Встреча

Избранные рассказы выдающегося уйгурского поэта, журналиста, переводчика (1922-1949). Вошли в книгу «Династия уйгурских интеллектуалов». В этой уникальной книге слито в единый и увлекательный рассказ о своем народе, его борьбе за право быть свободным и созидать счастливую судьбу трех подлинных интеллектуалов одной и яркой уйгурской династии – историка, поэта и писателя, публициста-исследователя народной мысли, культурно-этнических основ. Книга – еще одна и глубоко достоверная летопись о жизненной силе уйгурского народа, его пути к становлению. Она написана неравнодушными сердцами и пытливой мыслью его истинных сынов. Но она дает возможность каждому читателю прикоснуться к наиболее значимым событиям, к высоким нравственным постулатам древнейшего восточного народа.

Публикуется по книге: И. Бахавудун и др. Династия уйгурских интеллектуалов /И. Бахавудун, А. Имин, А. Баудунов.– Б.: ОАО «Эркин-Тоо», 2012. – 208 стр. Тираж 200 экз.

УДК 94 (47)
    ББК 63.3 (2)
    Б 30
    ISBN 978-9967-12-264-2
    Б 0503020000-12

НАЦИОНАЛЬНАЯ АКАДЕМИЯ НАУК КЫРГЫЗСКОЙ РЕСПУБЛИКИ

ИНСТИТУТ ФИЛОСОФИИ И ПОЛИТИКО-ПРАВОВЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ

Рекомендовано к печати Ученым советом Института философии и политико-правовых исследований НАН КР

Редактор: Почетный академик и член-корреспондент НАН Кыргызской Республики, доктор филос. наук, профессор А. И. Нарынбаев

Рецензенты: Член-корреспондент НАН Кыргызской Республики, доктор филос. наук, профессор О. А. Тогусаков, доктор филос. наук, профессор Э. С. Орозалиев

Художник: Заслуженный деятель культуры Кыргызской Республики С. Бабаджанов

Автор сборника «Династия уйгурских интеллектуалов» выражает глубокую благодарность всем участникам за поддержку и помощь в издании книги

РАССКАЗЫ

ПОСЛЕ БОЕВ

Будто намекая на хорошие вести, поднималось солнце. Оно поднялось высоко, лучи его отражались от снега.

По выражению лица каждого человека можно было определить, что все они озадачены вопросами: «Что же произошло в сегодняшнем бою? Есть ли какие-нибудь новости из кварталов Ляньшань и Харамбаг*?»

(*Ляньшань, Харамбаг – старинные жилые кварталы г.Кульджа)

Среди людей разносились слухи об освобождении Ляньшаня, Харамбага. Громко доносились звуки нагры, в сторону которых двинулся людской поток.

Улицы заполнялись людьми. Реяли революционные флаги, придавая особый праздничный вид улицам.

По ним шли колонны людей, знаменосцы и трубачи. Шествовало бесчисленное людское море. Праздник в Кульдже был всенародным. Трубачи играли все оживленнее, наполняя сердце народа радостью.

Бари вошел в кабинет и сказал: «Давайте посетим Харамбаг». Сидящие в кабинете с готовностью ответили: «Да, конечно! ». Быстро допив чай, они пошли и присоединились к народу, который шумно и быстро двигался в сторону Харамбага.

Из идущих кто-то останавливался, кто-то призывал людей идти вперед, кто-то говорил: «Ты, посмотри, насколько силен народ! Он уничтожил врага в несколько раз мощнее его». Кто-то говорил: «На все воля Аллаха».

Раздавались голоса:

– Теперь Кульджа очищена от врагов…

– Разве раньше здесь можно было спокойно пройти – ведь по этой дороге проходила линия фронта.

– В одном из сражений на этом месте мы вынудили врага отступить.

…Люди дошли до Харамбага. Реял над зданием революционный флаг – символ независимости. Здесь собралось столько народу, чего не было даже на самом большом празднике айт.

