Бутылка

Действие этого фантастического рассказа разворачивается в районе города Бишкек – того, что осталось от Бишкека через некоторое время после страшного Взрыва… Первая публикация.

Зюзя осторожно выглянул из-за кучи строительного мусора, за которой прятался последние пять минут. Опасность миновала. Тараканы ушли. Зюзя смахнул со лба капельки пота. Насекомые, пробегавшие по улице, не почуяли юного старателя, затаившегося неподалеку.  
Отец как-то рассказывал Зюзе, что когда-то таракана можно было убить тапком, но люди предпочитали уничтожать их с помощью хи-ми-ка-тов. Слово-то какое непривычное! В неравной битве видов тараканы гибли тысячами, пока однажды не покинули человеческие города, чтобы вернуться через несколько десятков лет, заметно увеличившись в размерах, став более прожорливыми и агрессивными. Отец называл эту перемену му-та-цией (еще одно странное словечко из его лексикона) и говорил, что виной всему оружие, которое использовалось в последней войне. Но Зюзя считал, что тараканы выросли и вернулись, чтобы отомстить, и полагал, что рано или поздно ненависть сделает что-то подобное и с человеком. Ну а пока стая тараканов, каждый — не меньше кошки, в один миг разрывала на части взрослого мужчину. Пару недель назад Зюзя издали наблюдал, как за несколько минут они сожрали забредший в Город караван.

Несчастные торговцы, судя по всему, были издалека и сунулись в Город, не ведая, что тот давно покинут прежними жителями, а новые обитатели превратили его в охотничьи угодья. Люди появлялись в Городе ненадолго, чтобы поживиться при свете дня артефактами, кои еще можно было отыскать в развалинах, а потом бежали обратно — в предгорья, где не было мутантов, обожавших человечину.

Зюзя в два прыжка пересек широкую улицу с потрескавшимся и местами просевшим асфальтовым покрытием и метнулся к двухэтажному дому, который заприметил днем раньше, когда пробирался к магазину стройматериалов, где надеялся найти гвозди. Железо, добыть которое с каждым годом становилось сложнее, ценилось дорого.

Мародеры, казалось, обошли дом стороной. На нем сохранилась даже табличка с облупившейся краской. Зюзя предполагал, что на ней было написано название улицы. Но подтвердить это никто не мог, а сам он читать не умел. Зюзя рассчитывал отыскать здесь лампочки — хрупкие грушевидные стекляшки. Говорят, что когда-то их было много, они горели, и в Городе было светло даже по ночам. Но Зюзя не верил в подобные байки. Как стекляшка может гореть? Бред. Лампочка — свидетельство достатка. Их берегут для дорогих гостей. А в богатых семьях из них каждый день пьют травяной чай. Пока есть старатели, богачи могут позволить себе не осторожничать с ломкими сосудами.

Зюзя скользнул в пустую глазницу одного из высаженных окон, оглядел большое помещение и, не обнаружив ничего ценного, юркнул в дверной проем. Он оказался на площадке, откуда уходила вверх каменная лестница, на которую падали пробивавшиеся сверху лучи света. В них плавали потревоженные дыханием человека пылинки. Зюзя ворвался в их карусель, и обшарил еще несколько комнат наверху. Пусто! Зюзя почувствовал себя обманутым. Видимо, кто-то здесь уже поживился. Обидно! Столько риска — и ради чего?

Он разочарованно пошлепал вниз. Вот и вход в залу, через которую он попал на лестницу. А это что?

На лестничной площадке обнаружилась дверь, на которую Зюзя поначалу не обратил внимания. Она была одного цвета со стеной и практически сливалась с ней. Любопытно! В Зюзе встрепенулась и начала крепнуть почти угасшая надежда. Если он не заметил эту дверь, так, быть может, и тот, кто шарил здесь ранее, тоже проскочил мимо?

Сняв с пояса костяной нож, Зюзя подцепил край двери. Не поддалась. Зюзя нажал посильнее. Дверь жалобно скрипнула, но устояла. Зюзя с досады пнул ее и едва не упал. Дверь легко распахнулась. Зюзя шлепнул себя по лбу. Балбес! Как он сразу не догадался, что дверь открывается в другую сторону?

