Шмон

Еще одно воспоминание оперативника о смешном случае из жизни курсантов-силовиков… Первая публикация.

...После картофельного пюре с кусочком сливочного масла, которым, расщедрившись в новогодний ужин, кухня заменила надоевший прогорклый минтай, в тридцатиградусный мороз с карагандинским ветерком грянуло построение на плацу. Инструктаж длился без малого сорок минут: «Вы – личный резерв начальника школы. В случае осложнения оперативной обстановки – в ружье. Всем находиться в казарме. И не вздумайте отмечать – отчислим на месте. Приказ генерала».

Необтесанных первокурсников грело одно: под Новый год из дома пришли посылки: Грузия расщедрилась чачей и обернутым в сладкую пастилу фундуком. Киргизия — орехами, неповторимым бальзамом и сухофруктами; Балхаш – вяленой рыбой; Гурьев с Уральском — черной, закатанной в трехлитровые банки, икрой. Казы, карта, чучук — со всего Казахстана.

Пиршество!

Как водится в казарме, богатство это вывалили на сдвинутые столы. От запахов кружилась голова… Захлебываясь слюной, все ж держали фасон — рассаживались чинно. Но уж как животы свело – до сих пор помнится.

Вдруг – дневальный: «Шмон! Курсовой в общаге!!!» В минуту гора, казалось, еще хранящих тепло материнских рук яств полетела за окно, и когда вошел кэп, на пустом столе (ни у кого не поднялась рука вылить!) одиноко-предательски стоял графин с «огненной водой».

Об него и споткнулся взгляд проверяющего.

Хана!

Тут — наш земляк. Неторопливо открыв сосуд, налил полный стакан, невозмутимо, без мимики и жестов, глоточками, опорожнил его, степенно поставил на стол.

Чем развеял все сомнения капитана. Себя ж покрыл неувядаемой славой.

«Наша чача — лучшая в Грузии, мамой клянусь! 60 градусов… Как только этот киргиз жив остался?!» — долго потом вопрошал Тенгиз Габелая…

1977-ой, первый милицейский Новый год Кудрата Каримова…

Александр Зеличенко,

Бишкек, апрель 2012