Кто есть кто

(роман)

Вечерело. Солнце, честно отработав весь день и раскрасневшись от усталости, лениво катилось к горизонту, увлекая за собой продукт собственного труда. Прохлада медленно заполняет освободившееся пространство.

Я сижу на подоконнике, упершись лбом в мосластые коленки и тихо плачу. Из кухни плывет густой запах ванили – это мама печет торт. Завтра мой семнадцатый день рождения. А плачу я потому, что умерла моя бабуська. Нам только что сообщили об этом по телефону, и папа поехал к ней в загородный дом. Мама расстроилась не очень, так поойкала для приличия, перекрестилась, и продолжила кулинарить.

Они с бабуськой не любили друг друга. Для бабуськи «не любила» – пожалуй, сильно сказано, она просто не замечала маму, говорила о ней в третьем лице, и называла «клушей». Она и папу – кстати сказать, своего сына, – не слишком праздновала, и называла «павлином». А я в отместку называла ее «бабуськой», она при этом снисходительно улыбалась, признавая мое право на обиду и компенсацию.

Слова «бабуська» и «старушенция» она просто не слышала, потому что они не имели к ней никакого отношения. Она была красивая, элегантная женщина совершенно неопределенного возраста. И что ей вздумалось умирать? Я вернулась от нее три дня назад, выглядела она живее всех живых. Обещала мне сюрприз на день рождения – и на тебе – умерла, не раньше и не позже.

На следующий день бабуську похоронили. Папа сказал, что умерла она от инфаркта во сне, прилегла отдохнуть после обеда и умерла. А обнаружила ее домработница Ульяна, она и позвонила нам.

Свой дом, картины и антикварную мебель она завещала мне. Об обещанном сюрпризе она видимо, тоже позаботилась заранее. На комоде в ее спальне меня ожидал подарок – резная шкатулка из слоновой кости. Открыв ее, я обалдела. На дне из вишневого бархата – зеркало. Сама по себе вещь старинная и очень красивая – двухстороннее, овальной формы, в обрамлении из ажурной серебряной вязи с оригинальной ручкой, которая при определенном наклоне может служить подставкой. Под зеркалом лежала записка: «Милая Марго, почаще смотри в это зеркало и увидишь», а дальше дата «20 августа 12.00».

Ну и подарок! От негодования и возмущения я не обратила внимания на дату. Ее подарок выглядит как издевательство над моей израненной душой. Знала же, что я терпеть не могу зеркала.

Дело в том, что это только в своем воображении я выгляжу как голливудская кинозвезда, и это помогает мне не комплексовать. А зеркала, пропади они пропадом, возвращают меня в реальность. От этого портится настроение, пропадает желание есть, пить и жить одновременно. Такую страхуилу как я, еще поискать надо. Доводы мамы типа: «Не родись красивой, а родись счастливой», и папы: «Нельзя быть и умной и красивой одновременно» меня не убеждают. А почему собственно нельзя? Да и не такая я умная как хотелось бы папе. И только одна бабуська вселяла в меня надежду. Она загадочно улыбалась, когда я смотрела на себя в зеркало и рассуждала о своем уродстве. Худая, длинная как швабра, широко расставленные узкие глаза болотного цвета, и огромный, как у лягушки рот с пухлыми губами.

«Это пока ты лягушка, – говорила она. – Прочувствуй это, а через год, два это чувство поможет тебе стать царевной. Истинную красоту надо выстрадать».

Этим подарком она продолжала воспитывать меня даже после смерти.

Каникулы заканчивались, но мне было наплевать. Смерть бабуськи стала первой серьезной потерей в моей жизни. Прошла уже неделя после похорон, а тоска только усиливалась. Мне не хватает ее, и я ощущаю это физически. Я не увижу ее уже больше никогда, и это «никогда» разрушает меня. С ним надо как-то смириться, а как тут смиришься, если я даже осмыслить этого не могу.

Шум в коридоре отвлек меня от мрачных мыслей, и я вышла посмотреть.

Оба родителя с полными сумками продуктов разувались у порога, мешая друг другу.

— Доченька, возьми-ка сумки и неси на кухню.

— Ма, зачем все это, у нас что, праздник?

— Какой праздник? Господь с тобой. Завтра 20-е – 9 дней как бабушка умерла, поминки делать положено.

20 августа – в голове щелчком включился механизм памяти. Я оттащила сумки на кухню и бегом рванула в свою комнату. Открыв трясущимися руками шкатулку, я чуть не разгрохала зеркало, доставая записку.

Так и есть – 20 августа 12.00. Ничего не понимаю. Почему в записке эта дата – 20 августа? День рождения у меня 12, умерла она 11, а причем здесь 20 августа?

Извилины в голове шевелились так интенсивно, что вздыбили мои рыжие кудри.

Пошевелились, пошевелились, но так и не выдали ничего вразумительного. Бабуська, как всегда, в своем репертуаре. Очевидно, что сюрприз – то, еще впереди. Остается только ждать. Вот только 12.00 – это дня, или ночи?

Поминали бабуську в ее доме. Пришли соседи, друзья неизвестно чьи, и еще множество людей, которых я видела впервые. Я бегала как заводная, подавая и убирая посуду, а сама с нетерпением поглядывала на часы. Без пяти двенадцать, я уединилась в бабуськиной спальне и достала из сумочки зеркало. Я смотрела на себя внимательно, пристально изучая давно знакомую физиономию. Мне показалось, что подул ветер и стал менять мое отражение. Мои проволочные рыжие кудри превратились в нежные локоны и развивались на ветру, открывая высокий лоб и брови по форме напоминающие крылья птицы. Слегка раскосые, миндалевидные глаза сверкали изумрудным блеском. А рот, который я так стеснялась, и от того без конца кусала губы – выглядел потрясающе. Это были не банальные пухлые губки бантиком, а крупный рот с выразительными, сильными губами.

Удивительно, но в зеркале я видела ту Маргариту, которая живет в моем воображении.

Это было здорово, но что-то подсказывало мне, что чудеса еще впереди.

Все это поминальное мероприятие закончилось только к вечеру. Мы вернулись домой уставшие, с чувством исполненного долга. Я, сославшись на усталость, ушла в свою комнату. Предчувствуя что то очень важное, не нахожу себе места. Скорей бы полночь. Но вконец измучившись, я все-таки заснула.

Меня разбудили блики света на потолке. Не проснувшись окончательно, я подумала, что это подъехавшая машина осветила мою комнату. Но свет исходил от зеркала, лежащего на столе. Признаться, мне стало жутковато, но это же не повод отказываться от чуда. Я подошла к столу и взяла зеркало. Свечение тут же прекратилось, а с поверхности зеркальной глади вглубь стала образовываться вихревая воронка. Я хотела бросить зеркало, но не смогла, пальцы как в предсмертной судороге сжимали ручку. Остолбеневшая, я смотрю вглубь воронки, а оттуда в потоке света появляется бабуськино лицо.

«Ну, ну, Марго, успокойся и сядь» – услышала я родной голос. Бабуська, как всегда, загадочно улыбается, но губы ее не шевелятся. Озираясь по сторонам, я пытаюсь определить, откуда голос. Но, похоже, он звучит во мне, вот только в голове или в груди не могу разобраться.

– Послушай меня девочка, послушай внимательно. Женщины в нашем роду всегда считались колдуньями. Но никакого колдовства не было. Просто мы могли видеть истинную сущность человека, скрытую под внешним обликом. И понимание этой сущности давало возможность предсказать поведение. Вот и все. А истинные чудеса пришлось проявить мне, что бы научить зеркало открывать эту тайну. Будь ты моей дочерью, мне не надо было бы прибегать к этим фокусам. Не надо было бы умирать, чтобы передать свою энергию зеркалу. Но ты не казни себя, это был мой выбор.

Извини, что испортила твой день рождения, но именно этот день был рубежом. В 16 – все это трудно понять, а в 18 – трудно поверить.

Чудодейственная сила зеркала не вечна. Но ты девочка умная и тебе хватит этого времени, чтобы во всем разобраться. Надеюсь, у тебя родиться дочь, и наш дар не исчезнет. Прощай.

Вихрь из зеркала разметал мои волосы, и обратно закрутил в воронку бабуськино лицо. Свечение прекратилось, и все погрузилась во мрак.

Я продолжаю сидеть опустошенная и обессилившая. Колдовство это или галлюцинация разберусь завтра, а сейчас надо спать. Вставая, я машинально провела пальцами по зеркальной поверхности, и тут же оторвала руку – оно было раскаленным. Засунув обожженные пальцы в рот, я подошла к кровати и бухнулась в нее не раздеваясь.

Утро было обычным, ничего вокруг не изменилось, но что–то произошло со мной. События прошедшей ночи уже не кажутся мне мистикой, они органично вписались в сознание и я чувствую себя частью чего-то очень важного. Меня просто обуревает желание действовать. Для начала надо подогнать свою физиономию под изображение в зеркале. В парикмахерской, я распрямила волосы, и сама научилась укладывать их с помощью фена. Выщипала брови, придав им ту самую форму. Научилась накладывать тени – сочетание золотистых и нежно-розовых придает моим зеленым глазам изумрудный блеск. Тональным кремом замаскировала веснушки, а губы довела до совершенства с помощью карандаша и почти бесцветной помады. Удивительное дело, вроде и макияжа не видно, а эффект – на лицо, вернее сказать на лице. Вот так внутренние изменения влекут за собой изменения внешние.

Подтверждение этому я нашла в глазах своей подруги Светки. Вернувшись с моря, где она отдыхала с родителями, Светка вытаращилась на меня, как идиотка.

– Маргоша, это ты, или как?

«Я, я» – я взяла ее за руку и потащила в свою комнату.

«Ну, Маргоша, ты класс!» Усевшись на стол, она пристально разглядывает мое лицо.

«Да, ладно тебе, подумаешь, волосы в порядок привела» – отвечая, я тренируюсь в кокетстве. «Расскажи лучше как там на море?»

Светка понесла какую то чушь, про морской воздух, солнце и загадочное ожидание чуда.

«Да какое там чудо, это твои половые гормоны активизировались на природе. Вот у меня чудо, так чудо…» – я осеклась, поняв, что сболтнула лишнее.

