Элефант

Новые рассказы – воспоминания о жизни и службе в милиции известного автора, члена Союза писателей Кыргызстана.

Дворовое братство

Шел 1942-й. Прибывших во Фрунзе эвакуированных размещали по спискам «на уплотнение» – по две семьи в одной комнатке. Нам достался закуток в бараке на углу Сталина (нынешний Проспект Чуй) и Гоголя.

…Было лето, и пацанва с утра до ночи носилась окрест. Жили весело! То колесо велосипедное по асфальту гоняли, то гурьбой купаться на ближнюю речку неслись, а то водой холодной на рынке, что напротив, промышляли. Однажды зараз целых два ведра продали – скотину напоить. На выручку кулек семечек взяли – живот вечно с голодухи сводило…

Заправлял ватагой Равиль. Постарше многих года на три, а меня так и на все пять, был он суров, но справедлив: мог затрещину выписать, а мог от задир из даргинской махали отбить. Чаще первое…

Был средь нас Изька, ну, или, Изя. Отец-инвалид газировкой на углу торговал. Сидит, сиропчик в стакан цедит… Вокруг ос – целый рой, покупатели подходить бояться, а он: «Не боись. Приручены, кто деньги платит, – не трогают!»

Изька ж вечно жевал что-то да почем зря мамке жаловался – ябеду недолюбливали.

…Раз, получив очередную равильскую оплеуху, решил я «поквитаться». Добыл мел и, встав пораньше, нарисовал на ухабах асфальта страшную рожицу. И подписал: «РАВИЛЬ – забияка, черная СРАКА!!!»

Снизу, страхуясь, приписку хитрую сделал: «Рис. Изька»

А что вы ждали от девятилетнего пацана?!

…Выстроив всех дворовых, Равиль по слогам еле прочел написанное. «Изька, выходи. Бить буду!»

У того – аж ноги подкосились. «Равиль, не я!» «Ты, кто ж еще?! Выходи! Мамка на базар ушла, я сам видел, вступиться некому». И – хвать за шкирку! Уже и кулак сжал…

Тут я не выдержал. Шаг вперед: «Равиль, я это. Меня бей». «Лёнка (так своеобразно выговаривал он мое имя – Леонид, Лёня, Лёнька), ты?! Почему?! Ты ж самый маленький, я сколько раз тебе помогал?»

«А сколько наказывал?! Короче, я это. Давай, бей…»

Старшой поднял было руку… «Ладно, за то, что признался и Изьку не подставил, прощаю. Вот только, Ленка, объясни ты мне, почему написал «Рис»? Ну написал би «пишено», «пишеница». А то – «Рис». Почему?»

Пришлось карикатуру на Гитлера «Рис. Кукрыниксы» показывать…

Вокруг долго смеялись: «пишено, пишеница, рис…»

Разобравшись, Равиль, хохотал громче всех…

Записано со слов отца

Внук покорителя Рейхстага

…Это теперь девушки-курсантки стали обыденностью. В наше ж время о таком и мечтать не могли. А любая появившаяся на территории милицейской школы женщина детородного возраста – профессор, иль повар – разбиралась в деталях…

Но однажды… Однажды на плац вышла Фея… По всем статям – фигура, лицо, ножки, прическа. Даром что ль здесь готовили оперативников – через 15 минут школа знала, что это – новый инструктор по плаванию, мастер спорта, чемпионка республики, выпускница местного техникума физической культуры. 19, сирота, не замужем.

Надо ль говорить, как в милицейских рядах повысился престиж плавания?!

…О ней томились в снах. Ее раздевали. Но только глазами. Девчонка вела себя правильно, не давая даже намека на сплетни. В техникуме, что ль, спецкурс прошла?!

На неё делали ставки. Самые крупные, в три стипендии, выставлялись признанными ловеласами. Дескать, спорим на три стипендии – 120 рублей, деньги, особенно для слушателей, не малые – будет моей! И – безбожно проигрывали …

Говорят, в бой ходил даже сам Генерал… Золотые погоны не помогли – результат был тем же.

