать!..
Кончайте, братцы, измываться!
Вам захотелось поиграться?..»
Ну, и давай… тренировать.

И вызывают к командиру!
Нет, не на пиво и стерлядь.
Но все же хлопнув по мундиру,
Меня, как первого задиру,
Он посылает расстрелять.

Того, крестьянина, конечно…
Отвел подальше, на лужок.
Прикладом тюк, не очень нежно,
Кричу – беги, паши прилежно…
И в небо выпустил рожок.

Все реже почта приходила.
Мы ждали «дембель», как весну.
А тут граната угодила.
Наверно, каску повредила,
И я очухался в плену.

Я не один там оказался.
«Наковальня! Наковальня!..» -
Вдруг чей-то радостный раздался.
Ну, может кто-то обознался…
Гляжу – крестьянин! Вот те на!

Он – к своему меня, с клюкою.
Вовсю лопочет – не поймешь.
И тот махнул ему рукою.
И мы расстались за рекою.
И вот я здесь, мудрена вошь!

Позавчера, кажись, с вокзала.
Я все теряю счет годам.
Меня контузия списала –
Так медсестреночка сказала.
А все ребята… еще там…

2008

ЧИТАЯ КИРИЛЛИЦУ

Читаю стих, былину, сказ
Про «буки», «веди», тот же «аз».
Учили «есть», «добро» и «рцы»
И деды наши, и отцы.
Прошли они «омегу», «ять»,
Како за Родину стоять.
Умели просто, без затей
Глаголом жечь сердца людей.
И «слово», «твердо» — как гранит,
«Живете» — азбука хранит.
«Мыслете», «люди», «наш», «покой»…
Горжусь я азбукой такой!
Люблю, кто это сотворил!
Поэтом был святой Кирилл.

1994

ЕМУ

Ураган,
         любовь,
                   наводнение – хотите?
Грандиозное
         природное
                   явление – смотрите:
Революцию на руки –
         и понес –
                   каковский?!
Поэт
         Везувий Владимирович
                                      Маяковский.

1995

О ПЕРВОМ ПРИШЕСТВИИ

Блестят макеты НЛО,
Кресты антенн в мольбе смиренной.
Да видно, время не пришло –
Молчат все области Вселенной.

Он сам вернуться обещал!
Чудак из высшего пространства.
Покуда ж верить завещал,
Терпеть трехмерное тиранство.

Здесь ось четвертую – любви,
Привить пытался он когда-то.
Но те, погрязшие в крови,
Ему не выдали мандата.

Где слава, золото и власть
В константу время превращают –

Звереют, ежели не в масть!
И мыслей чуждых не прощают.

И к двум осям координат
Пришельца мигом пригвоздили!
И он опять вознесся в над…
Друзья лишь взглядом проводили.

Живя, как будто бы в гостях,
Они поныне свод буравят.
А в трех кривых тупых осях
Как в старь, неверящие правят.

1994

ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ

                       Т.М.

Признаюсь
откровенно,
хотя и немного
неловко,
и стыдно.
Даже, кажется,
встречному
каждому
боль мою скрытую видно.
До слез мне
обидно.

Не могу
твоего я
лица дорогого
запомнить,
Татьяна.

И поэтому
хочется,
хочется
видеть тебя постоянно,
Татьяна,
Татьяна!

Как жесток
пережиток,
что фото любимой –
к огромной
разлуке.
а иконочка,
ладанка
малая
с ликом твоим ненаглядным
спасла бы
от муки.

Угадать
невозможно,
в чем кроется божья
и воля,
и тайна.
Только хочется,
хочется,
хочется
видеть тебя постоянно,
Татьяна,
Татьяна!

Как в бреду,
как бы вроде
на «Скорую помощь» -
надеюсь
на встречу.

И какой бы то
стройненькой,
ладненькой
мне медсестрички – и на дух…
Желанней
не встречу.

По тебе
умираю,
живу я тобою,
болею,
и пьяный.
И поэтому
хочется,
хочется
очень тебя постоянно
мне видеть,
Татьяна.

1997

В ДЕНЬ СВЯТОГО ВАЛЕНТИНА

Накануне строил виды –
Был ведь перезвон.
Целовал я свой разбитый
Жизнью телефон.
Как божественную милость
Ждал до темноты –
Но с пути, наверно, сбилась
Истинного ты.

Все светила враз погасли –
Это был конец!..
Осквернен навеки праздник
Любящих сердец.
Возопил я, как в пустыне,
Голосом благим –
В день святого Валентина
Ты была с другим!

