«Придет испытание к нам…» / Калыгул. Курманджан Датка

Неизвестная кыргызская поэзия в переводах Вячеслава Шаповалова.

Статья впервые опубликована в газете «Слово Кыргызстана» за 15 мая 2002 года.

Неизвестна эта поэзия всем, кроме самих кыргызов. Да и на кыргызском языке эта поэзия обрела своего читателя только в годы суверенитета. В ХХ веке имена авторов этих произведений практически не упоминались, поскольку на них наложен был запрет властей, который запуганное общество ревностно соблюдало – как в 30-е годы, так и в 70-е…

Калыгул бай-уулу («Калыгул олуя» – здесь: Благородный Калыгул) был из тех, кого в ХIХ веке называли «степными аристократами». Человек знатного происхождения, «чала манап» (принц) – сородич и всесильный советник знаменитого Ормон-хана, властителя племенного союза Сары-Багыш, занимавшего подчеркнуто независимую позицию по отношению ко всем соседям кыргызов – Коканду, Хиве и Бухаре, джунгарским калмыкам, российским военным властям, казахским султанам…

В свое время Калыгул был весьма значительной фигурой в тогдашнем культурно-политическом контексте. Яркая и сильная личность, человек с государственным мышлением, знаток неписанных законов и кодексов сложного мира кыргызских родов и племен, Калыгул был для своего времени глубоким философом и одновременно – что в высшей степени характерно для конно-кочевой цивилизации – истинным поэтом. Поэт и политик, философ и государственный деятель слились в личности Калыгула в неповторимый сплав, заставляющий иногда вспомнить о библейских пророках, которые гневно отчитывали властителей за их ошибки. Ормон-хан, кстати, был отнюдь не из тех, кто позволял другим делать себе замечания, но к словам своего близкого сородича и высокоуважаемого мудреца, относился с неизменным вниманием.

Политическое послание Калыгула, которое предлагается ниже, было спрятано за семью замками из-за слов «Орус алат жеринди…» — «Русский возьмет твою землю…». В этой трактовке Калыгул представал как враг всего русского, что, конечно же, не соответствовало действительности: визирь Ормон-хана был озабочен одним — независимостью своего мира, каким был для него союз племен Сары-Багыш. Он укорял Ормон-хана в том, что тот не всегда бывает дальновидным и гибким.

Подспудный смысл «Послания…» таков: не враждуй с русскими, не обижай казахов, не оскорбляй послов юга – но при этом оставайся независимым и никому не подчиненным.

Для современного Кыргызстана такой политический тезис звучит более чем актуально в сегодняшнем геополитическом раскладе сил…

Я благодарю праправнука Калыгула – профессора Есенкула Усубалиева за то, что еще в 70-е годы ХХ века (мы были тогда оба очень молоды) он, несмотря на очевидную опасность такого доверия, передал мне одно из главных духовных сокровищ своего рода – стихи великого предка. Тогда эти творения хранились в глубокой тайне – в том числе и в изустной памяти народа.

Это помогло мне еще много лет назад представить себе кыргызскую культуру несравненно более богатой и многослойной, чем ее официальный вариант, представлявшийся культурой «социалистического реализма».

УТРАЧЕННЫЕ ДУХОВНЫЕ СОКРОВИЩА

О величайшей женщине кыргызской истории, Курманджан-датке, в последнее время написано много. Эта суровая и беспощадная властительница – отнюдь не «леди Макбет», но, скорее, «леди Годива» (героиня английской истории, жертвовавшая собой во имя своих сограждан). В сложной жизни «Алайской царицы» был такой момент: ее сын Камчыбек был арестован российскими властями и публично казнен. Историки утверждают, что все происходило в соответствии с тогдашними законами: Камчыбек был крупной фигурой на контрабандных путях через границы Российской империи. Оставим эти детали историкам, для нас важно другое: после казни любимого сына царица Курманджан не стала помышлять о мести, понимая, что это еще более усложнит весьма непростые отношения имперской военной администрации и неспокойного Юга. По обычаям предков, она сложила кошок – скорбный поминальный плач об утраченном сыне.

С этой своей жертвой во имя мира и спокойствия своих подданных она осталась в истории родного народа гораздо более рельефно и значительно, чем иные завоеватели с их гордыми военными трофеями.

Говорят, поэтическое наследие Курманджан (она творила, под псевдонимом Зыйнат, на тюркских языках и фарси) было своеобразным и значительным. От всего, утраченного сегодня, остались лишь отдельные яркие фрагменты, такие, как предлагаемое ниже пейзажное четверостишие-рубайи, но есть серьезные основания надеяться, что в богатейших академических рукописных фондах соседнего Узбекистана еще отыщется свод творений замечательной кыргызской поэтессы – вероятно, первый письменный хрустальный источник среди бесчисленных родников чистейшей устной поэзии этих высоких белых гор…

К миру и спокойствию призывал своим Словом Калыгул-Мудрец.

Смешанное с материнскими слезами Слово Властительницы Курманджан тоже взывало о мире и спокойствии. В истории, мы знаем, были случаи, когда одухотворенные добрыми чувствами, таящимися в Слове, люди бросали оружие, прекращался раздор, наступал недолгий мир...