…Разве ж поймешь этих женщин – «взял» спортсменку Грузин. Маленький, толстый, лысый, да еще и лицо все в оспе. Неандерталец. Но – с ши-ро-о-кой душой, и особым кавказским подходом.

Сказать, что ему завидовали – нет. Удивлялись. А потом и вовсе к их роману интерес потеряли.

Событья ж, меж тем, развивались бурно. Для свиданий приспособили бассейн, благо, условия позволяли. Все проходило красиво: созывались друзья, звенели грузинские тосты, лилось вино и чача, рассыпались комплименты…

Как-то, отметив Феин день ангела, наш друг пошел ее провожать. На беду, взгляд влюбленного уперся в «Зоопарк» через дорогу. О, с заведением этим немало веселых историй связано! Некоторые, о «столкновении» слушателей со слоном, например, мной уже описывались.

На этот же раз случилась трагедия…

Слегка навеселе, забыв страх, девушка легко преодолела ограждение и на миг приникла к решетке Хищника.

Казалось, тот лишь взмахнул лапой. И скальпированное, обезображенное тело рухнуло в беспамятстве.

…Скандал разразился неслыханный. Приказ на отчисление Грузина вышел в тот же день. Пряча глаза, тот потеряно бродил по казарме.

Назавтра в Караганду прилетел Герой Советского Союза. Тогда в живых были еще многие, но тех, что в 1945-м брал Рейхстаг и водрузил над ним Знамя Победы, знала вся огромная страна.

В аэропорту VIP встречал сам первый секретарь обкома партии и наш генерал.

Тогда-то мы и узнали, что Грузин наш – его родной племянник…

Как по волшебству, административное колесо закрутилось в обратную сторону…

Через два года, окончив школу, герой рассказа уехал служить на Кавказ. По слухам, стал неплохим опером, сделал высокую карьеру.

…

P.S. Что сталось с девушкой? Реанимация, череда пластических операций в лучших клиниках Москвы и Ленинграда – уже тогда это стоило многие тыщи. За все по-джентльменски платило семейство Грузина.

Врачи пришили грудь, подлатали фейс.

…Но, как полночная Золушка, превратилась Фея в Дурнушку с узловатым от шрамов лицом…

Её забрали на Кавказ. В Грузинский дом. Где она многие годы жила как полноправный член семьи. Говорят, выучила язык, ухаживала за младшими.

Может, и сейчас жива?

Зёма

Зачисление парня из рабоче-крестьянской семьи в элитное учебное заведение, каким в те времена несомненно была Высшая школа МВД СССР, – чудо само по себе. Рыбалкин поступал дважды, в первый раз провалил медкомиссию из-за банальных угрей… Трижды переливал кровь – на следующий год прошел несмотря на жесточайшую конкуренцию.

Упёртый… Зима в Караганде жесткая, с ветром и холодом. А нас, южан – на лыжи! Не укладываешься в норматив – наряд вне очереди. Ну и резали кыргызстанцы дистанцию! Мальтан Джамгурчиев, что на лыжи впервые встал, даже в сборную школы угодил – схитрив, чуть не первым пришел. Не рассчитал…

Рыбалкин же тот зачет полгода сдавал. На кухню ходил, картошку чистил. Но – не срезал…

Был неплохим шахматистом. «Раз играл с Васькой Ногиным. Тот проигрывал и скинул фигуры. Я смахнул доску со стола, он бросил ее в меня, поехали вместе в увольнение в челюстно-лицевую» – вспоминает Сергей Васильевич...

Страдал за занудство. "Карниз",Есмагамбетов, повадился как и Кимуля брать мою зубную пасту. Я возмущался, но бестолку. Как-то подхожу к Карнизу решительно выразить устный протест, и получаю его крепкий удар-нокаут... Но без обид, свои ребята, по-дружески».

