Перестройкиада

Послеапрельские тезисы, опусы, песни, сатиры, памфлеты, думы тревожного цвета

Публикуется по изданию: Анэс Зарифьян. Перестройкиада: Послеапрельские тезисы, опусы, песни, сатиры, памфлеты, думы тревожного цвета. – Б.: Книголюб, 1991. – 256 с.

Под редакцией автора.

Художник Г. Михайлина
Фото А. Колосова

О книге «Перестройкиада»

Дорогие возможные читатели!

Обнародуя электронный вариант этой книги, должен с сожалением констатировать своё давнее упущение. Дело в том, что складывалась «Перестройкиада» из моих скоростных откликов на темы, события, факты, которые будоражили советское общество в годы, как не трудно догадаться, горбачёвской перестройки. Тогда казалось, что всё это надолго останется в нашей памяти.

Увы, уже через пару лет после выхода данного труда я с огорчением для себя обнаружил, что пытаюсь с напряжением вспомнить, по поводу чего возникли у меня те или иные строки. Поэтому в дальнейшем, продолжая жанр стихолетописи, стал уже предварять стихи прозаическими преамбулами.

Добавлю: целый ряд стихов-песен из «Перестройкиады» перекочевал потом в раздел «Без подстройки к перестройке» книги «По жизненным мотивам», где я исправил вышеупомянутое упущение и предварил стихи соответствующим событийным фоном.

Возможно, когда-нибудь мне удастся осуществить подобное и в отношении других страниц данной книги. Ну а пока примите её в том виде, в каком она вышла в сентябре 1991 г. Я сумел лишь дополнить её примечаниями, которые, надеюсь, всё-таки помогут читателю погрузиться а атмосферу перестроечных лет.

Автор

ПОРТРЕТ НА ФОНЕ ФОНА ПЕРЕСТРОЙКИ*

(*В качестве вступительной статьи использован сокращенный вариант очерка, написанного в марте 1991 г. для журнала "Лидер" московским бардом, журналистом Игорем Михалёвым)

«Хорошо при свете лампы
Книжки милые читать,
Пересматривать эстампы
И по клавишам бренчать.
Щекоча мозги и чувство
Обаяньем красоты,
Лить душистый мед искусства
В бездну русской пустоты...»

Саша Чёрный. "Ламентации"

Неудобство нашей нынешней жизни состоит прежде всего в том, что нам некогда. Некогда было удобно, а вот теперь некогда. Читать и слушать – некогда! Сопереживать и сомучиться – тоже! Оглянуться и подумать – да вы что, с ума сошли? Вперед и только вперед! С сияющих вершин, до которых мы так и не дошли, – до не менее сияющих бездн, из которых мы-таки с неослабевающим интересом смотрим на те сияющие вершины, до которых так и не дошли. Се ля перестройка!

Я никогда не перестану утверждать, что слово "ПЕРЕСТРОЙКА" – гениально. Объяснить? Объясняю!

Открываем словарь русского языка С.И.Ожегова и, не доходя до ничего в нашей жизни не обозначающего словечка "стройка", смотрим "пере...". Боже мой! Сколько же здесь для умного человека возможностей! Как все-таки велик и могуч русский язык! А мы-то, умники, считали, что "перестройка" сеть нечто вполне устоявшееся, пусть не слишком конкретное, но все же довольно устойчивое сочетание. А вот ни черта вы не знаете русского языка, если так думаете. Ибо, к вашему сведению, "пере-" может означать что угодно: не только, скажем, "направление действия через что— нибудь", но и "повторение действия заново". Не лишь "чрезмерность, излишек, преобладание в действии", но и, представьте, "деление пополам, на части". И уж не столько "взаимность действия", а чаще всею "изменение направленности". Вот так, господа, синьоры, товарищи, судари читатели! Теперь, надеюсь, понятно, почему так неровно течет процесс того, что мы с большой натяжкой называем нашей жизнью. Почему мы то плачем от умиления при виде всерасширяющейся гласности, ну, скажем, хотя бы в вопросах секса, то удивляемся, отчего это средства массовой информации так одиозно подходят к освещению вроде бы одного и того же события: одним танки и бэтээры напоминают голубей мира, другим – именно танки и бэтээры! Господи, ну перестройка же: у одних "деление", у других – "направление действия через что-нибудь". Или кого-нибудь...

Понимаю, понимаю, что утомил вас, любезные мои соотечественники. Но что поделаешь, "чрезмерность, излишек..." и т.д. – суть свойство текущего момента, тем более, что все прочитанное – лишь ПРЕдАМБаУЛА, что в переводе значит либо вводную часть или введение, либо (с итальянского) преддверие законченного действа. Амба!

ФОН

Вы обратили внимание, как ловко я подвожу вас к знакомству с моим героем, еще ни словом о нем не упомянув? Конечно, это говорит не только о большом таланте, но и, как вы понимаете, о необходимой осторожности и бережности, с какой я с ним обхожусь. Сейчас он появится, сейчас. Вот только еще чуть-чуть потерпите – не все ж другим философствовать...

Итак, преамбула после преамбулы перед началом основного действия.

У любого явления есть фон. Иногда – видимый и слышимый (его это явление выставляет напоказ). Чаще же всего – вроде бы и видимый, и слышимый, но далеко не всеми и далеко не близко. Вот так бы я сказал. Так вот, второй вид фона – авторская песня. Да нет, конечно, пишут люди и поют. Концертируют и устраивают всякие там фестивали, конкурсы, концерты. Но – фон. Ибо делают все это вроде как бы для себя и себе подобных. Такая спецэлита без элитарности. И если, скажем, рок-музыка стала "чистым" фоном сегодняшнего дня вкупе со стареющими, но по— прежнему широко популярными кумирами "малой" эстрады вчерашнего дня, то та самая песня – фон приглушенный, нелюбимый тем самым явлением. Больше того, зачастую мешающий перестроечным процессам, ибо он – фон – наряду с продажной желтой прессой (ну, там "Комсомолка" с московским собратом, разные там "Огоньки", "Аргументированные факты", невесть откуда взявшаяся и, конечно же, ужасно необъективная с нормально— официальной точки зрения "Независимая газета") мешает самому процессу, лезет не в свое дело, надсмехается над святым и сурьезным. Писали б себе лирику – лютики-цветочки – вот и ладно бы было. Но нет – лезуть!

Не скули ж устали, как побитый "фриц"!
Разве это мало: в месяц – пять яиц!
Вот и на колготки вытянул билет!
Плюс – бутылка водки, пачка сигарет...
Все о'кей! Короче, счастье – впереди!
Как контроль рабочий, по земле пройди,
К голому прилавку пробивая путь;
Павлика и Павку вспомнить не забудь...
...Ни души, ни тела; оскудел, раскис;
И вопрос "что делать?" над тобой повис:
Богу ль класть поклоны? Разводить ли кур?
В кулаке – талоны, а в башке – сумбур...

ПОРТРЕТ

То, что вы прочитали выше (я про стихи, конечно), принадлежит народу. Как и все, написанное Анэсом Зарифьяном. Это имя, если вы не близки авторской пссне, для вас, возможно, ничего не означает. И напрасно! На самом деле оно означает поэзию плюс активную жизненную позицию, о необходимости которой так долго говорили большевики. Плюс, конечно, музыку, о необходимости которой большевики ничего не говорили, но у Анэса Зарифьяна она существует в нерушимом союзе со стихами – то есть в виде песен...

Когда году в 85-86 меня пригласили на концерт какого-то барда из Фрунзе, я долго и нудно выспрашивал: "а кто такой, а почему не знаю, а в каком жанре он пишет, а сколько ему лет, и если уже (тогда) под сорок, то откуда он вообще взялся в нашем дружном, сплоченном и до боли знакомом коллективе?" А уж когда мне сказали, что он, ко всему прочему, проректор института физкультуры, – я замахал руками (что по телефону все равно было не видно) и заявил, что – с удовольствием, но дикая занятость... обязанности главы семьи и гражданина... опять же, дикая занятость... Короче, в следующий раз. Нет, ну действительно: проректор-физкультурник; амбал, небось; гитара в лапе не помещается, а я – глава семьи и гражданин, к тому же дикая... впрочем, это я уже говорил. Но имя с фамилией запомнились (мнемотехника: Зарифьян – Мирзаян, Анэс – Атос, очень легко запоминается).

Потом был поезд "Москва – Саратов", уносящий в приволжские голодные дали московскую делегацию Всесоюзного фестиваля авторской песни (первого) и примкнувших к ней гостей, добиравшихся транзитом через гостеприимную в ту пору столицу (Господи, как мы жили без талонов и визиток, как все было сложно и примитивно!). Поезд идет, а мы стоим. Стоим в тамбуре и курим. Хорошо стоим, неспешно покуриваем. Хорошо! Мой визави (напротив стоял), худенький такой, сутуловатый, ростом меня пониже, что-то мне все рассказывал, а я все покуривал – мало ли их, рассказчиков... Потом этот, худенький, говорит: давай познакомимся. Чего, думаю, знакомиться – много вас, знакомящихся с незнакомыми в тамбурах. А он говорит: я, говорит, Зарифьян. Вот тут-то я и сел... Фигурально, конечно. "Амбал" оказался вполне интеллектуалом и очень даже приятным в общении человеком. А какой он бард – я тогда и понятия не имел, но на всякий случай похвалил – мол, очень интересно все, что я слышал, написано. Это было действительно интересно, потому что не слышал я ничего. Но это так, к слову.

