Новогоднее такси

Повесть для чтения и кино. В ней есть элементы киносценария. Написана полвека назад, но никогда не публиковалась. Первая публикация.

1.

31 декабря. До нового года осталось что-то около трех часов, но гости уже в сборе. Пожилые собрались в кружок и о чем-то, весело посмеиваясь, беседуют. Марат с Дамирой, уединившись возле елки, заняты своими не менее важными делами. Кто-то включает магнитофон. Марат берет за руки девушку и уводит ее на пятачок у праздничного стола. Танцуют две-три пары.

– Сейчас самое время покончить с этой неопределенностью. Как ты считаешь, Мира?

– С неопределенностью? Не понимаю…

– Перестань! Ты же знаешь, о чем я говорю.

– Ну, допустим, догадываюсь. Как ты думаешь покончить с этой… “неопределенностью”?

– Объявлю всем о нашем намерении.

– Здесь?!

– А где же еще?

– При всех?

– Нет, каждому в отдельности на ухо…

– Не сердись, ведь нельзя же так сразу.

– А как?

– Не знаю… Может быть, как-нибудь иначе. Ведь не совсем обязательно сейчас. Ты видишь – люди настроены к другому.

– И все-таки объявлю. Только надо дождаться… пусть усядутся за стол. И тогда… Вообщем – решено!

– Не сходи с ума!

– Нет, решено!

– Немного страшновато, Марат, да и жаль…

– Мне тоже страшновато, но зачем сожалеть. Сожалеть, значит еще не решиться.

– Перестань!

– Хорошо. Что же ты скажешь родителям?

– “Дорогие папы, мы с Дамирой решили…”

– Представляю… Бедный папочка, – шепчет с радостной растерянностью девушка.

А между тем в группе “стариков”по-прежнему царит оживление.

– Мать, – просит хозяин дома свою супругу, – принеси-ка нам того… “малыша”.

– Ты же собирался распечатать его в Новом году, – смущенно ворчит супруга, однако идет на кухню и быстро возвращается с небольшим пластмассовым бочонком, наполненным вином.

Смеются. Раздаются реплики: “Хорош малыш!”, “Молодец, Абыке!”.

Абыке разливает вино по бокалам.

– Итак, за что мы пьем?

Предлагаются и тут же отвергаются тосты. Поднимается один из гостей.

– Если позволите, я ненадолго займу ваше внимание. Мне вспомнилось… – начинает он несколько взволнованно.

Марат и Дамира, продолжая танцевать, прислушиваются к словам гостя.

– Кто этот человек? – спрашивает Дамира у партнера. – Я его вижу впервые.

– Это Актанов, друг отца. Живет в Джамбуле.

– Послушаем, что он вспомнил, – говорит Дамира.

– Об этом трудно догадаться. Он старый вояка и сейчас закатит что-нибудь про войну: “Помню в 1943 году, на фронте…”

Мужчина, оглядев присутствующих, откашливается и продолжает:

– Помнится, летом 1943 года, на Брянском направлении…

Марат смеется.

– Замолчи, мальчишка! – обрушивается Балтабаев на сына, – Что ты видел? Что ты знаешь?

Марат, не сказав в ответ ни слова, отходит в сторону. Следом за ним идет Дамира.

– Ну, как, получил? – смеется девушка, – Так тебе и надо – не будешь срываться.

– Не пойму, что с отцом, – сокрушается Марат, – такую ярость увидишь у него не часто.

– Успокойся, просто он выполнил отцовские обязанности. Подыщи-ка лучше подходящую музыку.

Танцуют.

– У меня такое ощущение, как будто бы мы с чем-то прощаемся, – говорит Дамира.

– Мы действительно прощаемся… – отвечает невозмутимо Марат.

В группе стариков в центре внимания Балтабаев.

– В прошлом году в это время я был в пути. Вот это была встреча Нового года, – рассказывает Балтабаев.

– И что заставило вас разъезжать в такой день? – недоумевает хозяин дома.

– Командировка. Обычная, – просто отвечает Балтабаев. – Вы лучше послушайте.

Марат и Дамира по-прежнему танцуют.

– Жил-был принц, – говорит, посмеиваясь, Дамира.

– Ты хочешь рассказать сказку?

– Ну… Живет в одном царстве принц. Захотелось принцу этому покончить с холостяцкой жизнью. И вот однажды принц решил объявить о своем решении.

– Не знаю, как там принц с принцессой, а вот их предки, кажется, ни о чем не подозревают.

Балтабаев что-то рассказывает, а напротив него, попыхивая сигаретой, сидит Кебеков, отец Дамиры.

– Я слышала, у горняков есть выражение “куда приведет этот пласт”.

– Это к чему ты сказала?

– Я и сама не знаю, к чему. Сделай потише музыку.

Марат выполняет ее просьбу.

2.

Городская автостанция. Небольшое здание автовокзала, два-три автобуса с очередями пассажиров возле них. Разноликий люд: с чемоданами, с узелками, мужчины, женщины, дети и, как всегда уверенные в себе, водители. На площади расположились несколько “Волг” – такси. А там дальше – рынок.

Сквозь толпу озабоченных людей пробивается знакомый нам человек. Это Балтабаев. В одной руке у него небольшой чемоданчик, в другой – папка.

Балтабаев поочередно подходит то к одной, то к другой машине, о чем-то говорит, жестикулирует, но каждый раз разочарованно отходит.

РАССКАЗ БАЛТАБАЕВА: В прошлом году, как раз в это время, я имел все основания считать себя невезучим человеком. А дело было так. Меня накануне Нового года послали в командировку в Пржевальск. Предполагалось, что я там пробуду не более четырех-пяти дней. Сначала все шло по плану, потом закрутилось, завертелось, появились непредвиденные дела. Мне продлили командировку еще на три дня и вместо предусмотренных пяти дней пробыл все восемь. Закончил работу 31 декабря, накануне Нового года. Ребята из отдела шутили: “Тебе, Балта-ке, теперь спешить некуда. Оставайся, отпразднуем вместе”.

Им-то шутки, а мне не до них: дома ждали дети. Я обещал им, что обязательно к празднику приеду. Побежал на автовокзал. По дороге купил апорту – подарок детям. На автовокзале еще больше испортилось настроение. Единственный автобус во Фрунзе отправлялся в 9 часов вечера и прибывал туда на другое утро. Меня это, вы сами понимаете, не устраивало. Оставалась последняя надежда на такси. Но и здесь меня ожидала неудача. Такси все были внутригородние… Я зашел в здание автовокзала. Не знаю, сколько бы я проторчал там, если бы не один человек. У нас с ним интересы совпали: он тоже ехал во Фрунзе, ему также нужно было попасть к Новому году домой.

Человек этот оказался оптимистом, не терял надежды поймать такси…

На ступеньках автовокзала, пританцовывая от холода, стоят двое, Балтабаев и Кебеков. Кебеков что-то, жестикулируя и улыбаясь, рассказывает Балтабаеву. Потом они берут в руки чемоданчики и сходят по ступенькам вниз. Медленно прогуливаются по площади. Подходят к стоящему такси, переговорив с водителем (видимо, получив отказ), они идут дальше.

ПРОДОЛЖЕНИЕ РАССКАЗА БАЛТАБАЕВА:

Отныне мы отправились на поиски вдвоем. Но такси все не нахадился. Но вот за углом небольшого дома мы увидели старенькую “Волгу”. Мы решили попытать счастья и направились к ней.

3.

На обочине дороги стоит такси – старенькая “Волга”. У машины, приподняв капот, возится шофер. Балатабаев и Кебеков подходят к нему.

– Что, отказала подружка? – заискивающе спрашивает Кебеков.

Шофер приподнимает голову, оглядывает пришельцев, затем снова принимается за работу.

– Пока пыхтит, – отвечает шофер, не поднимая голову.

– Ну, значит, еще кормит, – переходит на шоферский жаргон Кебеков.

Шофер не отвечает.

– Послушай, дорогой, тут такое дело, приступает к делу Кебеков.

– Куда? – обрывает его шофер, продолжая копаться в машине.

– Во Фрунзе.

– Двое?

– Как видишь.

Шофер наконец-то отрывается от работы, пристально смотрит на Кебекова и Балтабаева.

– В такое время во Фрунзе? Кто же, по-вашему, согласится ехать?

– Но, все-таки, может быть… – пытается уговорить Кебеков.

