Раздумья

Книга раздумий поэтессы о вечности жизни и бытия, о радости и печали и др.

Публикуется по книге: Адышева Тенти. Раздумья: Лирика. Поэмы / Пер. с кирг. С. Тер-Аракелян, Ю. Гордиенко, М. Ронкина, Л. Щеглова; [Худ. А. Турумбеков]. — Ф.: Кыргызстан, 1986. — 216 с.

ББК 84 Ки7-5
А 32
4702280200-214

Рецензент Вячеслав Иванович Шаповалов, кандидат филологических наук

Художник А. Турумбеков

ЖИЗНЬ, ОЗАРЕННАЯ ТВОРЧЕСТВОМ

Мысли, душа, жизнь поэта — в его стихах.

Представляя читателям новый сборник стихов Тенти Адышевой, подготовленный к изданию ею самой, мы не можем отвлечься от мысли, что она уже не возьмет в руки эту книгу, не порадуется вместе с нами. Преждевременная кончина оборвала струны ее поэтической лиры, которая, настроенная камертоном самой жизни, звучала так взволнованно, так мелодично…

Добро и зло, горе и радость, любовь и смерть — жизнь человеческая во всех ее проявлениях и составляет предмет сердечных мук и философских размышлений яркой и самобытной представительницы киргизской советской литературы — народного поэта Киргизской ССР Тенти Адышевой.

Быстротечна жизнь человеческая, но свет ее омрачают войны и болезни, злоба и равнодушие, черствость и зависть — все то, что мы называем злом. Что же делать человеку? Чем жить и как жить, если смерть неизбежна, а в мире еще столько зла?

«Послушай-ка, звезда, свидетель давний Всех наших бед и радостей земных, Ты наблюдаешь долгими годами Добро и зло. Что скажешь ты о них?» — вопрошает поэтесса и отвечает: «…Но в жаждущих добра — земная сила, и этой силой светел человек… Земля батыров доблестных взрастила, чтоб в мире уничтожить зло навек».

Добро — вот что нужно людям в их жизни. Добро рождает в человеке Любовь, Любовь устремляет его к Добру. Любовь в самом широком и глубоком ее понимании наполняет смыслом и содержанием человеческую жизнь и поэзию Т. Адышевой.

Все, что выпадает на долю человека — горе и радость, беда и счастье — воспринимается ею как естественная, неизбежная сущность жизни.

Жить, чтобы познать любовь и добро, жить, чтобы видеть восход солнца, дышать ароматом горных цветов и, впитав всю сладость и счастье бытия, подарить их с улыбкой людям в своих стихах, — таково миропонимание Т. Адышевой, ее поэтическое кредо.

Люблю людей, люблю их дом,
Среди людей росла,
Я согревалась их теплом
И им тепло несла.
……………………………
Плоды раздумий и труда
Я им одним несу,
Среди людей,
Всегда, всегда,
Как дерево в лесу.

Размышления о судьбах человеческих, о жизни и смерти составляют большой цикл стихотворений в книге «Раздумья». Вдумчивый, внимательный читатель услышит в них голос светлой и мудрой печали. Да, люди в этом мире кочевники. Как росы на рассвете, люди — жемчужины мироздания, неизбежно уходят, но за собой на оплодотворенной их мыслью и трудом Земле они оставляют новое поколение — своих детей. Поэтому даже элегические стихи в своем финале звучат мощным жизнеутверждающим аккордом.

…………………………….
И хорошо, что края жизни нет,
Что дети нарождаются на свет.

Для Т. Адышевой было характерно удивительно целостное восприятие природы, единой, гармонически организованной. Такое обостренное восприятие органичной слитности человека и природы, когда природа очеловечивается, а чувства человека находят свое художественное воплощение в разнообразных проявлениях природы, пронизывает всю ее поэзию.

Мир наполнен гаммами звуков и расцвечен радугой красок. Когда они силой чувства, мысли и слова соединяются в гармонически целое — рождается поэзия. «Поэзия — это триединство Слова, Музыки и Живописи», — писала Т. Адышева в предисловии к книге стихов Джоомарта Боконбаева, оказавшего на ее творчество основополагающее влияние, и духовной поэтической наследницей которого она стала.

Дочь Октября, в прошлом комсомолка, впоследствии коммунист, Тенти Адышева не могла не обратиться своей лирикой к теме революции, не могла не писать о родной партии, о Ленине, о комсомоле. Вновь и вновь обращаясь к этим темам, поэтесса каждый раз находила к ним новый подход, демонстрировала неожиданное их художественное осмысление. Наиболее обобщенно и осязаемо это воплотилось в поэме «Комсомольцы 30-х годов».

Топот наших коней
В моем сердце стучит,
Рокот наших речей
Надо мною звучит.

Прошлое и настоящее неразрывными нитями связано не только в научно-абстрактном понимании этих явлений. Они порой удивительно органично переплетаются в подсознательном личностном мире человека, когда разрушается ход времени, когда оно как бы сжимается в одно настоящее мгновенье. Тогда боль и радость, горе и счастье многих, ранее не известных тебе, но духовно близких людей становятся твоими, их судьбы, их жизни сливаются с твоей. Такое острое мироощущение и мироосознание до физически ощущаемой сердечной боли, реальных горьких слез были неотъемлемой чертой человека и поэта — Тенти Адышевой.

Так, в стихотворении «Девушке, отданной в подарок» поэтесса обращается к реальным историческим событиям, когда тюркский каган Истеми через посла Зимарха подарил византийскому императору киргизскую девушку. Перед нами встает живой образ юной красавицы, разлученной с родной землей, вырванной из рук любимых родителей. В знойном мареве пустыни, через которую ее везут, сгорает ее душа и легким паром, облачком воспоминаний уносится к сине-белым вершинам родного Ала-Тоо, к его сапфировым озерам, прохладным долинам с кристальными родниками…

В этой связи особо хочется сказать о поэме «Джаныл-Мырза». К этой легендарной и любимой киргизским народом личности обращались многие акыны, поэты и драматурги.

По народной легенде, в XVIII веке, на кокшаальской земле у предводителя одного из киргизских племен не оказалось детей мужского пола. Была только дочь по имени Джаныл. Это было время кровавых междоусобных столкновений и борьбы с иноземными захватчиками. Не только мужчин-воинов порождало то смутное, неспокойное время, но и женщин-воительниц, амазонок киргизских гор. Первой среди них стала ханская дочь. За удаль и храбрость, непревзойденное мастерство стрельбы из лука ее прозвали Джаныл-Мырза, то есть — господин, воин. Но трагичной оказалась её судьба.