Бари и Нажимидин дошли прямо до восточных ворот Харамбага: его многие стены были разрушены до основания. В одной из ям лежали трупы. У трупов были отрезаны уши, вспороты животы, выколоты глаза, связаны сзади руки, от ожогов тела были скрючены. Увидев ужасную картину, Нажимидин разгневался: «Наши бедные сородичи! Из-за них, из-за гоминьдановских угнетателей, вы пережили все это!». Посмотрел на Бари: «Врагам надо отомстить!». Он сжал руки в кулаки, устремив глаза вдаль.

Карим, волнуясь, сказал: «Вы только посмотрите на это!» и показал на разрушенные и сгоревшие здания квартала Байкуль. «Вы думаете, что под стенами нет окровавленных тел людей?! Возможно, под развалинами этих стен лежат останки ни в чем неповинных наших соотечественников…»

Из возмущенной толпы было слышно: «Какой же погром они тут учинили! Бездушные гоминьдановцы, твари!…»

Бари с товарищами обошли квартал Байкуль, зашли во двор. Стены ограждения двора были разрушены, ворота, двери перекошены. Двор был усеян кусками разорванной взрывом лошади. В одном месте были собраны куски от лошадиной туши. В другом углу стояла шелудивая собака с облезлой шерстью и смотрела удивленно на людей. Теперь она тоже свободна. Собака, словно чувствуя это, виляя хвостом, начала ластиться к вошедшим. Из дома, оглядываясь по сторонам, вышел человек с седой бородой. Он посмотрел на Бари и, улыбаясь, сказал:

– Это конюшня гоминьданевцев.

– А это что?

– Это части обессиленной, истощенной лошади, – сказал Нажимидин.

– К тому же обугленные! – возмутился Бари.

Заглянули внутрь дома, где два человека держали и рассматривали кусок чего-то твердого и черного. Один из них, протянув кусок Бари, спросил:

– Друзья, что это?

Загадочный кусок переходил из рук в руки. Наконец, Карим сказал:

– Это хлеб, который ели гоминьдановские солдаты.

– Интересно, из чего он изготовлен?

– Из отрубей и соломы.

– Нет, по-моему, он выпечен из жмыха.

Бари с товарищами покинули двор, направились в сторону Ляньшаня. По дороге, стоя над окопами, Нажимидин сказал:

– Посмотрите на эти оросительные каналы врагов.

– Может быть, они думали, что фронт – это огород, – добавил Талип.

– Вы только посмотрите на эти дворцы!

– ……

Так они дошли до буддийского монастыря. Людей в нем было так много, что негде было стать. Внутри монастыря много разрытых ям. Бари и Нажимидин, увидев лежащие на земле трупы гоминьдановцев в разорванных одеждах, с раскрытыми ртами, оскалившимися зубами и застывшими выделениями в носах, из-за невыносимого смрада отошли в сторону, затем покинули монастырь.

Пройдя приблизительно 50 метров от монастыря, они увидели бывший ДОТ, который, оказывается, был главным опорным пунктом обороны гоминьдановских солдат. Затем они направились дальше. И когда дошли до села «Йеңи hаят», увидели, что это село пострадало сильнее, чем Байкуль. Во дворах домов были навалены кучи земли, так как между домами были вырыты подземные ходы. Бари с друзьями, увидев разрушенный двор, решили туда войти. Находившаяся во дворе старушка сказала:

– Этот двор, дорогие дети, принадлежал моему родственнику. Его мать скончалась от голода…

– А он сам?

– Сам он, наверное, сбежал. У него были коровы, лошади, но гоминьдановцы их съели, – старуха показала на шкуры, лежащие посреди двора. Смотрите, во что они превратили дом, – добавила она и расплакалась.

Кто-то стал ее успокаивать: « Не плачьте, бабушка. Главное, вы живы – здоровы. Теперь у нас все будет хорошо».

