Манас

Героический эпос кыргызов

Составитель – профессор Бексултан Жакиев

Подстрочно-смысловой перевод с кыргызского Б. Жакиева

Издательство «Бийиктик»

Сжатый (канонизированный) вариант составил Бексултан Жакиев, Герой Кыргызской Республики, народный писатель Кыргызстана, лауреат государственной премии КР имени Токтогула, профессор.

МАНАС: Героический эпос кыргызов. Первая часть трилогии. – Б.: Бийктик, 2013.

Использованы иллюстрации Т.Т. Герцена

Рецензенты:

Р.З. Кыдырбаева – доктор филологических наук, член-корреспондент Национальной Академии наук Кыргызской Республики, профессор.
К. Жусупов – народный писатель, лауреат государственной премии Кыргызской Республики имени Токтогула, профессор.

Великое наследие времен кочевой цивилизации

Кыргызы древний народ. Датированные 201-годом до нашей эры письменные сведения о кыргызах сохранились в китайских архивных источниках. В 90-ые годы прошлого века в китайских архивах были обнаружены и опубликованы отдельной книжкой ещё 13 писем кыргызским каганам (предводителям) китайских императоров.

Кыргызский народ на протяжении веков проводил кочевой образ жизни и в своей длительной истории он, переживая грандиозные события исторического масштаба, такие, как походы Александра Македонского, хуннов, киданов, арабов, Чынгызхана, беспрерывно сталкивался с разного рода многочиселнными набегами чужеземцев, что вынуждали его вести тяжелую борьбу отстаивания своей независимости. Эти исторические случаи и моменты из жизни кыргызов в той или иной мере получили свое образно-художественное поэтическое отражение в эпосе «Манас». В нем, как в летописи пережитого, воплощены так же быт, ритуалы всей стороны повседневной жизни, разнообразие мирного труда и искусства военного сражения, философские точки зрения о жизни и человеке, о его долге и предназначении, о мире и войне, о свободе и рабстве… Эпос «Манас» является грандиозным по объему, глубоким по художественной философии и образно-поэтическому мышлению, великим творением человечества. В нём реалистическое повествование действительности и поступков человека органично переплетается с мистикой и мифом. Эпос «Манас» от поколения к поколению передавался устно в речитативной форме пения. И каждый знаменитый сказитель-манасчы импровизировал свой вариант, соблюдая при этом основную композиционную линию эпоса. В результате образовались десятки его вариантов. Современные кыргызы, не говоря уже о представителях не кыргызско-язычных этносов Кыргызстана, эпос «Манас» знают только понаслышке, так как любого читателя, если не учесть ученых-специалистов, сильно пугают чрезмерно огромный объём, многочисленные импровизаторские повторы стихотворных строк, композиционно-драматургические путаницы, длинноты. Поэтому с 20-х годов прошлого столетия патриотически настроенные кыргызские учёные, литературоведы, историки неоднократно поднимали вопрос о создании сводного, сжатого варианта эпоса. Многие из этих людей в годы советской власти были репрессированы. Их мечта, в какой-то мере была реализована впервые в 1958-году составлением четырёхтомной сводной версии трилогии эпосов «Манас», «Семетей», «Сейтек». Но она тоже, как по своему объёму, так и по редактированию, не могла удовлетворить требованию читателя. В 1999-году второй раз составляется краткий сводный вариант трилогии. К сожалению, и на этот раз она не лишилась вышеназванных недостатков. Они больше относятся к первой части трилогии-эпосу «Манас». В связи с этим втечение 2000-2005 годов мною была составлена и предложена канонизированная (сжатая, но сохраненная по сюжету) версия эпоса «Манас», где учтены все положительные моменты и недостатки сводных вариантов 1958 и 1999 годов. При составлении настоящего варианта были использованы полные академические и редактированные издания эпоса, записанные из уст великих сказителей-манасчы Сагынбая и Саякбая, а так же неполные варианты ещё нескольких сказителей. В данный вариант впервые включены так же те сильные разделы эпоса, которые раньше были в запрете по идеологическим соображениям советского строя. Эпос «Манас» оказывал и оказывает сильное влияние на формирование национального самосознания, нравственных, патриотических чувств и развитие искусства и культуры кыргызского народа. Об общечеловеческой значимости этого шедевра – великого наследия времён кочевой цивилизации отмечена многими всемирно известными учёными.