Как это ни парадоксально, но поэмы, стихи и пьесы о ней писали мужчины. Пожалуй, впервые за всю историю существования легенды к ней обратилась женщина — поэт Тенти Адышева. К этой поэме она шла долго и робко, с сомнениями и надеждами. Это объясняется тем, что вызревавший у нее образ Джаныл почти полярно отличался от канонического — этакой воительницы без страха и упрека, направо и налево уничтожавшей своих «женихов». Поэтесса как бы проникла сквозь время и слилась душой с образом Джаныл. И перед нами предстал другой образ: нежной и мятущейся — Джаныл — женщины, жаждущей любви и материнства, но призванной своим временем быть Джаныл-Мырзой. И, может быть, такой образ был создан потому, что Джаныл близка поэтессе не только духом, но и чертами своего характера и даже некоторыми моментами своей жизни.

…Весной 1920 года в горах Тянь-Шаня, на берегу голубого Иссык-Куля, в семье бездетного кочевника родилась дочь. Ее назвали мужским именем Тенти, чтобы обмануть злых духов, направить их по ложному следу. Тенти — значит неприкаянный, скиталец. Пусть будет даже такой, лишь бы была жива, — так заклинали судьбу безграмотные, забитые нуждой, но счастливые рождением первенца отец и мать.

Но уже жила и творила великие дела рожденная революцией Советская власть, с которой связаны основные вехи пути дочери Октября. Учеба, фельдшер сельской больницы. Первая женщина-секретарь ЦК комсомола Киргизии. Ответственный работник партийных и советских органов. Снова учеба. Затем директор Киргизского отделения ВААП. Развернулась и ее литературная деятельность: опубликовано восемь поэтических сборников, в том числе два на русском языке, написаны повести и литературоведческие статьи. Стихи поэтессы переведены на многие языки народов СССР.

«Вы — поэтесса трудной судьбы…», — написал Т. Адышевой в своем поздравлении по случаю присвоения ей звания народного поэта Киргизской ССР Чингиз Айтматов. Да, судьба, одарив Т. Адышеву добрым сердцем, женской красотой, умом и щедрым поэтическим даром, подвергла ее трудным испытаниям. В двадцать четыре года она потеряла горячо любимого человека — мужа, классика киргизской литературы, поэта Джоомарта Боконбаева, трагически погибшего в тридцатичетырехлетнем возрасте. Много лет спустя поэтесса встречает человека огромной души — Мусу Мирзапаязовича Адышева, известного ученого-геолога, которого она полюбила последней любовью и фамилию которого приняла. Но и этот человек ушел из жизни на пять лет раньше ее. Надо ли говорить о безмерном горе поэтессы?..

И все же она была счастливым человеком, потому что судьба одарила ее неистощимой любовью к жизни, озаренной ярким пламенем творчества. Эта любовь — в ее вдохновенных и прозрачных, как слеза, стихах.

К. Дж. Боконбаев

    Тенти Адышева

АЙЛАНАЙЫН

ОКТЯБРЬ

Незабвенный день победы Октября
Чтит священно обновленная земля,
Преклоняясь перед ним благоговейно,
Не могу сдержать волнение и я.

Когда думаю о том великом дне,
Голос Ленина мне слышен в тишине,
Преклоняюсь перед гением могучим,
Его образ оживает вновь во мне.

К новым далям путь Октябрь нам озарил,
За него сражались, не жалея сил,
Преклоняюсь перед мужеством героев,
Тех, кто за свободу кровью отплатил.

Счастьем светится прекрасная страна,
Что тобой, Октябрь великий, рождена,
Преклоняясь перед мудростью твоею,
Я твоим завоеваниям верна!

ОТЧИЗНА

Отчизна моя! Когда под твоим я крылом,
Птенцом себя чувствую, нежно согретым теплом;
В краях чужеземных всю силу твою ощущая,
В величье твоем, себя чувствую гордым орлом.

Отчизна моя! Когда от тебя я вдали,
Волнуется сердце — ведь нет драгоценней земли,
Звезда золотая лучится на флаге багряном,
Венчая торжественно мощь и деянья твои.
Отчизна моя! Всегда пред тобой преклоняясь,
Даю тебе клятву я вечной дочерней любви!

КИРГИЗСКИЙ ЯЗЫК

Звучанье многих языков
Прекрасных мне известно,
Но лишь язык родных краев
Звучит во мне, как песня.

Меня учила в детстве мать
Прекраснейшей науке —
Слова киргизские слагать
Из непослушных звуков.

Выучивала наизусть
Я сказки моей мамы,
Ведь радость мне несли и грусть
Те сказки вечерами.

Народа память глубока,
Язык так многогранен,
Донес до нас он сквозь века
Былых времен сказанья.

И тот неповторимый час
В душе храню я свято,
Когда впервые наш «Манас»
Услышала когда-то.

Нам передал из уст в уста
Народ в своих легендах,
Что были тверды, словно сталь,
В боях отцы и деды.

Коль песню запоет киргиз
Иль грустно, иль бедово,
В ней эхом отзовется высь
Рассветов Ала-Тоо.

Когда он разговор ведет,
Мне в речи его мнится,
Что это Иссык-Куль поет,
Своей волной искрится.

В народе жив который век
«Манас» наш легендарный,
В нем рокотанье горных рек,
Лихих громов удары.

На языке звучат моем
Слова любви и счастья,
Так, будто жарким летним днем,
Поет родник прозрачный.

Звучанье многих языков
Прекрасных мне известно,
Но лишь язык родных краев
Звучит во мне, как песня.

АЙЛАНАЙЫН

Помню, как-то
Предвечернею порой,
Внук спросил,
Качнув вихрастой головой:
«Почему меня зовешь — Айланайын?»
Потому, что ты —
Любимый внучек мой.

Слово это, знай,
Любовью рождено.
Не купить его
За злато-серебро,
Сердцем люди говорят —
Айланайын,
С нелюбовью рядом не живет оно.

С давних пор
Мы этим словом дорожим,
В глуби сердца своего
Его храним,
С откровенной добротой —
Айланайын,
Лишь родному человеку
Говорим.

Ты когда познаешь
Нежность чувств своих,
И слова в душе проснутся,
Словно стих.
Скажешь ты своей любви —
Айланайын,
Будет мир рассветный
Лишь для вас двоих.

