Ежедневник души

Нрав кыргызов часто сравнивают с кротостью баранов. Но я видел и настоящих баранов, которых застали неурожай и голод. Поначалу они поедают шерсть друг у друга, потом принимаются за лошадь чабана, оставляя ее без гривы и хвоста. Как их ни колоти, после они подчистую съедают войлочные верёвки и крепления юрты… Не забывали бы об этом наши власти. – Сборник коротких зарисовок, размышлений, эссе.

Мне посчастливилось видеть человека по прозвищу Тоосоёр (Верблюдоед), которое было у всех на слуху.

В моем детстве случился такой день. Варившееся в казане мясо уже было готово, и мы, помыв руки, в предвкушении еды устроились за достарханом. Я вперился взглядом в дымящийся кусок мяса, который отец только собрался разделить для нас, как с улицы послышался топот копыт.

— Что рты разинули? Во дворе человек, что смотрите, будто съесть меня хотите? Идите, встречайте, привязывайте коня, — сердито сказал отец.

Я помог спешиться незнакомцу, взял его коня под уздцы.

— Давай поводья, я сам привяжу его покрепче, — отказался он от моих услуг.

Мне не понравились ни его снисходительный тон, ни неспешность, с которой он привязывал лошадь. Своей медлительностью он будто испытывал мое терпение в то время, когда в доме источала волшебный аромат вожделенная берцовая косточка с альчиком, на которую я определенно положил глаз. Как бы ее не отдали кому-то другому! Мне казалось, что движения Тоосоёра (а это был именно он) становятся все медленнее. Я обреченно волочился за ним, чувствуя, как внутри меня кипит негодование. Но Тоосоёр, видимо, никуда не торопился, уже входя в дом, медленно снимая у порога галоши, он оглянулся на свою лошадь. Тогда я не выдержал:

— Тоосоёр-аке, да заходите уже! — крикнул я и поймал на себе взгляд побелевшего от злости отца.

— О, видно намерения ваши чисты. Вы пришли вовремя, именно когда на стол подавали еду. Проходите, садитесь, — приветствовал гостя отец. – А этого выстави за дверь! – жестом велел он матери, указывая на меня.

Мама потащила меня к выходу:

— Глупец! Ты что, нянчил его с колыбели, чтобы называть его так? Чтобы я больше такого не слышала! Не называй его Тоосоёром!

— Вы же его так называете, — попытался я дерзить.

— А ты так не говори! – всучив мне в руки полный таз требухи, сказала мать и вернулась в дом.

Позже, когда гость ушел, отец едва сдерживал себя, чтобы не расхохотаться.
— Эх, сынок, — сказал он, качая головой. – Ты меня опозорил перед уважаемым человеком. Услышав, что ты его называешь Тоосоёром, он, бедняжка, чуть сквозь землю не провалился, еле высидел…

Оказалось, что когда-то в голодные времена, чтобы накормить своих детей, он зарезал встретившегося ему в степи верблюда. Сыновья выросли, обрели свои семьи. Их жены оказались праведными и настолько кроткими, что не позволяли себе обращаться к свёкру по имени, а называли его Тоосоёр-ата. Так прозвище и приросло к нему…

Сегодня среди нас масса коровоедов, конеедов, собакоедов. Даже людоеды встречаются! В наше сытое время никому не приходит в голову называть их уйсоёрами или как-нибудь еще. Да и снох таких нынче нет, чтобы называли человека по имени, соответствующему его поступкам.

***

На улице меня остановил провинциального вида человек:

— Сынок, как пройти в рай?

Не ослышался ли я?

— Что, что вы сказали? – переспросил я его.

— Как пройти в рай? – спрашивает.

Не найдясь, что ответить, я растерялся. Может, по моей бороде он решил, что я – мулла? Или решил посмеяться надо мной? Он же, вероятно, заметив в моих глазах недоумение и зарождающуюся агрессию, смягчился.

— Сынок, в каком месте города расположен центр народной медицины «Рай»? – внес он ясность в свой вопрос.

Сказав, что не знаю, я пожал плечами, и, сделав два шага в сторону, прыснул от смеха. Когда оглянулся, того и след простыл. А я ещё долго ходил по городу, безуспешно пытаясь скрыть от прохожих улыбку на своем лице. Интересно, скольким еще встречным задавал свой вопрос этот светлый человек?

***

Нрав кыргызов часто сравнивают с кротостью баранов.

