Молчаливые духи

Повесть о мужчине, который бежит и скрывается от своего прошлого: в лесах, в маленьких деревнях и в храме Синто. Но все как мы знаем от прошло не убежать… или? Действие происходит в древней Японии.

Пролог

…мое сердце разрывалось от дикой ярости и злости, накопленной за все время безудержной ярости. Я бежал верх, по многочисленным ступенькам, гонимый разъедающей виной и сладким искуплением…

Распахнув двери, я лихорадочно оглянулся и заметил недоуменный взгляд мужчины в темной рясе. «Чем больше крови усладит этот металл, тем сильнее буду Я», — поспешно повторив Его слова, я не дал ни секунды убегающему незнакомцу. Мой клинок с хрустом вонзился в спину и, повалив мужчину, я побежал дальше по знакомому, плохо освещенному коридору. Где-то впереди отварилась дверь, а я взмахнул клинком. Брызнула кровь. Я даже не заметил, кто это был – мужчина или женщина, чувствуя, как еще горячие, густые капли чужой крови стекают по моей щеке…

Очередные двери с треском слетают с петель. Рассеченное тело женщины обездвижено падает на холодный пол, с застывшей безжизненной красотой на ее лице. «Чем больше крови усладит этот металл, тем сильнее буду Я», — я повторял это, каждый раз, когда клинок услаждался кровью тех, кто вставал у меня на пути. И последний кого я должен убить – с ухмылкой улыбался в шагах десяти от меня…

Блеснула сталь, прошипела, как сама смерть у моего горла. Я ответил, но мой враг был ловок и когда, казалось, я смогу одолеть его, он что-то вскрикнул. Я почувствовал, как нечто появилось за моей спиной, вознося огромный меч…

Глава 1

Обессилив, я плелся по тянущейся дороге, стирая последнюю обувь. Ноги кровоточили, но я должен был дойти. По словам местных крестьян, в последней деревне, где я пробыл всего неделю, до храма оставалась несколько дней ходу…

Палящее солнце не облегчало мне путь. Вода была на исходе, а пыльная земля высасывала из меня последнюю влагу и силы. Помимо всего, моя голова могла в любой момент разлететься на кусочки и украсить серую пыль кровавым следом. Чтобы я не делал, я не могу избавиться от боли, которая словно раскаленное железо срослось с каждой клеточкой моего разума. И это меня убивает…

Впереди показалась крыша храма, это придало мне немного сил. «Аматэрасу! Сжалься надо мной и дай дойти!» — промолвил я, обратившись к богине Солнца, с трудом передвигая свои ватные ноги. Но с каждым шагом, храм отдалялся и отдалялся, казалось, будто Аматэрасу знала то, что я натворил, и не могла позволить мне добраться до священного места. Слабость окончательно сломила меня, когда я стал подниматься по лестнице к дверям храма. Теперь я полз по ступеням, с трудом взбираясь на веранду. Мое тело практически не отзывалось на голос разума и, протянув руку к двери, я упал в бездонную яму своего бессилия…

— Хокайго-сама, совсем недавно у наших дверей, нашли незнакомца. Мужчина, в тридцати годах, может больше, неухоженный, осунувшийся, больной и обессиленный. Я был в тот день, в храме, когда услышал глухой стук в дверь…

— Да, странный мужчина. Будто в лихорадке, твердил, что хочет стать служителем в нашем храме, даже жрецом… — недалекие голоса стали пробуждать меня. Я понял, что они говорят обо мне, хотя с трудом припоминаю тот яркий день. Я поднялся на ноги. Голова пошатывалась, словно была налита свинцом, на мне была свободная рубаха, такие же штаны. Храм, как, оказалось, был довольно большим. Я пустился в медленный путь по его мягко освещенным коридорам, пока не наткнулся на жреца, тут же ему поклонившись:

—  Добрый день, незнакомец, — поклонился старец мне в ответ, — что же привело тебя сюда и чьим сыном ты будешь?

— Итиро, сын… — я оссекся, представив лицо отца, его красивые пышные одежды, строгий, острый взгляд.

— Твое право мне этого не говорить. Но я хочу спросить тебя одно – ты уверен в том, что хочешь стать жрецом? Это не тот путь, с которого можно просто свернуть или отнестись к нему неподобающе. Стать частью нашей религии? – спросил меня старец, засунув руки в широкие рукава шелкового Кэса. Он изучал меня глазами, ища ответ до того, как я что-нибудь скажу.

— Да, я готов, готов познать все, что вы мне скажите..., — выпалил я с искренней готовностью выполнить любое слово жреца, ибо страшнее то, что я уже испытал, вряд ли что будет.

— Но по твоему виду совсем не скажешь, что ты близок к Синто. Я не вижу ни единого покровительства Ками. Твой статный вид, черты лица и осанка, ухоженые руки и умение говорить, явно свидетельство того, что ты из знатного рода, даже несмотря на то, что ты выглядел как умирающий бродяга у наших дверей, — заявил дайгудзи, по-видимому самый главный жрец.

— Вы... ошибаетесь. Я простой крестьянин, без прошлого и без будущего..., — ответил я, опуская глаза, стараясь всеми силами спрятать все переживания, все образы и связи с отцом и братом. Боль, смешанная со злостью ворвалась в душу.

—  Если так, то тебе надо очень многому научится. А в первую очередь, очистить эту черноту в тебе, — тихо произнес жрец, словно заглядывая ко мне в душу. Его изучающий взгляд стал мягче, в нем я увидел сочувствие и понимание.

— Запомни, никогда не позволяй горю, обиде, ненависти и грусти проникать в твое тело. Оно должно быть чистым и ты никогда не должен приносить это в храм. Это первое что ты должен знать. А теперь следуй за мной, я покажу наш храм. Я Кенджи — сказал он, медленно зашагав дальше по коридору.

— Мы сейчас находимся в главном строении – хондэн; он являются основной частью, вон за теми дверями находится синтай – тело Ками. Это место обожествленно и тебе нельзя входить туда, пока ты не станешь сёгудзи, — я взглянул на массивные двери, украшенные вырезанными символами и узорами. Я никогда подобное не видел и от этих странных дверей отходило нечто, что даже я мог почувствовать.

— Пошли дальше, потом расскажу больше о Ками и синтай, — я был рад уйти из этого места, — Кроме хондэн, в нашем храме есть хайдэн – зал для молящихся. Здешние священнослужители, каких мало, получают еду в синсэндзё, — указал Кенджи в сторону легких дверей, откуда я смог уловить ароматный запах риса. Голод мгновенно дал о себе знать. Было заметно, что мы находимся в другой части храма, я заметил нескольких жрецов, глазевших на меня. Коридоры и комнаты были ярче освещены. В храме не было никаких излишних убранств – все было довольно просто и естественно. Кое-где на плотных пергаментах были изображены прекрасные сады сакур, а мягкий свет от васи придавал картинам особенный шарм. Пока я следовал за Кенджи, успел запомнить, где что находится.

— Дальше, если ты спустишься вниз, там ты найдешь место, называемое хараидзё – мы готовим там заклинания, проводим ритуалы и обряды. Но, запомни, каждой вещи свое время. Я надеюсь, ты готов, если мы начнем посвящение прямо сейчас? Но запомни и учти, я делаю это не по тому, что ты попросил, а потому, что этого требует твоя душа и путь Синто. И так? – спросил дайгудзи, гордо, выпрямившись. Он не был высок, не был красив и в его внешности, ничего не выделялось или привлекало. Он был обычным пожилым человеком с мягким, но повелевающим голосом. Я неуверенно кивнул…

***

Холодная простыня, не очень мягкая подушка, сундук, столик со стулом и слабо освещенная комната – это все, что я имел как послушник. «Да и большего мне не нужно». Я отвернулся к деревянной стене и попытался заснуть. Но то спокойствие, что я приобрел всего за несколько дней в храме, оказалось лишь иллюзией. Я вновь почувствовал этот холод и его вечного спутника – страх. Моя душа забилась в тревоге, а я всеми силами пытался удержать в сундуках памяти, испепеляющие разум воспоминания. Они были готовы вновь вырваться и настичь меня, даже здесь. Я съежился, поджав колени к груди…

« — Итиро, Итиро!

— Бегу, отец! – мальчишка девяти лет в белоснежной шелковой рубахе, с вьющимися черными волосами до плеч, задорно бежал к отцу по желто-красному лиственному ковру. По сторонам широкой дороги цвели розовые сакуры, и теплый весенний ветер бережно отрывал лепестки, унося их с собой. Мальчишка замечал, как влюбленные пары сидят под густыми и ароматными ветвями, как одинокие мудрецы наслаждаются ханами — прекрасным цветением. Придворный район всегда отличался своей красотой, порядком и гармонией древних садов и архитектурных строений. Мальчишка поравнялся с отцом, взглянул на его пышную и яркую одежду из шелка, на его статную походку и властный взгляд и они направились во дворец, величественно возвышающий в конце дороги…

— Отец, я хочу познавать все, с чем ты имеешь дело! – пылко заявил мальчишка и его тонкий голосок, эхом раздался по пустому залу. Отец лишь удивленно взглянул на маленького сына.

— Я хочу стать таким же, как ты! Хочу носить такую же одежду! Я буду таким же лучшим, как и ты! – гордо выпалил он, выпячивая свою юную грудь.

— Сынок, послушай. Ты еще слишком мал, чтобы понять, какая ответственность ждет тебя впереди, если ты примешь то, чего желаешь. И это пока неисполнимо. Твой старший брат, скоро займет мое место. Так нужно Итиро-тян, — ответил отец, поглаживая мальчишку по голове. Но он отскочил в сторону, нахмурил бровки и выбежал из зала…»

Я проснулся, все еще видя перед глазами этот сон. Он был таким правдивым, будто вчерашний день. Привстав, в лицо ударили только поднимающиеся теплые лучи солнца. Я надел одежду, в которой я должен ходить теперь каждый день, вышел в храмовый двор и я увидел цветущую сакуру, словно из сна. Она была безупречна, стройна и ароматна. Но в следующий момент, я удивился, ведь сейчас середина лета и никакие сакуры уже не цветут. Я приблизился, втянул сладко-свежий аромат цветков, закрыл глаза.

— Поразительно да? Это Сакура цветет не только в пору ханами. В ней живет частичка Ками и от этого, она продолжает цвести круглый год, — произнес Кенджи, любуясь ею. Я с не менее трогательным взглядом, оглянул ее пышные ветви и даже на секунду почувствовал нечто особенное в ее запахе, красоте.

— Расскажите больше мне о Ками, — вдруг попросил я. Кенджи улыбнулся, присел на лавку напротив вечно цветущей сакуры и взглянул на меня, глазами, наполненными наслаждения, легкости и искренней радости.

— Ками в широком значении – начало, присущее всему в природе, живому, имеющему волю. В определённом значении всё, что нас окружает — ками. Ками есть у человека — это его душа, и у отдельного дерева, камня или целой рощи. Некоторые, кто отдают себя синтоизму не понимают, что такое ками. Некоторые относят их к призракам, некоторые к духам, но сказать точно, что такое ками невозможно, пока сам не почувствуешь, не встретишь их, — казалось, что Кенджи рассказывать про — это одно удовольствие. В его глазах я увидел воспоминания — теплые и восхищенные, очень дорогие и сокровенные для дайгудзи.

— Значит Ками более или менее материальны?

— А что есть материя? Разве материя не является заключительным и сжатой сущности энергии? Разве их можно разделить, разве они могут существовать друг без друга?

— Я думаю, нет…

— Тогда ты ответил на свой вопрос. Ками есть везде. Я расскажу тебе историю, как все зародилось.

Мир первоначально прибывал в состоянии хаоса, все элементы были бесформенны и смешаны. Но что-то произошло, и первозданный хаос разделился и таким образом, образовалось Такама-но хара – Равнина Высокого Неба, и Акицусима – Острова Осенней Гавани. В этот же время, когда бушующий хаос с грохотом преобразовывался, появились и первые Боги, а вслед и божественные пары. В каждой паре были мужчина и женщина – брат и сестра. Последними из таких пар появились Идзанаги и Идзанами.

Они стояли на небесном парящем мосту, который проходил между небом и землей, и вглядывались через слои тумана, спрашивая друг друга, есть ли внизу земля? Устав от долгих предположений, чтобы это разузнать они сотворили копье из драгоценного камня и опустили вниз. Так они узнали, что внизу скрытым туманами бушует океан. Но когда копье вышло из воды, капли стекающие с его конца превращались в затвердевшие камни. Таким образом, боги создали остров Онногоро – Срединный столп всей земли и, спустившись, они заключили между собой брак, став мужем и женой, породив тем самым поколения Ками и младших богов, таких как Райдзин, Яма, Укэ-моти и других.

Время проходило, а Идзанами создавала острова, моря, реки, деревья, травы и вместе с Идзанаги думала, кто же будет правителем зарождающегося Мира. Тогда первым кто появился, был бог Воды — Суйдзин, и тогда земля стала более плодородной, реки и озера стали живыми. У них появился покровитель. Время медленно тянулось, как и сотворение мира, в котором жили возлюбленные. Идзанаги временами любовался красотой своей жены. Смотрел на ее длинные распущенные волосы, которые переливались красками восхода и заката солнца, а иногда и сиянием ночного неба. Ее глаза отожествляли, глубинны неизведанной вселенной и часто Идзанаги находил в них чарующую истину красоты этого Мира.

Через некоторое время Идзанами родила бога Огня, который должен был внести баланс между созиданием и разрушением, чтобы он был одной из основополагающих стихий. Но случилось нечто страшное, Идзанами ослабела и заболела ужасной болезнью. По ночам Идзанами отправлялась на любимое озеро в форме сердца и глядела на спокойную гладь воды, смотря на свое отражение. Она тихо рыдала, осознавая, что муж ее больше не будет любить, что ее былая красота осталась лишь легендой. Но таким образом, из ее слез появились другие Ками, которые вскоре стали одухотворять это озеро, нести частичку ее в каждой капли воды. Идзанами понимала, что с рождением на свет бога Огня, в ней не осталось никакой божественной и жизненной силы, она также понимала, что скоро умрет и отправиться в Страну Мрака. С этим осознанием она отдалась своему концу и на следующий день скрылась во мраке Страны…

Идзанаги также почувствовал, что с его возлюбленной что-то случилось. Вернувшись на остров Онногоро, муж не застал своей жены, лишь почувствовав запах смерти. Он все понял. Для него вмиг все перестало существовать, ведь только со своей женой, он хотел закончить этот Мир и внести в него гармонию, тепло и жизнь, которая жила в их сердцах. В отчаянии Идзанаги отрубил голову богу Огня, и из его крови произошли новые поколения Ками. Но теперь его возлюбленной не было на этом свете и он скорбящий, во чтобы это ни стало, решил отправиться за ней…!

Идзанаги не ведал куда несется, ведь там, за границей мрака, начиналась, Страна, откуда – ни живые, ни мертвые никогда не возвращались, даже божественные Ками. Бредя по темным пещерам и извилистым гротам, слыша, ужасающие крики и вопли, Идзанаги пробирался в самую глубь Страны. Ничто его не могло остановить – ни темнота, ни какие-то твари, вставшие у него на пути. И вот, когда он нашел место заточение своей любимой, когда он почувствовал в кромешной темноте ее дыхание, он замер.

— Идзанами, уходи прочь отсюда!

— Я пришел сюда, потому что мы те, кто должен создать этот Мир…

— Уходи прочь!

— Любимая моя, ты где? — Идзанаги подошел ближе, сложил ладони вместе и из них медленно стал появляться шар света.

— Нет! Ты не должен меня видеть! Уходи! Умоляю, уходи!

— Без тебя я не уйду!

— Я уже не та! Погаси свет, Идзанаги и забудь меня. А если ты не последуешь моей последнее воле, то я тебя возненавижу и те, кто меня защищает, тебя растерзают, — промолвила она холодным, отрешенным тоном. Но Идзанаги не послушался и вознес ладони над головой и из них вырвался яркий поток света, который осветил вокруг него. И то, что он увидел, поразило его, словно отравленный кинжал в самое сердце – его прекраснейшая жена была действительно уже не ею! Чудовищный разлагающийся монстр, что сохранил лишь свое подобие человека, в полу скорченном состоянии взирал на того, кто нарушил его волю. Идзанаги не мог поверить, что эта его возлюбленная, чьими переливающимися цветами заката и восхода солнца волосами, бездонными и глубокими, как сама вселенная глазами он когда-то любовался. Сейчас ничего не осталось от прежней Идзанами – изувеченное и гниющее тело, с опавшими волосами, скрюченные руки и ноги, желтые узкие глаза. Она с яростью глядела на своего мужа, а вокруг нее уже собрались десятки отвратительных и зубастых Ками, которые были рождены из ее гноя и разложившегося тела.