Слово это
Дарим мы из уст в уста,
Издревле оно —
Святой любви устав.
Называем край мы свой —
Айланайын,
Поселилась в нем навеки
Доброта.

Передали это слово
Предки нам,
И праматерь,
Светлой гордости полна,
Всех детей своих звала —
Айланайын,
И сердечно целовала их она.

К радости и свету
Устремились дни,
О кочевьях предков
Память мы храним,
Землю бережно любя,
Айланайын,
Называли, как дитя свое, они.

Словом этим
Окрыляется душа,
Оно чисто,
Словно шепот малыша,
Раны сердца исцелит —
Айланайын,
Это слышать —
Горным воздухом дышать!

Недостойного
Киргизский наш народ
Этим словом дорогим
Не назовет.
Кто за жизнь не услыхал —
Айланайын,
Без любви
Тот на планете проживет.

Если жил ты
Честным радостным трудом,
Добротой и лаской
Твой светился дом,
Скажет жизнь тебе сама —
Айланайын,
Благодарностью одарит и теплом!

НЕ ЗНАЮ

Сказать я точно не могу,
Смогла ли на своем веку
Я потрудиться, чтоб зерно
Росло горою на току.

Но знаю, людям отдала
Я все до крохи, что могла,
Все пламя сердца своего…
Мала ли лепта, не мала,

Но я несла ее в горсти,
Бралась лопатою грести,
Не раз мешался с кровью пот
В моем труде, в моем пути.

Все сердце —
этим и горда,
Я отдавала все года.
И ни крупицы для себя
Я не просила никогда.

Но мысль тревожит всякий раз:
Была ль достойна, люди, вас?
Я вечно буду вам служить,
Отдав всех сил моих запас.

СОЛНЦЕ МОЕ

Солнце мое,
Рождено ты зарею,
Брызжет лучей твоих ярких
Капель.
Светлым теплом
Ты царишь над землею,
Неба бескрайность —
Твоя колыбель.

Ты караваном лучей
По вселенной
Так жизнерадостно,
Ярко идешь,
Видишь, гордятся тобою
В селеньях,
Всюду,
Где щедро свой свет раздаешь.

Солнце мое,
Ты смеешься и плачешь,
Как человек,
Ты страстями живешь,
Если сопутствуют
Людям удачи —
Радость лицо
Озаряет твое.

Если ж беда
Пред твоими глазами
Горько промчится
Над нашей землей,
Солнце мое,
Чтоб пролиться слезами,
В тучи лицо
Ты запрячешь свое.

Но поутру,
С материнской заботой,
Вновь озаришь ты
Земли города,
И зазвучишь вновь
Рассветною нотой,
Солнце мое,
Свети людям всегда!

* * *

Ах, если б совершить когда-нибудь
Вокруг земли мне вместе с солнцем путь,
Скользить, лучась теплом, по небосклону,
И в тайны мирозданья заглянуть.

Ну, а потом с бессонною луной
Мне б сторожить земли моей покой,
И звездной ночи колыбель качая,
Писать стихи, чтоб радость в них — зарей!

ПЕРЕД ЗАРЕЙ

Перед зарей просыпаются птицы
Корм собирать, гнезда вить,
Ветер к деревьям заботливо мчится,
Время пришло их будить.

Ветви спросонья шумят еле-еле,
Шепчут лениво листвой,
Только все спит, как дитя в колыбели,
Город предутренний мой.

Все, кто не спит в этот час предрассветный,
Вы поделитесь со мной
Тайной своею, надеждой заветной,
Иль сокровенной мечтой.

В час этот ранний стихи меня будят,
Чтоб я воспела зарю,
В дверь постучатся они, словно люди, —
Настежь я дверь отворю.

ЛЕТНЕЕ УТРО

Заиграла зарей вышина,
Словно нежная песнь «Дурдана»,
Где же ночь? Всей вселенной, как мать,
Колыбельную пела она.

И ушла. Ей на смену рассвет
В золотые наряды одет.
И спокойно вздохнула земля —
Новый день народился на свет.

Как лучится заря — посмотри,
Иссык-Куль серебря — посмотри,
Пестрым шелком цветов нас маня,
Склоны гор как горят — посмотри!

Гребни пурпуром ярким зажглись,
Устремляясь в бескрайнюю высь,
Лишь для счастья, уверена я,
Человеку дарована жизнь!

ЛЕТНИЙ ДОЖДЬ

Смотри, как хлещет дождь, ну разве это
Не красота и благодатность лета?!
Напившись будто молока парного,
Живое все растет, стремится к свету.

И льется дождь, и гром грохочет рьяно.
Цветы головки вскинули упрямо,
А травы льнут к детишкам босоногим,
Что под дождем в лугах резвятся пряных.

Живительную влагу порождая,
Ликует дождь, словно кыяк* играя,
Ведь сам Дыйкан-баба** не совладает
С невиданным доселе урожаем!

* Кыяк — киргизский национальный музыкальный инструмент.
** Дыйкан-баба — мифический покровитель земледельцев.

ЛИСТЬЯ ТОПОЛЯ

Тополя, качаясь, шелестят листвой,
Тайной сокровенной делятся со мной,
Солнечного света благодатный всплеск
Оживил их нежно-серебристый блеск,
А в тени прохладной, шевелясь едва,
Безмятежно дремлет изумруд-трава.

ЗИМНИЙ СНЕГ

Падает на землю снег,
Словно щедрый человек
Дарит людям без оглядки
Радость в свой недолгий век.

Тихо падают снежинки,
Землю пухом обогрев,
Нежной музыкой подхвачен
Зимний радостный напев.

Как напористо и дружно
Хлопья сыплются с высот.
Так мелодия комуза
Нежно за сердце берет.

Словно чувство обновленья
Появляется, и вот
Словно радостно встречаешь
Друга верного приход.

Принимает снег в объятья
Истомленная земля,
Ветви протянув навстречу,
Снегу рады тополя.

Красотой неповторимой
Дышит зимняя заря,
Снежным легким покрывалом
Керме-Тоо серебря.

КАК РЕБЕНОК

Примолк мой Иссык-Куль в дремотной тишине,
Лениво всплескивая сонными волнами.
Так только дети спят, и в беззаботном сне
Причмокивают влажными губами.

Проснется Иссык-Куль, и рад зари костру,
Сверкает, радужными бликами расцвечен,
Так счастлив лишь малыш, который поутру
Ручонки тянет матери навстречу.

Порою Иссык-Куль, с ветрами заодно,
Бурлит игриво, пенно завихряясь.
Шалун мальчишка так смеется озорно,
В траве густой резвясь и кувыркаясь.

