Жизнь свысока

Зима. Я впервые в своей жизни вижу такую беспощадную, безмолвно холодную зиму. С первых ее дней, я почувствовал запах снега, а за ним и приближающие морозы. Как только посыпались первые снежные хлопья, я осознал, что эта зима будет куда тяжелее, чем первая, где я потерял нескольких своих братьев и родителей. Страх, что это может повториться с моей сестренкой или братишкой, сковывает мои крылья сильнее, чем любой холод. Они единственные, кто у меня остался, а я как старший должен о них позаботиться…

Сердце сжалось от боли, когда я выглянул наружу и заметил медленно падающий снег, белоснежный покров устилающий природу. От знакомой боли, я вспомнил первую и самую страшную для меня зиму. Я до сих пор вижу безжизненные тельца моих братьев, помню сковывающий и обжигающий холод, что заставлял ютиться то в чердаках домов, то в старых, полусгнивших скворечниках. В ту зиму было очень мало еды и что бы я или мои родители не делали, невозможно было избежать смерти. Она настигла бы, так или иначе, раз не от холода, то наверняка от голода. Но каким-то чудом, я выжил. Хотя я знаю, этим чудом были родители, и только они! От этих воспоминаний меня бросило в дрожь, урчанье в желудке дало понять, что я уже долгое время не ел. Оглянувшись, братишка и сестренка еще спали. Я был рад, что смог найти подобное место, где тепло небольшой трубы на крыше этого старого дома еще может согреть нас троих. Я с волнением и каким-то безотчетным страхом стоял на козырьке крыши и глядел на владения Зимы. Мое сердце забилось быстрее, я расправил крылья, в последний раз взглянул на братишку и сестренку и со всей силой оттолкнулся от края, пустившись в яростный бой с холодным и колким ветром…

Глава 1. Кто же Они?

Я летел над городом, в котором мои родители жили долгое время; люди называли его Бишкек. Сотни домов и дымящихся труб, десятки улочек переплетающихся, словно капилляры огромного листа, и еще больше машин на них, будто тысячи муравьев бегущих по своим делам. Порой мне кажется, что люди, это те же муравьи со своим предводителем и городом, только больше и необычнее. Хотя я никогда еще не встречался с ними лицом к лицу, хоть и родители говорили мне с самого детства не бояться их. Однако меня всегда глубоко интересовали, кто же они и что представляют себя, как живут и чего хотят? И я думаю, что обычному воробью вряд ли удастся понять столь странных существ как Люди…

Чем дольше я прибывал в поисках пищи, тем больнее становилось летать. Крылья порой не слушались, перья твердели, покрывались легким инеем. Я промерзал. Часто мне приходилось делать остановки на крышах домов и греться у труб, размышляя, где же еще могу найти еды для своих родных. Я и не заметил, как на улице опустилась тьма. Перед глазами промелькнула картина, как сестренка прижимается к брату, волнуясь и голодая. Поэтому последним, где я решил побывать – это довольно большой рынок в жилых районах Бишкека, где всегда тихо и спокойно…