«Ты что, влюбилась? А ну давай колись, кто он? Недаром же ты так расцвела»

Я отнекивалась, как могла, обозвала ее «озабоченной», и в результате – Светка обиделась и ушла. Ну, в самом деле, не могла же я рассказать ей правду. Да она бы и не поверила.

К тому же у меня было ощущение, что тайна зеркала еще не раскрыта. Бабуська говорила о какой-то сущности, которую оно должно раскрыть мне, но оно что то не торопилось. Я смотрела в него без конца, и даже просила ласково, как в сказке: «Свет мой зеркальце, скажи», но оно упорно молчало.

Однажды я заметила, что оно сверкает как-то особенно, как будто его поверхность не ровная, а зернистая, и каждая грань искриться. Я держала его в руках, пытаясь понять, как это происходит, когда в комнату вошла мама, она звала меня обедать. Случайно, я навела на нее зеркало, и чудо повторилось. В лицо мне подул легкий ветер, поверхность завихрилась, и в воронке появилась курица.

Я засмеялась, я всегда смеюсь когда нервничаю. Мама обиделась: «Что доченька, я такая смешная?»

– Нет, мамуля, не обижайся, это я о своем. Сейчас приду.

Но мама все-таки обиделась, поджала губы и ушла, хлопнув дверью. Истерическое хихиканье прекратилось, и я начала лихорадочно соображать. Так причем здесь курица?

И тут я вспомнила, бабуська называла маму «клушей». Так это что ж получается, у моей мамы Куринная сущность?

Вывод не очень приятный, но по существу так оно и есть. Для нее самое главное домашний уют и телесериалы.

Это открытие поразило меня в самое темячко, забыв про обед, я схватила зеркало и побежала на улицу.

Держа зеркало перед лицом, я бесстыдно пялилась на прохожих. Они смотрели на меня как на сумашедшую, но меня это только веселило. Знали бы они как выглядят в моем чудо-зеркальце. Кстати, изображение оно показывало не всегда, человек должен был посмотреть в зеркало с одной стороны, и тогда другая показывала мне его звериную сущность. Кого я только не встретила! И крыс, и свиней, ослов, кошек, собак, коз, видела даже одного гепарда. Он посмотрел на меня из окна своей шикарной машины и покрутил пальцем у виска.

Часа через два эта забава меня утомила, и я вернулась домой. Открыв дверь своим ключом, я услышала, как мама кудахчет, жалуясь на меня отцу.

— Послезавтра в школу, последний год – надо об аттестате думать, а она день и ночь все в зеркало смотрится. Волосы испортила, все красится, мажется – прямо ужас какой-то.

Сегодня я позвала ее обедать, а она рассмеялась и на улицу убежала. Надо принимать меры, пока не поздно.

Я вошла в кухню с виновато опущенной головой, раскаялась в своем недостойном поведении, и искренне пообещала исправиться. Помыв руки села за стол, и с небывалым аппетитом проглотила все съедобное. Родители смотрели на меня с умилением. Конфликт был разрешен.

На следующий день я поехала в бабуськин дом, теперь уже мой. Мне просто необходимо было найти объяснение, что значит человек – крыса, человек – осел, и т.д.

Увидев меня, Ульяна обрадовалась. Она продолжала жить в доме и следила за порядком.

Расцеловав мои щеки, она пообещала приготовить на обед блинчики с творогом.

А я отправилась прямиком в библиотеку. Книги о животных занимали две полки. Я взяла первую попавшуюся, и начала листать, видно, что с ней основательно поработали карандашом. Остановившись на семействе кошачьих, я читала только то, что подчеркнуто.

Лев – единственный представитель кошачьих, который живет в стае, охотится из засады, добычу не преследует, прекрасный боец, охраняет свой прайд и территорию, чрезвычайно силен, ленив.

Гепард – о! это тот, кого я видела вчера – быстрый, выносливый, осторожен, в случае опасности уступит добычу, ему проще поймать новую, чем подвергать себя риску.

В принципе, эти качества можно перенести на человека – как черты характера.

Я доставала книги одну за другой, и везде карандашные пометки.

Да мне чтоб все это изучить – года не хватит.

На второй полке я нашла толстую тетрадь в кожаном переплете. Почерк бабуськи. Кажется, это то, что мне нужно, читаю: «Представители стайных животных расположены к семейной жизни. Любят собираться вместе. Легко поддаются влиянию.

Животных-одиночек семья тяготит, они часто спиваются, нередко бродяжничают, не заботятся о детях.

В моей голове начинает выстраиваться версия. Я перевернула еще пару листов и прочитала: «Птицы – натуры творческие, и чем выше птица летает, тем ярче творческие способности».

Наконец-то я поняла. В каждом человеке скрыто животное, и именно животная сущность человека определяет его наклонности и способности.

Самое главное я поняла, осталось самое трудное – изучить наиболее характерные признаки каждого вида животных и перенести их на человека.

Для этого нужно время, а мне завтра в школу. Последний год требует напряженной учебы. Лично мне важнее обрести бабуськин дар, но родителям же этого не объяснишь.

Я уложила в сумку тетрадь с записями и книги – сколько смогу унести, и пошла на кухню есть блинчики.

Надо использовать момент и поговорить с Ульяной о бабуське. Я ведь почти ничего не знаю о ней. Мама всегда старалась свести до минимума наше общение.

Ульяна уже закончила фаршировать блинчики и, положив на каждый по кусочку сливочного масла, сунула в духовку.

Подогнув под себя ногу, я уселась и начала допрос:

— Ульяна, скажи честно, у бабуськи был муж?

— А как же, конечно был, – разливая чай, ответила Ульяна.

— А куда он делся?

— Как куда? На войне погиб.

— На какой войне, Ульяна? Война закончилась 60 лет назад, а бабуське еще 60 не было. Думать надо что говоришь.

– А я почем знаю? Сказано на войне – значит на войне.

Ульяна поставила на стол варенье из грушовки. Прожив много лет с бабуськой, она переняла ее манеру на нежелательные вопросы отвечать шутками. Только вот шутки у нее были тупенькие.

Я решила изменить тактику. Вытащив из-под себя ногу, я приняла самый серьезный вид, и трагическим голосом сказала: «А знаешь Ульяна, за три дня до смерти я была у нее, и спрашивала про деда, а она мне сказала, что после ее смерти ты мне все расскажешь, потому что только ты знаешь всю правду. Так что давай колись».

Ульяна достала из духовки блинчики, поставила их на стол и села.

– Ну, раз сказала, слушай. Маргарита Сергеевна, царство ей небесное, говорила про себя, что она психоаналитик с экстрасенсорными способностями, или наоборот – не помню. Но по мне так они обе с ее мамашей, ведьмами были. Бывало, как начнут ругаться, да глазами друг на друга зыркать, так и задымилась в доме вся проводка. Маргарита Сергеевна по молодости ох и строптивой была.

«Ульяна, не отвлекайся, про проводку, и про твоего электрика я сто раз слышала», – напоминание про электрика, да еще с приставкой «твой» зарумянило Ульяне щеки и она продолжила: «Так я же и говорю, у Маргариты Сергеевны в 17 лет любовь случилась, вот они и ругались. Маменька-то ее не против любви была, ей главное, чтоб кавалер был брюнет с серыми глазами. А Маргарита Сергеевна, царство ей небесное, слюбилась с рыжим да зеленоглазым. Ну решили они мамашу-то обмануть, покрасили ему и волосы и брови. Ну, прямо как по заказу получился. Да разве ж ее ведьму обманешь? Она только раз глянула, да как зашипит змеей: «Пес дворовый, откажись от моей дочери, и от ребенка зародившегося в ней откажись. Сейчас откажись, при мне и при ней, откажись, и разойдитесь по добру, по здорову, а иначе поздно будет. Сын твой – твою жизнь заберет».

Да куда там «откажись», он как про ребеночка – то услышал, так в тот же день Маргариту-то и забрал. Любовь у них была настоящая, да только счастье это было не долгим. Как у Маргариты Сергеевны сыночек-то родился, так и начал ее муженек чахнуть. А через год– помер. Вот так супротив ведьмы идти. Ох и настрадалась она тогда. С ребеночком домой вернулась, а сама ни жива, ни мертва. Потом учиться пошла, долго училась. А кавалеров ей больше на дух не надо было, никого не привечала, так всю жизнь одна и промаялась.

Да, история, конечно поучительная –«нельзя супротив ведьмы идти», но что то я сильно сомневаюсь, надо будет у отца спросить. Ульяна соврет – не дорого возьмет.

— Ладно, Ульяша, мне пора, спасибо за блинчики. Пока.

Подхватив тяжелую сумку, я отправилась домой.

Весь вечер я изучала книги, сопоставляя их с записями. Бабуськины пометки были обобщены и уже перенесены на людей. Вот, например, крысы, я встречала их чаще всего:

Крысы – животные стайные, сообразительные, прекрасно приспосабливаются в любых условиях, подвижные, прожорливые, быстро размножаются.

Люди – крысы простые, приземленные, коммуникабельные, энергичные, предсказуемые, оптимисты.

Ну, с крысами все ясно, именно благодаря людям – крысам человечество расселилось по всей планете, выживает несмотря на всякие там эпидемии и природные катаклизмы.

А вот с другими животными так гладко не получалось. Смуту в процесс познания вносила художественная литература. Там авторы наделяют животных характером личности, возможно, так оно и есть, но мне-то нужны общие признаки вида, а не отдельной особи. Научная литература – подробно сообщает, что и сколько ест, как размножается, и сколько лет живет данный вид, а это на человека не перенесешь.

Чем больше я забивала голову всякими там «типами», «семействами», «видами», «подвидами», тем быстрее мои извилины размягчались, превращаясь в кашу, которую я уже не способна переварить.

В конце концов, я решила пойти по пути наименьшего сопротивления – буду использовать бабуськины записи, а в случае сомнений – обращаться к книгам.

Размещая книги в шкафу, случайно выронила одну из них. Я нагнулась поднять ее, и меня обжег взгляд с фотографии на открывшейся странице. Это был взгляд убийцы. Я никогда не видела это животное. Оно напоминало волка, только шерсть была пятнистая, длиннее и гуще. А голова с мощными челюстями напоминала голову гиены.