Хороший он бард. Необычный – и не только тем, что, как выяснилось, предпочитает гитаре рояль. Непредсказуемый. Но творчество его наверняка нравится не всем. Почему – поговорим позже.

Не возвращайтесь ко мне
ни наяву, ни во сне
те, с кем сводила любовь.
Лучше забудьте! – но вновь
летом, зимой, по весне
не возвращайтесь ко мне!
Да и в осеннюю муть
не порывайтесь взглянуть,
что изменилось с тех лет.
Вы не отыщете след
чувств, разрывающих грудь, –
только взгрустнете чуть-чуть...

Это – Анэс Зарифьян.

Но сегодня благодарен нашей прессе я:
Лопнут с зависти любой месье и сэр!
Ибо самая древнейшая профессия
Не утрачена у нас в СССР!
...Чуть посверкивая кольцами и пломбами
И совсем не нарываясь на скандал,
Экс-девицы, став мощнейшими секс-бомбами,
Подрывают агрессивный капитал.
Связи тесные, полезные, завидные!
Не страшны им ни милиция, ни СПИД –
Чтоб текли в страну товары дефицитные
Невзирая на иммунодефицит...

И это тоже – Анэс Зарифьян.

Меня трясут: «Ты за кого?
За белых иль за красных?!
Увольте! – тягостней всего
Психоз вождишек разных.

Своим умом живу давно,
Не древко чту, а Древо.
А дураков везде полно –
И справа есть, и слева...

И это тоже, как вы, наверно... – точно, Зарифьян.

Так что он, кто он – лирик, сатирик, юморист, политолог? Да проще все, проще: что болит, о том он и говорит. Причем рискованно шутить Анэс Гургенович начал еще в ту пору, когда это было... как бы помягче... не свойственно советскому человеку. Золотые студенческие годы провел он в стенах медицинского института в славном городе Пишпеке... впрочем, за двадцать лет до рождения Зарифьяна, в 1926-м, город переименовали во Фрунзе, чтобы теперь вернуть исконно-кыргызское Бишкек. Уроженец этого симпатичного Пишпека-Фрунзе-Бишкека, Анэс относится к русскоязычному населению, к тому же и национальность у него довольно спорная, как сам он говорит, – "полукровка":

Да я и сам порой в смятении:
Каких корней? Каких кровей?
Наполовину – сын Армении,
На долю равную – еврей.
Но каждой кровной половиною,
Куда б судьба ни занесла,
Тянусь я к Азии с повинною,
Где вся-то жизнь моя прошла.
У сердца нет национальности –
И Бог с ней, с пятою графой!
В тисках обыденной реальности
Спасаюсь певчею строфой.
Бежит по жилам смесь гремучая,
С которой мало кто знаком.
А по ночам себя я мучаю
Бессмертным русским языком.

Но вернемся к нашим институтам. Медики шутили в своем КВН, потом – в своем студенческом театре. Потом не шутили – разбрелись выполнять клятву Гиппократа. Зарифьян выполнял ее сначала в аспирантуре, затем, после защиты кандидатской, преподавал физиологию на соответствующей кафедре Кыргызского мединститута, а уж потом партия и правительство высоко оценили его труд, направив в институт физкультуры. Проректором по научной работе. Поэтому, когда он приезжает в Москву или когда я бываю во Фрунзе (пардон, Бишкеке), мы очень мило беседуем на высокие научные темы – как он выбивает деньги, приборы, тренажеры и все остальное – по научной части. Такова проректорская жизнь! Казалось бы, ну на черта – тебе, профессору, серьезному и уважаемому в городе человеку, – какие-то стихи... еще того хуже – песни... Можно подумать, что для вступления в Союз писателей! Можно подумать и это – тем более, он туда вступил-таки (4 книжки за 7 лет – нормально!) Но зачем ему Союз писателей, если он, как выяснилось, даже не помнит, сколько платит членских взносов, а так как иными льготами отнюдь не избалован, то – зачем?

Все пока, пока, пока –
не на долгие века:
это солнце,
это небо,
эти, в дымке, облака.
Все пока, пока, пока:
друга верная рука
и другая,
дорогая
до изгиба ноготка!
Все пока, пока, пока:
вдохновенье ли, тоска,
обретенья, неудачи,
дум угрюмые войска.
...А поскольку все – пока,
и тропинка коротка,
остается – улыбаться,
остается – не сдаваться
и самим собой остаться
до последнего звонка...

Может, поэтому?..

Честно говоря, меня сначала сильно раздражала его "правильность", некое поэтическое дон-кихотство. Попробую объяснить во избежание недоразумений. Вот говорит поэт: "в каждом из нас есть собственный Бог, имя которому – Совесть". Да, все правильно! Или создает поэт парафразы на тему, скажем, "свято место пусто не бывает" или "стену лбом не пробьешь". И здесь все правильно! Но – поэзия не терпит категоричности в оценке, песня – тем более. Однако поэт продолжает настаивать на своем – и ты, вроде, то ли привыкаешь, то ли соглашаешься. Это я и называю поэтическим донкихотством, впрочем, термин может быть другим. Если вам по душе придется творчество моего героя, попробуйте поразмышлять на эту тему в перерывах между собственными проблемами. Я же готов подтвердить, что все это происходит из-за личности самого автора – он такой, и только такой, как и его стихи. Фальши – нет, конъюнктуры – минимум (если не называть конъюнктурой «злобу дня»).

Видать, не слабо укрепляли мы Ирак.
Теперь Ирак – источник кризисов и драк.
Грозит химической отравой: "Я те дам!"
наш бывший выкормыш, дружок Хусейн Саддам.
...Видать, напрасно ублажали мы Ирак.
Скажи, Держава,
кто твой друг, а кто твой враг?
И тут не надобно особого ума,
чтоб догадаться, кем же ты была сама?

Так легко было бы отнести это к конъюнктуре, если б не даты – написано летом 1990-го, а не в январе 91-го. Просто у него это болело уже тогда, и родилось – предвидение... или просто логика событий? Он вот сейчас жалуется, что плохо пишутся песни – все больше появляется произведений "соцреализма". А для него это естественно – таким видится мир. Я пишу столь въедливо, чтобы вы вместе со мной могли лучше разобраться в характере и в образе мышления Анэса Зарифьяна. Если же это для вас не столь занятная материя, не стесняйтесь, читайте о других, выбирайте – у нас, слава Богу, плюрализм.

Мы с ним одногодки, с Анэсом. И оба – осенние. Правда, я старше его на месяц и десять дней. Так что по праву старшего могу и попенять на то, что все меньше лирики в его нынешнем творчестве. Давайте вместе попеняем: Ай-я-яй!

А с другой стороны – ему интересней и важней сейчас писать о другом.

Прощайте, добрый славный Дон Кихот
с лицом по-детски мудрым, беззащитным.
Теперь Вас все признают дальновидным –
друзья, враги, парламент ли, народ.
Во всех газетах разом помянут
о физике, о бомбе водородной.
А лучше бы – о жизни благородной,
до смертных, болью взорванных минут.
...Лишенный звезд, ушли Вы в те миры,
где звезды не на лацканах мерцают,
где душу за любовь не порицают
и правду не кладут под топоры.
Осталось молча голову склонить
да дальше жить – достойно, без боязни.
Вы были против смертной, знаю, казни,
но нам себя – казнить, казнить, казнить...

Вы поняли, что это – памяти Андрея Дмитриевича Сахарова. Но в этом – в совестливости, в понимании частички собственной вины – и сам автор.

Вот, правильное я нашел слово – совестливость! Ею Анэс Зарифьян наделен в достаточной мере. Как и любой нормальный человек, если поэта можно назвать нормальным. Наверное, из-за совестливости и влезает он в политическую борьбу (по мере своих демократических сил), стараясь прикрыть собой человека – того самого, "простого", неважно какой национальности, религии, убежденности. Оружие-то у него до смешного мирное – стихи да песни, да и оружие ли это?

...Сюрреалистический какой-то получается у меня портрет. Неровные мазки, странные краски, сложные переплетения сюжета и разорванность мышления. Но ведь портрет-то, не забывайте, на фоне фона – а это что-нибудь да значит.

Последние мазки! Последнее "прости" моему герою! Итак, с одной стороны вполне благополучный и даже преуспевающий ученый, с другой – мятущийся, самоироничный, неудовлетворенный собой поэт-бард. Переплетение лирики и сатиры, дон-кихотства и язвительности. "В переулках притихли прохожие. За окном и па сердце – гроза. Боже мой! До чего же хорошие у тебя глаза!" – "Возможно, бюрократия падет, возможно, власть к Советам перейдет. А вдруг играют с нами в дурака и воцарится жесткая рука?" Как все это в нем уживается столь мирно (но не постоянно) – не знает никто, в том числе и сам Анэс. Разбираться придется нам с вами, если, конечно, возникнет такое желание. Предварительно рекомендую прочитать четыре его поэтических книжки* и прослушать пластинку** с его песнями. А пока в мой портрет вносит самый последний штрих тот, кто на портрете изображен: к вам обращается своей новой книгой Анэс Зарифьян. Я умываю руки...