Дверной проем зиял темнотой. Зюзя разглядел уходившие вниз ступени. Что там? Зюзя втянул в себя воздух. Пахло ветхостью, и сыростью. Где-то наверху жалобно скрипели створки болтающейся на ветру оконной рамы, но снизу не доносилось ни звука. Зюзя выставил перед собой нож и мужественно ступил на лестницу.

Ступени вели в просторный подвал. В нем было не так темно, как казалось на первый взгляд. Под самым потолком белело пятно узкого, почти незаметного оконца, сквозь грязные стекла которого едва пробивался дневной свет. Зюзя огляделся. Справа виднелись покосившиеся, местами просевшие полки с горками ржавой пыли. На них, похоже, хранилось что-то металлическое — инвентарь либо какие-то детали. Железо тверже и лучше камня, но быстрее сдается беспощадному времени. М-да... Поживиться тут нечем.

Слева от лестницы, у самой стены, лежал скелет, покрытый лохмотьями истлевшей одежды. А рядом с ним... бутылка! О чудо! Зюзя подпрыгнул от радости. Он обеспечит месяц безбедной жизни себе, матери и сестренке. Жаль, что этого не увидит отец.

Отец Зюзи сгинул в Городе около года назад, отправившись в центр, где, как считал, могли сохраниться относительно нетронутые людьми магазины и учреждения. Но там же, в центре, бродили целые полчища тараканов... Зюзя шмыгнул носом, но тут же отогнал от себя грустные мысли. В Городе раскисать нельзя.

Зюзя поднял бутылку и отер с нее пыль. Сосуд из толстого зеленого стекла с запечатанным горлышком оказался тяжелее, чем он ожидал. Зюзя встряхнул бутылку. Внутри что-то было. Зюзя поднес сосуд к подвальному оконцу.

Внутри лежала свернутая в трубочку бумага, перехваченная то ли нитью, то ли чем-то еще. Интересно, зачем кому-то понадобилось засовывать это в сосуд? Зюзя бросил находку в сумку, еще раз внимательно обвел взглядом подвал, затем обыскал покрывавшие скелет лохмотья. В сумку перекочевал небольшой прямоугольник из древнего материала, который старики называли смешным словом плас-тик. Предмет украшали непонятные символы и маленькое изображение молодого мужского лица. За пластиной последовали палочка и браслет из того же материала. Зюзя улыбнулся. Предчувствия его не обманули. Дом преподнес ему щедрый подарок.

Путь из Города лежал через кварталы одноэтажных домов. Это был опасный участок, полный тупиков и узких улочек, в каждой из которых могла притаиться какая-нибудь плотоядная тварь. Одинокому старателю, попавшему сюда, приходилось надеяться на быстрые ноги. И Зюзя припустил, не забывая поминутно озираться по сторонам.

Миновав последний проулок, он выскочил в поле и с облегчением упал в траву. Здесь бояться нечего: дикие звери к Городу не приближались — тараканы питались не только человечиной.

Отдышавшись, Зюзя поднялся и быстрым шагом двинулся к горам, где раскинулось родное поселение — несколько десятков юрт. Прежде чем отправиться на базар, где старатели продавали найденные артефакты, он хотел хорошо выспаться. Каждый выход в Город высасывал его досуха.

Зюзя проснулся с первым лучом солнца. Тихо, чтобы не потревожить спящих мать и сестру, он выскочил из юрты и спустился к ручью, где напился холодной, до ломоты в зубах, воды. Затем с наслаждением набрал ее в немеющие ладони и плеснул в лицо, смывая остатки сна. День обещал быть хорошим. Бутылка, да еще из такого толстого стекла, куда лучше глиняных или тыквенных сосудов и непременно привлечет богатого покупателя.

Базар, известный далеко за пределами окрестностей, размещался на большом пятаке утрамбованной земли, окруженный рвом и частоколом, и был больше чем рынком. Он представлял собой маленькую крепость, где торговцы могли не беспокоиться за сохранность своего товара, а купцы побогаче — найти безопасный ночлег. На ночь она запиралась крепкими подъемными воротами. Но каждое утро они опускались, и площадь за частоколом наполнялась людским гомоном, запахом тандырных лепешек и шашлыков.

К базару Зюзя подобрался, прячась в высокой траве. У еще закрытых ворот уже скопились телеги и переругивались люди, стремившиеся попасть на торговую площадь вперед остальных. Улучив удобный момент, Зюзя прошмыгнул к одной из телег и, зацепившись за ее днище, незаметно миновал вооруженных тесаками здоровяков, охранявших вход.