Подкупал его склад ума – мы сдружились. В учебе состязались до самого диплома. Первая сессия, первый экзамен, доцент Литовченко заявляет, что тот, кто добровольно сдаст шпаргалки, получит на бал выше. Все притихли, сопят… Тут встает Зёма, выкладывает сложенную в миниатюрную гармошку «шпору», и получает свою первую «Отл».

Школу заканчивал (надо было видеть – на выпуске, пропустив тренировки, торчит каланчой на плацу, когда остальные 226 лейтенантов присели на колено с фуражками в вытянутой руке!), с единственной четверкой – за курсовую по уголовному праву.

Оценку снизили … за обложку, что оформляла Галичка – будущая супруга-мученица, а тогда – студентка факультета художественной графики. Откуда б ей знать – написала «Смертельная казнь» вместо смертной...

«Галичка» (так ласково Сергей и сегодня, после 35 совместно прожитых лет, зовет супругу Галю), достойна отдельного повествования. Познакомились на танцах в «Вышке» – 190– сантиметровый Зёма наконец-то встретил стройняшку подстать. Однажды зимой, не имея по бедности гражданки-пальто, гулял с ней по городу в шинели поверх свитера и попался патрулю – майор Рзаев из Альма-Матер с военными.

Рзаев: «Езжай в школу и доложи, что был в самоволке».

Зёма: «Разрешите проводить девушку».

Результат – комендатура у Гидалевича, что на весь Союз был известен свирепостью...

Гидалевичу Рыбалкин доставался дважды. Первый раз еще до Галички. Рассматривал девчонок в медучилище, там и выловили – был без фуражки. По полосе препятствий погоняли: «Вспышка справа!!! Вспышка слева!!! Газы!!! Бегом!!!» Тогда и запомнился Гидалевич: как параноик прошел перед строем задержанных и секунд 10 вглядывался в лицо каждого. Во второй раз комендант, хотя года полтора минуло, принял Зёму как своего, поприветствовал с рецидивом…

«Приезжает Галичка, меня с губы вывели, я аж зажмурился. Привезла мне китель. Втроем, с подружкой и соседом приехала, боялась одна. Так что любовь моя – декабристка еще с тех времен». И все равно ходил в самоволку – любовь-морковь, блин! Я был командиром, прикрывал земляка. Был дружкой на его свадьбе: наши, Чижик с Шуней, попытались бутылку водки на похмел спереть. Карагандинская родня вой подняла – через тридцать пять лет помню…

«Кстати, я потом Гидалевича еще раз видел. Иссык-Атинским РОВД, куда меня распределили, разыскивался грабитель, нашелся в армии в Карагандинском гарнизоне. Ну, мне доверили командировку, привезти его на самолете. Один, без напарника, из оружия только наручники. Я забираю его из комендатуры у Гидалевича. С последней ходки 3 года прошло, но тот узнал…

Дальше я с тестем на такси довез арестованного до аэропорта. Наручники не понадобились – тот две сумки с «Карагандинским» пивом нес. И я одну – всего 50 бутылок привез. Во Фрунзе меня не встретили. Тут подстраховался, подстегнул к пиву наручники и отвез его на такси в СИЗО…»

Поверьте, то был райский напиток – вкус карагандинского пива тех лет у меня до сих пор на губах. Рыбалкин ж его просто обожает! Даже сегодня, живя на германское пособие, две кружки в день – Закон для него.

«С пивом еще в моем РОВД случай был. Меня арестовали 16 сентября 1980-го. А в начале сентября один знакомый снял центнера 3 груш и решил продать в Караганде. Ну, ради пивка карагандинского привезти, еду я с ним в самоволку в пятницу до утра понедельника в форме, чтоб ГАИ по дороге не щипало.

Влет продали груши в Шахтинске, и назад 5 ящиков пива. А у меня в РОВД была фотолаборатория – сам сделал. Я туда из дома свой фотоящик со всеми прибамбасами принес. И маленький холодильник, из Караганды еще контейнером привезенный, чтобы как говорил Райкин «пиво холодным было». Ну ящик пива в нем и завис – за мое здоровье, видать, распили… Вот видно сплетни были: Рыбалкин-взяточник пьет пиво хорошее... Было время, были дела...» (Из письма).

