Когда море борется с ветром

На страницах приключенческой повести в стиле фэнтези можно встретиться и с отважными воинами-завоевателями, и с прекрасными девушками...

«Рах’айни маккур инта сах’арду Шахар, Шахар! Рах’айни маккур арсахам Шахар, Шахар!»

Дым от горевших благовоний плотной стеной окружал двенадцать старейшин благословенного города Арсахам. Убеленные сединой старцы полукругом сидели возле золотого алтаря богу Шахару – защитнику города. Песнопения становились все быстрей и молящиеся ритмичнее закачались им в такт.

Керст Мак-Рой, начальник городской стражи, с трудом протиснулся между таращившихся на молебен горожан и глазами поискал Народного Говорящего. Увидев, он решительно начал пробираться к нему, не постеснявшись пройти совсем близко от священнодействующих.

– Мэрт, объясни мне, пожалуйста, какого черта здесь происходит?

– Благочестивые отцы города возносят благодарственную молитву богам. А на что это похоже?

– Ну, я тоже люблю молиться. К примеру, дома, со своей женой и четырьмя дочерьми, в мире и покое. Но сейчас за стенами города две тысячи всадников, жаждущих нашей крови. Не благоразумней ли будет потом поблагодарить богов, скажем, когда будет за что?

– У тебя в рукаве есть чудо, Керст? Если нет, то дай посмотреть на молебен, меня это хотя бы забавляет.

– Какое, к черту, чудо? Надо вооружить каждого, способного держать меч в руках – мужчин, женщин, стариков, детей. Продумать план обороны…

– Жителей славного города Арсахам около полутора тысяч. Включая умирающих и новорожденных младенцев. А за стенами две тысячи свирепых, обученных воинов. Нужно знать свой предел, Керст. Вот помолимся, и пошлем к Садару послов с просьбой о милосердии. И будем надеяться на его великодушие.

– О, да! О его «великодушии» ходят легенды, – сварливо произнес начальник городской стражи. Но в глубине души он знал, что мудрый Говорящий прав.

Умирать Керсту нельзя было ни в коем случае. Четыре дочери и все уже невесты. А старшая так вообще всех женихов прирежет, если за ней не следить. Не дал ему с женой сыновей Мирхат, бог семейного очага и женской плодовитости. Зато старшая дочь, Родена, оказалась наказанием похуже, чем отсутствие сыновей. Наотрез отказавшись заниматься с сестрами вышиванием и учиться играть на арфе, она метала ножи в дыни и тренировалась мечом нарезать деревянные палки ровными колечками, как колбаску.

С год назад нагрянул он с облавой в Тотализатор, где проводились незаконные бои на деньги. И арестовал собственную дочь, которая, переодевшись мужчиной, молотила противников на арене тяжелой дубинкой с железными шипами. Ни одна из ее сестер такую даже не поднимет!

И вот Родене уже двадцать один, а ни один парень не ведется на красивые глаза, памятуя о стальных мускулах и крутом нраве. Теперь же её с городских стен не вытащишь, всё рвется в бой. Родилась бы мальчиком, и самой жилось проще, и родителям наследник и утеха. Жестоко подшутил над Керстом бог насмешек и розыгрышей Кехан.

А вот и само наказание легкой походкой вышагивало в сторону отца. Красива Родена, стройная, смуглая, с большими раскосыми глазами и шикарными черными волосами до колен, заплетенными в тугую косу. Одна беда – мужик.

– Ну что там решили наши убеленные сединой ослы и Говорящий пастух?

– Направим к Садару послов и будем сдавать город. Почему ты не дома?

– Надоело слушать куриное кудахтанье, вот и выбралась.

Курицы – это она про сестер с матерью и бабушкой. Вспомнив о визгливом голосе своей тещи, Керст не смог пенять дочери за грубость. Он остался ждать конца молебна, а Родена, презрительно хмыкнув, неспешно направилась в сторону Главных Ворот.

Именно через эти ворота спустя час посланцы принесли ответ от Садара. Он милостиво согласился сохранить жизнь каждому жителю, в обмен на абсолютное подчинение, выплату ста тысяч золотых михри и девушку по его выбору в наложницы.

Условия были приняты старейшинами с облегчением, поскольку их головы Садар требовать не стал. А от варвара из диких южных степей можно было ожидать гораздо худшего. Только защемило сердце у начальника городской стражи. Как-никак, а дочерей у него четыре. Когда Керст поделился опасениями с Народным Говорящим, тот лишь хмыкнул в ответ:

– Помолюсь Кехану, чтобы твою Родену выбрали. За это она вспорет Садару брюхо, а заодно, и всему его войску. И наша проблема решится сама собой.

В другое время Керст выбил бы Мэрту пару передних зубов за такие слова, но сейчас только рукой махнул. Были дела куда важнее. К вечеру нужно сдать город завоевателям.

Гор

В лагере Садара царила жесткая дисциплина. Пить только в мирное время, женщин по палаткам не прятать. «Вот так и помрешь без женской ласки», – подумалось Гору. Даром что ближайший друг и советник вождя. Для друзей Садар исключений не делал. За нарушение – месяц в ночном патруле. Днем бесконечная дорога, и ни сна тебе, ни отдыха.

Только что отбыли посланцы от старейшин города Арсахам.

– Садар, вот зачем ты потребовал девчонку? В Тэргенте было то же самое. Девчушка с месяц потолкалась в обозе, а потом замуж попросилась. Ты ее и отпустил. Даже не притронулся ни разу.

– Гор, друг мой, вот ответь, что может быть нужно дикому варвару из пустынных степей Акарды? Власть, деньги и плотские утехи. Потому и попросил.

– Это ты-то варвар? Давно под подушкой книги прятать перестал?