Пережил бы я в печали
Все твои грехи.
Но неистово кричали
Утром петухи.
Что-нибудь хотелось снова
Сделать над собой –
Даже ночь того святого
Предана тобой!

Ты пыталась дозвониться –
Раньше был бы рад.
Но совсем решил разбиться
Бедный аппарат.
Ни к чему мне эти штучки –
Боль из сердца вон!..
Я куплю себе с получки
Новый телефон!

1998

СЛУШАЯ ПЕСНИ

                   Что значит быть поэтом? –
                   Я Высоцкого спросил.
                   Он ответил – это жить,
                   Не жалея сил.

Я не вышел судьбой,
Да и рост мой не тот,
И чихал даже летом.
Но позвал он с собой
И в полет, и под лед,
Своим черным маня
                         пистолетом.

Был сам воздух трухляв,
И в мозгах кутерьма,
И следы не читались.
Перевал расстреляв,
Обложила нас тьма,
Но за красным флажком
                           просчитались.

Он кричал:
             «Раскрррою!..»
И мы парой торпед
К горизонту держали.
И на самом краю,
Презирая запрет,
Хоть глотали туман,
                           но дышали.

Только я оплошал –
Сделал пуле поклон.
Но в конечном итоге –
Он стонал, но держал,
И утаптывал склон,
И светило взошло –
                           на востоке.

Он по лезвию смел!
Я за ним по пятам.
Было «ух!» нам обоим.
Он хрипел, но допел,
Он успел и уж там…
Ну а я все живу
                           этим боем.

1998

НЕСОВМЕСТИМОЕ

Вот грянул гром… и нет поэта.
Довольно слез, не драма это.
Он освящен кровавой лужей!
А быть могло гораздо хуже.
Мы грешны все, и Пушкин тоже.
Земных страстей дела итожа,
В который раз он жаждет мести!
Тут места нет гусарской лести.
Но только есть Господь на небе!
Дантесик жив, и ранен не был.
Я очень рад! Ведь в диком блице
Собрат поэт мог стать убийцей.

1998

МОЙ АНГЕЛ

                                А.Ф.

Алла, Алла, ты другая,
Не такая ты, как все.
Алла, Алла, дорогая,
Ты как розочка в росе.
Алла, Алла, светлый ангел,
Ты сияешь и – поверь,
Если будет солнца мало,
Я тебе открою дверь.

Алла, Алла, ты смеешься
Колокольчиком в горах.
Золотое эхо, Алла,
У меня звучит в ушах.
Алла, Алла, резвый ангел,
Ты послушай и поверь –

Если будет жизни мало,
Я тебе открою дверь.

Алла, Алла, ты любовью
Озаряешь все вокруг.
Обольется сердце кровью,
Если я тебе не друг.
Алла, Алла, ты мой ангел!
Ради Бога мне поверь,
Что другие ангелочки
Не откроют нашу дверь.

1999

ЖИЛ-БЫЛ ХУДОЖНИК ОДИН

                                  Ю + Л = Лобачевы

Где сказочная мгла,
Где сердцу очень мило,
Печаль в камине жгла
Прекрасная Людмила.

А рядом в небесах
Парил художник Юра –
При шпаге, при усах,
И баловень Амура.

Случайно как-то вдруг –
Не думала Людмила,
Но всех его подруг
Собой она затмила.

Стал Юра предлагать
Пейзажи, натюрморты.
Соперников ругать,
Раскрашивать им морды.
Ей сердце предложил,
Мольберт и даже краски.
Экспрессию вложил
В объятия и ласки.

Людмила снизошла
К проблемам вдохновенья,
И с радостью вошла
Во все его творенья.

Идет который год,
В картинах весь домишко.
Но лучше всех работ -
Дочурка и сынишка.

1999

ШОФЕР

                       Володе Степанову

Он спозаранку
Берет баранку.
Захлопнет дверцу,
И жмет на газ.
Ему ведь надо
Первей заката
К сиянью милых
Вернуться глаз.

Дымятся шины –
Летит машина!
Как в диком поле
Табун коней.
Колеса в мыле,
И все четыре
Вращают Землю
Еще быстрей.
А там – загрузка.
Потом – разгрузка.
И где заправка –
Не знает Бог!
Шуршит бетонка,
Звенит щебенка,
Хребты барханов
Уходят вбок.