— Идзанами…? Проклинаю духа Огня! – он настолько ужаснулся, что когда жена рассвирепела и приказала существами растерзать непослушного Бога, Идзанаги ринулся бежать. Покинув Страну Мрака, Идзанаги завалил вход в неё скалой. Разгневанная его бегством Идзанами пообещала убивать тысячу человек в день, в ответ Идзанаги сказал, что будет ежедневно строить хижины для полутора тысяч рожениц… — на этом старец закончил, все еще глядя на цветущую сакуру. Я присел рядом с Кенджи, успокаивая разыгравшиеся картины перед глазами, а потом перевел взгляд на жреца.

— Эта история как нельзя лучше передаёт представления синто о жизни и смерти: смертно всё, даже боги, и нет смысла пытаться вернуть умерших, но жизнь побеждает смерть через перерождение всего живого, — вдруг вымолвил старец.

— А что было дальше?

— Это я расскажу в следующий раз, — улыбнулся Кенджи и молча, направился в храм…

Глава 2

Ночная тишина полностью завладела улицей, храмом, медленно проникая в каждую комнату, где мирно спали жрецы. Я же слышал каждый неверный шорох, будь то это шелест листвы за окном, завывание ветра где-то во дворе. Что-то мне не давало забыться сладким сном и проспать до самого утра, не вскакивая в холодном поту от кошмарных снов. Я снова чувствую тревогу, которая не давала мне жить последние несколько лет. И даже здесь, в храме, где сакура цветет круглый год, где жрец Кенджи является воплощением мудрости, я не находил покоя.

Нечто внутри моей комнаты смешивалось с воздухом, наполняя его пустотой. Мне становилось душно и казалось, что мои волосы на руках кто-то касается. От таких ощущений во мне застывала кровь. Я пытался насколько можно прижаться к стене, сжаться в маленькое незаметное создание, но не мог. Что-то явно не хотело меня отпускать. Я так больше не мог…

Большая луна высилась надо мной, мириады сверкающих звезд. Я набрал в легкие теплого летнего воздуха и быстро выдохнул, словно высвобождаясь от ненужных мыслей и чувств. Но даже ночь и сладкая тишина ничуточки не успокоили меня, а лишь вызвали во мне едкие воспоминания:

« — Это пока неисполнимо. Так нужно. Как я устал слышать эти слова! – вскрикнул высокий юный парень, сурово глядя в зеркало.

— Кугэро не достоин! Не достоин! – выкрикивал парень, обращаясь к своему отражению. Он выглядел немного старше из-за высокого роста и строгих черт лица. На его теле красовались пышные, шелковые одежды с красными и темными тонами. Густые волосы были убраны в хвостик на затылке – тогэ. Форма острых бровей придавала взгляду суровость и надменность. Ему было всего шестнадцать лет, но его голос звучал твердо и решительно. Этот парень знал, чего он хочет и как этого добиться...

Юноша сжимал в руке тонкий, как игла кинжал и следовал за уверено идущим парнем по просторным коридорам дворца. Юнец крался, словно бесшумный хищник, а на его лице в масляном свете отражалось презрение и злость. Он нагонял впереди идущего парня. Шаг и еще шаг. Юноша замахнулся…

— Итиро?! Ты что… — это последнее, что успел произнести парень, когда юноша, помедлив всего пару секунд, стремительно вонзил кинжал в сердце. Высокий головной убор, массивная мантия обшитая золотыми нитями упали на холодный пол. Парень переводил взгляд, с торчащего куска метала в груди, на юношу, в чьих глазах он заметил преисполненную радость и возбуждение…»

Мне стало дурно от таких воспоминаний. Я решил отдаться сну.

Следующий день не принес ничего нового, кроме размышлений о том, что меня ждет впереди. Жрецы пытались научить меня медитировать, хотя ничего не выходило. Они упрекали меня в том, что я не владею разумом и телом. «Конечно, попробуй овладеть ими, когда в тебе такое творится. Если бы они хоть на секунду открыли для себя то, что хранит мой разум, то их спокойный и размерный мир слетел бы ко всем чертям!» — подумал я, довольно расплывшись в улыбке, уплетая отменно приготовленный рис. Вокруг меня слонялись жрецы, то и дело, кланяясь мне. Я кивал им в ответ, но порой я не так себе представлял себе монашескую жизнь, где есть свои хлопоты и заботы. Я же полагал, что я буду находиться все время в трансе и медитациях и размышлять о прошлом и становится мудрее с каждым днем. Но кажется, это пока неисполнимо. «Надо же, я выражаюсь, как мой отец».

— Пусть еда будет чистой! – я, скорее всего, чаще кивал, чем что-либо отвечал. Монашеские напутствия меня иногда вводили в тупик и я, откровенно говоря, мало что понимал из их речей. Я глядел на рис и пытался представить и понять, что же значит их выражение. В то время, как догадка за догадкой посещали мою и без того захламленную голову, я почувствовал чей-то холодный взгляд. Я поднял глаза, оглянул людей в однотонном монашеском одеянии и среди них я заметил кого-то. Как только он уловил мой взгляд, то скрылся из виду. Я еще пару секунд держал в руке палочки, а затем сорвался с места и попытался найти вновь этого человека. Он не был жрецом уж точно, его одежда, его образ был другим и будто знакомым. Я толком не смог разглядеть его лицо, лишь запомнил его холодный, стеклянный взгляд. Мое сердце барабанило в грудной клетки, и я лихорадочно искал знакомый силуэт. Но его след будто и вовсе пропал. Я в спешке шел по коридорам. Встречные жрецы с недоверием косились на меня, а я все продолжал искать того, кто взбудоражил мою душу. Коридоры опустели и я остановился. Ни единого присутствия, ни единого шума. Но внезапно я почувствовал легкий толчок в плечо, будто кто-то задел меня случайно и прошел мимо. Я обернулся и заметил обрывистый смутный образ и, не медля, ринулся за ним…

Остановился я, в главной части храма – хондэн, перед массивными дверьми, за которыми покоится синтай – тело Ками этого святилища. «Я даже смог это запомнить, поразительно», — но почему я оказался именно здесь меня не сильно удивило. Да если честно, я даже успел забыть о том, за кем гнался – меня тянуло к дверям, а вернее к тому, что было за ними. Я не мог сопротивляться, не мог думать ни о чем другом, кроме того, как попасть внутрь. Разум затуманивался, и я начинал слышать чей-то голос – такой знакомый, такой тихий. Я окончательно вздрогнул и чуть не потерял рассудок, когда услышал свое имя и узнал, кому принадлежит этот голос!

Я заперся в своей комнате. Меня всего трясло и я, не мог поверить, что это снова началось! В ту же секунду, когда меня окутал до боли знакомый страх, перед глазами, словно вспышками промелькнули картины прошлого:

«Ливень хлестал по лицу, а холодный ветер сковывал мои движения. Раскаты грома с трудом перебивали тревожный звон колоколов. А я все бежал, подальше от дворца, в котором прожил все свое детство и подростковые годы. Сердце с каждым стуком сжималось все больнее, ноги меня не слушались, а промокшая до нитки одежда тянула меня вниз. Но я хотел убежать подальше от дома, от того, что натворил…

Пение птиц медленно пробуждало меня. Я открыл глаза и увидел потрясающе красивый лес. Капли сверкающего дождя все еще качались на ветвях, на иголочках елей, на листьях высоких деревьев. Солнце пробивалось сквозь освеженный лес и согревало мое лицо, шею, руки, но мое тело все еще одолевала дрожь. Я скинул ненужную одежду и двинулся дальше…

Маленькая деревня, незнакомые чумазые люди и повсюду лишь одна грязь. Не этого я ожидал, когда задумывал о побеге. Однако здесь меня никто не узнает. Я спрятал кошелек забитый золотом и принялся искать ночлег. Проходили дни, я сменял деревню за деревней, продвигался на юг. Мне надо было покинуть этот остров и просто выжить…

Я продолжал скитаться по чужим деревням, в поисках еды и золотых монет. И чем больше времени проходило, тем сильнее мучился мой разум. Его разрывало отвращение, смешанное с презрением к самому себе. Меня покинул сон, привычный аппетит и картины из моего разума раздирали мою душу. Порой я бился в конвульсиях и захлебывался собственными слезами и рвотой, порой я хотел покончить жизнь самоубийством, осознавая то, что я сделал…»

Я вспомнил, каким загнанным и одичавшим зверем я был. Сидя взаперти комнаты, я понимал, что я не скрылся от своего прошлого, я просто возвел ему новые стены. Это было самым горьким осознанием, того, о чем я догадывался, но не хотел принимать. Теперь я знаю, что я никогда не забуду, что я сделал – ни в храме, ни в пещере сражаясь с непогодой, ни в открытом море, ни в другой стране. Мое прошлое – мой близнец. Я навсегда запомнил лицо Кугэро, перед тем как занести над головой смертельный кинжал. Помню его взгляд, наполненный ужасом и в то же время удивлением, помню его последние секунды жизни…

Следующий день был невыносимым. Я не мог оставаться ни в комнате, ни в храме, а видеть умиротворенные лица жрецов и вовсе напоминало о том хаосе, что творится в моей душе. Поэтому я решил выйти из храма и поискать немного новостей, о том месте, откуда я когда-то сбежал…

Умерено теплый воздух согревал мои легкие. Приятный ветерок доносил запах прогретого леса и горькой хвои. Я шел по дороге, оглядывал прекрасные просторы долины, иногда оглядываясь назад — храм, где меня приняли тепло, отдалялся, растворяясь среди возвышающих деревьев и пышных крон. Справа от меня стеной стоял голубой лес, а впереди виднелись очертания деревни. Я ускорил шаг, чувствуя теплую землю, солнце греющее спину и ветер, шептавший мне о будущем, которого я еще не понимаю, которого возможно у меня нет. А там впереди я слышал жизнь, я чувствовал ее – спокойную и размерную, и мне ее не хватает. Я так хочу вздохнуть с облегчением и забыть свое прошлое, чтобы жить, не оглядываясь назад и обрести покой, очистить свою душу перед самим собой и перед отцом. Я не видел его так много лет, даже не знаю, как он сейчас относится ко мне. Мои переживания и мысли перебил ароматный запах еды, голод мгновенно застлал мой разум. Я и не заметил, как стоял в деревне среди местных жителей, которые сразу заметили меня. Продавцы следили за видом своих вещей, временами протирая их, кузнец доводил до совершенства металлические изделия, фермеры тащили на спинах стога сена, а некоторые жители, завидев меня, кланялись. Я же забыл, что на мне монашеская риза и что я послушник синтоизма, о котором когда-то слышал лишь вскользь. Но для меня это было пока абсолютно не важно. Единственной целью было – узнать что-нибудь об отце и дворце; и, конечно же, утолить в себе этот голод.

Я бродил по улицам и наблюдал за людьми, оглядывал дома, сады и огороды. Все находилось в гармонии и порядке. Это было поразительно, казалось что, даже отношения односельчан было соткано на любви, гармонии и дружбы. Все улыбались, кланялись и помогали друг другу. Я же чувствовал себя чужаком, ненужной частью, которая никогда не заполнит собой никакое общество. Боль мгновенно впилась в душу, напомнив мне о прошлом. Я качнул головой, вздохнул и направился по запаху к идзакая, где я смогу поесть на монеты, сохраненные за время проживания в храме и хоть немного не думать ни о чем, только как о еде…

Отменно поев, я расспросил местного о новостях в императорском дворце. Он был крайне удивлен этим, но все же дружелюбно начал:

—  Ну, даже не знаю с чего начать. Такадзу-сан, да благословит его Идзанаги, приболел чем-то. Некоторое время уже не показывался народу. Некоторые говорят, что из-за тяжелой потери Кугэро, он не смог оправиться и злые Ками отравили его тело и душу. Другие же говорят, что люди, кто стоит за убийством Кугэро пришли и за ним. Однако делами императора сейчас занимается его брат Хаару-сан, темная личность, — при упоминании этого имени, я стиснул зубы от недоумения и злости. Перед глазами вспыхнули образы из прошлого.

—  А так ничего особенного. Если не считать, что скоро появятся новые законы о правилах передачи престола, привилегиях знатности и того, что по улицам стали ходить сомнительные иноземцы, которых у нас раньше не было. Не знаю, к чему все это, надеюсь, Хаару-сан, знает, что делает. Хотя, что-то явно не так, — остальное я уже пропускал мимо ушей. Мне нужно было собраться и справиться с моим прошлым. Я поблагодарил человека и вышел из идзакая…

Солнце стояло прямо над головой, но жара день за днем падала. Я чувствовал приближение осени, ее неповторимый запах и долгожданную прохладу. Но я не мог насладиться природой, той красотой, что расстилалась передо мной. Хотя, я давно уже перестал жить. Моя жизнь подобно агонии цветка в голой степи, под палящим солнцем и рано или поздно, он завянет. И после новостей, что я услышал мне, если честно, не стало легче. То ли я был настолько глуп, что жаждал, чтобы мое прошлое никогда не было забыто, то ли действительно что-то было не так.

— Прошу, у меня больше ничего не осталось. Чашка риса, да кувшин с водой, — я отвлекся от своих мыслей, услышав этот жалобный голос. Я не мог поверить глазам. Посреди белого дня, у одинокой лачуги, что стояла на дороге, несколько человек, явно не крестьян, угрожали бедного фермеру.

— Посмотри на свою землю! Она больше, чем зажиточного феодала, не надо распинаться, что у тебя ничего нет! Живо, неси золото или мы сожжем твою лачугу и тебя вместе с детьми! – где-то в доме, я услышал крики и детей и в этот момент я не смог остаться в стороне. Вмиг, благородная кровь в моих жилах дала о себе знать.

— Оставьте его в покое!

— Смотри-ка, жрец, которого заботит этот мир, да тем более жалкие людишки, — процедил сквозь зубы, по-видимому, главный из них, доставая кинжал. Сталь злобно блеснула, двое из разбойников последовали за своим боссом.

— Иди своей дорогой! Никчемный глупец, а то никакие Боги тебе не помогут! – сказал главарь, гордо выпрямившись и плюнув в мою сторону. Нас отделяло всего несколько метров. И я понимал, что я не могу оставить этого человека, что могу уйти отсюда живым, если первым убью их. Но в этом была и вся беда. Я был безоружен. Вновь донеслись крики маленькой девочки из дома, вновь я увидел невероятный страх и боль в глазах крестьянина. И это придало мне силы, небывалой ярости. В следующий момент, я кинулся вперед и снес главаря ногой в грудь. Два других этого не ожидали. Первый из них, получил в челюсть, а второй кинулся на меня, обхватив сзади. Главарь уже вскочил, подбирая свой смертоносный кинжал. Я вырвался до того, как сталь зашипела у моего горла, кувыркнулся и подобрал другой кинжал. Шансов стало больше, но не настолько. Я получил удар в живот, но смог увернуться от следующего и с хрустом вонзить нападающему кинжал в грудь. Второй разбойник самый прыткий и маленький лишь разозлился и кинулся ко мне, как вдруг я ув
идел, как крестьянин с небывалой яростью огрел главаря палицей. Я схватил за одежду бегущего и швырнул в сторону.