Предложенный мной канонизированный, сжатый вариант осуществлён также с целью избежания искажений эпоса при художественном переводе на другие языки и оказания помощи переводчикам.

Бексултан Жакиев, профессор, драматург

   Манас на Ак-Куле

ЗАЧИН СКАЗАНИЯ

Э-э-эй!..
Сказанье древней старины
Живет века, и в наши дни.
О нем и пойдет наш сказ,
Сказ без края и конца.
И вымысла, и правды смесь
Смешались воедино здесь.
Свидетелей далеких лет
Давным-давно на свете нет.
Быль и небыль, сказ, аль нет —
Оставлено нам как завет.
Сведущие мудрецы
Сочинили этот сказ.
Сказ — это кружево слов,
Сила и мудрость — в словах.
От старшего к младшему
Переданы эти слова.
Богатыми событиями
Наполнены эти слова.
Слабого духом человека
Обошли эти слова.
С честью живущих людей
Сами нашли эти слова.
Доблесть свою вложили
Богатыри в эти слова.
В походах рядом с бойцами
Шагали эти слова.
Через поля, перевалы,
Через пургу, зной, холода
Выход нашли эти слова.
В наследство сыну от отца
Перешли эти слова.
Кыргызов в лихие года
Вдохновляли эти слова.
Павших в бою батыров
Воскрешали эти слова.
С тех времен до наших дней
Струились года, как песок.
Кто только не уходил
С этого света в мир иной!
Народы исчезали,
Не оставив за собой следа.
Покидали мир мудрецы,
Расставались с жизнью глупцы.
В могилы погребены
«Бессмертные» храбрецы.
В полвека — ново поколение,
В сто лет — Земли обновление.
Поколение за поколением —
Караваном движение.
Кровью алою истекая,
Сколько воинов погибало!
Пики проткнули сердца,
Мечи рубили головы!
С тех времен до наших дней
Падали горы, на их местах
Равнины образовались.
Ущелья разрушались,
В озера превращаясь.
Бедная мать-земля
Чего только не пережила?!
Ритуалами жизнь богата,
Клятвами дружба начата.
Но и подлости нет конца…
Не будем опережать события,
С самого начала расскажем,
Как все было когда и где
Сказание о Манасе,
Великодушном батыре.

НАШЕСТВИЕ ХАНА АЛООКЕ НА КЫРГЫЗОВ

Предки каганами были,
Покровитель их был Кызыр.
Праотца Кыргызом звали,
Потомство ханское он создал.
От Кыргыза был рожден
Вождь рода Карахан.
От Карахана — Огузхан,
От Огузхана — Аланча.
От Аланчи был Байгурхан,
От Байгурхана — Бабырхан,
От Бабырхана — хан Тобей,
Сын Тобея — хан Когей.
Сыны его — Чыйыр, Шыгай.
А самым младшим был Ногой.
Орозду, Усен, Бай, Жакып —
Хана Ногоя сыны.

Могучим ханом был Ногой,
Смелым вожаком в бою,
Жесток и грозен был к врагу.
Силен был, нравом, как барс.
Слава о нем разнеслась
Далеко: везде и всюду.
Могуществом своим Ногой
Ужас на Кытай навёл (наведил)

Когда умер хан Ногой
И нашел вечный покой,
Каракытаев хан, манжу
Алооке вероломно напал
На кыргызов края.
Начисто все на пути
Жестоко он разрушал:
Деревья с корнями выдергивал,
С землею сравнял дома,
Дворцовую юрту сжег,
В пепелище ее превратив.
Кыргызы набега не ждали,
Вот и в жуткий тот ад попали.
Воинам хан приказал:
При женах мужей убивать,
Чтобы вдовами сделать их,
По мужьям заставив страдать.
Затем женщин угнали,
Над ними поиздевались.
Без правителя-вождя
Несчастный народ не знал,
Куда бежать и что делать.
Кто-то куда-то бежал,
Кто кулаками о землю стучал,
Будто там выход лежал.
Кыргызы ограблены были,
Тысячами их табуны
С пастбищ всех угнаны были.

Младший сын хана Ногоя
Жакып юношей стал,
Еще и не возмужал,
Но мужчиной себя возомнил.
Однажды из Саркола,
Из племени нойгута,
Приехал к нему Акбалта:
— Древний народ — мы кыргызы,
Были в почете, горды.
Такого же униженья,
Что нынче пережили мы,
Кыргызы в жизни не знали.
Так лучше погибнем все,
Чем жить при жутком позоре!