– Поздно. Да и погода вон какая: в Джергалане метет, в Тюпе тоже. На этой черепахе далеко не уедешь, – говорит равнодушно шофер, садится в машину и отъезжает.

– Ну вот, – разочарованно произносит Балтабаев.

– Что нам остается делать с Вами? – спрашивает Кебеков, и сам же отвечает: – Не падать духом и надеяться на положительный исход. У нас еще есть время.

Небольшая пристанционная забегаловка. Довольно тесно. В дальнем углу за столом сидят Балтабаев и Кебеков. Они уже заканчивают свой нехитрый обед; стоят два пустых стакана и наполовину опорожненная бутылка.

– Ну, кажется, мы уже согрелись, теперь давайте думать, как отсюда нам выбираться? – говорит Кебеков.

– Вы думаете, это возможно?

– Конечно! Поверьте мне – штатному командировочному. Да! Мы еще и не познакомились с вами. Вот черт!

ПРОДОЛЖЕНИЕ РАССКАЗА БАЛТАБАЕВА:

Он спохватился и назвал свое имя. Мы познакомились. Обменялись адресами и даже пожелали, чтобы следующий новый год встретить вместе. Забегая вперед, скажу: мы возобновили общение, а однажды даже привелось провести вместе и новогоднюю ночь… Это был ученый. Мне приходилось слышать о нем раньше, но увидел я его впервые. И, признаться, представлял иным. А здесь передо мной сидел обыкновенный человек. Я так и сказал ему:

– Странно, я вас представлял иначе…

– Каким же?

– Ну, как вам сказать, – Балтабаев пытается найти нужное слово, – строгим, что ли… Солидным, немногословным…

– И на том спасибо.

– Только не подумайте плохое.

– Ну, зачем! – Кебеков хлопает Балтабаева по плечу. – А вы разъезжаете часто?

– Нет, редко, – признается Балтабаев.

– Я почему-то так и подумал.

Балтабаев несколько удивлен.

– Видите ли, путешественника часто можно узнать без труда.

– Каким образом?

– Я заметил, к примеру, что вас вывел из себя отказ шофера, а меня нет, – Кебеков явно доволен собой. – А почему нет? Да потому, что я – пу-те-шественник. Командировки, экспедиции… А вы нет. Мне сотни, нет – что я говорю! – тысячи раз отказывали подвезти шофера, кондуктора, машинисты, а я, как видите, жив-здоров. И почти всегда добирался во время до места. Почему? А потому, что я терпелив, потому что, дорогой мой, здесь нужно терпение. – Наливает еще понемногу и поднимает стакан, – За знакомство!

Пьют. Кебеков взглядом показывает в сторону. Там у буфетной стойки стоит знакомый таксист. Он ставит на поднос тарелки и оглядывает зал.

– Пересядьте сюда, живее! – говорит заговорщически Кебеков Балтабаеву.

Тот пересел.

– Зачем это?

– Капкан… Будем ловить дичь, – хитро улыбается Кебеков. – Чую, недаром заглянул сюда этот парень!

Таксист оглядывает зал, затем идет к столику Кебекова и Балтабаева. Не спрашивая разрешения усаживается. Молча ест. Попутчики наблюдают за ним.

– Вдвоем? – наконец угрюмо произносит таксист, вытирая салфеткой рот.

– Как будто бы, – отвечает робко Кебеков.

– Я не об этом – вдвоем едете?

– Вдвоем.

– А кто будет платить за такси?

– Ну, конечно, мы, братишка!

– Я спрашиваю, за машину – кто? Пассажиров других нет?

– Я же вам сказал – мы!

– 60 рублей, – спокойно называет сумму таксист.

– Что за разговоры, – снова отвечает Кебеков. – Едем!

ПРОДОЛЖЕНИЕ РАССКАЗА БАЛТАБАЕВА:

Мы сели в машину. Тут к водителю подбежал какой-то человек в шляпе и попросил подвезти до г.Рыбачье. Жамал, так звали нашего таксиста, согласился и человек сел на заднее сиденье, рядом со мной, зачем-то пожал мне руку и очень скоро заснул. Профессор – а в моем представлении все ученые профессора – сидел рядом с водителем, беспрестанно шутил, рассказывал всевозможные истории, расспрашивал…

4.

В салоне такси. Впереди, рядом с шофером, сидит Кебеков, на заднем сиденье – Балтабаев и спящий человек в зеленой фетровой шляпе.

– Ну как, сынок? – обращается Кебеков к таксисту. – Привыкаете к нашим местам?

– Мне не пришлось привыкать…

– То есть как?

– Я здесь родился, аксакал.

– Балкарец?

– Карачаевец… – не сразу отвечает Жамал.

– Карачай, балкар, киргиз – одна кровь, братья… – рассуждает вслух Кебеков.

Но внимание Жамала приковано к другому – впереди, на дороге, фигура какой-то женщины.

Машина останавливается. Жамал открывает дверцу.

– Вам куда? – спрашивает шофер.

– В Кара-Дюбе, сынок, – отвечает женщина.

– Кара-Дюбе ведь в стороне, эже, до Кара-Дюбе еще 15 км от развилки. Да и дорога туда – одни ухабы. Не-е, эже, не совсем по пути, – говорит Жамал, собираясь ехать.

– Ну, хорошо, довези хотя бы до развилки. Дело срочное, – просит женщина.

– До развилки?... – шофер немного размышляет, потом соглашается. – Ну, давай!

Женщина взялась за ручку задней дверцы, но в это время Кебеков вскакивает со своего места.

– Садитесь сюда, – предлагает галантно женщине Кебеков.

Женщина устраивается рядом с шофером. Машина трогается.

– От развилки можно пешком, – успокаивает себя женщина, – 15 километров не бог весть какое расстояние. Доберусь как-нибудь…

– Главное, чтобы не завьюжило, – вставляет Балтабаев. – Замести может дорогу в Кара-Дюбе.

– Дорог туда много, у нас здесь заблудиться трудно – обязательно уткнешься в горы.

– В такую погоду все-таки лучше сидеть дома, – замечает Кебеков.

– Конечно, лучше, – соглашается женщина, – кому не хочется быть дома в тепле?... И я сидела, ни очем не думала – да вот телеграмма. Со свекровью плохо. С ней и раньше было плохо, еле двигалась, как-никак 90 лет, сейчас ей совсем плохо.

– Вы едете к свекрови? – удивился Кебеков.

– У меня свекровь добрая женщина. Мне ее жаль.

– 90 лет – не тот возраст, когда приходится жалеть человека, – заметил Кебеков.

– А мне все равно жаль! Она была мне как родная, – сказала женщина.

– А-а, тогда ясно, не без иронии соглашается Кебеков.

– Она жила у меня, – произнесла женщина, и, неожиданно, словно что-то припоминая, заплакала, – долгое время жила…

– Сейчас вы одни? – донесся голос Балтабаева.

– Одна? – женщина приложила платок к глазам. – Разве сейчас можно жить одной? У меня взрослые дети. К тому же у меня в классе 30 горластых, так что сами видите.

Вечер. Сумерки. Шофер включает фары. И вот, обгоняя по дороге нерасторопные грузовики, перемигиваясь с встречными машинами, идет к своей цели такси.

5.

– Значит, учительствуете, – говорит Кебеков, – а так не подумаешь…

– Что не подумаешь?

– Ну, что учительница, ни дать– ни взять – колхозница, мать-героиня…

– Я живу в аиле – значит, я и есть сельская женщина, а вот насчет матери-героини…

– Я пошутил…

– Я уже подумала. Кто это забился в угол с такой замечательной бородкой, – не остается в долгу женщина.

Она снимает шаль, поправляет волосы и только теперь мы видим, что это довольно пожилая женщина. На лице ее, все еще хранившем отпечатки былой красоты – усталость, – говорят, что сейчас бородки носят, в основном, молодежь… Это правда?

Балтабаев откровенно смеется, затем обращается к женщине:

– Разве вы не видите – это действительно молодой человек, неужели так трудно различить?

Кебеков, словно защищаясь, закрывает бороду.

– А теперь как? – спрашивает он.

– Теперь другое дело, правда? – смеется, обращаясь к женщине, Балтабаев. Смеется и Кебеков. И даже на лице, казалось, отрешенного от всего, кроме работы, Жамала, появляется улыбка. Но женщина оборачивается и пронизывает развеселившихся мужчин таким взглядом, от чего тем становится не совсем по себе.