(*Вопреки небытию: Стихотворения. – Фрунзе: Кыргызстан, 1983.
Притяжение: Стихотворения. – Фрунзе: Кыргызстан, 1985.
Нет дороге конца: Песни. – Фрунзе: Кыргызстан, 1987.
Неотболевшее: Стихотворения. – Фрунзе: Адабият, 1990.)

(**"Алая, белая, черная...": Авторская пластинка. – С. 90 29143 008: "Мелодия", 1990)

Игорь Михалёв,
бард, журналист

   Анэс Зарифьян

Какая масть пошла в Апреле! 
Вы вспомните, друзья мои, –
О Перестройке вмиг запели
И вóроны, и соловьи.
На гласности вольготном пире
Сидел я, предан немоте:
Что толку в бардовской сатире?
У прессы ль ковылять в хвосте?!
Но демократии волна
Не обошлась без мутной пены.
И зазвучала постепенно
Былой иронии струна...

ВСТАВАЙ, ПРОКЛЯТЬЕМ ЗАКЛЕЙМЕННЫЙ,
или Пробуждение с похмелья

* * *

Кто их знает, – виноват проект
Иль была халтура слишком бойкою?
Не успели завершить "объект",
Как пришлось заняться перестройкою.

"Предстоят великие дела!
В прежней хате было б не до смеха нам:
Стены кривы, кровля протекла,
Да и крыша, в сущности, поехала...
Но фундамент должно уберечь,
А не рушить варварскими лапами!" –
Вот такую выдал миру речь
Архитектор*, окружась прорабами.

И народ внимал остолбенев,
На лету пытаясь мысль усваивать:
Что же мы построили за хлев,
Если всё придется перестраивать?!

(*Архитектором перестройки стали именовать Михаила Сергеевича Горбачева, который стал генеральным секретарём ЦК КПСС в марте 1985 г., после кончины К.У. Черненко. Именно он на апрельском пленуме ЦК в том же году первым заговорил сначала о т.н. «ускорении», а затем – и о перестройке, реформировании СССР и социалистической системы)

1986 – 1990 гг.

газ. "Комсомолец Киргизии"
5 декабря 1990 г.

* * *

Не впервые такое случается –
На круги́ своя Мир возвращается.
Рано, поздно ли, прежде беспечные,
Открываем мы истины вечные.

Было в прошлом немало хренового...
А теперь – столько свежего, нового!
Все очухались, как по наитию,
Эпохальные сделав открытия:

Что грешно день-деньской гонять лодыря,
Что срамно напиваться до одури,
Пресмыкаться пред злом титулованным,
Похваляться и жить наворованным;

Что (а ну, гордо голову вскиньте-ка!)
Человек – не подобие винтика,
И превыше ползучей практичности
Вольность, Честь и Достоинство Личности;

Что возможна своя точка зрения,
А не только единое мнение,
Подкрепленное рукоподнятием –
Нашим самым любимым занятием;

Что смешно избирать свышеизбранных,
Что вольно почитать и непризнанных;
Ну а вера была обесценена,
И не все гениально у Ленина.

Вдруг прозрев, оценили Высоцкого,
Заодно уж – изгнанника Бродского,
Пильняка, Пастернака, Набокова,
Воздавая теперь Богу – Богово.

Диссидентам дают индульгенцию;
Недобитую интеллигенцию
Именуют надеждой народною,
А не жалкой прослойкой безродною.

Новь за новью стремглав открывается!
В "Правде"* правда впервой появляется.
Телеоко прозрело и – рады мы! –
Озаряет нас острыми "Взглядами"**.

А в душе все ж неверье суровое
И – на донце – сомнение талое,
Потому что слепящее новое –
Это зря позабытое старое.

(*«Правда» – газета, являвшаяся главным печатным органом ЦК КПСС)
(**«Взгляд» – одна из первых ярких, острых, телепередач, возникших с приходом перестройки)

1986 – 1988 гг.

газ. "Комсомолец Киргизии"
6 июня 1990 г.

КОМИССИОННЫЕ СТРАДАНИЯ*

Выполняя праведные миссии,
ищут-рыщут грозные комиссии.
               И вы, и мы
в самой гуще этой кутерьмы.

Раздается свыше вызов грозненький!
Через час вручаются вопросники.
                И мы, и вы
знаем, что вопросы не новы.

Но, склонясь услужливыми клерками,
мчимся с перекрестными проверками:
                вы – к нам, мы – к вам.
А не то дадут по головам!

На своей работе дел по темечко!
Так зачем бездарно тратить времечко?!
                У нас, у вас
есть надежный выход про запас!

Упростив друг другу ситуацию,
о себе подкинем информацию
                мы – вам, вы – нам,
приспособясь к странным временам.

Будут в справках все абзацы гладкими,
а в конце чуть-чуть про недостатки мы
                ввернем, но так,
чтоб не вызвать мстительных атак.

Друг на друга просто не надышимся!
Как послы державные, распишемся:
                вы – там, мы – тут.
Это ж дело нескольких минут!
Не открыв ни краешка Америки,
сто страниц, отстуканных на "Эрике",
                снесем туда,
где кипит бумажная страда.

Не с того ль дела вокруг неважные,
что в почете сведенья бумажные,
                а жизнь, она
за бумагой вовсе не видна...

Июль 1985 г.

(*Будучи проректором вуза, я на собственном горьком опыте познал бессмысленность постоянных взаимопроверок по партийно-административной линии)

ГОРЬКАЯ ПРОВАЛЬНАЯ ПЕСНЯ,
или Исповедь про вал*

Это не девятый вал,
Что художник рисовал**.
Катит мутная волна –
Захлебнулась вся страна!

Раньше, вправду, было мало
И продуктов, и металла,
И обувки не хватало –
Как народ ни бедовал!

Вот на этих-то невзгодах,
На мучительных заботах
Стал вздыматься год от года
Пресловутый серый вал.

Это не девятый вал.
Мир такого не знавал!
Океанского сильней
И цунами пострашней!

Уж давно привычным стало
Все оценивать по валу:
Мебель, фрукты, одеяла,

Обувь, гвозди и стихи...
Заграницу перегнали
И по туфлям, и по стали,
Хоть когда-то начинали
С молотка и от сохи.

Это не девятый вал.
Наш – сбивает наповал!
Миллионы утюгов
Прут, как танки на врагов***.

Понеслись товары валом!
Оглядись – всего навалом:
Горы черного металла
И зеленых огурцов.

Но железо хрупковато,
Огурцы пусты, как вата,
А одежда тускловата
И для скромных мертвецов.

Это не девятый вал.
Тот лишь снасти оборвал,
А от нашего – беда! –
На плаву трещат борта.

По прилавкам и в подвалах
Необъятные завалы
Барахла, что план давало,
А сейчас лежит в пыли:

Телевизоров с подвохом
И штанов, которых чохом
Мы на целую эпоху –
Тяп да ляп – произвели.

Это не девятый вал.
Сколько лет он растлевал
Нашу щедрую страну
И тянул ее ко дну!

Ширпотреб давался валом,
И культура не зевала:
Чушь и серость издавала
Миллионным тиражом.

Сорный вал макулатуры,
Теле-радиохалтуры
По законам конъюнктуры
Полз чудовищным ужом!

Это не девятый вал.
Сколько жил он надорвал!
Сколько нам нанес потерь!
Поумнеем ли теперь?

Неужели, как бывало,
Не откажемся от вала,
От абсурдного аврала,
Заводящего в тупик?

Неужели те, кто выше,
Кто сейчас законы пишет,
Так вовек и не услышат
Всенародный горький крик:

Если мы не сдержим вал,
То грозит такой провал,
Что придется до нуля
Сбросить скорость корабля!

Апрель 1986 г.

(*Несмотря на так называемую «борьбу за качество», социалистическое производство всегда ориентировалось в основном на валовые показатели)
(**«Девятый вал» – широко известная картина И. Айвазовского)
(***К сожалению, данная строка, как и некоторые другие, к настоящему времени уже явно успела устареть: теперь, из-за спада производства, даже утюгов не найти)

СИЛКОМ – ПО ДОБРОЙ ВОЛЕ?!
(Песенка про «добровольные» общества)

Как вспомню годы школьные,
Всплывают, словно в сказке,
Порывы добровольные,
Почетные повязки.
Что «ашники», что «бэшники»,
Не требуя награды,
Вступали в «дээндэшники»*
И в прочие отряды.

Мне эти годы грезятся!
Дружили мы – чего там! –
С «Крестом и полумесяцем»,
И с Армией, и с Флотом.
Те взносы наши дружные
Не ощущались штрафом.
Считалось: дело нужное –
Поддержка ДОСААФа!

Увы, от грез ребяческих
Душа освободилась.
Ведь уйма Обществ всяческих
На свете расплодилась:
Пожарников, любителей
То книги, то пушнины,
Лесов и рек спасителей
И узников машины.

Мир полон переменами,
Но глупости нетленны.
Мы были просто членами,
А нынче – многочлены!
Горящих, утопающих
Ни разу не спасали,
Но всюду нас, товарищи,
Без спросу записали!

Коль марки разноцветные
Пересчитать на души,
То полчища несметные
Должны мы обнаружить
Охотников и книжников,
Входящих в сотни клубов,
Истории сподвижников
И автомотолюбов!