Нойгуты, также как все,
Кытайцами разгромлены.
Жакыпа он избрал, чтоб
Поделиться с ним мыслями:
— Один за всех, все — за одного
На смерть кыргызы пойдем!
Чем безропотно дань платить,
Будем биться с врагом!

Шестьдесят смелых джигитов,
Вооружившись мечами,
Верхом на конях восседали.
Удачи им пожелав,
Благословил их народ,
Чтоб каждого из них бог
Домой живым возвратил.
Увел молодцов Акбалта
Куда-то в неизвестное.
Но им повезло, вдали
Верблюды караваном шли,
Кыргызов ценностями
Награбленными груженые были они.
Их путь в далекий Кытай
Сопровождали палачи
Из восьмидесяти силачей.
Чтоб быть незамеченными
Ночами двигались они.
Балта и Жакып с джигитами
На них из засады напали
И в пух и прах их разбили,
Но одного упустили,
По кличке Быстрый Бегун.
Алооке хану он донес
О беде их настигшей.
И тут тревога дана:
Затрубили сурнаи,
Громко забили в барабаны.
Бесчисленные войска
Кытайских батыров,
Словно мощная волна,
Вновь пошли на кыргызов,
Чтоб жестоко их наказать
Безжалостно и навсегда.
Всех подряд убивали,
Девушек изнасилованных
В заложницы к себе брали,
Парней в рабы отправляли.
Кыргызов поизгоняли
На все стороны света.
О, жестокая судьба,
Бежал от смерти кто куда.
Кто, скитаясь, ушел в Бапан,
Кто, скитаясь, ушел на Алтай,
Другие бежали в Кангай,
И ушли в далекий Эран.
Покинув родной край,
Ушли в просторы земли.
Связав Усена по рукам,
Погнали его на Орхон.
Связав и Бая по рукам,
В Желпиниш погнали.
Старшего брата Орозду
Еще дальше угнали.
Пустил по свету Алооке
Всех Ногоя сыновей.
Жакыпа, Акбалту связали,
Аильчанов их с ними
И вперед камчой погнали.
В одном месте и двух дней
Ночевать им не давали.
Шестьдесят жайсан верхом,
И калдаи, окружая,
Конвоировали их.
Уместилось все добро
Тех изгнанников несчастных
На шесть волов, и мулов четырех.
Питались только молоком
От шести коз и трех коров.
Через пустыни и поля,
Через горы и леса
Бедные устало шли,
Спотыкаясь, падая.
Верховье у реки Иле
Уч-Аралом называли.
Земли Алтая тут начало брали,
Жили здесь манжу, калмыки.
Бедняги-кыргызы с детьми
Из сорока семей, без крыш,
Устроились слугами
У местного населения:
Пасли их скот, коров доили,
За табунами их следили.
И за тяжкий труд всего
Мерзлый жир и молоко
Дали, а еще вола,
Чтоб иногда возить дрова.

Среди кыргызов на Алтае
Разумным был Акбалта.
Собрался на зов его
Изгнанный сюда народ.
Забили серого быка,
Чтоб за едой совет вели,
И Акбалта обратился:
— Хоть горюй, народ, хоть плачь,
Родины лишились мы,
Но нам надо дальше жить,
Будем взращивать зерно.
Оказались с вами мы
Средь калмыков и манжу.
Благодатна тут земля,
А калмыки и манжу
Сеять как, не разумеют.
Если мы зерно взрастим,
Малую часть урожая
Поменяем на коня,
Покончим с жуткой нищетой,
Победим мы голод свой!

Одобрив речи Акбалты,
Жакып народу говорит:
 — Невольные кыргызы, мы
Внемлем слову Акбалты.
С потом, кровью и трудом
Урожай мы соберем,
Скот мы с вами обретем.

Кыргызы сорока семей
Дружно взялись за работу,
Кто с кеменем, кто с лопатой,
Кто, плуг за вола прицепив,
Ворочал пластами земли.
Зерно посеяли весной,
А летом каждый колосок
Водой поили ключевой.
И осенью им чуждый край
Дал богатый урожай.
Местные манжу, калмыки
С кыргызами меняться стали:
За горсть зерна барана дали,
Чашу — на коня меняли,
А за два мешка зерна
Слиток золота давали.
Заработанное золото
В торбы складывал народ,
Так богатство наживал,
Скакунов, стада обрел.