— Осторожно! – вскрикнул крестьянин, но оказалось слишком поздно, выбежавший из дома разбойник, оказался позади меня. Я замер, чувствуя, как бешено, бьется мое сердце и то, как кто-то замахивается позади меня. Жгучая боль дала о себе знать намного быстрее, чем холодная сталь вонзилась в спину. Я даже почувствовал, насколько кривой, старый и короткий был кинжал, почувствовал каждую зазубрину, почувствовал, как лезвие прорезает кожу и мышцы. Крестьянин бесстрашно кинулся на моего противника. И все, что я запомнил до того, как шлепнуться на пыльную землю, как разбойники, подхватив своего главаря, начинают убегать с криками, что они еще вернуться…

« Крики эхом раздавались по пустым коридорам огромного дворца, отголоски десятков тяжелых шагов. Я бежал вслед за всеми. Мое сердце билось вдвойне сильнее, ведь я знал, что произошло. Все были в панике. Я сталкивался с бегущими воинами, со служанками и слугами. Затем я увидел Его лицо! Ужас, страх и неверие владели им. Это было самое ужасное видеть лицо своего отца! Он схватил меня и сказал, чтобы я немедленно шел в свою комнату, там я буду под охраной. Я непонимающе покачал головой, а он лишь закричал, направившись вдоль по коридору. Не знаю, почему, но я последовал за ним. К горлу подкатывалась тошнота, с каждым пройденным метром, мне становилось тяжелее дышать. Я приближался к месту, от мысли о котором, меня уже выворачивало. Но я все шел, в это же время меня охватывала разрушающая слабость и когда, за поворотом я увидел сборище воинов и людей, мне стало еще дурнее, ведь я почувствовал запах крови, смерти. Я лишь заметил лежащего Кугэро, и отца с застывшим ужасом на лице, потом я потерял сознание…»

— Отец! – вскрикнул я, очнувшись от дурного сна, сразу же почувствовал боль в спине и до боли знакомую слабость.

— Тише, тише, господин! Вы еще слабы, вам надо поспать, отдохнуть, набраться сил, — сказал подбежавший крестьянин, тот, кого я спас и как оказалось, я был жив, правда, не так здоров. Он слегка прижал меня к постели, зажег какие-то травы и мне, стало легче. Сладковато-мятный дым уносил мое сознание обратно в мое прошлое, чего я не хотел!

— Мне нужно в храм, — прохрипел я тихо, но крестьянин, лишь улыбнулся и что-то ответил мне. Но этого было уже не разобрать, я чувствовал, как мое сознание уходит прочь.

«Хаару-сан. Я слышал совсем немного о нем, он за все время был в нашем дворце всего несколько раз и то последние несколько за этот год. Я не мог называть его дядей, да и отец не сильно общался с ним. А если и делал это, то мы не знали об этом или не слышали. Если честно, нам с братом он не нравился, порой мы даже боялись его больше, чем отца, а он был еще тем суровым и властным человеком.

Так вот, когда я протягивал свое странное существование, наполненное исполненной местью, пугающим удовольствием и в тоже время отвращением, Хаару-сан тут же оказался рядом с отцом, и я не мог знать, о чем он так долго с ним говорил. Мои дни стали тянуться еще бессмысленнее, ужаснее и непостижимее. Пока я жаждал свершению второй части моего плана, я сражался с одолевающими чувствами в душе, будто второй человек пытался отказаться от моих желаний, признаться отцу и встретить свое наказание. Казалось, что внутри меня идет самый ожесточенный и ужасный бой, за всю мою жизнь! И это может меня разорвать на куски. Порой я спал несколько дней подряд, порой я не вообще ничего не ел, порой просто не мог встать на ноги. Так проходили мои дни заточения в собственных амбициях и коварных планах…»

Я неожиданно приподнялся, словно очнулся от ужасного сна, которого я никак не забуду. «Ах, если был бы всего лишь сон», — подумал я, оглянув комнату. Она была пуста, где-то со стола доносился еле уловимый запах риса с рыбой. Голод, однако, дал о себе знать. Перекусив и найдя немного пергамента, я сердечно поблагодарил их, сказав, что я у них в долгу, и к счастью оставил немного золотых, за то, что они спасли мою жизнь. Заживающая рана моя позволила покинуть этот дом, и я направился в храм…

К моему опрометчивому поступку, из-за того, что я преувеличил свои возможности и силы, я вскоре поплатился за то, что прошагал по вновь разыгравшейся жаре до самого храма. И когда ворота храма открылись и знакомые жрецы застыли в удивлении, я обессилено рухнул пред их ногами, корчась от боли в спине, дрожа от подступающего холода…

— Итиро, Итиро, ослушался ты нас. Почему? – спросил Кенджи, приготавливая что-то на столе. Я лежал на широком столе, в неизвестном мне помещении. Сквозь боль и дрожь, я смог разглядеть разные посуду, сосуды, вещества и предметы. Свет здесь был приглушенный и кроме Кенджи-сама, здесь находилось еще несколько жрецов, в том числе и Хокайго-сама, он был сёгудзи – младшим главным жрецом.

—  Мне нужно было кое-что узнать. На меня напали бандиты… я ничего не делал… я не виноват, это был не я… я его не убивал! – безотчетный и дикий страх ворвался в мой разум. Я попытался вырваться, но жрецы вмиг подскочили и прижали к столу. Меня начало трясти, все меньше я понимал что происходит, но отчего-то хотел вырваться отсюда. Боль и судороги начали овладевать моим телом. Я закричал:

— Это не я! Пустите! Я его не убивал!

— Хокайго! Быстрее в синтай! Неси его сюда! Неси! – это последнее, что я услышал, перед тем как мое тело взорвалось адской болью, и моментально сжалось…

***

«Когда же я смог хоть немного справиться с моим состоянием, я начал замечать изменения, происходящие во дворце. Флаги были спущены. Пустота завладела не только моей душой, но и коридорами, залами, где раньше устраивались пышные ужины и празднования. Также изменился и отец. Он стал абсолютно другим, словно кроме него самого и его мыслей все перестало существовать. Когда я пытался с ним заговорить, он лишь молчал, а теперь неразлучный дядя Хаару-сан, не отступал на него ни на шаг. Все, что я мог от него услышать это – «Не мешай отцу, ему сейчас очень сложно. Оставь его наедине». Хотя сам оставался, чуть ли не весь день с ним. Я это не понимал. Также, когда нечто победило второго человека, надо мной взяли вверх мои амбиции, я почувствовал, что вновь проснулся тот первый, который все это и затеял. Во мне проснулась жажда власти, и я недоумевал, отчего же отец не принимает решения, которого я ждал. Хотя, убийство его сына слишком сказалось на нем, однако я совсем не ждал такой реакции…

Проходили дни, я не сводил глаз и наблюдал за отцом и дядей. Казалось, что отец просто… стал другим. Я же знал его человеком никогда не сдающимся. Его ничего не могло сломать, даже тогда, когда мама покинула нас. Даже тогда, ведь он ее безумно любил, больше чем нас! Его просто заменили и я, не мог поверить, что это произошло из-за смерти сына, которому он хотел передать свой престол. Не верю! Вскоре, начали ходить слухи, что стража и особые люди почти нашли все улики и скоро выйдут на след убийцы. Такие новости меня просто разрывали на куски. Страх не давал мыслить, не давал сосредоточиться на достижении моего плана, но дядя был как раз не к месту! «Подери его Идзанами!»

И в один прекрасный день, я узнал, что отец, мой родной отец унаследовал престол своему брату! Это был полнейший абсурд! В нашем роду, престол передавался сыновьям, но никогда не братьям! Народ тоже был крайне удивлен и шокирован. Я не мог поверить. Весь мой план рушился на глазах. Меня начала одолевать такая неведомая злость, которой я никогда еще не испытывал. В миг, в моей голове возникли желания подобно тому, что я уже осуществил. Мои руки снова задрожали, в моей груди вновь поселилось сладкое чувство мести и получения того, чего я так ждал. Но, к сожалению, мой самый лучший друг, повар Тоси, поделился со мной не менее шокирующей новостью – императорская стража практически нашла убийцу и им — оказался Итиро. Я попытался успокоить разволнованного Тоси тем, что отец не поверит этому. Повар в ту же секунду безжалостно разбил все мои наивно-израненные предположения тем, что сам Император Такадзу-сама принял решение пленить своего младшего сына и казнить прилюдно. Я не мог поверить своим ушам! Отец хоть и был суров к нам, но он нас любил, и никогда не сделал бы ничего подобного! Я просто не узнавал своего отца, словно его действительно подменили. Вот тогда, в ту же секунду я направился в комнату, взял все необходимое и выбрался из дворца посреди ночи, в сильный ветер и ливень, когда гремел гром, перебивая звон колоколов. Они звучали по мне. Вот так и началось мое странствие, моя новая жизнь, лишенная смысла, моих желаний и грандиозных планов. Вмиг я потерял не только своего «дорогого» брата, но и все планы, все мое будущее. Хотя я жалел больше о втором…»

Я вырвался из пленительных снов и воспоминаний и смог открыть глаза всего на несколько мгновений, увидев, как все еще возле меня дежурят несколько жрецов. Боль все не покидала мое тело и душу. Я попытался что-то сказать, но я не смог. Сил хватило лишь на это:

— Не хотел…— и вновь все погрузилось в бессознательное путешествие по реке, ведущей в мое прошлое…

Глава 3

« — Итиро! Быстрее! – засмеялся мальчик лет восьми, бегая вокруг маленького, совсем еще неумело шагающего Итиро. Этим мальчиком был его брат Кугэро, его темно-каштановые волосы, что были редкость, были убраны в изящный магэ – хвостик. Добрые глаза так и излучали радость и заботу о своем маленьком братце. Он всегда был рядом с ним. А трехлетний Итиро еще не подозревал, что ровно три года назад императорская семья лишилась матери при родах, не подозревал, что его брат любит его и заботиться о нем каждый день, так как у отца было слишком много дел.

— Пойдем, нам пора ложиться спать, — сказал Кугэро, ускоряя шаг. Итиро неуклюже поспешил за ним, но всего через несколько шагов, спотыкнулся и упал на землю. Из его кармана выпал медальон с цепочкой и со звоном прокатился по земле. Кугэро спохватился и подбежал к Итиро, отряхивая его и успокаивая, но ребенок даже и не собирался плакать, его взгляд был устремлен именно на эту вещь:

— Это мамина. Когда мама придет? – спросил Итиро. Кугэро расстроился, пожал плечами, ведь он сам толком не понимал, что случилось с мамой.

— Все будет хорошо. Пойдем спать, — ответил он, взяв братика за руку…»

— Кенджи-сама! Ему не становиться лучше! У него лихорадка!

— Лечите! Не дайте болезни овладеть душой! Дотронулся ли до него Изаму? Где он?! – чьи-то слова стали возвращать меня в реальность. К сожалению, они пришли не одни. Жар, сменяющийся сковывающим холодом, полыхали в моем теле, а сжимающая все тело боль неразлучно следовала за ними. Я не мог управлять своим телом, на все что я был способен – это сотрясать зал своими криками. Я с трудом различал снующих туда-сюда жрецов. В глазах все расплывалось, но среди полумрака, тусклого огня свеч, я заметил чей-то спокойный образ, там, в конце комнаты. Он стоял мирно, оглядывал меня острым взглядом. Я видел лишь его острые брови, короткие волосы и высокие воротники его плаща. Под ним, проглядывались легкие доспехи, которых я никогда не видел, а также ножны самурайского меча. Я от безысходности, с последних сил протянул незнакомцу руку, умоляя его прекратить мои муки, неважно каким путем, но он лишь сделал шаг в темноту. Боль, смешанная с отчаянием захлестнулась в разум, я закричал и потерял сознание…

«Я победил! Ага! – закричал Кугэро, повалив десятилетнего братишку. Но Итиро просто так никогда не сдавался. Он не вставая, вцепился ему в ноги и засмеялся с восторженно-злорадным смехом:

-Так нечестно! Иро! Не честно! – прокричал его брат, во всю заливаясь еще детским, звонким смехом. Через секунду, Кугэро, не устояв, повалился на братишку.

— А-а-а! Встань! Уйди! Ты тяжелый! – с трудом, задыхаясь от смеху и тяжести, запротестовал Иро – так звал его брат. А тот, даже и не собирался подниматься, просто расслабившись назло. Однако Итиро будучи смышленым мальчиком пустил в ход излюбленное детское оружие – щекотка!

— Ой! Нет, перестань, прошу, перестань! – засмеялся Кугэро и извиваясь как змея, вмиг вскочил. Итиро захохотал.

— Мальчики! Пора домой, — их беззаботное веселье разбавил твердый голос отца, хотя на его лице были счастье и умиление. Кугэро побежал к отцу первым и он, обняв свое чадо, скрылся за дверями. Итиро всего на секунду почувствовал обиду, ведь он так хотел прижаться к отцу, к его нежным шелковым подолам мантии, почувствовать его сильные руки...

Проходило время, сыновья подрастали, а Итиро все больше чувствовал, что ему уделяют все меньше и меньше внимания. В то время, как Кугэро стал заниматься в различных кружках, тренироваться в использовании оружий, учиться ораторскому и военному искусству, Итиро тоже хотел именно этого. Но как часто бывает в императорских семьях, младшие сыновьями занимаются их жены, воспитывая из них чутких дипломатов, искусствоведов и учителей. К сожалению, Итиро никто не занимался и порой он тихо плакал в своей комнате, сжимая в руках мамин медальон…»

Вновь я был возвращен в реальность сковывающим холодом, которого я никогда не испытывал. Он сковывал каждую клеточку, медленно овладевал всем телом. Я дрожал, ног практически не чувствовал и к моему огромному сожалению, в зале ни кого не было, только горели свечи, неподалеку лежал чей-то меч. И на секунду, пролистывая то ли сны, то ли воспоминания о прошлом, я захотел дотянуться до меча и покончить со своей жалкой жизнью. «Если все было б так просто», — подумал я в ту секунду, когда я попытался шевельнуть рукой. Ничего не вышло, возникло чувство, что она примерзла к столу. И чем больше я пытался, тем холод быстрее овладевал мной, и это продолжалось до тех пор, пока он окончательно не проник в разум и я снова ушел в его глубокие просторы.

«Щиплющий мороз, колкий ветер и снег почти до колена не могли остановить юношу пятнадцати лет. Ничто не могло. За время, которое он провел практически на улице, за пределами родного дворца, вдали от Кугэро, он многому научился. И главной вещью для него был принцип, хотя даже закон – добивайся всего, чего ты хочешь, и не отступай ни перед чем! Итиро как раз следовал только ему. Он также овладел уличной ловкостью, хитростью и смышленостью. На улице он чувствовал себя намного комфортнее, чем во дворце, ведь там он был не нужен. Каждый раз, когда он приходил домой, юнец видел, как отец проводит все время со своим старшим сыном, обучая всему, что он сам знает и для Итиро это была болезненная конкуренция. Он должен был доказать отцу, что стоит многого, а что на счет брата, так он вообще относился к своей привилегии, к знаниям равнодушно, что и также бесило Итиро. Порой в его голове Итиро мелькали мысли, что он намного достойнее престола, чем его брат, ведь на улице Итиро уже мог умело управлять хоть и подростками,
но тоже людьми.

И с каждым днем, неделей, Итиро становился жестче, упорнее и алчнее. Все больше его привлекала власть и контроль над людьми. И когда в его голову пришла мысль получить трон любой ценой, его окончательно поглотили развращающие чувства, окончательно его душа была отравлена. Обида, одержимость, чтобы его оценили, израненные и юношеские амбиции медленно душили его, сдавливались вокруг его шеи…»

Я действительно не мог дышать. Я не чувствовал ни рук, ни ног, судорожно хватая воздух ртом и лишь секунду спустя я заметил, чьи-то страшные руки в кандалах на моей шее. Ужас вмиг ворвался в мой разум, но даже он оказался бессильным против моей слабости и состояния. Некто уродливый все сильнее сдавливал шею, казалось, что глаза лопнут быстрее, чем я задохнусь. И я не мог ничего сделать – я умирал. И все, что оставалось – это разглядывать лицо своего убийцы, искаженное ненавистью. Глаза были маленькими, брови сгоревшими, а губы были сшиты вместе грубой, засаленной нитью. На его теле виднелись шрамы и неизвестно, что еще скрывала обычная, истлевшая рубаха. И в следующий момент, когда тьма почти подкралась и овладела моим разумом, я увидел еще кое-кого. Моя рьяный убийца бесследно исчез и последним, что я почувствовал – легкое, холодное прикосновение…

Ночь. Пугающая темнота поглощала все вокруг и меня. Я даже не видел своих рук, поднося к лицу. Я также не чувствовал ни холода, ни тепла, ни ветра, ни того, что со мной творилось. Я не мог понять, жив ли я, реален ли я, сон ил это? Я слепо шел вперед, никуда не сворачивая, если конечно это можно было заметить или ощутить. Вдобавок ко всему этому, этим местом правила оглушающая тишина, показалось бы, что я оглох, если не стук моего взволнованного сердца нарушавший ее. Но пройдя еще немного, я наткнулся словно на стену, чуть не разбив себе лицо. Ощупав это, я понял, что на моем пути громоздятся огромные валуны, а некоторые из них были в неизвестное количество раз выше и больше меня. Я не знал, можно ли их обойти или преодолеть. Я решил не размышлять – взобравшись на самый небольшой из них, я попытался определить смогу ли я лезть дальше. То ли темнота, то ли моя глупость не остановили меня от таких глупых попыток. Хотя, в следующую секунду, я услышал глухой, душераздирающий вскрик. Я вздрогнул и рефлекторно спрыгнул с камня, отскочив от безумного места. Показалось, что голос донесся из под камней, словно под ними кто-то похоронен, и он был полон боли, злости и отчаяния.