Ночью становилось еще труднее летать, я практически ничего не видел, а безжалостный холод в это время выходил на охоту, острее заточив свои когти. Подлетая к рынку, там внизу горели всего несколько фонарей и он уже давно опустел. Ветер гонял мусор, пакеты, качал скрытые во тьме вывески и иногда завывал, где-то под крышами магазинов. Я искал хоть чего-нибудь съедобного среди всего этого хаоса, рыскал в мусоре, запрыгивал на пустующие прилавки, заглядывал в коробки. И в одной из них я нашел довольно большой кусок хлеба. Насытившись им и оставив для своих родных, я уже собирался расправить крылья и улететь, наконец, домой. Но что-то меня остановило – эта была людская музыка, доносившаяся из темноты. Я вглядывался и слушал ее мелодию. На мягкий свет фонарей вдруг вышел человек! Я вздрогнул и спрятался в темноту, не сводя с него глаз. Укутанный в старое пальто с приподнятым, широким воротником, в большой шапке и в потертых шароварах, он медленно направлялся в мою сторону, собирая мусор, убирая с дороги коробки и все прочее, что по его взгляду должно исчезнуть до первых лучей солнца. Музыка доносилась из кармана его пальто, и он подпевал ей. Мужчина двигался бодро и радостно, по-видимому, даже холод не может ему помешать. Я наблюдал за каждым его движением, казалось, что он убирается здесь уже давно, делая все автоматически. И когда он подошел ближе я смог увидеть его лицо. Оно было необычным, непонятным, даже иногда пугающим, но помимо всего этого я смог разглядеть до боли знакомые и естественные чувства. В его больших глазах не отражалась ни боль, ни радость, ни отчаяние, словно его душу заняла пустота, которая на протяжении его жизни заменилось чем-то густым, плотным и бесформенным. Казалось, будто у него никогда не было семьи, друзей или детей. Все, что я мог предположить, видя его спокойное, порой отчужденное лицо, слышать ровное дыхание – это то, что родителей он давно не видел. Среди его привычного для него поведения я заметил отсутствие любви к родителям, которая может согреть тебя в холод, ведь любовь всегда оставляет на тебе теплый и прекрасный след. Не знаю, способны ли его видеть люди, но мы его видим. Когда этот мужчина снимал перчатки, чтобы согреть их, я замечал их бледный цвет, их грубые движения. По-видимому, он давно не сжимал в приветствии руку своим друзьям, как все люди. Пожалуй, каждое чувство оставляет на всем живом свой след, будь то это дружба, любовь, ненависть или счастье. Именно всего этого я не заметил на этом мужчине, и казалось, словно все это было для него уже не важно. И он не чувствовал боли, наверно зная, что некоторые его из друзей сейчас спят в теплой квартире, кто-то наслаждается солнцем в другой стране, а кого-то уже нет на этом свете. И когда он приблизился совсем близко и поставил рядом кучу коробок, я увидел ту самую плотную, бесформенную массу, что заполняло его душу – смирение. Он смирился со всем и даже не пытался, что-то предпринять. Мужчина, однако, заметил что-то, присмотрелся в самый темный угол, где я притаился. По моему телу пробежал страх, волнение перед чем-то неизвестным, хоть и в чем-то похожим. В эту минуту человек предстал для меня каким-то жестоким существом, который может запросто бросить тех, кого опекали, с кем жили или кого любили. Ведь этот мужчина любил или был любимым, у него были друзья, люди, которые были с ним. И в один момент их не стало, всех их, кто, возможно, обещал или клялся, что будут с ним всю свою жизнь. Неужели люди так лживы или переменчивы в желаниях, неужели они могут оставить друг друга в одиночестве и даже не волноваться о том, кто был с ними рядом? Первое впечатление о людях, убеждало мою невольную опаску и недоверие. Теперь я еще больше убежден, что люди далеки от тех жизненно важных принципов и устоев, которыми обладаем мы или другие живые создания. Не выдержав наплыва эмоций, я в последний раз глянул на мужчину, а затем резко вспарил в воздух…

Глава 2. Чистейшая согревающая доброта 

Так радостно видеть своих родных сытыми и полными сил, осознавая, что шансов выжить у них стало больше. Здесь на чердаке дома достаточно тепло для этих холодов, но мне кажется, что настанет время, когда нам придется отыскать место потеплее, когда придется встретить стужу мне и моим младшим. Я иногда выхожу на козырек крыши и гляжу на раскинутый ландшафт города, над которым нависли серые тучи. Где-то за ними горит еще утреннее солнце. Неподалеку выселись высокие многоэтажные дома, по широкой улице, несмотря на пасмурное утро уже теплилась жизнь, движение. Я видел десятки машин, десятки идущих людей, спешащих по своим делам. Далее виднелось большое пятиэтажное здание, около которого словно из-под земли выходили люди и заходили внутрь этого здания. Снова люди напомнили мне муравьев.
– Брат, что будет этой зимой? – спросил братишка, устало подойдя ко мне. Его перья были блеклы, в глазах пелена, а в голосе страх. Мгновенно, на душе все оборвалось. Я притянул его крылом, прижал к себе:

– Все будет хорошо, братишка. Все будет хорошо, – ответил я, взглянув вновь на город, усыпанный старым снегом, затем на медленно плывущие тучи. Скоро должно показаться живительное солнце.