Многие годы кряду Жакып
День и ночь в поту трудясь,
Нажил Жакып табуны,
Стада верблюдов и коров,
Коз и овец отары,
Золотом сундуки набил
И боле всех разбогател.
Его калмыки на Алтае
«Гниющим баем» нарекли.
Он год от года богател
И потихонечку старел.
Больше всего Жакып боялся
Бездетным с жизнью попрощаться.
В слезах он бога умолял,
Чтоб в дар дитя он ему дал:
«Неизбежна смерть моя,
В мире тленном никому
Вечная жизнь не дана.
О, Создатель, дай мне сына,
Чтоб род продолжил мой, отныне
Кто обездоленных кыргызов,
Как не сын мой, защитит?!»

Чыйыр, отца Жакыпа брат,
На дочери булгаров хана
Эштека был женат.
Звалась красавица Шакан.
Муж ее покинул мир,
И к калмыкскому калдаю
С поклоном бай Жакып прибыл:
«Чыйыра вдовушка Шакан
Стать моей женой должна.
И забота впредь о ней,
По обычаю – на мне». –
Настоял Жакып на том,
Жениться получил добро.
Калмыки вдовушку Шакан,
Пошутив так, смеха ради,
Именем покойного,
Чыйырды ее назвали!

На старости лет Чыйырды
Спросила мужа как-то раз:
— С пастбища вернулся ты,
И велика твоя печаль,
Слезы потекли из глаз,
Беда ли нам грозит какая?!
Ответил ей Жакып тогда:
— Пропадом пропади добро,
Силы ушли лишь на него!
Бездетным я зовусь кругом,
А дни за днями все идут.
Сорок восемь мне уж лет,
Наследника все еще нет.
Когда отправлюсь на тот свет,
Опустеет вмиг казна,
Достанется мое добро
Рабам, живущим на Алтае.
Я лишь добро всю жизнь копил,
О детях думать и забыл!
Без наследника добро
Развалинам, увы, подобно!
Ходит о тебе молва –
Бесплодная ты у меня!
Две бабы в жены себе взял,
Но умру бездетным я!

Обидными были слова,
Вздохнув печально, вдруг жена
Спокойно мужу-то сказала:
— Годы лучшие прошли,
Мне уже пятьдесят лет,
Как же я могу мечтать
Матерью теперь уж стать?!
Молодая есть жена,
По имени Бакдоолет,
Пусть имя свое оправдает
И сына пусть тебе подарит.

Возмутилась Бакдоолет:
— Не придирайся ты ко мне!
По руслу течет река,
По следу пошла и я.
Как женщина бесплодна ты,
С тобой похожа стала я! –
Сказав те горькие слова,
Из юрты кинулась она.

Чыйырды рыдала долго,
От слов таких ей стало больно.
На колени опустилась,
Плача, к небу обратилась:
— Боже! Услышь мою мольбу!
Омолоди душу мою,
Пожертвую я всем добром,
Младым стать мужу помоги!
Боже, не покинь меня,
Я прошу, дай нам дитя! –
В печали она прилегла,
Стала дремать, вся в слезах.

СНЫ ЖАКЫПА, ЧЫЙЫРДЫ И БАКДООЛЕТ

Долго Чыйырды рыдала,
Уснула лишь, когда устала.
Появился рядом вдруг
Седобородый старичок:
— Тенгир Всевышний повелел,
Чтоб слез никто не проливал.
Еще тебе он передал
Яблоко, слаще всех медов,
Велел, чтоб съела ты его.
Вместо обычного коня
Седлай дракона, наказ!-
Сказал старик и вмиг исчез.

Во сне яблоко вкусив,
Стала сытой Чыйырды.
Под ней резво мчал дракон,
Широко разинув пасть,
Проглотил весь мир он враз.

Бердике вдруг разбудил,
Громким криком пробудил:
— С Жакып-баем что стряслось?
Убежал его конь сейчас.
Сын Акимбека Мендибай
Побежал его поймать,
Но не смог его догнать.
Коли сына нет у бая,
Женам почему б не встать
И коня не привязать?!
За байским следуя конем,
Скрылся Менди за горой.
Тьма спустилась, ночь настала,
Что мальчишку ожидает?..

Мальчика мать Канымжан,
Скандального нрава баба,
Зашла и вдруг увидела
Спокойно спящего Жакыпа,
Тут же вышла из себя
На Чыйырды зло излила:
— Знай, запомни навсегда!
Мы не безвольные рабы!
Из-за вас пропал мой сын,
Ему одиннадцати нет.
Вдруг его кабан убьет,
Или тигр загрызет?!
Сейчас же мужа разбуди,
Сына чтоб пошел искать!
Не откупитесь добром,
Коль сына не вернете в дом!