Но я видел и настоящих баранов, которых застали неурожай и голод. Поначалу они поедают шерсть друг у друга, потом принимаются за лошадь чабана, оставляя ее без гривы и хвоста. Как их ни колоти, после они подчистую съедают войлочные верёвки и крепления юрты…

Не забывали бы об этом наши власти.

***

Человек средних лет говорит: «Как бы у шефа отпроситься, мне надо на свадьбу. Голова пухнет, не знаю, как объяснить патрону». А тут молодой, не нюхавший пороху коллега советует:

— Пусть ваша жена от вашего имени поздравит, вручит подарки, и без вас обойдутся на свадьбе.

— Один похожий на меня человек всегда по самые уши был занят работой. На любое торжество покупался подарок, который он передавал вместе с устными поздравлениями через жену. При этом он обязательно просил супругу взять с собой его обувь со словами: «Пусть меня и не будет на празднике, но мои лакированные туфли должны стоять под стулом, предназначенном для меня». Естественно, настал и его черёд устраивать свадебный пир. Нарядившись к приходу гостей, он вышел во двор и увидел там стройные ряды ботинок, — рассказал он присутствующим.

Все захохотали.

— Мой сын тоже достиг зрелости, но пока ходит бобылём как неприкаянный. Мне тоже скоро придётся той устраивать, дорогие мои. Не хотел бы я походить на героя своего рассказа и устраивать свадьбу для ботинок, — сказав это, он поспешил на свадьбу, даже не отпросившись у шефа.

***

Бывает, что в трудных ситуациях человек, которому ты доверился, начинает тобой манипулировать, использовать тебя по своему усмотрению именно тогда, когда ты в нём так нуждаешься. И просьбы твои такой человек выполняет так, как ему выгодно, а не так, как нужно тебе. Но в этой жизни, как оказывается, всё равно приходится кому-то доверять. Без этого мы становимся бесконечно одинокими.

***

Фридрих Геббель считал, что боги одаривают человека как дети: потом они могут передумать и все, что подарили, потребовать назад.

Поскольку было воскресенье, вчера вся семья собралась за обеденным столом. Мне, как и детям, очень понравилось печенье, облитое шоколадной глазурью. Мы все с удовольствием им лакомились. Когда у сына в руках осталось последнее печенье, он, увидев, что мне оно тоже понравилось, отдал его мне: «На, папа, ешь». Я умилился и в мгновение ока проглотил вкуснятину.

И тут мой ребенок поднял вопль: «Отдай моё печенье! Выплюни его назад!». Так я горько пожалел, что съел печенье.

***

Как-то я взял с собой на рынок сына. Не успели мы войти в мясной павильон, как сын с порога начал громко и настойчиво просить: «Папа, давай купим вот ту свиную голову!». Он вопил на весь рынок, мне казалось, что все люди смотрели только на нас. Мне было стыдно прежде всего перед мусульманами, да и перед всеми посетителями рынка. От стыда я готов был провалиться сквозь землю и еле унёс оттуда ноги.

***

Наблюдаю, как моя дочка с очаровательными щербинками между зубов играет с котенком: то прижмет его к груди, то погладит своими маленькими пухлыми ручонками.

— Дочка, ты кого больше любишь: меня или кошку? — спрашиваю её.

— Кошку люблю, — говорит.

Получив такой ответ, я крепко призадумался. И правда, с чего ей меня любить? Ухожу я рано, когда дети ещё спят, зачастую возвращаюсь поздно, когда они уже спят… И целыми днями без меня с утра и до вечера они возятся с кошкой.

***

Ругаю своего малыша за то, что не ложится, хотя уже время приближается к полуночи.

— Пап, не приходит сон в глаза, — жалуется он мне.

Глядя в ночь и на нежелающие смыкаться глаза ребёнка, я и сам потерял сон.

***

Учу дочку счету. Кажется, научил. Интересно, что она, легко научившись считать до десяти, продолжает:

— 11, 12, 13…, — досчитав до 19, останавливается.

— Давай, давай, дальше считай, — подбадриваю ее.

— Десять, десять! — заявляет.

— Ну, у тебя железная логика! А вообще, десять плюс десять – двадцать, — проявил и я, как выяснилось, присущую нам обоим железную логику.