– Не понимаю, – говорит она, – что здесь смешного?!

Воцаряется молчание.

Словно пытаясь разглядеть пробегающие в темноте предметы, уткнулся в окошечко Кебеков. Балтабаев молча наблюдает за действиями шофера. Вот он повернул руль в сторону. Выправил. Затем снова повернул в сторону. Посмотрел в зеркальце. Балтабаев инстинктивно также смотрит в зеркальце – на него смотрит насмешливо лицо водителя. Это длится мгновение.

– Что? – спрашивает то ли Балтабаева, то ли самого себя водитель.

Вопрос остается без ответа.

Балтабаев, полный безразличия, разглядывает мирно посапывающего человека в фетровой шляпе. Балтабаев продолжает наблюдение за спящим. В конце концов ему это надоедает, и как раз в этот момент, когда на лице спящего появляется улыбка, он высвобождает свое плечо – человек просыпается.

– Извините, – говорит Балтабаев, – вы что так отчаянно стонали, не бес ли попутал?

– Ну, что вы! – Отвечает человек в шляпе. – Совсем наоборот.

– Приснилось что-нибудь вкусненькое, – вставляет Кебеков.

– Почему вы так решили? – спрашивает человек в шляпе.

– Об этом не трудно догадаться – вы же не обедали…

– А вы тоже так думаете? – спрашивает человек у Балтабаева.

– Да, вроде этого, – соглашается Балтабаев.

– В таком случае вы оба неправы: мне приснилась моя жена…

– Вы с ума сошли, – говорит Кебеков. – У вас молодая жена?

Человек в фетровой шляпе загадочно улыбается.

– Извините, – говорит он Балтабаеву, – Я, наверное, вас сильно стеснил.

– Ничего, ничего… Не забудьте передать от меня привет вашей жене.

– Хорошо, – соглашается человек и вновь засыпает.

6.

Едут молча.

Впереди, перед ними, в свете фар – грузовик. Шофер такси делает попытку обогнать его, прибавляет скорость. Приближается к нему. Но как раз в этот момент грузовик съезжает в левую часть шоссе. Шофер, улучив момент, вторично разгоняется, но грузовик снова съезжает в сторону, не пуская “Волгу ” вперед. Становится ясно, что кто-то в грузовике делает все умышленно, с целью подшутить.

– Что он делает, этот пес?! – орет, проснувшись, человек в шляпе. – Обгони! Дай газу!

Жамал в третий раз повторяет маневр. На этот раз ему это удается. Две машины движутся параллельным курсом, правда, “Волга” чуточку сзади. Жамал быстро опускает стекло.

– Ты что, спятил?! – кричит он водителю грузовика.

В ответ тот улыбается.

Грузовик остается позади. В салоне пока темой разговора становится инцидент, связанный с обгоном грузовика.

– Видали рожу? – возмущается Балтабаев. – Этот парень совершенно потерял совесть!

– А я очень сомневаюсь, что он ее имел, – говорит равнодушно Кебеков.

– Почему вы так считаете? – спрашивает после небольшой паузы женщина.

– Вы насчет совести?

– Да.

– Я не считаю – вижу. Разве вы не видите, как он себя ведет? – говорит Кебеков.

– Я не об этом, – говорит чуточку виновато женщина.

– Почему вы считаете, что он ЕЕ НЕ ИМЕЛ?

Воцаряется молчание.

– Ну, что вы заладили: имел, не имел, – вступает в разговор человек в шляпе. – По-моему, какое это имеет значение? Меня сейчас волнует другое. Эй, дорогой, – обращается он к водителю, остановись на минутку, надо немного размяться.

Машина останавливается. Человек в фетровой шляпе выходит и исчезает за машиной.

– Где это мы? – спрашивает Балтабаев.

– У Ойтала, – отвечает Кебеков.

– О, боже! – говорит тихо женщина. – Мы действительно уже у Ойтала… И мостик как будто тот же… Когда-то мы отсюда с мужем топали пешком до самого Пржевальска. Как сейчас помню: у него на плече чемодан, а у меня в руках – два узелка.

– Что же у вас не нашлось пару рублей на машину, – недоумевает Кебеков.

– Тогда с машинами было не так просто… Тридцать лет тому назад… Машины тогда ходили здесь редко и почти все с таким грузом, что бывало заберешься на верх – и дрожишь: вот-вот сорвет ветром. Помнится, вот у этого мостика поломалась машина. Всю ночь промучились, а утром Саир (мой муж) вдруг берет в руки чемодан и говорит: “Собирайся, Зейнеп, пойдем”. Я ему: “Куда идти? Смотри, какая распутица. Да и далеко”. Он мне: “А что хорошо прозябать здесь? Дойдем сегодня до Тюпа, переночуем, а завтра к вечеру будем в Пржевальске”. Так мы и сделали… В Ойтале, милый, остановись на минуту, – просит она напоследок Жамала. – Нужно забежать к одним очень близким знакомым.

В машину вваливается человек в шляпе.

– Теперь, даст бог, где-нибудь “заправимся” – и конец всем нуждам, – говорит он, усаживаясь.

– Вот счастливый человек! – восхищается Кебеков. – Его ничто не волнует.

– А что здесь произошло особенное? – спрашивает невозмутимо человек.

– Ничего, ничего, – успокаивает его Балтабаев.

– Странное дело, – говорит человек в шляпе, привычно устраивая свою голову на плече Балтабаева. – Каждый раз, когда в пути, мне в голову приходят одни и те же думы. Стоит приехать домой и тотчас же они вылетают из головы…

– Да, странно, – соглашается Балтабаев.

– Каждый раз, когда бываю здесь, я думаю, что произойдет с этим озерком через тысячу, нет, тысячи лет?...

– Не знаете, что с ним произойдет? Разве это так важно?

– Оно исчезнет. Это я знаю. Но не понимаю, каким образом это произойдет. Так сразу – раз–два?..

– Вот вы о чем…

Человек в фетровой шляпе вновь засыпает. Балтабаев поглядывает на своих спутников. Смотрит на зеркальце и неожиданно вздрагивает: на него все так насмешливо, как и в первый раз, смотрит шофер такси.

7.

– Я заметил, вы часто вспоминаете мужа, – говорит Кебеков женщине. – его можно поздравить – у него любящая жена.

– Уже не поздравишь… Ему теперь все равно, – отвечает женщина и, заметив на лице спутников недоумение, добавляет: его давно нет в живых…

– Умер?

– Погиб в войну… в лагере для пленных, в Германии, в сорок четвертом…

Молчание.

– В Германии? – интересуется Кебеков. – В каком лагере?

– Говорят, есть там небольшой городишко – Мансдорф.

– Мансдорф?! – вырывается у Кебекова.

– Вы, наверное, слышали? – спрашивает его женщина.

– Да, конечно. Мы тоже не спали дома, сложа руки… воевали.

ПРОДОЛЖЕНИЕ РАССКАЗА БАЛТАБАЕВА:

И вдруг мне показалось, что и я где-то и когда-то слышал нечто похожее на название этого города, нечто, возможно, связанное с этим городом; но, как ни пытался сосредоточиться, так и не вспомнил ничего…

И снова в салоне наступает томительное молчание, которое прерывает голос женщины.

– Вот здесь, сынок, – просит она водителя. – Я мигом, туда – и назад.

“Волга” останавливается. Женщина выходит из машины и направляется к избушке со светящимися маленькими окнами.

– Сколько осталось до развилки? – спрашивает Кебеков.

– Двадцать километров, – нехотя отвечает Жамал.

– Не успеем…

– Чего не успеем? – интересуется Балтабаев.

– Не успеем женщину отвезти до дома, – говорит Кебеков.

– А куда нам торопиться? – говорит Балтабаев. – Вздремнем, не успеем опомниться и уже будем дома.

– Нет, нет, у нас времени в обрез – надо торопиться, – решительно говорит Кебеков.

Прибегает, запыхавшись, женщина. Садится на свое место.

– Ох, боже, предупредила… Оказывается, еще не знают, – рассказывает она попутчикам. – Родственники здесь живут… Завтра тоже поедут в Кара-Дюбе.

Машина поехала дальше. Женщина, жестикулируя, продолжает о чем-то говорить.