– Еще немного и станет теплее. Тогда мы поищем новое место для жилья и запасемся едой. Главное береги сестренку, пока меня нет, – братишка радостно закивал головой. А я оторвался от крыши и вспарил в серое небо, слыша, как шумит ветер, как холод пронизывает мои перья…

В небе я чувствовал себя спокойнее и увереннее, несмотря на то, что здесь было намного холоднее, чем на земле. Но мне всегда казалось, что Земля и Небо это два разных мира, где правят разное время, жизнь и существа. Когда было тепло – все, что мне надо было это небо и мое родные, это приятный ветер, который ласкает мои перья, это белоснежные пушистые облака и горячее солнце. Я помню эти дни, когда моя жизнь была наполнена беспечностью и легкостью. Но она вмиг превратилась, чуть ли не в смертельный полет на выживание. Об этом родители не успели рассказать. Не успели рассказать также о том, кто такие Люди, с одним из них которых, мне выпала удача встретится. Порой я вспоминаю его лицо, наполненное смирением и я, побаиваюсь, что когда-нибудь я или мои младшие могут испытать что-то подобное. Это чувство меня пугает, я иногда сам чувствую себя одиноким и слабым, но мысли о заботе о братишке и сестренки меня приводит в чувства. Дабы избавится от плохих мыслей, я рванул ввысь, а потом сделал острое пике и понесся вниз… к земле…

Но там внизу я встретил густой, непроглядный туман. Не успел я сбавить скорость, как с глухим звоном в ушах врезался во что-то невидимое. Острая боль вонзилась в тело и упав на снег, я почувствовал как меня забирает холод и темнота…

Очнувшись, я понял, что сделал самую большую глупость в моей жизни – позволил себе упасть. Затем, когда боль и горячий стыд растворились, я ощутил нечто, оживляющее, будто подталкивающее меня встать тепло. Я открыл глаза и увидел яркие лучи солнца. От тумана не осталась и следа. И первым, что ворвалось в мое тело – это острая боль в крыле. Я испугался и попытался взлететь. Но это было моей еще одной ошибкой. Я даже не смог расправить крыло и упал как камень на снег. Мое сердце забилось яростнее и страх, тут же сломил меня. Воробей, который не может летать – попросту умрет! Не говоря уже о зиме! Но я особо не беспокоился за свою жизнь. Все что стояло у меня перед глазами это мои братишка и сестренка! Я не мог их просто так оставить. Я просто не могу! Я закричал, стиснул клюв и рванул в небо. Боль еще острее скрутила тело, сомкнула крылья, и я вновь шлепнулся на землю. Вот теперь, когда я с трудом передвигался даже по земле, меня обуял страх и отчаяние, что я вряд ли скоро смогу летать, а значит, не увижу моих родных…

Стеклянная вывеска у одного магазина стала причиной моей слабости. Я не заметил ее, а теперь должен расплачиваться то ли своей жизнью, то ли жизнью моего братишки или сестренки. Я не мог осознать, что вот он мой конец. И все, что я делал, к чему стремился было напрасным. Но, так или иначе, я не стал сдаваться, пусть даже я умру от холода в поисках пути встретиться с родными и хоть как-то им помочь. Я захромал мимо злосчастного магазина и то, что я услышал далее, ничуть меня не обрадовало…

Кошачье мяуканье приближалось, и я не мог определить, где она. Мое сердце забилось яростнее и жалобнее. «Не хватало еще, чтобы я был съеден какой-то кошкой!». Я поспешно поскакал по дороге, пытаясь найти убежище. За моей спиной послышались быстрые шаги человека, я с трудом успел отскочить в сторону, напугав тем самым юную девушку. Я невольно заметил что-то теплое и светлое в ее лице. Но не успел я проводить ее взглядом, как на дороге показался котенок, который сразу устремил хищный взор на меня. Я замер на месте. Котенок прижался к земле, навострил ушки и приготовился к прыжку.

– Бедненький, как же ты справляешься с таким холодом? – я услышал голос юной девушки, что прошла мимо теперь ласково глядела на котенка, к счастью который отвлекся на нее. Но я не мог оторваться, не мог воспользоваться моментом и убежать. Все, что я делал – наблюдал за нежными движениями девочки, слышал ее мягкий голос, глядел на ее лицо, полное заботы и доброты. Да и котенок из хищника превратился в пушистого и послушного зверька.

