Гамбург – Москва – Бишкек

Небольшой рассказ-зарисовка о людях разных стран: почтенной немецкой семье, кыргызском гастарбайтере и влюбленной московской парочке… Первая публикация.

— Кушай.

— Да. Я кушаю.

— Как спал?

— Пойдет.

— Я приготовила твою рубашку и брюки.

— Спасибо. Надо позвонить Татьяне и сказать, чтобы она сегодня приехала пораньше. К завтрашнему обеду все должно быть готово.

— Хорошо. Мне позвонить или ты сам это сделаешь?

— Могу и сам.

— Хорошо.

Так тихим голосом беседовали муж с женой, сидя за большим столом, накрытым белой скатертью. На столе не стояло ничего лишнего, только то, что они обычно едят на завтрак: вареные яйца всмятку, клубничное варенье, свежие булочки, масло и сыр с вонючим крепким запахом. На завтра был запланирован деловой обед с коллегами из Швеции. Сегодня, в воскресное утро, они собирались играть в гольф и просто наслаждаться свободным днем. У этой четы никогда не было детей, и они были довольны своей жизнью, смысл которой большей частью заключался в работе.

***

В это же самое утро в Москве Сабыр уже заканчивал подметать Бауманскую улицу. Его морщинистое и смуглое от природы лицо имело сегодня утром очень странное выражение. Когда он пришел на квартиру, которую снимал с одной таджикской семьей, в доме никого не было, если не считать интенсивного запаха, который исходил от носков спящего таджика. Сабыр помыл деревянные руки и прошел быстрыми шагами на кухню. Все жители этой квартиры были на работе.

Сабыр вытащил из холодильника мясной суп, приготовленный его женой, и поставил его на плиту. Он подошел к окну и увидел там знакомую картину. Люди со строгим выражением лица спешили куда-то. На улице светлело и слышалось приятное эхо приближающейся весны. Наблюдая за этими людьми, которые высыпаются и не встают так рано как он, в три часа утра, Сабыру стало завидно. Суп уже оживился и создавал из своего жидкого тела маленькие, прозрачные пузырьки. Сабыру стало лень наливать суп в тарелку, ведь это означало мыть ее после еды. Поэтому он начал большой ложкой беспощадно хлебать суп прямо из кастрюли. Через две минуты суп кончился, и Сабыр, довольный, не спеша поплелся в свою комнату, чтобы прилечь. Как только он лег, запел его мобильный телефон. Обычно в это время звонили его знакомые или друзья из Кыргызстана, которые тоже хотели приехать в Москву работать. Он почти всегда отказывал им, говорил, что в данное время работы нет, времена изменились, и разрешение на работу стоит почти тысячу долларов. На связи был его младший брат. Он уже купил билет и хотел только спросить о чем-то. Ответив ему Сабыр, заснул глубоким сном. Вообще он любил поспать и поесть. Заработанные деньги он прятал от жены и раз в две недели напивался так, что не мог выговорить свою фамилию.

Его младший брат Улан, положив трубку, вышел из маленькой кабинки интернет-кафе, заплатил четыре сома за переговоры и, улыбаясь чему— то, вышел. На улице ярко светило солнце и со жгучей скоростью уменьшало тени, не давая им возможности отдохнуть. Улану было около двадцати лет. Учебу бросил, захотел заработать денег в России и купить себе дом, а потом жениться. На почтамте, недалеко от того интерне-кафе, откуда он позвонил своему брату, работала молодая девушка, которая очень нравилась ему. Мысль о ней восполняло его сердце радостью и желанием жить и даже жениться. Поколебавшись несколько минут, он направился к почтамту. От яркого солнца резким контрастом ударила ему в глаза темнота в коридоре почтамта. Улан прищуривая глаза, посмотрел на правую сторону, где была приоткрыта старая дверь. В маленькой комнатке сидела женщина с лохматыми волосами и энергично, увлеченная своей работой дошивала какой-то красный костюм на швейной машинке. Поднявшись на второй этаж, Улан быстро булькнул в одну из переговорных будок, снял трубку с телефонного автомата и приставил ее к правому уху, делая вид, что говорит с кем-то. Через пару секунд он тихо, как бы невзначай направил свой взгляд в сторону приемной, где сидела белоснежная девушка его мечты. Она, кажется, что-то читала. Рядом с ней сидела женщина, похожая на свинью, с большой седой дулей на голове, вероятно, еще не тронутая с советских времен и кричала что-то маленькому мужчине. Пальцы Улана начали потеть от мысли, что он сейчас, наконец, направится к ней и спросит что-нибудь типа есть ли у них газета « Вечерний Бишкек» или еще что-то. Вдруг у него закрутило в животе, и он захотел в туалет. Резко распахнув дверь, он сбежал вниз по лестнице, чувствуя себя преступником.

На маленьком базарчике девятого микрорайона было много людей. И лысые и волосатые персики мирно лежали на лавочках рядом с другими фруктами и овощами. Один продавец сидел на стульчике и ковырял у себя в носу кончиком мизинца, и казалось, что для него весь мир был сконцентрирован на этом блаженном действии.

Живот Улана бурлил невероятно. Когда он дошел до места, где продавались пирожки, он не смог идти дальше. Боль в животе дошла до своего пика и крикнула на весь организм. «Ой, ой, ой, мммммм», — вымолвил Улан и ухватился за живот. Когда он аккуратными шагами дошел до туалета, боль утихла. Сунув уже давно приготовленные пять сомов в руки сидящей тетке у входа, он исчез. А тетя эта наслаждалась спокойствием и обществом мух.