Многие торговцы уже успели разложить товар, и кто-то уже бойко зазывал первых покупателей. Зюзя быстро пошел вдоль рядов, выискивая свободное место. Наконец он заприметил незанятый уголок, но едва расстелил кусочек рогожи, предусмотрительно прихваченный с собой из дома, как услышал грозный окрик:

 — Эй, оборванец! Я говорил тебе, что на моем базаре таким не место. Пшел отсюда!

Зюзя поднял голову. Над ним возвышалась грузная фигура Аалы — хозяина базара. Позади переминались с ноги на ногу двое охранников. Зюзя ненавидел Аалы за жадность и чванство и, чтобы не выдать чувства, поспешно опустил глаза.

 — Байке, я ненадолго. Честно! Вы же знаете, как погиб отец... Я единственный кормилец в семье... Как только продам свой товар, щедро заплачу вам за место.

 — Вы слышали? Он обещает мне щедро заплатить! — Аалы захохотал. Охранники за его спиной осклабились. — Ты помнишь, что должен мне заплатить за прошлый и за позапрошлый разы? Никак ограбил ювелира, нищета?

 — Нет, — не поднимая головы, выдавил Зюзя. — Я был в Городе. Я все нашел там.

 — А ну покажи, что там у тебя?

Аалы поддел носком сапога сумку Зюзи. На свет выкатилась бутылка.

 — Какая богатая добыча! — усмехнулся Аалы. — Этой бутылки как раз хватит на то, чтобы расплатиться со мной. Давай ее сюда!

 — Нет! — взвизгнул Зюзя и вцепился в бутылку. — Она моя!

 — Дай сюда, оборванец! — зашипел Аалы. Из-за его спины выдвинулись охранники. В мгновенье ока Зюзю прижали к земле, заломив ему руки за спину и ткнув лицом в грязь у ноги Аалы. Зюзе показалось, что он почувствовал запах грибка сквозь сапог хозяина базара, и от обиды, ненависти и бессилия он заплакал. Аалы выхватил у него бутылку.

 — Вышвырните этого оборванца! Но сначала задайте ему хорошую трепку, чтобы он надолго забыл дорогу к моему базару?

Зюзю подняли за шкирку, как котенка. Он вывернулся, но был сбит с ног мощным ударом и снова упал в грязь.

 — Эй, джигиты, не стыдно бить заморыша? Он совсем ребенок!

Зюзя бросил быстрый взгляд на нежданного заступника. Ему стало горько. Единственным его защитником был белобородый старик, одетый в скромный, но чистый чапан. Аксакал, похоже, считал себя хозяином положения, держался прямо, словно некогда был воином, и смотрел на Аалы с явным вызовом.

 — Сколько он тебе должен, торгаш? — слово "торгаш" старик произносил как ругательство

 — А ты кто ты такой? — Аалы с презрением сплюнул на землю.

 — Мое имя тебе ничего не скажет, торгаш. Но я знаю, что заставит тебя стать более почтительным, — старик вытащил из-под полы чапана массивное серебряное кольцо и швырнул под ноги Аалы. Хозяин базара тут же схватил его и удивленно надул толстые щеки. Затем быстро сунул кольцо в рот.

 — Этого больше чем достаточно для оплаты долга этого замарашки, — произнес старик. — Верни ему бутылку и накорми как следует!

 — Шлушаюсь, гошподин, — Аалы, не вынимая кольца из-за щеки, поклонился и, бросив бутылку, спешно удалился вместе с охранниками. Зюзя схватил свое сокровище и дал было деру, но старик крепко схватил его за руку.

 — Стой, мальчик. Ты мой должник и не уйдешь отсюда, пока я не позволю.

Зюзя насупился. Старик рассмеялся.

 — Не бойся, малец. Как тебя зовут?

 — Зюзя.

 — Я спрашивал имя, а не кличку.

 — Азамат.

 — Сколько тебе лет?

 — Четырнадцать. Будет. Осенью.

Старик покачал головой.

 — Где твои родители?

 — Отец погиб. Мать дома. Она больна.

К своему стыду Зюзя ощутил, что вопросы старика вызывают у него раздражение. Что ему надо? Спас — так спасибо. Но зачем в душу-то лезть? Старик, будто почувствовав это, сменил тему:

 — Сколько ты хочешь за свою бутылку?