Это была росомаха – хищник осторожный, скрытный, а потому мало изученный.

Я прочла воспоминания охотника, который наблюдал, как росомаха отогнала трех волков от их законной добычи, а те, пораженные ее дерзостью и агрессивным напором, отступили. Глядя на фотографию, я поверила, в этом взгляде было нечто ужасающее.

Интересно, а существует человек – росомаха?

Я просмотрела всю бабуськину тетрадь, но записи о росомахе не нашла.

Убрав все по своим местам, я стала думать о завтрашнем дне. А смогу –ли я определить какой зверь сидит в каждом из наших? Завтра, брать с собой зеркало не буду, попробую сделать это, основываясь на своей интуиции. А потом, с помощью зеркала проверю, обладаю ли я бабуськиным даром?

Моя новая внешность произвела сногшибательный эффект. Когда я вошла а класс, все резко замолчали и вытаращились на меня. Первой пришла в себя наша общепризнанная красавица – Савина: «Привет, Марго, хорошо выглядишь».

Впервые, она назвала меня «Марго», а не насмешливо – «Ритузя». Очевидно, она уже не чувствовала своего превосходства.

В классе произошло изменение – появилась новенькая. Эдакая серенькая мышка. Худенькая, сутулая, серые волосы стянуты пучком на затылке, серый цвет лица, бесцветные губы. И только глаза – огромные, красивые и очень грустные, но она все время прикрывала их ресницами, как –будто пряталась.

– Господи, надо же так вырядиться? Такая кофточка с вышитым воротничком, лежит в сундуке у моей бабушки, и даже она считает ее устаревшей. А юбка, туфли – не иначе как в Second hand одевается – эти шпильки отпускала моя подруга Светка.

Честно говоря, перевестись в новую школу, в 11 класс, да еще с такой внешностью – равносильно самоубийству. Заклюют. Светку – то я смогу угомонить, а вот остальных – точно нет. Я знаю их с первого класса, и по отдельности они вполне приличные ребята, но вместе – стая прожорливых пираний, готовая растерзать каждого кто вторгнется в их пространство.

Новенькую зовут Клюева Надежда. Она заняла свободный стол, но это пока. Пока не вернулся наш «король» Его величество, изволит отдыхать на «Канарах», а вот что будет когда он вернется…? Дело в том, что он всегда сидит один, и сам выбирает себе «трон».

Первый учебный день учебой никто не занимался. Все приглядывались друг к другу подмечая изменения, делились впечатлениями прошедшего лета, и планами на будущее. Но лично меня интересует только одно Whо is Whо.

Я пыталась определить это без помощи зеркала.

Завтра я возьму его с собой и проверю свои догадки.

Домой мы возвращались со Светкой. Я всю дорогу призывала ее к человечности и состраданию по отношению к «новенькой», но она меня не слушала. Закатив к небу голубенькие глазки, Светка с нетерпением ждала конца моих нравоучений.

— Ну, хватит, Маргоша, что ты за нее так беспокоишься? Ведь это я твоя подруга. Ты бы лучше поинтересовалась моей духовной жизнью.

— Что? Какой жизнью? – признаться такой высокопарный оборот меня обескуражил.

— Духовной, – с обидой повторила она. – Я, если хочешь знать, влюбилась.

-Созрела, значит, – констатировала я.

– Злая ты, Королева, я между прочим, с тобой самым сокровенным делюсь.

Голос ее задрожал, и мне стало стыдно. Пока я беспокоилась о «новенькой», втайне гордясь своей человечностью, умудрилась обидеть равнодушием лучшую подругу.

— Светик, ну прости меня, прости. Ну дура я, ну с кем не бывает?

Я обняла Светку за плечи и заглянула ей в глаза, вымаливая прощения.

— Да ладно, ты же не виновата, что инфантильная.

Я согласилась на это определение, и стала слушать Светкину Lоve story.

Расскажу ее вкратце. Два дня назад, выйдя из автобуса, Светка чуть не попала под мотоцикл. Вот в его владельца она и влюбилась, сразу же, как только он снял шлем. Он подвез ее к дому, представился Антоном и предложил встретиться сегодня. Так что у нее сегодня первое свидание, и я должна поддержать ее романтический восторг. Но я вместо этого начала предупреждать ее об опасности, рассказывая разные страшилки про насильников, грабителей и убийц. Светка опять обозвала меня инфантильной перестраховщицей, предрекла что с такими взглядами я никогда не найду себе парня и не выйду замуж.

Подобная перспектива меня не пугала, но зародила сомнения – может я и вправду гормонально недоразвитая? Я посмотрела на свою грудь – бюстгальтер второго размера, заполненный до отказа, опроверг все подозрения.

Я пожелала ей удачи, напомнила об осторожности, и мы разошлись по своим подъездам.

Дома меня ожидал неприятный сюрприз – зеркало замолчало, оно перестало сверкать.

Это нарушило мои планы на завтра. От нечего делать, я занялась уборкой дома – решила порадовать свою мамочку – наседку.

Вечером я засела за книги, ища информацию о росомахе. Осторожно постучавшись, в комнату вошел папа.

«Как дела, доченька?» – одну руку он прятал за спиной и хитро улыбался, закусив нижнюю губу. Эта улыбка предвещала подарок.

– Хорошо. А что у тебя там за спиной?

— Это тебе подарок, – он протянул мне красную коробку с итальянской косметикой «Pupa». – Ты уже взрослая и должна хорошо выглядеть.

«Вот это да!» – я вытащила набор и стала рассматривать его содержимое. Меня поразила не косметика, а то, что папа назвал меня взрослой. Я думала, что до конца жизни останусь его «маленькой дочуркой».

Затем он спросил как дела в школе. Я похвасталась эффектом который произвела моя новая прическа, рассказала о «новенькой», а потом, улучив момент, задала мучивший меня вопрос: «Пап, а ты знал своего отца?».

Папа долго молчал, думал, а потом весь как то сжался, опустил голову и стал похож на ребенка, которого незаслуженно обидели.

– Я его не помню, он умер, когда я был совсем маленьким, но почему то всю жизнь чувствую себя виноватым в его смерти. Твоя бабушка, она не любила меня, иногда мне даже казалось что я не ее сын. Она все время пыталась отправить меня подальше от себя.

В садик – на пятидневку, в школу – интернат, на все лето в пионерские лагеря. Когда однажды я спросил у нее про отца, она так странно посмотрела на меня и сказала: « Его нет, свою жизнь он отдал тебе». С тех пор мы больше не говорили об этом, мы стали совсем чужими.

Я представила себе маленького мальчика, отвергнутого родной матерью, одинокого и уязвимого, и этот мальчик был моим отцом. Жалость и обида застряли в горле комком, я села к папе на колени, обняла его за шею, и горько заплакала.

«Ты не виноват» – твердила я ему – «Ты не виноват, это бабуська – она кукушка – она не имела права не любить тебя».

– Ну, ну, доченька успокойся, все уже давно прошло – папа гладил мои волосы и целовал затылок.

– Подожди, не плачь сейчас я тебе кое – что покажу. Папа посадил меня на кровать, а сам вышел. Через минуту он вернулся с жестяной коробкой из под печенья. В ней бабуська хранила свои документы. Со дна он достал черно-белую фотографию.

– Это твой дедушка, посмотри, как вы с ним похожи.

Я взглянула на фотографию и невольно улыбнулась. Два молодых круглых лица выглядели очень серьезно. Они сидели рядом и держались за руки, как будто пытались запечатлеть неразрывную связь. Остановившийся отрезок времени. Странно видеть их такими молодыми.

«Смотри, смотри как вы похожи» – не унимался папа –«глаза, губы и взгляд такой же добрый как у тебя». А затем тихо добавил: «Может я и забрал у него жизнь, но зато дал ее тебе».

Он чмокнул меня в лоб, и вышел из комнаты. И я осталась наедине со своими мыслями.

Следующий школьный день был насыщен событиями. Весь первый урок Светка шепотом рассказывала о своем свидании. Англичанка дважды делала ей замечание, но безрезультатно, Светка кипела счастьем. Англичанка, тем временем, решила, как она выразилась, «покопаться в багаже знаний» у новенькой. Я с беспокойством оглянулась на Клюеву. Она стояла, опустив голову, ее лицо и шея медленно покрывались красными пятнами. Тишина становилась напряженной. Все смотрели на Клюеву, но она молчала.

Англичанка монотонным голосом повторяла свои вопросы.

Меня бесила ее тупость, неужели не понятно, что человек стесняется.

Но вдруг Клюева заговорила. Сначала тихо, заикаясь, потом все уверенней на вполне понятном английском, она рассказала о себе. Это был набор простых легко произносимых фраз, которые, вероятно в общем смысле, соответствовали действительности.

Честно говоря, я бы тоже не стала делиться подробностями семейной жизни с чужими неприветливыми людьми, да еще на английском языке.

Следующий урок стал началом событий судьбоносных для некоторых из нас.

Химию вела наша классная – Виолета Борисовна, сокращенно ВБ. Она приходилась теткой нашему красавчику, который все – таки соизволил вспомнить, что учебный год уже начался. Его приход вызвал всеобщее возбуждение. Мальчишки с воплями «О, Серега» – кинулись пожимать ему руку. А девчонки, жеманясь и краснея, хихикали, когда Орлов великодушно отпускал банальные комплементы вместо приветствия.

Надо признаться, он и вправду был хорош. Высокий, стройный, загорелый. Его темно-русые волосы выгорели до золотисто-желтых, создавая контраст с темной густой щетиной на щеках и подбородке. Кончики бровей и густых ресниц тоже выгорели, придавая карим глазам янтарный блеск.

Проходя мимо нас со Светкой, он задержал на мне медовый взгляд, и нагло улыбаясь, произнес: «Кажется, наш гадкий утенок начинает превращаться в лебедя».

Я собрала всю силу воли и, не отводя глаз, с улыбкой ответила: «И тебе тем же концом и по тому же месту».