Тягаться с бабою не стала,
На муже байбиче сорвалась:
— Хватит уже храпеть, вставай!
Мальчика ищи быстрей!
С вечера вчерашнего
Ты без просыпа здесь спишь!
Что тебе дал крепкий сон!
Если бесследно пропадет
Проклятый твой Туучунак,
Не к добру случится это, —
К смерти твоей, может, примета?!

Подняв голову тогда,
Спокойно молвил бай слова:
— Не сердись ты, байбиче,
Большая радость ждет тебя,
Посланная Всевышним нам.
Я видел сейчас странный сон,
Не простой, но добрый он!..

Тут поспешно вдруг зашла
Жакыпа младшая жена:
— И мне приснился чудный сон,
Добрую весть несет нам он.
Шумкара ты держал в руке,
Мощные крылья, хваткий он.
Рвался в небеса в полет.
И ты пустил его туда.
Для сокола приготовлен был
В юрте у байбиче твоей,
Постамент, где должен он сидеть.
Богу жертву принеси,
Зарежь баранов и коней,
Народ потчуй, не жалей!

Рассердился бай Жакып,
На Бакдоолет кричит:
— Скот терять нужды мне нет!
Потеряю коль добро,
Что взамен мне даст твой сон?!
Скот – состояние мое,
Без него и я – никто.
Предложение твое –
Неуместно и вредно!

Баю дома не сиделось,
Из юрты вышел он чуть свет,
И с небес услышал глас:
«Не понимаю я тебя,
Что ты за человек, отец?
О ребенке ты мечтал,
Что плач твой вечный был зазря?» -
Растрогал бая этот глас,
Что слезы потекли из глаз.
Бакдоолет тут подошла
И настояла все ж она:
— Пропадом пропади твой скот,
Зря жадничаешь ты, старик!
Безмерное твое добро,
Не нужно никому оно,
Наследника ему ведь нет!
Ты богат, но без народа,
И отчизны у тебя нет!
Скряга, такой как ты, старик,
Не может и людьми править!
— Хватит, лучше помолчи!
Уговорила ты меня… -
Согласился бай Жакып,
Но появилась тут как тут
Мендибая того мать:
— Уже со вчерашнего дня
О сыне моем нет вестей!
Всю ночь я слезы лила,
А ты и не думаешь,
Помочь отыскать мне дитя.
Бездетный ты, старый бобыль,
Бездушье свое показал!

Жакып ее пожалел
И молвил спокойно слова:
— Права она, спору тут нет,
Искать пойду мальчика я.

У пастуха взял коня,
Усадили Жакыпа верхом.
В путь отправился старый бай,
Повсюду мальчишку он звал.
Надежду старик не терял,
Упорно он парня искал
В ущельях, среди камней,
На берегу бурных рек,
В непроходимом лесу.
Но пропавшего Мендибая
Нигде не мог он найти.
И мысль пугала Жакыпа,
Что парнишка погиб.
Тревожнее становилось
Старику каждый миг.

Вдруг конь его Туучунак
Пред взором его появился.
Накрытый шкурою тигра
На опушке леса он пасся.
И Жакып испугался:
— О, ужас! Что это значит —
Разорван мальчишка тигром?!
Коль так, то как же конь мой
Накрыт тигровой шкурой?!»

Мендибай вышел из леса
И поприветствовал весело
Растеряно стоящего
Жакыпа-старика:
— Когда вдруг Туучунак ушел,
Чтоб поймать я следом пошел.
Но не догнав скакуна,
На кунане помчался я.
С наступлением сумерек
Наконец догнал я коня.
Но в миг тот из-за бугра
Сорок мальчишек выбежали
И угнали вдруг скакуна.
На устах у них громкий клич:
«Отец Жакып! Эр Манас!»
До леса конь добежал,
Тигр на него напал.
Мальчик зверя дубинкой,
Не щадя, ударил всей силой.
И конь копытами забил.
Кто тигра наземь повалил,-
Удар чей зверя убил?-
Не понял я, да и не видел.
Шкуру его парни сняли
И ею коня накрывали.
Мальчишки меня позвали,
В свои ряды взяли.
На берегу мы гуляли
И до рассвета играли.
Они ведь дети твои.
Имея сорок сынов,
Скрыть их от всех как ты мог?!
Бездетен, мол, причитал?!
— Не смейся ты надо мной,
Твоя мать посмеялась уж,
Кряду всю эту ночь,
Глаз не давая сомкнуть.
Не будь озорным, сын мой,
Пойдем-ка лучше домой! –
Жакып с мальчишкой, конем

Отправились тут же домой.
Бакдоолет и Чыйырды
С радостью вышли встречать.
И к сыну в слезах спешила,
Бежала Канымжан-мать.

