Барс-Бег, каган кыргызов

Исторический рассказ

О событиях VIII века. Из истории каганата енисейских кыргызов

Публикуется по книге: Аман Газиев. Барс-бег, каган кыргызов. – Б.: Илим, 2003. 
Под редакцией академика А.Ч.Какеева.
Издание Национальной Академии наук Кыргызской Республики

Б — 26
ISBN 5-8355-1260-0

В СТАВКЕ БАРС-БЕГА

Ставка ажо-кагана располагалась в удивительно красивой местности.

Просторная, чуть всхолмленная равнина там и сям прорезана речками и ручейками с хрустальной, ледяной даже в летнюю жару водой. Огромные нетронутые лужайки перемежались полями с ячменем и пшеницей, их окаймляли светлые и нарядные березовые рощи. На отрогах гор, подходивших к долине, густой шапкой поднимались хвойные леса.

Сама ставка находилась на берегу реки и была обнесена надолбами. Множество больших юрт концентрическими кругами располагались вокруг центра — шатра самого ажо. Над шатром на высоком шесте полоскалось Главное Знамя — огромное цвета крови полотнище, в котором обитал Дающий Победу — бог войны, покровитель кыргызского воинства.
Шел срединный летний месяц 710 года.

В этот ясный чудесный день в шатре правителя кыргызов Барс-бега заседал военно-государственнный совет в полном составе. Здесь были два старших и два младших брата повелителя, носившие редкостные титулы «Умай-бег»: весь род Барс-бега находился под особым покровительством божественной супруги небесного владыки Тенгри, которую кыргызы звали Умай-эне.

Здесь были и три главных советника, три главнокомандующих. Первый, по имени Тексин-инал, возглавлял правое крыло кыргызского народа, второй, Куличор, — левое, и третий ичреги Эзгене был помощником правителя. Рядом с ичреги Эзгене сидел еще один личный советник кагана знаменитый дипломат Эрен Улуг из могущественного рода булсаров.

Здесь же находились шесть иналов (князей) — крупнейших феодалов, управляющих шестью областями — багами Страны кыргызов. Кроме них присутствовали знатные люди рангом пониже: десять управителей, пятнадцать делоправителей, а также главы сильнейших родов.

Помимо них в Ажо-шатре восседали на почетных местах два гостя. Один из них, в затейливой шапочке с кисточками и фарфоровыми колокольчиками, в дорогом шелковом халате с такими широкими рукавами, что в каждом из них можно было спрятать ягненка, представлял империю Тан. Его имя было Тао Гу.

Другой, в обычной одежде знатного кочевника, являлся доверенным лицом Сакал-кагана тюргешского. Звался он Баглилой и по слухам владел в стране Семи рек целым городом с округой.

На центральном месте, противоположном входу, сидел сам правитель, гордость кыргызского народа ажо Барс-бег Ынанчу Алп Бильге-каган. Это был семидесятитрехлетний, еще крепкий старик с румяным лицом и совершенно белыми бровями, усами и бородой.

Про Барс-бега давно уже ходили легенды. В молодости он прославился как лихой йигит, в воинском искусстве не знавший равных. Он возглавил страну как раз в тот момент, когда восточные — орхонские — тюрки разгромили объединившихся татар, курыкан, токуз-огузов и отуз-татар. Барс-бег не ввязывался в войну и сумел сохранить свою армию.

Барс-бег хорошо знал мощь тюркского каганата, его неисчерпаемые людские ресурсы. Учитывал он и разницу в готовности к войне. Бойцы Капаган-кагана, прирожденные степные грабители, от поколения к поколению учились военному делу в бесконечных походах. Их стойкость, выносливость, ярость в бою были общеизвестны. Уже Кутлуг-чор, основатель второго Восточнотюркского каганата, принявший тронное имя Иль-териш-кагана (682-691 г.г.), нанес ряд поражений степным племенам и разгромил танские пограничные отряды. А его брат и наследник, ныне здравствующий Капаган-каган, шесть раз форсировал Хуанхэ и совершенно разграбил Северный Китай.

Что мог противопоставить такой грозной силе Барс-бег? Да, кыргызы тоже хорошие воины и вооружение у них замечательное. Но у них нет такого боевого опыта, нет постоянной привычки к войне. Тут сказались и многолетнее владычество тех же тюрков, и привычка к мирной жизни.

В богатой и плодородной Минусинской котловине, отличавшейся более мягким климатом, чем окружающие земли, кыргызы сеяли просо, ячмень и пшеницу. В приречных поймах и на степных просторах жировал скот: косяки лошадей, отары овец, стада коров и даже верблюдов — кыргызы были умелыми скотоводами.

Очень любили они охоту. Охотникам здесь было раздолье: лоси, косули, «чернохвостые» козы, похожие на кабаргу, тарпаны. Много водилось пушных зверей: лисиц, соболей, куниц, белок. Пушнину также выменивали на хлеб и ремесленные изделия у северных «лесных» народов или брали ее в виде дани.