ПРОДОЛЖЕНИЕ РАССКАЗА БАЛТАБАЕВА:

Женщина села в машину и мы поехали дальше. Очень скоро я почувствовал усталость и постепенно стал засыпать…

Женщина что-то по-прежнему рассказывает, шофер внимательно слушает ее, Кебеков смотрит в окошечко. Балтабаев, прислонившись, в свою очередь, к плечу человека в шляпе, засыпает.

СОН БАЛТАБАЕВА:

Празднично нарядная комната. Посередине ее стоит Балтабаев с чемоданчиком в руках. Вот он открывает чемоданчик и достает яблоко.

– Мне! – протягивает руку мальчик лет 15. Балтабаев дает ему яблоко. Мальчик надкусывает яблоко.

– Вкусно! – почти кричит он. И в комнате эхом отдается: вкусно! вкусно!

– Мне! – просит стоящая рядом с мальчиком девочка. Балтабаев дает и ей яблоко.

– Вкусно! – говорит девочка, и снова эхом разносится это слово: вкусно! вкусно!

Балтабаев очередное яблоко отдает юноше, в котором мы узнаем Марата, а другое – супруге. За ними стоят двое взрослых. Вот один из них приближается к Балтабаеву и мы в нем узнаем женщину-попутчицу.

– Мне, – говорит женщина и протягивает руку. Балтабаев отдает яблоко. Женщина надкусывает яблоко. Приближается второй, и мы видим, что это мужчина. На лице у него белая безжизненная маска.

– Кто ты? – спрашивает Балтабаев.

Мужчина молчит.

– Мой муж! – отвечает вместо него женщина. – Из Мансдорфа!

Балтабаев смотрит на дно чемодана – там осталось одно единственное яблоко. Вот он берет его в руки, смотрит на маску в нерешительности.

– Мне! – кричит маска. – Мне! Мне!

Балтабаев просыпается и сразу замечает происшедшие в такси изменения: на переднем сидении, рядом с водителем, сидит уже не женщина, а Кебеков, на заднем – он и человек в фетровой шляпе.

– Где женщина? – спрашивает Балтабаев первым делом.

– Проспали. Сошла на развилке. – сообщает человек в шляпе.

– Одна? Как же так?

– А как? Вы напрасно беспокоитесь, товарищ! Ничего с ней не случится. Здешние бабы покрепче нас с вами. Самого черта окрутят. Сейчас она идет и, может быть, песни напевает, чтобы скучно не было. – рассуждает человек в шляпе.

Балтабаев вопросительно смотрит на Кебекова. Тот отворачивается в сторону.

Мчится в ночной тьме одинокая машина, мчится, петляя на поворотах, исчезая и появляясь за неровностями рельефа. Въезжает в большое село. Останавливается около одноэтажного небольшого дома с вывеской “Автостанция”.

8.

В салоне. Водитель, обернувшись назад, что-то говорит пассажирам.

ПРОДОЛЖЕНИЕ РАССКАЗА БАЛТАБАЕВА:

В Савельевке шофер неожиданно остановил машину и попросил нас выйти из машины и подождать его в здании автостанции. Здесь у него было небольшое дельце… Мы согласились. “Волга” отъехала, а мы втроем расположились в холле автостанции.

Небольшой холл. У стола ряд приставленных одна к другой скамеек, такие же скамейки с правой стороны комнаты. Посередине зала два стола. Слева – амбразурчики с надписью: “кассир” и “диспетчер”. Расписание движения автобусов, плакат аэрофлота и, бог знает почему, вывешенные плакаты санитарного содержания…

Балтабаев и человек в шляпе сидят рядышком и лениво перекидываются картами. Кебеков расположился в стороне и, положив на колени папку, что-то рассеянно чертит. Человек в шляпе, что-то весело напевая себе под нос, рассматривает свои карты. Балтабаев чуточку озабочен.

– Вы все-таки удивительно уравновешенный человек, как вам удается сохранить спокойствие?

– Вы о чем?

– Ведь машины нет уже более часа и неизвестно, приедет ли вообще…

– Приедет…

– Я вижу, вы никуда не торопитесь.

– Не тороплюсь. Куда торопиться?

– У вас, что же, нет дома, семьи?

– Милый, у кого в наше время нет семьи, – человек отрывается от карт. – В нашем деле нетерпеливость – плохой помощник. Профессия такая – порой, хочешь – не хочешь, приходится ждать днями, поспешишь – ждать приходится еще больше…

– Простите, ведь все-таки праздник…

– Какой праздник? – нарочито удивляется человек в шляпе. А, Новый год! Ну, и что ж… У нас, милый, почти каждый день праздник… А где придется переночевать – там и дом. Здесь неплохо. Вот только барашка, жарящегося в казане, не хватает, а? а так, комфорт…

Кебеков отрывается от своих занятий.

– Барашка не хватает – какой молодец! – произносит он не без ехидства, встает и, положив авторучку в карман, направляется к окну. Там он останавливается и, заложив руки за спину, смотрит в окно.

– Еще партию? – предлагает человек в шляпе.

– Нет, спасибо, – отказывается Балтабаев и, тоже встав, прогуливается по залу под аккомпанемент болтовни человека в шляпе.

Балтабаев останавливается у того места, где только что сидел Кебеков.

На столе рисунок, нарисованный рукой Кебекова: длинная стена с большими массивными воротами, в углу стены – нечто, похожее на сторожевую башню, невдалеке – лес, перед лесом башня, по-видимому, водонапорная, перед стеной проволочное заграждение.

– У вас, профессор, способности художника, – говорит вдруг Балтабаев.

Кебеков вздрагивает.

– Вы о чем?

– Что это вы изобразили?

Кебеков подходит.

– Ах, это… – достает ручку и машинально перечеркивает рисунок, – так, всякие глупости…

Балтабаев задумывается.

– Как вы думаете, сколько нам еще придется ждать: час, день? Здорово подвел нас этот кавказец, – говорит Кебеков.

Он отходит вновь к окну.

– Может, продолжим, господа? – предлагает шутливо человек в шляпе, показывая на колоду карт. – Хорошо успокаивает нервы.

Балтабаев подсаживается. Человек в шляпе тщательно размешивает карты, раздает их себе, Балтабаеву, себе, Балтабаеву. На стол ложатся карты: одна, другая, третья.

Вдруг раздается прерывистый автомобильный гудок.

– Ну, вот, явился, кажется, – произносит Балтабаев и быстро помогает собрать карты.

К машине первым подходит Кебеков и открывает дверцу.

– Где пропадали?! – набрасывается он на водителя.

– Я же говорил вам: здесь у меня было одно дело, – оправдывается Жамал.

– Нет, только подумать, возмущается Кебеков, – у него было дело и он, плюнув на все, бросает пассажиров и в свое удовольствие где-то гуляет более двух часов…

– Послушайте, вы! – взрывается водитель.

– Совершенно вышли из-под контроля, – продолжает Кебеков. – Хозяйчики! Потеряли совесть, – и раздраженно отворачивается к окну.

Едут молча.

Человек в шляпе, посмеиваясь, посматривает на своих спутников.

Такси въезжает в небольшой городок, едет по длинной улице.

– Все, приехали, – говорит человек в фетровой шляпе, сует в руки водителю деньги и выходит. – Послушайте, – обращается он к своим спутникам, – у меня идея: оставайтесь сегодня на ночь у меня, будете гостями – ну, как?

Балтабаев и Кебеков отказываются.

– Ну, как? – обращается человек к шоферу.

Но тот довольно бесцеремонно захлопывает дверцу.

На обочине дороги, провожая взглядом отъезжающую “Волгу”, стоит человек в фетровой шляпе.

– Вот, черт! – недоумевает он. – А я хотел зарезать барашка!

9.

В глухом горном ущелье с машиной происходит что-то подозрительное. Водитель останавливает ее, выходит, открывает капот и начинает возиться.

– Что с ней? – спрашивает Балтабаев.

– Доехала, черепаха, – отвечает водитель. – Все!

– Может быть, можно что-нибудь сделать, – говорит Балтабаев.

– Что, например?

– Ну, подкрутить, подвинтить, – робко предлагает Балтабаев.

– Ничего не выйдет – не подкрутишь, – говорит водитель, – в общем, доехали, начальники, спасибо черепахе!

– С меня хватит, – вдруг заявляет молчавший до сих пор Кебеков. Я сыт по горло! Сколько отсюда до села?

– С десяток будет.

– Не больше?

