Вероятно об очевидном

Размышления автора о независимости, о душе, о городе, об искусстве, о вере… Первая публикация.

О независимости

Мы живем в независимом государстве. Красивое слово «независимость» Но как ни крути, оно не определяет нынешнего положения вещей. Напротив, каждый из нас и мы все вместе – очень зависимы и, зачастую, не по своей воле. Зависимы от генетического кода, от социальных связей, от друзей, врагов, начальников, погоды, вредных привычек… Об экономической зависимости можно и не говорить.

О душе

Пусть простит меня нынешнее время «демократии», — раньше было лучше. Раньше – это в советское время, и автор готов доказать это. На примере одной человеческой жизни, которая проходила в этих своеобразных временных полосах. Как дистанция спринтера она была натянута в годы строительства советской Киргизии, как стайер – она распластана сегодня. Жизнь нашего соседа, назовем его Иваном Дмитриевичем – наглядный марафон судьбы. Не хочется думать, что сегодня этот дородный старик, всю жизнь строивший, растивший и думающий, облачен не в достаток достойной старости, а в рубище одиночества и нищеты. В нашем доме Иван Дмитриевич живет уже сорок лет. Еще подростком я помню, как он, тогда сильный крепкий мужчина посадил пять карагачей в нашем дворе. Не все деревья прижились, но три красавца— карагача долгие годы украшали двор. Сегодня остался один, осенью его листва от ветра скрипит каким-то металлическим скрежетом, словно гигант отдает свой покров в последний раз, не надеясь возродиться весной. Человеческая судьба во многом связана не просто с природой, а с отдельными деревьями, животными, даже с погодой. Осень жизни не всегда надежда на возрождение, неотвратимость ухода заставляет человека замыкаться в себе, переосмысливать свою жизнь, а деревья скрипеть и стонать. Удивительно, что и человек и природа в конце жизни спрашивают с себя, не винят внешний мир, а ищут причины неудач и бед только в себе. Так и Иван Дмитриевич не держит зла, он как мог честно жил, работал, но, видно, не настолько честно перед самим собой и миром, что сегодня оказался никому не нужным. Он все больше и больше становится зависимым. От мизерной пенсии, которую нужно растянуть на месяц, от ноющих суставов, от редких писем от родных из далекой России… Но, может, всё вокруг стало от него независимо? И он никому не нужен? Только может карагачу под окном он и нужен, ведь есть какая-то незримая связь между этими душами – дерева и человека. Вряд ли Иван Дмитриевич задумывался об этой связи. Но за его окном всегда кто-то есть. От ветра царапает стекло, баюкает летом в густой зелени птиц и белок, а вот осенью – словно жалуется и вздыхает. А может прощается? Сильный снегопад нынешней зимой сломал большую ветвь карагача. Словно испугавшись за дерево, старик вышел на улицу и попытался длинной палкой сбросить снег с оставшихся ветвей. Мне он напомнил героя рассказа О»Генри «Последний лист». Старик словно боится, что с гибелью последнего дерева, уйдет и его душа. Душа — категория абстрактная, больше философская. Иван Дмитриевич – не философ, но в его естественности, доброте и любви к живому есть ключ к разгадке тайны бытия, о которую сломало голову не одно поколение ученых мужей.

Душу не пощупать, проку от нее, раз она не материальна. Наше время, на мой взгляд, дало ответ на извечный вопрос, что первично – материя или душа? Материя, господа хорошие. Она осязаема, продажна и вездесуща. Определена даже на уровне этимологии – материя, материал (платье, шифер, глина, мат). Человек тоже материал, но он измеряется не погонными метрами, не от пят до головы, а как говорил некогда Конфуций, от головы до неба. Видно в этом измерении небесном и должна находиься душа. Многие об этом знают, но стыдятся души, прячут ее, и, в конце концов, от множества манипуляций с душой, ее теряют.

О городе

В детстве и юности город ощущался естественно, как большой организм. Он дышал легкими многочисленных скверов и парков, общался говорливыми реками и речушками, цепь чистых величественных гор бережно держала живую душу города в своей благодатной чаше. Город был красив и любим. Сегодня от любви не осталось и следа. Сегодня город – это топографическая единица. Гулять не хочется, смотреть и любоваться – тоже. Перемещение из точки А в точку Б. Только и всего. Даже в ясную погоду горная цепь кажется затянутой какой-то блеклой пленкой, реки обмелели и заполнились грудами мусора. Почти исчезли оазисы уютных старых домов под тенистыми кронами деревьев. Дикий, все хапающий капитализм вступил на землю города. Вступил в силу исторических причин с большим опозданием, посему не причесался, не обрел цивильный вид, вступил даже не по закону «Капитала», а по бестолковой суете и базарным рефлексам. Человеческая память и новые идеологические амбиции облекли в гранит и бронзу монументов новых героев, а капитализм расписал смету квадратных метров застройки городского пространства и точек установки исторических истуканов. Да, истуканов. Ибо по художественно-эстетическим качествам ни один из монументов периода независимости не идет в сравнение ни с одним памятником советской эпохи. Реальные личности либо стоят, либо сидят с постными, пусть и портретными лицами, мифические герои непременно на конях, в полном вооружении. Чем больше копий, мечей, доспехов, уздечек и попон – тем лучше. Гипертрофированные размеры у среднестатистического сознания вызывают тихий ужас. Откуда столько агрессии и идеологического призыва к защите от врагов. Где враги? Сегодня их ищут повсюду,  — в плохих, с точки зрения нынешних заказчиков и ваятелей, памятниках, в неправильно вещающих СМИ, в праворульных машинах и т.п. Но враг то затаился внутри. В нас самих. Пеняем на зеркало, а рожа крива.