Святая Дева –
Нельзя налево!..
Оставим сзади
Стамбульский рай.
Афин руины,
Жирафов спины…
Вон Антарктиды
Сверкает край.

Еще правее!
Уже теплее –
Знакомый тополь,
И карагач.
И вон под вишней
Стоит ГАИшник,
Во всем Бишкеке
Известный рвач.

Спокоен компас!
Нога – на тормоз.
И в туче пыли
Закат погас…
Цветочки-дочки,
Жена в платочке
С заветной дверцы
Не сводят глаз.

1999

КОЛЫБЕЛЬНАЯ ДЛЯ ЮЛИ

                                  Зайковской Зайке

Мама нянчила ребенка –
Тот все хнычет, хнычет.
Напевала потихоньку
Про веселых птичек:

«Гули-гули прилетели,
На головку сели.
Им качели надоели,
И они запели.

Улетайте, гули-гули,
Поиграйте в мячик.
Пусть приснится моей Юле
Кучерявый мальчик.

Пусть не ходит, между прочим,
Никогда в пилотке.
Пусть катает мою дочу
На красивой лодке».

Щебетали гули-гули,
Улетая в небо:
«Мы найдем его для Юли,
Где б сейчас он не был».

С той поры не появлялись
Невелички-птички.
Лишь зимой в окно стучались
Как-то раз синички.

Не забыла Юля гулей,
Но синичкам рада.
Будь всегда такою, Юля,
И придет награда.

2000

ОТКРЫТИЕ

                                  Катюше Николаевой

Вот приходит день рожденья,
И кружится голова.
И звучат, как наважденье,
Откровенные слова -

Поздравленья, пожеланья.
Кто-то хочет и обнять.
А во мне одно желанье –
Наконец, тебя понять.

Ты живешь легко и быстро!
Скорость света – твой конек.
У тебя подруга Искра,
А сама ты – огонек.

От тебя любой мальчишка
Видит сны про Голливуд!
Ты всегда – как фотовспышка,
Или праздничный салют!

А историков послушай –
Говорят ведь не шутя,
Что военную «Катюшу»,
Мол, назвали в честь тебя.

Но причем команды – «Смирно!»
Или даже – «От винта!»?
Свой огонь лишь в целях мирных
Применяешь ты всегда.
Словно звездочка на небе,
В неизвестность ты летишь.
Где и Бог давно уж не был,
С новой силой вспыхнет жизнь!

Но откуда ты такая,
Вся – энергии поток?
Афродита молодая,
Ослепительный цветок…

Хорошо – я математик.
Я открыл! Секрет простой:
Мама – солнышко у Кати,
Катя – лучик золотой.

2000

РОССИЯ

                          «Нельзя объять необъятное».
                                                            К. Прутков

Велика страна Россия,
                            хороша собою!
И душой она красива,
                            и своей судьбою.
Только путь ее – ухабы,
                            да пригоршни боли.
Вы припомните, хотя бы,
                            Куликово поле.
Много раз стремились волки
                            на ее дороги,
Но испить воды из Волги
                            удалось не многим.
Честь России сберегали
                            и Донской, и Невский,
И врагов когда ругали,
                            было слово веским.
Не прославился Кутузов
                            Бородинской битвой,
Но до Франции французов
                            проводил с молитвой.
Маршал Жуков до Берлина
                            дошагал сквозь пламя.
Что ни имя – то былина!
                            И частица знамя.
От насильственных влияний
                            и другим народам
Помогали россияне
                            в штормовые годы.
Чтобы счастьем насладиться
                            мог и род, и племя,
Призывал объединиться
                            гениальный Ленин.
И работала Россия
                            на себя и друга,
Напрягаясь, что есть силы,
                            у станка и плуга.
Омывали ее росы
                            от военной гари,
И мечтой высокой в космос
                            полетел Гагарин.
Удивлялась вся планета
                            величайшим планам,
И судачила об этом,
                            как о самом главном.
Эфиопия и Куба
                            пели наши песни!
Да и спорить будет глупо,
                            чей поэт известней.
В Ватикане слушал Папа,
                            как хрипит Высоцкий,
В США слезою капал
                            сам Иосиф Бродский…
Ты сурова, мать Россия,
                            по самой природе.
Но душою ты красива,
                            а душа — в народе.
Ну а путь – одни ухабы,
                            уж такая доля.
Кто еще пройдет хотя бы
                            Куликово поле.