– Важно, чтобы жители Арсахама поверили, что я варвар и при желании вырежу их всех вместе с детьми. Страх довольно хорошо способствует покорности. Мы пополним здесь припасы, наберем воинов в армию и двинемся дальше на север. А арсахамцы должны помнить, что даже если меня нет рядом, я всегда могу вернуться и превратить их город в пыль у моих ног.

Садар был великим стратегом. Всю жизнь он посвятил войне и завоеваниям, оставаясь при этом умнейшим из людей. Женщины его никогда особо не интересовали, поэтому и не задерживались надолго. А со времени похода Садару вообще стало не до них. Может, если бы он нашел себе женщину, то и воинам дал послабление.

«Пустые мечты», – оборвал себя Гор. Война гораздо важнее женщин.

Уже через час город приветственно открыл ворота войску Великого Садара. Но пока соратники пировали и праздновали, у Гора нашлись дела иного свойства.

На центральную площадь согнали всех незамужних девушек Арсахама. Глаза разбегались от их количества и затуманивались от красоты. Прогуливаясь с Садаром мимо шеренги девушек, Гор пытался угадать, на ком друг остановит свой выбор. Он славился своей непредсказуемостью. Вот остановился возле какой-то вдовушки с красивыми глазами.

– Сколько тебе лет?

Девушка презрительно вскинула брови и посмотрела прямо в глаза завоевателю. Смелая.

– Двадцать один.

– Ты рано овдовела. Сколько у тебя детей?

– Если в двадцать один девушка не замужем, значит вдова? Мне говорили, что ты славишься широтой взглядов, Садар. Значит, ошибались. Я никогда не была замужем.

У Гора недвусмысленно отвисла челюсть. Даже Великий Вождь опешил от такой дерзости. Девочек с пеленок приучали к покорности и мягкости, так что было чему удивляться. Одета она была, как девушка из богатой семьи, но вела себя похуже степных дикарок.

– Как тебя зовут? Кто твой отец?

– Родена Мак-Рой. Мой отец начальник городской стражи. По крайней мере, был им, пока святые олухи не дали тебе нас завоевать.

– Так почему же ты не замужем, Родена Мак-Рой?

– Не вижу ничего привлекательного в круглосуточном обслуживании волосатого животного вроде тебя.

Гор с облегчением вздохнул. Все стало понятно. Она сумасшедшая, потому и не замужем. Видимо, Садар тоже решил так и молча двинулся дальше. Подошел к какой-то премиленькой девушке, коротко указал на нее пальцем и отправился пировать. Гору же пришлось остаться, чтобы отдать кое-какие распоряжения. Может, хоть эта прелестница растопит сердечный лёд их вождя.

Гратт

Пиршественная зала Арсахама считалась произведением искусства. Гратт, один из старейшин города, с тоской наблюдал, как стаптывается прекрасный ковер под ногами степных завоевателей. Изящную скамью красного дерева сломали почти сразу же. Группа свирепых воинов расположилась в опасной близости от ценного зеркала высотой в два человеческих роста. Если же считать граттовским ростом, то в три.

Из задней двери неслышно вышел слуга и шепотом сообщил старейшине плохие новости. Садар сделал выбор, и тот пал на единственную внучку Гратта. Элизель была очень хороша собой, покладистая и спокойная, и женихи выстраивались в очередь. Гратт уже решил, что выдаст ее за Нари, сына Народного Говорящего. Это была бы самая великолепная свадьба, какую видел Арсахам. А вместо этого придется отдать внучку дикарю.

Печально вздохнув о былых мечтах, Гратт шепотом передал новость другим старейшинам. Те посочувствовали его утрате, но даже не пытались скрыть облегчения. Самое главное, что они все еще живы. Нужно уметь жертвовать малым во имя большой цели.

Внезапно все разговоры в зале смолкли. Растерянно озираясь по сторонам, Гратт не сразу понял причину наступившей тишины. В зал вошел сам Великий Садар.

Он не был так ужасен, как рассказывали друг другу перепуганные арсахамцы в первые дни осады. Слегка волнистые волосы свободно спускались до плеч. Мужественное лицо, высокий лоб и слегка нахмуренные брови выдавали человека смелого и вдумчивого. Одет он был как обыкновенный воин, только на плечах лежала накидка из меха странного пятнистого зверя.

«Господи, как он ужасен, этот дикарь», – ахнула какая-то дамочка по соседству от Гратта. У старейшины снова защемило сердце от мыслей об участи бедной Элизель. Гратт не замечал благородства на лице Садара, только шкура мертвого зверя да тяжелый боевой топор на поясе занимали его внимание.

Дикарь подошел к столу, где расположилась вся знать города. Свысока глянул на перепуганных людей и, наступив сначала на стул, встал на стол:

– Соратники! Поздравляю всех нас с победой и новой славой! Этот день приближает нас к великой цели. Празднуйте и пируйте, благодарите тех богов, в которых верите.

За одним из столов вскочил на ноги какой-то здоровенный детина с дубинкой в руках и заорал:

– К черту богов! Мы благодарим тебя, Садар!

Коротко кивнув своему воину, Садар продолжил:

– Благородные жители города. Вам я могу сказать одно – бойтесь! Вы все живы только до тех пор, пока мне угодно сохранить ваши жалкие жизни и пока арсахамская девка хорошо меня ублажает. Пируйте и празднуйте!

Спрыгнув со стола, дикарь плотоядно улыбнулся давеча ахнувшей дамочке и двинулся к выходу. Гратт видел ужас на лицах соплеменников. Сам же он мало что запомнил из этой речи, потому что все время у старейшины в голове вертелось одно:«Какой огромный топор. Бедная моя Элизель, какой огромный топор!».

– Этот варвар не кажется мне таким уж жестоким убийцей. Но самое удивительное, при этом я ни капельки не сомневаюсь, что он и в самом деле убьет всех нас при необходимости, – удивленно сообщил своей тарелке Мэрт.

Никто не понял, что он имел в виду, и только Керст Мак-Рой понимающе закивал в свой кубок.