– Нет, не больше.

Кебеков прикидывает в голове.

– Час-полтора, – говорит он, а затем обращается к Балтабаеву. – Вы как?

Балтабаев мнется.

– Я иду, – говорит решительно Кебеков. – Лучше идти, чем торчать в этой дыре. Оттуда больше шансов добраться – не так ли?

Балтабаев молчит, курит.

– Ну, пока! – Кебеков берет портфель и исчезает в темноте.

Балтабаев и водитель молча, попыхивая сигаретами, смотрят вслед. Но вот сигареты выкурены. Водитель втаптывает окурок в землю, немного покопался в капоте, закрывает.

– Садитесь! – неожиданно приказывает он Балтабаеву. Тот явно удивлен.

– Садитесь, едем! – повторяет Жамал.

На этот раз Балтабаев садится. Машина, к великому удивлению его, заводится и через мгновение уже набирает скорость.

Водитель ловит его взгляд, но продолжает ехать. Огибает выступ горы, минует мост, переброшенный через реку, вдруг в свете фар возникает фигура одиноко шагающего по дороге Кебекова. Увидев машину, Кебеков поднимает руку. Но “Волга”… проезжает мимо. Кебеков, поняв, что это их машина, с криком бросается вслед за ней.

– Стойте! Стойте! Это я! – кричит он, тщетно пытаясь догнать такси.

Поступок водителя застает врасплох и Балтабаева.

– Стойте! Остановитесь! Это наш… свой, с нашей машины! – кричит он водителю.

Водитель продолжает ехать. Балтабаев трогает его за плечо.

– Что вы делаете? Остановитесь!

Наконец Жамал поворачивает голову.

– Уберите руки, иначе полетим в пропасть! – кричит он.

Машина проносится у кромки пропасти, едва не касаясь колесами предупредительных столбиков.

10.

– Скажите, зачем вы это сделали? – спрашивает, отдышавшись, Балтабаев, – вы не имеете права.

– Почему?

– Это ваш пассажир!

– Понимаете, мне показалось, что ему лучше всего прогуляться сейчас одному…

– Перестаньте шутить! Вы оставили человека. Одного. Фактически в горах.

– Ничего, – говорит тихо водитель. – Горы – не волк – не съедят.

Балтабаев возмущенно откидывается на спинку сиденья.

Через некоторое время в моторе машины возникают звуки, очень похожие на выхлопы. “Волга”, проехав еще несколько метров, останавливается.

– Вы решили подождать? – спрашивает не без иронии Балтабаев.

– Не волнуйтесь, почему-то спокойно говорит водитель, – на этот раз действительно все – приехали! Без шуток! Кажется, влипли окончательно.

Водитель включает свет в салоне. Кладет голову на штурвал, не отрывая взгляда от Балтабаева. Таким образом поступает и Балтабаев. Некоторое время смотрят друг на друга.

– Куда вы ездили из Савельевки? Вас не было около двух часов.

– Начистоту?

– Да, конечно. Мне кажется, что вы подвезли нашу спутницу в Кара-дюбе, так?

– Сообразили правильно – так и было. Дальше.

Шофер включает приемник. Раздается голос московского диктора: “Мы передавали эстрадную музыку. Московское время 20 часов 55 минут ”.

– Через пять минут – Новый год. Словом, встретили мы его на дрейфующей льдине… – говорит водитель, лезет в “бардачок”, достает чекушку водки. – У меня здесь вот с закусками плохо…

– У меня есть яблоки, – предлагает Балтабаев и достает два яблока. Одно отдает водителю, другое – себе. Жамал разливает водку в граненые стаканы.

– Ну, еще какие вопросы ко мне? – спрашивает как бы невзначай шофер.

– Вы о чем?

– Мне кажется, вам очень хочется что-то спросить у меня еще…

– Только начистоту?

– Конечно.

– Тогда ответьте на мой вопрос, на который вы не ответили… Почему вы так поступили с нашим пассажиром?

Водитель молчит.

– Мне трудно ответить на это… Не знаю… Я и сам толком не знаю, почему… Не понравился мне он. Давайте лучше выпьем за наступающий праздник.

Пьют. Закусывают яблоками.

ПРОДОЛЖЕНИЕ РАССКАЗА БАЛТАБАЕВА:

Вот так мы и встретили праздник “на дрейфующей льдине”, как сказал тогда водитель, в глухом ущелье, в машине. Пили водку, закусывая яблоками… Молча, каждый углубившись в свое… Не знаю, о чем тогда думал шофер, я же пытался осознать происшедшее, потому что чувствовал, что произошло ЧТО-ТО значительное, а что именно, я никак не мог понять…

11.

Балтабаев заканчивает рассказ в кругу гостей. На какое-то время воцаряется молчание. Такое впечатление, что каждый из слушателей прежде, чем высказать свое суждение по поводу рассказанного, решил взвесить его про себя.

– Это всегда так, – начинает пожилая женщина, – когда соберутся вместе двое мужчин, то дело заканчивается бутылкой.

Слова женщины в целом не находят поддержки.

– По-моему, в этой истории нет ничего непонятного и загадочного, – вдруг говорит хозяин дома Абыке, – Дамира, дочка, принеси-ка, пожалуйста, чаю.

Дамира выполняет просьбу Абыке.

– Вы так полагаете? – говорит Балтабаев. Оба они смотрят друг другу в глаза.

– Я убежден… – говорит спокойно хозяин дома.

В это время Дамира и Марат снова возвращаются к елке.

– Неужели тебе не ясно, что будет потом? – говорит Марат.

– Я не об этом. Где мы будем жить? Ты подумал?

– Да, черт побери! – говорит Марат. – И в самом деле, где?

– Так все-таки как: объявим, или подождем?

Оторвемся от молодых, вернемся в компанию пожилых. Здесь все обстоит так, как было минуту тому назад. Абыке, отдуваясь, пьет чай. Балтабаев заметно взволнован.

– На чем основано ваше убеждение? – спрашивает он хозяина.

– Дорогой мой, эмоциональность – не всегда хороший советчик, в большинстве случаев от нее больше вреда, – говорит Абыке. – Судя по вашему рассказу, вы в тот вечер были очень возбуждены… Это бывает… А этот ваш шофер, простите меня, по-моему, просто-напросто, – Абыке делает вид, что ему трудно подобрать слово, – … непорядочный человек, либо у него не хватает здесь, – тычет себе в лоб, – вот и вся загадка. – Я их немного знаю…

– Вы так считаете?

– Я уже сказал. Вы не сердитесь на меня – вы очень впечатлительны… в хорошем смысле слова.

Балтабаев задумывается.

Перед ним проплывают обрывки воспоминаний, связанные с новогодним такси.

Сначала обрывки сцены в буфете автостанции. Кебеков убеждает Балтабаева.

– Я заметил, что вас вывел из себя отказ шофера, а меня – нет. А почему, нет? Да, потому, что я путешественник…

Затем фрагмент сцены в машине.

Женщина-попутчица оборачивается и пронизывает развеселившихся пассажиров таким взглядом, от чего тем становится не по себе.

– Не понимаю, – говорит она, – что здесь смешного?!

Следующий отрывок из сцены, которая также происходит в пути в машине.

– Я не об этом, – говорит виновато женщина, – почему вы считаете, что он ее не имел?

Этот отрывок сменяет другой. Диалог в такси между женщиной и Кебековым.

– Его уже не поздравишь… Ему теперь все равно…

– Умер?

– Погиб в войну… в лагере для пленных, в Германии, в сорок четвертом…

Молчание.

– В Германии? В каком лагере?

– Говорят, есть там небольшой городишко – Мансдорф.

– Мансдорф?!

Промелькнет у Балтабаева и кусочек из сцены ожидания в районной автостанции.

– У вас способности художника, – скажет он.

Кебеков вздрогнет.

– Вы о чем?

– Что это вы изобразили?

Кебеков подходит.

– Ах, это! – достает ручку и машинально перечеркивает рисунок. – Так… всякие глупости.

Все это промелькнуло, сменяя друг друга, в голове Балтабаева.

– Значит, вы объясняете все излишней моей впечатлительностью?

– Не обижайтесь… Я же сказал, что это в хорошем смысле слова. Вот – свидетели, – оправдывается Абыке.

– Я попытаюсь доказать, что это не так…

– А может быть, мы просто выпьем – ведь как-никак сегодня праздник, – предлагает Абыке.

