Кеша

Как обычно, короткая история из жизни уголовного розыска. На этот раз действие происходит в сибирском закрытом городке – «почтовом ящике». Первая публикация.

1984-й, «почтовый ящик» — сибирский закрытый городок средних размеров. В медсанчасть по «Скорой» доставили местного мужичонку, Кешу Чипахина. «Розочкой», — горлышком от битой бутылки с острым концом, — тому выбили глаз. Зашили, наложили повязку. Как положено, проинформировали милицию.

Кеша в тот день «поправлялся» у соседки, Людки Ипатьевой. Спивающейся тихой безобидной «дамы» лет тридцати. На звон посуды, как водится, заглянули 63-летняя гроза округи Катька Киряева – две «ходки» за грабеж, со своим двадцатидвухлетним полюбовником Серегой Уртасовым, только-только из зоны. Придя к Катерине передать весточку от сына-сидельца, у «гражданина Уртасова с ней… «любовный альянс» случился» (так в протоколе). Расписались даже …

В сильном подпитии, не помнил Кеша, кто из троих лишал его зрения. Подозреваемые – в отказ, не трогали, дескать, и все тут… Кто еще в том притоне был? Не поверите: за 12 часов – семьдесят восемь алкашей окрест. Напротив – круглосуточный магазин «Спутник», магнит…

Не важно, что потерпевший – бродяжка. Преступление тяжкое. Двое суток не спит угро. Городок перевернули, всех нашли. Народ специфичный – прежде чем побеседовать, большинство похмелять пришлось. Пальчики откатали, допросили, очные ставки провели. Не причастны!

Нервно-усталые, вернулись сыщики к троице. И тут хозяйка блат-хаты прогнусавила: «Да Катька его в инвалиды определила: Кеша себе больше лил, ну она и навела справедливость».

Уртасов, придурковатый запитый хроник, все подтвердил. Тут и Киряева созрела. Из потока нецензурщины следователь едва вычленил заявление: да, пыранула его осколком…

Закрепив признание и закрыв рецидивистку в камеру, усталые, но довольные сыскари на третьи сутки разошлись наконец по домам…

Вечером на квартиру со сна плохо соображающего старшего опера Николая Рыбалкина – посыльный: срочно в отдел! Виртуоз-дактилоскопист Леня Черницин, что ныне уже Москву лампасами генеральскими рассекает, невероятное совершил: из фрагмента неясного со стекла бутылочном отпечаток уртасовский извлёк… Его, без сомнения.

Капитан — в изолятор. Завидев лицо перекошенное, Киряева, уже без мата, прямо в камере раскололась: «Из-за меня это он. Кешка обжиматься полез, ну мой его и проучил… Поначалу подумалось, по старости мне меньше дадут. Протрезвев, судимости свои взвесила: живой уже не откинуться. Я ж его не просила…»

Утром, идя на работу, Никола-сыщик думу думал безрадостную: Киряеву отпускать надо, Уртасов поди уж и из города сбежал. Но главное – как так вышло, что его, опера бравого, будто первогодка, алкаш вокруг пальца обвел?!

…Откуда ни возьмись, навстречу – «Москвич» оранжевый. И ну сигналить, внимание привлекать. Из окна, за версту спиртным разя — счастливая уртасовская физиономия. И, радостно так: «Садись, Саныч, подброшу. Друг за вином разливным отправил».

В отдел Уртасова ввел под белы рученьки. В дежурке – заявитель. Благим матом орет, что не город здесь, где оборонный щит Родины куют, а Чикаго какой-то. Не успел оглянуться, как «Москвича», приметного такого, оранжевого цвета, как не бывало. И не ищет никто!!!

Долго он потом извинялся…

«Служу Советскому Союзу!» — согласно Уставу откликался Рыбалкин, получая за раскрытье угона и тяжких телесных повреждений благодарность начальственную. Во времена, когда за идею служили, это было-таки наградой…

Александр Зеличенко, полковник в отставке
    Бишкек, декабрь 2012