Не успел Гратт обдумать странные слова Мэрта, как его весьма некультурно выдернули из-за стола. Именно выдернули, за шиворот. С ужасом оглянувшись, он увидел, что детина со здоровенной дубинкой в руке тащит его в Зал Заседаний. Туда же приволокли остальных старейшин, а Народный Говорящий и начальник стражи были единственными, кто зашел своими ногами.

Садар восседал на кресле председателя Совета Старейшин и ожидал их. Но обратился к ним не сам он, а его ближайший друг Гор:

– Помимо всего прочего мы собираемся пополнить в вашем городе наши воинские ряды. Кто считается лучшим воином Арсахама?

Гратт не ответил на этот вопрос, как промолчали и оставшиеся пленники. По всеобщему мнению, это был стыд и позор славного города Арсахам. Неправильно истолковав их молчание, Гор вышел из терпения и заорал:

– Вам всем неожиданно захотелось сдохнуть? Так мы это быстро устроим. Отвечайте сейчас же, как зовут лучшего воина Арсахама?

– Его зовут Родена Мак-Рой.

Что ответил Мэрт, Гратт определил по голосу. Сказано было саркастично, но и с толикой смущения. Видимо свежо еще воспоминание о неудачном сватовстве Нари к старшей дочери Керста.

Зато реакция завоевателей была предсказуема – Гор переглянулся с вождем и оба дико захохотали. Но последующие слова Садара остались для Гратта загадкой:

– Видимо придется поговорить с сумасшедшей вдовушкой еще раз. Что ни говори, друг, но глаза у нее красивые.

– Какие к черту глаза, – буркнул в ответ Гор, – когда крыша подтекает.

Мэрт

Народные Говорящие вот уже триста лет ревностно оберегали интересы простых жителей Арсахама. Выбирали на эту должность не за знатность или богатство, но за мудрость и любовь к народу. Прошло уже двенадцать лет, как каменщика Мэрта Мартиса избрали новым Говорящим. Долгие годы ему пришлось доказывать старейшинам свое право занимать столь значительное место в жизни города. Только Керст Мак-Рой, уже тогда бывший начальником городской стражи, сразу принял Мэрта и помог освоиться в дебрях внутренней политики города. Они были лучшими друзьями. Но потом его сыну Нари вздумалось посвататься к Родене.

Мэрт внутренне поежился от воспоминаний. Нари, конечно, дурак. Как можно было прийти к самой Родене Мак-Рой, и заявить: «Несмотря на твою дурную славу, я готов забыть твои былые проступки и согласен жениться на тебе, поскольку ты красива, а наши отцы близкие друзья».

Об остальном ему рассказал сопровождавший Нари слуга:

– Глаза у госпожи сделались совсем круглые, а брови поднялись почти до макушки. Она три раза медленно моргнула, потом очень хорошим быстрым ударом в висок отправила молодого господина в беспамятство. Обратившись ко мне, госпожа очень вежливо попросила найти Вас и предупредить, что господин Нари будет на центральной площади.

Мэрт сразу же поспешил на площадь и нашел там своего сына, в женском платье и прикованным к телеге, запряженной двумя свиньями. С тех пор его дружба с Керстом заметно пошла на убыль, а потом и вовсе исчезла.

Мэрт встряхнулся. Сейчас не время было предаваться воспоминаниям. Его ждал Садар, который вместе с Гором расположился в доме Народного Говорящего.

– Кажется, я понял, почему Вы решили сдаться без боя, Мэрт. Сегодня мы с Гором наблюдали учебный бой ваших солдат. Теперь понятно, почему лучший воин города – баба. Более или менее подготовленной оказалась только городская стража. Ответьте мне Мэрт, в славном городе Арсахам есть хоть один мужчина?

Мэрт дипломатично решил пропустить мимо ушей все оскорбления в адрес города и его солдат.

– Арсахам всегда был городом торговцев. Он даже возник на пересечении главных торговых дорог. Вы правы, драться мы особо не умеем. Зато там, где есть торговцы, всегда есть и те, кто их грабит. Если хотите найти людей, которые умеют убивать – советую сходить в Тотализатор.

– Что такое Тотализатор?

– Это место, где проводятся незаконные бои на деньги. Он находится в нижней части города. Я уверен, что даже во время захвата города Тотализатор не прекращал свою работу.

– Интересно. Вот ты, Мэрт, нас туда и поведешь. Гор, дружище, ты уже успел ознакомиться с достопримечательностями города?

Оскалив свои крупные белые зубы, Гор хищно улыбнулся и подал Садару меховую накидку.

По крайней мере, компания для похода в Тотализатор собралась подходящая. Даже головорезы, обитавшие в трущобах Тотализатора, побоятся напасть на таких хорошо вооруженных гигантов, как Садар и Гор. А район был очень опасным, и никогда Мэрт не рискнул бы прийти сюда ночью. Но отказать таким вежливым гостям был не в силах.

У Народного Говорящего несолидно тряслись коленки, зато Гор был искренне восхищен:

– Запах дешевой выпивки и продажной любви! Дом, милый дом. Садар, а ты помнишь, как вытащил меня когда-то точно из такой вот дыры? Кажется, наш друг Мэрт дело говорит, в таких местах всегда полно тех, кто умеет убивать.

– Посмотрим, – негромко проронил Садар.

Мэрт не переставал удивляться, какой харизмой обладал этот степной завоеватель. Садар всегда говорил вполголоса, уверенный, что окружающие будут ловить каждое его слово. И не ошибался. Мэрт впервые встречал настолько непредсказуемого и удивительного человека.

Они как раз успели к началу главного боя. Войти в Тотализатор можно было, только сделав ставку. Сегодня в главном бою чемпион Тотализатора Ардок дрался сразу с тремя победителями предыдущих боев. Садар поставил на Ардока, а Гор, скептично пожав плечами, поставил на троих его соперников. Мэрту было все равно, так что он поставил один михри на Ардока и один михри на его противников.