 — Два куска железа, — решил схитрить Зюзя. Старец, не торгуясь, выудил из-под полы две полоски металла с серебристым отливом — чистого, без малейшего следа ржавчины. Целое состояние!

 — Хватит?

Зюзя кивнул и протянул ему бутылку. Старик внимательно осмотрел покупку, подбросил ее на ладони. Зюзя с интересом наблюдал. На кой ляд ему эта бутылка? И откуда у него железо? Одет он более чем скромно, да и родных, похоже, нет, иначе не стал бы разбрасываться драгоценностями.

Старик тем временем подцепил носком сапога лежавший в грязи булыжник, выкатил его на относительно сухое место. Зюзя от любопытства вытянул шею. Старик присел, повернувшись спиной к мальчишке. Послышался звон стекла, довольное кряхтение, сухой шелест. Старик встал и подмигнул наблюдавшему за ним мальчишке.

 — Зачем?! — Зюзя в ужасе смотрел на старика. — Зачем вы ее разбили?

Старик показал ему извлеченные из осколков листки бумаги.

 — Бутылка — простое стекло. Настоящая ценность — то, что было внутри.

 — Бумага?! Да кому нужна бумага?

 — Есть места, где из-за маленьких клочков бумаги с водяными знаками люди безжалостно убивают себе подобных. Но та бумага, по сути, ничего не стоит. А вот это, — старик потряс листками, — сокровище! Последние страницы в летописи умершего мира. Но тебе этого не понять — ты родился после Взрыва.

Старик бережно свернул бумагу, осторожно сунул за пазуху и быстро запахнул чапан, но Зюзя успел разглядеть древний и порядком выцветший разгрузочный жилет с множеством карманов. Старик перехватил взгляд мальчишки и погрозил ему пальцем. Зюзя сделал невинные глаза, подхватил сумку и бросился наутек.

Выскочив с рынка, Зюзя перешел на шаг. Из головы не выходил старик и его странные слова. Дед явно был не так прост, как казался. Вон сколько у него железа, да и "разгрузка" опять-таки. Под ней наверняка и бронежилет был. Как на древних воинах. Говорят, их латы выдерживали даже удар копья. Вот бы такой бронежилет!

 — Давненько не виделись! А, Азамат?

Зюзя вздрогнул. Погрузившись в мысли, он не заметил, как его нагнал давешний старик.

 — Что ж ты сбежал? Аалы расстарался, еды принес, а тебя и след простыл. Эх ты, заморыш!

 — Я не заморыш! — гордо вскинул голову Зюзя. — Я уже старатель. Я сам в Город хожу!

 — Мне на базаре уже сказали, — старик так и лучился хорошим настроением. — Я тут подумал... Почему бы мне не нанять тебя проводником? Ты можешь провести меня в любую точку Города, куда я ни попрошу?

Зюзя замялся. Старик, расценив это по-своему, вынул из-под чапана сверток:

 — Если проведешь, получишь это. Разверни. Ну!

В руку лег тяжелый металлический нож. Несмотря на внушительный размер, оружие казалось очень удобным. Рукоятка будто создана для ладони. А лезвие! Зюзя увидел на его плоскости искаженное отражение своего лица, и, вдруг поймав солнечный зайчик, зажмурился.

 — Армейская штучка, — в голосе старика Зюзе послышалась печальная нотка. — Знаменитый кей-кей. Верная смерть врагу на расстоянии вытянутой руки. Если, конечно, правильно им пользоваться. Так как? Берешься?

Зюзя вздохнул. Получить такое оружие — мечта. Но он был в Городе накануне. А часто испытывать Фортуну нельзя. Она — тетка переменчивая и капризная. Так учил отец.

 — Сейчас не могу, — поник Зюзя. — Мне домой надо. Нужно еды купить, маме помочь...

 — Так в чем проблема? — рассмеялся старик. — Ты ж не неделю домашними делами будешь заниматься? Давай сегодня купим еды — я оплачу, а завтра пойдем? Пустишь путника на ночлег?

 — Нужно спросить у матери.

 — Не думаю, что она откажет. Тем более что мы ее уважим. Где вы покупаете провизию? Надеюсь, нам не нужно возвращаться к твоему любимому Аалы?

 — Он мне не любимый, — ощерился Зюзя.

 — Это заметно, не серчай. Ты и на базаре не слишком скрывал свою неприязнь.