Осудили за взятку. Дали десять. Отсидел шесть, написал тысячу жалоб. Добился, чтоб осудили взяткодателя, уволили начальника раймилиции, чуть не снял заместителя генерального прокурора: руководя прокуратурой района, где Зёму и повязали, тот со товарищи присвоил тысячу рублей – вещдок по рыбалкинской взятке…

«Карагандинцы» своих не бросают – все эти годы Серегу поддерживали и опекали служившие в той же зоне оперативники Юра Барчан и уже покойный Женя Дорохов.

…И терпеливо ждала Галичка. Учила сельских, детей рисованию, двоих собственных поднимала. А еще – гимн родителям, что как могли, поддерживали все эти шесть лет.

…В конце 1980-х вернулись в Караганду, начали с нуля, Зёма пытался адвокатствовать. Далось с боем – «ранее судимым не положено!»

Два года бился, писал. Пока ж преподавал в ПТУ, заочно истфак закончил. А получив сертификат, вскоре стал лучшим защитником в области. Клиенты – в очередь.

Только зажили – грянул инсульт. Кое-как оклемавшись, все еще с не гнущейся левой, понял – семью не прокормить. И поддался на уговоры тещи, что нашла немецкие корни.

Перевезя туда все семейство, включая казахскую родню из Каркаралинска, живет в Германии.

Короче, личность явно не ординарная. Теперь вот еще и стихи написал. Издал в родном Бишкеке.

Назвал «Стихиатрия»…

Цитирую Юлю Бейсенову, редактора, а по совместительству – дочь Сергея: «Этот сборник стихов – исповедь автора, чей жизненный путь преподнес ему мечты и их крушение, победы и поражения, любовь и разочарования… Но одно присутствует всегда в его жизни: сила духа и упорство идти вперед. Эти качества не дали ему сломаться в самые тяжелые годы, когда казалось, что потеряно все – работа, карьера, семья, будущее…

…Я горжусь быть дочерью такого человека, я его очень уважаю. И люблю. А насчет истории, красной нитью прошедшей через этот сборник, скажу следующее: «За одного битого двух небитых дают…»

«Его стихи хочется перечитывать снова и снова, чтобы в полной мере постичь зашифрованный в них смысл, разгадать игру слов, насладиться их необузданным характером, своенравным ритмом и дерзкой рифмой»…

И от себя: есть вещи действительно пронзительные. Особенно про зону и про Караганду.

По слухам, Зёма еще одну книгу стихов готовит.

«Эми-Грант»…

Дай ему Бог успехов. Всяческих. И творческих в том числе.

Опухоль

В Академии МВД СССР был у нас Парторг – партийный организатор. Естественно, представлял Компартию Советского Союза – других тогда не было. Мужик серьезный, из «ботаников» – не профессионал, но – фанатик.

По окончанию сделал он, говорят, карьеру высокую. Но вот головные боли мучить стали. Поначалу внимания не обращал – некогда. Но череп начал просто раскалываться…

Обследование было неумолимо. Опухоль мозга. Крупная. Иными словами – рак. Неоперабельный.

Узнав диагноз, пришел Парторг домой. Заперся в кабинете. Выпил сам на сам бутылку коньяка. И пустил пулю в сердце…

На вскрытии ж, – благо, стрелял не в висок, – никакого образования в голове не нашли. Ни-ка-ко-го!

Головные ж боли, скорее всего, давал банальный гайморит, что, при известном упорстве, лечится на раз-два!

Но это уже никого не интересовало…

Александр Зеличенко, член Союза писателей Кыргызстана
    Бишкек, июнь 2011

Элефант

В пятидесятых годах прошлого века, чтоб как-то сдерживать лютующие ветра, вокруг Караганды появилась лесополоса. К моменту нашего повествования, середине семидесятых, тополя превратились в большую рощу, ставшую излюбленным местом отдыха.