Он прошествовал к своему коронному месту – последнему столу у окна, и только тут увидел Клюеву. Она сидела, максимально втянув голову в плечи, и сжав губы, как будто ожидала удара. Такая покорность в ее позе разозлила даже меня.

— А это что еще за чудо? Орлов с недоумением обращался ко всему классу.

— Извините, но больше свободных мест нет, – не поднимая глаз ответила Клюева

— «Для тебя здесь вообще места нет» – он взял ее сумочку – рюкзачок и выкинул в окно.

Ее глаза наполнились слезами, она встала и пошла к двери. Выходка Орлова развеселила всех кроме меня.

«Зачем ты так?» – с вызовом спросила я, – «Ты, что не понимаешь, слабых обижать нельзя»

«Почему это нельзя?» – продолжал улыбаться Орлов.

«Просто нельзя и все, без объяснения причин» – я резко развернулась и побежала за Клюевой. По дороге споткнулась о чью то сумку, и чуть не шлепнулась, чем вызвала всеобщий хохот. Светка, между прочим, хохотала вместе со всеми.

Сбежав с третьего этажа, я выскочила во двор. Клюева стояла перед Сашкой Гришковцом, и рыдая навзрыд, извинялась теперь уже перед ним. Оказывается ее рюкзачок, падая, чуть не зашиб Сашку. А уж характер Гришковца я знала. С первого класса мы учились вместе, а в прошлом году ему предложили покинуть школу, и не из –за успеваемости, а именно из-за характера – необузданного, дерзкого и агрессивного.

Но на этот раз он улыбался, убеждая Клюеву, что ничего страшного не случилось.

Я поздоровалась с Сашкой и присоединилась к его уговорам: «Надь, да не обращай внимания, плюнь ты на этих уродов».

«Что, Королева, новенькую прописываете?» – Гришковец понял все без объяснений.

Глазами полными слез, Клюева смотрела то на меня, то на Сашку и всхлипывая спрашивала: «За что? Я ведь ничего не сделала».

«Да ладно, не реви» – Гришковец говорил ласково и ободряюще – « тебя больше никто не обидит».

— Марго, это кто из наших так резвится? Не иначе как Орел крылышки распустил?

Я кивнула в ответ.

Пойдем Надь, а то ВБ развопится.

Когда мы вошли в класс, Виолета была уже там.

— Королева, Клюева, почему опаздываете?

«А это Вы у Орлова спросите» – ответила я. Она перевела вопросительный взгляд на Орлова.

«Я не буду сидеть с новенькой, от нее воняет старьем» – в его голосе проскальзывали истерические нотки.

– Хорошо Сережа, успокойся и сам выбери, с кем бы ты хотел сидеть. Ты же понимаешь, у нас нет свободных мест.

Орлов взглядом обвел всех присутствующих и остановился на Савиной. Та, уже встала с места ожидая призыва, но он перевел взгляд на меня.

— С Королевой, я буду сидеть с Королевой.

От неожиданности я растерялась.

– Только не строй никаких иллюзий, просто после новенькой, ты самая узкозадая, и займешь мало места.

Я смотрела на знакомые лица в поисках поддержки, но все они ехидно улыбались, и казалось, только присутствие Виолеты, сдерживает их от хохота. Мы с Клюевой стояли как оплеванные.

— Савина, сядешь с Орловым, Титов – пересядь к Наумовой, а вы сядьте вместе, – распорядилась Виолета.

Вот так в одночасье я стала изгоем.

На перемене, по пути в кабинет биологии, меня остановила Светка: «Маргоша, ну что ты за нее рубишься? Кто она тебе? Мы все десять лет вместе, как одна семья, а она – чужая, и ей здесь не место. И ради нее ты пошла против всех, зачем?»

— Знаешь Свет, я не ради нее, я ради себя. Молодые животные в стае начинают оттачивать свои охотничьи инстинкты на слабых собратьях. Поначалу, все выглядит как игра, а потом они входят в раж и заигрывают его до смерти. У животных это понятно – слабым в стае не место. Но я человек, и потому чувствую сострадание. Жаль, что ты этого не понимаешь.

— Так ты хочешь сказать, что мы все животные, а ты – человек. И ты лучше нас всех. Вот оно – твое истинное лицо – высокомерие. И не надо изображать из себя мать-Терезу.

Интересно, что бы ты придумала, если бы не было Клюевой?

Светка взбесилась и уже не контролировала себя.

Стоявшая рядом Клюева молча переводила испуганный взгляд то на Светку, то на меня.

— А ты что вылупилась, не понимаешь, что ты для нее лишь возможность выделиться?

— Дура ты – вдруг выдала Клюева глядя Светке прямо в глаза. Это был вызов, и Светка его приняла. С воплем – «Это я дура?» – она размахнулась сумкой.

Не помню как я оказалась между ними, но сумка грохнулась о мою голову.

Хорошо, что в ней не было книг, зато были висящие металлические безделушки, которые поцарапали мне лоб.

Кровь на моем лице остудила в Светке бойцовский дух, но не злобу.

«Суки позорные» – уходя, процедила она сквозь зубы.

– Светка, ты что? – я попыталась остановить ее.

— «Да пошла ты…» – она даже не оглянулась.

Это было сильнее, чем удар по голове. Я стояла оглушенная и парализованная ее ненавистью. Клюева вытирала кровь с моего лица.

– Маргарита, пойдем в медпункт, где у вас тут медпункт? – голос ее дрожал, превращаясь в жалобное поскуливание. Это все из-за меня. Теперь они и тебя будут ненавидеть. Откажись от меня, я не обижусь, я все понимаю.

– Клюева, не ной и так тошно. Мы шли в медпункт, а я думала о том как быстро все произошло, как лихо Светка все перевернула «с ног на голову». Мой, вполне человеческий порыв помочь слабому, представила как хитроумную возможность доказать, что я лучше и благороднее остальных. Неужели все выглядело именно так?

В класс я вернулась с лейкопластырем на лбу, и втайне надеясь, что встречу сочувствующие взгляды и слова сожаления. Возможно, если бы Клюевой не было рядом, так бы оно и было. Но, она как будто прилипла ко мне, а в паре, мы просто не могли не вызывать раздражения. Не знаю, что уж там рассказала Светка, но класс дружно объявил мне «бойкот».

Это было так ново, так странно. С детства знакомые, почти родные лица презрительно отворачивались, а кое – кто, еще и надменно усмехался. Мне хотелось крикнуть им: «Эй! Вы что? Ведь ничего не случилось». Но пока я собиралась, вошел наш лысый биолог и начал урок.

Оставшиеся два урока пролетели как во сне, и я все еще надеялась, что когда проснусь, все встанет на свои места, и рядом со мной будет не Клюева, а Светка. Но именно Светка была самым сильным источником ненависти, я это чувствовала.

Домой я вернулась уставшая и опустошенная. Надо поспать – решила я – все равно ни на что другое нет сил.

Вечером я обо всем рассказала родителям. Надо же было как то удовлетворить их естественный интерес к моей царапине на лбу. Мама что то с беспокойством прокудахтала насчет инфекции, а потом посоветовала: не тратить зря силы, не «грести против течения», ни на кого не обращать внимания, а учиться, учиться и учиться. Совет достойный «клуши».

Может показаться, что я не люблю свою маму, но это не так. Просто ее советы незаменимы в быту, а все остальные проблемы, которые находятся за гранью ее понимания, не существуют.

Папа – высокопарно заявил, что гордится своей принципиальной дочерью, но я должна помнить, что обида искажает реальность, и на самом деле все не так плохо, как кажется сейчас.

По сути дела им было все равно, как завтра меня встретят в школе, скажет ли мне хоть кто – ни будь обычные человеческие слова, улыбнется, или просто скорчит забавную рожицу вместо приветствия. Они даже не задумывались о таких мелочах.

Интересно, а что бы мне посоветовала бабуська?

Я решила попробовать. Ушла в свою комнату и достала зеркало. Сначала оно молчало, затем постепенно, как будто согреваясь от моих рук, по окружности засверкали искорки.

От волнения у меня пересохло во рту и я мысленно твердила: Бабусечка, миленькая помоги мне, подскажи как быть.

Зеркальная гладь заискрилась, завихрилась и в глубине воронки появилось бабуськино лицо. На этот раз оно не приближалось, а так и оставалось на глубине. Легкий ветерок, как будто издалека доносил шепот, и этот шепот проникал в мысли.

– Ты изменилась, изменилась и внешне, и внутренне. И теперь твоя стая идентифицирует тебя и проверяет на прочность. Если ты окажешься слабой – тебя изгонят, если сильной – у тебя есть все шансы стать лидером. Научись понимать суть происходящего, и тебя уже никто не сможет обидеть.

Ай да бабуська, ай да молодец! Оказывается все так просто, а главное ничего личного – закон стаи.

От обиды не осталось и следа. Мною овладел азарт игрока. Я легла в постель, но долго не могла заснуть. Надо было до мелочей продумать свое поведение. Лидерство меня не интересовало, но я должна снова влиться в «стаю», и при этом не позволить сломать себя как личность.

Утром я проснулась в прекрасном настроении. С особой тщательностью уложила волосы, привела в порядок лицо. Глядя в зеркало, я нравилась себе самой и чувствовала какой-то особый незнакомый мне кураж. Зеркало я засунула в старую варежку, что бы случайно не разбить, и положила в сумку.

Подходя к школе, я увидела Клюеву. Она ждала меня на крыльце, видимо боялась одна заходить в класс.

«Надюшка, привет!» – я взяла ее под руку, и бодрым шагом мы вошли в здание.

— Держись, теперь мы вместе и я никому не позволю тебя обидеть.

— «Правда?» – с недоверием спросила она –« а, я боялась что ты от меня откажешься, и мне придется бросить школу, одна я здесь не выдержу».

— Господи! Да что же ты всего боишься?

Мы вошли в класс. Я улыбалась приветливо и обворожительно, всем вместе и каждому в отдельности. Большинство из них не выдерживали напора излучаемой мною любезности, и здоровались первыми.

Мы с Клюевой заняли свое место, я открыла сумку, и первым делом вытащила зеркало.

Светка сидела за два стола впереди. Я поднесла зеркало к лицу и окликнула ее. Светка обернулась, и я увидела ее голубенькие глазка на курносой мордочке персидской кошки.