Один из местных жителей сказал:

– Это земля только вчера была страшным адом. А сегодня должна возродиться к новой жизни. Буквально вчера еще гоминьдановцы составляли списки, говоря: «Все, кто включен в список – хорошие люди, и мы вас не тронем. Но когда мы возьмем Кульджу, то уничтожим всех в городе. Да, в действительности цель гоминьданевцев была таковой. Но сила народа не дала осуществиться этой цели».

Затем он же взволнованно заключил: – Спасибо, тысячу раз спасибо нашему революционному народу, армии. Спасибо!

…А в небе уже вставало солнце, согревая землю и счастливых – свободолюбивых людей на ней.

ВСТРЕЧА

Айимхандэм, выросшая и постаревшая вместе с дядей Хемитом, сегодня, как и всегда, проснулась очень рано. Она встала и присела возле дяди Хемита, который опять лег спать после утреннего намаза и долгих молитв.

Айимхандэм, задумавшись и разговаривая сама с собой, сказала:

– Эй! Вы заснули?

Дядя Хемит открыл глаза и спросил:

– Ты что-то сказала? – и снова закрыл глаза.

– Да, я разговариваю с вами! Вот уже две или три ночи подряд я вижу прекрасный сон.

– Что за сон?

– Обычно говорят: если увидишь такой сон, то встретишься с человеком, ушедшим из дому в далекий путь.

– Ну а какой же сон?

– Будто в этом доме играли маленькие девочки. Я посмотрела на них и сказала: «Играйте, девочки, играйте и будьте счастливы!» А потом я обернулась….

– Ну и?

– Смотрю: на большое настенное зеркало, и в нём увидела себя. На отражении я была не такой, как сейчас – выглядела на 5-6 лет моложе.

– Ого, и что потом?

– Потом я начала кричать и звать: «Рейхан! Рейхан!»

– Ну и?

– Рейхан спросила: «Вы меня звали?» Хотя не помню, видела ли саму Рейхан.

После рассказа о своем сне Айимхандэм, глубоко вздохнув, посмотрела на дядю Хемита. А дядя Хемит, высоко подняв руки, помолился: «О Всевышний, пусть этот сон будет сном счастливым!» Прочитав молитву, дал толкования сну, сказав: «Если Бог пожелает, встретишься ты со своим сыном».

– Дай Бог, дай Бог! Встретиться бы с Джангази, – сказала Айимхандэм, вся сияющая от радости.

Джангази исполнилось 28 лет. Он был здоровым, смелым парнем, из тех, которые в воде не тонут и в огне не горят. Его не пугали ни вьюга на больших дорогах, ни жаркий зной в поле. За какое бы дело он не брался, родители были довольны и благословляли его от чистого сердца: «Молодец, дай Бог тебе долгой жизни».

Джангази был единственным сыном дяди Хемита и Айимхандэм. Они возлагали на него большие надежды, дали согласие, чтобы сын служил в армии во время революционного восстания. Наказали: «Не получай от друзей упреков, не будь посмешищем для врагов, если хочешь, чтобы мы гордились тобой».

Наши бойцы, выехавшие из г. Шихо в Кульджу, сегодня утром вышли из села Сэнтэя; в пути шутили, пели революционные песни. Среди них был и Джангази. Он пользовался большой любовью и почетом у людей. Встретившие его обязательно говорили: «Спасибо твоему отцу за такого сына». За храбрость и героизм Джангази был награжден медалью.

Стоял вечер. Машина проехала через Чайланзи, доехала до разветвления дороги.

Джангази, увидев знакомые места, погрузился глубоко в думы и воспоминания. Он думал: «Прошло почти три года, как я покинул дом. Хотя я часто получал письма и посылки от родителей, не знаю, живы, ли здоровы ли они? Что со мной будет, если на пороге дома не встретят родные? Надеюсь, Рейхан живет в доме моих родителей. Мой сын Огуз, наверное, уже вырос. Выйдет ли он ко мне навстречу с радостным криком: «Папа!».