Гордились кыргызы и своими умельцами ремесленниками. Особенно прославились их горнорудные мастера. Все окрестные государства, народы и племена высоко ценили знаменитые кыргызские мечи, ножи, кинжалы, панцири. Тюркские каганы, покорившие земли по Енисею в середине VI в., в первую очередь требовали от кыргызов «дань железом». Да, страна давала все необходимое для мирной жизни и торговли, вот почему жители ее не имели большого боевого опыта, да и тяги к войне. Но могли разве в таком случае они, втрое-четверо меньшие по численности, противостоять Хозяину Степи — Восточнотюркскому каганату?

Нет. Надо было искать союзников.

И Барс-бег их нашел. Он заключил договор с Танским императором, номинально признав себя его вассалом. Направил посольства к тюргешам в Семиречье во главе с ичреги Эзгене.

Мало того. Не надеясь на этих союзников, он втайне от них готовил посольство в Тибет.

ПРИНЦ НЕИСТОВЫЙ И НЕТЕРПЕЛИВЫЙ

Все эти активные внешние действия Барс-бега вызвали сильнейшее раздражение в ставке Капаган-кагана. Его племянник, знаменитый батыр Кюль-тегин, прозванный за свой характер Неистовым и Нетерпеливым, настоял на посольстве к Барс-бегу, которое возглавил он сам.

Тюрки прибыли в ставку. И теперь в Ажо-шатре ожидали появления самого Кюль-тегина. Барс-бег нарочно пригласил на прием китайского и тюргешского послов: пусть надменный принц увидит мощь нового антитюркского союза!

Снаружи послышались голоса, шаги, звон оружия. Вошел управитель гостей и объявил:

— Посланник от сына Неба, Сына Волчицы, Божественного Тюрка достойный воитель — Кюль-тегин из рода Ашина!

Полог откинулся, быстрыми шагами вошел высокий стройный воин с богатырскими плечами. Плоское молодое лицо его поражало безобразием — никаких признаков усов и бороды. Черные глаза имели желтоватый, как у рыси, оттенок, ими он обежал присутствующих, словно настоящий хищник — стадо овец. Громким резким голосом он огласил краткое приветствие.

Барс-бег сказал:

— Мы рады Высокому гостю! Пусть он займет почетное место, положенное ему по доблести, званию и праву рождения!

Кюль-тегина бережно провели мимо присутствующих и усадили неподалеку от трона, однако дальше, чем сидели танский и тюргешский союзные послы. Хмурое лицо тюрка стало совсем мрачным.

Подали угощение. Завязался обычный в таких случаях вежливый разговор. Барс-бег, следуя этикету, задавал вопросы:

— Здоров ли мой родственник, Божественный Тюрк, сын Волчицы?

— Здоров! — отвечал посол. — И того желает своим друзьям и данникам. Врагам же и завистникам — неминуемой смерти.

Несмотря на такой дерзкий выпад, Барс-бег продолжал:

— Все ли благополучно в державе тюрок? Плодится ли скот? Увеличивается ли число подданных?

— Благополучно. Плодится. Увеличивается, — отвечал Кюль-тегин. — И земля наша увеличивается. Она и будет увеличиваться, пока не обретет границы, в которых была держава наших великих Бумын-кагана и Истеми-кагана.

Подал голос тюргешский посол Баглила:

— Лучшее, что есть — это мир между соседями. Пусть каждый владеет своим и не зарится на чужое.

Кюль-тегин резко повернулся к нему:

— Вы — тюргеши, от предков наших признавали власть потомков кагана Истеми из рода Ашина! Вы были всего лишь малым народом из народа Десяти Стрел и владели одной стрелой. Ваш правитель носил титул «эльтебер» и сидел далеко слева от трона Истеми вместе с другими эльтеберами. А теперь ваш Сакал прозывается «каганом», будто и он из рода Ашина! Будто от незаконного звания он станет сильнее! Нет! Есть только один настоящий каган в мире — это Повелитель Степей Божественный Тюрк Капаган-каган, мой дядя! Придет срок и вы содрогнетесь от копыт наших коней, падете как степная трава под ударами наших клинков!

— Это прямая угроза! — громко сказал возмущенный Баглила.

— Скоро от угроз мы перейдем к делу! — бросил Кюль-тегин.

Мягко и проникновенно заговорил танский Тао Гу:

— Такие хорошие люди... Зачем же говорить резким языком, испытывать гнев...

Кюль-тегин повернулся к нему:

— Вот и ты раскрыл рот, табгач! Как ты смеешь без нашего позволения присутствовать здесь, в шатре нашего вассала! Разве мало вам того, что мы шесть раз переходили Желтую реку, чтобы наказать вашего кагана за лживость и лицемерие? Вы хотите, чтобы мы сделали это в седьмой раз? Но клянусь, тогда мы не ограничимся только севером, дойдем до самой вашей столицы и поставим свои юрты в садах вашего правителя!

Барс-бег, слушая, как оскорбляют послов, в глубине души был даже доволен. Пусть они разъярятся, пусть передадут эти оскорбления своим повелителям! Тогда вражда к заносчивым тюркам станет непримиримой, а враждебный им союз — крепче.

Однако Кюль-тегин переходит за пределы пристойности. И Барс-бег вмешался.

