База

Заметки кыргызстанца, работавшего на американской базе Ганси в аэропорту «Манас». Взгляд на базу изнутри… Первая публикация.

Глава 1

Душным летом забрезжила возможность устроиться на работу в «Манасе» перспектива показалось мне крайне заманчивой. Америка не жалеет средств на войну, пусть надрывается экономика, трещит по швам бюджет и толпы недовольных оккупируют деловые центры в Нью-Йорке – правительство США всегда заботливо и участливо, как сердобольная мать, выделит необходимые средства для своих солдат. Возвысится гордо флаг, усеянный звездами, ради великих идеалов демократии в Афганистане, Ираке и нашей стране и в прочих – где их только нет? Не нужно быть гением, чтобы сообразить, что база Ганси – это отличная кормушка для всего нашего населения, занятого ее обслуживанием.

Я с чувством легкой радости от предстоящей работы, точнее, от выгоды, которую она сулит, заключил все необходимые трудовые договоры, предоставил все справки, и еще по-летнему жарким днем в начале сентября приступил к работе. Чтобы понять, что такое база, точнее, ее структуру, необходимо обработать в сознании своем довольно обширный поток информации. Ее можно сравнить, к примеру, с огромным организмом, дорожные развязки представляют сосуды, по которым денно и нощно происходит перемещение солдат, словно кровь по венам; сравнение с организмом довольно удачное, если учесть, каким образом происходит взаимодействие всех структур, частей, взлетной полосы, внутреннего транспорта. Это все лучше даже сравнить не с организмом, а с идеально выверенным механизмом. Самолеты круглосуточно производят взлет и посадку, постоянно меняя число контингента. Самолеты везут воевать солдат в Афганистан, везут их, утомленных, обратно на родину, чтобы была возможность передохнуть от служебной рутины, отвлечь их от войны в качестве превентивной меры, пока от залпов и убийств и крови в сознании и в психике солдат не стали происходить необратимые последствия, и все эти перемещения от США к Афганистану, естественно, связанные между собой, проходят, через нашу маленькую горную республику. Так неудобно расположенную для РФ и КНР в Центральной Азии. Но в такой удобной близости от Афганистана – около 800 км.

Впервые я оказался на базе 8 сентября, для тех, кто в дальнейшем прочтет мой очерк, и для и тех, кто не знаком с нашей столицей, я отмечу, что военная база находится на довольно большом отдалении от самого города Бишкек. Кругом она обнесена забором, вдоль заборов – нечто напоминающее мешки с песком. Я стоял у ворот в 7 утра, работа на базе, вернее, ее обслуживание не прекращается круглосуточно, но пересменка происходит лишь два раза в день – в 7 утра и в 7 вечера. Мне выделили бейджик красного цвета, на нем штрих-код. В базе данных отмечается мое появление и мой уход, база данных заслуживает отдельного внимания, о ней поговорим подробно позже. Красный цвет бейджика свидетельствует о том, что я не в числе сотрудников, к которым есть доверие.

К примеру, людям работающим там несколько лет, выдают фиолетовые бейджи – это значит, что им дается право перемещаться свободно по всей необъятной территории базы.

База представляет собой огромную территорию, равную по размерам нескольким советским микрорайонам, обнесенную забором. В ней расположено все необходимое для нужд солдата, так как все это построено чисто с американским размахом. На территории базы также имеются объекты, которые бы показались любому солдату со всего постсоветского пространства диковинным излишеством – такие как центр отдыха, оснащенный последними, современными устройствами в мире компьютерных игр, или бар. Но бар со временем в «Манасе» прикрыли, так как алкоголь мешал взаимодействию морских пехотинцев и пехотинцев обычных.

Между ними всегда извечно стоял вопрос о том, кто же круче все-таки, и по пьяной лавочке солдаты порой этот вопрос пытались выяснить, несмотря на железную дисциплину. Дисциплина в американской армии заслуживает также отдельного внимания и восхищения, это не дисциплина, привитая насильственно молодым бойцам в разрушенных бывших советских республиках, – в армии США это дисциплина, принятая добровольно каждым, дисциплина, усвоенная в сознании вместе с мыслью о превосходстве и чувством принадлежности к самой образцовой и передовой армии в мире. Высокое самосознание каждого бойца в армии США – это следствие выгодного имиджа военного в американском обществе. Военным быть и в самом деле выгодно и почетно в США, по мере окончания службы – множественные льготы и преференции, возможность получения бесплатного образования или образования со скидкой. В общем, армия – это дверь ко многим возможностям внутри Америки, и посему каждый проходящий службу образцово дисциплинирован. Каждый ведет себя так, словно ощущает себя причастным к одному великому делу, этим солдатам не придут в голову всякие садистские штучки, которые мы постоянно наблюдаем среди наших военных, да и среди наших вообще – причем во всем бывшем СССР. Просто это разный настрой, для США служба – это реальная возможность изменить жизнь к лучшему, для нас это ¬– впустую потраченные годы, голод и издевки.