***

Здоровенный милиционер схватил как котенка за ухо мальчугана и потащил за собой. А тот верещит изо всех сил, пытается вырваться. Следом бежит женщина, приговаривая, что, мол, она схватила за руку этого гадёныша, когда он сунул руку ей в карман и пытался вытащить кошелек.

Вокруг мгновенно скапливается толпа зевак. Через некоторое время я услышал обрывок речи пацана: «…Из-за того, что у моего братишки обувь порвалась…».
Мне вспомнились чьи-то мудрые слова, что-то типа: зачем тебе широта мира, если обувь тесная. Подумалось, может, мальчишка и не карманник, может, ему приходится кормить семью таким образом. Что-то внутри подсказывало мне, что он не вор. Возможно, он сирота, рано лишившийся родителей, а может быть, и при живом отце и матери. Мало ли как складываются человеческие судьбы? Мне стало жаль пацаненка, я видел его раскрасневшееся от стыда лицо и ухо, за которое схватил его милиционер на виду у толпы зевак.

Я шел с базара с мыслью о том, что хорошо бы, черт возьми, людей, разворовывающих народное добро и государство, поймали и потаскали за уши так же, как этого подростка.

***

Некто завел речь о деревне.

— В нашей деревне иногда даже восход солнца может послужить поводом для выпивки, — сказал он. – А если после засухи дождь пойдет, тогда уж пьют до поросячьего визга.

***

Ах, какая сладкая женщина!

— Что ты любишь? – спрашиваю.

— Люблю, когда ты с наслаждением надкусываешь яблоко, а из него сок в разные стороны брызжет, — отвечает.

Теперь я ем не всякие яблоки, а только такие, из которых сок брызжет.

***

Как-то я позвонил одному из дальних родственников, с которым имел хорошие отношения. Оказалось, именно в это время он сидел за свадебным столом в качестве жениха.

— Брат, давай приезжай, быстро, жду, — сказал он мне в трубку.

Ну как откажешься? Пообещал, что приеду. С пустыми руками не пойдешь, надо что-нибудь приличное подарить. Вспомнил о подаренной мне красивой камче, лежащей в ящике рабочего стола.

— Вот-вот, это именно то, что нужно, — подумал я и отправился за цветами для невесты.

Только я ступил на порог дома, где шла свадьба, все встали, уступая мне почетное место – практически все присутствующие были моложе меня. Я уселся, вокруг засуетились, наполнили мой бокал и предоставили слово.

— Дай бог, чтобы две родные души были всегда вместе! Чтобы не было у каждого из вас вторых, третьих браков… Я дарю своему братишке, главе новой семьи эту камчу с определенным намерением. Как говорят кыргызы, если камча сильная, то и жена будет совестливая. Так не думай, брат, что этот подарок предназначен для битья жены. Пусть плеть никогда не коснется ее бедра! А по попкам твоих деток можно и шлепнуть! Пусть дети, завидев висящую в доме камчу, вспомнят о чести и совести. А вам желаю понимать друг друга с полуслова.

Вручив цветы трепетной невесте в белоснежном платке, я опрокинул в себя стакан вина.

***

Некто сказал: «Почему-то я больше верю не Манасу, а мужеству Спартака, который разорвал цепи рабства. Манас для меня не реальный батыр, он больше сказочный персонаж».

***

Породистого скакуна, предназначенного исключительно для бегов, сегодня запрягают в телегу, завтра отправляются с ним пасти скот, послезавтра он помогает мести глину, потом возит в гости и из гостей, затем сбивает копыта на козлодрании… В конце концов он превращается в клячу. Так многие писатели и поэты, работая в редакциях газет, тоже рано или поздно становятся самыми настоящими клячами.

***

Если устает тело, это можно пережить, отдохнуть, положив голову на подушку и хорошенько выспавшись. После возьмешь в руки лопату, будешь землю копать или траву косой косить, одним словом, за какую черную работу ни возьмешься, справишься, сможешь ее сделать. Плохо, когда устаешь от умственного труда: уснешь, проснешься, но не чувствуешь, что отдохнул… Работа тоже не спорится. Сколько усилий ни прилагай — все напрасно. На восстановление силы ума потратишь столько времени, и в конце концов понимаешь, что на это столько же умственной силы и ушло.

***

В жизни можно встретить немногословных людей, о которых никогда ничего плохого не скажешь. Но такие тихони могут иногда такое сказануть! Над словами такого молчуна я как-то смеялся до потери пульса.