— Достославный! В моей юрте негоже одному гостю оскорблять другого. Такое запрещает обычай.

Кюль-тегин повернулся к нему и сказал с явной насмешкой, в то время как его глаза метали желтые молнии:

— О мудрый! О, белобородый! А зачем ты привечаешь таких гостей без соизволения на то Божественного Тюрка?

— Божественный Тюрк не вправе указывать мне в моих землях, — отвечал Барс-бег.

— Разве? А не кыргызы ли шесть поколений были данниками рода Ашина? Разве не ковали нам мечи? Не поставляли меха и рабов? Давно ли вы стали такими храбрыми?

— Давно, — отвечал Барс-бег. — С тех пор, как мы освободились от вашего владчества! Тому уже сорок зим.

— Мой дядя, великий каган, слишком милостив к вам, непокорным. Он снизошел до тебя и отдал тебе в жены мою сестру. А чем ты платишь за это? Неразумной строптивостью? Ты, словно паук, сидишь и ткешь паутину. Но мы не мухи, и я говорю: берегись!

Тут сразу громко загомонили все присутствующие:

— Позор!

— Он оскорбил кагана!

Кюль-тегин, словно волк, поворачивался корпусом вправо-влево и кричал, ощерившись:

— Вашему ажо мой дядя пожаловал этот титул! Из милости! Но он может и забрать его обратно! Слугу награждают за усердие, а за строптивость наказывают плетью!

Этого уже невозможно было стерпеть. Неистовый и нетерпеливый принц попрал все степные обычаи и больше не мог рассчитывать на посольскую неприкосновенность. Отовсюду раздавались гневные возгласы:

— Смерть обидчику! Смерть негодяю!

Десятки рук потянулись к дерзкому. Но всех опередил пылкий Кули-чор. В два прыжка он очутился рядом и влепил оглушительную затрещину — прямо по плоской безбородой физиономии. Кюль-тегина дернули за ноги, повалили на пол. Но поднятый шум перекрыл грозный голос Барс-бега:

— Не сметь!!!

Возбужденная толпа раздалась. Перед троном оказался поднятый Кюль-тегин: из носа его текла кровь, один глаз успел вздуться. Четверо делоправителей держали его за руки.

Барс-бег сказал:

— Нельзя его убивать. Вы знаете степной обычай. По этому обычаю мы и будем его судить. А пока свяжите его и отведите в Деревянную юрту.

Кюль-тегина поволокли к выходу. А снаружи доносился не меньший шум — там обезоруживали и вязали посольскую дружину...

Вновь собрался совет. Барс-бег сказал:

— Война с быстротой пожара приближается к нашим пределам. Она была предрешена Капаган-каганом уже тем, что он отправил к нам послом Неистового и Нетерпеливого. Всем известно,

Кюль-тегин владеет оружием, но не владеет Разумом и Словом.

— Войны все равно было не избежать, — сказал Эрен Улуг. Два медведя не уживаются в одной берлоге.

— И поэтому поторопись с отъездом, — сказал каган. — Время не терпит. У нас могущественные враги. И нужны такие же союзники.

— Все готово, повелитель. Я думаю, через месяц мы тронемся в путь.

    ЧТО МОГУТ БАКШИ

Уткул выполнил все, что обещал. Он задал спасителю пир, длившийся три раза по три дня. Он затаскал его по родственникам. Ярук получил кучу подарков. Из своих достатков Уткул предлагал:

— Возьми половину овец! Коня! Верблюдицу с верблюжонком!

— Куда мне их девать? У тебя есть пастух, а мне придется пасти самому. К тому же у меня нет даже юрты.

— Возьми любую юрту! У меня их три.

— У тебя в каждой юрте по жене. Отдашь юрту мне, куда лишнюю жену денешь?

— Возьми жену! Смотри, азка какая молодая, красивая! Всегда кипит, как вода в казане. Бери, не пожалеешь!

И Ярук уступил:

— Ну, хорошо, давай сделаем так: пусть эта азка, и юрта, и скот побудут у тебя. А когда я решусь на такое, ты мне их уступишь.

— Вот это разговор! — сразу повеселел Уткул. — Но все-таки возьми брата азки! Тебе ведь нужен слуга: за конем присмотреть, оружие почистить. Не смотри, что он маленького роста и молод. Очень ловкий и выносливый паренек. Все делает быстро, не ленится.

— Хорошо, хорошо! — сдался Ярук. — Пусть будет маленький аз. По крайней мере он — мужчина, значит, сам о себе позаботится.

...Когда случился скандал с Кюль-тегином, каган приставил к срубу-тюрьме стражу во главе с воином Уткулом.

Часовые слышали, как всю ночь пленник метался по Деревянной юрте, словно тигр в клетке. А наутро, когда слуга принес еду, он накинулся на вошедшего и чуть не убил.

После этого есть ему не приносили, только на третий день просунули воду через оконце в ковше на длинной ручке. Невидимый пленник вцепился в ковш и втянул его внутрь: слышно было жадное бульканье.

На пятый день в оконце замаячило плоское безбородое лицо.

— Эй! — кричал Кюль-тегин. Стража приблизилась.

— Принесите чего-нибудь из пищи.