***

В мире этом, которому покровительствует, должно быть, греческий Бог войны Арес, мне было отведено унизительное место. Я был вынужден собирать мусор и относить к контейнерам. Ощущая постоянно огромную пропасть между собой и остальным персоналом, во мне за этот период никак не могли ужиться вместе смирение и негодование. В моменты, когда порой от пошлых бесед моих сослуживцев становилось тошно, я выходил на улицу и наблюдал за солдатами.

Это занятие было более приятным, мне мечталось в те секунды, что я могу находиться среди них. Нести службу за великую эту страну. Я думал в эти мгновения о воинской доблести, думал о том, что мог бы стать верным товарищем этим молодым ребятам в бою. Я мог бы стать образцовым солдатом, и в армии с таким порядком я бы послужил. Глядя на них, я понимал, что ничем не уступаю каждому из них. Мог бы даже посостязаться в силе с самым сильным из них. Но передо мной был не французский иностранный легион. Никто не собирался отмечать мою силу и никто не станет предлагать мне послужить. Я просто работник кухни, очередная моя унизительная роль и опять же связанная с Америкой. Внутри коллектива я держался обособленно, я был единственным человеком с высшим образованием. Работала со мной обыкновенная беднота, потрепанная жизнью. Я не был высокомерным к ним вовсе, просто я не выношу, когда люди не говорят ничего, кроме глупостей. Я работал с ними по большей части молча, угрюмо поглядывая на них. Но не наши лица обслуживающего персонала занимали меня, я с огромным интересом наблюдал за жизнью солдат.

Какие-то моменты вызывали интерес особый. Я видел однажды ранним утром, как перед казармой было построение и проводился учет оружия внутри маленького взвода из 20 человек. Солдаты построились в две линии, перед ними командир взвода. Он называл наименование винтовок, и солдаты поднимали в воздух каждый свое оружие, таким образом, командир знал, сколько винтовок во взводе автоматических, сколько снайперов во взводе, какие оснащены инфракрасными прицелами. Проводился учет гранат, приборов ночного видения.

Отдельное внимание было также к пистолетам. Командиру было важно знать, сколь Desert Иглов во взводе. Мне как человеку отлично знакомому с английским, не составляло труда понять всегда, о чем шла речь внутри военного коллектива. И я с огромным интересом наблюдал за повседневной рутиной солдат. Перед парадным входом в нашу столовую стояли мусорные баки, обслуживание их было в моей рабочей компетенции. Мимо парадного входа пролегала тропинка ведущая от казарм ко взлетной полосе, по ней солдаты в любое время суток отправлялись в Афганистан. Это было понятно сразу по полной экипировке и по их сосредоточенным лицам, в эти минуты я всегда откладывал работу и просто смотрел на то, как проходят отряды. В Афганистан, как правило, все уходили молча, их напряжение передавалось и мне. Наиболее интересным мне казалось разграничение ролей в отряде. Вот идут обыкновенные солдаты, в их руках автоматические винтовки на подобии М16; таких обыкновенных стрелков большинство, на голени у каждого здоровенный Desert Eagle, но в любом взводе было как минимум два снайпера. Впереди любого отряда шел орденоносец – какая древняя военная традиция! Так когда-то шли и римляне в бой. Вот и передо мной сейчас идут римляне 21-го века. Идут молча в бой, впереди Афганистан, на их лицах только мужество, а ведь все они очень молодые ребята, мои ровесники. Отряд проходит, и я смотрю им в след.

Мне как-то не по себе оттого, что кто-то из них уже не вернется. Странное чувство охватывает на мгновение, но быстро проходит при мысли, что это не моя война, война не моего народа, и слава Богу.

Смотрю в глаза молодых бойцов, в них обыкновенная беспечность, свойственная людям лишь в молодости, желание веселиться, но присутствие их здесь передо мной, в особенности присутствие белых коренных парней, характерно свидетельствует о том, что благополучное американское общество выдвигает жесткие требования к любому желающему хотя бы примкнуть к числу среднего класса. Есть среди них и взрослые мужчины, которые с самого начала этой военной эпопеи в мусульманском мире, до Афганистана, война отложила отпечаток на их физиономиях, морщины избороздили их суровые лица и именно под их началом молодые парни уходят погибать в бою. В них чувствуется нелюбовь к мусульманам, но в большинстве это все мои сверстники, это молодые люди, рожденные в 80-ые. С тех пор как рухнул занавес и в наши страны хлынул огромный информационный поток с запада, думаю, появилось благодаря этому многое общее, из того, на чем выросли мы все, поколение 80-ых. Думаю, эти молодые ребята, так же, как и я, росли на всяких фильмах со Стивеном Сигалом, в общем, они не подозревают, но их культура и восприятие мира нам близко, мы лишь не одобряем эти разрушения и смерть, которые они несут в разные страны, и их желание контролировать политические режимы, совать всюду свой нос. Америка – отличная страна, поумерить бы только им эти имперские замашки. Думаю, им необходимо выделить обязательную квоту в сенате из числа хиппи, на треть. Будут стабильные 33% процента среди законотворцев, призывающих к миру.

(Продолжение следует)