Ни имени, ни отчества
Никто у вас не спросит,
Хоть каждый в эти Общества
Свои копейки вносит,
Что молча вычитаются
Из тающей зарплаты.
На них-то и питаются
Чудовищные штаты!

Всё больше рек меление,
Всё пуще церкви рушат...
Но ширятся Правления,
Которые не тушат,
Машин не ремонтируют,
Лесов не охраняют –
На нас паразитируют
И нами ж погоняют!

Идеи благородные
Доводят до абсурда!
В краю, где степь безводная,
А в ней маячит юрта,
Где исстари не видели
Ни паводка, ни брода,
Охвачены все жители
Заботами ОСВОДа**.

Природа охраняется
Начальством из столицы,
Где лоси не слоняются
И не щебечут птицы.
А общество пожарное,
По улице такой-то,
Бумаги циркулярные
Строчит, как из брандспойта!
Опять, глядите, новшество:
Показывая резвость,
Записывают в Общество
Сплошной борьбы за трезвость.
Ни денежки сдающие
(Да разве ж не обидно?) –
Сплошь трезвые, непьющие;
Лишь алкашей не видно!

Мы в это «добровольное»
Всей кафедрой вступили.
Мы здравицы застольные
В сердцах провозгласили.
По маленькой, по чуточке
Плеснув в мензурки спирта,
Под хохмы-прибауточки
Нашли доцента Шпирта.

И за учебным столиком
Прочтя ему морали,
Все дружно алкоголиком
Несчастного избрали:
Ведь он, бедняга, – язвенник,
Ревнитель простокваши,
И смотрит неприязненно
На сабантуи наши.

«Абсурд! – вы снова скажете, –
Тут трезвенник сопьется!»
А как, друзья, прикажете
С казенщиной бороться?!
Мы ценим квас и чтим Указ***,
Но думаем до боли:
Куда еще запишут нас
Силком – по доброй воле?!

Апрель 1986 г.

ж-л. «Литературный Киргизстан»
№ 9, сентябрь 1987 г.

(*Здесь и далее упоминаются разные общественные организации, созданные Системой: ДНД (добровольная народная дружина), Общество красного креста и полумесяца, ДОСААФ (добровольное общество содействия авиации, армии и флоту), общество «Знание», общество книголюбов и мн. др. Причём, хотя их называли добровольными, но граждан туда загоняли преимущественно насильственным способом)
(**ОСВОД – Общество спасения на водах)
(***Имеется в виду Указ ЦК КПСС о мерах по борьбе с алкоголизмом. Главным инициатором этой кампании стал секретарь ЦК Егор Кузьмич Лигачёв)

МАРШ ПСЕВДОКОЛЛЕКТИВИСТА

Привык смотреть на мир я взглядом чистым,
Сливаться с ним душой и естеством.
Я с малых лет взращен коллективистом
И в две ноги шагаю с большинством!

Как это просто!
Как это славно!
Не выше ростом
и не ниже –
все на равных.
Кричу, когда
предложено кричать.
Молчу, когда
положено молчать.

Ни разу в бок меня не заносило.
Иду, как все, не нарушая ряд.
Ведь коллектив – решающая сила!
О том всегда с трибуны говорят.

Звучит не глупо!
Запомни живо:
любая группа
носит званье коллектива.
А коллектив
(не слушай крикунов)
и был и есть
основа всех основ!

У нас в КБ* совместно мы решаем
любой кроссворд – учитесь, новички!
Н никогда друг другу не мешаем
баклуши бить и всем втирать очки.

Вот так-то дружно
дымим и вяжем.
Но если нужно,
то костьми своими ляжем

за вечный дым,
за чудо-кружева,
за наши кровные
верховные права!

Вот год назад пришел один ретивый,
из тех, кому есть дело до всего.
Так за прямой откол от коллектива
мы коллективно скушали его,

Ну, если честно, –
не с маслом съели,
а все совместно
написали и напели,
что этот тип
черней, чем негатив,
и портит наш
здоровый коллектив.

Теперь он сыт идеями своими ж!
Едва сбежал от шишек, тумаков.
Ведь коллектив не выгонишь, не снимешь,
а одного-то – пара пустяков!

Прижмем – и точка!
Найдем управу!
Ведь одиночка
отродясь не будет правым
А коллектив
(раскройте-ка Устав)
всегда, во всем
и неизбежно прав!

КБ сильно житейскою наукой –
других наук, хоть режь, не признаём!
Все круговою связаны порукой
и на поруки ближнего возьмем.

Пускай проверки
по строгой мерке,
но, слава богу,
мы не западные клерки!

Мы – коллектив!
Ты нос сюда не суй!
А хочешь жить,
так вместе голосуй!

Свои права усвоили мы крепко.
За нами – тыл: и кодекс, и профком.
И не мечтай нас выдернуть, как репку,
и не пугай весенним сквозняком.

За всё святое,
за эти блага
взовьется роем
наша пыльная шарага...
(тьфу, извини
за грубый примитив) –
наш боевой
сплоченный коллектив!!!

Апрель 1986 г.

газ. «Комсомолец Киргизии»
9 августа 1989 г.

(*КБ – конструкторское бюро)

ПРОТИВОБОРЧЕСКАЯ НЕСТРОЕВАЯ

"...и вся-то наша жизнь есть борьба!"
Из песни «Мы – красные кавалеристы…»

"Вставай, проклятьем заклеймённый,
Весь мир голодных и рабов!
Кипит наш разум возмущённый
И в смертный бой идти готов!"
Из коммунистического гимна
«Интернационал»

"Вихри враждебные веют над нами,
Тёмные силы нас злобно гнетут.
В бой роковой мы вступили с врагами,
Нас ещё

Но мы поднимем гордо и смело
Знамя борьбы за рабочее дело".
Из песни «Мы – красные кавалеристы…»

"...и вся-то наша жизнь есть борьба!"
Из песни «Мы – красные кавалеристы…»

Вся наша жизнь – борьба!
Вся наша жизнь – борьба!
Зовет, зовет, зовет
незримая труба.
Закушена губа.
Прищурены глаза.
Вся наша жизнь – борьба,
то – «против», а то – «за».

За торжество идей,
за пятилетний план,
за счастье всех людей
и за Афганистан.
Никто нас не затмил
в боях за чернозем,
а главное – за мир
да в мире чтобы всём!

А против мы чего?
А против мы войны!
Поэтому – ого
как вооружены!
Чтоб ядерный шантаж
не смел грозить стране,
ракетоносец наш
на запасной волне.

И против СПИДа – мы,
апартеида – мы,
алкоголизма – мы
и сионизма – мы.
Покой лишь снится нам:
то сдуру строим БАМ*,
то – миллионы в дым! –
к Чернобылю летим**.
Вся наша жизнь – борьба!
Вся наша жизнь – борьба:
не плавка, так косьба,
не сев, так молотьба.
Даешь не просто труд –
соревнование!
Учеба ж, коль не врут, –
борьба за знания.

Марш-марш, вперед-вперед,
под тяжестью знамен.
Неужто наш народ
и вправду заклеймен?!
Давно весь род людской
промчался мимо.
Лишь мы шагаем в бой
неудержимо!

Но коль вся жизнь в борьбе,
в борьбе и там и тут,
то по какой тропе
нас к счастию ведут?
Ведь семьдесят уж лет
(какая-то напасть!)
идет (а с кем – секрет!)
борьба за нашу Власть.

Уже Антанты нет
и белой банды нет,
оппортунистов нет
и уклонистов нет...
А мы всё ищем бурь,
им подставляем лбы.
Потом ведем борьбу
с итогами борьбы!

Всё дóбыто борьбой,
всё нажито борьбой:
и мяса шмат любой,
и кафель голубой***.
Чтоб нужное достать,
нельзя нам без атак.
Всё штурмом надо брать,
как Зимний и Рейхстаг:

И почту, и вокзал,
и банк, и телеграф...
Куда б ты ни влезал
нужон бойцовский нрав,
чтоб отстоять свои
широкие права.
И вот идут бои –
ведь позади Москва!****

А стало быть, борьбу,
а стало быть, борьбу
должны мы принимать
как гордую судьбу,
как воздух наших дней,
священную мораль,
и закаляться в ней,
как закалялась сталь!*****

Ну что ж, еще разок
затянем пояса
в борьбе не за кусок –
за добрые глаза.
Ведь как благую весть
мы приняли с тобой,
что перестройка – есть
решительный наш бой!
Вся наша жизнь – борьба!
Вся наша жизнь – борьба…
Легко ли из себя
выдавливать раба?******
Заране не божись –
уродливы горбы.
Начнем борьбу за жизнь
без боя, без борьбы.

Январь 1989 г.

газ. "Комсомолец Киргизии"
6 июня 1990 г.