Поскольку слуги категорически отказались входить к бешеному пленнику, напросился Ярук, новый приятель начальника стражи.

— Будь осмотрительным! — напутствовал его Уткул. — Поставь еду на пол и сразу — за дверь.

Ярук усмехнулся:

Все будет в порядке. Забыл тебе сказать, что я — бакши . А бакши, как тебе известно, никто не может причинить вреда. Кроме того, я возьму с собой маленького аза, подаренного тобой. Азы — все сплошь бакши. Два бакши против одного йигита — сила.

Уткул от удивления взялся за подбородок: как это его бывший раб, низкорослый паренек-аз, может быть бакши?.. А он-то и не догадывался!..

С тех пор Ярук и маленький аз два раза в день исправно выполняли свои добровольные обязанности. Так продолжалось половину луны.

Тем временем по приказу кагана разослали гонцов во все кочевья. Представители родов должны были явиться в ставку на курултай для суда над Кюль-тегином. Кроме того, Мудрый Барс-бег решил таким образом оповестить весь народ о предстоящей тяжелой войне. Пусть люди узнают правду и пусть готовятся! Беспечность в таких делах губительна.

По приказу кагана строились деревянные дома — амбары, куда свозились припасы со всей страны. В предгорных селениях принялись за усиленную выплавку железа. В поселках кузнецов не умолкал стук молотов о наковальни: готовили много оружия.

Начали съезжаться родовые предводители. А Кюль-тегин все сидел в Деревянной юрте... Когда луна в третий раз пошла на ущерб, Ярук попросился у своего друга Уткула отлучиться на день-другой. А еду пленнику может носить и маленький аз. Уткул, конечно, отпустил.

И Ярук, оседлав свою лошадку, поехал в сторону гор. К полудню он достиг стоянки Человека с Двумя Головами. Как и прежде, женщины и дети с криками бросились было в заднюю юрту. Но, присмотревшись, остановились. С лаем бежавший навстречу волкодав неожиданно радостно взвизгнул, завилял хвостом. Лицо вышедшего навстречу хозяина, всегда такое хмурое, на этот раз озарилось улыбкой.

Ярук спешился, отдал поводья подбежавшим детям, низ¬ко склонился и прижался щекой к голове, висевшей на груди старика. Потом сказал:

— Отец, надо поговорить по серьезному делу.

— Пойдем в юрту. Сейчас подадут еду.

...Они беседовали в юрте очень долго. Когда Ярук уезжал, старый хозяин сказал ему:

— Не беспокойся, сынок. Все сделаю, как надо. Кони из табунов жирного борова Тексина — будут. Я как раз знаю один косяк неподалеку...

Множество родоправителей съехалось в ставку. Вопросы нужно было решить очень важные. Но сначала гостеприимный хозяин-каган устроил для своих подданных богатый пир. Так велит обычай. За хорошим застольем люди начинают лучше понимать друг друга.

Уткулу очень хотелось принять участие в празднике хоть как-то, хоть с краешку... Ярук убеждал друга-приятеля:

— Иди с чистой совестью! Кюль-тегин сидит за крепким засовом. Дружина его тоже. Оставь мне несколько воинов и все будет в порядке..

Уткул ушел. Трем часовым Ярук принес хороший бурдюк с кумысом и много баранины. Часовые уселись под березой и стали угощаться. И когда пришли сумерки, все они громко храпели: в кумыс было подмешано сонное зелье.

...На рассвете августовской ночи Ярук вошел в Деревянную юрту. Кюль-тегин сверкнул на него белками глаз из темноты.

— Все готово. Доблестный! Стража спит, все остальные тоже.

— А моя дружина?

— Вашу дружину сейчас выпускает маленький аз. Кони за ручьем, в ста шагах отсюда.

Они тихо вышли. Ущербный серп луны догорал среди редких звезд. Под березой беспечно храпели стражники. Кюль-тегин нагнулся над ними... Послышался сдавленный вскрик, перешедший в хрипенье. Все стихло. Принц вернулся с мечом и кинжалом.

— Напрасно, Доблестный. Они не принесли бы вреда.

— Тремя врагами стало меньше, — отвечал принц. — Теперь быстро!.. За ручьем в березовой роще слышалось пофыркивание. Человек с Двумя Головами и четверо его подростков-сыновей охраняли оседланных коней — целых три десятка, на всю дружину. В тот же миг запыхавшейся толпой подоспели дружинники. Вел их маленький аз.

— В седло! — скомандовал Кюль-тегин. Маленький аз жалобно воззвал:

— Господин! Господин!

— Ну! — буркнул Кюль-тегин.

— Большой господин обещал освободить мою сестру.

— Глупый! — с досадой сказал принц. — Думай, что говоришь! Разве возможно это сделать сейчас? За нами скоро погонятся. Пройдет несколько лун — и мы вернемся. Тогда кыргызов не спасет даже Умай-эне.

— А как я узнаю об этом?

— Ты поедешь со мной. А потом вместе вернемся, чтобы отомстить. Не бойся, глупец, освободишь сестру! Бог войны — за нас!