– Пойдем, ты, наверное, голоден, – девочка повела его за собой к магазину, где скрылась на некоторое время. Котенок, оставшийся за дверями, глазел то на меня, то в сторону магазина и видимо выбирал, что же лучше – человек или воробей? Отворилась дверь и девушка вышла с целым пакетиком еды для кошек, взяла его на руки и соорудила для него убежище, затем выложила еды. Котенок, обрадовавшись, жадно накинулся на пищу. Девочка некоторое время полюбовалась милым для нее созданием и затем с потрясающе теплой и широкой улыбкой направилась по своему пути. Я же решил найти свое убежище, согреваясь увиденным и узнав людей совсем с другой стороны, с какой они мне больше нравятся. Оказывается в них можно найти столь благородные и редкие качества, как искренняя доброта и забота о меньших. Значит, есть люди, для которых это самое важное…

Глава 3. Хрупкая сила

Проходили дни. Этот, порой странный мир на земле пленил меня на долгое время. Крыло болит уже меньше, но я не могу взлететь, не могу добраться до моего дома, где во мне очень нуждаются. Я, забившись под отопительные трубы, согревался и голодал. Я даже не мог найти себе еды, протягивая свое проживания на одних крошках.

Над моей головой завывал грозный ветер. Как я и опасался, теплые дни уже прошли и Зима, увидев свое подтаивающее царство, не на шутку рассвирепело. Начались самые настоящие морозы, которых я не видел даже той зимой. Несмотря на то, что я ютился под трубами, мое тело одолевали не только холод, но и безумный страх, пропитанный едким отчаянием. Я неимоверно боялся за близких, я не знал, что может с ним случится в такой мороз. Только самые темные, плохие мысли ломились ко мне в разум и это меня убивало! Стискивая лапки и прижимаясь к трубе, я представлял, как братишка не вытерпит и сорвется в поиске еды для сестренки. Только бы он этого не делал! Я должен снова попробовать взлететь и добраться настолько близко, насколько могу к моим родным, неважно как я это сделаю и какой ценой!

Но пока, я выжидал, когда мое крыло достаточно окрепнет, чтобы не потратить единственную попытку. Ведь если я ее потрачу и потерплю неудачу – мы все погибнем. Я не мог этого допустить, ведь юное создание человека, не видавшее мир, не знавшая что такое ответственность и забота, могла позаботиться о меньшем, дать ему шанс выжить!

Вот он! Мой единственный шанс! Я мог немного взлетать и отрываться над землей. Крыло терпимо стонало. Я отрывался от земли и чуть ли не падал, но я летел, летел к своему дому. Пламя, что разгорелось в моем сердце, ничто не могло остудить. Даже этот невыносимый мороз, сковывающий и обжигающий мое тело. Но чем дальше я пролетал, тем больнее становилось вообще делать какое-либо движение. Мороз пронизывал меня насквозь, остужая не только тело, но и каждый орган. Дышать становилось труднее. Я практически не чувствовал лап, когда приземлялся на снег, а потом вновь отталкивался для полета. Так продолжалось довольно долго. Скоро я начал различать знакомые строения, над которыми я часто пролетал и чувствовал, что мой дом становится ближе и ближе. Также я ощущал, что если пролечу еще немного, то мои крылья застынут от мороза и любое движение их сломает. Я несмотря ни на что, решил долететь до дома и вспарил выше, расправил шире крылья и взмахнул сильнее. «У меня получается лететь!» – раздался мой голос громче, чем свистящий ветер в ушах. Но моя радость продлилась недолго. Мое больное крыло перестало меня слушаться, то ли от боли, то ли от холода и я крученым камнем полетел вниз. «Неужели вот так закончится моя борьба?» – успел спросить я сам себя, видя, как медленно приближается земля. Я попытался подчинить себе крыло и в самый последний момент, я взмахнул крыльями. Но это оказалось слишком поздно…

Я лежал на льду и с трудом дышал, абсолютно не чувствуя своего тела. Улицы укрывала пасмурная полуденная погода. К счастью, снег смягчил мое падение, но мои шансы, что я вообще увижу своих родных, с каждой секундой уменьшались. Я лежал посреди улицы, где возможно ходят люди. Где-то неподалеку проехала машина. Я был рад, что я оказался не на проезжей части, тогда в эту секунду для меня все бы и закончилось. Я попытался подняться на лапки, отползти в укромное место, но ничего не вышло. «Да, вот он мой конец. Простите меня… простите», – произнес я про себя, расслабляясь. Мороз и боль почти не чувствовались, только все больше и больше меня окутывал какой-то странный холод. А перед глазами промелькивали кадры из моей короткой и тяжелой жизни...