Бывает, озеро как будто к небесам
Своей волною устремится длинной.
Так юноша, взгрустнув, о чем, не зная сам,
Рукой махнет вслед стае журавлиной.

Промчатся дни неумолимой чередой,
Не обогнать их — все мы постареем.
Лишь ты, мой Иссык-Куль, извечно молодой,
Пленяй своей красой и щедростью своею!

САРЫ-ЧЕЛЕК

Тот, кто слышал о тебе, Сары-Челек,
Но красы твоей не видел до сих пор,
Тот спешит к тебе — восторженно взглянуть,
Как ты плещешься в объятьях снежных гор.

Неотрывно скалы смотрят на тебя,
Несравненной красотой восхищены,
По щекам их слез сбегают ручейки,
Льнут к тебе они, любовных чувств полны.

Чуть заметно поведя бровями волн,
Безмятежной синевы даруешь взор,
И ласкаясь днем и ночью в тишине,
Услаждаешь душу ты прибрежных гор.

А без них, красавец ты, Сары-Челек,
Одиноким был бы, словно сирота,
Если ею не любуется никто,
Для чего тогда на свете красота?

Не гордись, что в обожании немом
Горы смотрят на тебя из века в век,
Лишь в окружении величественном их
Несказанно ты красив, Сары-Челек!

ВСТРЕЧАЮ МАЙ

Май — ты цветенья весенний зенит,
Ты одержимых мечтаний пора,
Птичьими трелями воздух звенит,
Смех не смолкает в садах до утра.

Светлой улыбкой приветствуя май,
Люди повсюду надеждой живут,
Что небывало украсит их край
Добрыми всходами солнце и труд.

В предвосхищенье земной красоты,
Маки раскрыли бутоны свои.
Пусть же, как майского солнца цветы,
Мир торжествует добра и любви.

Песни пусть звонкою льются рекой,
Радости и ликованья полны,
Как я хочу, чтобы с каждой весной
Приумножалось бы счастье страны!

Людям хочу в майский день пожелать —
Силой вселенской своей доброты
Оберегайте, как нежную мать,
Землю от непоправимой беды!

АЛАЙ

Сверкая ожерельем ледников,
Укрывшись пышной шалью облаков,
Величественно высится Алай,
В своей нарядной шубе из снегов.

Там, где зарей окрашен неба край,
Долинами зелеными Алай
Раскинулся — и взглядом не обхватишь,
Не это ли благословенный рай!

Над волнами седыми ковыля
Гуляет ветер, тучи шевеля,
Когда они вдруг разразились ливнем,
Не озером ли стала здесь земля?

И реки сказочной голубизны
Сбегают с этой горной вышины,
Вода в них, словно зеркало, прозрачна,
Цветные камешки на дне видны.

Здесь с давних пор народ родной живет,
На пастбищах пасется тучный скот,
Ах, благодатная земля Алая,
С тобой расстаться — сил недостает.

* * *

Познала я напиток счастья пряный,
И чашу горя выпила до дна,
С судьбою спорила не раз упрямо —
А ведь была нелегкою она.

К высотам поднималась я орлиным,
Где мысли, словно чистый снег, белы.
Но чаще жизнь меня неумолимо
Бросала вниз коварно со скалы.

Но претерпев утраты и крушенья,
Взмывала вновь на радостной волне.
Чем чаще я терпела пораженья,
Тем радостней победы были мне.

И я ценить умела благодарно
Тепло земли и света благодать.
Завещан был судьбой великий дар мне —
Я звукам бытия могла внимать!

* * *

Мысленно стремлюсь я,
Как на солнца свет,
К той поре, когда мне
Восемнадцать лет.
Веселюсь беспечно
Я среди подруг,
Впереди лишь радость,
Ни забот, ни бед.

Мысленно я в счастье
Вся погружена,
Ласкою к родным
Душа моя полна,
Бусинки-кораллы
В косы вплетены,
Так меня украсила
Молодость-весна.

ПОДРУГЕ

Ты сверстница моя, мой верный друг,
Тебя люблю я, как сестру родную,
День не увижу я тебя — уже тоскую,
Как будто год свершил свой долгий круг.

Как будто вновь идем с тобою мы
Сквозь тяжких дней невыносимый строй,
Пусть не в одной семье мы рождены,
Но ты всегда считалась мне сестрой.

Росли мы, как два деревца в саду,
Цветами радости алели по весне,
И наше счастье было на виду —
Вернее дружбы не было и нет.

ПОДАРИТЕ МНЕ СМЕХ

Я говорю откровенно при всех,
Я не прошу ни богатств, ни утех,
Вы подарите мне в пору ненастья
Звонкий, заливистый, солнечный смех,
Станет душа обновленной и светлой,
Как незапятнанный утренний снег.

Сердце мое бьется радостно пусть,
Будто я к далям неведомым мчусь,
Смех разольется мелодией дивной,
И отступают и тяжесть, и грусть,
Пусть он врачует, как опытный лекарь,
Смехом счастливым я вмиг исцелюсь.

Если подарите смех мне, друзья,
В мире не будет богаче меня,
Птицей помчатся тогда мои годы,
Песнею звонкой под солнцем звеня,
Пусть же улыбки на лицах счастливых
Светом играют, как в небе — заря!

СЧАСТЬЕ

Если в долине,
Средь утренних гор,
Травы шелками
Расшили узор,
Это ль не высшее
          счастье
                      на свете — 
Красочно-пестрый
Увидеть ковер.

Кони промчались
В лугах у реки,
Вслед —
Жеребята наперегонки,
Это ль не высшее
           счастье
                      на свете —
Радости видеть весенней ростки.

Летнее солнце
Гуляет в садах,
Светится ярко
На сочных плодах,
Это ль не высшее
           счастье
                      на свете —
Слышать, как птахи
Щебечут в ветвях.

Улицы радуют
Светом огней
Лица прохожих,
Как близких друзей,
Это ль не высшее
           счастье
                      на свете —
Видеть улыбки
В глазах у людей.

Если в тиши
Иссык-Куль голубой
Бьется о берег
Игривой волной,
Это ль не высшее
           счастье
                      на свете —
Слушать, что шепчет
Озерный прибой.

Праздник осенний —
Зерна молотьба,
Пот хлебороб
Вытирает со лба,
Это ль не высшее
           счастье
                      на свете —
Знать, что с лихвой
Уродились хлеба.