— Великих слов не стыдятся! Иногда, чем верить себе, лучше другому довериться. Иногда, если воздух не выйдет, то душа изыдет. Так и из меня иногда вместо воздуха фекалии выходят, — сказал он.

***

У участников шахматного турнира есть свои правила, например: если сел за игру, значит делай ход. Назвался груздем — полезай в кузов.

Среди кыргызских акынов действуют такие же правила. Слово — не воробей, вылетит — не поймаешь. Как гроссмейстер продумывает свою игру на два, три, четыре хода вперед, так поэт-импровизатор должен держать на кончике языка заготовленные рифмы и уметь вставить их в нужное время, в нужный час, в нужной ситуации. Иначе они получат мат.

***

Один человек сказал мне:

— За то, что ты молвил слово против Бога, он тебя покарает.

— Если твой Бог будет бегать за такими, как я, он даже меня не достоин, — сказал я, отделываясь от кликуна.

***

Бога не боюсь, людей боюсь. Значит, ни Богу, ни людям не верю. А с чего я должен верить людям? Многие общественные движения, партийные силы, политические группы разъединяют людей, настраивают их друг против друга.

А почему Богу не верю? Если бы я увидел, как кто-то получил его милость и снискал справедливость, я бы тоже начал воздавать Богу молитвы. Если бы кто-то пожелал грешнику, чтобы его покарал Бог, и этот грешник получил по заслугам, то нас бы тоже не миновала кара. Вы думаете, я верю только в себя?.. Нет-нет. Доверяясь только себе, я прошел через многие испытания. Сколько я не уповал бы на себя, все равно не могу достичь своих целей и оправдать надежд.

***

Невзирая на то, есть Бог или его нет, каждой твари делаю добро. Тем и живу.

***

В Бога не верю, но когда ситуация застает меня врасплох или случай обрушивается на меня внезапно, не знаю почему, но первым делом из моих уст срывается имя Господа.

***

Как фигуры в шахматах призваны к единственной миссии — сохранить короля, так мы охраняем Бога. Как король укрывается за пешками, так и Бог прячется за нами, но нас никогда не защитит.

***

Хорошую книгу нужно перечитывать по нескольку раз. Почему? Потому что прочитав книгу один раз, ты едва ли уловишь её смысл. Перечитав книгу, ты точно определишься, хорошая она или нет. Если перечитаешь в третий раз, то сам захочешь книгу написать.

***

Я знал друзей, которые говорили мне: «Ради тебя я готов броситься в бушующий огонь!». В жизни моей было много бушующих огней… А друзья убегали, вырывая из моей собственные души. С тех пор моими самыми преданными друзьями стали книги. Хотя мы с ними не клялись друг другу в вечной дружбе, они на веки вечные стали моими настоящими друзьями. Мне никогда не надоедает говорить с ними, перечитывать, вытерев с них пыль и устроившись в укромном уголке. От людей же, которые клянутся в своей дружбе, я быстро устаю. А с друзьями, стоящими на полке, которые мне не докучают, я веду молчаливые беседы. Когда я нуждаюсь в этом, они способны вразумить меня, дать совет. Если я когда-нибудь и буду скучать по кому-либо, то только по своим безголосым, но мудрым и честным друзьям.

***

— Куда ты пропал, тебя найти так же трудно, как созвездие Плеяд? — спросил кто-то.

— А почему как созвездие Плеяд? – удивляюсь я.

— Когда ночью смотришь на небо, видишь много звезд, но созвездие Плеяд среди них обнаружить не просто, — говорит.

Когда меня кто-либо разыскивает подобным образом, я чувствую себя на седьмом небе.

***

На улице люди снуют туда-сюда в суете сует. И вот среди толпы я вижу старого знакомого. Мы, отделившись от людского потока, отошли от нее в сторонку и стали расспрашивать друг друга о житье-бытье. Он рассказал, что устроился на золотодобывающий прииск охранником, показывая мне на свою тряпичную сумку, начал хвастать:

— Вот здесь у меня лежит четыре килограмма золота, я иду сдавать его в одно место. Даст Бог, увидишь. Теперь я в корне поменяю свою жизнь.

Я оторопел. Как же так? Человек носит с собой столько золота и не боится? Даже бахвалится этим!

— Эй, сила есть — ума не надо! — сказал я ему. — Ты, может быть, говоришь мне все это как старому знакомому? Но об этом не стоит рассказывать даже самым близким людям!

