Крылатая раскованность строки

О новой книге стихов выдающегося кыргызстанского поэта Валерия Жернакова

Впервые опубликовано в газете «МСН (Моя столица – новости)»

    В Бишкеке вышла в свет новая поэтическая книга Валерия Жернакова.
        Творческая и житейская основательность, фатальная вера в себя и свой талант, умудренная сердечная несуетность – пожалуй, основное свойство большого русского поэта, много лет живущего в селе Кара-Жигач у подножия гор Ала-Тоо.
        Вызывают глубокое уважение верность любимой сельщине, его крепкая состоятельность, просторный кирпичный дом по улице Виноградной, его всегда с иголочки сад и огород, дружная трудовая семья – красавица-жена, сын, дочери, внук. Большую часть жизни посвятил он учительству в сельской школе. У него сотни учеников, есть среди них и поэтесса Вера Кортикова. Наставник, преподаватель по профессии, Валерий Яковлевич по своей главной сути состоялся как поэт, то есть учитель человечества (по определению Валерия Брюсова).
        Высокие образы самобытной лирики Жернакова одухотворяют дыханием прекрасного, подпитывают в сердце негасимую жажду идеала, дают эстетическое наслаждение совершенством многих строк, строф стихотворений поэта. В них пульсирует и передается читателю осознанная сдержанная сила – верный признак выстраданной сокровенности чувств и дум.
Чистота и опрятность замысла, святость насущной творческой сверхзадачи, вера в животворность разумного, доброго, вечного – вот, кажется, главные черты его поэзии.
        Валерий Жернаков хорошо знает сельскую нелегкую долю, умеет поэтически ярко воспеть крестьянскую обыденность, которая в гуще природы не лишена неизбывного очарования, дорогих сердцу примет и картин.

Ото сна, от тепла, от дурмана
    на подушке распластанных кос
    улизну невзначай утром рано 
    с мужиками на дальний покос.

    Это стихотворение («На сенокосе») – взгляд мудреца на неспешный ход бытия, взгляд, наполненный проникновенной благодарностью к жизни, в гуще которой есть место и любви, и легкой житейской иронии. Поэт любит как бы отстраниться иногда от милого и дорогого сердцу мира и согреть его легкой улыбкой. И это придает его творениям неповторимое своеобразие:

Отдохну потихоньку в сторонке,
    утираясь отжатым платком.
    Обещали зимою буренки
    расквитаться парным молоком.

    «Я медлю в век безмерных скоростей», — заявил когда-то известный советский поэт Евгений Винокуров. Это его стихотворение («Не спешу») заканчивается так:

Все мчат! Летят!
    Подобно виражу,
    Авто заносит бешено по краю
    Над пропастью!
    Один я не спешу.
    Прикуриваю. Дым кольцом пускаю.

    Есть, есть они – этакие дюжие неспешные русские мужики, умеющие крепко делать свое дело, стоять на своем. В 1977 году во Фрунзе Валерий Жернаков издал свою поэтическую книгу «Урюковый цвет», а 1988 году – еще одну, под названием «Годы-лебеди». Никуда он не спешил, никто его не гнал, творил он мудро в своем Кара-Жигаче книгу дней своих. Почти тридцать лет ушло на «Осенний большак», и творческая взыскательность его автора несомненна.
        Возможно, поэзия Жернакова в чем-то сродни старому вину – чем дольше выдержанно, тем оно ценнее?

Гудят в ночи усталые виски.
    Натружено и глухо сердце бьется.
    Крылатая раскованность строки
    в мучительной бессоннице дается,

    — признался нам поэт. Скорее всего, это так. Но его поэтический дар столь неторопкий, что заглавная, третья книга обрела название «Осенний большак». Грустно, что не весенний, конечно, но ведь все-таки по-прежнему – большак!
        Вот почему, хотя поэту не 20 лет, и он далеко не в начале своего пути, голос его не утратил своей свежести и силы. Я сразу узнаю его средь многих, как, скажем, люблю и узнаю неповторимые голоса Марио Ланца, Бориса Штоколова или Вадима Козина. Вообще, большак – главный магистральный ход бытия и духовного роста – глубоко в характере Валерия Жернакова, который всегда способен сыграть по-крупному.
        Один из признаков большого мастерства всякого поэта  — умение глубоко знать и продолжать в новых условиях традиций и русской классики. В 1915 году Сергей Есенин написал свою «Корову»:

Дряхлая, выпали зубы,
    Свиток годов на рогах.
    Бил ее выгонщик грубый
    На перегонных полях.