Значит, Светка – кошка. Из всех животных именно кошки умеют ненавидеть и мстить.

Природу ее ненависти я поняла, понять бы причину. Ну это потом.

Я перевела зеркало на близнецов Снегиревых, они сидели рядом, только на соседнем ряду. Тимка и Димка мечтали о военной карьере в качестве десантников, и собирались поступать в военное училище.

Димка, Тимка – позвала я их. Они одновременно оторвались от кроссворда и посмотрели на меня. Это были два молодых, крепких волка. В их облике еще не было ни настороженности, ни агрессии. Их желтые глаза смотрели на мир с восторженным любопытством, а кончики носов поддергивались, улавливая запах. Близнецы выбрали правильный путь. Из людей – волков получаются отличные солдаты. Они хищники, а значит убийство не противоречит их натуре, выносливы и терпеливы, легко подчиняются приказам, охотиться могут и в одиночку, и а стае.

«Марго, у тебя есть лишняя ручка?» – голос принадлежал Копыловой, перепутать было невозможно. Иерихонская труба зазвучала бы рядом с ним свирелью.

Я оглянулась на последний стол на нашем ряду, не отводя зеркала и ожидая увидеть корову. Уж больно Галка была на нее похожа – крупная, медлительная, с большой грудью.

А выражению глаз, с длинными прямыми ресницами, подходило только одно слово «Му».

То что показало мне зеркало, вызвало легкий шок. Это была львица, могущественная и неустрашимая. «Ну не жмоться, дай, я свою дома забыла» – прорычала царица зверей демонстрируя огромные желтые клыки.

Я копалась в сумке в поисках ручки, и думала о том как «лохонулась» – вот тебе и дар, да без зеркала я ничто.

Но, еще большее изумление я испытала когда Клюева взяла зеркало, и посмотрела на меня. Вместо серенькой мышки, я увидела лебедя в искристо – белом оперении.

Неужели это возможно? Ни одного, даже самого маленького намека на эту гордую, элегантную птицу я не заметила в Клюевой. Но думать над этим было некогда, в класс вошли Савина с Орловым. Лицо нашего красавчика было изрядно подпорчено ссадинами и синяками. Я схватила зеркало, ожидая когда он посмотрит на меня. Орлов гордо вышагивал по классу, ни чуть не смущаясь своих «украшений». Он, как всегда, был в центре внимания, ему сочувствовали, а он отшучивался. На нас с Клюевой он даже не глянул Но я не могла упустить шанс, и позвала его глядя в зеркало – Сережа.

Великолепный, гнедой жеребец смотрел на меня черными опаловыми глазами, гневно раздувая ноздри и нервно поддергивая ушами.

«Ну, что довольна?» – он обращался ко мне.

— Не поняла – ответила я.

Тогда, я действительно не поняла, чем должна быть довольна. Но времени выяснять, не было – подходила Савина. Я перевела зеркало на нее, и встретилась взглядом со змеей, а их, я боюсь с детства. Глазки – бусинки смотрели не мигая, тело извивалось, поддергивая хвостом, как погремушкой.

Я убрала зеркало, вздрогнув от омерзения. Красиво изогнув спину и выпятив попку, она склонилась ко мне, что бы прошипеть: « А знаешь Королева, я тебя понимаю, на фоне этого убожества – она с брезгливостью посмотрела на Клюеву – ты выглядишь шикарно. Фон – великое дело».

— Ползи отсюда, гадюка – ляпнула я первое, что пришло в голову.

«Ха!» – ответила Савина, и вихляющей походкой последовала за Орловым.

Потом началась математика, а это для меня святое. Я убрала зеркало и погрузилась в магию цифр.

В течении следующих уроков, я выяснила, что в нашем классе еще есть одна ворона – это Ирка Тян – сплошная отличница и ничто кроме учебы ее не интересует. Слон – Юрка Титов. Уши у него действительно были слоновьи, но на этом, по –моему, сходство заканчивалось. А все остальные – мелкие грызуны – мышки, крыски и суслики.

Уроки закончились и мы с Клюевой вышли из школы.

— Надежда, нам нужно привести твою внешность в надлежащий вид. У тебя деньги есть?

— Есть, но мало.

— Послушай, нам необходимо в первую очередь привести в порядок волосы – покрасить и подстричь. Второе – купить косметику: тональный крем, румяна, помаду и тушь. Третье – одежда, ну, в самом деле, так одеваться нельзя. А, пойдем ко мне, там что-нибудь придумаем.

— Я не могу, сегодня моя тетя приезжает из командировки, я должна быть дома. Я теперь у нее живу, моя мама умерла.

Она произнесла это так просто, а у меня «мурашки» побежали по спине. «А папа у тебя есть?» – робко спросила я.

— Нет, есть отчим, но о нем я не хочу говорить –она опустила глаза и ее лицо перекосила гримаса боли и ненависти. Я почувствовала неловкость, как будто, случайно сделала ей больно. Ситуацию разрядил Гришковец. Он как будто из под земли вырос: «Привет, девчонки –его озорная улыбка обнажила безукаризненно– белые зубы – Что, Орел попросил у вас прощения?»

– Так это ты его отделал? Теперь я поняла, что имел ввиду Орлов спрашивая «довольна –ли я?»

– Саш, ну кто тебя просил? Нам нужно отношения налаживать, а не конфликтовать. Нам –же еще год учиться вместе.

– Расслабься Марго, отношения лучше всего налаживать, когда за тобой стоит реальная сила.

Спорить с ним было бесполезно: «Ладно Саш, мы торопимся, у нас очень важное дело. Еще увидимся.» Я взяла Клюеву под руку и повела.

– Маргарита, а куда мы идем?

– К тебе, куда же еще, раз ты ко мне не можешь, значит я иду к тебе. –Я не собиралась отступать от своих планов.

— Маргарита, так это он из-за меня Орлову морду набил? –робко спросила Клюева.

— Может из-за тебя, а может, просто решил кулаки почесать. Он это дело с детства любит.

Мы пришли к Клюевой. В коридоре стоял большой пластиковый чемодан на колесиках, значит тетушка уже приехала. Мы разулись и прошли в гостиную. Квартира выглядела шикарно, современная стильная мебель, зеркала, зкзотические растения. Из ванной доносился шум воды.

– Надь, а тетка у тебя кто?

– Я точно не знаю, в какой то крупной фирме работает.

В гостиную вошла молодая женщина. Она куталась в махровый халат, а на голове чалма из такого же полотенца. «Ой, девчонки, привет!»– кончиком полотенца она вытирала раскрасневшееся лицо. «Наденька – солнышко, как ты тут без меня?» – она обняла и поцеловала племянницу.

– Это моя одноклассница – Маргарита Королева – представила меня Клюева.

— А я Люба – приветливо улыбаясь, она протянула мне руку. Хорошо, что у Наденьки появилась подружка, а то я вечно занята. Я сейчас чуть обсохну, и приготовлю что ни будь поесть. Ой, Наденька, тащи –ка сюда чемодан, я тебе там подарки привезла.

Клюева прикатила чемодан и поставила посреди комнаты. Люба достала из сумочки ключик, и открыла его.

– Это все тебе. Доставайте, примеряйте, а я пойду высушу волосы.

Клюева стояла перед чемоданом широко открыв глаза и не веря своему счастью.

— Ну, что стоишь, давай примеряй обновки. Признаться, мне и самой не терпелось покопаться в этом чемоданчике, но воспитание не позволяло.

Она доставала пакеты, вытаскивала из них вещи и преображалась. Щеки разрумянились, глаза заблестели, и все лицо озарилось искренней, детской улыбкой. Впервые я увидела как она улыбается, это было приятно.

Проблема с гардеробом была решена. Нужна была еще косметика и краска для волос.

Мне показалось, Клюева не примеряет вещи потому, что стесняется меня, и я отправилась на кухню поговорить с Любой.

Ее каштановые волосы блестели, короткая модная стрижка была аккуратно уложена. Она суетилась над столом: отварила сосиски, яйца, нарезала помидоры, сыр, маринованные огурчики – обычный набор магазинных продуктов.

У нас дома все по –другому. В холодильнике всегда есть вкусная домашняя еда – всякие там салатики, паштеты, соленные огурчики – без уксуса, квашенная капуста, компот, или морс. По – моему, характер любого дома определяет содержимое его холодильника, а не модные дизайнерские решения. При таком питании Клюева не поправится, куда ей, если уж я худая, а моя мамочка изощряется в кулинарных изысках. Надо будет на обед приводить ее к нам.

Люба как будто прочла мои мысли: «Я знаю, что питаться в сухомятку вредно, но это все – таки лучше, чем вовсе не питаться. Этой девочки пришлось многое пережить, но теперь она у меня, и со временем, все наладится.

– Одежда – это конечно, очень хорошо, но надо бы еще покрасить ей волосы и научить пользоваться косметикой, по себе знаю, очень помогает самоутверждаться,– я продолжала «гнуть свою линию».

«Ну уж этому то я ее научу – рассмеялась Люба – Будь уверенна. Спасибо, что заботишься о ней. А сейчас зови ее, перекусим».

Я вышла в гостиную, где Надежда продолжала любоваться новыми вещами. Она гладила их руками и даже нюхала, но не мерила.

— Знаешь, у меня никогда не было таких красивых вещей.

— Теперь будут, привыкай. Тетка у тебя – класс. Повезло тебе.

— Что бы мне так повезло, моя мама должна была умереть.

Это было как удар током, я не знала как реагировать, как вести себя, что говорить. Спросить что произошло –неудобно как то лезть в чужую жизнь, мы еще слишком мало знаем друг друга. Выразить соболезнование не спросив о причине смерти – слишком уж официально, не по человечески.

— Девчонки, пошли чай пить. Люба стояла на пороге и склонив голову на бок, смотрела на нас с материнской любовью.

Мы сели за стол, но в воздухе все еще витало напряжение недосказанности. И тогда Люба начала рассказывать про Италию. Командировка была напряженной, и времени на осмотр достопримечательностей у нее не было, зато о людях, с кем ей приходилось общаться, она говорила с восторгом. Эмоционально жестикулируя, она копировала итальянцев.