Об искусстве

Индикатор нашей любви к искусству – выставка Н.Сафронова. На открытии – полный аншлаг, молодые обожатели вокруг, много шуму и пыли. А художник-то слабенький, свой сюрреализм маскирует неправильно построенным пространством, обилием грязно-зеленых, осклизлых водорослей и шариков для пинг-понга, застрявших в лесной чаще. Гламурная Мадонна словно этикетка модного парфюма и т. д. И что? Сам маэстро с вкрадчивым голосом и лицом послушника был настроен философски, мудро излагал свои или чужие мысли, но за ними была пустота. Вернее – милое кривлянье персонажей «Пентхауза». Обожатели и «любители изящных искусств» куда-то подевались через три дня после закрытия выставки, оставив в одиночестве залы с великими картинами Фалька, Кузнецова, Верещагина и др. Вот уж поистине размышление и глубокие чувства нас страшат, ведь надо напрягаться, что-то узнавать, вглядываться в красоту линии, формы, цвета… Куда проще вкушать от раскрученного бренда, паясничать перед камерой и со спертым дыханием провинциала ловить каждое слово заезжего столичного гостя.

О вере

Недавно меня посетил проповедник. Проходя по Дубовому парку, я встретилась с молодой особой, которая предложила вместе поразмышлять о смысле бытия, и о том, как его толкует Библия. Особа долго водила наманикюренным пальчиком по тексту и пыталась что-то внушить моей каменной физиономии. В таких случаях, а их было немало, я просто молчу и стараюсь поскорее уйти. Но уйти не всегда удается, достают и дома. Старушки с елейными голосами просят открыть дверь и побеседовать о вере, предлагают брошюрки, на которых Он представлен подобно героям комиксов – сладким и гладким. Сколько ж таких новых проповедников, толкующих Великую Книгу так и эдак, развелось. Секты и «новые церкви», хаббардисты и муновцы… Даже есть новые евангелисты, если судить по ТВ-каналу «CNL”. Здесь с уважением думаешь об афонских монахах-исихастах. Вот кто творит умную молчаливую молитву, не доставая других. Раньше, в средние века, за толкование Библии казнили. Экзегетикой, то есть толкованием занимались только отцы церкви – Василий Великий, Иоанн Златоуст… Сегодня имя Всевышнего произносят на всех углах. Словно Он сосед по лестничной площадке, и, спев аллилуйю под балконом, можно воочию Его увидеть. Мне такая вера, да и религия, что не одно и то же, — чужды. Я всегда помню, что в православии есть только два направления в учении о Нем. Одно учение о Боге в себе, другое – о Его проявлениях в мире. Первое – это великая тайна и раскрыть ее не дано человеческой мысли, ведь еще Б.Паскаль говорил, что разум человека так же похож на разум Бога, как пес на созвездие Гончих Псов. А вот второе… Чудны Твои, Господь, проявления в мире. Чудны и суетны. А может что-то случилось очень серьезное, но мы не заметили. Может закрылась невидимая дверь между человеком и Ним. И если раньше человек искал Бога, то сегодня, Бог стоит перед закрытыми дверьми, он ждет, он ищет человека. Но по ту сторону двери человек уютно устроился в домиках с евроремонтом «новых церквей», поет псалмы в пустоту, молится на репродукции и взращивает в своей душе новых божков и идолов. Не хочется уподобляться новым проповедникам, произносить всуе Его имя. Но хочется дверь открыть…

Сказка о пяти слонах

Жили пять слонов в разных местах земли. Один с детства носил бревна для нужд индийских крестьян. Другой в Акре носил магараджу. Третий жил в зоопарке северной страны. Четвертый служил в цирке и не помнил запахов деревьев и травы, довольствуясь подстилкой из опилок и гнилыми фруктами. А пятый не имел смысла своего существования или просто забыл его. Потому и умер до срока. Человек наделяет своими смыслами жизнь природы, заставляя забыть божественный замысел. Забыть о свободе.

Из комментариев к передаче о животном мире Африки: «Каждый год от рук браконьеров и недовольных фермеров в Индии и в Африке погибает каждый пятый из ныне живущих слонов».

© Анна Воронина, 2011