На окраине "Зеленстроя" построили зоопарк. Настоящий! Со слоном, львом, мартышками, ламой и косолапым мишкой. А через дорогу возвели "вышку" – Высшую школу МВД СССР. В те времена туда ходил один-единственный автобус – номер 24. Вечно переполненный милицейской формой, обладатели которой по правилам тех лет ездили еще и бесплатно, маршрут этот водители недолюбливали. И, объявляя остановку, мстили по-иезуитски: "Высшая школа милиции ... Зоопарк".

Курсанты ж обожали соседей! И даже взяли над животными шефство – помогали по хозяйству, косили траву на корм. А однажды, когда Алма-Ата подарила детеныша бегемота и срочно понадобился бассейн, "вышка" встала на трудовую вахту: всю ночь, меняясь каждые полчаса, добровольцы рыли и заливали бетоном яму. К утру гиппопотам получил новое место жительства...

И зверье, и администрация горячо благодарили школу МВД и пускала наших ребят в зоопарк бесплатно.

В глубине "зеленки" спокон веку ютилась пивнушка, где водились и шашлычок, и знаменитое "Карагандинское" пиво, что как рукой снимало похмелье. При желании здесь подавали "Агдам" иль "Портвейн", клиентам побогаче – "Столичную".

Звалась забегаловка "Хабибой". Поход туда – отдельная эпопея: через КПП выпускали не всех, а потому, переодевшись в спортивное, сигали наши через забор и, чтоб с этажа не засекло начальство, буквально ползли метров 150. Дальше путь лежал мимо зоопарка.

Однажды, познав "Хабибу" в который уж раз, возвращались домой двое однополчан, Котенко и Липский. На грудь, не привыкать, приняли изрядно, да что там! Уже и школа – через дорогу, и старшина свой на КПП, ан нет – "Айда в зоопарк, поприкалываемся!" За полчаса до закрытия, когда посторонних уже не пускали, пробрались друзья к клеткам. Котенко пристал к верблюду, гримасничая, чтоб тот плюнул, Липский – к слону, напротив.

Зачерпнув из кормушки, курсант принялся кормить элефанта с руки. Включившись в игру, животное дружелюбно захрустело морковкой. Жменя, вторая, третья... На секунду отвлекшись, не заметил бедняга, как ладонь опустела. Гигант же продолжал развлекаться: перехватив "кормильца" за кисть, он легонько потянул того к себе. Со страху Липский давай вырываться, "мамонт" – тянуть, впечатав парня лицом в железо клетки...

"А-а! Кот, меня слон хавает!" – истошно завопил потерпевший. И Котенко, бесстрашно нырнув в кормушку, сложил руки в кулак, подпрыгнул и что есть силы врезал гиганту в глаз...

От наглости слон растерялся и отпустил Липского. Тот – наутёк, Котенко – к кормушке... не тут-то было! Туда-то в запале пролез, назад – туловище протиснулось, что пониже спины – застряло...

Достать вожделенную задницу посуровевшему элефанту мешала тяжелая цепь на задней лапе. Дотянувшись, кончиком хобота, колосс, (я лично видел последствия!), надрал котенковское седалище как шпицрутенами! На десятой "розге", вопя от боли, тот все же вырвался и припустил что есть мощи...

Примчался в школу: "Где Липский!!!" Нашел в санчасти – тому вправляли вывихнутое запястье. Налетев как ураган, приплясывая, Кот невзирая на оторопевший медперсонал, отвешивал "потерпевшему" полновесные оплеухи. "Сбежал, гад! Я ж тебя спас, а ты свалил, один на один со слоном бросил! На, на!"

...Наутро начальство чинило разборку. Всех согнали на плац, из строя вывели забинтованного Липского. И объявили пять суток губы.

Лежа на животе, Котенко грустно взирал из медпункта. Его гауптвахта была впереди...

Александр Зеличенко (Зелот), в ознаменование 30-летия выпуска
    Караганда, июль 2008