Я слушала, смеялась, и не заметила как пролетело время. Нужно было возвращаться домой, а я не сделала намеченного.

— Иди и не беспокойся – хитро подмигнула Люба – я все сделаю не хуже.

Вернувшись домой, я поела нормальной домашней еды и засела за уроки. Мне не терпелось поскорее покончить с обязалавкой, и погрузиться в мир животных.

Мои мысли занимали птицы, змеи, и лошади. До полуночи, я сидела над книгами, по крупицам извлекая из них информацию о каждом интересующем меня виде.

О лебедях, я нашла не много. Эти птицы выбирают себе пару на всю жизнь, очень привязаны друг к другу, вместе заботятся о птенцах.

Я попыталась разобраться почему именно люди – птицы обладают творческими способностями.

Для начала, я полностью отрешилась от людей и стала думать о птицах. Они лучше всех чувствуют природу, ее температурные и временные изменения. Они прекрасно ориентируются в пространстве, ведь каким то образом они совершают эти немыслимые перелеты. В их пищевой рацион входит все: растения, насекомые, животные и рыба. И добывают они пищу везде: и на земле, и в воздухе, и в воде. При этом вес их мозга, по отношению к весу тела – самый маленький. У страуса, например, мозг меньше чем глаз.

Так что же тогда обеспечивает им такую вездесущность и приспосабливаемость?

Видимо есть в них что – то такое, чего нет у других животных, какое-то особое чувствование этого мира, именно чувствование, а не понимание.

Скорее всего это чувствование и дает людям – птицам творческие способности.

Со змеями вышла напряженка, может потому что я их не воспринимаю, но я ни как не могла найти в них то, что можно перенести на людей.

Я обратилась за помощью к бабуськиной тетрадке – и нашла.

Люди – змеи – внешне олицетворяют само искушение, их красота и эротичность завораживают, при этом они остаются приземленными и практичными. У них самое примитивное воображение, отсутствует чувство юмора, их предназначение отравлять жизнь всем с кем они общаются, и даже самым близким.

Вот тебе и Савина – красотка ядовитая.

Я перевернула несколько листов, и нашла информацию о людях – лошадях. Они величественны и благородны, преданны и нежны в отношениях с близкими. Отличаются высокой работоспособностью, выносливостью, и преданностью своему делу. Очень чувствительны, легко ранимы, часто страдают нервными расстройствами.

— Нет, это же надо, Орлов – благородный, никогда бы не подумала!

С этой мыслью я и легла спать.

Утром, на школьном крыльце меня ждала Клюева. Я хоть и была готова к изменениям, но не до такой степени. Люба просто волшебница. На меня смотрела хрупкая девушка, как будто только что сошедшая с обложки модного журнала. На ней были темно – синие брюки из плотного шелка, с множеством защипов на талии и суженные к низу. Нежно – голубая батистовая блузка, и короткая жилетка из набивного шелка, серая с мелкими розовыми звездочками. Изящные серые туфельки, из мягкой кожи, дополняли наряд.

— Ну как, не слишком вызывающе? – с беспокойством спросила она. Ее медно – рыжие волосы, обрамляя лицо, крупными завитками лежали на плечах. На кожу лица был нанесен тон, который скрыл серую бледность, а розовые румяна придали ему трогательную нежность.

— Да ты что? Ты выглядишь обалденно, просто красотка. Можно было бы еще подкрасить губы, и чуть-чуть ресницы.

— Ну не все же сразу, мне бы к этому привыкнуть.

— Ладно, пошли производить фурор. Распрями плечи, подними голову, и покажи наконец свою лебединую шею.

Мы вошли в класс. Постепенно, все голоса смолкли и на нас уставились десятки глаз. Мне хотелось крикнуть им: «Ну, что съели?». Но вместо этого, я прошептала Клюевой: «Не сжимайся».

Орлов, полу присев на учительский стол, что то увлеченно рассказывал Савиной и Светке.

Увидев нас, он бесцеремонно отодвинул Светку, закрывающую ему обзор, и приподняв одну бровь ухмыльнулся. «А шмотки –то фирменные» – оценил он через несколько секунд.

Даже Виолета, а это был ее урок, не обошла вниманием Клюеву.

— Наденька, что Любовь Сергеевна уже вернулась из Италии, передай ей от меня привет –заискивающе пропела она.

Школьный день прошел удачно, Клюева не только выглядела, но и отвечала великолепно.

В ее голосе появилась уверенность и по – моему, даже артистичность. После уроков я пригласила ее к нам домой пообедать.

Мы вышли из школы, но на крыльце Клюева остановилась. Она смотрела по сторонам и явно кого то искала.

Я хотела выяснить причину торможения, но тут кто то тронул меня за плечо. Это был Гришковец. «Марго, а где…» – он захлебнулся на полуслове потому что Клюева обернулась и их взгляды встретились. Они смотрели друг на друга с восторженной жадностью, никого не замечая вокруг. «Эй, ребята» – Я помахала рукой у них перед глазами. «Вот ты красивая» – шептал Гришковец не обращая внимания на мою руку.

– Это называется «любовь нечаянно нагрянет»? – громко спросила я.

Клюева густо покраснела и опустила ресницы.

– Ой, Королева, не пытайся меня смутить, я еще в четвертом классе избавился от этой дурной привычки.

Гришковец уже «спустился с небес», и заговорил в своей обычной манере.

– Я лишь пытаюсь увести вас, и не дать слиться в любовном экстазе на школьном крыльце.

С ехидной улыбкой, я взяла их под руки и повела со школьного двора.

– Саш, мы идем ко мне обедать, если хочешь присоединяйся.

— Нет, я уже поел, но я должен проводить Надю.

— Ну, тогда подождешь ее на улице, а то от такого напора любви кусок в горло не полезет.

Я специально провоцировала его что бы он психанул и ляпнул что ни будь хамское, что разочаровало –бы Клюеву. Но не тут –то было. Он смотрел на нее влюбленными глазами, и так тихо, ласково произнес: «Ты не торопись, я буду ждать сколько нужно. А ты Королева – он перевел взгляд на меня – просто завидуешь, потому что тебя еще никто не любил».

И как не прискорбно, это было « не в бровь, а в глаз».

Весь оставшийся путь я молчала, потому что чувствовала себе уязвленной и лишней.

Мы вошли в подъезд, Гришковец остался на улице, и тут Клюева мне сказала: «Марго, ты на него не обижайся, те кто любят, иногда бывают жестоки».

– А ты то откуда знаешь, у тебя, что такой большой опыт в любви?

– Про любовь я знаю мало, а вот про жестокость – достаточно.

– А я нечего не знаю ни про любовь, ни про жестокость.

И с этого момента, я уже не чувствовала своего превосходства над Клюевой.

Пока я накрывала на стол, она стояла у окна и наблюдала за своим возлюбленным. А потом, наспех поев, убежала. Дружеский обед и разговор по душам не получился. Я осталась в гордом одиночестве. Со старой подругой – раздружилась, а с новой, еще не успела подружиться, как она влюбилась.

И когда же это злополучная любовь нагрянет ко мне?

Постепенно, время все расставило по своим местам. Клюева обрела новую внешность. Она одевалась красиво, дорого, но не современно. Косметикой пользовалась по-минимуму, только что бы скрыть недостатки кожи. Тем не менее, школьная стая приняла ее. Нельзя сказать, что трения прекратились. Савина со Светкой стали неразлучными подругами и создали коалицию против меня и Клюевой. Но и у нас образовалась группа поддержки, и приблизительное равенство сил, установило хрупкий мир.

Удивительное дело, в своей старой одежонке Клюева вызывала презрение, а в новой, дорогой, вдруг пробудила рыцарские чувства у мужской половины нашего класса. Да и женская не осталась безучастной. А ведь это была все та же самая Клюева. Но защищать и оберегать ее, было кому. Гришковец, почти каждый день, ждал после уроков.

Свою любовь они не скрывали, но никому и в голову не приходило острить по этому поводу.

Нельзя сказать что Люба была в восторге от ее выбора, но как она сказала – «На данном этапе это принесет Надюше больше пользы, чем вреда – а, потом с улыбкой добавила – С кем бы дитя не тешилось, лишь бы не беременело».

Все – таки Люба классная, она чем-то напоминает мне бабуську.

Наша дружба с Клюевой крепла день ото дня, и никакая любовь этому не мешала. Мысленно я сравнивала ее со Светкой. В том дуэте, я играла роль страшненькой зануды – интеллектуалки, а Светка, как говорила моя мама, эдакая «премилинькая сверистелка».

А тут, я больше походила на старшую сестру, но это только для окружающих. Не смотря на внешнюю покорность и мягкотелость, Клюева имела свое мнение, могла отстаивать его, при этом никому не навязывая. От Светки ее отличала какая то глубокая, внутренняя культура, сдержанность и чувство такта. Откуда у нее это?

Единственное, что меня раздражало, так это ее стремление извиняться, причем за всех и за все – «в чем был и не был виноват». И еще ее страх, стоило кому – ни будь разозлиться и закричать, даже не на нее, она тут же вся сжималась, закрывала глаза, и втягивала голову. Очевидно, для такого страха у нее были основания, но спросить, я не смела, придет время – сама расскажет.

Я помогала ей в учебе, и благодаря природной усидчивости и хорошей памяти, она быстро заполняла пробелы в знаниях. Но точные науки ей не давались, как бы я не старалась. Да это и не самое главное в жизни.

Люба решила, что Надежду уже пора приобщать к светской жизни. Но так как та категорически отказывалась от всех развлечений, я должна была «заразить» ее личным примером и поддержать.

Первое, что Люба уготовила нам – катание на лошадях. Приобщаться к искусству верховой езды следовало в конно-спортивной школе. Туда мы и поехали в теплый воскресный день. В качестве шофера с нами был Любин boy-fraend, Клюева его уже знала, а я видела впервые. Очень душевный дядечка – высокий, худой и кучерявый. Умные, выразительные глаза, и веселый нрав полностью компенсировали отсутствие холенной респектабельности, которую я предполагала у Любиного «френда». Когда он улыбался, у него на носу складывались морщинки, и мне показалось, что он похож на пуделя, милого и забавного. Звали его Владимир Петрович. Но мы с Клюевой окрестили его пудель-Вова, между собой, конечно.