Когда чемпион вышел на арену, Гор расхохотавшись, с силой стукнул друга в плечо:

– Посмотри, какой твой чемпион маленький и щупленький. А те трое – грязные, волосатые, дикие, настоящие звери.

– Вот именно, Гор, они на тебя похожи. А теперь вспомни, кто из нас всегда побеждает на тренировках?

– С тремя Горами даже ты не справился бы!

– Откуда тебе знать? Я никогда еще не дрался с тремя Горами.

Бой начался. И почти тут же закончился. Ардок точным броском метнул нож в первого нападавшего и попал ему аккурат между глаз. Затем, сделав странный кульбит, вскочил на спину второму и свернул тому шею. Ловко спрыгнул, и на лету вонзил меч в макушку третьего.

Толпа неистовствовала. По приказу Садара победителя пригласили подойти к ним. Ардок оказался совсем мальчиком, причем довольно миловидным. За спиной Мэрта раздался дикий смех. Оглянувшись, он увидел зашедшегося от смеха Садара:

– В этом городе, куда не пойди, везде ты. Что же ты такое, Родена Мак-Рой?

Только после этих слов Мэрт разглядел на лице чемпиона Тотализатора красивые глаза старшей дочери бывшего лучшего друга.

– Я человек, Садар. Когда научишься читать, сможешь в библиотеке Арсахама найти определение этому слову.

И Родена-Ардок мгновенно затерялась в толпе. Мэрт никак не мог прийти в себя, а Гор, наконец, оправившись от удивления, с чувством произнес:

– Говорил же, совершенно безумная баба.

На что Садар глубоко задумавшись, ответил:

– Зато она умеет убивать.

Родена

Особняк Мак-Роев был потомственным владением семьи. Уже больше двухсот лет он переходил от отца к старшему сыну. К дому вела широкая аллея, по бокам усаженная высокими деревьями, названия которых Родена в своем нынешнем состоянии вспомнить не могла. Празднование победы в главном бою продолжалось до рассвета. Но с первыми лучами солнца все обитатели трущоб попрятались по норам и схронам.

Родена же с трудом залезла на каурую лошадку и она, умница, сама принесла хозяйку к дому. Укрывшись в одной из малых гостиных, Родена упала на софу и уснула. Но не прошло и двух часов, как в мертвецки пьяный мозг начали поступать некие сигналы, постепенно оформившиеся в голос младшей сестры:

– Платье просто чудесное, но я не знаю, что делать с поясом! Это катастрофа, сегодня вся знать собирается в доме Мартисов, а мне совершенно нечего надеть.

– Не переживайте, госпожа Розина, пояс можно завязать тройным узлом, и будет очень красиво.

– Нет, тройной узел вышел из моды еще прошлым летом. Может, если двойным восточным…

– Можно еще завязать тройным узлом и добавить пышный праздничный бант. Получится великолепно.

– Ах, нет! Банты для маленьких девочек, а я хочу, чтобы Нари понял, что я уже взрослая.

Каждое слово отдавалось в голове Родены болезненной пульсацией. А Розина только набирала обороты. Обреченно вздохнув, старшая сестра с трудом разлепила глаза, тяжело села и точно определила местонахождение раздражителя. Еще раз вздохнула, подошла к сестренке и отодрала пояс от ее мерзко-розового платья, наставительно добавив:

– Нет пояса – нет проблемы.

И снова рухнула на софу. Розина ударилась в слезы и выбежала за дверь. Швея бесшумно ретировалась на кухню. Через закрытые двери до Родены долетел визгливый голос сестры:

– Отец, Родена испортила мне платье!

– Не доставай Дену, у нее наверняка голова болит.

«Благословение богов, а не отец», – подумала Родена перед тем, как провалиться в беспробудный сон.

Очнулась она уже к вечеру. На столике предусмотрительно стояли графин с водой и лекарство от головной боли. Отец постарался.

Посмотрела на часы и громко чертыхнулась. Через пару часов нужно быть на приеме в доме Мартисов, а еще успеть заехать к Отверженным.

Земли отверженных располагались в самой дальней, грязной и безрадостной части города. Туда стекались никому не нужные, забытые всеми люди. Молодые девушки оставляли здесь бастардов, люди приводили осиротевших детей и брошенных стариков. Здесь находили приют калеки, не способные работать и от которых отказались родственники. Управляли этим местом Сестры Милосердия.

Завидев ряды знакомых деревянных бараков, Родена спешилась. Навстречу ей вышла Сестра Мариса.

– Сегодня выигрыш только 120 михри, Сестра. Люди практически перестали ставить на противников Ардока. Постараюсь придумать что-нибудь еще.

– Будь благословенна богами, Дена.

Навстречу Родене выбежал мальчик лет пяти-шести. Она улыбнулась при виде чумазого личика, подхватила его на руки и спросила:

– И где ты умудрился так перепачкаться, Лиам? Настоящий поросенок!

Прием уже начался, когда она, наконец, приехала. Разряженные в пух и прах дамочки жеманно прятали глаза, слушая вздор, который им несли мужчины. У Дены зарябило в глазах от ярких платьев и снова замутило. Не стоило на спор пить с Багратом водку из агавы. Чертово пойло!

Среди гостей неторопливо прохаживался и сам Садар. Родена не понимала, почему он так ее раздражает. Было в нем что-то фальшивое, и она безошибочно чувствовала это.

А вот теперь он, кажется, собирается держать речь. Боги, только не это! От длинных речей у Родены возникало непреодолимое желание пристукнуть оратора скамьей. Только она подозревала, что Садар не даст так просто себя пристукнуть. А для настоящего боя ее слишком мутило.

– Родена Мак-Рой!

Её имя раскатом грома пронеслось над головами присутствующих. Удивленно подняв голову, Родена поняла, что не ослышалась. Садар собирался говорить именно с ней.