2000

ВОСЬМОГО МАРТА

                          Анне Тихоновне Ерастовой

Дорогая мама Аня,
С праздником весны!
Пусть в печи не гаснет пламя,
Слаще будут сны!
Всей душою вам желаю
Счастья и тепла!
Даже Чип на Кешу лаял
Чтобы не со зла.
Чтобы внучки приходили
Вовремя домой,
А все тучки проходили
Дальней стороной.
Чтобы дочка в день получки
Рыбки принесла.
Ну и курочка до кучки
Яичко снесла.
И ничем чтоб не болели
Сильно никогда.
Чтобы крысы околели
Раз и навсегда.
Чтоб два раза приносили
Пенсию на дню!
Чтоб у Бога вы просили
Только за родню.
Чтобы дом ваш – полной чашей!
Ладились дела.
Чтобы Алла с этим Сашей
Счастлива была.
Вашим внучкам я желаю
Сказок и стихов.
И еще –ну, я не знаю –
Много женихов!
Чтобы долго выбирали
Лучшего из всех.
Чтобы чувствами играли,
Плакали сквозь смех.
Чтоб всегда топилась баня,
Яблоня цвела…
От души вам, мама Аня,
Счастья и тепла!

2000

ПАУЗА

                                  Евгении Ивановне Беловой

Как странно, что в школе не сыщется парта.
Забыта чернильница, перышек нет.
Уже не годится и старая карта…
А двойка на двойку – все тот же ответ!

Костер пионерский уж больше не снится.
Татьяна Ефимовна – тоже… давно…
Евгенья Ивановна, как ученица,
Как в прошлое смотрит в большое окно.

Полвека прошло — а совсем молодая!
И в этом секрета особого нет.
Меняются власти, борясь и страдая,
А двойка на двойку – все тот же ответ!

И Алла Ерастова, девочка Алла,
Как прежде гоняет с мальчишками мяч.
Конечно, одной математики мало!
Бывает и мышцы полезно напрячь.

Но, как бы то ни было – все проходимо.
Евгенья Ивановна знает на пять,
Что жизнь хороша, если годы не мимо.
А двойка на двойку… Тут надо понять.

Вот дома – два сына, и муж, и заботы…
Но – тихо, урок! И звонка еще нет.
Евгенья Ивановна — в жизни, в работе –
И снова решений неправильных нет!..

2000

ЗАВОДСКИЕ ДЕВЧАТА

Пусть аврал на заводе,
Плана – край непочатый,
Но в красе и по моде
Заводские девчата!

Да нагрянул и кризис –
Вы стройнее тем паче.
И возьмете все призы,
Если конкурс назначат!

Между делом с улыбкой
Предаем мы огласке,
Как милы вы и гибки,
И как строите глазки.

Мы в запарке бываем –
Гнем железо словами!
И про жен забываем,
Но любуемся вами.

В перекуры возводим
Из костяшек заборы,
И опять же заводим
Лишь о вас разговоры.

Там где вы – там и шутка,
И дела веселее.
Покороче минутка,
Да и стены светлее.

Вы всегда заводные!
Хоть у многих – внучата.
Не старейте, родные,
Заводские девчата.

Заводские ребята.
2001

ПРИЗНАНИЕ

                                  Татьяне Елистратовой

Не мало Татьян я на свете,
И даже без света видал.
За это пред Богом в ответе!
Тебя же Господь мне не дал.

Ты с виду – серьезная дама,
Как женщина очень горда.
Но ты – водевиль, а не драма.
Девчонка в тебе навсегда.

С тобою я – маленький мальчик.
В игре ты подруга и мать.
И скачешь, как новенький мячик,
Который хочу я поймать!

А в доме твоем – ни соринки.
И кухня твоя хороша.
Ты роза любой вечеринки!
Компании тон и душа.

И выделишь танцам минутку,
И песням часок уделишь.
Оценишь хорошую шутку,
Плохую поймешь и простишь.

И все эти факты итожа,
Признаюсь – тебя я люблю.
Ты очень, ну очень похожа
На милую Аллу мою.

2000

О НАШЕЙ ЛЮБВИ

                                  А.Ф.

Пусть багрянятся грозно
Облака и года,
Лучше встретиться поздно,
Чем совсем никогда.
Мы бродили с тобою
По горам, по полям,
Нас венчали листвою
По пути тополя.

Звезды нам улыбались
С неземной высоты.
И где мы целовались,
Вырастали цветы.
А когда танцевали
Под фатой фонарей,
Даже те, кто не знали,
Становились добрей.