Это качество – колоссальное значение поэтического Слова буквально во всех областях жизни человека и общества – никогда и нигде больше уже не повторится на планете. Кыргызстан и, вероятно, Казахстан – последние точки, где высочайшая традиция докнижной культуры пережила свой ренессанс и невероятным образом сохранилась до наших дней. Ее не смогла уничтожить социально-политическая интеграция большевизма, но ее (точнее – ее остатки) легко растворяет сегодня информационная эпоха.

Мы сегодня скорбно присутствуем при последних днях Устного Слова древней кыргызской культуры и ничем не можем помочь, как бы ни пытались...

В. Шаповалов,
народный поэт Киргизии, доктор филологических наук, профессор

----------------------------------------------------------------------

Калыгул Бай-уулу

ОБРАЩЕНИЕ КАЛЫГУЛА К ОРМОН-ХАНУ

Русский землю твою возьмет,
Русский силу твою сомнет –
Прислушайся, хан, к моим словам,
Русский знает все наперед.
Сумеет он мощь свою показать,
Ты же и слова не сможешь сказать –
Так напряги зренье и слух,
Чтоб советы мои понять.
Богатством не обольщайся своим,
С соседом не обращайся своим,
Как с врагом, отбирая казахский скот,
Иначе со счастьем прощайся своим.
Как бы русский сюда не завернул,
Как бы шею он тебе не согнул, –
Прислушайся к тому, что тебе
Советует Калыгул!
Джайлоо, частицу отчизны твоей,
Тогда-то придется отдать тебе,
Сына, частицу жизни твоей,
В солдаты придется отдать тебе!
Не пришлось бы тебе, хан Ормон,
Пасти чужие стада,
Предчувствую я, хан Ормон,
Что близка такая беда.
В Андижан, в Алай, хан Ормон,
Кочевать придется тогда.
Будь же добрей с народом своим,
Кто раб и батрак – стань оплотом им,
Не то придет испытанье к нам,
Перед которым не устоим!

МИНИАТЮРЫ

Корм завидев, голубь взлетает.
В беге пыль аргамак взметает.
Гаснет пламя в кузнечном горне,
Если ветер ослабевает.
Останавливается кочевье,
Если путь гора преграждает.
Благодать в душе человека,
Если мудрым сын вырастает.

* * *

Подлый благородного не любит,
Пешему за конным не угнаться,
Тощую овечку волк не губит.

Станет бием тот, кто не был бием, –
Ни словечку против не раздаться.

Станет баем тот, кто не был баем, –
Ни одной травинке не подняться!

* * *

Если брыклива кобыла твоя,
А тебя на пиру заждались друзья –
Кому нужна ее быстрота?

Если красива твоя жена,
Но на мужа сварливо кричит она –
Кому нужна ее красота?

-----------------------------------------------------------

Курманджан датка

ПЛАЧ ПО СЫНУ КАМЧИБЕКУ, КАЗНЕННОМУ В ОШЕ

Сила и надежда моя,
Ты покинул мир свой навек,
Улетел в чужие края,
Ястреб мой, сын мой, Камчибек!
Жил ты, свой народ веселя,
Как тебя любила земля,
Как тебя душила петля,
Сокол мой, сын мой, Камчибек!
По сердцу прошелся клинок –
Рвется мое сердце, сынок!
Не победив храбреца,
Изверги казнили тебя.
Был ты смел и тверд до конца –
Пытки не сломили тебя.
Не дрожат такие сердца! –
Как мы пережили тебя…
Про себя я плачу, сынок,
Слёзы свои прячу, сынок,
Бедные ресницы мои
Ни за что не дрогнут от слёз,
Чтоб не рад был горю наш враг,
Чтобы горя нам не принёс.
Белый траур нынче на мне,
Только кто поймет в тишине,
Как горит в груди молоко,
Которым я вскормила тебя!
Как мне дышать нелегко,
Коль судьба душила тебя!
Лишённый надежды и сил,
Глаз своих ты не опустил!
Утратив всё, что хранил,
Голову ты не уронил!
Веревкою волосяной
Стянута шея твоя –
Словно мне на грудь заползла,
Душит меня злая змея,
Нету сил – спасенья искать,
Кончился мой круг бытия.
Руки на груди я сложу,
Слова никому не скажу,
Во имя своей земли
Врагу я не пригрожу,
За поруганную нашу честь
Я не стану лелеять месть,
Ибо пострадает народ,
Лишь о мести услышат весть:
Мир не загорится войной,
Моё горе будет – со мной,
Не спадёт эта тяжесть с плеч,
Жребий мой – людей уберечь.
И за этот горький покой
Да станешь ты жертвой, сын мой!
Мой невозвратный, мой
Утраченный, мой родной,
Достоинство сам сохрани
В свои последние дни,
В памяти нашей пребудь! –
Безгрешен оставшийся твой
Недолгий, горестный путь...

ФРАГМЕНТ ИЗ «ДИВАНА ЗЫЙНАТ»

Вдали летит скакун – и всадник держит лук,
Сплошным ковром цветов покрыт зеленый луг,
Райхон и мальва спорят с пламенем тюльпана,
Счастливый хор цветенья внемлет им вокруг…

© Шаповалов В.И., 2002.
© Слово Кыргызстана, 2002.