И вдруг Джангази отвлек от мыслей сигнал машины. Не успел он оглянуться, как машина остановилась на мосту возле штаба.

Их встретили знавшие заранее о приезде ребят местные жители. Как только машина притормозила, ожидавшие бросились к ней. Бойцы вышли из машины и стали обниматься с родными и близкими. Некоторые матери плакали от радости. Но семья дяди Хемита не знала о приезде бойцов.

По приказу, бойцы, у кого здесь были дома, разошлись, а остальные пошли в казармы. Джангази сел в одну телегу и поехал домой, рядом с ним сел его друг. Телега, наконец, остановилась у ворот его дома. Джангази слез с телеги и без оглядки побежал к дому. Вбежав во двор, крикнул: «Отец!»

Дядя Хемит, Айимхандэм, Рейхан, Огуз, услышав этот знакомый голос, заволновались и после слов Айимхандэм: «Это же голос Джангази!», соскочили с мест и бросились во двор.

– Да! Это же Джангази!!!

Дядя Хемит крепко обнял своего сына, затем подошла мать и, обняв его за шею, начала целовать в щеки и приговаривать: «Сыночек, миленький». Рейхан, взяв Огуза, подошла к нему и передала в руки сына, а сама одной рукой обняла его за плечи. Затем они пошли в беседку. А к этому времени дядя Хемит с другом Джангази успели занести в дом вещи и проводить телегу.

Беседка была достаточно широкой и окружена цветами. В центре беседки сидел дядя Хемит, справа Джангази с сыном на коленях, рядом Айимхандэм. Рейхан суетилась у очага, не сводя глаз с беседки. После обязательных расспросов о здоровье и текущих житейских проблемах, наступила очередь Джангази рассказывать обо всем. Вдруг Айимхандэм перебила сына и спросила: «Сынок, неужели это только я так скучала по тебе? Как же ты?» «И я, мама! И я всем сердцем сильно по тебе скучал» – ответил сын. И светлая улыбка осветила его мужественное лицо.

НА ПОСТУ

Каждый день, просыпаясь утром, я смотрю из окна на маленький садик. Плоды на деревьях еще не поспели, ветки сгибаются от яблок, красные персики, как – бы улыбаясь, говорят: «Вот и мы».

– Ах, с гордостью говорю, – это мой, действительно мой сад!

Однажды, слушая на улице революционные песни бойцов, я вспомнил годы, пройденные мной в армии.

В армии я служил 2 года 10 месяцев. Армия научила меня быть преданным своей Родине. Сейчас я – как бы герой и один из парней со смелым сердцем. Поэтому сейчас ни ураган, ни пламя не пугают меня.

Был один из вечеров глубокой осени. Был такой ветер, что человеку трудно было устоять на ногах. Именно в этот вечер настала моя очередь стоять на посту с 23 до 1 часа ночи. Помню: впереди стоял сплошной лес, справа – высокая гора, слева располагались другие посты.

Темная ночь. С особым вниманием прислушиваюсь к каждому шороху. Вспомнились эпизоды из кинофильма «Чапаев»: часовой заснул, и отряд Чапаева попал под жестокую атаку врага. После этих воспоминаний я стал еще более внимательным.

Начался дождь. Шквал ветра как будто бы впитался в почву. Я стоял на одном месте, не смея искать укрытия. Погода к тому же была холодной, из-за проникшей под одежду воды я начал дрожать. Но поднявшийся во мне дух, казалось, был сильнее холода. Доносились отовсюду странные звуки, чтобы тут же раствориться вдали.