– Не могу раскусить тебя, Родена. Ненавидишь мужчин, дерешься за деньги, пьешь до беспамятства в дешевых кабаках и привозишь деньги Отверженным. Каждому жителю этого города глубоко наплевать на этих людей, собственно говоря, именно поэтому они – отверженные. А ты заботишься о них и навещаешь мальчика по имени Лиам. Почему? Он твой сын?

Родена не стала думать над тем, откуда Садару стало известно все это. Она хотела сохранить Лиама в секрете от всех этих людей, но теперь это невозможно.

– Да, я помогаю Отверженным. Из-за Лиама. Но он не мой сын, он мой брат.

Неважно было, как отреагирует Садар, неважна была реакция каждого в этом зале. Она смотрела на отца. Он спросил только:

– Соланж?

Родена молча кивнула. Соланж была служанкой в их доме. Когда жена Керста узнала об интрижке, выгнала девушку на улицу и позаботилась, чтобы та не смогла найти работу ни в одном доме. Соланж нашла приют у Отверженных, родила Лиама и умерла от инфекции через сутки после родов. Дена узнала о Лиаме два года назад, и с тех пор помогала Отверженным деньгами. Своих денег не было, так она и попала в Тотализатор.

К реальности ее вернул Садар. Подойдя совсем близко и пристально глядя в лицо, спросил:

– Я так понял, ты не особо любишь своих сестер. Почему же заботишься о сводном брате?

Казалось, вопрос ее искренне удивил. Она ответила:

– Конечно, я не особо люблю своих сестер. Но ведь я в любом случае не дам им сдохнуть под забором.

– Ты поражаешь меня, Родена Мак-Рой. Я бы хотел поговорить с тобой еще раз. Приходи завтра в шесть, я научу тебя стрелять из лука. Куда удобнее, чем метание ножей.

Элизель

Элизель проплакала всю ночь. Она не выносила одиночества. С того памятного дня на площади она почти все время проводила в одиночестве. Ее привели в комнату с огромной двуспальной кроватью и оставили одну в темноте. Через несколько часов пришел Садар и, даже не взглянув на бедную Лиз, уснул. Она примостилась на кушетке, и, выплакавшись, уснула. Когда проснулась, Садара уже не было. Пришли служанки, принесли еду. Проводили ее в ванную, помогли искупаться. Так и проходили все дни. Садар даже не разговаривал с ней. Новости о том, что он делает, доходили до нее через служанок. Вот уже неделю он каждый день перед ужином упражняется с Роденой Мак-Рой в стрельбе из лука. Затем ужинает с ней. Потом несколько часов разговаривает с Гором и засыпает. Утром встает раньше Лиз и уходит по самым разным делам.

Другие обитатели дома Мартисов старались держаться подальше от восточного крыла, где обитал грозный завоеватель. И только Гор временами заходил и интересовался ее делами.

Гор был не такой страшный, как Элизель показалось в самом начале. Когда он улыбался, глаза светились ярким пламенем, которое люди зовут душой. Он расспрашивал о ее жизни, рассказывал забавные истории из своего прошлого, порой довольно непристойные. Но Элизель было весело с ним и спокойно.

Вот и сегодня он заглянул и долго разговаривал с ней. Только глаза у него были серьезные и строгие, не такие, как всегда. Казалось, он хочет спросить о чем-то, но не решается. Посидел часок, попрощался и ушел. А Элизель, тяжело вздохнув, опустилась на кушетку. Своим чутким женским сердцем догадывалась, о чем хочет спросить Гор. Одна часть ее жаждала услышать эти слова, а другая страшилась. Ведь она – наложница Садара, неизвестно, что он сделает с ними обоими, если узнает.

Проведя весь вечер в думах, она забылась беспокойным, тревожным сном. Проснулась среди ночи от стука тяжелых сапог о дощатый пол. Пинком распахнув дверь, в спальню вошел Садар с женщиной на руках. В полной темноте Лиз не могла рассмотреть ее лица. Вжавшись в кушетку, она лежала абсолютно бесшумно, боясь даже дышать. А этим двоим было не до нее. Они разрывали друг на друге одежду, не столько целовали, сколько кусали и были словно охвачены безумием. Целомудренная Элизель мучительно краснела. Садар хрипло пробормотал: «Моя»,– и бросил женщину на кровать. Она притянула его к себе, легко разорвала рубашку, обнажив мускулистую грудь. Кроваво-красный полог кровати волнами обрушился на пол, открыв доступ струящемуся из окна лунному свету. В его неровных очертаниях Элизель узнала гордый профиль Родены Мак-Рой. Осторожно встав с кушетки, Лиз мышкой проскользнула сквозь открытую настежь дверь спальни.

На цыпочках миновала гостиную и вышла в коридор. Ночь провела, свернувшись калачиком подле горевшего на стене факела. Ветер, тихо завывая, покачивал его пламя. Сердце Лиз бешено колотилось, а в голове зрела мысль. Если Садар любит Родену Мак-Рой, то может он ее отпустит. Отпустит к Гору!

Такую ее и нашел Гор утром, когда шел к Садару с докладом, дрожащую, с пылающим взором. Он испугался, что она больна. Но Элизель отмела все попытки справиться о своем здоровье и рассказала о случившемся ночью:

– Садар любит Родену, я уверена. Скажи мне, ты любишь меня?

Элизель смотрела на него, будто от ответа зависела ее жизнь. А он смог ответить только:

– Да!

Когда буря чувств, накрывшая обоих, немного утихла, Гор поделился с ней планами:

– Вчера Садар приказал большинству воинов присоединиться к основным силам, стоящим к северу от города. Вероятно, он планирует через два дня снова выступить в поход. Сегодня я попрошу его отпустить тебя, и мы поженимся уже завтра. Нужно торопиться, чтобы успеть до того, как мы двинемся дальше на север. Если ты, конечно, этого хочешь.