Мать встретила гостя встревоженным взглядом и попыталась встать с кошмы, на которой лежала, но ее сил хватило только на то, чтобы немного приподняться, опираясь на локоть.

 — Мама, не бойся, — Зюзя, пропустивший старика в юрту, выскочил вперед, подбежал к ней и погладил по руке. — Он хороший человек. Он мне помог. — Зюзя обернулся к старику. — Это моя мама. Ее зовут Динара.

 — Руслан Керимович, — представился старик. — Мы познакомились с Азаматом на базаре. Хороший парень. Из него вырастет настоящий мужчина!

 — Мой блат — узе мусина!

Старик повернул голову на писк и узрел перед собой маленькое и худенькое чумазое существо. На грязном личике блестели любопытные глаза.

 — Ага, — кивнул старик. — А ты, наверное, младшая сестренка Азамата?

 — Меня зовут Айпели.

 — Айпери? Очень приятно.

Старик снял чапан. Как и предполагал Зюзя, его гость носил бронежилет. Но самым удивительным было не это. Старик оказался вооружен. Зюзя увидел наплечную кобуру, из которой выглядывала массивная рукоятка какого-то оружия, и несколько торчащих в карманах разгрузки гранат.

 — Сто это, дедуска? — Айпери потянулась к одной из гранат. Старик мягко отвел ее ручку.

 — Это не игрушка, малышка. Дай-ка я лучше посмотрю, что с твоей мамой.

Старик подсел к женщине, положил руку на лоб. Поглядел на детей.

 — Температура. Высокая. Давно горит?

 — Три дня, — ответил Зюзя. Старик поцокал языком и обратился к мальчишке. — Принеси, пожалуйста, мой чапан.

Зюзя схватил чапан, и чуть его не уронил. Он оказался на удивление тяжелым. Чапан ли это? Зюзя осторожно передал халат старику и на всякий случай подсел поближе.

Чапан был таковым только внешне. Внутри он оказался хитро сшитой сумой с отделениями по бокам и на спине. Из одного из них старик вынул небольшую пластиковую коробку, и высыпал из нее в ладошку Зюзи горсть белых кругляшек и желтых шариков.

 — Белые — таблетки, — объяснил старик. — Это лекарство. Желтые — драже — витамины. И те, и другие давать дважды в день. Сегодня можно по одной. И лучше, если она будет запивать их водой.

Таблетки (еще одно диковинное словечко из прошлого) сотворили чудо. Мать заснула, впервые за последние дни глубоко и ровно дыша. Рядом, свернувшись калачиком, тихо сопела сестренка. Зюзе показалось, что горькие морщинки на лице матери, ставшие глубже в последние дни, будто немного разгладились. Он с благодарностью взглянул на старика. Но тот, похоже, не ждал признательности. Старик бережно разглаживал листки бумаги, извлеченные из бутылки.

Зюзя заботливо укрыл мать и сестру старым лоскутным одеялом, разжег костер. Языки пламени нехотя лизнули дрова, но затем заплясали, отбрасывая блики на лица, стены юрты, котелок.

 — Аксакал, вы говорили, что листки бумаги из бутылки — последние страницы умершего мира, — тихо проговорил Зюзя. Старик нехотя оторвался от чтения.

 — Это дневник человека, умершего после Взрыва.

 — Что там написано?

 — Тебе и вправду интересно?

 — Да.

 — Ну что ж... — старик сложил листки по порядку и придвинулся к огню. — Слушай... "Я вернулся в Бишкек ранним утром..."

 — В Бишкек?

 — Да. Это старое название Города. До Взрыва он назывался Бишкеком. Не перебивай, вопросы задашь потом, — старик откашлялся и начал заново.

"Я вернулся в Бишкек ранним утром. Жутко хотелось спать. Думал подремать в самолете, но мне досталось место по соседству с двумя парнями, как и я возвращавшимися из Москвы. По-моему, у них были проблемы с регистрацией, и им долго трепали нервы пограничники. Когда все разрешилось, оба на радостях поддали и потом громко веселились. Да и черт с ними. Главное, что самолет благополучно приземлился, и я оказался на родной земле.

"Манас" встретил нас дождем. Я получил багаж и не успел выйти из здания аэропорта, как был атакован таксистами. Для проформы поторговался, но потом все равно переплатил только за то, чтобы частный извозчик тронулся, не выискивая, кого бы еще взять по пути. Хотелось добраться до дома с комфортом.