В следующее мгновение, когда я хотел закрыть глаза и больше не ничего не чувствовать, я увидел двух людей – пожилой человек, согнутый временем и маленькая девочка лет семи или восьми, прошли мимо, скрывшись за дверями магазина. Но что-то меня привлекло в них, нечто, что явно не сочеталось. Я с трудом приподнял голову и смог устремить свои наблюдения на эту пару. Маленькое, совсем еще юное человеческое создание с невероятной серьезностью и заботой вело за собой старика. Он нес в руках ее большой школьный ранец, одетый в потертую и старую одежду. Вполне с привычным видом девочка взяла немного яиц, хлеба, подтянулась на носочки и принялась выбирать сладкое на десерт. Дедушка бесцельно оглядел магазин, сделал шаг в сторону и попытался поставить ранец, то на пол, то на витрину. Это у него отчего-то не получалось. Его движения были нескоординированы, зажаты и неловки. В его глазах проступили слезы, а сморщенное лицо исказилось в хмурой боли. Казалось, он злился на себя, на свою беспомощность, может и на то, что рядом с ним маленькая девочка, а не взрослые сыновья или дочери, которые, наверное, давно позабыли о нем. Также позабыли о том, что когда-то и они были такими же беспомощными и маленькими, а он с любовью и терпением заботился о них. Они позабыли и то, сколько усилий он или другой родитель сделали, чтобы их воспитать, сколько любви, внимания и тепла они отдали своим чадам…

– Деда, не делайте так. Здесь нельзя ставить. Пойдемте, я куплю вам хлеба, – сказала девочка, юрко подскочив и взяв его за руку. Она расплатилась за продукты, поблагодарила продавщицу и также уверено повела дедушку за собой…

От боли и холода, разрушавшие мое тело, будто и не осталось и следа. Я еще долго смотрел им в след и не понимал, как же так бывает, что маленькая, хрупкая девочка осознано помогает и заботится за таким старым и чужим человеком. Меня не отпускала дрожь, когда я представлял перед собой ее взгляд, выражение лица. В ее поведении не было той детской наивности, радости, беззаботности, которую я видел у других детей ее возраста. Она не шла домой вприпрыжку, она не улыбалась и заливалась звонким смехом, а также не рассказывала с интересом, что же было в школе идущему рядом старику. Хмурые бровки, острый, задумчивый взгляд и уверенная походка вот что взрезались в мою память. Сегодня я узнал людей с разных сторон. Людские дети, по-видимому, очень часто так поступают, давая взамен родительской любви, вниманию и заботе их собственное одиночество. Они просто бросают их. Также узнал, что девочка, которая сама еще толком ничего не понимает, с твердой целеустремленностью вела пожилого человека за руку и была уверена в том, что она так и должна себя вести, что только она сможет помочь этому старцу. Это меня и поразило, я не думал, что люди могут быть и такими: сильными, трогательными и одновременно бездушными, эгоистичными.

Но я могу определено сказать, что именно эта девочка придала мне небывалые силы. Ведь раз совсем еще юная девочка может заботиться о чужом человеке, может справиться и с холодом, и со старцем, то почему же я не могу встать на ноги и поступить также? Я послушался голоса разума, собрав все свои силы и энергию в единое управляющее телом ядро…

Я с неимоверной слабостью поднялся на лапки, с трудом чувствуя свое тело. В голове был шум, иногда все плыло перед глазами. Я все меньше видел уходящий силуэт девочки и старца, а в моем маленьком тельце яростно забилось сердечко, словно освобождая тело от ледяных оков и разогревая кровь. Я обратился в сторону, куда я и летел, где меня ждут братишка и сестренка, куда я должен непременно добраться…

Шаг за шагом, прыжок за прыжком – я разгонялся, преодолевая любые физические преграды, чуть ли не крича, разрывая криком душу и сердце. Я все больше отталкивался от земли, расправляя крылья, приземляясь и снова взмывая вверх. И я решил, даже если я погибну, но буду бороться до самого конца, я расправил крылья, оттолкнулся от земли и взмахнул…

Приятный, хоть и холодный ветер обдувал мое тело, растрепывал мои перья. «Как давно я его не ощущал», – подумал я, а слеза, сорвавшаяся с глаз, кратко блеснула в падении. Я был безгранично рад, что могу хоть как-то лететь и чувствовать себя Птицей, знать, кем я был рожден, знать, что скоро я увижу своих родных!