Сердце Элизель пело. У ее счастья теперь было имя. Лучезарно улыбнувшись, она вскочила на ноги и побежала искать служанку. Лиз срочно необходимо было видеть дедушку.

Садар

Садар проснулся позже обычного. Яркий солнечный свет пробивался сквозь задернутые шторы спальни. Впервые со времен детства проснулся с улыбкой. Неожиданно он вспомнил, что девчушка-наложница ночует в его спальне. Бедная девочка. Веселенькая сцена, должно быть, предстала вчера ее глазам.

Эта мысль вернула его к событиям прошлой ночи. Посмотрев по сторонам, он обнаружил, что один в спальне.

За всю свою жизнь он никогда не влюблялся. Это странное чувство опьянения любовью было ему внове. Родена, Родена, Родена – стучало у него в голове. Эта безумная женщина безраздельно завладела всеми помыслами. Рядом с ней он чувствовал себя на краю пропасти, и ощущение опасности только усиливало его зависимость.

Садар стянул с себя одеяло и спустил ноги на пол. Все тело было исцарапано и испрещено укусами. Еще одно напоминание о ночном свидании заставило его широко улыбнуться. Теперь Родена Мак-Рой принадлежала ему.

В гостиной Садара уже ждал Гор, отчего–то тоже светящийся и довольный.

– Доброе утро, о Великий Садар!

– Сейчас «о Великий Садар!» выбьет тебе пару зубов, и тогда ты научишься уважать дружбу. А ну признавайся, отчего светишься ярче факела?

– Я, конечно, мог бы то же самое спросить у тебя, но сам знаю ответ. Так что у меня к тебе просьба. Я влюбился и хочу жениться.

У Садара непроизвольно отвисла челюсть:

– Ты чего и чего?

– Я влюбился и хочу жениться. На Элизель.

– Кто такая Элизель? Красотка из местного борделя?

– Нет, Садар. Это твоя арсахамская наложница. Поэтому я прошу тебя отпустить ее.

Секунд десять Садар изумленно пялился на своего друга, затем расхохотался так, что окна гостиной задрожали в своих рамах. Гор терпеливо дождался, пока Садар вдоволь насмеется, и только потом продолжил:

– Так ты отпустишь Элизель и дашь согласие на наш брак?

– Да! То есть, конечно. Похоже, воздух Арсахама пропитан любовными миазмами.

Завтра же сыграем твою свадьбу, пока ты не передумал, а невеста не одумалась.

– Спасибо. А теперь мне нужно сообщить тебе кое-какие новости…

– К черту новости!

Садар обхватил друга за талию и пустился в пляс. Гор скептично поднял брови, попробовал было сделать недовольное лицо, но не выдержал и рассмеялся. Они закружились по комнате, сметая на своем пути столы и стулья, пуфики, диваны и прочую утварь.

Но когда успокоились, Гор все же рассказал важные вести. Этой ночью возле Тотализатора был убит один из солдат. Не поделил с местным какую-то женщину в кабаке, дошло до поножовщины. Местного звали Баграт, и он имел славу бандита и вора, впрочем, как и вся публика из этих злачных мест. Баграта поймали, и теперь он сидел в яме, ждал решения Садара.

Вождь тяжело задумался. Милосердие в данном случае могло поставить под угрозу авторитет завоевателей.

– Выбора нет. Арсахамцы должны помнить о неприкосновенности моих людей.

Пусть этому Баграту на закате отрубят голову, без суда и разбирательств.

– Как скажешь, – кивнул Гор и пошел выполнять поручения, а Садар вернулся к более насущным проблемам. Куда подевалась Родена? Он съездил в особняк Мак–Роев, и в земли Отверженных, но не нашел ее. Затем вызвал к себе Мэрта и отдал кое-какие распоряжения по поводу завтрашней свадьбы.

Гор вернулся уже поздним вечером, и доложил, что в городе был оставлен гарнизон из двухсот солдат. Остальные же присоединились к главному войску Садара, стоящему в дельте реки Арсум.

– И кстати, к тебе тут безумная вдовушка, – уже на выходе сообщил Гор, ловко увернувшись от полетевшего в него табурета.

– Чего ты молчал, подлец? Впусти немедленно!

Садар кинулся было к вошедшей Родене, но замер под ледяным взором ее красивых глаз.

– Это правда, Садар? Ты приказал казнить Баграта?

– Кого? Бандита, убившего моего солдата?

– Он защищал свою жену, Садар.

– Это не имеет значения. Жизнь моих воинов неприкосновенна.

– Отпусти его, Садар, пока не стало слишком поздно.

– Ты угрожаешь мне, Родена? – голос Садара стал низким и вкрадчивым. И сам он весь подался вперед, словно готовящийся к прыжку тигр, – в цепи закую.

– Попробуй, – презрительно бросила ему Дена.

Садар могучей рукой схватил ее за волосы и потянул к себе. Но Родена, ловко извернувшись, с силой ударила коленом ему в пах. От неожиданности и боли он выпустил ее, и она выбежала за дверь. Он бросился было за ней, но сразу получил оглушительный удар по голове деревянной дубинкой с железными шипами, и Великий Садар потерял сознание.

Баграт

Тюрьма Арсахама представляла собой два ряда глубоких ям, сверху закрытых тяжелой железной решеткой. Баграт сидел как раз в одной из них. Солнце стояло в самом зените. Клочок неба, видневшийся через решетку ямы, был единственным утешением заключенному.

Баграт был рожден в яме, похоже, в яме и умрет. Его мать родила его в арсахамской тюрьме, и только доброй воле тюремщика Баграт обязан был жизнью. Тот обнаружил еле дышащего младенца в груде отходов, заполнявших камеру, и снес к Отверженным. Сестры Милосердия заботились о своих подопечных, но голод никогда не покидал их земель. В двенадцать лет Баграт подвизался в местной банде и с тех пор промышлял разбоем. Большинство обитателей трущоб выросли с Отверженными, поэтому каждый свято чтил закон – десятую часть прибыли отдавать на их нужды. У Сестер выросла и жена Баграта, Надия.