Если честно, мое сердце чуть не разорвалось. Но, даже не прислушиваясь, я услышал некое движение. Я услышал шум, похожий на дыхание сотен, а может быть и тысяч то ли людей, то ли зверей впереди меня. Шум усилился, когда они вновь задвигались. Мое сердце и разум не могли выдержать этого. Меня всего трясло, а в голову приходили ужасные картины, от которых я просто задыхался и не мог пошевелиться от страха, но я также четко слышал, что кто-то скрипит зубами, кряхтит, яростно кричит, прилагая неимоверные усилия что-то сделать. Шум становился громче и громче и стал невыносимым, когда крики, истошные стоны слились с треском и грохотом сдвигаемых валунов. Казалось, что они сдвигали гору! И закрывая уши ладонями, я не понимал, что происходит, а мой разум отказывался это принимать, выдвигая догадки одна бредовее другой. Но когда все затихло и вновь, всем завладела тишина, я заметил еле видимое свечение впереди. Я успокоил свои страхи, направившись туда. Свет брезжил из небольшого отверстия похожего на пещеру в горе. И я не мог не последовать ему…

Шел с трудом, протискиваясь, горбясь, а то и выпячиваясь, словно кошка через узкие туннели и, в конце концов, я выбрался наружу. Я оказался на открытом плато, в полной темноте, в полном непонимании. Но там внизу горели манящие огни, и я надеялся, что это деревня, где я смогу хоть что-то узнать и понять. Спускаться мне пришлось довольно долго и трудно, по своей опасной дороге, я замечал странные растения, деревья, каких я не видал. Некоторые из древ пускали в землю не только свои массивные корни, но и сгорбленные ветви, словно испивая все полезные вещества. Другие растения были сухими, колючими и практически безжизненными. Я успел расцарапать руки, споткнуться и прокатится по склону, зацепится за дерево и, в конце концов, спустится в долину. Я привел себя в порядок и к странному удивлению, заметил, что царапины на руках исчезли. Я постарался не придавать этому никакого значения, я двинулся туда, где горели огни.

Я шел по безжизненной земле, мимо мрачных чащ и в полной темноте, различая лишь бесформенные образы этой не менее страной местности. И, кажется этот место, не знало, что такое тишина. Я прислушивался к каждому шороху, звуку и не мог понять, что это. Помимо всего, я непрерывно слышал еле доносимый звук, словно кто-то глухо стонал. И он, то прекращался, то вновь настигал. Жуткий холод от него, стягивал мои мышцы, колкой болью проникал в разум. Я всеми силами пытался не пускать его туда, не слышать этот стон, наполненный мучениями, пытался идти дальше, закрывая уши руками. Я глядел по сторонам, не было видно никого, кто мог бы издавать эти стоны лишь темнота, очертания чащи и дорога, по-видимому, ведущая к деревне. Но через всего несколько шагов, моя нога словно наступила в мягкую грязь и на это, я услышал отчетливый стон. Я, вздрогнув и отскочив в сторону, обернулся назад. Мое сердце колотилось, а из земли нечто с раздраженным стоном начало подниматься. Я замер, как и мое сердце. За секунды это нечто приняло образ человека сотканным из земли и грязи, двинулось в обратную сторону и затем снова растворилось в земле. Переведя дыхание и успокоив свои расшатывающиеся нервы, я двинулся дальше. Мне все меньше и меньше хотелось находиться здесь. Я даже предпочел бы вновь оказаться в той комнате с тем, кто меня душил, и кто затем вошел туда, вновь увидеть лысые головы монахов, услышать их странные пожелания к еде. Я бы все отдал за это, но сейчас мне нужно было выяснить, что со мной и где я!

Чаща редела, впереди виднелись очертания каких-то построек, но никаких огней, лишь тьма скрывала их. Я приближался, пугающе оглядываясь по сторонам и неподалеку, к своему огромному счастью увидел человека! Я ускорился.

— Господин, господин! – окликнул его я. Он не обернулся. Подходя ближе, тьма отступала, и я мог увидеть его обычную рубаху, короткие волосы, широкие штаны.

— Господин… — промолвил я тише, как вдруг он резко обернулся с душераздирающим стоном! Я попятился и свалился наземь, дыхание перехватило, а он уставился своими блеклыми глазами и не переставал стонать, практически не двигаясь. Я медленно отползал назад, видя в его глазах боль, мучения и крик о помощи, который он не мог даже выкрикнуть. Казалось, что рот его никогда и не открывался. Он всеми силами пытался что-то сказать, но не мог. Все его тело тряслось, а широко раскрытые глаза судорожно бегали от отчаяния. Он продолжал лишь стонать. Я, приподнявшись, пустился наутек. Еще долгое время мною владел страх. В каждом очертании дерева, куста, я видел кого-то, замершего на одном месте, прожигавшего меня своим взглядом. Я, кажется, сходил с ума.

Чаща осталась позади, а передо мной открылась просторная долина. Вдалеке виднелись те самые огни, и я все больше был уверен, что там впереди я найду свое спасение. Я ускорил шаг. В моей душе появилось хоть немного светлой надежды, несмотря на то, что вокруг меня была лишь пустошь, невысокие странные кусты, камни и темнота. Я шел на далекие огни и надеялся, что все образуется, и я, в конце концов, окажусь в своем храме. Я полагал, что все, что я увидел, было лишь иллюзиями страха, голода и моего прошлого. Взяв себя в руки, я даже и не заметил нечто стоящее недалеко от тропы. Я лишь невольно бросил взгляд. И только пройдя мимо, я осознал, что это было неким человеком, укутанным в странные лохмотья. Страх моментально сотряс мой душу. Я обернулся по своей глупости. Создание было невысокого роста, пронзало меня холодным взглядом. Оно практически стояло ко мне спиной, но я видел его повернутую голову на меня. Мое тело оцепенело, и все мои догадки просто были смешны, по сравнению с тем, что на меня глазело. И что самое ужасное, когда лунный свет пробился сквозь тучи, я увидел его лицо! На нем было ни глаз, ни рта, ни носа – ничего кроме синевато-бледной сморщенной кожи и грязных, масленых волос убранных в хвостик. В эту секунду я почувствовал, что такое ужас. Он был материален, и ощутим более, чем холод или жар, голод или слабость. Он, словно разъяренный зверь, кинулся на меня. Я почувствовал, как он пронзил мое тело, сотнями клыков, парализовав меня. Впрыснул яд, от которого все мое тело сжалось, скрутилось с адской болью. Нечто все продолжало глядеть на меня, застыв как каменное изваяние. В следующую секунду, когда я почувствовал власть над своим телом, когда зверь, что напал на меня, отвлекся, я принялся бежать. Вновь…

Я остановился только тогда, когда неподалеку виднелись очертания домов в свете огней. Надежда теплым светом ворвалась в душу, прогнав страх и ужас. Отдышавшись, я услышал, что монотонный стон, превратился в хаос пугающих звуков. И они доносились с деревни. Плач, стон, крики и смех. Все это пронзало мой слух, как бы я не старался закрывать уши. Я теперь с огромной настороженностью и тревожным непониманием направился в деревню. И чем ближе я подходил, тем четче видел ее очертания. Видел некие силуэты блуждающие там. Один из этих силуэтов приближался ко мне. Сначала я увидел его широкие подолы одежды, его благородно прямой стан. Я стал замедляться, а мое сердце биться быстрее. Он все ближе подходил, а его образ становился все знакомее. И когда он был всего на расстоянии нескольких метров, когда я разглядел его целиком под светом вышедшей луны, я остолбенел. Этого просто не могло быть! На нем была та же одежда, что и в тот день. Мое прошлое вновь настигло меня, и я прочувствовал все, словно это было вчера, заставив почувствовать себя как никогда отвратительно.

— Кугэро… — вот, что я смог выдавить из себя, глядя ему в глаза, в которых не было ни злости, ни боли, ни обиды. Он приоткрыл рот, протянул руку. Его глаза расширились от удивления. Мое сердце изливалось кровью, я чувствовал этот привкус во рту. Слезы навернулись на глаза, стала трудно дышать. Но в следующий миг он, стал вновь опустошенным и, развернувшись, стал неестественно быстро шагать прочь, поглядывая на меня через плечо, словно ожидая, что я пойду за ним. Но я не мог. Я не мог встретить свое прошлое, своего брата лицом к лицу! Мне стало так дурно, что я стал задыхаться. Ноги стали ватными, не слушались меня. Через секунду я упал на землю, корчась от боли и тошноты и всего через мгновенье, я потерял сознание…

Глава 4

— Кугэро! – я очнулся с именем на устах. Слабость мгновенно дала о себе знать. Я даже не смог подняться. И к моему удивлению, я лежал на кровати в знакомой мне комнате. Я успокоился и вздохнул. В комнате витал сладкий аромат сакуры. Казалось, словно все что я видел и де я был – всего лишь бредовый и очень длинный сон из-за моей раны, а главное все позади…

Я уплетал теплый рис, вдыхая его аромат, соскучившись по нему так, будто не ел полжизни. И меня мучился от жажды, как земля от засухи. Осушив чашу с водой, я наконец набрался сил и постарался забыть кого я видел во сне.

— Пусть еда будет чистой, — промолвил дружелюбный монах, проходя мимо. Я улыбнулся ему в ответ.

— Мы боялись, что ты уйдешь в Страну Мрака, — кто-то присел рядом.

— … — Я хотел было сказать, что мне снились не менее мрачные сны, но промолчал. Тем не менее, я был рад увидеть Кенджи.

— Поправляйся. И ты поступил благородно и правильно, сохранив крестьянину жизнь. Но что-то в тебе… — Кенджи запнулся, словно что-то почувствовал. Он нахмурился, а потом также беспричинно улыбнулся.

— Пусть еда будет чистой! – добавил он и поспешно удалился, задумчиво глядя в пол. Я также задумался. И несмотря, что я набрался сил, отдохнул и готов был продолжить свое обучение и познание Синто, я заметил, что храм несколько изменился, как и монахи в своем поведении. Возникло, чувство, что я пролежал в бессознательном бреду не несколько дней, а пару лет. Я прогуливался по храму, замечая потускневшее, а кое-где и почерневшее золото. В нем явно что-то изменилось. Даже монахи стали смотреть на меня по-другому. То ли они меня побаиваются, то ли уважают из-за того, что я спас человека – я не мог этого пока знать или понять. И, к моему большому сожалению, из головы не выходили картины моего бредового сна.

— Итиро! – я вздрогнул, обернулся. Рядом никого не было. Продолжив путь, я расслабился.

— Итиро… — я испугался, когда четко услышал голос, будто пролетевший мимо меня. Он затих за поворотом. И он был до боли знаком! Я ринулся туда, где затих голос. Что-то подсказывало, что я должен бежать куда-то, должен что-то найти. Голос повторился снова, повел меня налево. Я проскакивал поворот за поворот, увиливая от проходящих монахов.

— Итиро… — голос доносился все громче, а я бежал все быстрее. Меня остановила лишь массивная дверь. Пути дальше не было и за ними — был синтай – тело Ками. Но я чувствовал, что мне нужно только туда и пути назад нет. Там меня ждут ответы, там меня ждет Он…

Мое сердце разрывалось, я не знал, что делать. Только сёгудзи могут входить, и только они могут открыть эту дверь. Следующей мыслью пришел вопрос: «А закрыта ли она вообще?». Не медля, я потянулся к массивным дверям, насел на них и толкнул. Послышался сыпучий скрип дверей и пыли, с души упал груз. Темнота боязливо начала рассеиваться и в комнату проникал свет, однако, тут же умирающий в глубинах тьмы. Я шагнул в нее, видя лишь очертания предметов, алтарей, полок и скромных убранств. Но не этого я ожидал увидеть. Я замер, прислушиваясь, не раздаться ли этот голос снова, не перебьет ли он трепещущий стук моего сердца. Ничего, к сожалению, не происходило, лишь краткий луч солнца смог пробиться через ставни окна. Я опустил голову, прокручивая раз за разом этот голос. «Он не мог принадлежать Ему, не мог мне послышаться». Но мысли развеял отблеск и я, подняв глаза, заметил на одном из алтарей отдающее холодным блеском лезвие меча. Я приблизился, медленно потянулся к нему пальцами. От него веяло холодом, и я вспомнил мой дворец, оцта и… брата, вспомнил, как любили с ним рассматривать отцовскую коллекцию мечей. Грусть просочилось в сердце. Я вздохнул и невольно коснулся пальцами лезвия. Что-то горячее, живое стремительно коснулось моего разума, отчего я бесчувственно упав наземь, утонул во мраке…

Я очнулся. Почувствовал холодную землю, ощутил непроглядный мрак над моей головой – ни единой звезды, ни единого лунного лучика. Я поднялся на ноги и не мог не узнать это место. «Боги! Неужели я снова здесь?!» Где-то вдалеке я слышал не прекращаемые стоны, глухие и протяжные мольбы. Кровь во мне загустела, я почувствовал, как она с трудом перебиралась по венам, почувствовал, как мои руки и ноги налились тяжестью. Впереди все также заманчиво горели огни деревни и меня, что-то тянуло туда. Оглянувшись, я убедился, что вряд ли смогу найти какую-либо дорогу назад, в этом мраке, что сомкнул свои объятия вокруг этой деревни. Я с трудом втянул спертый воздух, сглотнул ядовитый и горький ком волнения и двинулся к поселению…

Режущие слух и разум крики становились все громче. Я боялся приставить хозяев и их причины. Очертания домов становились все четче в свете ламп васи. Я начал горько осознавать, что здесь я не найду ничего хорошего – ни помощи, ни ответов. Одноэтажные дома проседали в мертвой, источающей терпкий запах земле. Прогнившие стены, черная, растягивающаяся как паутина плесень и слабое дрожащее пламя в лампах, словно и оно чего-то боялось. Осторожно обогнув один из больших и длинных домов, я замер. Высокая девушка, в белоснежном шелковом кимоно, слегка покачивалась спиной ко мне. Слышал, как она хнычет, еле держится на ногах. Я даже не знал, что и делать, но стоило мне об этом подумать, как она с рыдающим всхлипом оборачивается ко мне и я, вижу, ее разорванное кимоно, обнаженное тело, кровь, стекающую по ногам и подолу одежды. Я отступил в страхе. Она еще громче зарыдала. Черная тушь, словно густая кровь, потекла на ее припудренном белом лице. Я не выдержал и ринулся прочь. Я лавировал мимо полуразваленных, а кое-где и абсолютно целых домов, успокаивая ужас, разыгравшийся в душе. И как только ее пронзительный плач затих в моей голове, я остановился. Оглядевшись, вокруг все было таким же мрачным и пугающим. Также доносились монотонный шум мучающихся. Я решил уже двинуться, как неподалеку заметил кое-кого. Казалось, он был вполне невредим, медленно шел в неплохой одежде, оглядываясь по сторонам. Мужчина был высоким и довольно большим, в темном бесформенном балахоне с капюшоном. Возможно, я мог с ним заговорить…

— Простите! Простите, я… — он замер, бросил острый взгляд на меня, всматриваясь словно хищник.