Глава 4. Уж такие они…

Последние силы вот-вот меня покинут. Я пытался рассчитать их, чтобы умело залететь в это открытое окно. Я даже не мог представить, что сейчас происходит с моим телом – оно горит, стонет, то абсолютно ни на что не реагирует. И зацепив оконную раму крылом, я все-таки шлепнулся о пол и, ударившись, обо что-то твердое, чуть не потерял сознание. Первым же делом я позвал свою сестренку, лихорадочно оглядываясь по сторонам. На мой голос послышалась лишь заброшенная тишина. Мое живое сердце готово было разорваться от боли, от того, что я не успел защитить своих родных. Я приподнялся, трясся от волнения и страха. Тошнота подкатывалась к горлу. Я мог захлебнуться в своей же рвоте, умереть тут, на этом полу, ибо без них я ни вижу никакого смысла…

– Брат? Брат! – я не успел даже обернуться, как на меня накинулась моя сестренка. Я не мог поверить своим глазам, не мог поверить своим ощущениям, что я, наконец, чувствую ее тепло, крепко стискивая мою малышку крыльями.

– Мы думали, что тебя поглотила Зима… – пропищала сестренка, утираясь слезами о мою грудь, – Мы так горевали…

– А где братишка? – но сестренка замерла, трусливо подняла на меня глаза и тут же разрыдалась. Боль мгновенно впилась в сердце, и я прижал сестренку, дабы ее успокоить. А я сам мог разразиться слезами в любой момент.

– Что с ним… случилось?

– Он… он отправился на твои поиски, – она опустошенно покачала головой. «Ну, зачем?! Зачем ты это сделал? Я же говорил тебе быть рядом с сестренкой!» – кричал я в своем разуме, пытаясь усмирить бушевавшую боль и горе.

– Как давно?..

– Несколько дней назад и он больше не возвращался. Я смогла наскрести немного еды. Я думала, что не доживу и до сегодняшнего дня. Недавние морозы даже проникали и сюда. Мне было очень страшно, – она прижалась еще крепче ко мне. Но я что-то услышал, попытался успокоить сестренку и прислушаться. Кажется, это был шум крыльев. Я взглянул в сторону окна и заметил, как братишка виртуозно залетел внутрь, сделал резкий поворот и приземлился около нас. Из своих лап он выпустил еду, а сам, остолбенев, стоял прямо напротив меня. Его глаза заслезились и в следующий момент мы кинулись друг другу в объятия…

После ужина, мы устроились у теплых труб и я начал рассказывать о том, что со мной произошло и о том, что я видел за время, пока был в Низшем мире. Рассказывал, про людей, какими я их увидел.

– Брат, я не знаю, каких людей видел ты, но поверь. Люди — это зло! Это самые жестокие, беспощадные и хитрые хищники, которые вообще существуют на Земле. Я собственными глазами видел их жестокость, ярость и ненависть. Я был недалеко, согревался под одной машиной и видел, как несколько мужчин напали на беззащитную женщину. Ты представляешь на женщину! Они избили ее и что-то у нее отняли. Она лежала на земле и стонала от боли, а вокруг никого не было. Мне стало больно видеть женщину – такую слабую, хрупкую и обиженную. Я безумно жалел, что не мог ей ни как помочь. Видел как люди, выгоняли своих питомцев на улицу, где стоит мороз, видел как псина, поскуливая, бредет прочь от дома, где прожила долгое время и была любящим и верным животным. Но то, что я увидел далее, меня просто поразило. Человек убил другого человека прямо на моих глазах, вонзил ему нож в спину – хладнокровно, безжалостно и без всяких слов. Ты не представляешь, я видел, как мужчина истекает кровью, медленно умирает на снегу. Он смотрел прямо на мен
я, пытаясь что-то сказать, протянуть руку. Моя кровь застыла, я еще долго не мог отойти от таких впечатлений. Я… никогда не приближусь к ним больше. И вам не советую, – сказал братишка охваченный бурными переживаниями.

– Знаете, что я успел понять за мое время, когда я был там внизу? То, что все люди разные до невозможности. И судить весь их род по некоторым из них я думаю не правильно. Я же видел в них надежду, что они очень добрые, сильные духом и умные создания. И я думаю, что у них все будет хорошо, ведь их будущее только в их руках и в их осознании этого…

© Азыков Р.Т., 2012