Воздух серебряный
Зимней поры
Радостным смехом
Звенит детворы,
Это ль не высшее
           счастье
                      на свете —
Мчаться навстречу морозу
С горы.

Если живут
Беспечально друзья,
Дышит теплом
И покоем земля,
Это ль не высшее
           счастье
                      на свете —
Светлый наш мир, красота бытия!

МОЯ МАТЬ, МОЙ ОТЕЦ

Когда я в родной возвращаюсь аил,
То память, как ветра метельного пыл,
Ведет меж сугробов меня той порою,
Где мой незабвенный отец проходил.

А мысли кружатся, бурану под стать,
Стараясь друг друга настичь, обогнать,
Уносят меня к этим давним дорогам,
Которыми шла незабвенная мать.

Дороги извилисты, тропы круты,
Ушедших хранят они свято следы,
Здесь мать и отец мой ходили, сгибаясь,
Таща нескончаемый груз маеты.

Мороз обжигал их, палил летний зной,
Усталость была нестерпимой, порой,
Но как они жизнь бесконечно любили,
Ее украшая своей добротой!

ПОТЕРЯЛА Я СЛОВО

Потеряла я слово,
То, что с детства знакомо.
От отца и от деда
Я то слово слыхала.

Все ищу постоянно
И искать не устану,
У кого же спросить мне,
Что оно означало?

Так давно это было,
А теперь я забыла
То великое слово,
Что прекрасно звучало.

Дед в иных уже далях,
По отцу отрыдали,
Тех, кто помнил то слово,
На земле уже мало.

Не вернуть, всем известно,
Слов, потерянных в детстве,
Что же я в узелок
Слово то не связала?!

СКАЖИТЕ МНЕ, ПОКА Я ЖИВА

Друзья,
Коль теплы в вашем сердце слова,
Скорее в мой дом спешите,
Вы мне их скажите, пока я жива,
А злые — на ключ заприте.

Для тех, кто приходит ко мне с добротой,
Я двери открою настежь.
Но наглухо дом затворю я свой
От тех, кто грозит несчастьем.

Ведь в жизни короткой любой человек
На счастье большое нацелен,
И каждый за свой получает век
То, что он стоит на деле.

Друзья,
Коль теплы в вашем сердце слова,
По-братски их людям дарите.
И мне их скажите, пока я жива.
А злые — на ключ заприте.

Старайтесь друг друга любовью согреть,
Добра уступая законам,
Один общий враг у нас есть —
                                 это смерть,
Безжалостный враг, непреклонный.

МНЕ ХОТЕЛОСЬ БЫ…

Мне хотелось бы светить
В сумраке полночной сини,
Как живительный огонь,
Ярко вспыхнувший в долине.

Мне хотелось бы слагать
Строки — чтоб вонзались в души,
Словно стрелы, что всегда
Меткому стрелку послушны.

Мне хотелось бы сиять
Хлопка белыми горами.
Словно ошская земля,
Осенью пестреть плодами.

Мне хотелось, чтобы звук
Сердца чуткого биенья
Слился с ритмом
Моего
Лучшего стихотворенья.

ЖЕЛАНИЕ МАТЕРИ

Резвится сын среди цветов узорных,
Его ласкает мать счастливым взором,
Угомонится сын и спать захочет,
Желает мать ему спокойной ночи.

Любая мать тогда счастливой будет,
Коль ей за сына благодарны люди,
Но злей судьбы на свете не сыскать ей,
Коль сын услышит матерей проклятье.

И слезы матерей на всей планете
Осушит навсегда пусть мирный ветер,
Пусть вырастают славные батыры —
Хранители добра, любви и мира.

Резвится сын среди цветов узорных,
Его ласкает мать счастливым взором,
Угомонится сын и спать захочет,
Желает мать ему спокойной ночи.

МОЕ СЧАСТЬЕ

Счастье мое,
Неустанно тебя ожидаю,
Мечется сердце,
Томясь неизбывной тоской,
Пусть ты умчалось,
Как птичья осенняя стая,
Верю я свято —
Ко мне ты вернешься весной.

Счастье мое,
Представляешься ты мне вершиной,
Что горделиво
Стремится в бескрайность небес,
Иль облаками,
Плывущими вдаль лебедино,
Или дождем,
Серебристо звенящим окрест.

Нет, не упасть тебе
Яблоком спелым мне в руки,
И не ворваться
Нежданною гостьей в мой дом.
Только пройдя
Через годы терпенья и муки,
Я завоюю тебя
Вдохновенным трудом.

ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ

Последняя любовь,
Как солнца зимний луч,
Лаская, светит мне
Сквозь полог серых туч.

Я знаю — эти дни,
Что сердцу так милы,
Уйдут со мной туда,
Где мрачность вечной мглы.

Последняя любовь,
Примчалась ты ко мне,
Как пара огневых
И сказочных коней.

Мне преградила путь,
Смятеньем опалив,
Стою перед тобой
Я голову склонив.

Как в юные года,
Не смею смело я
Ей руки протянуть,
Волненье затая.

Последняя любовь —
Как снежная метель.
Нависла надо мной
Тревожных мыслей тень.

Последняя любовь,
Верь, не моя вина,
Что для тебя душа
Окажется тесна!

ЛЮБЛЮ

Люблю тебя,
Печаль в глазах не тает,
Люблю тебя,
Ты слышишь, как в тиши,
Не остуди —
Тебя я заклинаю —
Огонь бесценный
Любящей души.

Ты дорог мне,
Я ждать тебя готова,
Как вечер ждет
Закатную звезду,
Под солнцем сердца твоего
Я снова
Подснежником счастливым
Расцвету.

ТЕЛЕГРАММА

Телеграмму, птицу-весточку твою,
Прячу я — но тут же снова достаю.
Почему же вот уже который раз
Перечитывать ее не устаю?

На листке, что мне дороже всех даров,
Словно бусинки, нанизаны пять слов,
Только пять, но я читаю их всю жизнь,
Как роман из многочисленных томов.

Буквы льнут к моим ласкающим глазам,
Словно я губами льну к твоим губам,
А слова так нежно тянутся ко мне,
Что сдается — ты целуешь меня сам.

РИСУЮ ТВОЙ ПОРТРЕТ

Без устали, как спицы колеса,
Мелькают дни, им передышки нет.
Как жемчугом узоры шьет роса,
Я мысленно рисую твой портрет.

Пусть молодость, легко махнув рукой,
Прощальный посылая нам привет,
Умчится вдаль с улыбкой озорной,
Я мысленно рисую твой портрет.