Всю дорогу он рассказывал анекдоты, пел песни на украинском языке, и с обожанием поглядывал на Любу. А мы, развалясь на заднем сидении его просторного джипа, хрустели поп-корном и от души смеялись. Когда мы наконец, приехали, его веселье иссякло и он предпочел поспать в машине, а не «трястись на заднице».

Любу здесь хорошо знали, и не только люди. Мы вошли в конюшню, она знакомила нас с инструктором, и вдруг протяжное, призывное ржание рассекло застоявшийся воздух.

— Это Сатан, – вскрикнула Люба – узнал мамочку. Ее просто распирало от счастья и гордости. Ладно девочки, слушайтесь Петю, а я побежала, а то мой малыш от нетерпения стойло разнесет.

На меня, жителя сугубо городского, конюшня со всеми ее обитателями и их запахами, произвела завораживающее действие. Слушая инструктора – Петю, я плохо соображала, ну а когда нам подвели лошадь, то и вовсе перестала и слушать и соображать.

Это была кобыла – серая в крапинку, с белой челкой.

— Ой, какая красавица – шептала я прослезившись от восхищения.

Она покосилась сливовыми глазами, и убедившись в искренности моих чувств, ткнулась носом в мое плечо. Я совершенно не боялась, мало того, мне показалось, что мы давно знаем друг друга. Я гладила сильную шею, и на каждое прикосновение, ее мощное тело отзывалось подергиванием мышц. Они твердели, наливаясь силой, и вскоре она начала пританцовывать, как будто уже не могла стоять на месте. Лошадь посмотрела на меня, а затем повернув голову, глазами указала на спину. Я расценила это как приглашение.

Длинные ноги легко вознесли меня на широкую спину, и я оказалась во власти лошади.

Она легко вынесла меня из конюшни, пересекла двор и притормозила у открытых ворот.

– Поехали, я не боюсь – крикнула я слегка ударив ногами по бокам.

И лошадка побежала, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрей. Она, как будто давала мне возможность приспособиться к езде. Я уперлась ступнями в стремена, коленями обхватила круглые бока, и перенесла большую часть своего веса на ноги. Теперь я уже не мешок картошки. Все до единой мышцы в моем теле напряглись, они чутко улавливали ритм движения лошади. Вместе мы понеслись по пыльной дороге вдоль леса. Мы мчались к свободе, наслаждаясь нашей общей силой и скоростью.

Доскакав до места где дорога сливается с автомобильной трассой, моя лошадка утратила пыл. Она протрусила еще метров десять, а затем развернулась и побрела назад. Наверное, она вспомнила о сытой, теплой жизни в конюшне, и передумала менять ее на свободу.

Я спустилась на землю и пошла рядом. Вскоре я увидела, как обгоняя клубы пыли, к нам приближается всадник, на черном как смоль жеребце. Это была Люба.

– А ты почему пешком, она что тебя сбросила? – с беспокойством спросила она.

– Нет, что ты. Просто как то не по-товарищески, она идет, а я сижу.

-Странная ты Маргарита. Она хотела добавить что то еще, но жеребец никак не хотел стоять на месте, он фыркал и гарцевал от нетерпения, ему хотелось бежать.

Через секунду от них остался только стук копыт, да облако пыли. Моя кобылка с завистью посмотрела им вслед, и мы побрели дальше. По дороге я нарвала полевых цветов, и украсила ее уздечку. Я говорила ей какая она красивая, она согласно кивала головой и пыталась пожевать мои волосы.

У калитки нас ждала Клюева.

– Ты в порядке, Марго? Мы волновались, особенно Люба, но Петя объяснил нам, что далеко вы не убежите. У Метелицы после скачек, ноги больные, он удивился что она вообще побежала.

— Надь, у меня в сумке пакет с хлебом, сахаром и морковкой, принеси пожалуйста.

Это моя мамочка позаботилась и собрала гостинцы для лошадок. Она настоятельно советовала мне сначала угостить животное, а уж потом лезть ему на спину.

Я подвела Метелицу к Пете и он начал снимать с нее седло.

– Петя, а она что больше любит – хлеб, сахар или морковь?

– Наша невестка все трескает – ответил Петя, не отрываясь от дела.

– А что у нее с ногами? Ты говорил, что после скачек у нее ноги больные.

– У нее связки повреждены.

— Так ее же надо лечить! У нее есть хозяин?

— Есть, но она ему больше не нужна. Хорошо еще хоть за стойло платит. Мы сдаем ее новичкам, а на эти деньги лечим. Получается замкнутый круг –лечим – калечим и снова –лечим. Что бы разорвать этот круг, деньги нужны – спонсор.

Петя отвел ее в стойло, а я скормила ей все гостинцы. Мне было стыдно за себя и за ее хозяина, хорошо еще хоть на обратном пути я шла пешком.

Мы с Клюевой вышли из конюшни, и увидели как на манеже, крепкий, коренастый дядечка пытается сесть на лошадь. Два конюха старались успокоить и удержать гнедую кобылу. Но она, обезумев от страха, таращила налитые кровью глаза, вставала на дыбы и громко, почти истерично, ржала. Когда коренастый недоумевая отходил к забору, она несколько успокаивалась, не сводя с него испуганных глаз. Но стоило ему шагнуть в ее сторону, и она вновь впадала в неистовство.

— Вторую неделю мучаемся, ни одна лошадь его не подпускает – Петя присоединился к нашим наблюдениям, в отчаянии он разводил руками и хлопал себя по бокам.

— Зачем вы их мучаете? Они же явно боятся его – возмущаясь вскрикнула я

— Они-то бояться, а нам –то что делать? Этот мужик возглавляет самую крупную строительную фирму, он нам теплую конюшню на 30 голов строит. Да мы его на себе возить готовы, а эти заразы, как сговорились.

Я внимательно пригляделась к дядечке. Крупная голова, украшенная ежиком густых посеребренных волос, как будто прикручена к мощному квадратному торсу. Широкие брови, мясистый нос, выдающийся вперед подбородок с ямочкой посредине, и плотно сжатые губы. Он легко управлял своим телом и двигался не по возрасту упруго.

Определить что он из семейства кошачьих не составило труда, а вот кто именно – лев, тигр или леопард, с такого расстояния, я не могла. Лошадкам это было все равно, для них он хищник, а вот мне – нет.

Тигр и леопард – животные одиночки, скрытные и осторожные, на контакт идут неохотно.

А лев – существо общительное, хоть и суровое, ему, как отцу всех детенышей в прайде, положено быть терпеливым.

Я подошла к нему что бы заглянуть в глаза и почувствовать ауру. Глазки у него были маленькие, веки тяжелые, а по краям веселый веер морщин. Взгляд сильный, скорее внимательный, чем приветливый, и по-царски горделивый. Определенно – он лев.

— Здравствуйте – я на полную мощь включила свое обояние –а можно дать вам совет?

— И сколько он будет стоить – с улыбкой спросил дядечка.

— Что вы! Совершенно бесплатно.

Вообще –то я никогда не лезу со своими советами, тем более к людям могущественным. Он ведь меня все равно не знает, а я -его, так что пусть думает что я плохо воспитана, зато может лошадкам удастся помочь.

— Вам бы надо в церковь сходить. Вот признайтесь честно, вас ведь не только животные, но и маленькие дети, тоже боятся? А все потому, что по природе своей Вы – лев. Навыки «царя зверей» помогают вам управлять людьми и вы развили их в себе до такой степени, что существа более слабые воспринимают вас как хищника и боятся.

Удивительно, но он слушал с интересом. Возможно ему льстило, что юная особа сравнивает его со львом, а может поверил. Но во всяком случае, он спросил: «А церковь здесь причем?»

Ответ на этот вопрос был предметом моей особой гордости. А все потому, что к этому умозаключению я пришла сама, без бабуськиной тетрадки.

В поисках интересных экзэмпляров людей – животных, я часто брожу по улицам. Мелких и домашних животных я могу определять уже и без зеркала. Они бегают, суетятся добывая средства к существованию, я их чувствую даже не заглядывая в глаза. А вот крупных и диких на улице я почти не встречала, но зеркало всегда носила с собой, на всякий случай. Однажды проходя мимо церкви я поняла что не чувствую людей выходящих из нее. Достав зеркало, я стала рассматривать их как через лупу. И вместо мордочек с оскаленными зубами, увидела лишь трудно различимые контуры зверушек, а в самой церкви, изображение пропадало вовсе.

Это было открытие – вера в бога очеловечивает!

Потом я долго думала об этом. В бога я не верила и не понимала за что же так возносят Христа, ведь не он один пострадал не заслуженно. Но потом, прочитав библию, поняла, он учил всех представителей вида Homo sapiens, быть ЛЮДЬМИ.

Только как теперь объяснить все это дядечке? Не могла же я сказать ему, что церковь сделает из него человека, еще обидится.

– А вы просто поверьте и сходите.

— И что мне там делать?

— Ну, что все, то и вы.

— Не убедительно, но я попробую, давно собирался, да все времени не хватало.

— Попробуйте, попробуйте. Удачи вам.

Довольная, я возвращалась к Клюевой. После церкви, лошадки обязательно примут дядечку, а он почувствовав свое превосходство, и в силу «царского» характера, возьмет их под свою опеку.

Я давно заметила, что люди пожилые обращаются к богу чаще чем молодежь. Возможно, долгая жизнь в человеческом облике, и накопленный опыт заставляет их по настоящему осмыслить заповеди Христа.

Что бы Клюева не стала доставать меня расспросами относительно дядьки, я спросила первая: «Надь, а ты как, покаталась?»

— Нет. Ну, я конечно прошагала два круга по манежу, но это не по мне. Чувствуешь себя зудящимся прыщиком на теле благородного животного. А тебе, я вижу, понравилось, глазки до сих пор блестят.

— Понравилось не то слово, наверное, в прошлой жизни я была лошадью, а может так и осталась ею, просто поменяла внешнюю оболочку на этот период жизни.