(*БАМ – Байкало-Амурская магистраль, бездумное сооружение которой было объявлено всесоюзной комсомольско-молодёжной стройкой)
(**В ночь на 26 апреля 1986 г. произошла трагически известная авария на Чернобыльской АЭС)
(***В тот период из-за дефицита товаров народного потребления, всё приходилось добывать по большому блату)
(****Согласно советской истории, во время обороны Москвы в 1941 г. в районе деревни Дубосеково, где бой против фашистских танков приняли 28 героев-панфиловцев, политрук Клочков произнёс слова: «Велика Россия, а отступать некуда: позади Москва!»)
(*****«Как закалялась сталь» – знаменитое произведение Николая Островского о комсомольце Павле (Павке) Корчагине, который служил примером для советской молодёжи)
(******Хрестоматийная мысль А.П. Чехова)

В ЗАЩИТУ КЛАССИКА
(Речь марксиста-ортодокса в духе злого парадокса)

"Учение Маркса всесильно,
потому что оно верно".
В.И. Ленин

Да что мы цепенеем, словно кролики,
Пред идеологическим удавом?!
Давно зашли уж шарики за ролики,
Доверия ни к левым нет, ни к правым.
Воскликнул же в порыве откровенности
Айтматов средь парламентского зала,
Что социалистические ценности
Встречаются лишь в странах капитала!*

Крамольное такое заявление
У депутатов вызвало досаду.
И в Марксе все запутались, и в Ленине,
Пока однажды в пятницу по "Взгляду"**,
Разделавшись с идейной пуповиною
И с губ сорвав тугое полотенце,
Андреев С. (прошу не путать с Ниною!)***
Не намекнул о классе управленцев.

Попову и Шмелеву**** мы обязаны
Анализом уродливой Системы.
Карякиным слова такие сказаны,
Что дрогнули в Колонном зале стены!

Ползет гадюка-правда прямо в руки нам,
Шипит уже у самого порога...
А кто читал статьи Андрея Нуйкина,
Тот должен был прозреть хотя б немного!

Воистину, марксизм – ученье верное!
Воистину, оно не устарело.
Поэтому, ребята, – дело скверное,
Хреновое, скажу вам больше, дело!
Ведь выводы такие получаются,
Коль не кваснеть в болотном догматизме:
Они там к Коммунизму продвигаются,
А мы гнием при империализме!

Судите сами: где эксплуатация?
Где вверх ползут и цены и налоги?
А где опасней милитаризация,
Военные мощны, как носороги?
Где даже крыши нет у населения,
А уж земли, заводов – и подавно?
Лишь новые масштабы ограбления
Властями утверждаются исправно.

Вы скажете: "Тут логика кончается.
А Нуйкин ваш – известный провокатор.
Коль собственности частной не встречается,
Так кто ж тогда злодей-эксплуататор?!"
Понятно, почему такой вопрос возник.
Но в том-то, брат, Истории коварство,
Чтo есть у нас всесильный частный собственник:
Любимое, родное Государство.

Все эти суперспруты с их отродьями,
Сплоченная навек номенклатура,
Заводами владеют и угодьями.
У них, как говорят, губа не дура.
Смешно о Перестройке петь элегии,
Красивыми речами утешаться,
Когда за власть свою и привилегии
Верхи готовы яростно сражаться.
За ними – КГБ, суды, милиция
И золотопогонная дружина.
Похоже, перестройка – репетиция.
Раскрутится гигантская пружина!
Годок-другой, и ярость станет массовой,
Как некогда стряслось, во время оно.
Всё кончится опять борьбою классовой,
Булыжником в ручищах Гегемона.

Ведь посмотри: не в Штатах, не в Италии
И даже не в отсталом Гондурасе
Отчаянно бастуют пролетарии –
А в Воркуте, Донецке и Кузбассе.
И если рай земной совсем не там, a тут,
Где власть как будто отдана Советам,
То почему свои от нас туда бегут,
А к нам – один Локшин*****, и тот «с приветом»?

Так кто ж поверит лозунгу туманному,
Зовущему в начертанные дали:
"К социализму двигаться гуманному!",
Когда мы и простого не видали?
И под конец я речь хочу свести к тому,
Что Перестройка вряд ли будет нежной,
Что выйдет все по Карлу бородатому:
Ведь смерть капитализма неизбежна!!!

Август 1990 г.

газ. "Комсомолец Киргизии"
5 декабря 1990 г.

(*Действительно, наш знаменитый писатель Чингиз Айтматов, будучи депутатом горбачёвского парламента, одним из первых высказал крамольную мысль о том, что истинный социализм построен не у нас, в СССР, а в некоторых странах, которые мы считаем капиталистическими: к примеру, в Швеции)
(**«Взгляд» – как уже говорилось, одна из самых смелых телепрограмм перестроечных лет)
(***Имеется в виду мой питерский друг писатель Сергей Юрьевич Андреев, однофамилец небезызвестной Нины Андреевой, чья газетная статья «Не могу поступиться принципами» стала манифестом антиперестроечных сил (см. с. 234.))
(****Гавриил Попов, Николай Шмелёв, Юрий Карякин, Андрей Нуйкин – учёные и публицисты, ставшие наиболее яркими сторонниками демократических преобразований)
(*****В то время вся советская пресса раструбила факт бегства из США в СССР некоего доктора Локшина и членов его семьи)

НАРОДОВОЛЬЧЕСКАЯ

"Глас народа – глас Божий".
Пословица

«Вихри враждебные веют над нами,
Тёмные силы нас злобно гнетут».
«Варшавянка»

"В нашей стране сложилась новая
историческая общность – советский
народ".
Из партийно-пропаган-
дистского арсенала

Сам черт уже не разберет,
куда шагает наш Народ
в привычном ритме ''шаг вперед
и два назад".
Идя победно и коммунизм
чрез «развитой социализм»,
обрел, проститe, плюрализм –
чему и рад!

Сильней, чем пьяницу того,
кидало в стороны его.
Но удивительней всего,
что сквозь года
он, кем ни попадя ведом,
с маршрутом вовсе не знаком,
шел "верным ленинским путем" –
да вот куда?

Сам черт уже не разберет,
чего потребует Народ,
кого героем назовет,
кого – врагом.
Случалось, выкажет приязнь,
а часом позже шлет на казнь.
Не оттого ль кровобоязнь
царит кругом?

Всяк умник был ему не мил.
Он чуждых гениев громил.
А сколько книжек заклеймил,
не прочитав!

Грозил Америку догнать*
и цены требовал поднять,
а диссидентов – изгонять,
лишая прав.

Сам черт уже не разберет,
кому помехой наш Народ,
и что за сила нас гнетет
уж столько лет?
Когда ж придет благая весть,
что воля есть и мыло есть,
и прочих радостей не счесть –
а горя нет?!

Всегда нам кто-то жить мешал:
то внешний ворог угрожал,
то скрытый недруг обнажал
звериный лик!
Культ поперек дороги лег,
волюнтаризм шарахнул в бок,
а там застой совсем подсек,
загнав в тупик.

Сам черт уже не разберет,
кто говорил за наш Народ,
зажав ему надежно рот
(мол, темен, глуп):
усатый идол в сапогах**,
любитель вышитых рубах***,
бровастый гусь при орденах****
и – полутруп*****.

Всe знали, что ему нужней
для укрепления корней, –
чтоб рос послушней и верней
под звонку медь;
как должен думать, сеять, жать,
и одобрять, и выражать...
Народ народу возражать
не станет ведь.

Сам черт уже не разберет,
а что такое наш Народ?
Опять замшелый бутерброд
с прослойкой меж
рабочим классом боевым,
крестьянством славным, трудовым?
Куда ж деваться остальным? –
Рвать за рубеж?

А пресловутый аппарат?
А те, кому сам черт не брат,
кто за «колючкою» сидят
который год?
А разъяренная толпа?
А пьяный нищий у столба?
А у кого своя тропа,
они – Народ?

И если все таки Народ
не лживый миф, не жалкий сброд,
и если к свету разворот
пошел страны,
то не пора ль хотя бы раз
верхам услышать Божий глас,
в ком думы личности любой
отражены?

Чтоб каждый вправе был решить,
куда шагать, как дальше жить,
какому делу послужить –
не за живот.
Чтоб ни тиран, ни лжепророк,
ни временщик, ни демагог
народа именем не мог
дурить Народ,
купить Народ,
губить Народ.

Ноябрь 1989 г. – январь 1990 г.

газ. «Комсомолец Киргизии»
5 декабря 1990 г.

газ. «Свободные горы»
8 августа 1991 г.

(*Один из лозунгов хрущёвской эпохи: «Догнать и перегнать Америку!»)
(**Иосиф Сталин, чей культ личности был осуждён после его смерти)
(***Никита Хрущёв, стиль правления которого был назван волюнтаризмом)
(****Леонид Брежнев, чей последний период правления стали называть «застоем»)
(*****Константин Черненко, который был тяжело болен и проруководил страной всего год)

ПЕСЕНКА ПРО НАС

Уж такие мы, советские, –
Люди грубые, не светские,
На валюту не богатые,
Жизнью мятые и клятые,
Бестолковые, никчемные –
Существа, короче, темные.

По цивильным меркам – нищие,
Не закормленные пищею;
Сталинизмом зараженные –
Поголовно прокаженные,
Что тайфуном эмиграции
Смоют мир цивилизации.

В лютых войнах победившие –
Чем себя и загубившие;
Знатоки в телах космических –
Дураки в делах практических;
Стукачи да алкоголики,
Сплошь – подопытные кролики.

Пьем и бьем – ну просто бешено!
А кровей нас понамешано!
Поучая человечество,
Испоганили Отечество
И теперь, без покаяния,
Жалко клянчим подаяния.