Безжалостна старения печать,
И пусть в глазах лишь нежной грусти след,
Я каждый день иду тебя встречать
И мысленно рисую твой портрет.

Его скрывая даже от себя,
Упрямо я придумала запрет —
Себе не признаваться, что, любя,
Я мысленно рисую твой портрет,

Твой взгляд и шепот в нежной тишине
Храню в себе я столько долгих лет.
Пусть даже ты не помнишь обо мне —
Я мысленно рисую твой портрет.

ЛЮБИМОМУ ДЖИГИТУ

Любовь к тебе меня заполонила,
И совладать я с чувствами не в силах,
Ты всюду перед взором неотступно,
Джигит-красавец, мой желанный, милый,
В плену сладчайшем гулко сердце бьется,
И нежно шепчет мне: «Ты полюбила!»

Прошу я сердце: не волнуйся, тише,
Своим огнем его не опалишь ты,
Вдруг он тебе любовью не ответит?
Не торопись, будь осторожней, слышишь?

А вдруг джигит меня понять не сможет,
И ухмыльнувшись, скажет — что похожа
Я на его бесчисленных поклонниц,
Унизит чувство, что всего дороже.

Джигит, ты статней Ала-Тоо выси,
Ну обрати ко мне свой взор и мысли,
Я жизнь свою тебе отдать готова,
И мое счастье от тебя зависит.

Ты — как звезда на небосклоне ясном,
И свет ее навеки не угаснет,
Я нежно к ней протягиваю руки,
Пытаюсь дотянуться — но напрасно,
А сердце все в плену сладчайшем бьется,
Оно уже мне больше не подвластно.

СПИ, МОЙ МАЛЫШ

Спи, мой малыш,
Затихла трель,
Твою качаю
Колыбель.

В ночи
Баюкаю звезду,
Доверив ей
Свою мечту.

Я буду счастлива,
Когда
Увижу я
Через года,

Что сын,
Который нынче мал,
Достойным
Человеком стал.

Взрослеют все,
Но матерям
Так хочется,
Чтоб сыновья

Росли, отважны
И честны,
Батырами
Своей страны.

Малыш мой,
Пусть моя земля
Тобой гордится
Так, как я.

Ну а сейчас
Ты засыпай,
Покоем дышит
Мирный май.

ПОЭТЫ

Ах, бедные поэты!
Душою вы народны,
И в мыслях благородны,
Вам звание поэта
Даровано природой.

Эх, бедные поэты!
К загадкам не пробраться,
Так свято ваше братство,
Ни власти нет, ни денег,
Стихи — вот все богатство.
Ах, бедные поэты!
Вы радостью ранимы
И бедами чужими,
Хоть нет у вас сокровищ,
Есть дар воспламенимый.

Эх, бедные поэты!
Вы знаете, что будет
Ваш путь тернист и труден.
Пусть не всегда удачи,
Но так нужны вы людям!

ГУАНАГУАНИКО

Гуанагуанико — святая гора.
Когда ярых боев наступила пора,
Ты, кубинцев от вражеских глаз укрывая,
Словно мать, к ним была молчаливо-добра.

Словно мать, сохранила в объятьях своих
От жестокой судьбы ты бойцов молодых.
Сколько вражеских пуль, твою грудь пробивая,
Оставляли следы на отрогах крутых!

Сколько долгих веков ты в крови и в слезах!
Расстилался туманом в расселинах страх.
А сегодня, зарю новой жизни встречая,
Твои склоны в нарядных, веселых цветах.

Гуанагуанико, как пламя любви,
Сохрани свое имя ты в недрах земли,
Твой народ воздвигает свободы фундамент,
Старый рухнул, —
                      замешан он был на крови.

НОЧЬЮ

Все спят, устав от повседневной маеты,
А я бреду в тиши полночной темноты,
И вспоминается мне юности пора,
Когда срывала я рассветные цветы.

С укором глядя, говорила мне луна:
«Зачем ты губишь то, чем радует весна?» —
И одевала землю бережно в наряд
Из серебристо-голубого полотна.

И лунный ветер шаловливо налетал,
Ласкаясь, волосы мне в косы заплетал.
Подругой верною была мне та звезда,
Чей свет улыбчиво струился между скал.

Воспоминанья налетели, словно вихрь,
Я поняла среди тюльпанов огневых,
Что были то не настоящие цветы,
А вдохновенье моих песен заревых.

ГОВОРЯТ МНЕ, ПИШИ

«Напиши обо мне, —
Говорит мне родная земля, —
Как сиреневы горы, И как золотисты поля».

«Обо мне напиши», —
Говорит мне любимый народ,
Слов родных красоту,
Не скупясь, навсегда отдает.

Если б мне им ответить
Достойно своею строкой,
Лишь тогда я могла бы
Гордиться поэта судьбой.

ВЕЛИКОЕ СЛОВО

«Доброе слово —
И греет и сил придает,
К счастью звездой путеводной
Тебя приведет,
Злое же — камнем тяжелым
На сердце ложится, —
Исстари так говорил
Наш киргизский народ.

Слово живет —
Как кочевник идет сквозь века,
Слово живет —
Потому что бессмертна строка,
Короток путь человека
На этой земле,
Ну, а у слова
Дорога всегда далека.

Слово взывает
К народам земли
Сквозь года;
Чтоб навсегда прекратилась
Людская вражда,
Если стихи у поэта
Рождаются сердцем,
Слово его для народа
Бессмертно тогда.

Слово зовет,
Увлекая вперед за собой
Тех, кто со злом
В справедливый бросается бой.
Слово живет,
Расправляясь с врагами отважно,
А победителям
Громко звучит похвалой.

Слово любви
Может жизнь человеку продлить,
Злобное слово —
Судьбы оборвать может нить.
Жить нужно так,
Чтобы слово твое
Добротою
И после смерти
Могло людям жизнь озарить.

МОЙ СТИХ

Мой стих
Рожден горячими слезами,
Спеленут солнца теплыми лучами,
И колыбель его
Так щедро счастье
Устлало нежно-белыми шелками.

Мой стих-дитя
Омыт весенним ливнем,
Промчавшимся над рощей соловьиной,
Он нежен, пред ветрами беззащитен,
Красив и строен,
Как росточек тополиный.

Мой стих,
Хоть и рожден был в день печали,
Но много радости за жизнь свою встречал он,
Ребячий смех,
Друзей моих успехи,
Как в праздник,
В нем весельем зазвучали.