— Извините, я не хотел вас напугать. Но мне нужна помощь, где я? – спросил я, медленно направляясь к нему. Он никак не отреагировал, а лишь выпрямился став еще длиннее, жадно втягивая воздух, принюхиваясь к чему-то. Я насторожился и оцепенел, увидев его мутно белые глаза. Мужчина внезапно закричал так сильно, что я сжался от острого звона в ушах, до такой силы, что заскрипели зубы. Я не мог пошевелиться, казалось, если я это сделаю, пронзительный звук усилится и меня просто разорвет. Пульсирующая боль по всему телу, заставила меня упасть на колени, но затем мужчина замолчал. Я слышал, как он лихорадочно внюхивается. Подняв с трудом глаза, я заметил, как он распахнул свой плащ и я пожалел, что вообще к нему приблизился. Худое, обнаженное тело, покрытое шрамами, ранами и морщинами и два каких-то небольших существа, похожих на детей, держались за его длинные и кривые ноги. Они грызли их, как дикие собаки, но затем остановились, когда почувствовали меня. Я увидел их окровавленные рты, уродливые лица и все же они были похожи на маленьких детей, которые уже кинулись на меня с такой скоростью, что лишь единственная мысль промелькнула у меня в голове – я буду заживо съеден детьми! Сердце почему-то успокоилось, я выпрямился и не пытался убежать, видя как, они скалятся, как один из них прыгнул, словно тигр на свою добычу. Увидел его черно-желтые кривые зубы, увидел его цепкие и кривые когти. Я смиренно опустил голову…

И вместо острой боли или зубов на моей шее, я заметил чей-то подол плаща, черные сапоги. Некто приземлился прямо впереди меня. Я лишь отскочил назад, заметив, как на земле лежит разрубленное существо, а второе задыхается в руке незнакомца. Он свернул ему шею и ринулся к тому мужчине. Вновь пронзительный крик сокрушил мой разум, повалив меня на землю. Но всего через секунды он прекратился. Мужчина задыхался, пытаясь вытащить меч из своей груди. Незнакомец не спеша подошел ближе, схватился за рукоять и прикончил нашего общего врага. Я с трудом приподнялся и узнал эти высокие воротники, короткие волосы и острые брови, узнал доспехи, что виднелись за плащом.

— Спасибо, — промолвил я, поклонившись незнакомцу. Он с мелодичным звоном убрал меч в ножны, кивнув в ответ.

— Приветствую тебя Итиро, сын Такадзу, наследник трона. – При этих словах, мое сердце чуть не остановилось от такой острой и внезапной боли. Я так долго пытался забыть все эти именно, титулы и мое прошлое, что лишь какой-то незнакомец заставил меня выпрямиться подобно своей крови.

— Я видел тебя… там, в храме. Ты, кажется, спас мою жизнь дважды. Если я был бы при дворе, тебе был бы оказан прием, каких ты не видал. Хотя, извольте простить мне мои предположения, но я действительно не знаю, кто вы, – при упоминании того, кем я явлюсь или являлся, я стал вести и говорить подобно принцу. Он лишь улыбнулся.

— Я Изаму. Прощаю вас, ибо знал я богов сошедших с небес ставшими первыми императорами этой великой страны, видал я и пиры, что были неописуемы ни пером, ни словами. Но здесь я совсем, по иной причине, нежели рассказывать обо всех прелестях моей прошлой жизни. Здесь я, ради Вас, — он вновь поклонился. Я услышал легкий звон его эластичного доспеха.

— Я был бы рад услышать, где же я нахожусь, прежде всего, иначе я лишусь разума от всего, что я здесь увидел. Боюсь, что это возможно уже произошло, судя по тому, что я разговариваю с человеком, которому как минимум несколько веков.

— В какой-то мере, правда, на вашей стороне, но это место – трудно понять человеку, живому, по крайней мере. Многие называют это место Страной Мрака… — и не успел Изаму продолжить, я вскрикнул:

— Та, где покоится Идзанами?!

— Вижу, ты знаком с частью этой истории. Да, это так. Но послушай, на тебя наслали проклятие. За тобой могут прийти вновь, и я тогда не смогу вновь защитить тебя. Некоторые Ками ищут тебя, очень могущественные из них. Пока ты здесь, я смогу тебя защитить, но они могут прийти и в храм, как у одного из них это уже получилось.

— Но…?

— У нас мало времени, объяснять все, берегись людей и прислушивайся к голосам и ощущениям. Я коснулся тебя, нащупал твою душу и ты сможешь ощущать свой мир теперь по-иному, пользуйся этим, пока мы не встретимся в следующий раз. У нас будет долгий разговор и тебе пора уходить, они чувствуют, что ты здесь, — сказал Изаму, держась за ручку меча. Но я не мог ничего толком осознать. Да и не смог, так как неподалеку я увидел Его.

— Кугэро? Кугэро! – я оттолкнул Изаму и ринулся за ним. Брат лишь спокойно направился в один из переулков.

— Остановись! – услышал я в след, испуганный голос моего спасителя. Но мной овладели чувства, эмоции лишь гнали меня за братом. Я бежал, как можно быстрее, замечая впереди только образ брата.

— Брат! Постой! Ты же звал меня! – взрыдал я, чуть ли не плача. Меня разрушали боль, сожаление, вина и из глубины вырывалась мучительное чувство тоски и любви. Я хотел догнать его любой ценой и поговорить с ним, высвободить свой вековой груз от того, что я натворил. И наконец, умолять простить меня. Его образ терялся среди бесчисленных домов, полуразрушенных строений, среди сгорбленных, уродливых существ, внимание на которых я практически не обращал.

— Кугэро! – вскрикнул я, когда и вовсе потерял его из виду. Но не успел я проскочить мимо разрушенной стены, как появился еще один давний приятель, занося надо мной колючие цепи, как хлысты. Изуродованное тело под рубахой, безумные глаза и рот, сшитый толстыми, засаленными нитями. Цепи стремительно неслись изуродовать мое лицо, переломать мне кости, но я даже не успел подставить руки, как почувствовал сильный рывок назад.

— Уходи! – я лишь ощутил, что кто-то отшвырнул меня назад, увидел, как цепи со звоном вцепились с лезвием меча. Упав на спину, я испуганно вскочил, но вокруг были лишь стены, да знакомые очертания в полумраке и исчезающий луч солнца с лезвия меча, того хозяина, как я понял, который не раз спас мне жизнь. Я стоял в комнате, куда мне не было входа, и не знал чему верить, а чему нет. Был ли это очередной бредовый сон или действительно, прибытие в легендарной Стране Мрака? Ответа, конечно же, никто не мог дать и я первым же делом укутал меч в тряпки, на которых он лежал и поспешил в свою комнату…

***

Я торопился. Мое сердце колотилось от волнения, руки слегка дрожали. Я не мог не вспомнить эти чувства вновь, словно мое прошлое – кукловод, дергающий меня за ниточки. Собрав все необходимые вещи, я написал послание на пергаменте, поблагодарив монахов за все, я решил то, что я уже делал – бежать. Не знаю почему, но то ли страх, то ли тревога что могут пострадать невинные люди, заставили меня легким бегом отдаляться прочь от храма, в котором прожил достаточно времени, чтобы сблизиться с людьми живущими там. В душе отдавалась знакомая боль. Я вновь теряю то, к чему успел привыкнуть, вновь разрываю свое настоящее от будущего, снова пытаюсь растянуть пропасть между моим прошлым. Это было больно, но это все, что я умел. Хотя я мог и заблуждаться…

Меня накормил и напоил крестьянин, которому я спас жизнь. Мы поговорили с ним, и он также снабдил меня хорошей обувью и сумкой, одарив бесчисленными благодарностями. Попрощавшись, я отправился в путь, когда солнце начало свой закат. Я не знал, куда я направляюсь, но был уверен, куда подальше. В голове появились мысли отправиться за океан, в другие неведомые мне страны, где мой отец когда-то бывал. Я помню его рассказы о них, не похожих на нашу страну, где все по-другому. Сейчас мне нужно всего лишь набраться силами и найти способ получить деньги.

Так было приятно вновь чувствовать тепло солнца, легкий ветерок. Слышать, как шепчут деревья вдоль тропы, наверняка, обсуждая меня – единственного путника на этой дороге, ведущей в портовые города. Далеко позади меня остался храм, еще дальше моя родная столица, замок, в который я уже не вернусь. Я надеюсь, что пройдет время, и я забуду, все, что творится со мной. Я просто стараюсь об этом не думать. Не думать о том, что я разговаривал с Ками, что я видел своего брата, который меня преследует, где бы я ни был. Я так устал от этого. Хочу быть свободным от своего прошлого, если такое вообще возможно. По небу плыли серые тучи, ветер уже изменился. Он все сильнее шумел в дубравах. Стало заметно прохладнее. Кажется, я не успею дойти до поселений, придется ночевать, где придется. Хотя меня это не пугало. Единственное что беспокоило, портившаяся погода…

Мои опасения подтвердились. Я с трудом нашел место для ночлега в лесной чаще. Ветер ужасающе скрипел деревьями, гудел в верхушках, ломая ветки. Он словно неведомый зверь с грохотом спускался вниз, шумно рыща меж деревьев заплутавшего путника, готовый кинуться и унести прочь свою жертву. Я прижимался к старому, согнутыми ветрами и временем дерево, укрываясь всем, что было от пробивающегося дождя. Я выжидал и надеялся, что незаметно смогу заснуть. Хотя в лесу стоял такой грохот, что казалось, сражаются скрытые воины в ночи. Я сжимался от пробирающегося холода, отвратительной влаги, пытаясь успокоить свой разум. Где-то промчался ветер, завыв как нечеловеческое дитя, где-то захрустели кусты. Я прислушался. Сердце замерло. В одно мгновенье все будто затихло, и я услышал хруст опавшей листвы, как тяжелая нога разломила ветки. Я вскочил, оглядываясь по сторонам, прислушиваясь и разбирая звуки. Ветер вновь зашумел так сильно, что я ничего уже не мог разобрать. И темнота, и шум, скрывали того, кто ко мне пробирался. Я чувствовал это, судорожно сжимая сумку в руках.

— Итиро! – вот незнакомый голос разорвал гул ветра. Среди движущего беспорядка ветвей деревьев, кустов, листьев и бесформенных образов в темноте, я заметил образ человека. Не то чтобы от страха, а скорее всего от того, что в глубоком лесу услышал свое имя, я ринулся бежать. Всегда, когда я слышу свое имя, кажется, что меня нашли, узнали то, что я натворил в прошлом и сейчас схватят и представят перед моим отцом. Я даже не могу представить его лица, того, что он мне скажет или сделает. В тот день, когда я услышал, что он готов был меня казнить, я не мог этому поверить и вот я здесь – бегу от неизвестно кого, в который раз. Страх стал моим привычным ощущением, даже когда я его не испытываю, кажется что абсолютно все не так. Даже бегство для меня стало стилем жизни, скоростью определяющим биение моего сердца, движением моего Настоящего…

Я бежал, оглядывался назад, спотыкался, а ветер хлестал меня дождем, ветвями деревьев и я ощущал, что некто несется за мной. Звенели цепи. В голове возникали мысли лишь о том дне, когда дождь также преграждал мне путь, когда я слышал отдаленный бой колоколов. Я оглянулся, позади лишь темнота и дождь. И уклонившись от раскинутых ветвей, я ловко перепрыгнул один из оврагов. Но стоило мне вновь оглянуться, я увидел своего неприятеля. И вот тогда страх овладел мной по-настоящему, стал моим врагом, он набрался силами, необузданным парализующим влиянием. Неприятель грозно смотрел на меня. Я видел только его глаза, остатки седых, редеющих волос на его голове, выцветшую повязку, закрывающую нос и рот. На теле висел истерзанный балахон, открывающий его тело от ветра. Кое-где у него были открытые раны, виднелись его органы. В плечо впивалась длинная цепь, конец которой он держал в руке. Я медленно шагнул назад и вздрогнул, когда он появился в двух шагах от меня. Впервые я не владел своим телом, уставившись в его блеклые глаза. Резкий запах гнили заполнил мои легкие. Он вознес руку, и я заметил, уродливые пальцы, сплавленные с металлом. И в этот момент, когда острие металла зашипело, я уклонился от его удара и ринулся бежать. Сердце застучало так быстро, что казалось, кровь закипела и растопила мое тело. Но стоило мне пробежать всего несколько метров, я рухнул наземь, почувствовав, как цепь обвилась вокруг ноги. В момент меня потащили по земле, а я с трудом удерживал свою сумку. И когда это чудовище притянула к себе, я уклонился от его кривого острия на руке, отшвырнул его ногами. Он с глухим звуком упал на землю, а я кинулся к своей сумке. Виски пульсировали жгучей болью, легкие сжимались так, что казалось — я задохнусь. Я выхватил меч, закутанный в тряпки, услышал, как этот громила затопал на меня, замахиваясь своим кривым лезвием. И кинув взгляд на цепь на моей ноге, я со всей силы дернул ее к себе…

— А-а-а! – завопил я яростно, вынув из его тела меч. Мой враг повалился на землю, я откинул цепь и медленно приходил в себя. Ни крови, ни вздохов. Казалось, будто он был и так мертв, лишь глаза его опустели настолько, что мне стало холодно.

— Молодец Итиро… — я вздрогнул и разрезал воздух позади меня, откуда я услышал чей-то голос. Никого не было.

— Это я, не бойтесь, — со второго раза я узнал этот голос и, обернувшись, увидел его – моего Спасителя.

— У нас есть совсем немного времени. Я Изаму – я Ками. Думал, вы никогда больше не коснетесь этого меча. И вижу, что ты нашел ему применение, — я взглянул на своего неприятеля и к большому удивлению, он попросту растворился как туман. Я не поверил своим глазам.

—  Это был всего лишь Ками, дух, проникший в этот мир. Послушайте, Итиро, когда вы будете его касаться, я буду приходить и в следующий раз, вы получите ответы, которые вас беспокоят. Я знаю, вы хотите найти своего брата и я, кажется, знаю, где он, — сказал он, поправляя свой плащ.

— Что?! Где он! Он жив?! – вскрикнул я, кинувшись к нему, а он лишь показался в другом месте.

— Терпение, принц. Вам нужно бежать дальше, за вами еще гонятся. Чем дальше вы убежите, тем меньше сил останется у вашего истинного врага. Бегите! Это известно кому как ни вам! Бегите же! – приказал Ками.

— Кто это? Куда мне бежать? Это мой отец?! – сокрушился я.

— Бегите! Они близко! – он лишь закричал нечеловеческим голосом.

Меня атаковала паника, я оказался в горячем плену отчаяния. Все тело тряслось, а я бежал дальше, бросив сумку, схватив покрепче меч, не обращая на промокшую одежду, замедляющую мой ход. Мелькали деревья, гремел гром и все громче бушевал ветер. Я падал, вскакивал весь в мокрой листве и грязи, вновь пускаясь в бегство среди этой ночи. Все о чем я думал, это о брате, не зря я чувствовал его в храме, не зря я слышал его голос. Он значит жив! Перед глазами возникла картина: «юноша, помедлив всего пару секунд, стремительно вонзил кинжал в сердце. Высокий головной убор, массивная мантия обшитая золотыми нитями упали на холодный пол. Парень переводил взгляд, с торчащего куска метала в груди, на юношу, в чьих глазах он заметил преисполненную радость и возбуждение…». В следующую секунду я ударился о незамеченную ветку. Она со жжением хлестнула по лицу так сильно, что я потерял равновесие и упал, выронив меч. Боль была невыносимой, жгучей и острой, хотелось просто разодрать лицо, чтобы от нее избавиться. Я почувствовал, как горячая кровь стекает по моей щеке, медленно течет по шее. Вытершись, подобрав меч, я услышал, дикие стоны, раздающиеся откуда-то из мрака, там, где кроется невесть что. Собрав силы, я ринулся дальше, несмотря на рану, на то, что силы быстро покидали меня…

Глава 5

Проснулся в полдень. Солнце с трудом пробивалось через проплывающие тучи. Одевшись, в еще сыроватую рубаху и штаны, и завернув меч в тряпки, я выбрался из чужого амбара. Завязал покрепче обувь. Оглянулся. Ни единой людской души. Далеко позади, остался лес, впереди поля пшеницы и тропы, ведущие в поселение или город. Там я смогу поесть, отдохнуть, набраться сил и залечить свои раны, для того, что встретится с Изаму и узнать, что же все-таки творится и где мой брат. Я потихоньку побежал, не думаю, что стоит мне медлить…

Здесь было тихо. Погода еще не скоро разразиться в очередной буре. Я слышал свои быстрые шаги, слышал даже как колышется пшеница. Я думал в этой тиши, что же мне делать дальше. Осознал также, что я вряд ли когда избавлюсь от своего ужасного прошлого, осознал, что я потерял и брата, и отца в тот день. Хоть возможно Кугэро и чудом выжил, они меня не простят, я думаю, я просто перестал для них существовать. Но порой другие мысли приходят на ум, ведь это логично, раз за мной гоняются какие-то существа или даже Ками, что отец да брат решили меня найти и убить. Я даже и не подозревал, что Ками придут за мной, не ожидал, что окажусь в Стране Мрака и заговорю с еще одним. Единственное, что я сейчас хотел, это узнать где брат и что с ним, возможно, еще есть путь все исправить, иначе я проведу всю свою жизнь в бегах или буду пойман и казнен. Славно!