Кюль-тегин обернулся к Яруку:

— Эх, жаль! В ожидании казни я спрятал драгоценный перстень, который достался мне, когда мы грабили страну табгачей. Перстень принадлежал, как говорят, самому табгачскому кагану.

Очень сильный амулет. Но не возвращаться же назад.

— Я вернусь, — сказал Ярук. — Где он?

— Отдери половицу под окошком и вытащишь тряпицу, а в ней — амулет. Но ты не успеешь, лагерь скоро проснется.

— Успею. Обещаю привезти вам его.

Кавалькада всадников двинулась на юг, в сторону гор. Ярук поворотил назад.

...Уже совсем рассвело. Уткул, проснувшись после хмельного пира, почувствовал угрызения совести: «Как там с пленником?». И поспешил к Деревянной юрте.

Сердце екнуло, когда под березой он заметил трех своих часовых в неестественных позах. Он подбежал ближе...

Зарезаны! И дверь в срубе открыта настежь. Он помчался туда, одним прыжком вскочил на крыльцо.

Внутри, в неясном свете возилась какая-то фигура. Ярук!.. Пленного нигде не было видно.

Уткул все сразу понял.

— Ах, негодяй, — закричал он. — Ты обманул меня! А я считал тебя за брата!

— Да, обманул, — отвечал Ярук, выпрямляясь. — И не только тебя. — Самого Барс-бега! Теперь Кюль-тегина не догнать.

— Предатель! Проклятый! Что может быть гнуснее человека, предавшего свой народ!

— Мой народ? — закричал Ярук. — А что оно такое, мой народ? Жирный боров Тексин, уничтоживший всю мою семью? Или такие как ты, сытые, мордатые, на всю жизнь наказывающие отцов за ошибки их несмышленышей-сыновей?.. Не нужно мне такого народа! Мой народ там, где справедливость! А Кюль-тегина вам не догнать!

— Вор и сын вора! Какой позор, что именно ты вытащил меня из воды! Лучше бы мне утонуть! Твои руки грязные! Пусть тюрк ушел, но ты не уйдешь! Я убью тебя своими чистыми руками!

И Уткул прыгнул через скамью с мечом в руке. Ярук обнажил свой. Лязгнул металл, скрестились взгляды. Опытный воин встретил сильного врага. Недаром Ярук столько лет ковал оружие в горах — мечом кузнецы владели в совершенстве.

— Осторожнее! — говорил Ярук с усмешкой, легко отбивая яростные удары. — Мне так не хочется делать дырку в твоем животе, славный Уткул! Зачем оставлять вдовами сразу трех хороших женщин! Иди-ка ты лучше к ним и дай мне дорогу.

— Не уйдешь! — рычал Уткул.

Ловким ударом Ярук выбил у него меч. И тотчас начал оттеснять в угол — от двери, приставляя острие то к шее, то к животу противника.

— Дай мне уйти и ты останешься жив...

Уткул клокотал от ярости. Он пытался поймать меч врага голыми руками, но Ярук не давал. Тогда Уткул, уже ни с чем не считаясь, бросился прямо на меч. Но Ярук не воспользовался оружием; он применил китайский способ борьбы — сильно ударил противника в пах. Уткул свалился как подрубленный и стал корчиться на деревянном полу.

— Ничего, выживешь.

Ярук быстро взглянул в оконце с лопнувшим бычьим пу¬зырем. К дому бежали люди. Он метнулся к двери и захлопнул ее. Сруб был окружен воинами ажо-кагана.

— Ну, вот и все... — пробормотал Ярук. — А перстень-амулет я так и не передам...

В дверь уже ломились. Под яростными ударами она пала и ворвавшиеся воины увидели скорчившегося на полу Уткула, а в двух шагах от него — человека с мечом под сердцем -обе его руки крепко держались за рукоятку...

ВЛАДЫКИ СТЕПИ

Неспокойно было в ставке Божественного Тюрка на Орхо-не. После бегства Кюль-тегина и его рассказов о том, что увидел, стало ясно: нужно немедленно действовать. Если, конечно, тюрки хотят сохранить свое лестное прозвище Хозяев Степи!

Самая близкая опасность не в тюргешах, которые ввязались в войну с арабами в Согде, и не в ослабленном Китае. На севере чересчур усилился Барс-бег — каган кыргызов. Эти трое заключили между собой военный союз против тюрков. Что делать? Как победить многочисленных врагов?

На военном совете опытный мудрый Тоньюкук, главный полководец и воспитатель кагана, почти развеял опасения своего господина. Он сказал: врагов необходимо бить порознь. И как можно быстрее. Не надо ждать, пока они объединятся и выступят все разом. Нужно действовать первыми.

Но кого же ударить в первую очередь?

Кто более всего опасен?

Тюргеши? Они пока не в состоянии наступать. У них полно дел с арабами.

Табгачи? Но они далеко. После шести рейдов тюркской конницы Северный Китай обезлюдел и пока император двинет войска за Великую стену, пройдет много времени. К тому же его можно из врага превратить хотя бы во временного союзника. Как? Заключить династийный брак.

Итак, остается третий, самый опасный...

Пришла зима с ее снегопадами, буранами и морозами. На военном совете Тоньюкук сказал:

— Теперь самое время ударить по кыргызам.