Кое-кто в компании его поддерживает. Балтабаев несколько растерян. Такое впечатление, что он, в самом деле, не знает, что делать дальше.

В разговор вмешивается Актанов.

– Выпить мы еще успеем, – говорит он окружающим, а затем обращается к Балтабаеву:

– Интересно, как ты это сделаешь.

– Попытайтесь, – сдается Абыке, – но все же, лучше было бы…

ПРОДОЛЖЕНИЕ РАССКАЗА БАЛТАБАЕВА:

Еще тогда, когда вдвоем с водителем такси мы коротали новогоднюю ночь в ущелье…

В салоне, только что после выпивки, отвернувшись в разные стороны, жуют яблоки Балтабаев и таксист Жамал.

ПРОДОЛЖЕНИЕ РАССКАЗА БАЛТАБАЕВА:

Мне в голову пришла смутная догадка: а почему мой попутчик тогда в районной автостанции нарисовал свой странный рисунок…

СТОП-КАДР. В том месте, где Балтабаев, задумавшись, подносит ко рту яблоко.

ПРОДОЛЖЕНИЕ РАССКАЗА БАЛТАБАЕВА:

Я подумал так: почему тогда он нарисовал этот рисунок? Под впечатлением рассказа женщины или так, непроизвольно? Ведь ясно было, что это нечто похожее на лагерь. Что взволновало его в рассказе женщины?

Балтабаев берет с книжной полки книгу, листает ее.

ПРОДОЛЖЕНИЕ РАССКАЗА БАЛТАБАЕВА:

В республиканской библиотеке я, позже, улучив время, отыскал книгу, в которой рассказывалось о концентрационных лагерях, созданных гитлеровцами на территории оккупационных стран во время Великой Отечественной войны. Передо мной промелькнули страницы, посвященные Освенциму, Бухенвальду, Майденеку и вдруг…

Балтабаев задерживается на странице, на которой напечатан снимок, отдаленно напоминающий рисунок Кебекова: стена с массивными воротами, вдали – лес. Отсутствует лишь башня между стенами и лесом.

…ПРОДОЛЖЕНИЕ РАССКАЗА БАЛТАБАЕВА:

Я увидел снимок, похожий на рисунок моего попутчика: та же стена с масствными воротами, вдали – лес… Следовательно, человек, нарисовавший концентрационный лагерь, видел этот лагерь…

– Это не доказательство, – перебивает Абыке, – из этого еще ничего не следует. Скорее всего, ваш попутчик видел эту книгу еще до вас… Ведь она издана давно…

– Четыре года тому назад, подтверждает Балтабаев.

– Вот видите! – произносит хозяин дома. – Почему вы считаете, что эту книгу никто до вас не видел?

– Я этого не говорил, предположим, что так. Но неужели, по-вашему, это ничего не значит?

– А утверждать из рассказанного случая, что ваш спутник бывал в лагере, я бы на вашем месте не стал…

– Я не говорил, что ОН БЫВАЛ, – говорит тихо Балтабаев.

– Хорошо. Вы сказали что-то в этом роде, – говорит примирительно Абыке, – впрочем, стоит ли такой вечер портить. Может выпьем? Сколько осталось до Нового года?

– Еще есть время, – говорит несколько мрачно Актанов.

Пауза.

– Разошлись старички, – говорит Марат Дамире.

– Дяде Абыке только дай заправку для спора – забудет обо всем, – говорит Дамира.

– А что же ты думала – ученый муж. А здесь он может получить хороший тренаж…

Отточит язык для настоящих сражений, – говорит не без иронии Марат.

Марат тянет Дамиру в сторону.

– Куда? – спрашивает Дамира.

– Мне надоело торчать здесь, идем!

Дамира, слабо сопротивляясь, все же идет.

Марат приводит ее в уголок комнаты, отведенный под библиотеку. Молодые заходят за стеллажи с книгами.

– Зачем ты привел меня сюда? – спрашивает Дамира.

– Здесь покой… книги, – говорит зачем-то Марат.

Балтабаев и Абыке.

Балтабаев, поразмыслив, неожиданно предлагает:

– Эта книга ведь здесь?

– Да. Но зачем она нужна? Посмотрим позже, – говорит Абыке.

– Я ее покажу сейчас. Где она?

– На третьей полке.

Балтабаев встает и направляется к библиотечке. Его останавливает человек, сидевший спиной к нам. Им оказался Кебеков.

– Послушайте, сейчас праздник. Оставьте ваш диспут на завтра, – говорит он.

– Диспут? А мне почему-то думается, что это не диспут.

Кебеков, апеллируя к компании, разводит руками, смеется. Балтабаев подходит к стеллажу с книгами, разыскивает нужную книгу. По другую сторону книжного шкафа в это время Дамира с Маратом выясняют свои отношения.

– Я тебе скажу сейчас такое, ты только не смейся, – слышится голос Марата.

– Попытаюсь. Не буду смеяться.

– Я понимаю, сейчас говорить о своих чувствах не принято.

– Неужели?

– Вот видишь, ты смеешься…

– Не буду, прости…

Балтабаев невольно замирает…

– Дамира, в тебе мне нравится все… Я тебе скажу сейчас такое… Больше от меня этого не услышишь, можно?

– Не надо…

А между тем Балтабаев потрясен.

Он берет книгу и отходит. Садится на свое место.

– Вот эта книга, – говорит он, постепенно приходя в себя.

Перед нами описанный выше снимок.

– Вот она, эта стена, – слышится голос Балтабаева, – вот ворота… будка… лес… На снимке нет башни. Башня, судя по рисунку моего спутника, должна была стоять здесь… Но ее нет…

– А может быть, ее вообще не было, этой башни, – говорит один из слушателей.

– Была! – говорит твердо Балтабаев, – башня была! Водонапорная башня. Я это выяснил. Этот снимок сделан после войны, тогда башни уже не было. Башню разбомбили в конце сорок четвертого года, когда территория лагеря была в наших руках, бомбили немцы…

– Значит, – говорит Актанов.

– Значит, – продолжает Балтабаев, – мой спутник видел эту башню и видел ее не позже сорок четвертого года.

– Шерлок Холмс, – смеется Абыке, – ничего не скажешь! Допустим… Возможно, он бывал в этом лагере…

– Не возможно, а точно, – говорит резко Балтабаев, – это установлено точно. Мы имели возможность ознакомиться с делом этого человека… Он не только видел – он был заключенным концентрационного лагеря Мансдорф.

– Война, дорогой, война! – говорит Кебеков, – Мало кого она миновала, у каждого из нас остался шрам… Кстати, вы ведь тоже были на войне?

– Да, конечно!

– Если не секрет, где воевали?

– На втором Украинском.

– Кем?

Балтабаев мнется.

– Я нес службу при полковой кухне…

Слова Балтабаева вызывают оживление.

– Не пришлось повоевать до конца… Отвоевался в сорок третьем…

– Вот видите, – говорит Кебеков, – вам-то должно быть ясно, что такое война… Война включает и такое не очень веселое понятие, как плен… Судя по всему, ваш знакомый действительно отсиживал в Мансдорфе…

– Ну вот наконец-то петухи утихомирились, – говорит хозяйка. В руках у нее на круглом эмалированном подносе – гора больших иссык-кульских яблок “апорт”, – А теперь перемените пластинку, угощайтесь. Стоит ли вспоминать прошлое…

– Вот это, мать, мысль, – говорит весело Абыке, берет себе яблоко, – не стоит, не стоит, милая!

– Нет, стоит, – говорит упрямо Балтабаев, – почему – скажу после, а сейчас – за яблоки.

Откусывает яблоко. Не отказываются от угощения и другие. И вот уже у каждого в руке по яблоку.

– Вкусно! – говорит один из гостей.

– Удивительное яблоко, – говорит другой.

– Говорят, наш иссык-кульский апорт – лучший в союзе, – это третий.

– В союзе? Да что вы – в мире! – смеется четвертый, – это лучшая зимовка, уверяю вас.

– Такую махину съесть? Можно лопнуть, говорит пятый.

– Скажите, где вы достали эти яблоки? – спрашивает одна из женщин у хозяйки, – надо бы килограммчиков пять-шесть достать… Лучшего подарка и не придумаешь дочери в Москву.

– Скажу, но только это строго секретно, – смеется хозяйка.

– Небось, прислали, – строит догадки одна из гостей.