Мой стих,
Вместил ты радости и беды,
И о судьбе моей другим поведал,
Так воспевай, прошу,
Не умолкая,
Счастливых дней лучистые рассветы!

Я СЧАСТЛИВА

Я счастлива,
           даже в печальные дни
Стихи мои, как путевые огни,
По жизни ведут, подбодряя меня,
И, словно друзья, согревают они.

Я счастлива,
           пусть даже слезы порой,
Усталости груз и души непокой,
Но людям привыкла тепло я дарить
Улыбкой приветливой, доброй строкой.

Я счастлива,
           хоть безутешна тоска,
Но знаю, со мною ты рядом, пока
В душе моей память жива о тебе,
Ведь наша любовь так была велика!

Я счастлива,
           дом мой от шума детей
Похож на базар в пору праздничных дней,
Пусть рядом и радость живут, и беда,
Любовь моя к жизни с годами сильней!

* * *

Не наследник дочь — отец не горевал,
Именем мальчишки он меня назвал,
Не хотел, чтоб звали девочкой меня,
И отцовской лаской всюду окружал.

И лаская, говорила моя мать:
«И на семь сынов тебя не променять».
Но себя обманом тешил мой отец —
Не хотел девичьим именем назвать.

Я росла, как на приволье тополек,
И к любви моей счастливо путь пролег,
Были дети светлой радостью моей,
Сын — джигит, и дочь — взлелеянный цветок.

Пусть девчонкой родилась я — не беда,
Доказали жизни все мои года,
Что важней всего — народа своего
Быть достойной верной дочерью всегда!

СТРОКИ СТИХОВ

Строки стихов —
           в заразительном смехе детей,
В травах душистых,
           в цветочном раздолье полей.
Темною ночью
           во всех городах и аилах
Светят они
           мириадами окон-огней.

Строки стихов —
           в человеческих добрых глазах,
В будничных хлопотах,
           в радостных праздничных днях,
В бесповоротном кочевье
           стремительной жизни,
И в беспредельных
           о светлом грядущем мечтах.

Строки стихов —
           словно крылья тебя унесут
К горным вершинам,
           дающим орлам лишь приют,
Вместе с весенними ливнями
           звонко прольются,
И золотыми колосьями
           щедро взойдут.

Строки стихов —
           это в сердце биенье огня,
Это земля моя,
           что в колыбели меня
Нежно взрастила.
И лаской своей материнской
Обогревала заботливо
           с самого первого дня.

ГОЛОС РЕКИ

Моя река звучит симфонией раздольной,
Какая красота в ее набеге вольном!
И повторяю, словно заклинанье —
Пусть будут чисты и прозрачны ее волны,

На этом берегу девчонкою проворной
Часами слушала я говор речки горной,
Неповторимы звуков переливы —
И восхищенье перехватывает горло.

Цветы головками кивают в такт мелодий,
На берегу реки деревья хороводят,
И озорно играют солнечные блики,
Разливам музыки внимает всё в природе!

Река ласкает меня синими глазами,
Резвясь, заливисто смеется бубенцами,
Всем радость бесконечную приносит
Ее кочевье меж высокими горами.

Моя река звучит мелодией раздольной,
Какая красота в ее набеге вольном!
И повторяю, словно заклинанье —
Пусть будут чисты и прозрачны ее волны!

СЕРДЦЕ ПОЭТА

«Если трещина появится на земле, то она проходит сквозь сердце поэта».
Генрих Гейне

И в старости пишу я о любви,
Годов не замечая быстротечных.
Не удивляйся, критик, не кори,
Я искренне пою о ней, извечной.

Хоть стерло время прежний облик мой,
Но сердце, как приют любви заветный.
Ночует в нем весеннею порой
Любовь юнцов да соловьев рассветных.

Влюбленных спутник — мой лиричный стих,
Под звездопадом он ведет их к счастью;
Пусть сердце будет юртою для них,
Чтоб в ней любовь согрелась в дни ненастья.

А если в зной любовь истомлена,
Велю, чтоб сердце океаном стало,
Чтоб, освежась в его волнах, она
На берег нежной песней набегала.

Любви других я говорю: «Свети!»
И сердцем, вечно полным непокоя,
Желаю ей счастливого пути,
Баюкаю ее своей строкою.

Я ей служу, свою любовь храня,
Пока жива, ее огнем согрета.
Когда ж погаснет сердце у меня,
То мой народ оплачет смерть поэта.

ПОЛЕ И ГОРНЫЙ ПОТОК

Горный поток, как впервые влюбленный джигит,
С юным волненьем к любимой безудержно мчит,
Плещется, рвется стремительно из берегов,
Мощно грохочет в горах снеговых его рев,
Только когда вдоль села по арыку течет,
Тихо журчит, словно встречи с любимою ждет.

Летнее поле — как девушка в свете зари,
Что распахнула джигиту объятья свои,
Бурным потоком разбудит он яркую новь,
Влагой живительной поле напоит любое»,
Нежно расправив платка расписную кайму,
Девушка-поле цветами все машет ему.

* * *

Я на пути своем встречала часто
Горячие влюбленные глаза,
Те, что, как солнце раннее, лучатся,
Блестят, как в травах утренних роса.

Ко мне не раз тянулись руки нежно,
Как ветви яблонь тянутся к теплу,
Взывали к сердцу моему в надежде
Найти в нем отклик чувству своему.

Но я ответить всем была не в силах,
Любить тебя лишь было суждено,
Тебя своим я называла милым,
Ведь сердце было у меня одно.

Но те глаза по-прежнему дарили
Мне нежность откровенную свою,
И отзвуки мелодий доносили
До сердца неотступное «люблю».

За мигом миг — прошло неумолимо
Немало времени с тех незабвенных пор,
Тех нет в живых, кем я была любима,
Угас навечно ласковый их взор.

ИНОГДА

И день и ночь, порой, неразличимы,
И нет границы — свет то или тень,
Когда ты чувствуешь, что милым ты любима,
То светлой ночь становится, как день.

Зима и лето так неразличимы
Бывают той счастливою порой,
Когда с тобою рядом твой любимый, —
То в стужу жарко, словно в летний зной.

ОПИРАЯСЬ НА ПЛЕЧИ ТВОИ

Опираясь на плечи твои,
Я беспечней была ветерка,
И вся в радужных красках вокруг
Жизнь сияла светла и легка.

Опираясь на плечи твои,
Каждый день торопила я свой,
Чтобы счастье испить мне сполна,
То, что щедро дарилось судьбой.