Военный совет больше походил на праздничный пир — так уж заведено у истинных народов. Капаган-каган с гордостью оглядывал своих помощников, знаменитых славными делами.

Вот его племянник Кюль-тегин. Слава о его подвигах ширится во все стороны света. В битвах он всегда впереди, а убитых им лично врагов исчисляют десятками.

Вот мудрый Тоньюкук. Он служил еще старому Кутлугу, а теперь — его младшему брату Капаган-кагану. О, Тоньюкук, хитрый степной волк! И внешность у него самая воинственная: и облик, и взгляд, и даже усы — как две сабли, до поры до времени дремлющие по обеим сторонам рта. Это он, Тоньюкук, водил шесть раз войска за Хуанхэ. Он покорил саяно-алтайские племена чиков и азов. Даже Неистовый и Нетерпеливый Кюль-тегин смиряет свой бурный нрав, когда Тоньюкук говорит: «Нельзя!»

А вот ловкий дипломат Чыкин Чур, вечный противник Тоньюкука и Кюль-тегина. Он — хороший противовес им обоим. Сам же каган пользуется советами с той и другой стороны, взвешивает и выбирает истину.

Вот и сейчас, когда старый Тоньюкук предложил ударить по кыргызам, Чыкин Чур сразу возразил:

— По льду Улук Кема кыргызы соорудили сплошной завал из обледенелых бревен от одной скалы левого берега до другой скалы правого берега. Идти через зимние перевалы -и думать не следует. Что же советует Тоньюкук?

— Атаковать, — ответил старый полководец.

— Где?

— Через те перевалы, о которых и думать не следует...

И вот ясным зимним утром конное войско тяжеловооруженных алпов выступило на север. Вели его неистовый Кюль-тегин и многоопытный Тоньюкук.

Переход по зимней степи не представлял особых трудностей: дело привычное.

Но вот и Саяны. Как одолеть донникам эту громадную -до небес — заснеженную стену? Впервые многим показалось 
решение старого полководца неосуществимым. Но Тоньюкук спокойно обратился к принцу:

— Теперь слово за твоим слугой. Неистовый выдвинул вперед маленького аза.

— Показывай дорогу...

И маленький аз повел. Он старался вести страшных воинов подальше от поселений своего малочисленного народа.

Шли день. Другой. Третий, четвертый, пятый... Поднялись высоко в горы. Здесь ветры были особенно сильны, морозы — неимоверно злючие. Но маленький аз — «путеводитель» — уверенно шел вперед.

На шестой день разразилась пурга. Она длилась двое суток. Все это время кони и люди, укрывшись кто как мог, пережидали.

Утром восьмого дня встало солнце и горы засверкали нестерпимым блеском.

Снова двигались целый день. У многих оказались обморожены пальцы ног, рук, щеки и кончик носа. А выхода из дышащих холодом смерти гор все еще не было.

Утром девятого дня стало ясно, что «путеводитель» сбился окончательно. На его лице застыло выражение растерянности и отчаяния.

— Ты — предатель! — сказал старый полководец. — От тебя больше нет пользы. Эй, возьмите его!

Тотчас двое воинов схватили проводника и повели к обрыву. Он покорно шел между рослыми угрюмыми алпами. Лицо его теперь выглядело тупо-бесстрастным. Вот и конец жизни, конец мечте освободить сестру...

Тело маленького аза, пронзенное копьями, полетело в пропасть. Тотчас вслед за ним сорвалась снежная лавина, словно густой белый клубящийся дым, и навсегда похоронила его...

Кюль-тегин воззвал к своему наставнику:

— Отец! Придумай же что-нибудь! Неужели мы погибнем здесь, как погибают овцы во время степного бурана?

— Есть выход! — отвечал Тоньюкук. — Видишь эту гору, покрытую лесом? Там снега меньше. Нам ее придется одолеть.

Приготовили длинные шесты. Тоньюкук объяснил передовому отряду задачу:

— Вы должны протаптывать снег. За вами пойдут ослабевшие и обмороженные. Тащите лошадей в поводу.

Кюль-тегин, как всегда, возглавил передовых. Самые сильные воины, упираясь шестами, начали прокладывать дорогу вверх. Воины часто сменялись. Двигались весь день, ночь и еще день практически без остановки. Утоптанная дорога-туннель в глубоком снегу теперь змеилась на самую макушку горы и оттуда спускалась к подошве. Там передовые отряды задержались, поджидая отставших.

И вот последний воин присоединился к армии. Взорам открылись необъятные просторы... В снежном одеянии раскинулась большая страна. В вечернем солнце сверкали ровные поля, между ними стояли молчаливые леса под снеговыми шапками. В морозном воздухе там вдалеке поднимались к небу прямые, как мечи, столбы дыма...

    СТРАШНАЯ НОЧЬ

...Морозная звездная тихая ночь. Слышно потрескивание деревьев в ближайшей роще...

И в эту тишину ворвался многомерный, многоголосый визжащий скрип мерзлого снега под тысячами копыт. Эта черная лавина как бы пожирала под ужасный скрип белое заснеженное пространство, текла со скоростью весеннего половодья... Именно так воспринял увиденное Тексин-инал. когда, позевывая, вышел из юрты по нужде.

