Unam in armis salute (Одно спасение — в сражении)

История о том, что порой сражение – единственная возможность чего-либо достигнуть. Мы все сражаемся, у каждого свое сражение, но не стоит забывать, что, кроме сражения, в мире существуют забота и отзывчивость, доброта и любовь, ответственность…

Глава 1 

Жизнь! Она никогда не будет другой, никогда не была, и даже сейчас она не такая, какая должна быть. Трудно дать объяснение жизни словами, группой слов или целым сочинением или философским трактатом. Жизнь можно лишь показать, можно почувствовать, испытать и в единичных случаях ее можно понять. Но для всего вышеперечисленного порой уходят года, десятилетия, века, а то и тысячелетия. Величайшие умы всех времен пытались понять и дать объяснения Жизни, и я с ними в чем-то согласен. Но единственная загвоздка в том, что описание или определение Жизни, вряд ли сможет уместиться в книгах, томах, философских работах мыслителей прошлого. Слишком ничтожны и малы по своему значению эти мысли, по сравнению с тем, что же такое Жизнь. Я думаю, каждый человек может что-то сказать о Жизни, и это будет правда, будто слово каждого — это песчинки, которые и образуют безграничное пространство песков под названием Жизнь.

— Даа, — подумал я, вздохнув, глядя на оранжевое светило, уходящее на свой каждодневный покой. Я ехал домой в привычной мне маршрутке полной людьми, как и обычно, размышляющих о своей Жизни. Но мне было неприятно чувствовать негатив практически от каждого из них с самого начала нашего пути. То ли день был такой, то ли были такими Они. Все были раздраженны и недовольны чуть ли не всем: одни кричали, чтобы музыку сделали погромче, вторые, чтобы открыли окна и избавили от этой духоты и невыносимой жары, третьи, чтобы он ехал быстрее и не останавливался на каждом метре.

«Ах, вот она и жизнь», — подумал я, покачав головой, устав от их крикливых говоров. Я отвернулся к окну и начал наблюдать за Миром, что находился по ту сторону окна. Он казался мне знакомым, но каким-то недосягаемым, словно там, за окном была другая жизнь, которую я не знал. Мелькала природа, небо с плывущими белыми облаками, качающиеся деревья, словно старики и старушки на креслах-качалках, старые одноэтажные дома. Я начал присматриваться – стал замечать людей. Беззаботно играющие в песке, лазающие на деревьях дети, пожилые люди, мирно наблюдающие за ними – для них это было Жизнью. Для первых — беззаботное, легкое, увлекательное, для вторых наполненное тысячами картин, миллионами слов, множеством поступков Бытие. Когда-то моя жизнь была беззаботной и я, даже не задумывался, что может ожидать меня дальше, также как и эти дети. И я думаю, что вряд ли те пожилые люди знают, что будет в будущем. Жизнь всегда может удивить своим разнообразием, сюрпризами и в какой-то мере необузданным хаосом. Краем ухом, я уловил то, что меня отвлекло от интересных наблюдений, и я вернулся в этот маленький, движущийся Мирок, где люди должны «прожить» около часа или полтора, прежде чем вернуться в свои обычные жизни:

— Да, вылетаю сегодня в Казань. Хочу, как можно больше побыть с ним. Я не смогу…, — она запнулась, проглотила это слово и с трудом продолжила, — если его не увижу. Да, сегодня сделали последнюю операцию. Говорят, что они пока бессильны. Ну… в общем, как куплю билеты, позвоню, во сколько я прилечу. Не беспокойтесь, все будет хорошо. Пока, целую всех, — попрощалась женщина и, убрав телефон в сумку, она устало откинулась на спинку. В ее голосе я слышал боль, но она не была острой, внезапной, казалось, что она живет с ней уже долгое время, сражается с ней каждый день. Некоторые слова выражали ее понимание и смирение, другие безвыходное отчаяние. Я не знаю, с кем что-то страшное происходит, но кажется, что в любой момент того, человека может и не стать. Мне стало грустно. В голове промелькнули мысли и о смерти, как о вечно непримиримом враге и в тоже время неразлучном друге Жизни. Я не хотел думать о плохом, включил музыку и вернулся к моим наблюдениям…

Мое внимание сразу приковалось к женщине, тащащей на себе чуть ли вполовину подобный ее весу мешок с мукой или сахаром. Мы проехали так быстро, что я успел лишь увидеть ее выражение лица, ее эмоции. Их было мало, ледяная и застывшая усталость, круги под глазами, которые нельзя было не увидеть. Ее взгляд мало, что замечал – казалось, что она идет по тернистому пути, который виден и понятен только ей. В следующую секунду она исчезла за окном. Я попытался задержать образ еще на пару секунд, но не смог – он оставил лишь печаль и тяжесть на душе…

Глава 2

— Эй, сделай погромче, водитель! – раздался пьяный голос позади. Это был мужчина лет сорока кыргызской национальности с довольно большим животом и заплывшим лицом от чревоугодия.

— Эй, давай! Включи! – его голос был раздраженным. Рядом с ним сидела жена, которая пыталась его успокоить, но она боялась, не имела никакого голоса или влияния. И часто происходит такое, что мужья оказываются вот такими жестокими и деспотичными. Водитель не хотел отвечать, его молодая кровь, наверное уже пылала от приказывающего тона мужчины.