Наконец добравшись до небольшого поселения, я расположился в одном из скромных домов, в обмен на некоторую физическую помощь. Поев и отдохнув, я закрылся в комнате и осторожно развернул меч. Металл радостно блеснул. Я медленно потянулся пальцами к клинку, чувствуя легкое волнение.

— Горожане! Новость! Собирайтесь, печальная новость! – послышалось где-то на улице. Внутри меня что-то вздрогнуло. Я знал, что если глашатаи объявляют новость на всю улицу, значит, случилось что-то очень серьезное. Кажется, когда в последний раз слышал глашатая, когда Кугэро… не стало. Я выскочил на улицу. Люди обеспокоено стягивались к вестнику.

— Жители страны, городов и поселков! Прискорбная весть разрезает наши души! Спешу, с горем сообщить вам, император Такадзу-сама, скончался вчера утром! – кто-то ахнули, вздохнул, вскрикнул, схватился за голову, а я не мог в это поверить.

— В столь трудную минуту для сынов Императора, ближайший наследник трона Хаару-сан вступит на трон немедленно и устроит Хараи – очищение от несчастья, которое постигло нас. Служба будет вестись в императорском храме Корэи-дэн. Флаги будут спущены! Мы будем скорбеть до тех времен, пока бьются наши сердца! Великий император Такадзу-сан будет оберегать нас и нашу страну. Во славу Идзанаги! – известил звонким голосом глашатай, свернув пергамент. «Дядя?! Император?!» — я не мог поверить ни тому, ни другому. Казалось, что мой отец все еще жив, он ждет меня, не важно, что он ко мне испытывает, но я до сих пор вижу его красивую мантию, его строгий взгляд и чувствую его руки. Этого не может быть! Мои руки затряслись. Вмиг все затихло. Я лишь видел такие же не верящие выражения лиц, боль и слезы на глазах жителей, видел, как они открывают рты, что-то говорят, как кто-то плачет, и я ничего этого не слышал. Я развернулся и, не ощущая, что вообще происходит, поплелся в дом. Казалось, будто это уже не тот мир, казалось, что я больше не принадлежу к нему. Будто мой путь оборвался со смертью отца, будто мне теперь нет смысла бегать. Я завернул в переулок, глубоко вздохнул, попытавшись заполнить возникшую пустоту хотя бы осенним воздухом. Это было непостижимо! Я, остановившись, взглянул на грязно-серые тучи. Они двигались быстро, толкались, смешивались, словно толпа, бегущая в страхе, будто и на небесах все сокрушаются в горе о смерти императора, считающимся потомком богов. Позади я невольно услышал чьи-то медленные шаги. Кажется, еще один человек просто не осознает происходящего. Я обернулся. Его стеклянные глаза, неловкие движения – он вот-вот упадет. Я вздрогнул, понимая, как ему плохо. Но он остановился, замер, набирался силами или переводил дух от этой шокирующей новости. Затем он перевел взгляд на меня, я понимающе кивнул. Молодой мужчина наклонил голову в бок, так что сейчас мог хрустнуть позвонок. Я попятился, не понимая, что он делает. В следующую секунду он кинулся на меня, сбив с ног всем своим телом. Он начал меня колотить с такой силой, что я с трудом защищался. Возникшая ярость и боль помогли откинуть его и, поднявшись на ноги, я ринулся в дом. Он чрезвычайно быстро бежал за мной и, догнав меня прямо у дверей дома, он схватил меня и швырнул в них. Я проломил их и грохнулся на пол, не медля, пополз в комнату. Этот некто сильный вновь поднял меня и швырнул, к счастью, в ее сторону. Я прокатился по полу, несмотря на боль по всему телу, я успел кинуться к лежащему на полу свитку из ткани. В следующий момент, когда этот обезумивший человек ворвался в комнату, я со всей силой взмахнул мечом. Его лицо наполненное яростью и пустотой в глазах, ничуть не сменилось, когда распоротого живота и груди потекла кровь. Я секунду спустя, как только он двинулся, снес ему голову. Только тогда тело упало на пол, и я почувствовал в комнате дикий холод, а впереди меня показался Изаму.

— Вот теперь мне нужно еще больше ответов…

— Думаю здесь оставаться не безопасно, — ответил Изаму, спокойно перешагнув через истекающую кровь труп, и ловко коснулся моего лба…

***

Снова знакомая местность. Пустошь, окутанная во мраке и где-то вдалеке, доносятся глухие мольбы, стоны мучающихся тут людей. Я огляделся. Здесь я еще не был, хотя все было также мрачно. Я взглянул на Изаму – он осматривался, держа наготове его изящный и длинный меч.

— Послушай, эти все люди или существа сюда попали после смерти и обречены на блуждания в этом мраке навсегда? – спросил я, не вытерпев. Изаму отвлекся, повернулся ко мне:

— Если бы. Некоторые из умерших душ попадают сюда и не могут даже двигаться и говорит. Они стоят на месте и мучаются в агонии, не способны даже сделать шаг или поднять руку. Есть другие Ками, кто лишь бессмысленно бродит, не обращая внимания, где он, на то, что проходит несметное количество времени. А кто-то из них так был зол, завистлив, ненасытен при жизни, что продолжает делать то, что и делал, к примеру, убивать или злоупотреблять едой. Кажется, одного из них ты встречал. В этой Стране Мрака есть еще множество примеров человеческой слабости, развращенности и всего, чем является человек в большей степени.

— А куда попадают хорошие люди после смерти? – спросил я, задумавшись о себе. «Кто я хороший или плохой? И как же можно определить кто Мы на самом деле?»

— Никуда. Они продолжают быть теми, кем были только в другом мире. Все мы превращаемся в Ками, так как были созданными ими. Те, кто был счастлив и спокоен в жизни, продолжат свое такое же существование, допустим защищая своих последователей. Все взаимосвязано, — ответил Изаму, убрав меч, — кажется, здесь пока безопасно. Ками почувствую, что здесь человек, придут, не медля. Я видел твоего брата! Он ищет тебя!

— Что?! – я мгновенно забыл обо всем. Перед глазами промелькнуло лицо Кугэро.

— И кажется у него беда.

— Как мне его найти?! – меня одолевали одни лишь эмоции.

— Кажется он тоже в бегах. Я могу помочь тебе найти его, но у нас тогда будут большие неприятности. И взамен мне потребуется кое-какая небольшая услуга, — сказал он, обнажая меч. Я судорожно закивал головой и он, улыбнувшись, вновь коснулся моей руки. И всего через секунду, не успев моргнуть, предо мной оказалась та самая деревня. Только мы оказались в его неизвестной части.

— Держись рядом! Они близко и не отставай, — сказал Изаму. Я услышал скрип кожаной ручки и то, как он сильнее ее сжал. Мы двинулись в путь. Мой слух вновь резали эти ужасные стоны. Здесь они были громче, отчетливее, да и когда мы прошли мимо домов я увидел их обладателей. Мое сердце замерло, защемило, а душа покрылось холодом. Я видел то ли женщин, то ли мужчин, бродящих по улицам. Они были настолько ужасны, что казалось от них остались только кожа до кости и то, что время над ними безжалостнее всего, забирает тело и жизненные соки, но оставляет в них Жизнь, оставляет их мучиться.

— Они ничего тебе не сделают, пошли дальше! – в его голосе я услышал приказной тон, казалось, он очень долго сражался или управлял кем-то. Мы направились дальше, и пока мы молчали, я замечал и других существ. Они меньше были похоже на людей, скорченные ползающие почти на четвереньках.

— Не доверяй этим тварям, они уже больше не люди. Ими становятся те, кто потерял свои последние человеческие качества в жизни. Ими управляют лишь инстинкты, поэтому, не привлекай внимания, — сказал Изаму, ускорив шаг. Мрак сгущался, на домах все меньше висело ламп, а где-то в темноте я слышал чей-то громкий топот. Я даже не мог представить, кто же его обладатель.

Мы двигались быстро, виляли меж переулков и домов. На пути мне встречались странные и порой ужасные Ками. Страх въевшийся в душу, отравлял мой разум. Я поскорее хотел покинуть это место. Все что меня останавливало – брат. Я должен был его разыскать и поговорить с ним, попросить прощения, если вообще это возможно.

— Тш! Стой! – Изаму замер, медленно вытащил меч, — кто-то пришел за тобой. Они знают, кто ты и шепчут имя твое. Если скажу, убегай, ты убежишь как можно далеко и как можно быстро и только не оборачивайся. Тебе не понравится то, что ты увидишь.

Я уже был готов ко всему; немало жутких вещей я повидал, и я не отступлю, я должен найти брата. Как только это мысль рассеялась, я услышал дикие крики и приближающийся топот. Изаму, занес меч. Он вглядывался всепоглощающий мрак и прислушивался. Звуки становились все ближе и ближе. Страх громче гудел у меня в разуме, и я заметил, как дрожат руки моего нынешнего друга, несмотря на то, что он был Ками! Адский рев ударил по нам, застав нас врасплох! Я скорчился от боли, пытаясь закрыть уши, Изаму еще держался. Это было не передать! Тысячи человеческих воплей, женских, мужских и детских в унисон раздирали мой слух. Вопль резонировал их адской болью, муками, криками о спасении, ненавистью и отчаянностью!

— Бегите! Итиро, сейчас бегите! Я вас найду! – он закричал! В его глазах я увидел страх, в одну секунду Ками благородного воина, не раз, спасавший мне жизнь, затрясся, как ребенок перед первым боем, перед первой опасностью. Я не мог его просто так бросить! Я не решался.

— Бегите же! — он оттолкнул меня, и я побежал, последним увидев несколько Ками, с цепями, гвоздями и ранами по всему их телу. Это те, один из которых пытался меня удушить. Я бежал, не оглядываясь, как он и просил, бежал так быстро, как было ведомо только мне! Позади я слышал звуки боя, рев и топот – не отстающий топот. Я завернул в переулок, затем в еще один, затем другой. Я чуть ли не падал, но продолжал бежать и единственным моим путником был топот. И казалось, он приближался! Позади я услышал оглушительный треск! И стоило мне оглянуться совсем чуть-чуть, я увидел разлетевшиеся на куски и щепки дома, и того, кто меня преследовал. Он был в пять раз выше меня, в три раза шире и уродлив в несметное количество раз! Он мало был похож на человека! Огромными руками он помогал своим коротким и толстым ногам нести свой вес. И мне не стоило вообще оглядываться – я всего на пару секунд засмотрелся на это безобразие и налетел на что-то. Я рухнул на землю, несколько раз перевернувшись и оказавшись на спине, я взглянул воочию на этого монстра в ту же секунду занесший надо мной свои громадные руки. Его морда истощала ужасное зловонье – горькое, удушливое и тошнотворное, скользкий ком подкатился к горлу. Огромный живот свисал, чуть ли не до земли. И тут он вновь издал это вопль! Я скорчился, распластался от боли на земле, но заметил, что его пасть даже и не открывалась. И вот тогда я заметил! Это кричали десятки, а может быть и сотни человеческих тел, в его руках, будто сросшиеся с кожей. Они пытались вырваться, кто-то дрался между собой, кто-то заталкивал другого в кожу, получая себе место, а другие просто рвались и кричали. Там были и вправду – дети, женщины, мужчины. Его руки шевелились от неугомонных попыток вырваться, зрелище было ужасным. Кто-то словно червь ползал под темной и огрубевшей кожей, ища хоть какой-нибудь выход. И эти руки вот-вот меня раздавят. Но вместо того, чтобы просто завершить мою жизнь этот монстр ловко подхватил меня рукой и подкинул в воздух, как куклу…

Все произошло за секунды. Я парил в воздухе, а затем меня схватили до ужаса холодные и цепкие руки, затем еще пара и еще! Я уже не мог двигаться, и казалось, вот-вот они меня поглотят и я стану еще одним пленником этого монстра. Черные, еле заметные яблоки глаз расширялись, кожа еле держалась на его черепе – что-то вроде человека пыталась меня утащить куда-то вниз. Я сопротивлялся так сильно, что и не подумал, что на это способен человек! Я бил, пинал, выкручивал руки и ломал их, сворачивал кому-то шею и обездвиженные, они тонули в этой коже, заплывшей жиром. И на их место выбирались другие! Но я не мог бороться вечно, медленно, но уверено они тащили меня вниз! Этот монстр попытался втолкнуть меня второй рукой, но как только его рука приблизилась к его предплечью, я услышал крик!

Изаму! Я увидел его огромный меч, пылающий красным светом. За один взмах, он отсек громиле пол руки! С грохотом она повалилась на землю, и эти тела ослабили хватку, я соскользнул по его руки и приземлился наземь, видя как монстр, скинул Изаму с плеча. Воин со звоном рухнул наземь, вскочил и вновь ринулся на чудище. Я увидел его изодранный доспех, горящие глаза таким же ярко-красным светом. Он в несколько стремительных прыжков преодолел расстояние и с поистине нечеловеческим ревом швырнул свой меч, который был вполовину длиннее меня, да и тяжелее уж точно! Меч вонзился в грудь чудище, а тот не издал ни звука, лишь кровь и нечто уродливое вытекало из его предплечья. Из этой черной массы с криками выползали худые, еле видимые существа и с невообразимой скоростью пробегали мимо меня, прыгали на дома, разбегались во все стороны, и их было десятки! Изаму запрыгнул на шатающего и истекающего кровь чудище и с ревом, Изаму вырвал меч, разломив монстру грудную клетку и разрезав плечо. Монстр безмолвно упал на землю. Доносились лишь хлюпанье темной крови и отдаляющие радостные крики выбравшихся душ или существ. Но среди этой огромной телесной массы, я не видел Изаму. Всего через пару секунд наступила тишина, а моего неисправимого спасителя не было ни видно, ни слышно…

— Изаму! Изаму! – я пытался докричаться, с трудом передвигаясь. Страх еще владел моим телом. Я обошел отвратительный труп, осторожно перешагивая через черную слизь, почерневшие чьи-то кости, останки. Мне стало плохо, но неподалеку я увидел его!

— Изаму! – я подскочил, его доспех был поломан, а где-то разорван. Его глаза больше не горели, он казался бледным и безжизненным. Я поднял, что-то кричал и тряс его. В одну секунду, он открыл глаза и взглянул обычным, человеческим взглядом, полным боли и усталости:

— Итиро, не расставайся с моим мечом, найди брата, кажется он действительно в беде. Ты нужен ему… и последнее, сделай, как я хочу. Это будет наша маленькая сделка, — выдавил он так, словно опусти его на землю, он умрет. Я кивнул ему, а он с трудом притянулся к моему уху и зашептал…

— Согласен Изаму, я сделаю это! – уверено заявил я.

— Хорошо, Итиро, сын императора. Я знаю, ты сможешь все преодолеть, удачи, пусть Идзанаги тебя оберегает! Я скоро увижу те-б-я…. – и последние слова он протянул отрывисто и на моих глазах растворился мокрым туманом. Я взглянул на маленькие капли, стекающие по рукам и, сжав кулаки, я перевел дыхание и ринулся на поиски брата. Теперь я знал, где его можно найти…

Я бежал, оглядывая дома, чтобы найти то место. Времени у меня было мало. В любой момент я могу вновь оказаться в реальном мире или растерзан десятками взбешенными Ками. Останавливаться было смертельно опасно, я бежал и даже не оглядывался и не прислушивался к звукам, что раздавались вокруг. Я пытался не обращать на стоны, вопли и даже чьи-то голоса. Чем дальше я бежал, тем все становилось сумасшедшее. Я мельком видел такие картины, от которых стыла кровь, а от других хотелось бежать еще сильнее, быстрее и дальше, дабы не слышать их вопли, дабы забыть их образы! Я замедлился, проскочил мимо мертвого сада и выбежал на улицу. Деревня заметно изменилась и казалась, она никогда не кончится. И я начал узнавать эти места – я был на правильном месте. Я вновь прокрутил слова Изаму: «Беги, сколь есть силы и Страна покажет из Мрака, что ты хочешь найти, беги – ведь это твой путь!». Я пустился быстрее, с каждым метром я узнавал эти улицы, сады, которые украшали город. Но там впереди, я видел лишь одну улицу – широкую, главную ведущую к гордо возвышающемуся дворцу, сверкающему в лучах солнца и величия императорского дворца. Но сейчас лишь мрак закрывал все вокруг, а широкая улица, сжимаясь, бледнея, исчезала в нем. Я собрал все свои силы и ринулся именно по ней, во мрак, где покоилась, горбилась и бродила в бессмысленном движении, моя последняя надежда…

Я остановился, казалось я уже не чувствовал землю, практически ничего не слышал. Впереди меня, сгорбившись, лишившись всего блеска, гордости и благородства, он бродил, опустив взгляд. Я не мог поверить, что это он…

— Кугэро… брат… — я сокрушился, мой голос сломался. Он, не веря, поднял свои глаза, взглянул на меня с такой любовью, пониманием и тоской, что я не мог в это поверить, что это меня раздавило.

