Стихотерапия. 1970-е годы

Неизбранные строфы

«Стихотерапия»… Кому-то такое название может показаться не самым подходящим для поэтической книги. Но тех, кто знаком с её автором, данный неологизм не смутит. Ибо жизнь Анэса Зарифьяна равно принадлежит поэзии и медицине. Может быть, поэтому его слова обладают некой целительной силой, врачующей людские души и не раз помогавшей самому профессору-физиологу, заслуженному деятелю культуры Кыргызстана, на разных этапах жизненного пути. Большинство страниц настоящего издания занимает исповедальная лирика поэта, который известен также как самобытный бард, сатирик и публицист.

Публикуется по изданию: Зарифьян Анэс Гургенович. Стихотерапия: Неизбранные строфы. – Б.: Издательство ОсОО «Бишкектранзит», 2002. – 690 с., илл. Тираж 500 экз.

ББК 84Р7-5
З-34
ISBN 9967-21-277-2
З 4702010202-02

Оформление художника И. Сафарян-Евтуховой

Как молчат в одиночестве голые скалы,
                                                    молчу. 
Как внезапная молния в чёрном пространстве,
                                                    свечу.
Как тугая струна под ударами пальцев,
                                                    звучу.
Как деревьев стволы терпят бешенство стали,
                                                    терплю.
Как глаза угасающей раненой птицы,
                                                    молю.
Как умеют любить на Земле только люди,
                                                    люблю.

ВОПРЕКИ НЕБЫТИЮ

Семидесятые

* * *

Вся наша жизнь –
                призывный первый крик, 
Последний вздох
                и то, что между ними, –
Всё пишется
                как есть, на чистовик,
Не Судией,
                а нами же самими.

И если
         от смятения в душе
Мы горькие
         ошибки допустили, 
Их не изъять,
         не вычеркнуть уже, 
Не изменить
         ни почерка, ни стиля.

Смешно
         тайком страницы вырезать 
И придавать
         изысканность былому. 
Что совершилось –
         не переписать. 
Хватило б сил
         продолжить по-иному!

1976 г.

* * *

Как это просто:
                  не солги
Ни самому себе, ни прочим.

Так отчего бессонны ночи
И под глазницами круги?

Как это просто:
                   не смолчи,
Коль сердцу истина известна.

Так отчего мы бессловесны
И перед Совестью ловчим?

Как это просто:
                   не суди,
Когда других судить не вправе.

Так отчего же мы лукавим
И среди судей — впереди?

Как это просто:
                   не сверни
С пути, что избран был когда-то.

Так отчего мы воровато
Петляем след в иные дни?

Чего уж проще! -
                   глубоко
Усвоить заповеди эти...

Но кто, живущий на планете,
Солжёт, что это так легко?!

1976 г.

* * *

Собрав последние гроши́,
В такси усевшись триумфально,
На карнавал своей Души
Я прибыл гордо и нахально.

За грубой дверью кабака
Наяривали вальс игриво
Надежда, Влюбчивость, Тоска –
Прекрасно сыгранное трио.

У стойки, отыскав объект,
Весьма изысканно и едко
Вёл искушённый Интеллект
Свой тайный флирт с Мечтой-кокеткой.

В священном праведном пылу,
Припомнив прошлые беспутства,
Благоразумие в углу
Снимало стружку с Безрассудства.

Вспотевший Страх к столу припал,
И, наполняя два бокала,
Бесстыдство
             Скромности овал
Усами страсти щекотало.

Под эту шумную возню,
Презрев наскучившие сцены,
Ушла Расчётливость в меню,
Молчком прикидывая цены.

И в туре вальсовом спеша
За карнавальной маской белой,
Печаль от Счастья – ни на шаг,
Как тень, прикованная к телу.

1971 г.

* * *

Гроза! Гроза!
Глаза – в глаза!
Срывайте, люди, тормоза!
Крушите
          рёберную клеть!
Не дайте
          сердцу умереть!

Глоток любви… глоток вина…
А жизнь проходит, старина!
Как в астме, корчится душа!
Живём – почти что не дыша;
Язвим, выдавливая смех.

Желанья, скрытые от всех,
Прорыва так и не найдут.

Осточертели сотни пут
И обветшалые слова –
Призывы,
          лозунги,
                   «ать-два!»,
И ощущенье
                шутовства
В парадном марше
                большинства.