Было площади мало,
Как и прожитых лет,
И сошел с пьедестала
Восхищенный поэт.
Мы одной стали тенью,
Наступив на гранит,
И задумчивый гений
Те объятья хранит.

Пронесемся по свету –
Эх, печаль, не зови!
И украсим планету
Счастьем нашей любви.
Пусть багрянятся грозно
Облака и года,
Хоть и встретились поздно,
Но зато навсегда.

2001

КАТЮШЕ И РУСЛАНУ

                                             Чернобай

Вы долго шли до первого свиданья.
Летели годы, чувства, мысли, жизнь.
Вы шли к любви с созданья мирозданья,
И вот сейчас как линии сошлись.

Весь опыт ваш – залог любви разумной.
Ни ссор не будет глупых, ни разлук.
Не будет цели вздорной и заумной,
А будет только правда глаз и рук.

И верность, вечным пламенем пылая
В родном, домашнем, милом очаге,
Пройдет как нить, как жила золотая
По вами вместе выбранной судьбе.

Ваш дом стоять, как крепость будет гордо,
Не место в нем печальным новостям.
И только пусть сегодня будет горько –
И то не вам, а радостным гостям!..

2006

УВАЖАЕМАЯ НИНА ПЕТРОВНА…

                                           Макеевым

Уважаемая Нина Петровна!
Поздравляю Вас с днем рожденья!
Возраст женщины, конечно – условность,
Вызывает всегда сомненья.

Ведь у розы вы не спросите, верно:
Сколько дней и ночей цветете?
Можно только наслаждаться безмерно,
И назвать невозможно тетей.

Вы прекраснее, чем белая роза!
Перед Вами боюсь, как школьник.
Вам любая импонирует поза,
Ох, счастливчик же Ваш садовник.

Если помните – в Тамге отдыхали.
Были горы и свежий воздух.
Кто-то вскрикивал, другие вздыхали,
Ну а третьи бросались в воду.
Вы на пляже вызывали броженье!
Вы в купальнике – просто лотос!
А Ваш муж, наш уважаемый Женя,
Быстрым взглядом стрелял на голос.

И джигитов полегло, ой, не мало.
Дело прошлое, но – волнуюсь.
Обойдется ли без помощи зала?
Я ведь Вами всегда любуюсь.

Уважаю, как соратницу Аллы,
Как коллегу своей супруги.
Сколько раз уже она пропадала –
Но я знал, у какой подруги.

И всегда я за нее был спокоен,
Что довольна она и рада.
Мой компьютер очень просто устроен:
Раз у Нины она – так надо.

Вдохновение растет и не тает!
Но насчет пожеланий лучших –
Вам их Аллочка сама прочитает.
Ну, на всякий пожарный случай.

2006

ЗЕЛЕНАЯ КАЛИТКА

                                А.Ф.

Говорил я:
              «Пошли! Поскорее!
Ведь весна, и гуляют все люди!»
Ты сказала:
              «Вот борщ разогрею.
С чесноком его мама — ох, любит».
Я в сердцах-то и хлопнул калиткой.
Ты шептала:
              «Постой же, ну Саша!..»
Горячо, как читают молитву.
И заплакала, в дом поспешая.

Ах, калитка, ты калиточка зеленая,
Расписная, растакая-то, родимая.
Защемила ты сердечко несмышленое,
Но носить тебя в груди невыносимо мне.

Я к знахарке пошел, к бабе Фросе.
Ну, пошепчет, отварчик назначит.
У нее от ворот не нашлося.
От калитки зеленой – тем паче.
Обратился к хирургам сердечным,
Но они наотрез отказали.
К терапевтам ходил безупречным –
К бабе Фросе обратно послали.

Неужели не найдено средство?
Это варварство! Или коварство.
Даже, если хотите – кокетство,
Не давать от калитки лекарства.
Я купил медицинские книжки,
И глотал, запивая обильно!
Дочитавшись до самой отрыжки,
Убедился – наука бессильна.

И узнал за прошедшие годы,
Что и время не лечит бесплатно.
И не жду у него я погоды –
Смастерю, как могу, да и ладно.
И мечтаю – с больного-то станет,
Что однажды заплачешь от счастья,
И сердечко мое перестанет
От вины разрываться на части.

Ах, калитка, ты калиточка зеленая,
Расписная, растакая-то, родимая.
Защемила ты сердечко несмышленое,
Прищепила навсегда меня к любимой ты.