    Эта тема кровного состраданья к братьям нашим меньшим, умения переживать чужую боль как свою, нашла потом отражение и развитие в лучших вещах Ильи Сельвинского, Николая Заболоцкого, Анатолия Жигулина, Николая Рубцова…
        Валерий Жернаков как истинный сельчанин классически кратко и мастерски продолжил эту поэтическую перекличку:

Скулящую рыжую суку
    Мужик удавил на суку…
    Как вспомню — душевную муку
    в себе заглушить не могу.

А сердце отчаянно ропщет,
    и мучает стыд за людей…
    У сонного прудика проще
    в тиши созерцать лебедей.

    Вся поэзия Жернакова – поэзия в первую очередь духовного жеста, поступку (Распахну рубахи тесный ворот, / прямо в поле выйду из ворот! / Говорят, что променял я город / на поляны и на огород), выстраданного неприятия или, наоборот, активной поддержки дел и событий. Его лирический герой – сегодняшний лучший сын своей земли, всей глубиной собственного внутреннего мира, ушедший далеко вперед, живущий в совершенно другом времени и измерении и призывающий нас подняться на его духовную высоту. И он имеет на это право:

Я жить спешил и время торопил.
    Ползли минуты, улетали годы.
    Прошла пора, когда беспечен был, 
    Живу ровнее, отстаю от моды.

Пора иная невзначай приспела.
    И шепчут губы, грусти не тая:
    «Где ж ты, былая молодость моя?
    Сорока дальше на колу сидела».

    Виртуозна, изящна, артистична поэтическая работа Жернакова в стихотворении «Вечный сюжет»:

«Не затворяй ворот, постой.
    Пусти матроса на постой».

Он ей сулил, шепча три слова,
    Жениться, как вернется с лова.

Нелегкий выпал Кате рок:
    все ждет пропавший катерок.

    Вот она – сила поэзии: целый роман в шести строках! К образцам русской классики можно отнести и «Деревенский вечер»:

На завалинке – собранье Зин и Кать –
    все б им лузгать семена да вслух икать.

Возле девок – форум Ванек, Вась и Петь –
    доки парни похохатывать и петь.

Недалече – громкий спор их пап и мам:
    кто главней – аятолла или имам?

Вечера стоят июньские светлы.
    Запузонивают пташечки с ветлы.

    Надо заметить, поэт с неподдельным своеобразием умело пользуется таким элементом стиховой инструментовки, как омонимические, каламбурные рифмы, что тоже глубоко в традициях русской поэзии от Пушкина до Маяковского, Брюсова, Семена Кирсанова, Якова Козловского, в духе прочной взаимосвязи формы и содержания. Тут ведь главное – не переборщить, не выпятить свое умение играть словами, а достичь решения главной своей сверхзадачи: уверенно держаться на волне благодатной языковой стихии. Материал поэта – слово и умение блеснуть всеми его бесконечными оттенками в угоду сокровенному смыслу – это и есть мастерство. Поэзия, конечно, полна смысла, но смысл у нее свой, подвластный поэтической сверхзадаче и необычной логике. Кубофутурист Алексей Крученых видел смысл поэзии, например, в отсутствии всякого смысла, делая поэтому ставку на заумный язык как самоцель:

дыр бул щыл
    Убещур
    скум 
    вы со бу
    рлэз

    Вот так и не иначе, без точек и запятых!
        Валерий Жернаков в стихотворении «Ей» (а кому же еще! Это ведь она не поняла его, не оценила его высоких порывов!) поставил другую задачу и, думается, с блеском решил ее:

Сердце беспокоят
    Жизни виражи
    сев имо дыго я
    шады бойто лжи.

Кстати и некстати
    Говорю упрямо
    будунеза бате
    гая доро ямо.

    Не затертые символы рыцаря печального образа! Сколько боли в этих «мычащих» слогах жгучей обиды, адресованных, видимо, той, кто отвергла руку и сердце! Хотя, если вчитаться: я тебя не забуду, дорогая моя… Все мои годы я жил, дыша тобой.
        Чудинка, озорство, баловство – блестки уникального ремесла, свойства искушенного профессионала – это тоже Валерий Жернаков:

У сов
    нет усов.
    А совесть
    у сов есть? («Арабески»)

        Или:
    Чем баять о поэтике,
    усвой азы по этике.