…А где-то там растёт трава –
Зелёная, она жива…
А где-то там – стремглав ручьи!
Прохладные, они ничьи…

А где-то там… а где-то там…

Ах, Хомо Сапиенс Адам,
Не лезет яблоко в твой рот –
Оставь другим запретный плод.

1970-71 гг.

* * *

Звени, струна моя, звени!
Не умолкай ни на мгновение!
Я знаю: роскошь в наши дни
Лицо и собственное мнение.

Мы все имеем уши, нос,
Глаза и родничок на темени…
Вдыхаем, как приблудный пёс,
Унылый, затхлый запах времени,
И чуем подлости размах,
И чтим холопские обычаи.
Царит и множится впотьмах
Тысячеликое Безличие.

Воспроизводятся носы,
Ресницы, подбородки, челюсти…
Ползут с фабричной полосы
Анатомические прелести.
И, по программе хромосом,
По всем канонам анатомии,
Они сливаются потом
В стандартные физиономии.

Безличье – в ранг возведено!
Его не привлекают сложности.
Оно – сомнений лишено,
Оно – залог благонадёжности.
Любую жвачку с рук берёт
(Ещё и кланяясь заранее).
Шажок назад, шажок вперёд –
Неважно! Было б указание!

Из всех казённых рупоров
Лицом ОНО провозглашается.
И под фанфар хвалебный рёв
Сопит Безличье, размножается,
И взять старается в кольцо,
И жадно поглотить торопится
Того, кто сохранил Лицо,
Кто не желал бы уподобиться.

1971-72 гг.

* * *

Вот на этой старой сцене
Я рисково кавээнил.
И смотрело партбюро
Косо
     на моё перо.

Проверяло стих весёлый
На наличие крамолы:
Не содержится ль намёк
Где-то рядом, между строк?

Представляя свой сценарий,
Я мрачнел, как карбонарий:
Что найдёт на этот раз
Цензорско-циклопий глаз?

Как выкручиваться снова,
Чтоб спасти живое слово,
Чтоб какой-нибудь дебил
С ходу всё не зарубил?!

Чтоб не стал для остолопа
Слишком ясен стиль Эзопа,
Чтоб не понял сквозь стихи,
В чём сатира на верхи…

Да не так-то просто было
Неких цепких «крокодилов»
Вокруг пальца обвести.
И, стремясь хоть часть спасти,
Я стоически лукавил,
Сам себя безбожно правил,
Убирая эпатаж
Там, где красный карандаш
Ставил жирные вопросы.

С тех времён-то смех и слёзы
Стали снадобьем моим.
И внутри я – грустный мим.

1971 г.

* * *

Ж. Гийотену, врачу-изобретателю, гражданину и гуманисту

Хотя топор
            весьма остёр,
И неожиданен,
            и скор,
Хотя и падал он
            с плеча
Обученного
            палача,
Но был порой
            не по плечу
Загривок жертвы
            палачу,
И тот рубил
            не раз, не два,
Пока слетала
            голова.

Страдали жертва
            и… палач,
Пока
            один французский врач
Всех мастеров
            заплечных дел
За тяжкий труд
            не пожалел
И заменить решил
            машиной.
Её назвали
            гильотиной,
Увековечив
            (мысль нетленна!)
Гражданский подвиг
            Гийотена
И революции
            престиж! –
В дни казней
            ликовал Париж!
Топор окончил
            с шеей битву.
Тяжёлая
            стальная бритва
Его блестяще
            заменила:
Она мгновенно
            шеи брила,
Освобождая
            от голов.
Отсюда
            вывод мой таков:
Когда врачи
            изобретают,
То следом…
            головы слетают.

1971 г.

* * *

Лишь пригрев
            на сердце гада,
Понимаешь
            без труда:
Жизнь –
            не лучшая награда,
Смерть –
            не худшая беда.

1975 г.

* * *

Одной ли Природе решать суждено,
Засохнет иль колосом станет зерно?
Развиться талантам своим не мешай.
На гены надейся, да сам не плошай!

1975 г.

* * *

Судьбу свою не облегчая,
Утратив радость и покой,
Мы вечно что-то изучаем:
Нейтрино,
            космос,
                        мозг людской…

Средь прочей
            фауны и флоры
Себя богами ощутив,
Заводим
            яростные споры,
Срываясь в жалкий примитив.