– Не угадали, купила на рынке, – говорит хозяйка и это вызывает вежливые улыбки.

С яблоками покончено.

Балтабаев вытирает руки.

– Вы здесь говорили о шрамах на теле, – говорит он, не глядя на Кабекова, – шрамы остались не только на теле, но и на душах… на совести людей… Эту историю я вспомнил вот почему. Дело в том, что в Мансдорфе погиб муж женщины, с которой мы ехали…

– Это мы слышали, – говорит один из гостей.

– Дело в том, что он погиб… Погибали там многие, – Балтабаев делает паузу. – В гибели этого человека был повинен один человек… Наш соотечественник, киргиз…

Воцаряется молчание.

– И он, думается, жив… жив, – говорит Балтабаев и замолкает.

– Я не часто езжу в командировки, тем более туда, куда бы мне хотелось. Но однажды, возвращаясь из Пржевальска, я решил заглянуть в село, где живет Зейнеп, ночная наша спутница. В школе ее не было…В моем распоряжении было что-то около часа времени и я решил пойти к ней домой.

У двери небольшого дома стоит Балтабаев, стучится. Дверь открывает сама Зейнеп.

– Можно? – просит Балтабаев.

– Проходите…

Зейнеп усаживает нежданного гостя.

– Не узнаете? – интересуется Балтабаев.

– Не припоминаю, – признается Зейнеп.

– Как здоровье у вашей свекрови? – намекает Балтабаев.

– Это вы?! – удивляется Зейнеп. – Как вы сюда попали?

– Ехал и решил навестить вас.

– Вы посидите, я мигом сбегаю в магазин, – беспокоится Зейнеп.

Балтабаев задерживает ее за руки.

– Не надо, не беспокойтесь, – говорит он. Я пришел к вам по делу, и у меня нет времени.

Зейнеп удивлена.

– Скажите, вам не известны подробности смерти вашего мужа?

Зейнеп настораживается.

– А вы почему интересуетесь этим?

– Видите ли… – Балтабаев смущен вопросом, – видите ли…

Зейнеп смотрит на него точно так, как когда-то в салоне такси. Балтабаев выдерживает этот взгляд.

– Меня заинтересовал ваш рассказ о нем…

– Нет, не знаю, – наконец произносит Зейнеп. – Он от меня был далеко…

– Ничего?

– Ничего!

Балтабаев поднимается со своего места.

– Извините, – говорит он.

– Подождите, – вдруг говорит Зейнеп, – в сорок четвертом… после его гибели я получила письмо от одного человека… Подождите.

Балтабаев садится. Осматривает комнату. На стене в общей семейные фотографии.

На одной из них – молодой человек в буденовском шлеме и надпись: “Привет из Каунаса”. Балтабаев догадывается, что это муж Зейнеп и внимательно изучает фотографию. Зейнеп в это время копошится в старом потрепанном альбоме.

– Вот, – говорит она, передавая Балтабаеву выцветший от времени листочек бумаги.

Балтабаев углубляется в письмо.

РАССКАЗ БАЛТАБАЕВА:

Это было письмо от какого-то солдата по имени Сергей. Сергей сообщал о смерти мужа Зейнеп. Писал тепло, с болью… Сергей не знал о подробностях смерти… Правда, в письме было указано место гибели – Мансдорф.

Балтабаев отрывается от письма.

– И это все?

– Все.

– Кто этот Сергей?

– Я и сама не знаю.

– Разве не запомнили его фамилию, адрес?

– Письмо было без обратного адреса, – говорит грустно Зейнеп.

– Я извиняюсь, но это уже очень смахивает на расследование, – замечает хозяин, – может, вам бросить торговлю и идти прямым путем в следопыты. Говорят, такие кружки есть в каждой школе. Если располагаете свободным временем, идите.

– Торговлю я не собираюсь бросать… А времени у меня мало…

– Тогда зачем все это?

– Зачем? – Балтабаев задумывается, потом вскакивает, берет с этажерки вазу с единственным яблоком, – вот, видите, на этой вазе осталось единственное яблоко.

Большинство товарищей смотрят на него с недоумением.

– Возможно, – продолжает Балтабаев, – если бы был жив муж Зейнеп, он мог бы оказаться среди нас, и это яблоко досталось ему – разве не могло случиться такое…

Кебекова, по-видимому забавляют слова Балтабаева. Он, посмеиваясь, встает, подходит к Марату и Дамире, предлагает Марату сигарету. Закуривают.

– Что волнует молодежь – звезда? – говорит Кебеков молодым.

Те смущены.

– Ничего… Ничего, – успокаивает их Кебеков, – это тоже нужное дело… Вас волнует космос, а нас, стариков, прошлое… Даже в такой день…

– Вы простите отца, – говорит смущенно Марат, что-то он сегодня разговорился.

– Что вы, что вы! Пусть говорит себе на здоровье, – возражает Кебеков.

ПРОДОЛЖЕНИЕ РАССКАЗА:

После встречи с Зейнеп я почувствовал, что все мои догадки и, если можно так выразиться, подозрения – это сплошной бред. Словом, я пришел к такому выводу, что и вы, профессор. Я понял, что в тот вечер я был слишком впечатлительным. Словом – бред… и я решил больше не думать об этом…

Балтабаев замолкает.

– Я бы так и сделал, – продолжает неожиданно он, – если бы не случай… А случай был такой, что я сначала не поверил этому… Дело в том, что я встретил человека, который сидел именно в этом лагере, именно в это время…

– Кто он? – раздается чей-то голос.

– Вы его все хорошо знаете – он сейчас здесь среди нас…

Последние слова производят ошеломляющее впечатление. Каждый смотрит на своего соседа, на других, пытаясь определить, кто же этот человек. Актанов взволнован, но еще более взволнован Кебеков. Постепенно внимание людей сосредоточивается на нем.

– Вот он, этот человек! – говорит Балтабаев, указывая на Актанова.

Неожиданно внимание людей перекидывается на Актанова: Актанов – узник Мансдорфа!

– Я знал, что он участвовал в войне, а вот, что сидел… в лагере, об этом он никогда не рассказывал, – говорит Марат.

– Пусть он лучше сам расскажет по порядку, – предлагает Балтабаев.

Актанов откашливается и, запинаясь, начинает.

– Помнится, в 1943 году, на фронте, – говорит он, и на этот раз его слова окружающие воспринимают не так, как пару часов назад, – меня ранили… Очнулся в плену… Здесь все правильно, – Актанов указывает на снимок в книге, – только не видно бараков… В глубине стояло каменное 2-х этажное здание… Отсюда начиналась лагерная жизнь каждого узника… Впрочем, кончалась тоже здесь… Сюда привозили новеньких, а через несколько дней распределяли по отрядам и баракам… размещали здесь, в маленьких камерах…

Тюремная камера с высокими тяжелыми стенами. Тусклый сноп света освещает железную кровать, на которой лежит с открытыми глазами молодой Актанов.

ПРОДОЛЖЕНИЕ РАССКАЗА АКТАНОВА:

Это была моя вторая ночь в камере…

Где-то за дверью слышатся шумы: топанье ног, немецкая речь, хлопанье дверей, Актанов с тревогой прислушивается. Шаги все ближе и ближе. Судя по всему, в тюремном коридоре – несколько человек. Останавливаются у камеры Актанова.

– Здесь! – говорит кто-то по-немецки.

Слышится лязг металла, открываются двери и трое немцев бросают на пол человека. Человек лежит неподвижно.

Актанов вскакивает с нар и стоит навытяжку.

– О, Чингиз-хан, – говорит немец в форме офицера. – Как спали? Хорошо? Вот и прекрасно.

Актанов пытается улыбнуться, но улыбка получается натянутая.

– Вот и прекрасно, – продолжает по-немецки офицер. – К вам пожаловали гости. Принимайте!

Актанов ничего не понимает.

Офицер указывает на лежащего и говорит по-русски: го-о-сть!

Актанов догадывается, подходит к лежащему, переворачивает его на спину и с трудом сдерживает свои чувства: перед ним человек с монголоидными чертами лица! В голове промелькнула догадка: это соотечественник.

Пораженный Актанов смотрит на офицера. Тот улыбается.

– Твой брат? – спрашивает тот по-русски.

– Найн! – тихо отвечает Актанов.