Тяжело ему было думать о жене. Вот повесят его, что будет с Нади? Ради нее Баграт бросил опасное разбойничье дело и открыл небольшой кабак. Дела шли неплохо, хватало на хорошую еду и одежду. Но когда знать решила сдать город, Садар потребовал от города выплату огромной суммы, и это тяжким бременем легло на плечи простого народа. Даже обеспеченным ремесленникам пришлось нелегко от ввода нового налога. А уж про нищих обитателей Нижнего города и говорить нечего. Страсти накалялись. Большинство жителей города проклинали завоевателей, а заодно и местную знать.

Вчера вечером несколько завоевателей пришли к Баграту, много пили, а еще больше били. Под их ногами лились реки эля, грудами валялись осколки бутылок и стаканов. Надия подносила им эль, когда один из дикарей, разорвав на ней одежду, бросил женщину на стол. Баграт перепрыгнул через стойку бара и бросился к ним. Но Жена выросла в городских трущобах, поэтому умела постоять за себя. Она схватила осколок бутылки и вонзила его глубоко в руку нападавшего. Тот взревел и ударил Надию прямо в лицо. Весь мир потускнел в глазах Баграта. Не помня себя, он бросился на воина Садара и задушил того голыми руками. А теперь сам сидит в яме и ждет казни.

За ним приехали на закате. Баграт посмотрел по сторонам, но не увидел никого, кто пришел бы проститься с ним. Не было даже Надии. Гордо вскинув косматую голову, он сел в крытый возок, повезший его навстречу смерти.

Баграт знал улицы Арсахама так же хорошо, как черты лица своей жены. Вот они повернули на улицу ремесленников, проехали вдоль торговых рядов. Должно быть, на центральной площади собрался весь Арсахам, понаблюдать за казнью.

От невеселых раздумий его отвлекли сразу три обстоятельства. Одно за другим очень быстро произошли следующие события: возок остановился, с глухим стуком в дверцу вонзилось лезвие топора, знакомый женский голос заорал: «Только его самого не зарубите на радостях!»

Судя по звукам снаружи, конвой перебили почти мгновенно. Дверцу возка сорвали с петель, и в образовавшееся отверстие заглянула голова Родены со словами:

– Сколько заупокойных молитв успел прочитать, горе-убийца? Не мог убить так, чтобы никто не увидел?

Лицо Баграта расплылось в улыбке. Как ему в голову могло прийти, что Родена даст его шее попасть в петлю?

Они познакомился пару лет назад на боях в Тотализаторе. В этих местах уважали силу. Почти сразу же стало известно, что воин Ардок – на самом деле дочь начальника городской стражи. Но это не имело значения, так как Родену признали за свою. С тех пор она переодевалась в мужчину только из-за иногда забредавших на бои аристократов.

Приблизительно в то же время один из старейшин решил прогнать Отверженных с их земель и выстроить на этом месте торговые ряды. Родена устроила ему приватную встречу с Багратом и его друзьями и помогла объяснить старейшине Гратту, чем чревато для него подобное решение. Торговые ряды построили возле городской площади, а про Земли Отверженных больше никто не заикался.

С тех пор Родена не раз помогала обитателям трущоб избегать проблем с виселицей, а они привыкли полагаться на ее мнение.

Из-за угла послышался конский топот. Наверняка, солдаты Садара. Родена во весь опор поскакала к торговым рядам, а толпа освободителей Баграта вместе с ним самим рванула ей вслед. На улицы высыпал народ, заинтересовавшись погоней.

– Что происходит? – спросил какой-то кузнец.

– Восстание, – на скаку пошутила Родена.

Кузнец подумал с минуту, и бросился назад в кузницу. Оттуда выбежал с мечом в руках и заорал:

– Я с вами! Прикончим кровопийц наших!

На его крик сбежалась вся улица ремесленников. Толпа горожан, вооруженная всем, начиная от мечей и кинжалов, кончая вилами и топорами, неслась за Роденой к Нижнему Городу. Из нор и кабаков выползали опухшие с похмелья мужчины и женщины, со словами:

– Кого резать-то?

В общем, пока городская стража преследовала сбежавшего, оказалось, что бежать пора ей самой. Уже не меньше пятисот человек собралось возле Тотализатора, а возмущенные жители Арсахама все продолжали стекаться со всех сторон. Баграт подошел к Родене и тихонько шепнул на ухо:

– Кажется, неудачно ты пошутила. Сама теперь решай, куда их всех девать.

– А чего решать, – ухмыльнулась Родена, – не на зиму солить же…

Она оглянулась вокруг. Горящие глаза. Мозолистые руки, крепко держащие оружие. Хмурые, решительные лица. Это была настоящая армия.

– Я не умею говорить долгих и пламенных речей. Мне проще вспороть кому-либо брюхо, чем переубедить. Я не звала вас. Вы пришли сами. Пришли, потому что кончилось терпение, потому что нельзя терпеть больше. Вы знаете своих врагов. Завоеватели отняли у вас земли. Старейшины, призванные защищать вас, отобрали последние деньги и отдали чужакам. Они заслужили все, что вы хотели бы с ними сделать.

Вероятно, Родена приуменьшила свои ораторские таланты, потому что толпа разразилась диким криком и бросилась к Верхнему городу, готовая смести все на своем пути.

Родена наклонилась к Баграту и тихонько произнесла:

– Поставь охрану к дому начальника городской стражи. На всякий случай.

Не прошло и пары часов, как город оказался разрушен почти до основания. Все это время Баграт с десятью крепкими парнями охранял семью Родены, отгоняя дубинками наиболее непонятливых мятежников. Вести они получали через знакомых, время от времени пробегавших мимо. Гарнизон Садара был буквально разорван в клочья. Та же участь постигла и городскую стражу. Самого Садара смог вывезти из города его верный приспешник Гор. Всю аристократию, в том числе и старейшин, перерезали, словно свиней на скотобойне.