Наше прошлое – ужасное,
А грядущее – неясное.
Все, чем хвастались, – оплевано
Остальное – разворовано.
Так и ползаем в безверии
По развалинам Империи.

Вот такие мы, советские, —
Не грызем орешки грецкие,
Не хватает даже чая нам,
Но смеемся мы отчаянно!

Ибо лишь земля советская
Породить могла Жванецкого,
Окуджаву и Высоцкого,
Солженицына и Бродского,
Также Гроссмана Василия... –
Пробивавших лед насилия,
Неугодных, даже изгнанных,
А теперь стыдливо признанных.

Жизнь не красят полки голые.
Но явились светлы головы –
Невеликое, да воинство,
Сохранившее достоинство.
И над хáосом зажглась свеча,
Вечная, Андрея Дмитрича!

Стало быть, не все пропащие –
Есть алмазы настоящие!
Стало быть, – судьбой отмеряно –
И для нас не все потеряно!
Не напрасны ни страдания,
Ни неловкие старания!

Ну а язвы зарубцуются...
(Нынче ими зря красуются).
Ну а свет в душе останется!
(Внукам-правнукам достанется).
Потому что мы, советские,
Странно верим в сказки детские.

5 января 1991 г.

газ. "Комсомолец Киргизии"
23 января 1991 г.

«УЧИМСЯ ДЕМОКРАТИИ»*

Не с первых ли мгновений Революции,
Не в каждой ли повторной Конституции
Провозглашали мы все энергичнее,
Что в мире нет страны демократичнее?
Лет семьдесят о том везде долдонили,
Покуда, наконец, чего-то поняли,
Поднаторели в мате да в истмате – и
Решили вдруг учиться демократии.

"Демократия! Демократия!" –
Подхватила, как хор, партократия.

Ну, надо же, дождались указания!
И – развернулась шумная компания,
На каждом поле, каждом предприятии:
"А ну-те-ка, учитесь демократии!"
Хоть с Горбачева книжками подмышками
Мы выглядели сплошь приготовишками,
Буржуи проявили к нам симпатии:
"Поможем подучиться демократии!"

Демократия, демократия!
Начинаем всем миром занятия...

Да тут учителя-преподаватели
С учащимися явно не поладили:
К чему такая, мол, активизация?! –
У нас пока лишь демократизация.
И сразу заниматься стали с массами,
В нос тыкать не указками – Указами.
Hа лицах – глухота, глаза – суровые:
"Кончайте настроенья митинговые!"

Демократия – демократией,
Но не пробуй шутить с бюрократией!

А вслед тебе и выборы нагрянули.
Как только на Закон** поближе глянули,
В душе возникла прежняя апатия:
Неужто это, братцы, демократия?!
Одних из списков вывели заранее,
Других пришибло местное собрание.
Общественные лишь организации
Вкусили сладость демократизации!

Демократия, демократия...
Сто на сто – только первая стадия***.

И вот уже открытие парламента:
Ни счетного устройства, ни регламента...
К трибуне не пробиться всем желающим,
И большинство осталось подавляющим:
Сперва молчит, потом ногами топает,
А тем, кто не по нраву, бурно хлопает (?)****,
Но поясняют нам в прямой трансляции:
Всё это – признак демократизации.

Демократия наша темная...
Дипломатия костоломная...

Массовка твердолобых дружно ахала:
"Позор вам, гражданин-товарищ Сахаров!
Оставьте ваши штучки диссидентские –
Здесь выборы проходят президентские!
Какие там еще альтернативные?!
Нашлись же претенденты дефективные!
Расширим Горбачева полномочия,
Хоть он Генсек, и прочая, и прочая..."

Демократия, демократия...
Поздравления, рукопожатия...

А академик носится с задачею:
"Когда займемся Власти передачею?"
(Беспомощность в руках, улыбка детская).
Далась ему, поди ж ты, Власть Советская!
Таких чудес в России и не видели
С момента, как ворота взяли в Питере.
Затея "власть отдать" – совсем пропащая:
Не знамя же она переходящее!

Демократия, демократия –
Веселись, аппаратная братия!

Вдруг страсти разгорелись коммунальные –
Пошли вопросы межнациональные:
Армянские, нагорно-карабахские,
Грузинские, эстонские, казахские...
Всё плавилось, бурлило, словно в кратере.
Ну о какой тут думать демократии
При мордобое в стенах общежития?!
Плюс – взрыв*****, а вслед – ферганские события******.

Демократия, демография...
То ли строй виноват, то ли мафия?

И всё ж недаром времечко потратили:
Стал съезд "ба-альшим уроком демократии".
Знать, декабристы разбудили Герцена,
Чтоб мы в Совет с трудом впихнули Ельцина;
Чтоб по любой проблеме и коллизии
Плодили многолюдные комиссии
И сочиняли горе-резолюции
В контексте престарелой Конституции.

Демократия, демагогия…
Жаль, коль в том разобрались немногия.

Вот так-то, вопреки природе, мучимся;
Вот так-то, через пень-колоду, учимся
В спецшколе по строительству грядущего
Для контингента, вечно отстающего.

Когда недопустимо многоцветие,
Когда какое уж десятилетие
Свобода, Честь и Совесть – всё в изъятии,
Возможно ль обучиться демократии?!

Демократия, демократия…
Не начать ли с Христова распятия?

Июнь – август 1989 г.

газ. “Комсомолец Киргизии”
5 декабря 1990 г.

(*Тогда при проведении избирательной кампании впервые стал применяться принцип альтернативности. В конце мая 1989 г. в Москве собрался I съезд народных депутатов СССР (горбачёвский парламент). При том партийная верхушка не желала выпускать рычаги управления. В противовес ей демократически настроенная часть депутатов объединилась в Межрегиональную группу, одним из лидеров которой стал академик-правозащитник Адрей Дмитриевич Сахаров)
(**Закон о выборах народных депутатов в новый Верховный Совет СССР)
(***На сто депутатских мест, выделенных КПСС, прошло ровно столько же её представителей)
(****Дурным тоном этого парламента стало т.н. захлапывание тех выступающих, чьи речи не нравились агрессивно-послушному большинству. Особенно часто этому оскорблению подвергался академик А.Д. Сахаров)
(*****Железнодорожная катастрофа близ Уфы, произошедшая из-за неполадок газопровода, расположенного рядом с полотном)
(******К моменту открытия съезда на территории СССР уже возникли очаги межнациональных конфликтов: Сумгаит, Карабах, Фергана и др. Особенно потряс разгон войсками спецназначения в ночь с 8 на 9 апреля 1989 г. демонстрации в Тбилиси, в результате чего от газа «черёмуха» и сапёрных лопаток погибло 16 женщин)

ЦЕПНАЯ РЕАКЦИЯ

Чем славен Год Змеиный? –
Крушением доктрины
Нелепой и бездарной,
То бишь тоталитарной.

Ну как не восхищаться!
Всё стало развиваться
Стремительным галопом –
Воспрянула Европа!

Сначала с миром старым
Покончили мадьяры*.
Совсем немногим дольше
Ждать оставалось Польше.
А тут – как гром из пушки! –
Очухались братýшки:
Не служки-простофили
Сидят теперь в Софии.

Впридачу к сей картине – 
События в Берлине.
Почуяв перемену,
Взломали немцы стену.
Туда-сюда гуляют
Сквозь праздничные дыры,
Осколки предлагают
Пустить на сувениры!

Вослед, полны отваги,
Прошлись по древней Праге
Мятежные студенты.
Теперь там диссиденты
Свободны от ареста.

И вот до Бухареста
Домчался свежий ветер!
На что тиран ответил
Огнем на всю железку.
Ан сгинул Чаушеску!
Год мысли! Год крамолы!
Задумались монголы...
Глядишь, пойдет скорее
И в Северной Корее,
Албании, Китае.
Дух вольности витает
Над лагерем колючим
(Казалось, столь могучим).

Итак, явленья схожи.
Везде – одно и то же:
Долой статью о роли**!
Побольше света, воли,
Любви и разноцветья!

За те десятилетья
Народы убедились,
Что к пропасти скатились,
И, дабы не пропасть,
Достойно взяли власть.

Но что нам до Европы!
У нас-то путь особый
(С семнадцатого года).
Свой крест! Своя забота!
Свой, шариковский, разум,
С приверженностью к фразам,
И мифам, и легендам.

Вперед! – к экспериментам,
Путем социализма,
Во имя Коммунизма,
Который где-то вроде
Так Призраком и бродит***.

Декабрь 1989 г.

(*Мадьяры – венгры)
(**Имеется в виду статья 6-я Конституции СССР о ведущей и направляющей роли Коммунистической партии в жизни советского общества)
(***«Призрак бродит по Европе – призрак коммунизма». Из Манифеста Коммунистической партии, написанного Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом)

РЕВОЛЮЦИЯ И КОНСТИТУЦИЯ
(К выборам Комитета Конституционного надзора)

Конституция, конституция...
Перестройка – что? – Революция!
Революция, революция...
Ей мешает – что? – Конституция;
Ох, советская, ох, четвёртая,
Вся измятая и подтертая;
За проделки – чьи? – за провинности
Вдруг лишенная – ой! – невинности!