Иногда пробую прибодриться – напеть мелодии какой-нибудь песни. Но почему-то у меня не звучал голос. Время от времени прохаживаюсь взад-вперед, но ноги быстро уставали, наверное, потому, что почва в горах, впитав воду, была превращена в слякоть и постоянно скользила под ногами. Я часто останавливался и снова – снова прислушивался.

В этот момент раздался непонятный звук. Так как ночь была темной, нельзя было разглядеть ничего; я, наклоняясь к земле, прислушался. Выяснилось: то был отдаленный цокот копыт коня. Настораживало: незнакомый всадник ехал из леса напротив, где расположена вражеская база. Вероятно, вражеские разведчики потеряли дорогу, и сейчас я как бы обратился в тигра, поджидавшего в засаде газель…

Винтовка на взводе. Если этот человек окажется врагом, то жизнь его в моих руках. Сердце сильно стучало. Дождь и шквалы ветра по-прежнему буйствовали. Но в эти минуты мои мысли были о другом.

Этот неожиданный визит, к тому же со стороны вражеской базы, дал ясно понять, что идет враг, и я был готов преподнести ему сюрприз…

Вот всадник стал виден. Прежде чем стрелять, нужно было узнать, кто это. Поэтому я крикнул:

– Кто это?

Он стал хлестать кнутом лошадь.

Я еще раз крикнул:

– Кто ты?

Он опять начал хлестать лошадь. И был готов исчезнуть с моих глаз.

Я взял его на прицел. После третьего окрика, не услышав ответа, я выстрелил – что-то упало в слякотную землю.

Я снова прислушался: есть ли еще какие-нибудь звуки? Других звуков не было. Я пошел в его сторону. Не без боязни за себя. Дошел-таки до места падения «что-то», оказавшего гоминьдановцем, который представлял теперь лишь труп – пищу для птиц и насекомых…

Убитый был одет в джун сэн форму (гоминдановская военная форма), которая прилипла к телу от дождя. Я взял у него ружье с патронами. В кармане нашел письмо. Сел на его лошадь и вернулся на свое место. Я в волнении действительно забыл о дожде и ветре, а ведь недавно мерз и дрожал оттого, что промок насквозь.

Я был очень рад, но все, же по-прежнему не отступал страх за свою жизнь. Между тем послышался снова какой-то странный звук, и я снова насторожился. Незнакомец приблизился, и я узнал его, своего командира, который отправил меня на дежурство. Командир подошел ко мне, поздоровался, спросил:

– Не испугался дождя?

– Нет, товарищ командир, этот дождь ни за что меня не испугает.

– Были какие-то происшествия? Я слышал выстрел.

– Да были, товарищ командир! – доложил я коротко о происшествии, отдав ему трофеи.

– Спасибо, ты честно выполнил свой долг, – сказал командир и, обняв, поцеловал меня сначала в одну щеку, а потом в другую, похлопал по плечам.

Я передал дежурство другому бойцу и вернулся в свою часть.

Письмо, которое я нашел у гоминьдановца в кармане, было неофициальным письмом, по словам командира, там было написан адрес: «Провинция Хонун» и далее живущей в городе матери было написано: «…прошло много времени, как мы расстались. Я соскучился по тебе. Я и отправленные вместе со мной ребята служим, далеко от родины, на земле Синьцзяна. Некоторые из моих сослуживцев погибли в песках пустыни, когда шли сюда пешком, а некоторые сильно заболели…

Мы пролили кровь в Синьцзяне, и я, как здесь говорят, не так уж много собрал нужных для нас вещей. Если буду здоров, то обязательно привезу вам много подарков. Поставь свечи возле Будды и помолись, чтобы я вернулся живым и здоровым».

…Вот и такой бывает жизнь, а в ней ясная и простая мечта – вернуться живым.

Перевел с уйгурского на русский язык и подготовил к изданию сын Абдурашита Имина – Акбаржан Баудунов

СКАЧАТЬ всю книгу «Династия уйгурских интеллектуалов» в формате Word