— Ну вот, теперь понятно, почему ты всех людей сравниваешь с животными.

Я не могла открыть ей свою тайну, поэтому сказала полу правду: «Ну, я же не виновата, что так чувствую».

— Это странно, может у тебя шизофрения, раздвоение личности? А может ты и права. Только люди почему то не любят когда их сравнивают с животными, считают себя самыми умными. Но лично я думаю, что всему земному ума отпущено ровно столько, сколько ему необходимо для жизни.

— Да причем здесь ум? Ты думаешь умом можно все объяснить? На пример почему в экстримальных условиях, когда думать некогда, люди ведут себя по разному, кто то убегает, а кто то принимает бой?

— Ну такой склад характера.

— А кто складывает им этот характер?

Клюева задумалась. «Ну наверное воспитание» – с сомнением ответила она.

— Ну а почему тогда дети воспитанные в одной семье все разные?

— Не знаю. А сама то ты как думаешь?

Я уж было хотела рассказать ей о звериной сущности заключенной глубоко в человеческих генах, но вовремя одумалась и ответила: «Не знаю. Пошли лучше разбудим пуделя Вову, он такой веселый».

— Он, между прочим, старший следователь прокуратуры по особо важным делам, – гордо сообщила Клюева.

— Да иди ты! Ну значит ему повезло. И я пошла к машине.

— А в чем повезло то? Остановила меня Клюева.

— Что работает по призванию.

— А как ты это определила?– не унималась она.

— Да потому, что он на пуделя похож.

— И что все кто похож на пуделя должны работать следователями прокуратуры? –она уже явно сомневалась в моем рассудке.

Во я влипла, и все моя несдержанность. Сейчас она скажет, что мне лечиться пора, и будет права. Теперь придется как то выкручиваться.

— Надь, ты послушай. Пудель это собака, а собаки хорошо по следу идут. Но это не главное, следы читают многие животные, а вот служить могут только собаки. Для них это смысл жизни, понимаешь? У нас в соседнем подъезде спаниель живет – охотничья собака. Так его на охоту кто хочешь может забрать. Покажут ему из машины ружье и сапоги болотные, так он в ту машину скок, и про все забыл, и про дом, и про хозяина. И добычу то он не себе таскает, а охотникам. Для собаки главное – служить своему делу, и если это дело у нее есть, то она счастлива. Поняла теперь?

— Я то поняла, да только глупости все это.

— Нет не глупости. Меня понесло, я решила объяснить ей на примере птиц, она же сама птица – должна понять.

— Есть такой тип мужчин, которые как только не изощряются что бы соблазнить женщину. Не жалеют ни сил, ни времени, ни денег. Их фантазии не знают границ. Но как только добиваются желаемого, их интерес ослабевает, или исчезает вовсе. Есть и такие которые всю жизнь любят свою единственную, любят нежно и романтично, не устают оберегать и заботиться. Но таких мало. А теперь подумай, кто из представителей животного мира обладает такими качествами?.

— О господи, Маргарита, причем же здесь животные?

— Да при том, что это люди перенимают поведение животных, а не наоборот. Ты когда ни будь видела брачные танцы птиц? А как они распускают хвосты, складывают крылья!? А есть такие виды птиц, самцы которых строят гнезда, украшают их, приносят лепестки цветов в виде подарков. А лебеди, которые выбирают себе пару на всю жизнь. Ты хоть раз видела как голубь ухаживает за голубкой?

— Да видела, видела.

— И что никакой параллели с поведением людей?

— Но ведь люди все разные и ведут себя по-разному.

— В том то все и дело. Все разнообразие человеческих характеров складывается из разнообразия видов животных. В своем поведении люди копируют животных потому, что больше копировать некого. А вот почему одни рождаются тиграми, а другие крысами, я пока не знаю.

— Извини меня Маргарита, но по-моему у тебя горе от ума, тебе надо влюбиться и жить своей жизнью, а не наблюдать и сравнивать чужие.

Я молчала. Все что я могла сказать –сказала, но это не показалось ей интересным. Просто в масштаб ее мышления моя теория не вмещалась, и не надо было ее туда загружать.

В это время, Люба на своем черном красавце въехала в ворота. Сатан хоть и блестел от пота, но уставшим не выглядел. Вдруг он увидел квадратного дядечку, которому я бесплатно раздавала советы, угрожающе заржав, Сатан встал на дыбы и пошел в атаку.

От неожиданности Люба чуть не свалилась.

Квадратный дядечка мирно беседовал с конюхом, но увидев разъяренного жеребца оттолкнул его, схватил стоявшие у стены вилы, и выставил их перед собой. Реакция была молниеносной, на уровне рефлексов. Как истинный лев он был готов отразить нападение.

Чисто по-человечески это было глупо, он мог спрятаться за открытую дверь конюшни, а не кидаться в бой с вилами. Да если бы Люба не осадила вовремя эту громадину, Сатан растоптал бы этого смельчака вместе с его сельскохозяйственным оружием.

А Люба молодец! Надо будет посмотреть на нее в зеркало. Иногда, я видела ее медведицей, такая сила духа могла быть только у крупного зверя. Надо признаться была и еще одна медвежья деталь о которой не совсем прилично говорить. У нее большая плоская ступня с толстой пяткой и она немного косолапит, хоть очень старается ровно ставить ногу. И еще она никогда не носит каблуки. Но может я и ошибаюсь, если человек нравиться, совсем не хочется копаться в его сущности, наслаждаться обоянием и человечностью куда приятнее.

Через несколько минут Люба вышла из конюшни, как всегда спокойна и доброжелательна, как будто это не ее конь только что чуть не раздавил человека.

Она, приветливо улыбаясь подошла к квадратному дядечке и заговорила с ним.

Люба значительно выше ростом, но тут она как то вся ссутулилась, видимо старалась уменьшиться в длину. Неужели она чувствует ауру льва?

Пожав протянутую руку, она пошла в нашу сторону.

— Пошли в машину, сейчас лучше не попадаться ей на глаза. Клюева за руку потянула меня к джипу.

Пудель-Вова уже проснулся и лениво жевал остатки нашего попкорна, -«Ну что девчонки, поотбивали попки с непривычки?»

Клюева опустила глаза и сделала вид что не слышит. «Да есть немного» – ответила я за обоих. В машину села Люба. На нас она даже не глянула.

— Володь, у тебя есть сигарета?

— Ты же бросила.

— Ладно давай. Сатан сейчас чуть не растоптал моего шефа, еле удержала, до сих пор трясет. Совсем не ожидала встретить его. Правда мы здесь конюшню строим, но это спонсорская помощь, не думала что он приедет на столь незначительный объект. Говорит решил на лошадях покататься. Это в его то возрасте!

Всю эту информацию она выдала пока пудель –Вова прикуривал ей сигарету. Глубоко затянувшись, она с наслаждением выдохнула: «Без охраны, в спортивном костюме, все это так не вяжется с ним».

— Ну почему же без охраны? Вон там в тени за кустами «субара» с двумя молодчиками. Я эту машинку у вашего офиса частенько видел.

— Он уже две недели сюда ездит, пытается на лошади покататься, но они все его боятся, -я не утерпела и вмешалась в разговор.

— А ты откуда знаешь? –повернулась к нам Люба.

— Петя сказал. Но про свой разговор с ее шефом я умолчала.

— Что за блаж под старость лет? Ладно, поехали отсюда, — скомандовала Люба.

Мы поехали домой, а я так и не раскрыла свою маленькую тайну.

Эта поездка произвела неизгладимое впечатление, общение с настоящей, живой лошадью потрясло меня. Теперь каждый вечер, прежде чем заснуть, я закрывала глаза и представляла себя огненно-рыжей кобылой мчащийся по небу. Свежий ветер обдувал сильное разгоряченное тело, развевал пышную гриву. Я носилась дикая, необузданная, и не было мне преград ни на земле, ни на воде, ни в воздухе. Перед сном, я стала раздеваться догола, мне казалось что пижама сковывает мои движения. А утром, я рассматривала свое тело перед зеркалом, оно начинало нравиться мне, правда бедра на мой взгляд узковаты, но все равно хороша. Мне хотелось что бы это заметили все, и я начала придирчиво выбирать одежду. Мне нравилось все облегающее. Я без конца доставала родителей, требовала купить мне новые вещи. Моя практичная мамочка не спешила исполнять мои капризы, но не потому что жадничала, она считала что покупать новые вещи целесообразно когда я поступлю в институт, а школу можно закончить и в старых. К тому же по ее подсчетам, в течении года я должна поправиться как минимум килограмм на пять. Но папа неизменно был на моей стороне, и я получала желаемую вещь. «Ты ее балуешь» – твердила мама. «А я для того и живу», — отвечал папа.

На этом странности моего поведения не закончились. Во мне проснулся интерес к Орлову. И удивительное дело – чем больше я к нему присматривалась, тем больше меня влекло к нему. Он сидел за последним столом, и когда бы я не оглянулась, натыкалась на его взгляд. Между нами что то происходило, и это «что-то» волновало меня все сильней и сильней. Теперь я шла в школу с единственной целью – увидеть Орлова. Мне нравилось его имя, его голос, походка, запах, все. Не уж то эта любовь нагрянула и на меня?

Я почти подчинилась пьянящему чувству, но иногда, собрав в кучу остатки не размягченных мозгов, сомневалась в его подлинности. Ну с чего бы это я, вот так– вдруг, взяла да и влюбилась в Орлова? Что то же меня сподвигло на это безобразие?

Может эта лошадь растрясла меня и половые гормоны выплеснулись чрез меру, а теперь бурлят в моей крови доводя ее до кипения? А может я на самом деле человек –лошадь, и это первобытное, животное влечение к особи своего вида?

Мне хотелось любви настоящей, большой, о которой в книжках пишут и песни поют, а получалось, что моими чувствами управляет гормонально активная самка.

Но так я рассуждала сидя дома, а в школе, когда он обращался ко мне, я теряла голову, начинала заикаться и прятать вспотевшие руки…

(ВНИМАНИЕ! Выше приведено начало романа)

Открыть полный текст в формате Word

© Бутлевич Н.М., 2012

Примечание: орфография и пунктуация автора.