— Итиро! Братишка! Ты пришел! – он кинулся в объятия, сжал меня, словно ничего и не было. Словно… я не вонзал в его сердце… кинжал. Я не знал, что и ответить. Боль в душе была неимоверно адской, я чувствовал себя чудовищем!

— Я так рад, что ты нашел меня! Мне так много нужно рассказать тебя! Постой, времени у нас мало. Меня могут найти, как и тебя! Слушай, я знаю, кто убил отца, кто убил меня! Знаю и ты должен спасти наш род! – от этих слов, я почувствовал себя еще больше виновным!

— Кугэро, постой…

— Послушай, ты должен поторопиться и бежать прямиком во дворец! Кажется, он и отца пленил!

— Кугэро, постой! Это я сделал!

— Тебе придется миновать усиленную стражу, он боится тебя и знает, что ты жив. Он охотится на тебя, братишка! – он не останавливался, будто не слышал. Мне стало страшно за него и предательски отвратительно за себя, что он, возможно, не догадывается, что я сделал с ним.

— Я убегал от них, как мог…но мое тело у него в плену…

— Замолчи! Хватит! Послушай меня, это я убил тебя! Я собственными руками! Из-за того, что завидовал тебе! Что папа любил тебя больше и был с тобой все время! А на меня никто не обращал внимание! Я был зол и мне, было больно! Ты даже не знал, что я чувствовал! Ты ведь мне был братом! Кугэро, почему ты бросил меня в этом холодном и огромном дворце?! Ответь мне, скажи! – я умолял его, я тряс его, смотрел в его глаза. По моим щекам текли слезы, руки тряслись, а боль режущими осколками мечей встало посреди горла. Вот он! Обиженный и одинокий ребенок, вырвавшийся из своего долгого заточения в плену у Боли и Страданий, Непонимания и Отчаяния, Страха и Пустоты.

— Прости меня, братишка. Извини, что не был рядом. И не мучай себя! Я простил тебя уже давно, ведь если ни ты, меня все ровно ждала та же учесть, думаю даже и похуже, и всех нас троих. Отпусти эту вину, отпусти этот груз, сними эту печать и прошу, ты единственный кто может все исправить. Иди во дворец и расправься с дядей! Это все он! – сказал Кугэро, изменившись в поведении, в лице и в характере. Казалось, он стал другим человеком, повзрослевшим. Но последние слова застряли в моем разуме. «Дядя?! Это все он?!»

— Что ты сказал?! Хаару-сан, убил отца?! Наш родной дядя?

— Пока я бороздил просторы этой Страны, мне многое открылось Итиро, прошу, спаси нас… постой. Они близко! Он знает, что ты здесь! Он пришел за мной! – вскрикнул так яростно, что я отпрял и испугался. На его лице я увидел неописуемый страх и в следующий миг, из тьмы, показались цепи. С режущим звоном они впились в брата и последним, что я увидел, как он едва коснулся моей протянутой руки, и я исчез во тьме, как и он…

Глава 6 

— Бра-ат! – но я уже стоял, неподалеку той деревни, где я остановился и, кажется, они уже искали того, кто снес тому сумасшедшему голову. Вспомнив слова Изаму, я опомнился о мече. К счастливому удивлению, он висел в ножнах на моем поясе. Я замер, не понимая, как и откуда он оказался. Но в другое мгновение, ярость и недоумение ворвались в душу. Все, что я сейчас хотел найти дядю! Я ведь чувствовал, что отец не мог приказать казнить своего сына, просто так без разговора, поверив каким-то чужим людям. В этом был замешен дядя! А может еще кто-то. Мне нужно было разобраться в этом. В голове также крутились слова Изаму…

Я не мог поверить, что дядя убил своего брата, хотя я поступил точно также, убив Кугэро. Боже! От этой мысли мне стало плохо, я взглянул на чистое небо и глубоко вдохнул. Я договорился с одним крестьянином подвезти меня на своей повозке в столицу. Он душевно согласился. Я распластался на мягком сене и набирался сил, ведь когда я попаду туда, меня вряд ли встретят улыбками и объятиями. Я невольно дотронулся до ножен. Раскаленная уверенность, смешенная с яростью, кипели в моей душе. Я также боялся, что Изаму не сможет сделать то, что пообещал. Я если честно, абсолютно не знал, что будет дальше, я хотел все закончить, раз и навсегда. От этих мыслей, я устало вздохнул и расслабился, медленно погружаясь в сон.

«Мрак танцевал вокруг. Я видел, как он показывает странные дома, скорченные деревья, затем снова проглатывает их чернотой. Я шел по волнистой дороге, словно она была живая, извивалась как змея. Слышал эти сводящие с ума крики, мольбы и стоны. И кто-то в этой темноте пряталась, ожидая, когда я повернусь к нему спиной.

— Братишка! – я не мог не узнать этот голос, просящий о помощи, умоляющий найти его. В душе все содрогнулась, по лицу потекли слезы. Я ринулся вперед в гущу мрака, и он отступал от каждого моего шага, ведя меня по этой странной дороге. И в последний момент, когда я увидел знакомые силуэты дворцовых шелковых одежд. Я с ужасом остановился, чуть ли не кувыркнувшись вперед. Впереди меня, улыбалась какое-то создание! Намного выше меня, оно оскаливала ужасные зубы, а глаза были маленькие и черные. Вряд ли это был человек. Мантия открывала его обнаженное, худощавое тело. Я заметил десяток ребер, а может и больше и его неестественная длина меня пугала. Толстые короткие руки были усыпаны маленькими мигающими глазками. И они все глазели на меня! Я медленно попятился назад, а это создание выпрямилось и я, увидел его худые, но длинные ноги. Оно стало еще выше меня, покачав головой и неодобрительно цыкнув, он направил свои уродливые руки на меня. И в эту же секунду десятки каких-то уродливых тварей вырвались из его рук и кинулись на меня, открывая свои зубастые пасти!»

Я вздрогнул, чуть ли не вскрикнув от такого ужасного сна.

— Все в порядке, господин?

— Да, просто плохой сон, — ответил я, оглядевшись. Мы проезжали мимо знакомого мне леса. По телу пробежали мурашки. Скоро мы прибудем в замок, где я должен сделать все возможное, чтобы разузнать все подробнее и спасти брата и отца, если возможно, с помощью Изаму. Я боялся забыть его слова, боялся перепутать. Порой страх и отчаяние о неизвестности будущего меня пугало, делала меня слабым. За секунды я опускал свои руки и хотел, выбросить меч и вновь пустится в бега! Но единственное, что меня толкало вперед – разрушающая, горячая, звериная ярость! Какой я никогда не чувствовал. Я чувствовал себя сильнее, способным сделать все, что я хочу! Но мои мысли перебило ржанье лошади. Телега резко остановилась. Я приподнялся и не поверил своим глазам. Прямо посреди нашей дороги что-то возникало из Мрака.

— О Амарэтасу! Спаси нас! Что это такое! – вскрикнул крестьянин, трясясь от страха. Я со звоном вытащил меч и спрыгнул с повозки. Но в другую секунду, тварь вырвалась из Мрака и моментально хлестнула цепью, проломив голову бедолаге. Приземлившись на землю, она жадно взглянула на меня. Вновь ветхая рубаха, цепи, сплавленные с руками, сшитые губы и истерзанное тело. Похожий меня душил, гнался за мной в Стране Мрака. Только этот казался действительно настоящим. Вот он ринулся на меня. Зазвенели цепи, и я с трудом успел, уклонится от такой внезапной атаки. Я услышал, как надо мной прошелестела с легким звоном цепь с шипами и крючками. Я кинулся ему навстречу, видя, как он замахивается второй цепью. И я не знал, что делать, она могла задеть меня в любом случае. Но страх и адреналин сделали свое дело, я чудесным образом увернулся от смертельной цепи и за две секунды оказался возле этого Ками. Меч скользнул по его шеи, разрезая бледную плоть, прорубая кости и отделяя голову с плеч. Все произошло так медлительно, что
я увидел, как голова падает на землю, а тело превращается в разлагающийся прах и исчезает во мраке. Я учащено дышал, сердце успокаивалось, жар, расходящийся по телу, отступал. Первым же делом я кинулся к крестьянину, но, к сожалению, он был мертв. Я отсоединил телегу, сбросил с лошади все лишние упряжки, вскочил на нее и ударил шпорами. Лошадь дико заржала, и я погнал ее в столицу…

Я мчался. Ветер хлестал меня по лицу. Осень давно заявила о своих правах, все яростнее бушуя с каждым днем. Она вмиг нагнала тяжелые свинцовые тучи, готовые раздавить тебя в любой момент. В душе эта осень вызывала болезненные воспоминания, болезненно пришпоривающие меня. Я помню те дни, когда бродил под дождем и диким ветром, под грозой в поисках знаний и того, кто действительно обо мне позаботится. Я возвращался во дворец только с приходом ночи, а порой пропадал на улице. Никто даже не искал меня! Я сильнее пришпорил лошадь! Сильнее сжал поводья. Все кипело во мне, пыталось вырваться. Прогремел оглушительный гром и я, закричал в унисон ему. И казалось, что я разрезал яростным криком небесный рев!

Вот она столица, где я не был уже слишком давно, чтобы сейчас что-либо ощущать. Лишь вспоминаю, как я отсюда убегал, не оглядываясь, под тревожный звон колоколов, в ту же погоду, что сейчас и разразиться. Все напоминает мне о том, что я пытался забыть, отчего я пытался убежать. И вот я снова здесь! Какая ирония! Своровав небрежно балахон с капюшоном, я превратился в малозаметного человека и двинулся к дворцу. Он возвышался там, в центре этого города, люди, которого совсем ничего не замечали, что творится в стране. Они жили, заботясь лишь о себе, о своей семье, о своем положении и все что они делали – работали. Они забыли о том, что стоит поднять голову, прислушаться, взглянуть на рассвет, на звезды над их головой и просто насладиться жизнью. Кажется, они забыли вообще обо всем, что существует звезды, существуют другие миры, что существую Боги, что существует радость, счастья и покой! Я покачал головой, придерживая одной рукой ножны, дабы их кто-нибудь не увидел…

Я вновь пробирался по знакомым улицам, мимо людей разных слоев общества. Феодалы, идущие в обнимку с женщинами в шелковых кимоно, крестьяне носившие мешки на спинах, обычные люди, живущие в достатке. Где-то я видел четкое разделение и религии. Неподалеку стоял Буддистский храм, а поднимись выше можно увидеть Храм Синто. Если бы я не попал в тот храм, я бы никогда не узнал что-либо о Синто, на его пороге исчезновения. Поднявшись еще выше, я последовал главной улице. По дороге в глаза бросились сакуры и вмиг, я вспомнил себя:

«Мальчишка девяти лет в белоснежной шелковой рубахе, с вьющимися черными волосами до плеч, задорно бежал к отцу по желто-красному лиственному ковру. По сторонам широкой дороги цвели розовые сакуры, и теплый весенний ветер бережно отрывал лепестки, унося их с собой. Мальчишка поравнялся с отцом, взглянул на его пышную и яркую одежду из шелка, на его статную походку и властный взгляд и они направились во дворец, величественно возвышающий в конце дороги…» Я улыбнулся, но боль заставила меня сжаться и похолодеть, побледнеть мое лицо. Взглянув на дворец, я двинулся, усмиряя разгорающиеся во мне огни всех чувств. Я знал, что во дворец можно проскользнуть, но придется проделать то, что я делал еще, будучи проворным, маленьким мальчиком. Хотя я чувствую, что во мне просыпается тот подросток, который жил и вырос на улице и научился всему, чтобы выжить. А время тогда было тяжелым и опасным…

Как я полагал, это оказалось проще простого. Хотя, дворец уже было не узнать. В нем чувствовался холод, пустота и что-то мрачное. Я покрепче сжал рукоять меча, медленно продвигаясь по коридорам, до боли знакомым, слыша в голове отголоски прошлого, голоса и смех. Я увидел словно наяву, как маленький мальчик, смеясь, пробежал мимо, а за ним еще меньше. Впереди увидел улыбающегося отца. Сердце екнуло, сжалось от тепла и боли, когда мальчишки обняли его, а он, подхватив их, начал крутить. Я остановился, перевести дыхание и как только развеял воспоминания, я что-то почувствовал у своей шеи. Нечто холодное и острое.

— Даже не думай оборачиваться или лишишься головы. Мы ждали тебя, Итиро!

***

— Так, так, так! Итиро! Ты еще глупее, чем твой брат и отец, вместе взятых! Вот скажи, зачем ты сюда пришел? Стать Императором? Помешать мне? Ты убил своего брата, твой отец мертв, про маму твою, я вообще промолчу, а тебя все знают как убийцу и предателя! Что ты собираешься сделать? – я не верил своим глазам и ушам. Предо мной стоял родной дядя и говорил мне такие слова, а я был связан по рукам и ногам во всех смыслах этой фразы.

— Я пришел убить тебя! – выпалил я, разозлившись.

— Ха! Тоже мне новость. Твой дурачок отец тоже мне сказал это перед тем, как умереть. Вы с ним похожи. Да, вообще ты мало что знаешь! Тебе огорошили так, что даже простак бы на это не клюнул. Но я знал, что ты весь в отца и я сделал все, чтобы оказаться на его месте. А в свое время я был таким же, как и ты, изгоем, предателем, — Хаару-сан задумался, на его полном лице я заметил довольную улыбку. Императорская мантия не могла скрыть его выпирающий живот, а рукава были слишком длинные для его толстеньких рук.

— Ты им и остался! Ты истинный предатель!

— Ммм… с этим я, пожалуй, соглашусь. Дай я тебе кое-что расскажу, перед тем как сдам на растерзание толпы, что никогда не забудет убийцу своего императора. Ты если честно не убивал своего брата, ну выглядело это конечно так. Но я проделал адскую работу, чтобы получить трон и обставить все именно так. Это я убил и твоего брата, и твоего отца! – Хаару-сан довольно улыбнулся. Я не верил его словам, не понимал. Ведь я же собственноручно вонзил кинжал.

— Что?! Я ведь…сам…

— Да сам, но ты не задумывался, откуда возникали странные чувства зависти, желание убить, не возникали ли чувства, что вид крови тебе приносит удовольствие? Я очень долго добивался, чтобы тебя на это подтолкнуть. И еще, не замечал, что папа с одного момента стал совсем другим, забыв про тебя? Это тоже моих рук дело! Наверное, не понимаешь как? Смотри! – Хаару-сан взглянул на одного стражника, поднял руку и крутанул кистью. Стражник молча, опустил меч, обхватил двумя руками голову и в следующую секунду свернул! Тело обмякшее упало на пол. А страх ворвался в мою душу и заставил ее сжаться так сильно, что я потерял дар речи и не мог шевелиться, продолжая смотреть на уже мертвого стражника.

— Видишь, все как просто. И у меня таких людей уже довольно много. И ты был практически под моим влиянием. Все, что мне нужно было сделать – сделать тебя слабым, уязвимым. И я этого добился, когда отвернул от тебя отца, а над ним, я получил контроль из-за его слабости, не покидающей его со смерти его жены. А твоя мама – была лишь самым первым шагом! – с каждым его словом, во мне что-то разгоралось. Это была больше чем злость, ярость или ненависть.

— Ты убил… маму...?

— Да и не только, мой маленький Итиро, проливающий по ночам слезы и хранивший ее амулетик. Она была у тебя красавицей. До сих пор помню ее запах, ее тело, — в его глазах загорелось похотливое желание, на лице расплылась улыбка.

— Нет! Я тебя убью ничтожество! Лучше бы ты не рассказывал об этом! Я убью тебя!  — я попытался вырваться из пут. Но я лишь трепыхался, как рыба в сети.