***

— А чем тебе не нравятся мои ноги?

— Ну, Сашенька мне они нравятся, я же просто просил не одевать эту юбку. Ну, неужели тебе трудно сделать это ради меня? М-м, Зайка? Ну все, все не дуйся, уже по твоему дыханию чувствую, что скоро злиться начнешь. Короче я заберу тебя около шести.

— А куда поедем?

— К арабам.

— Да? С удовольствием, обожаю кус-кус!

— Целую

— Я тоже, пока

— Пока.

Саша улыбнулась в трубку и нажала на сброс. Она посмотрела на свои длинные, красивые ноги, которыми она сводила с ума многих мужчин в Москве. Работая в одном престижном агентстве по недвижимости и проводя два раза в год отпуск в Турции и в Египте, она считала, что все же надо стремиться к большему. Самое большое желание было выйти замуж. Но ее ухажер уже давно женился, и Саше оставалось только хотеть замуж. Ухажер ее по имени Сережа любил носить крокодилью кожу. Туфли и портмоне обязательно должны были быть сделаны из крокодильей кожи. Сегодня вечером он собирался заехать за Сашей, сказав жене, что встречается с важными людьми из Марокко.

Около пяти вечера, поцеловав пятилетнего сына и жену, которая надушилась легким летним парфюмом после душа, он весело покинул квартиру. Прямо, как в фильмах, он сел в свой дорогой автомобиль и направился к своей любимице.

— Жень, останови на минуту возле того пяточка, я хочу взять цветы для нее.

— Да, шеф, — тихо ответил серьезный водитель.

Когда Сережа подъехал к подъезду своей любовницы, он улыбнулся и набрал ее номер.

— Зая, я здесь.

— Ок, выхожу.

Из подъезда вышли сначала длинные ноги Саши а потом и другие части ее тела. Сереже показалось, что она забыла одеть юбку, но приглядевшись, он понял, что это такое платье на ней. Она открыла дверь машины, сперва показала свои ноги, потом занесла их внутрь и только потом зашла ее верхняя часть тела вместе с головой. Влюбленные прикоснулись губами друг к другу, и машина тронулась. Наступил вечер. Огни ночной Москвы загорались все с большей яркостью, освещая бурлящую жизнь людей.

***

— Ты выпил таблетку?

— Да выпил.

— Хорошо дорогой, спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Немецкая парочка уже засыпала. Собака непонятной породы, лежащая внизу на первом этаже, тоже пыталась заснуть. Она грустно смотрела на освещенный сад за стеклянной стеной дома. Ей хотелось прошмыгнуться по улицам. Но все двери были заперты. У нее был свой, собачий выход, но с недавних времен ее закрыли, потому что однажды, она убежала. Ее искали два дня, хозяйка получила бы сердечный приступ, если бы она не нашлась вовремя. После этого она решила ограничить ей ту единственную свободу, которой она наслаждалась по ночам, бывая одна на свежем воздухе, со своими собачьими мыслями. Ужасная тоска, как и в последние вечера начала и теперь беспощадно мучать его. Казалось, что ее жизнь превратилась в какое— то тяжелое испытание. На следующее утро, увидев своих опухших от бессонницы хозяев, собака лишь один раз вильнула хвостом. Женщина с печальным взглядом посмотрела на тучного мужа. Он понял ее взгляд, и тут же после обеда было решено вести домашнее животное к ветеринару. Пощупав волосатое тело собаки и расспросив хозяев об образе ее жизни, он заключил вердикт, что у собаки симптомы депрессии. Необходимо было, открыть собачью дверь, чтобы она снова обрела свою ночную свободу. Ее открыли. Собака была снова счастлива. Она убегала снова и снова в надежде, что хозяева не найдут ее и что она хоть немножко, хоть одну неделю, сможет пожить на свободе, как бродяга. Но люди не давали ей этой возможности. Как только видели ее в парке или еще где-то, они приманивали ее к себе и с очень большим беспокойством и радостью, что делают добро, звонили по номеру, который висел у нее на шее и доставляли ее хозяевам.

***

Вечером того же дня Улан сел в еле живой поезд, полный рабочих людей, которые оставляя своих родных, то радуясь возможности подзаработать на жизнь, то поддаваясь страху, быть убитым по дороге в Россию, пытались закрыть глаза и не думать ни о чем. Молодой Улан не заметил ничего в лицах этих темных мужчин и женщин. Он все думал о той белоснежной девушке на почтамте. Мысли о ней сталкивались с другими мыслями о своей маме и трех сестрах, которые плакали, провожая его на станции железнодорожного вокзала. Поезд тронулся с отчаянным криком и Улану почему— то стало грустно на душе. Потихоньку наступала темнота. Великие горы, как старики, смотрели на него за окном и провожали его в далекий путь. От их живого взгляда ему стало еще грустнее. Он никогда еще не отлучался от своих родных гор, и впервые у него защемило в груди. Поезд ехал медленно, и он успевал рассмотреть каждую гору. Горы, за ними были видны головы других гор, за другими были видны головы еще других гор и так бесконечно. Устав смотреть в окно, где уже кроме темноты ничего не разглядишь, Улан лег на свое место и попытался заснуть.

А в это время любовники в Москве крепко спали после хорошего вечера в арабском ресторане. Саше снилось продолжение веселого вечера. Во сне она то хихикала, то брала Сережу за руку и говорила ему, что ее ноги устали, и она хочет домой...

© Касымбекова Эркеайым, 2012