Говорят, что в Кыргызстане огромный гидроэнергетический потенциал. Судя по трассе "Манас" — Бишкек, бессовестно врут. Пока не рассвело, ее освещают только автомобильные фары. Но больше всего впечатляет не это, а дорожный указатель с надписью "Канал". Какой-то шутник стер светоотражающее покрытие с первой буквы. В свете фар сразу становится понятно, куда прибыл. Здравствуй, родина!

Зачем я вернулся в Бишкек? Сейчас, по истечении нескольких дней, понимаю, что нужно было остаться в Москве. Там бы для меня все кончилось быстро и безболезненно. Тут мне приходится отсчитывать последние часы с перерывами на рвоту, вычесывание стремительно выпадающих волос, осмысление того, что, пытаясь спастись, только отсрочил то, что предназначалось мне судьбой. Я умираю. Как глупо...

Неизбежность третьей мировой войны была для меня очевидна. Почему? Все просто. Тот мизерный процент населения Земли, который владел большей частью ресурсов, не хотел делиться ими с остальными. Остальных это, конечно, не устраивало. На Земле зрела социальная революция. Интернет, сделав пространство общим, глобальным, показал всему миру, как живут избранные. Они разъезжают на Мазератти, носят брендовые вещи, ночи напролет пропадают в клубах, весело прожигая жизнь. Большинству, не прошедшему фейс-контроль в царство благополучия, хотелось к ним присоединиться. Или хотя бы есть досыта. По всей Земле прокатились акции протеста. Полыхнули Ближний Восток и север Африки, трясло Грецию и Турцию. Митинги прошли в США. В Нью-Йорке организаторов акций протеста пачками упаковывали в полицейские участки. Кампанию по подавлению социального гнева финансировали крупные корпорации. Их очень беспокоила перспектива повторения французской революции. Чтобы чернь не запустила конвейер гильотины, на котором сложил бы голову не один апологет капиталистического интернационала, белые воротнички затеяли глобальную войну.

Если рассуждать логически, то в огне этой войны должны сгореть если не три четверти, то половина населения земного шара. Те, кому повезет уцелеть, по меньшей мере лет на пятьдесят забудут о социальных требованиях. У них останется одна забота: выжить любой ценой. А реальная власть, тем временем, достанется крупным корпорациям, владеющим ресурсами, энергией, частными армиями. Сейчас я с радостью пошел бы к ним в услужение. Но над моим городом взошло второе солнце.

Над Бишкеком произвели подрыв ядерного заряда малой мощности, но его хватило на то, чтобы уничтожить больше половины горожан, а остальных отравить радиацией. Мне относительно повезло. Я увидел вспышку, когда открывал дверь, и успел нырнуть в дом, прежде чем по улице прошла сначала огненная, а потом и взрывная волна, стирая людей, автомобили, дорожные знаки, деревья.

Как?! Почему это случилось?! США должны были перенаправить боеголовку, предназначенную для нашего городка, на другой объект еще в первую половину 1990-х, когда стало ясно: СССР не восстановится и Кыргызстан больше не является частью так называемой "империи зла". Эта боеголовка должна была взорваться над другим городом. Так почему она оказалась здесь? Я не знаю... Может быть, какой-то лентяй в Пентагоне забыл ввести другие координаты, отлучившись на минуту за кофе или заболтавшись с подружкой по телефону? Чертовы янки! Меня утешает одно: оборонные системы России и Китая нанесли по США ответный удар. Радиоэфир, еще несколько дней назад разрываемый множеством сигналов с обеих сторон Атлантики, теперь девственно чист. Нас больше нет. В этой войне нет победителей. Есть только тлен, и вскоре я тоже уйду в историю.

Зачем я это пишу? Глубоко в моей душе еще теплится надежда, что когда-нибудь кто-то найдет эту запись. Я доверю ее бутылке из-под шампанского, которое только что выпил. Даже смешно: я купил ее несколько часов назад, рассчитывая провести приятный вечер с подругой. Но ядерный удар настиг ее в такси по пути ко мне.

Друг, читающий эти строки, мир тебе! Передай другим, что в жизни нет ничего ценнее жизни, какой бы тяжелой или безрадостной она ни казалась. Помни об этом ради нас — погибших в чужой для нас войне!".

Старик умолк. Зюзя шмыгнул носом. Спрашивать о смысле непонятных ему слов почему-то совсем не хотелось.