Позже до меня дошли слухи, что мой старый знакомый пропал без вести. Потом я повстречал его вдову с малыми детьми, влачившую жалкое существование в маленькой каморке и горько оплакивающую своего мужа. Я вспомнил слова, сказанные им во время нашей последней встречи, что он собрался в корне поменять свою жизнь. А тут воочию увидел, что он действительно это сделал. Сердце мое разрывалось от горя.

***

Опавшие яблоки имеют разный вкус и сочность. Они или кислые, или сладкие, или красные-прекрасные, или пестрые, разноцветные. Так и в творчестве, подобно плодам с одного дерева, рождаются разные таланты: одни цветут и приносят богатые плоды, другие только цветут — пустоцветы. Насколько глубоко не уходили бы корни в землю, при отсутствии благоприятных условий не видать плодов с дерева. Как садовник не приложил усилий для того, чтобы защитить плодоносящее дерево от вредителей, так и творческие люди не защищены от разных напастей… Не знаю, как другие, но я сожалею о судьбе талантливых людей, чьи творческие усилия не увенчались успехом.

***

Один довольно известный аксакал, про которого можно сказать, что он буквально стоит одной ногой в могиле, выступая по телевизору, заявил:

— Много времени прошло с тех пор, как я переехал с родины саяков Джумгала на родину людей племени солто. Теперь земля, где жил Байтик-Батыр, стала моей второй родиной.

— Черт возьми! Да за подобные высказывания, делящие один народ и одну родину, гори он синим пламенем! Лучше бы таким умникам вовсе не рождаться! А этот прожил до преклонных лет, но так ничего и не понял, — долго не мог я успокоиться.

***

Не хочу судить, хорошо это или плохо, что в нашей стране увеличивается число людей, совершающих хадж в Мекку. Но думаю, что для нации более важным является совершение своеобразного паломничества на историческую родину – путь на Алтаю и Эне-Сай, для того чтобы понять и идентифицировать себя как нацию. Для пробуждения наших духовных устремлений мы должны, как об этом сказал поэт Шайлобек Дуйшеев, прочувствовать и осознать свою историю. Мы должны, как пчелы, приносить в улей всю информацию, вести своеобразный духовный дневник. И тогда наша истолковываемая на разные лады история обрела бы точность, заполнились бы все ее пустоты, тогда пополнилась бы наша национальная сокровищница.

***

Сколько ни говори о национальном возрождении, мало кто при этом знает, какие меры и действия надо предпринять, чтобы сохранить объединяющий нацию стержень? Мы мало-помалу начали осознавать ценность нации, принялись воздвигать памятники историческим личностям и героям, с размахом отмечаем памятные даты… Но разве в этом заключается цель, способная объединить нацию? Некоторые псевдопатриоты, желая снискать одобрение народа, воздвигают каменные изваяния биям, болушам и героям, мол, вот, мы восстановили историческую правду, вот она наша национальная гордость…

И что теперь с этим делать? Жаль, конечно, но эти памятники, лишенные эстетики и красоты, своеобразная дань моде, по истечении всего лишь нескольких лет обветшают и разрушатся. И ты и я об этом знаем. Мы должны понимать, что возведение бездушных каменных изваяний не есть возрождение нации. Мы не можем посредством их поднять у нации дух самосознания и истолковать историю. Души предков не простят нам, что мы отдаем им дань уважения посредством возведения каменных изваяний.

***

Снова улица, снова многочисленный люд снует туда-сюда. Порой в толпе можно улышать удивительные вещи.

— Ты слышал, о чем он говорит? Вон тот пьяный в стельку мужик, который пристает к людям на улице? — хлопает меня по плечу тезка.

— А что говорил?

— Говорит, нации узбеков и казахов превышает нашу в несколько миллионов раз. Их будто бы, сколько бы не топчи, они неистребимы, как сорняк. А нашего народа всего-то три миллиона, поэтому кыргызы должны жить как цветы!

И то верно: в поле чего больше – цветов или сорняков? Что более хрупко — цветы или трава? Подумай, кыргыз!

***

И слава, и водка в одинаковой степени способны опьянить человека. Как некоторых, сколько бы они не выпили, не пьянит водка, так иных не пьянит слава, сколь великой она ни была бы. Отчего среди нас так много слабохарактерных людей, которых может сбить с пути истинного и водка, и слава?..

© Олжобай Шакир, 2013