– Брат! Брат! – говорит немец, подходит к Актанову, дружески похлопывает его по лицу. – Хорошо, Чингиз-хан, ты молодей!

Немец поворачивается и уходит. С лязгом закрываются двери. Постепенно исчезают и шумы в коридоре.

Актанов поднимает человека и кладет его на свою койку.

Лицо у человека изувечено, в кровоподтеках, повсюду следы зверского избиения. Человек тяжело стонет, мечется.

– Стоп! Стоп! Стоп! – выкрикивает он по-киргизски в бреду. – Пойдем вместе! Стой!

– Успокойся, родной, сейчас все будет хорошо. Все будет хорошо! – неустанно твердит Актанов. Подносит ко рту алюминиевую миску с каплями воды.

– Пей, родной, пей, – говорит он, плача.

Постепенно человек затихает.

– Ну, вот, – говорит Актанов, – теперь отдохни, а там, даст бог, все будет хорошо, вот увидишь, все будет хорошо!

ПРОДОЛЖЕНИЕ РАССКАЗА АКТАНОВА:

Человек постепенно успокоился. Уже рассвело. И я уже, было подумал, что он уснул и собрался лечь на койку, как…

Актанов оглядывается и видит, что человек лежит с открытыми глазами.

– Кто ты? – спрашивает человек по-киргизски.

– Я свой… Казах.

– Казах, казах… Вот где нам довелось встретиться.

– Война, родной… Ты лучше отдохни. Завтра будет хорошо, вот увидишь…

– Нет, – говорит человек, – завтра хорошо не будет!

– За что они тебя так?

– Бежать хотели… Из лагеря… Вдвоем… Тот тоже такой, как и я, киргиз.

– Киргиз?

– Киргиз… Только теперь мне кажется, что не настоящий… Бросил меня, гад…

– Как бросил?

Человек стонет, затем, перебарывая боль, рассказывает.

Сквозь густые заросли камыша пробираются двое. Один из них сильно прихрамывает, другой поддерживает его рукой.

– Может, отдохнем? Ты как? – говорит один из них, в котором мы узнаем молодого Кебекова.

– Нет, нет. До леса осталось немного. Дойду, – отвечает второй. Это – Саир.

Идут дальше.

Саир морщится от боли, останавливается.

– Все! Надо отдышаться, – произносит решительно Кебеков и устраивает Саира на охапку сухого камыша. – Теперь глоток воды и все будет хорошо. Ты подожди, я – сейчас. Здесь должна быть вода.

Кебеков отходит. Совсем рядом, в 4-5 метрах, он натыкается на родник. Зачерпывает пригоршнями воду, жадно пьет. Затем снимает с головы арестантскую шапочку, наполняет ее водой и неожиданно замирает. Прислушивается. Вдали, едва слышится лай собак.

Кебеков смотрит назад на Саира. Тот лежит с закрытыми глазами. Это длится немного, ибо Саир, словно чувствуя взгляд Кебекова, открывает глаза.

– Ты что? – спрашивает удивленно Саир.

Кебеков молчит.

– Есть вода?

– Не до воды, брат, – отвечает Кебеков, машинально комкая мокрый колпачок. – Кажется, напились, слышишь?

Саир прислушивается и через мгновение меняется в лице.

– Напились… – тихо повторяет Кебеков и вдруг взрывается: – Послушай, ты же видишь – не добраться нам вдвоем…

Саир молчит.

– Вдвоем, слышишь! – кричит Кебеков. – Я пойду. Прости, брат…

Саир молчит.

Кебеков пятится назад, затем резко поворачивается и исчезает в зарослях.

Саир потрясен.

Некоторое время он лежит, о чем-то напряженно думая, потом решительно встает, делает несколько шагов, падает, вновь встает и опять падает. Лежит, стиснув зубы от боли, на глазах слезы.

Лай собак все ближе и ближе…

В камере. Саир замолкает, стонет.

В коридоре раздается тяжелый топот кованных сапог.

– Идут, – говорит Саир.

– Успокойся, это не к нам.

– Нет, сюда, это я знаю точно.

Открывается дверь. На пороге появляются немцы во главе со вчерашним офицером.

Прижавшись к решетке, стоит Актанов. Перед ним через крошечное окно виден небольшой участок двора с высокими массивными стенами на заднем плане.

Двое немцев выволакивают Саира, оставляют его у стены. Немцы отходят.

Раздается команда – залп!

Актанов заканчивает рассказ. На какое-то время воцаряется молчание.

– Вот так и бросил? – спрашивает один из слушателей.

– Бросил.

– …и не назвал имя того?

– Тогда не до этого было: может и назвал…

– Имя, имя, – вступает в разговор Абыке, – важно не это. Человек погиб – вот что важно…

– Вы помните, я вам рассказывал о письме, которое получила Зейнеп? – говорит Балтабаев. – Это письмо я на всякий случай взял у нее… Так вот, почерк моего спутника и автора письма… Этого Сергея… оказался одним и тем же… Как это понимать?

Кебеков сильно взволнован. Пытается улыбнуться.

– Может, заговорила совесть у парня? – замечает Абыке.

– Перестаньте! – взрывается один из гостей. – Я чувствую, этому разговору не будет конца. Мы для чего собрались здесь? И, наконец, сегодня праздник или не праздник?!

– И в самом деле. До нового года осталось совсем немного. Сейчас самый раз повеселиться. Ну, как, а? – Абыке обводит гостей взглядом, – можно и потанцевать… Как считает молодежь?

Последние слова Абыке адресует Дамире и Марату.

– Вы правы, – можно и потанцевать, – говорит смущенно Дамира. – Я думаю… думаю, этот человек… ваш спутник… не стоит того, чтобы о нем говорили…

– Тогда музыку, – командует Абыке.

Марат включает магнитофон.

Абыке шутливо подхватывает Дамиру и увлекает в круг.

– Тряхнем стариной, – кричит он.

Многие вскакивают со своих мест и следуют примеру хозяина.

На своих местах, дымя сигаретами, остаются лишь двое: Кебеков и Балтабаев.

Вот и встает Кебеков. Медленно отходит в сторону. Балтабаев отворачивается и о чем-то напряженно думает.

А между тем Абыке, порядком приустав, заканчивает танцевать, нарочито картинно подводит Дамиру к Марату.

– Теперь за вами слово, молодой человек, – говорит он.

Марат увлекает Дамиру.

Дамира, танцуя, неожиданно замечает, что ее отец медленно, стараясь, чтобы никто его не заметил, направляется в коридор. Дамира следит за ним. Кебеков идет в переднюю, а через некоторое время выходит одетым.

Кроме Дамиры за Кебековым следит и Балтабаев.

Кебеков уходит.

Дамира прерывает танец.

– Я сейчас… Потанцуй, – говорит она Марату, бросаясь к выходу.

Марат недоуменно продолжает танцевать с другой девушкой.

Дамира настигает отца на лестничной площадке.

– Папа, что с тобой? – спрашивает она взволновано.

– Ты оставайся, – говорит после долгой паузы Кебеков, – мне вспомнилось… Есть дело. Неотложное.

– А мы хотели тебе сообщить что-то важное…

– О главном ты уже сказала, дочка. – Кебеков гладит дочь по голове. – Оставайся…

Кебеков идет вниз.

Дамира возвращается.

– За стол! – командует Абыке.

Шумно усаживаются. И только здесь кто-то спохватывается: нет Кебекова!

– У него неотложное дело, – оправдывается Дамира за отца, – он попросил всех извинить его…!

– Неотложное дело, ворчит одна из женщин, – какое может быть дело в такое время! Вечно не сидится этим ученым… Ну, бог с ним… Посмотрите лучше на часы.

Стрелки часов приблизились к цифре 12.

С места поднимается Балтабаев, собираясь сказать тост.

В это время со своего места вскакивает Марат.

– Отец, – обращается взволнованно Марат к Балтабаеву и к остальным, – я должен сказать сейчас такое… Дело в том, что мы с Дамирой решили с этого часа, с этой минуты…

По ночной пустынной улице идет погруженный в свои думы человек. Неожиданный автомобильный сигнал заставляет его вздрогнуть. Человек оборачивается – и мы узнаем в нем Кебекова. Мимо него проносится запоздалое новогоднее такси. Кебеков провожает его долгим взглядом.

Машина постепенно удаляется, растворяясь в ночной мгле.

г.Фрунзе, 1963 г.

© Ибрагимов И.М.