Раскольник

В 1983-м, на внеочередном бюро горкома партии начальника таласской милиции обвинили в «политической близорукости». 

…Напротив автовокзала своими полутора этажами выделялся большой дом. Принадлежавший крутому местному «маслокраду», терем обращал внимание своей добротностью, ухоженностью.

С некоторых пор в нём поселилось большое семейство – супруги да пятеро детишек. Старший уж школу заканчивал, младшему ж еще и пяти не исполнилось. Друг за дружку – горой. А уж работящие! Чуть свет – двор и улицу окрест метут-поливают, по дому всё делают, в огороде и за скотиной успевают. И в школе хвалят.

Отец, лет сорока пяти, с большой окладистой бородой, механиком в горкомхоз устроился, за котельные там отвечал. Впервые многоэтажки областного центра в тепле перезимовали. Мать — медсестра на «Скорой».

Не семья – образец.

Всё это я про них потом уж узнал, до того милиции они совсем не интересны были. Законопослушные, смирные. Что ж еще?!

На том бюро мне «глаза открыли»: «А Вам, старлей, известно, что хозяин  — глава раскольнической церкви Средней Азии?! Трижды судим за антисоветскую агитацию и пропаганду. Глаз да глаз за ним нужен, так вот», — просветил высокий чин из республиканской Госбезопасности.

Религия тогда вообще не в чести была. Охота ж на раскольников на Руси еще в 17 веке началась, и спустя 300 лет они все еще во врагах государства значились. Почему – сказать не берусь, значились – и всё тут. Да и не принято было такими вопросами задаваться. Ими Комитет Государственной Безопасности занимался.

Оказалось, семейство раньше жило в Ташкенте. Заметая следы (так – в официальном документа ГБ), в тайне покинув насиженные места, затерялось. Чтоб через год, на нашу голову, вдруг объявиться в тихом Таласе…

Команда пришла жесткая: найти компрометирующий материал, и все тут! Не то, чтоб приказ этот со всех ног выполнять бросился – своей работы хватало, но участкового на всякий случай проинструктировал. Тот старался, но только информацию о семействе и смог собрать.

Хозяина, меж тем, с работы попёрли, с горем пополам взяли автовокзал мести, что делал он со смирением. Мать санитаркой перевели. Даже уколы советским людям не доверили: вдруг с лекарством вместе «бациллу религиозную» введет?! И махала та тряпкой по больничным палатам с утра до поздней ночи – санитарок вечно не хватало…

Прошло полгода.

Внеурочный вызов к секретарю горкома партии ничего хорошего не сулил. Интуиция не подвела: в его присутствии тот самый чин из ГэБэ выставил ультиматум: или в недельный срок будет компра, или… Видя, что насупился (ультиматумов не приемлю), вмешался Секретарь: «Александр, помоги. Видишь, у них не получается. А начальство дает дрозда!».

«А что делать-то надо?»

«Да хоть обыск проводите. Лишь бы найти что-нибудь запрещенное. Прокуратуру мы на себя берем».

Всемогущие…

Нашлись горячие головы: подбросим, мол, ножичек иль анаши?! Категорически запретил – как жить потом с этим?

Собрал группу, проинструктировал. И в выходной день нагрянули мы на усадьбу.

Пока я с хозяевами «за жизнь» беседовал, – на религиозные темы изначально табу наложено было, — ребята мои с понятыми хозяйство осматривали. В сарайчики заглянули, на сеновал забрались. Даже к свиньям влезли, не побрезговали.

«О, картошки сколько!» «А вот справка с сельсовета, мы с арендованной землицы собрали, налоги все-все уплатили».

«А овес?»

«Алевтина Евлампьевна (так, уважительно, он супругу свою величал), бумагу им подайте пожалуйста».

«А цемент, черепица?»

«Начальник, да что Вы в самом деле?! Я гвоздь покупаю, и то справку в сельпо требую. Научен уже…»

Что тут сказать?

«Повезло» включенному в группу пожарному инспектору: откуда-то из-под кучи хлама извлек он … старенькую помпу, водяной насос. Ржавую-прержавую.

Увидев, хозяин побледнел, но виду не подал: «А Вы, начальник, совестливы… В других местах не заморачивались – я все ждал, когда наркотики или патроны подбросите. А тут вот что нашли… Я уж и забыл о железяке этой. Валялась на автовокзале, я у начальника месяца четыре тому выпросил. Думал, почищу, к поливу приспособлю. Не получилось, старый уж агрегат совсем. Ну теперь-то автовокзальские наверняка открестятся, разрешенья не подтвердят…»

Так и вышло.

Прознав про находку, Безопасность засуетилась! Уголовное дело тогда возбуждали, если ущерб пятьдесят рублей превышал. Помпу отмыли в бензине, и нарочным — в столицу, на экспертизу. Но толи у экспертов тамошних наглости не достало, толи еще что, но через три дня приносят мне заключение: «… Цена похищенного – 45 рублей». Пятерку не дотянули.

«Подвергнуть Раскольника обструкции по всем правилам!» — таков был вердикт КГБ.

Сначала, при большом скопление народа, — суд, максимальный за мелкое хищение штраф. Гневные собранья во всех трудовых коллективах. Портрет «вора» на Доску «Они позорят наш город» вывесили. О случившемся, с указаньем всех раскольничьих должностей и званий, последовательно рассказали городская, областная, а потом – и республиканская газеты. Информацию, будто важней ничего в огромной стране не происходило, в самой Москве перепечатали.

Хорошо, Интернет тогда еще не придумали…

Александр Зеличенко, 
    Бишкек, июнь 2012