— Кому говори, включи музыку, по-хорошему. Или будет по-плохому! – он не останавливался, в его голосе нарастало недовольство.

— Успокойся, сиди тихо, не мешай водителю, — попыталась жена успокоить его, как он чуть ли не ударил ее, приказав ей не вмешиваться.

— Байке, не работают колонки уже. Что я могу поделать? – все-таки ответил водитель, пытаясь удержать свои эмоции. Мужчина затих, вроде бы успокоился. А я вновь надел наушники и поглядывал по сторонам, вперед, видя, как мелькают мимо нас машины, снова люди, дома и деревья. Но внезапно даже через музыку я услышал визг тормозов. Меня кинуло вперед, я вжался в переднее кресло, сразу бросив взгляд через водительское лобовое стекло. Пред нами стояла машина, пытавшаяся что-то объехать. Я слышал визг гудков, ругань пассажиров и то, что я увидел, когда машина все-таки уехала, меня ужаснуло и поразило. На дороге лежала мертвая собака, по-видимому, сбитая совсем недавно  — изо рта вытекала темная кровь, тело было ужасно изувеченным. Но, что самое поразительное то, что на дороге было еще несколько собак разных пород и возрастов. Они хоть как-то пытались помочь своему. Кто-то из них подбегал к телу и вновь перебегал дорогу, не зная, что делать. Другие пытались оттащить тело, а самая большая из них – овчарка, стояла около тела и кидалась, чуть ли не на каждую машину, рыча, скалясь и лая. Всего пару секунд хватило, чтобы увидеть в ней человеческую ярость и злость, как бы это противоречиво не звучало. Я видел, как она бешено клацает пастью, как поджимает уши и скалиться, хмуря морду. Она была похожа на волка, готового порвать любого, кто посмеет тронуть того, кого он обязан был защищать. В глазах собаки я четко видел боль и ярость, и я знал, что этот пес не отступит, даже если его попытаются задавить. В его глазах я видел больше чем инстинкт, больше чем желание защищать, в нем горела борьба за Жизнь! Также в них не было ни капли страха. Другие собаки медленно оттаскивали тело на обочину, а мы продолжили ехать…

Я прибывал в неком шоке после увиденного и испытанного. Что-то я находил и в своей душе. Я порой чувствую себя такой же собакой или волком, скалившимся и прижимающим уши для атаки. Я с трудом переводил дыхание, а остальные пассажиры сидели, как ни в чем не бывало. На лицах все те же заботы, все те же эмоции. Неужели только Я заметил это? Неужели подобное зрелище не произвело никакого впечатления? Я был крайне поражен и разочарован…

Вот и такая бывает Жизнь – забота о ближнем и сражение до последнего, даже если ты думаешь, что у тебя ничего не выйдет или даже тебя ждет смерть. В чем-то этот случай, картина придала мне силы, словно и в мою пустыню упала несколько песчинок, сделав понимание Жизни четче.

Я полагаю, что человек рождается голым и пустым. По мере того, как он растет и взрослеет, он набирает эти песчинки и чем старше и мудрее он становится, тем больше становится его пески…

Глава 3

Мы ехали уже около часа, я временами погружался в дремоту. Мне снились отрывочные, непонятные сны того, что я увидел сегодня. Сидящие в маршрутке люди немного были уставшими, вымотаны жарой и духотой. А я вновь прильнул к окну и с новой силой внимал тому, что происходит за ним. Но показалось, что где бы мы ни проезжали люди, да и Жизнь везде одинаковая. Такие же люди, дома и деревья, а также эмоции. Но через несколько минут, я почувствовал новый глоток воздуха, ощутил всплеск радостных эмоций среди всего негатива, равнодушия, одномерности. Я заметил женщину средних лет, но стройную, легкую и веселую. Она шла вместе со своим семилетним сыном, держа его за руку легкой и игривой походкой. Они интересно общались, смеялись и шутили. Сынишка видимо рассказывал что-то очень интересное со своей детской запальчивостью и эмоциональностью, наивностью и искренностью. Мама его слушала, кивала и улыбалась. И последнее, что я увидел, до того, как мы начали двигаться – как она схватила его за ручки, и они стали крутиться и хохотать. Даже в женщине я увидел радость, наивность и чистоту; то умение, которое позволило ей быть такой и сохранить в себе маленькую девочку. Мне стало очень приятно это видеть. В моей душе загорелась надежда, и поселилось маленькое теплое существо, которое давало мне понять, что Жизнь это не только Сражение, не всегда тернистый путь, где мы должны принимать тяжелые решения, а также Радость и Любовь.

Приехав в город, я вздохнул и направился домой. И когда же я шел по знакомым улицам своего района, в моей душе было очень много эмоций, а в голове очень много мыслей. Но я был благодарен этому дню и то, что я теперь на немного больше знаю о том же, что такое Жизнь…

Я закрыл глаза и почувствовал, как под моими ногами теплеет мягкий песок, что он мне не даст упасть и разбить коленки или руки, ведь чтобы ни случилось, есть всегда Одно спасение – Сражение! Будь то оно за Жизнь, за Свободу, за Радость или за Любовь!

Unam in armis salute!
    Unam in armis salute!

© Азыков Руслан, 2012