2008

ГОРНЫЙ ЦВЕТ

                                  Бактыгуль Мокушевне Лоевой

Здесь юрта приготовлена для гостя.
Здесь путника обнимет Иссык-Куль.
Где места нет ни жадности, ни злости –
Отсюда родом наша Бактыгуль.

Дочь гордого свободного народа!
Вобрала ты в себя его черты.
Впитала красоту родной природы,
Душа твоя – как горные цветы.

Присущи ей и скромность эдельвейса,
И маковых открытость лепестков.
Подснежника доверчивая нежность,
И сочная тюльпанная любовь.

Мила не красотой садовой розы!
А смелою красою воронца.
На скалах не рождаются мимозы,
Здесь грозы и метели без конца.

Но будет же земля благословенна!
Где мудрые вершины там и тут.
Где с пришлыми добры и откровенны,
Где женщины подобные цветут.

2007

ЗА НОВЫЙ ЛАД!

                                      Машеньке Николаевой

Просто достали! Ну снова, и снова –
Лет уж пятьсот вся Россия поет:
Маша коня на скоку остановит,
Маша в горящую избу войдет.

Сами подумайте – даром ей сдался
Вместе с уздечкою мерин дурной.
Вот «Мерседес» бы масловый попался,
Или красивый водитель «Рено»…

Нет, не подумайте что-то плохое,
Маша на это вовек не пойдет.
Если же вспыхнет строенье какое –
Хвать по привычке брандспойт – и вперед!

Тоже прикиньте – ну это ей надо?
Девушку фон бы украсил другой.
Тушит пожары пускай терминатор,
Машенька больше туда – ни ногой.

Хватит вертеться под песенку ретро!
Маше по силам и супермечта –
Что на мотив современного ветра
Будет исполнена где-то вот так:

Маша «Тойоту» свою остановит,
В замок войдет, где окошко горит.
Муж ее шубку пушистую ловит,
Нежные речи вовсю говорит…

«Вот размечталась-то!» -
                              кто-нибудь скажет.
Вы не спешите словами сорить.
Если не знаете нашу вы Машу,
Мать вашу…
              Не о чем нам говорить!

2007

ГОРНАЯ ЛЕГЕНДА

                                  Д. + А.

Где одни в облаках
Лишь орлы среди скал,
Мне легенду в стихах
Рассказал аксакал.

Он сказал, что ревнив
Тот обрывистый склон –
И волшебный мотив
Прозвучал без имен…

Гнал охотник один
Быстроногую лань.
Из кудрявых равнин,
Сквозь лесов глухомань.

И загнал на скалу!
И карабкался сам.
Снизу слышался гул,
Снег шуршал по усам.

Вот последний рывок
На краю высоты,
Но он видит цветок
Не земной красоты.

И на этот карниз
Не посмела рука –
И сорвался бы вниз,
Где клокочет река.

Только в девушку вдруг
Превратился цветок!
И нежнее тех рук
Не узнает никто.

На вершине скалы
Им светила звезда.
Прозвучало из мглы
Многократное «Да!..»

Белоснежный верблюд
Нес по небу домой.
Было множество блюд,
И напиток хмельной...

Я просил небеса,
И открыть вам могу:
Тот охотник – Асан,
А цветок – Джетыгуль.

2007

УТРО ВЕЧНОСТИ

                                     А.Ф.

Прекрасна жизнь! И я пою.
И ласки милой воспеваю.
Нам вместе весело в раю –
А мест иных я с ней не знаю.

И грянет гром, повалит снег –
Я знаю: снова выйдет солнце!
Когда устанем мы от нег,
Оно протиснется в оконце.
Растает утренний туман,
А с ним и все несовершенства.
И сон, как дьявольский обман,
Сотрется истинным блаженством.

Не счесть числа счастливых лет!
Их ряд стремится в бесконечность.
В шкафу хихикает скелет:
«Ты хочешь жить беспечно вечность?..»

Вопрос коварен и не нов.
И суть яснее год от года.
Я верю в вечную любовь!
А жизнь наладится по ходу.

2009

***

                                        А.Ф.

Для меня любовь – не горе,
Для меня любовь – не радость,
Для меня любовь – не счастье,
Это просто жизнь моя.

В жизни может быть и горе,
В жизни может быть и радость,
В жизни может быть и счастье –
Но нет жизни без тебя.

1996

© Мокин А.И., 2011. Все права защищены
Произведения публикуются с разрешения автора