И, возвеличивая сдуру
Извилин
            серую кору,
Ведём, впадая в авантюру,
С Природой
            дерзкую игру:

Самой Земле
            вскрываем
                        вены,
Балу́ем
            с атомным ядром,
Переиначиваем
                   гены,
Воспроизводим
            град и гром,
Чудим
       на суше и на водах…

Как вдруг пронзит
                  в один момент:
А не проводит ли
                  Природа
На нас самих
                  Эксперимент?!

1975 г.

* * *

Гении
         хотя не долго жили,
Но пути-дороги проложили.
Мы же о подобном не мечтаем –
Скромно
         те дороги подметаем.

1975 г.

* * *

Довольно
           мудрствовать лукаво!
Спеши налево
           иль направо,
Хоть вниз,
           хоть вверх,
                         хоть по прямой –
Финал один, приятель мой!

Ведь лента
           времени 
                       ползёт
Вперёд
          и только лишь вперёд.
И в неизбежно-строгий час
Придётся каждому из нас,
Смирясь,
           сойти с неё, друзья,
В загадочность
                  Небытия.

1976 г.

* * *

Надоело робко прятаться в тени.
Вспыхни, небо!
                 Молодецки подмигни 
Яркой молнией — праматерью огня,
Спесь сбивая
                 с разленившегося дня!

В духоте
          картавым громом
                                огрызнись! 
Над Землей
          остолбенелой
                           наклонись,
А мгновение-другое погодя,
Дай нам щедрого
                      державного
                                     дождя!

1975 г.

* * *

Придёт ли время оглянуться,
Отринув всё, что не по мне?
Придёт ли время прикоснуться
К одной-единственной струне,

Назначив дерзкое свиданье,
Признаться Музе: «Ай лав ю!»,
Уверовать в своё призванье,
В самодостаточность свою? –

Чтоб на виду, а не украдкой
Войти с разбега в звёздный час,
Когда сгорают без остатка,
Не оставляя про запас.

1976 г.

ОГНИ

Что может быть
                 враждебней и страшней, 
Чем бездна тьмы,
                 в которой нет огней?!

Плен черноты
                 безжалостен и хваток.
Зрачок стремится
                 сквозь её покров
Узреть огни
                 пылающих костров,
Настольных ламп,
Посадочных площадок,
И блеск реклам,
И пламя очагов,
И торопливый промельк сигареты,
И лепесток свечи, и маяки...

Была бы жуткой
                 ночь моей планеты, 
Когда бы вдруг
                 погасли огоньки!

Пылайте ж,
             соты окон городских! 
Да здравствует
             зигзаг случайной спички, 
Циклопий глаз
             внезапной электрички, 
Огни машин
             и тысячи других!

Они текут,
             как радужные реки, 
Толпятся,
          пляшут,
                   движутся в строю...
И каждый — это весть о Человеке, 
Гимн Жизни, вопреки небытию!

1976 г.

* * *

Спасибо тебе, 
                  сумасшедшая наша работа, 
За то, что приносишь
                  тревоги, дела и заботы, 
За то, что нет времени
                  щупать свой пульс поутру, 
За то, что с тобой
                  не замечу, когда я умру.

1976 г.

* * *

В поступках – оправданье буден.
И до чего ж порою труден
Наивный, добрый или гневный
Поступок,
           подвиг повседневный! 
Итог невидимых борений,
Он – вне наград и поощрений,
Хвалебным не воспет пером.
Но мир наш держится на нём.

1976 г.

* * *

Да, из хао́са вздыбились светила!
Да, из хао́са взвился рой планет!
Какая сокрушительная сила!
Ей равной до сих пор, пожалуй, нет.
Перед такой не стыдно на колени
Смиренно пасть и глаз не открывать.
И всё-таки – не надо восхвалений,
И всё-таки – не стоит забывать,
Что не было б ни духа, ни исканий,
Ни музыки, ни звёздного витка,
Когда б не зародилась в Океане
Та, первая, та капелька белка!

1976 г.

(ВНИМАНИЕ! Выше приведена часть книги)

Скачать полностью раздел «Стихотерапия. 1970-е годы» в формате Word

Перейти к разделам:

Стихотерапия. 1960-е годы
Стихотерапия. 1980-е годы
Стихотерапия. 1990-е годы

© Зарифьян А.Г., 2002