— Слова, слова и только. Ладно, я пойду, расскажу жителям, что мы, наконец, поймали убийцу! Вот будет зрелище! – сказал он и гордо вышел из комнаты. Два оставшихся стражника остались меня охранять. А я не мог поверить, что дядя убил всю твою семью и делал ужасные вещи! Не мог принять этого. Мне стало плохо, мне захотелось умереть от меча, вырваться и попытаться его убить. Но я лишь ослаблено повис в веревках. Но в разуме вместо тишины и пустоты, я услышал лишь слова Изаму. Они напомнили о моей цели, взорвали уснувшие чувства. Я вновь почувствовал себя загнанным и яростным волком. Я смотрел в пол и набирался сил! Однако, недалеко я увидел вновь эти сапоги, подолы плаща. Я с надеждой поднял голову и увидел его, прокричав в своем разуме «Изаму!». Он лишь улыбнулся, подошел и попытался разрезать путы. Я почувствовал, что некоторые из них разорвались, некоторые ослабли. Я взглянул на него и увидел, что он уже измучен.

— Помни о моих словах, — прошептал он устало и вновь исчез. Я кивнул самому себе и попытался освободиться так, чтобы этого не заметили стражники. Мой ножны лежали неподалеку, стоит только высвободиться, столкнуть их с пути и схватить меч. Проще простого и, кажется, я знаю, когда.

— Эй, вы, что даже не уберете своего друга? Вы, небось, с ним с подростковых лет вместе, — спросил я у них, а они лишь взглянули на своего мертвого стражника и это, мне как раз было нужно. Вырвавшись из пут, я ринулся, как дикий волк, обретший свободу. Один из них лишь испугался, а второго я уже сбил с ног. Кувыркнувшись к столу с ножнами и другими вещами, я выхватил меч и швырнул в первого стражника, прежде чем он успел что-то выкрикнуть или даже выхватить меч. Кинувшись ко второму, неуклюжему, я просто напросто свернул ему шею. Я взглянул на все еще стоящего стражника и все что он мог, это не веря, дрожа и задыхаясь, пытаться вытащить меч из своего горла. Через несколько секунд, захлебываясь в своей крови, он упал на пол и там я его прикончил. Конечно, это нельзя было назвать доблестью или благородством, но мне они были нужны. Я надел доспехи, взял меч Изаму и тихо, не подавая виду, направился к императорским покоям…

Я шел по коридору и из дверей, вышел дворецкий. Я взглянул на него, а он на меня. Я сжал крепче рукоять, а он кинулся на меня голыми руками, молча, бесстрашно, без колебаний. Он тут же встретил лезвие меча, но после того, как я глубоко расцарапал его грудь, он ни на секунду не остановился и попытался меня сбить с ног. Что-то хрустнуло, он замер и повис на мне. Я аккуратно затащил в ту же комнату, вырвал меч из груди, очистил его от крови и вложил в ножны, закрыв за собой дверь. «Он, должно быть, узнал меня…или он был таким же одержимым, как тот стражник, не ведающий ничего, кроме того, что ему сказали делать», — подумал я и всего через несколько шагов, я в этом убедился. Женщина, которую я знал, очень спокойным и миролюбивым человеком, кинулась на меня с метлой. Я, уклонившись от удара, шагнул за ее спину и вонзил в нее меч, закрыв глаза от боли и отвращения. Ведь я ее знал, и она была добра ко мне. Я теперь еще яростнее желал убить этого монстра, который обратил этих людей в безвольных существ! Я не сдержался и закричал от дикой, безудержной ярости, чтобы он смог услышать этот рев, что будет последним в его жизни. И я побежал, ринулся как зверь, по изученным давно коридорам к покоям Императора!

Я бежал, останавливался лишь, когда преграждали путь, но всего на секунды, чтобы разрубить иное тело, увернутся от ударов и вновь рубить. Повторяя слова Изаму, ведь я осознал, что единственный кто может помочь и уже помог – это Он и я должен, не думать ни о чем, а только делать то, что он и попросил взамен на освобождение брата. И я не знал, что с ним, хотя, что может быть хуже, чем быть мертвым. На пути попалось несколько стражников с обнаженными мечами, кажется, весь дворец услышал мой рев. Они побежали ко мне, так банально замахиваясь мечами. В эту секунду, я даже успел подумать, чему же учили императорских стражей! Уклонившись от одного удара и со звоном сцепившись с другим мечом, я оттолкнул стражника и с шипением полоснул горло. Второй стражник кинулся вновь на меня, проведя несколько ударов, отбить которых, я немного затруднился. Но в итоге, когда он вновь собрался замахиваться мечом, будто булавой, я ловко оказался рядом с ним и ударил в лицо локтем, а в следующий момент вонзил меч в открытую щель доспеха, а затем снес ему голову. И я что-то начинал чувствовать, словно с каждым убитым, я чувствую себя легче и бодрее. «Неужели дядя что-то со мной сделал?». Не дожидаясь ответа, я побежал дальше. На пути вновь попался знакомый мне человек, но я безжалостно, не дав ему и секунды на раздумье, разрубил грудную клетку. «Чем больше крови усладит этот металл, тем сильнее буду Я», я повторил эти слова, дабы помнить, что мы обещали друг другу и это, было единственным путем! Я направлялся к восточной части дворца, где как я знал, будет много людей, которые встанут на моем пути. Но мое сердце разрывалось от дикой ненависти и злости, накопленной за все время безудержной ярости. Я бежал верх, по многочисленным ступенькам, гонимый разъедающей виной и сладким искуплением…

Распахнув двери, я лихорадочно оглянулся и заметил недоуменный взгляд мужчины в темной рясе. «Чем больше крови усладит этот металл, тем сильнее буду Я», — поспешно повторив Его слова в разуме, я не дал ни секунды убегающему незнакомцу. Мой клинок с хрустом вонзился в спину и, повалив мужчину, я побежал дальше по знакомому, плохо освещенному коридору. Где-то впереди отварилась дверь, а я взмахнул клинком. Брызнула кровь. Я даже не заметил, кто это был – мужчина или женщина, чувствуя, как еще горячие, густые капли чужой крови стекают по моей щеке…

Очередные двери с треском слетают с петель. Рассеченное тело женщины обездвижено падает на холодный пол, с застывшей безжизненной красотой на ее лице. «Чем больше крови усладит этот металл, тем сильнее буду Я», — я повторял это, каждый раз, когда клинок услаждался кровью тех, кто вставал у меня на пути. И я, если честно становился сильнее и меч, рубил людей как бамбук. И последний кого я должен убить – с ухмылкой улыбался в шагах десяти от меня…

— Хаару! Я пришел за твоей головой! Но перед тем, как ты умрешь, скажи, где мой брат?! – проревел я, держа наготове окровавленный меч. Я чувствовал, что чужая кровь также стекает и по мне.

— Молодец! Я недооценил тебя. Ты сильнее, чем они, да я прям, горжусь за своего племянника.

— Ты мне не дядя! Отвечай! – я вознес меч.

— Хорошо, прости, послушай, мы можем договориться. Если ты так хочешь трона, забирай, я сообщу, что убийцей был не ты, пощади! – он зашипел иначе, когда почувствовал смерть на своем пороге.

— Говори, ничтожество! – казалось, будто и мой голос изменился.

— Я пленил твоего брата с помощью магии, твоего отца и твою мать. Я их могу, освободит, прошу только, не убивай меня! – он сжался, как ничтожный червяк. Но в следующую секунду его рука полезла за мантию и блеснула сталь, прошипела, как сама смерть у моего горла. Я отпрыгнул, а толстенький и невысокий на вид дядя, выпрямился с длинным и тонким кинжалом.

— Ты глуп! Тебе никогда не быть императором! – он вскрикнул и кинулся на меня. Я звонко отбил его удар, увернулся от другого и вновь отбил. Хаару оказался увертливее, чем я думал!

— Неужели ты умеешь держать в руках меч? Я думал твой бестолковый отец, ничему тебя так и не научил! – сказал Хаару, вновь нападая, я отбивался, изредка отвечал и не понимал, откуда же столько проворства и ловкости в этом человеке. Но силы внутри и что-то непонятное вновь вспыхнуло во мне, когда я услышал об отце. Я начал свою атаку, а его глаза расширились от удивления. Он с трудом отбивался и в момент, когда я мог одолеть его, он что-то прокричал, и я почувствовал, как нечто появилось за моей спиной, вознося огромный меч…

Я отпрыгнул, и меч вонзился с грохотом в пол, раздробив мрамор на кусочки. Я ужаснулся, оглянув этого Ками.

—  Ну что?! Справишься ли с ним, мститель ты наш?! – прокричал Хаару, прижавшись в самый дальний угол комнаты. В следующую секунду в комнату забежали еще десять стражников.

— Сдавайся Итиро и преклонись перед общественным судом за убийство своего отца и брата! Стража он убийца! – я дрожал он неудержимой ярости, что-то во мне, несмотря на плачевность моего состояния, пыталось вырваться, пыталось разорвать меня на части. Я взглянул на стражу, они медлили, затем перевел взгляд на этого монстра, в два раза выше и здоровее любого человека. Да я даже не знал, кто скрывается под этой грудой доспехов. Массивный шлем закрывал его голову, я видел лишь седые волосы, выглядывающие из него. Кажется, непробиваемые доспехи защищали его торс, плечи и даже шею. На ногах и руках тоже были доспехи, я потерял последнюю надежду, хоть как-то справится с ним.

— Убей стражников, всех до последнего. Это даст тебе силы! – я вздрогнул от голоса, что раздался в моем разуме, но я понял, что это Изаму и он рядом, он поможет мне.

— Сдавайся! Итиро, это твой последний шанс!

— Нет! – рявкнул я, — сначала я расправлюсь с твоей стражей, затем с твоим Ками, а потом лично займусь тобой!

— Я уже хочу на это посмотреть! Стража убейте его! – и вся дюжина стражей, бренча легкими доспехами, задвигалась на меня. Я приготовился, сжал рукоять посильнее, с трудом удерживая небывалую ярость во мне. Но я не смог…

С ревом я ринулся прямо на них, как волк, в последний свой бой. Я взмахнул мечом и разрезал доспехи словно ткань, а за ними и плоть. Увернувшись от двух мечей, я крикнул и оттолкнул их плечом. И двое из стражей чуть ли не упали на пол, их сдержали другие. И это дало мне пространство, и я вновь атаковал. Яростнее. Неудержимее. Безжалостнее. Мой меч не знал преграды, он рубил доспехи, шлемы, уродовал лица, тела, отделял кожу от костей, отрубал руки и конечности. Я кричал, чувствуя, что кто-то меня ранил, я пробрался через стражников и оказался в их тылу. Их осталось ровно половина! Я отпрыгнул и вновь скрестился мечами с двумя из них. Я пнул, выбив одному колено, он сразу же упал и, оттолкнув второго, я снес ему голову. Отскочив от еще несколько мечей, я во всех сил кинулся вперед…

Два стражника упали замертво, а я, переводя дыхание, истекая своей и чужой крови, взглянул в испуганные глаза Хаару. Но спиной я почувствовал, как последние из стражников замахиваются мечами. Я развернулся и, швырнув меч в одного из них, увернулся от шипящего лезвия у моего лица. Но я уже оказался у стража и, схватив его за шею, просто-напросто переломил ее и бросил его на пол. Я вырвал меч и прикончил последнего. И казалось, что я был готов сразиться с еще тысячью солдат и всех их убить. Во мне бурлила сила, нечеловеческая! Я чувствовал Изаму внутри, и я был, не сломим, даже глядя на огромного воина, закованного в доспехи. Хаару, не веря своим глазам, все сильнее забивался в угол:

— Как ты… ты не мог… я, — он мямлил что-то бессмысленное и не связанное.

— Пришло твое время! – я сжал рукоятку меча, мои руки затряслись, а меч стал покрываться красноватой излучиной. И ринувшись на этого огромного воина, он затопал и на меня. Я заревел и подпрыгнул. Зазвенел меч, зарычал Ками. Приземлившись, я обернулся, но вместо того, чтобы увидеть, как этот здоровый монстр падает замертво, он сшиб меня свободной рукой и я как ребенок отлетел, глухо ударившись о стену. Услышал, как радуется дядя. Мое тело сокрушила адская боль, но то ли ярость, то ли это пожарище во мне вновь подняло меня на ноги, словно ничего и не было. Я взглянул на воина, на его шлеме была лишь расплавленная щель. Меня это не остановило, я вновь ринулся на него!

— Раздави его, размажь! – я заметил, как он замахивается своим громадным мечом и в самый последний момент, я отскочил в сторону. Меня обдала колкая мраморная крошка, и оглушил этот треск, но я ловко вскочил на руку и, оттолкнувшись от нее, вновь атаковал. Посыпались искры и расплавленные капли металла и только. Я отскочил, но воин вновь ударил меня рукой. Я прокатился по полу, замечая, что я лишь раскромсал его доспех.

— Тебе не справится ни за что! – заявил во все горло Хаару. Но я собрал всю свою злость, все силы и вновь побежал на него… вновь прыгнул… вновь увидел, как он замахивается мечом…

Но когда я пролетел мимо его головы, со звоном разрезав его шлем и приземлившись на ноги, я почувствовал, что всего на секунду, все эти чувства, ощущения покинули меня, сделав меня ничтожно слабым, но я услышал, исполинский рев и краем глаза заметил Изаму! Он повторил мой прыжок, только его меч был таким же огромным, как тот раз, только весь он сам, словно полыхал в красном огне ярости. Я услышал звон, хруст и хлюпанье, увидел, как уродливая голова глухо падает на пол, а затем и весь этот воин, рухнув на пол, исчезает во мраке, словно почерневший пух. Вмиг, я вновь почувствовал себя неудержимо злым, бешеным и через пару рывков, я уже схватил Хаару за одежду.

— Как ты это сделал?! Кто это был?

— Высвободи моих родных, ничтожество!  — я оторвал его от земли, с легкостью подняв выше. В его глазах я видел лишь страх и слабость.

— Я их… превратил в тех монстров, которых ты уже убил. Их нет, ни душ, ни тел…

— Нет! Ты лжешь! – но что-то во мне дернулось, и я швырнул его вверх, насколько хватило сил, выхватил меч из ножен и, взревев, взмахнул мечом…

Тело глухо упало на пол, развалившись на половины. По моему лицу стекала кровь. Я тяжело дышал и чувствовал, что я становлюсь еще сильнее.

— Итиро! Я знал, что у тебя получится. И как мы договаривались, я освободил твоего брата, отца и маму. Он держал их взаперти, в одном из миров, куда я с трудом попал. И еще, я знаю, как тебе стать императором. Я почувствовал, что он всех этих людей держал под чарами, выйди на балкон и скажи, что ты их освободил! – Изаму, подтолкнул меня к балкону. И я и вправду увидел, будто очнувшихся людей, они не понимали, что происходит. И я начал речь, которую никогда бы не сказал. Даже когда я кричал и доказывал, что я истинный наследник императорского трона, я не до конца осознавал, что же меня ждет дальше. И даже тогда, когда люди начали верить мне и выкрикивать мое имя. Я не мог поверить, что я теперь Император. Все произошло так быстро, так внезапно!

— Вот видишь, как я тебе и обещал. Я сдержал свое обещание…

— Спасибо, тебе Изаму, я в долгу перед тобой. Как я смогу их увидеть? Где они?— спросил я, а Изаму лишь улыбнулся и что-то в его улыбке, мне показалось знакомым. Позволь мне прикоснуться, и ты их увидишь, они окажутся рядом с тобой.

— Позволяю, — прошептал я, слыша, как внизу кричат люди, то ли от радости, то ли от волнения. И Изаму медленно потянулся к моему лбу, все еще улыбаясь. Я присмотрелся в эту улыбку и осознал, что она была такой же удовлетворенно предательской и хитрой. И все, что я успел сделать, потянуться за мечом, как все погрузилось во мрак…

***

— Я живой! Я император! – Итиро вновь вскрикнул и поднял руки. Толпа уже собравшаяся внизу, торжественно подхватила его слова. Молодой парень, заулыбался и в ней, можно было заметить давно сбывшуюся мечту, а в глазах лишь то, что они поменяли свой цвет и иногда, поблескивали красной лучиной. И если бы кто еще знавший Итиро был жив, он бы сказал, что это не Он!

© Азыков Руслан, 2013