Родена приехала в особняк Мак-Роев уже под утро. Села на бревно и начала вырезать из деревянной доски какую-то фигурку. Баграт сел рядом и спросил:

– В чем дело?

– Натворили мы дел. Садар сбежал и к вечеру будет здесь со своей многотысячной армией. Я подумала…

Видно, тяжело было высказать то, что было у нее на уме. Баграт не стал ее торопить. Через несколько минут Родена продолжила:

– Я решила сжечь город дотла. Только тогда Садар не вернется сюда за местью. Я открою городскую казну. Вся собственность знати и деньги города раздадим народу, чтобы хватило на новую жизнь в другом месте. К полудню Арсахам должен исчезнуть с лица земли.

К ним несся какой-то мужичок на лошади, выкрикивая на ходу:

– Мы поймали советника Садара. Он пытался пробраться назад в город.

Родена тяжело поднялась с места. Баграт последовал за ней. Только отдал приказ своим людям подготовить семью Мак-Роев к дальнему путешествию.

Это и в самом деле был огромный, как скала, ближайший друг и советник Садара, Гор. Родена рядом с ним казалась совсем миниатюрной.

– Зачем ты вернулся, Гор?

Он опустил на нее тяжелый взгляд своих странных голубых глаз. Из-под насупленных бровей они напомнили Баграту кусочки неба, видневшиеся на дне тюремной ямы. Гор нехотя заговорил:

– Я пришел за Элизель.

Родена отвела взгляд.

– Она мертва, Гор. Элизель бросилась на защиту своего деда и была убита. Они оба в особняке Гратта. Я даю тебе час, чтобы проститься и похоронить ее. Потом уходи, и передай Садару, чтобы не возвращался. Я спалю город дотла, здесь не останется ничего и никого, и ему негде будет искать мести.

Гора развязали. Он медленно побрел к особняку старейшины. Его плечи согнулись, словно несли на себе всю горечь этого мира.

– Ах ты, бездельник! До жены ему и дела нет! До дому дойти не может! Я все глаза выплакала по нему, а он живой бегает за молоденькими девушками.

Баграт с ухмылкой повернулся к своей жене, и тут же нагнулся, увернувшись от дубинки в ее руках.

– Какие девушки, Нади, я только тебя люблю, старушка моя!

И подхватил свою размахивавшую дубинкой жену на руки. Люди, глядя на них, весело засмеялись.

Родена волокла в их сторону тяжелый кованый сундучок. Вручила его Баграту со словами:

– Это сто тысяч михри, подготовленные для Садара. Думаю, справедливо будет отдать деньги Сестрам Милосердия. Надеюсь, эти деньги помогут им обустроиться на новом месте. Собирайте всех лошадей и повозки. Через два часа каждый житель должен покинуть Арсахам.

Когда море борется с ветром

Великий вождь очнулся на рассвете. Они ехали в тряской повозке. Рядом сидел верный Гор.

С трудом сев, Садар попытался восстановить в памяти последние события. Но все было как в тумане.

– Где мы?

– Мы на пути к реке Арсум.

– Почему? Какого черта произошло?

Гор не смотрел на Садара. Взгляд его был пуст, словно у мертвого.

– Я нашел тебя, лежащего без сознания, в гостиной. Перенес в спальню, а сам отправился выполнять твой приказ о казни этого убийцы, Баграта. На пути к эшафоту на конвой напали какие-то головорезы. Среди них была и Родена. Они отбили пленника. Началась массовая потасовка, которая быстро переросла в бунт. Эти убийцы из трущоб порвали на кусочки наш гарнизон и городскую стражу. Затем отправились сводить счеты со знатью, в отместку за то, что они сдались тебе. Насколько я знаю, выжили только Мак-Рои. Я взял двадцать солдат и прорвался через Главные Ворота. Город остался во власти Родены, которая, похоже, командует этими бандитами. Это все, что мне известно.

Садар сжал голову, пытаясь осмыслить услышанное. Какая-то девчонка отбила у него город!

– Сейчас мы возьмем всю конницу, вернемся в Арсахам, и клянусь всеми богами, камня на камне там не оставим. А эту чертову бабу посажу на цепь в своей спальне, чтоб знала место.

– Уже нечего отбивать, Садар. Родена приказала спалить город дотла, чтобы тебе некуда было возвращаться за местью.

Был ли предел безумию этой женщины? Что-то еще вертелось в голове у Садара, только он никак не мог вспомнить что. Что-то неважное.

– Я ухожу, Садар, – внезапно нарушил тишину Гор.

– Что? Но почему? Мы друзья вот уже десять лет, через столько прошли вместе, неужели из-за какой-то маленькой неудачи ты сдался?

– Знаешь, я ведь вырос на море. Мой отец был отличным рыбаком. Он всегда запрещал мне ходить на берег в шторм. Он говорил: «Когда море борется с ветром, погибают лишь маленькие лодочки». Только теперь я понял, о чем говорил мне отец.

– О чем ты, друг мой?

Гор не ответил, только посмотрел на Садара пустым взором. А тот, наконец, вспомнил, что вертелось у него в голове.

– А где Элизель? Плевать на бунт, все равно справим вашу свадьбу! Потом езжай, куда захочешь.

– Она погибла, Садар, пытаясь защитить от убийц своего деда. Их проткнули одним мечом.

Через час Гор уехал. Отказался от денег, взял только лошадь и короткий кинжал. Он скакал, опережая ветер, стремясь покинуть земли, по которым ураганом пронеслась любовь Родены и Садара. Убегал оттуда, где море встретилось с ветром, унося с собой память о своей маленькой Элизель.

© Бегимкулова З.Б., 2013