Опираясь на плечи твои,
Звезд, казалось, коснуться могу,
И душа, устремленная ввысь,
Трепетала, как ветка в цвету.

Опираясь на плечи твои,
Я плескалась певучей волной,
И любые удары судьбы
Принимались со стойкостью мной.

А теперь мне, сгибаясь, тащить
Тяжкий груз — одиночество лет…
А теперь, как мне быть? Как мне жить,
Если рядом тебя больше нет?

ТЫ РАДОВАЛСЯ

М. Адышеву

Если солнце встречал на рассвете,
Как ребенок, ты счастьем был светел,
Если ливень—пусть грянет сильней!
Не хотел ты, чтоб рвал тучи ветер.

Если травы весной зеленели,
И деревья шептались с апрелем,
Восхищенно смотрел ты в луга,
Где росинки алмазно блестели.

Если землю зима одевала
Снеговым пуховым покрывалом,
Ты мороз об одном лишь просил,
Чтобы окна нам разрисовал он.

А когда перед вечером синим
На деревьях мохнатился иней,
Зачарован ты был волшебством
Неподвижной таинственной стыни.

Это счастье, что долгие годы
В дни ненастья иль ясной погоды,
Как дитя, наслаждаться ты мог
Чудесами богатой природы.

КТО СКАЗАЛ?

Кто сказал,
Что могу без тебя я прожить?
Ведь к тебе только тянется
Памяти нить,
Но когда я зову тебя
До хрипоты,
Знаю, нет, никогда
Не откликнешься ты.

Кто сказал,
Что еще без тебя я жива?
Я согнулась в беде,
Как от ветра трава,
Я глаза твои вижу
В мерцании звезд,
А мои потускнели
От горестных слез.

Кто сказал,
Что навек ты ушел от меня?
Ты со мною в ночи
И в сиянии дня,
Если в мыслях
Хотя бы на миг не с тобой,
Знаю я, ты тоскуешь
В дали неземной.

Кто сказал,
Будто смерти подвластна любовь?
Я любви нашей слышу
Мелодию вновь,
Только в нашем саду,
Где звенела весна,
Я брожу одиноко
Одна… Все одна.

ДАЛЕКОМУ ДРУГУ

Слышишь, друг мой незабвенных детских лет,
Тот, с кем шли дорогой радостей и бед,
Помнишь ласку озорного ветерка
Среди гор, где нас приветствовал рассвет?
Ты прислушайся, ведь скалы говорят,
Что никто тебя не ценит так, как я.

Помнишь, как блуждали мы с тобой в горах,
Как с друзьями веселились до утра,
Сколько радостей дарила нам с тобой
Беззаботных игр и шалостей пора.

Не забыть нам этих невозвратных дней,
Тех цветов, которых не было нежней,
В жизни много ты красавиц повстречал,
Но одна лишь стала спутницей твоей.

Расточают тебе люди похвалы,
Эти люди обходительны, милы,
Но не знал ты их ни в счастье, ни в беде,
Хоть клянутся, что любви к тебе полны.

Преподносят тебе девушки цветы,
Им, красавицам, по нраву, видно, ты,
Окружает жизнь соблазнами тебя,
Увлекая в мир безудержной мечты,
Только знай, где б ни был ты —
В горах, в степях, —
Что никто в тебя не верит так, как я.

ОТЕЧЕСТВО МОЕ

Когда туман опустится густой,
И горизонт далекий не заметен,
Мне видится отечество мое
Отцом родимым с белой бородой,
Которую чуть развевает ветер.

Когда все дали — в радугах лучей,
И зеленеют склоны и лощины,
Мне видится отечество мое
Красавицею-матерью моей,
Чей лик не старят времени морщины.

Когда осветят яркие лучи
Весь небосвод в течение минуты,
Мне кажется, в отечестве моем
Все родственники близкие мои,
Тюндюк* откинув, свет впускают юрты.

И братья с кетменями в ранний час
Идут в долины, где роса искрится.
Земля моя, отечество мое,
Твои просторы милые не раз
За жизнь свою я облетала птицей.

И с высоты видала солнце нив,
И густоту садов и снежность взгорья,
И пламя очагов, и горных рек разлив
В краю, где нету ни беды, ни горя.

* Тюндюк — верхнее отверстие юрты.

ЦВЕТУЩАЯ ЗЕМЛЯ

Укоряют травы, стебли наклоня,
И речушка не приветствует, звеня,
А журчит ворчливо, будто бы сердясь,
Что не видела давно она меня.

Эй, скала, в своей рассветной вышине,
Гулким эхом отзовись мне в тишине,
Что, свирепствуя, обвалами гремишь,
Ты соскучилась, наверное, по мне?
Не сердись, прошу я, край зеленый мой,
Люб простор мне твой и взгорья взлет крутой,
Как ребенка, приласкать тебя хочу,
Поделись своею юностью со мной.

Мой аил,
Я не была здесь с детских лет…
Ты узнал меня?
Молчание в ответ.
Вдаль смотрю я — словно борозды морщин
На лугах, где острый плуг оставил след.

НИКОГДА НЕ ЗАБУДЕМ

Народ не забудет своих сыновей,
Оставшихся в пламени бранных полей.
Их жизни в багрянец цветов превратились,
Горящих, как факелы вечных огней.

А матери павших в сраженьях солдат
Все в страшное прошлое горько глядят,
Своих сыновей они видят живыми,
Померк от тоски ожидающий взгляд.

О матери! Память — она, как гранит,
Так пусть незабвенной строкою звучит,
Навечно своих сыновей прославляя:
«Ничто не забыто, никто не забыт!»

* * *

Великие люди, как звезды,
Путями идут вековыми,
Возвысившись светочем ярким
Над теми, кто жил рядом с ними.

В сердцах вызывал восхищенье
Всегда человеческий гений,
А их современникам люди
Завидовали беспредельно.

А есть ли великие люди
Средь нас? Знаю, есть непременно,
Мы просто привыкли их видеть
Среди суеты ежедневной.

Идем с ними рядом, бок о бок,
Идем мы и не замечаем,
Что путь всем обычно привычный,
Великим — бессмертья начало.

Проносятся годы мгновенно,
Века собирают их в стаи,
Мы все затеряемся где-то,
Лишь гения мысль засияет.

Великие люди, как звезды,
Засветят из далей высоких,
Нам, их современникам, будут
Завидовать наши потомки!

(ВНИМАНИЕ! Выше приведено начало книги)

Скачать полный текст в формате Word

© Тенти Адышева