Он дрался отчаянно. От его палаша отправились в нижний мир к Эрклигу трое алпов. Еще трое, тяжелораненые, валялись на снегу. Но силы Тексина-ата уходили! Он обливался потом и кровью, дышал натужно, с хрипом, широко раскрыв рот. В этот хрипящий рот и вонзил копье подскакавший молодой, полный сил Кюль-тегин...

Армия стремительно неслась вперед. И ужасный визг снега под копытами тысяч коней не намного опережал ее...

Прошла уже большая половина ночи, когда вырвавшиеся вперед отряды достигли Западного лагеря — в нем стояли Силы Помощи заставам. И опять все повторилось: яростный лай псов сменился жалобным воем, забегали фигурки... В этом «холостяцком» лагере стояло до трех тысяч воинов, поэтому Тонь-юкук оставил пятитысячный отряд. Главное же ядро войска неудержимо катилось вперед, вперед! Неистовый Кюль-тегин вел эти силы. Он горел одним желанием — добраться до самого Барс-бега.

Когда Большая Медведица повернула свой ковш к утру, они достигли надолбов, окружавших ставку.

Здесь их встретили совсем по-другому. Как видно, службу при кагане несли бдительные стражи. А может, кто-то все-таки прорвался и предупредил...

Гнусаво затрубил боевой рожок. С вала в черную лавину, обтекавшую надолбы, ударила туча стрел. И сразу десятки всадников и коней покатились по снегу. От неожиданности на них валились следующие. Произошло замешательство. Алпы пытались с ходу взлететь на вал, но копыта скользили по обледенелым склонам, лошади вместе со всадниками съезжали вниз.

В одном месте гремел голос Кюль-тегина, в другом конце Тоньюкук отдавал короткие, ясные приказания.

— Ищите вход! Ворота! Эй, Кюль-тегин!

— Ох-хой! Ворота здесь!

* * *

Ставка была взята. Сотни трупов валялись между больши¬ми юртами. Кричали женщины, захлебывались в плаче дети. Не слышно было только собак.

Но Барс-бег ушел...

Тюркам эта победа досталась недешево. Семьсот воинов забрал Бюрт — бог скорой смерти. Много оказалось раненых. Все это еще более распалило ярость Кюль-тегина. Он рвался немедленно броситься в погоню.

Однако мудрый Тоньюкук остановил своего воспитанника: — Бюрты! Хватит пока! Барс-бега сейчас не догнать. Да в этом и нет нужды. Он все равно будет наш — завтра, послезавтра. Войску надо отдохнуть, до полудня. Перевязать раны, подкормить лошадей...

В полдень по приказу старого полководца несколько больших отрядов двинулось по разным направлениям — разорять кыргызские кочевья, уничтожать боеспособных, сеять панику.

Главные же силы устремились в погоню за кыргызским каганом.

    ПОСЛЕДНИЙ БОЙ В ЧЕРНИ СУНГА

Семидесятитрехлетний Барс-бег не слезал с коня уже вторые сутки. Оставшиеся с ним воины, израненные, угрюмые, ждали Слова: что делать дальше?

Небо наказало нас за беспечность, — говорил старый каган. — Но мы — воины. Нельзя падать духом. Кто же защитит народ, если не мы?

После этих слов молодым стало стыдно, они приободрились.

В этот тяжелейший час каган проявил недюжинную энергию. Горе как будто не коснулось его — он словно помолодел. А ведь два его брата погибли в Ставке, погиб один из трех взрослых сыновей и четыре внука-воина. И сам он был трижды ранен.

Барс-бег не стал создавать совет, теперь он распоряжался один, решительно и властно. И это придавало уверенность остальным: значит, он знает и надеется!

Каган приказал отправить спасенные семьи далеко на север к границам лесных народов. К управителям и родам, во все значительные кочевья немедленно поскакали вестники со Стрелой Войны. Приказ был один: всем силам собраться в черни Сунга.

Прошла уже вторая четверть после ночного разгрома. С вечера над ущельями, оврагами Сунга поднималась молодая луна. Она светила на кыргызский лагерь, на скалы, хвойные леса — «чернь», на замерзшую реку. Каждый день и каждую ночь сюда прибывали новые и новые дружины. Добирались небольшие группы всадников, а то и одиночки. Спешили, спешили, спешили... Разведка, высланная каганом, доносила: тюркские отряды нащупали беглецов и теперь со всех сторон стягиваются к черни Сунга.

Битва началась с решительной атаки отборного отряда Кюль-тегина. Принц был всем заметен на своем белом коне. За ним, вдохновленные примером, кинулись в битву алпы. Но в него же, слишком выделявшегося, летели стрелы тучей. Лучшие вражеские бойцы стремились выбить батыра из седла. Пока это никому не удавалось.

Тюрки старались откинуть кыргызов от скал и сбросить в реку. Кюль-тегин могучим клином врезался в дружину Ку-личора и стал теснить. Но кыргызский военачальник собрал все силы и отбросил врага.