 — Да-а-а, — протянул старик. — Во всем этом есть определенная логика. Но бедняга заблуждался.

 — В чем? — тихо спросил Зюзя.

 — Не было никакой войны, — вздохнул старик. — И ядерного удара не было.

 — Как "не было"?! — Зюзя не поверил своим ушам.

 — Да вот так, — старик устало прикрыл глаза рукой. — Над Бишкеком взорвалось что-то очень мощное, но точно не ядерная боеголовка. Никто не знает, что это было. Зафиксировали всплеск гамма-излучения, однако остаточной радиации нет. Тяжелых металлов в почве тоже нет... Предполагается, что рванул некий неопознанный объект. Как над Тунгуской. Впрочем, ты, наверное, никогда не слышал о Тунгусском метеорите... Некоторые ученые считают, что там взорвался инопланетный корабль. Вот и здесь, может быть, тоже. Но так это или иначе, мы не знаем. Полевых исследований никто не проводил. Мы не могли проникнуть сюда все эти пять лет.

 — Кто это — мы? — Зюзя с подозрением всмотрелся в старика. — Какие пять лет? Бомба, или, как ты говорил, корабль, взорвался над Городом пятьдесят лет назад. Мне отец об этом рассказывал.

 — Мы — это люди. Человечество. Цивилизация. Организация Договора о коллективной безопасности. Взрыв, произошедший не пятьдесят, а пять лет назад, изолировал вас от всего мира. В радиусе двухсот километров от эпицентра образовалась аномальная зона. Время в ней ускорилось, создав вокруг темпоральный барьер. И что более всего необъяснимо, в зоне ускорилось не только время, но и видимое движение небесных тел, сохранив для оставшихся здесь людей привычный ритм. У вас есть смена дня и ночи, времен года. Только часы тут идут в десять раз быстрее, чем за "барьером". Не спрашивай меня, почему. Я не смогу ответить.

 — Кто вы? — прошептал Зюзя.

 — Член исследовательской группы, которая пыталась пробиться сюда с Большой земли. Мы должны были добраться до центра Бишкека, где, предположительно, могли упасть обломки неопознанного объекта. Если, конечно, что-то вообще уцелело после взрыва. Ученые создали прибор, который помогает преодолеть барьер. Он успешно прошел тестовые испытания. Но когда мы оказались в зоне, мои товарищи погибли. На моих глазах они рассыпались в прах. Почему я выжил, не знаю. Может быть, потому, что родился в Бишкеке и аномалия приняла меня за своего, отняв не жизнь, но молодость? Десять дней назад я был крепким и сильным мужчиной, теперь — старик.

 — Я вам не верю! — в глазах Зюзи блестнули слезы. — Вы врете!

 — К сожалению, нет, — старик опустил голову. — Увы...

В юрте повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь ровным дыханием спящих и потрескиванием костра. Мерно бежали секунды, складываясь в минуты. Зюзя глядел на пламя, но ничего не видел. Жуткий мир, в котором он жил, теперь казался ему жалкой бутафорией, ускоренной пародией на настоящую жизнь. Где-то там, за барьером, лампочки все-таки, наверное, светились, а тараканы остались жалкими насекомыми, разбегавшимися, чтобы не попасть под человеческий тапок. Несколько лет там — целая жизнь здесь. Нелепо. Ужасно. Несправедливо.

 — Мне говорили, что все, кроме нас, на Земле погибли...

 — Как видишь, нет.

 — Зачем вам Город? Возвращайтесь к себе.

 — Я должен выполнить поставленную задачу ради погибших товарищей, ради тебя, твоей семьи, других изолированных здесь людей. Вас нужно вытащить отсюда, но мы не можем рисковать. Как барьер отреагирует на выход отсюда? Мы не узнаем, пока не поймем природу аномалии. Исследовать эпицентр необходимо, но в одиночку я не справлюсь. Ты мне поможешь?

Зюзя кивнул и, вздохнув, поворошил угли костра. Взметнулись искры, словно стремясь вылететь из юрты. Они гасли, не долетая до тундука. Сквозь него на Зюзю смотрело ночное небо с яркими звездами. Азамату не верилось, что от них его отделяет невидимый, но непреодолимый купол барьера. Он повернул голову к старику.

   — Вы научите меня читать?

© Данияр Каримов, 2011