Ой, невинности, прежней святости...
Говорят о ней всяки гадости.
Мол, исчадье то (чтобы пусто им!)
Зачинали – кто? – Брежнев* с Сусловым**.
А теперь народ с нею мается,
Демократии обучается,
Демократии, высшей этике
В рамках брежневской арифметики.

Конституция, конституция!
Не по росту ты – больно куцая!
Мысли свежие, думы верные
Утыкаются в пункты скверные.
Урезаются, подгоняются
И в конце концов отклоняются.
Потому как есть Основной Закон.
Хоть дебилен он – да всесилен он!

Да, всесилен он! – дело ясное.
Положеньице несуразное:
И в умах разброд, и в дому разор.
Значит, нужен – что? – целевой надзор!
За идейками избирателей
Комитет нужон надзирателей.
Он начнет глушить фанаберии –
Будет легче жить всей Империи,

И Прибалтике, и Армении...
Станем выглядеть современнее,
Ну, почти как США иль Швейцария,
На худой конец, как Болгария,
Как Болгария, даже Швеция,
Как Италия или Греция.
Бандитизм уймем, проституцию...
Сочиним потом Конституцию –

Конституцию нашу пятую,
Не помятую и не клятую,
Не кабальную – образцовую,
Уникальную, вовсе новую
В человеческой эволюции!
Дабы темп придать Революции,
Революции, ускорению,
Правому – что? – становлению.

А пока сойдет и четвертая,
А пока нужна рука твердая,
Рука твердая, комитетская.
Чтоб и впредь могла Власть Советская
Подвергать крутой экзекуции
Нарушителей Конституции,
Конституции; что еще в застой
Подарили нам со статьей шестой.

Декабрь 1989 г.

(*Брежнев Л.И. (1906–1982) – генеральный секретарь ЦК КПСС, возглавлявший СССР на протяжении 18 лет)
(**Суслов М.А. (1902–1982) – секретарь ЦК КПСС по идеологии, своего рода «серый кардинал» Кремля)

ФОРМУЛИРОВОЧКА

Нам в дар безвременье оставило
Формулировочку: "как правило".
А кто ее в законы вставил,
Вновь избежать стремится правил,
Чтоб без помех качать права.
Извечно губят нас слова!

Март 1990 г.

ж-л. "Литературный Киргизстан"
№1, январь 1991 г.

ВСЯ ПРЕЗИДЕНТСКАЯ РАТЬ*

Жизнь бурлит всё неформальней,
Всё мощней накал страстей!..
Нет проблемы актуальней
Укрепления властей.

Мир и свет любому дому! –
Клятвы текст звенит в ушах.
К Государству правовому
Наконец-то сделан шаг!

...Раньше был один Генсек,
Повелитель гор и рек.
Знал Генсека по портретам
Всяк советский человек.
Но решил Парламент наш:
Коль в стране пошел шабаш,
Изберем-ка Президента –
Вот заступник вам и страж!

Так уж, видно, припекло.
Что, наспорившись зело.
Голоснули – да избрали.
Тут-то нас и понесло!
День-другой – и вся страна
Президентами полна.
Свой – в Москве, и свой – в Ташкенте,
В Казахстане, вот-те на!

С ускореньем – смех и грех**:
Снова тысячи помех.
Но по части президентов
Обойти сумели всех!

Опасается народ:
Потеряем скоро счет.
Сколько ж их в Державе будет? –
Не предскажешь наперед.
Может, есть попроще путь? –
Взять да титулы вернуть,
Чтоб низам была понятней
Федеральной власти суть.

Пусть Расеей правит Царь,
Православный Государь;
Гэтьман хай на Украине,
А в Молдове – Господарь.
Где казашья степь легла,
Хан вершит свои дела,
В Минске – грозный Воевода,
А в Баку – Аятолла.

Из Ташкента друг Эмир
Щедро шлет ему инжир –
Почестнее, чем Рашидов
С шайкой воров и транжир.

И армянский снят вопрос:
Там кумир – Католикос.
В вольном городе Одессе
Избран Дюком Моня-нос.

На Кубани – Атаман,
У якутов – Вождь-шаман,
Далай-лама у бурятов
И Бароны у цыган.

Все довольны, все вольны
И воистину равны.
Ну а первый среди равных –
Президент родной страны.

Созывает как друзей
Он манапов и князей,
Атаманов, верных ханов;
Люб ему и Моисей.
Вот подъехало такси:
Прибыл Царь Всея Руси –
Популист, простой, как правда,
Добрый витязь, гой-еси!***

Разногласий больше нет,
В Зал Колонный на банкет
Приглашается, представьте,
Трудовой Державы цвет.

Не в обиде, не в тоске
Речь ведут – рука в руке –
На вполне официальном,
То бишь русском языке.

Собрались вокруг стола
Хан, эмир, аятолла,
Гэтьман вильной Украины,
Прибалтийских три посла,
Белорусский воевода,
Даже Моня-диссидент... –
В общем, лидеры народов.

И Верховный Президент
Предлагает по-гусарски,
Излучая оптимизм,
Тост поднять
за... ПРОЛЕТАРСКИЙ
ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗМ.

Май 1990 г.

ж-л. «Литературный Кыргызстан»
№8, август 1990 г.

(*После избрания М.С. Горбачёва 14 марта 1990 г. Президентом СССР весной и летом появились таковые и в ряде союзных республик: Казахстане, Узбекистане и др.)
(**Одним из первых горбачёвских лозунгов стало «ускорение», т.е. обещание резко поднять промышленность и благосостояние народа)
(***Конечно, имелся в виду Борис Ельцин, избранный поначалу Председателем Верховного Совета РСФСР, а 12 июня 1991 г. – Президентом России)

ПАРЛАМЕНТСКАЯ АЗБУКА

Первым дням I съезда народных
депутатов РСФСР посвящается

Шум и гам в российской "Учредилке".
Там у них народ собрался пылкий,
Встрять в дебаты каждый норовит.
Выручает только алфавит.

Коль желаешь выступить открыто,
Соблюдай порядок алфавита!
Друг за дружкой – а, бе, ве, ге, дэ...
Ы-ы-ы! – такого нет нигде,
Лишь в России (ё, ка, лэ, мэ, нэ...),
Роковой, загадочной стране.

Не толпитесь! – о, пе, эр, эс, тэ...
Но бузят стоящие в хвосте:
"Не пора ли вспомнить о конце,
Выкликать теперь от я до цэ?!"

У-у-у!.. – стоит медвежий рев.
Эф-эф-эф... – вздыхает Казаков.
На него обрушилось уже
Столько слов на ё, пардон, и жэ.

Ругань, ссоры – в зале и в фойе:
Кто – за П*, а кто, горой, за Е**.
И принять не может строгих мер,
Сидя в ложе, тройка Г, Л, Р***.
Перестройка тем и хороша,
Что никто не смеет гаркнуть: "Ша!"
Пыль столбом! Петух на петухе!
В остальном дела у нас на "хе".

Май 1990 г.

газ. "Комсомолец Киргизии"
5 декабря 1990 г.

(*Полозков И.К., первый секретарь компартии РСФСР)
(**Ельцин Б.Н., лидер парламентской оппозиции)
(***Горбачёв М.С., Лукьянов А.И., Рыжков Н.И., представлявшие союзный центр.
Лукьянов А.И. – однокурсник Горбачёва по юрфаку МГУ. В 1989 г. избран 1-м заместителем председателя Верховного Совета СССР, затем стал его председателем. В августе 1991 г. оказался замешанным в организации антигорбачёвского путча)

СУВЕРЕНЩИНА

Вам не кажется ли странным,
Что язык пошел не тот?
С каждым словом иностранным
Прибавляется хлопот.
"Плюрализм" – звучит кошмарно,
А "консенсус" – спасу нет!
Но особо популярно
Слово "суверенитет".

Суверенны россияне,
Молдаване, латыши...
Суверенные армяне
Укрепляют рубежи.
Казаки, надев папахи,
Круг созвали – свят, свят, свят!
Возмущенные казахи
Солженицына клеймят.

Центру – бой! Декреты в силе!
Но ответьте-ка сперва:
Независимой России
Подчиняется ль Москва?
А в Москве – свои фасоны,
Неспроста тревогу бьют:
Суверенные районы
Моссовет не признают!

Лишь вкусили сласть победы.
Сразу свара завелась.
Исполкомы и Советы
Поделить не могут Власть.
Быстро кончились запасы
Звонких лозунгов и фраз.
Президентские Указы
Даже русским не указ.

Теледикторша, красотка,
Кто еще там вольным стал?!
Суверенная Чукотка?
Независимый Ямал?

Это ж прямо смех и слезы,
Скоморошьи номера –
Суверенные колхозы,
Кишлаки да хутора!

Ладно, прошлое – не манна,
Несвободы давит груз.
Но зачем же до Ливана*
Доводить былой Союз?
Понабили в уши ваты
И нацелились уже
Строить рай в отдельно взятых
Юрте, чуме, шалаше?..

Ох, не можем мы, не можем
С чувством меры да с умом!
То – "Отчизны нет дороже!"
То – "гори она огнем!"
Человек опять потерян
В политическом дыму.
Он в грядущем не уверен,
Он не верит никому.