Обозленный Кюль-тегин распекал своих алпов, обзывал их сусликами и черепахами; он с позором прогнал в тыл десяток воинов, отступивших первыми. Там они немедленно покончили с собой.

Перегруппировав клин, принц вновь повел его в атаку. Он кричал:

— Эй, Куличор! Пастух! Трус, бьющий безоружного! Немощная старуха, нацепившая меч! Где ты? Прячешься за спины? Выходи! Пусть все увидят, так ли ты храбр в поединке, как в шатре своего ажо! Выходи, усатая потаскуха!

Он подскакал к бревенчатому валу. Один из кыргызских воинов не выдержал, вскочил на вал. Кюль-тегин пронзил его стрелой!

Под градом стрел алпы растащили бревенчатый вал и в образовавшуюся брешь хлынула тяжелая конница. Отряд Куличора опять начали теснить. Кыргызов медленно, но неуклонно отжимали к реке. Горячий Куличор призывал теперь Умай-эне и, проклиная трусов, бросился с несколькими телохранителями наперерез всаднику на белом коне. Он ударил врага копьем, но Кюль-тегин ловко отбил копье своим круглым щитом и оно вонзилось в бедро благородного скакуна.

Конь взвизгнул от боли, поднялся на дыбы и тут же стал валиться набок. Уже падая, принц достал копьем врага: оно вошло Куличору ниже нагрудной пластинки в живот на целую ладонь... Уткула, бросившегося на помощь вождю, Кюль-тегин сразил вторым ударом своего страшного копья...

В этом месте оборона кыргызов была прорвана и тюркские алпы ударили в бок остальному войску ажо-кагана.

Барс-бег бился в рядах как простой воин. Да и где тут было разобрать простых и начальствующих! Все смешалось. Дикие вскрики, стоны раненых, яростное тяжелое дыхание, ржание коней, топот копыт, лязг металла... За этой ужасной музыкой нельзя было расслышать никаких команд. Битва стала неуправляемой, распалась на тысячи поединков.

Мужество и доблесть проявлялись в равной степени с обеих сторон. И те и другие призывали в помощь Тенгри и Умай-эне. Но у тюрков было два преимущества: численный перевес и непревзойденное воинское искусство. Эти преимущества решили дело. Тенгри и Умай, божественная чета, присудили победу сильнейшему.

...Три дня длилась битва в Черни Сунга. И вот настал четвертый день. Солнце встало над ущельями и оврагами, над остановившимися реками, над лесистыми склонами... на снежной кошме всюду лежали тысячи фигур в самых неестественных позах... С карканьем летали вороны и садились на дальние березы.

Кюль-тегин уже на другом жеребце объезжал место битвы. За ним почтительно следовала свита. Принц искал тело Барс-бега.

Тысяча алпов, знавших в лицо кыргызского кагана, осматривала каждого убитого.

Но Барс-бега не нашли. Об этом и доложили Кюль-тегину.

— Не взял же его Тенгри к себе в голубые высоты! Не стащил же Эрклиг под землю! Ищите! — кричал разгневанный принц.

Алпы опять искали. Опять докладывали. Неистовый кричал опять. Алпы разводили руками... Нет, Барс-бег не мог убежать. Не такой он человек. Видели его, белобородого старика, в самой гуще боя. Этому нашлись десятки свидетелей.

Утверждали также, что ажо-каган сразил несколько знаменитых батыров и сам получил множество ран. А вот что с ним дальше произошло, никто не мог сказать с достоверностью. Напрасно искали его победители — чтобы восторжествовать. Напрасно искали побежденные — чтобы оплакать и совершить погребальный обряд. Барс-бег словно улетел. Навсегда.

    ЭПИЛОГ

Поражение кыргызов в битве при Черни Сунга трагически отозвалось на судьбах всего народа. Снова — на тридцать с лишним лет — по Енисею стали тюркские гарнизоны. Вновь собирали дань, принуждали горных мастеров добывать руду, плавить железо, ковать для них знаменитые мечи.

В 745 г. Восточнотюркский каганат окончательно пал. Однако на смену старым завоевателям приходили новые. И так продолжалось столетие. Лишь в середине VIII в. государство енисейских кыргызов набрало силу.

Личность Барс-бега слабо освещена в исторической литературе. И не мудрено, слишком мало сведений о нем. Но одно ясно: он был несомненно выдающейся личностью и сыграл важную роль в судьбе кыргызского народа, в его консолидации.

Он явился объединителем кыргызских племен. Он первый и последний из правителей ажо принял титул кагана — высший титул в Степи — и тем самым заявил о полной независимости кыргызов от Восточнотюркского каганата. Он сделал попытку поставить кыргызский племенной союз в один ряд, как равный, с величайшими державами Центральной Азии. В его время этому не суждено было сбыться. Кыргызский народ не накопил еще достаточно сил и враги его были слишком могущественными.

В этом трагедия Барс-бега.

© Аман Газиев, 2003. Все права защищены
    © Плоских В.М., 2003. Все права защищены
    Произведение публикуется с письменного разрешения В.М.Плоских

Об авторе рассказа — см. также статью В.Воропаевой "Под псевдонимом Аман Газиев"