        Или:
    ЗАГАДКА
    Я мала, как на карте Япония.
    Угадайте-ка: кто же я?
    (пони я)

        Или:
    Друг, не спеши себя обречь
    На лобовой ушиб об речь.

    Целомудренны его стихи о любви:

Сидим с тобой, безмолвием томясь.
    Стучат часы.
    Трещат в печи поленья.
    Я все забыл, лишь помню первый вальс,
    твои глаза и музыки свеченье.

        Или:
    Словно зорька, светла моя память,
    будто снова с косичками ты,
    светлоглазая, ловишь губами
    хлопья снежные с высоты.

        Или:
    Вспоминаю тебя в белом платье
    посреди несказанной весны.
    Май лилов.
    Мы бесконечно юны.
    Ранних сумерек зыбки объятья.

        Или:
    Ты – солнышко,
    а я – подсолнух твой.

    Валерий Жернаков щедр на поэтические детали и краски:

Над неоглядной далью синевы
    светлы оттенки теплого опала.

        Или:
    А вчера рябиновое марево
    первый снег по склонам погасил.

    Себе любимому поэт посвятил искусные акростихи, опять же полные фактурой родной сельщины:

Жидкий свет источает луна,
    егозит ветерок низовой.
    Раскидала по весям весна
    незабудковый свет луговой.
    Астроликие блики в ночи
    Костерки затухающих звезд.
    Омовейного утра лучи
    воспевает ликующий дрозд.

    Вся эта словописная акварель совершенно в его духе природолюба и жизнетворца!
        Душа поэта – большая, неуемная сестра простора, дитя сельских предгорий. Она хранит милые сердцу пустяки, деревенские незабвенные приметы. Все в поэзии Жернакова проникнуто солнцем, светом жизни, любви ко всему земному, мимолетному и преходящему, но нетленному в русской поэзии от Есенина до Рубцова. Взращен «Осенний большак» родниковой чистоты талантом, чудом сохранившимся перед немалой мутью нашей жизни. Прекрасное всегда рядом, но не всякому дано его увидеть, а тем более ярко и точно воспеть в собственных стихах. Жернакову это удалось.
        Стихотворения Валерия Жернакова не надуманы и на первый взгляд безыскусны. Но за этой кажущейся безыскусностью виден чистый лирический дар самобытного русского поэта, как бы с классической легкостью вливающего в свои певучие строки музыку бытия. Отсюда совсем недалеко и до фирменной жернаковской лаконичности, афористичности, подкупающей интонационной исповедальности:

Жизнь – неизвестная дорога,
    никем не пройденная вспять.

        Или:
    Не надо мне счастья такого:
    кряхтя, по течению плыть,
    мутить первородное слово,
    старея, удачливым слыть.

        Или:
    Улетевшие птицы вернутся,
    улетевшие дни — никогда.

        Или:
    Если мне неуютно и грустно
    от предчувствия близкой беды,
    я-то знаю: врачует искусно
    шелест листьев и лепет воды.

        Или:
    У Волги ли,
    у храма Покрова,
    среди полей немеюще робею.
    Ношу в себе заветные слова,
    а вслух сказать – 
    все как-то не посмею.

    Все это, конечно же, потому, что:

Годы в прошлом – их целая свита.
    Это с ними судьба наша свита
    воедино, и вывод простой:
    невзирая на позу и тогу, 
    жизнь бесстрастно ведет нас к итогу,
    не давая нам прав на простой.

    Книга «Осенний большак» — как раз свидетельство того, что Валерий Жернаков отнюдь не сторонник простоев, пробуксовок, как творческих, так и житейских. Я благодарен судьбе, что мне посчастливилось быть одним из первых ее читателей. Думается, те, кому она попадет в бережные руки, по достоинству оценят подвижничество ее автора, ни на минуту не прекращавшего работу над этой главной книгой своей жизни. Нет сомнения, что «Осенний большак» займет одно из главных мест на ветровом большаке современной русской поэзии.

© Никитенко А.И., 2008. Все права защищены
Текст публикуется с письменного разрешения автора