Дух потух, а тело бренно
(Как ни пой на все лады!)
И отнюдь не суверенно
От одежки да еды.
Не придется ль, братцы, снова,
Коль затянется раздор,
Вспомнить три славянских слова:
ГОЛОДУХА. СМУТА, МОР?!

14-15 октября 1990 г.

газ. «Советская Киргизия»
20 октября 1990 г.

(*В Ливане шла тогда гражданская война, грозившая распадом страны)

РАЗМИНКА

На Российском съезде чрезвычайном
Весело, друзья, необычайно!
(По Союзу правятся поминки).

Развернув дебаты о «разминке»
(Так зовется мненьями обмен),
Съезд напомнил нам о КВН,
Тренировках, утренней зарядке...

Видимо, в Державе все в порядке,
Если обсуждается всерьез
Этот судьбоноснейший вопрос:

«Разминаться» утром иль в обед?
То ли до доклада, то ли вслед?
На желудок полный иль пустой?
Что ж, вопрос и вправду не простой!

Тут бессильны Ельцин, Горбачев.
Тут один лишь Саша Масляков,
К микрофону став под звуки Глинки*,
Мог бы положить конец разминке,
Разъяснив взъерошенным командам,
Обделенным юмора талантом,
Что важней направить их старанья
На успех домашнего заданья.

Потому как массам всё равно:
Пропадать под Глинку иль Гуно,
Хренникова** или даже Баха –
Если на троих одна рубаха,
А на пятерых – огрызок хрена.
Эдак похоронный марш Шопена
Утвердить придется новым гимном.
Хорошо бы вспомнить о взаимном
Уваженьи, долге, интересе,
Набирать очки не только в прессе.
А иначе, споря неустанно,
Проиграют оба Капитана...

28-29 ноября 1990 г.

(*На II внеочередном Съезде народных депутатов РСФСР в качестве Гимна России была утверждена «Патриотическая песня» М. Глинки. Оставалась гимном до 2000 г.)
(**Хренников Т.Н. (1913–2007) – советский композитор, являвшийся тогда первым секретарём Союза композиторов СССР)

ГЕОМЕТРИЧЕСКИЕ УПРАЖНЕНИЯ

Власть выстроив по вертикали,
Мы долго не подозревали,
Что планетарная мораль
Ей предпочла горизонталь.

Теперь и нам, сидящим в луже,
Горизонтальный принцип нужен –
Чтоб перестройки горизонт
Не превратился в жалкий "понт",
Как горизонты коммунизма.

Освободясь от централизма,
Победно выползем из грязи
За счет горизонтальных связей!
Союзную протянем ось –
И жизнь наладится, авось.

Авось! – и замыслы сбылись:
Две линии пересеклись.
Как результат (взгляни окрест!)
На логике поставлен крест.

1 декабря 1990 г.

газ. "Реклама, Информация, Факты"
21 марта 1991 г.

ПРОЕКТ ГОСУДАРСТВЕННОГО ГИМНА
К ПЕРВОМУ ПРОЕКТУ НОВОГО СОЮЗНОГО ДОГОВОРА

(Исполняет сводный хор парламентской группы «СОЮЗ»*)

Союз нерушимый республик свободных
Сплотила навеки Великая Русь.
Да здравствует созданный волей народов
Единый, могучий Советский Союз!

Славься, Отечество наше свободное,
Дружбы народов надёжный оплот!
Партия Ленина — сила народная
Нас к торжеству коммунизма ведёт!

С. Михалков, Г. Эль-Регистан.
Гимн Советского Союза

Союз Суверенных Советских Республик
(Пока что еще неизвестно каких),
От бублика дырка, а вовсе не бублик,
Ты станешь ли кровом для граждан своих?!

Слабься, Отечество наше голодное,
Дом анекдотов и горьких острот!
Всё, что ничейное, общенародное,
К частнику в руки опять перейдёт!

Нас Ленин призвал бить богатых и сытых,
Нас Сталин насильно сплотил в лагеря,
Нас вёл к Коммунизму весёлый Никита,
А Лёня – в болото... И всё это – зря?!

Грабься, Отечество наше несчастное!
Плачь от позора, безликая Русь!
Собственность личная, собственность частная.
В центре герба – Паниковского гусь.

Померкли давно Коммунизма вершины.
Ни чести! ни совести! ум слишком сер.
Одни только буквы пока нерушимы –
По-прежнему значится: СССР.

Правься, Отечество многопартийное!
Бывших союзниц рассыпалась рать.
Та – несогласная, та – самостийная.
Разве что Центру удастся создать

Союз Суверенных Республик Советских,
О коем когда-то мечтал Чингисхан:
Туркмено-таджикско-кыргызско-узбекский.
А пятым, возможно, примкнет Казахстан.

Славься, Отечество наше заочное, –
Средняя Азия, стольких судьба!
Знамя зеленое, знамя восточное
И полумесяц заместо серпа!

6-7 декабря 1990 г.

(*Данная группа депутатов отстаивала необходимость сохранения СССР любой ценой. Между тем, тенденции советских республик к разбеганию только усиливались. Тем не менее уже началась подготовка проекта нового Союзного договора)

* * *

Меня трясут: "Ты за кого?
За белых иль за красных ?!"
Увольте! – тягостней всего
Психоз вождишек разных.

Своим умом живу давно,
Не древко чту, а Древо.
А дураков везде полно –
И справа есть, и слева.

12 декабря 1990 г.

газ. "Советская Киргизия"
22 декабря 1990 г.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ,
или Об одном географическом открытии местного значения

Вдоль аилов и аулов
Пролетел великий слух,
Что писатель Борбугулов
Обнаружил Север – Юг!

Полюса осилив за год,
Географии знаток,
Он ещё откроет Запад,
Через пару лет – Восток!

Говорят, у аксакала
Грандиозный вызрел план:
Чтоб – ни много и ни мало –
Раздвоился Кыргызстан.

Ведь, к несчастию, доселе
Все картографы Земли –
Где тут Юг, а где тут Север –
Разобраться не могли.

Но писатели владеют
Тем, что прочим не дано.
Превосходную идею
Игнорировать смешно!

Адресованное массам
Письмецо не утаить:
«Землю мудрого Манаса¹
Хорошо б – перекроить!»

Для начала, как амёба,
Пусть поделится на две.
Север будет жить особо
(С президентом во главе).
Юг, покончив с перебранкой,
Изберёт Секретаря.
И взойдёт над Сулейманкой²
Благоденствия заря.

Половинки разовьются
(Не в длину, так в ширину),
А потом, глядишь, сольются
В Федерацию одну –

Людям в прок, себе на славу!
Станут дружными по гроб!
И Швейцарией по праву
Будет зваться Арслан-Боб³.

Впрочем, есть и запасные
Варианты (всяк хорош!):
Дабы к матушке-России
Отошёл старинный Ош…

(А не лучше ль – сразу к туркам?
Иль японцев предпочесть?
Либо – слиться с Люксембургом:
Там хоть наши люди есть!⁴

Да, байке⁵ весьма активен –
Стрелке компаса под стать!
О подобной перспективе
Мы не смели и мечтать!

К счастью выстлана дорога…
Аксакалу – чоң рахмат⁶!
Жаль, в истории немного
Наш «географ» слабоват.

Будоражит депутатов,
Ан припомнить недосуг,
Что в Соединённых Штатах
Тоже были Север – Юг.

Уж они-то жару дали,
Меж собой ведя войну⁷!
Уж они повоевали
За единую страну!

«Но зато страна какая!» –
Отпарирует байке.
Ладно, мáкул⁸, умолкаю.
…Затряслось перо в руке,
От озноба – дробь зубная,
Холодею наяву!

То не грипп – беда иная:
Я ж на Севере⁹ живу,
В незавидной части света,
Где ветра, морозы, льды.
Буду петь теперь, как этот…
Эскимос… Кола Бельды¹⁰.

Хоть родился в Кыргызстане –
С южным солнцем не знаком.
Псевдонимом Северянин¹¹
Подпишусь-ка под стихом.

Январь 1991 г.

Газ. «Советская Киргизия», 23 января 1991 г.

¹ Герой одноимённого великого кыргызского эпоса.
² Сулейман-гора – священное для мусульман место в городе Ош.
³ Арслан-боб – русск. лит. название знаменитых ореховых лесов на юге республики. По-кыргызски они именуются «Арстан-боб» (жилище, или логово льва).
⁴ В тот период советским послом в Люксембурге являлся знаменитый писатель-классик Чингиз Айтматов.
⁵ Байке (кырг.) – старший брат или дядя по мужской линии, а в обиходе – почтительное обращение к мужчине зрелых.
⁶ Чоң рахмат (кырг.) – большое спасибо.
⁷ Имеется в виду Гражданская война в США 1861-1865 гг. – между нерабовладельческими штатами Севера и рабовладельческими Юга, которая завершилась сдачей остатков армии южан.
⁸ Макул (кырг.) – ладно, согласен.
⁹ Город Бишкек, уроженцем которого является автор стихов, расположен в северной части республики.
¹⁰ Популярный советский эстрадный артист – исполнитель песен северных народов.
¹¹ Игорь Северянин (1887–1941) – русский поэт-декадент.

(ВНИМАНИЕ! Выше приведено начало книги)

Скачать полный текст книги в формате MS Word

© Анэс Зарифьян, 1991