В стойбище, где жил Жакып,
Семьдесят было домов.
Пригласил на той их жильцов,
Скота он жалеть не стал:
Семь коров, сотню баранов,
Двух верблюдов из стада взял.
И девять еще лошадей
Зарезал он для гостей.
Щедрости от него
Не ожидал никто.
Удивлялись поступку
Жакыпа в те дни аильчане.

К гостям Жакып подошел,
Рассказал подробно им сон:
— Во сне ястреба я поймал,
В перьях златых свои крылья
С размахом он расправлял
И клекот боевой издал.
А зоркий ястреба глаз,
Огнем пылая, сверкал.
Клюв заблистал, как сталь,
А когти остры, как кинжал.
И я охотился с ним,
Все живое в страхе держал.
В шестьдесят аршин я связал
Из шелка путы ему.
Смастерил золотой насест,
Чтоб было ему, где сидеть.
И тут вроде с небес
Белый сокол вдруг прилетел
И рядом с ястребом сел.
Нет сомнений – хороший сон,
Да только, что значит он?
Мой ястреб когда прилетит?
Моя бедняжка-старушка
Тоже сон чудный видала:
Яблоко съела во сне,
И вместо коня оседлала
Дракона старушка моя.
Разгадайте же, мудрецы,
Наши чудные сны.
И младшей приснился сон:
Приучила она два орла,
В юрте у старшей жены
На подставке оставила их.
Что бы это все могло быть?
О, мой добрый народ,
Что ответишь на сей черед.

Но никто не смог, увы,
Растолковать эти сны.
После долгого раздумья
С места встал Акбалта:
— Жакып, ты видел вещий сон
И знай, свершится в жизни он.
Уж если ястреба ты взял,
То сына бог тебе послал,
О ком ты столько лет мечтал.
Родиться вскоре богатырь,
Всемогущий властелин.
То, что ты связал ему
Путы в шестьдесят аршин,
Значит, помни, твой потомок
Шестьдесят лет проживет,
И многими он править будет.
Если байбиче твоя резво
На драконе мчала,
Значит слава сына твоего,
Как дракона всемогущего,
Лик земли сотрясет.
Победы он одержит
Над злейшими врагами,
И защитит отчизну и народ.
Везде и всюду уважение
Возвыситься к тебе!

Узнав о смысле вещих снов,
Жакып заплакал, как дитя!
И припомнил тут старик
Про двух похожих соколов,
Что младшая жена видала:
— Бакдоолет родит тебе
Двух прекрасных сыновей.
Впоследствии займут они
Место брата старшего.
Душу радующие сны
Видели все вместе вы!

Люди, что на пир пришли,
Благословив, домой ушли.
Радость Жакыпа велика,
Туча с лица его ушла!

РОЖДЕНИЕ БОГАТЫРЯ

С тех пор, как закончился той,
Где разгадали сны,
Быстро два года прошли.
Вот и узнал народ,
Чыйырды, мол, ребеночка ждет.
Не тянет ее к еде,
Но хочется кушать ей
Только лишь сердце тигра!
Суждено ей, значит, родить
Необычного батыра.
День и ночь нудит она,
Нет Жакыпу покоя и сна.
Бадалбай-табунщик узнал,
Что калмыкский мергенчи
Тигра в горах пристрелил.
 — Вот золота слиток, возьми,
Убитого тигра найди
И сердце его принеси! –
Трепетала Чыйырды.

За услугу он золото взял.
И в горы Бадал поехал.
День прошел, ночь пришла,
В пути он заночевал.
На второй день Бадалбай
Тушу в горах нашел.
Закоченела она,
Но он ее распорол
И сердце из туши достал.
Поехал обратно домой,
На пути же встретил людей,
Кобылу те резали.
И Бадалбай решил взять
Кобылиное сердце, чтоб
С Чыйырды шутку сыграть.
Пополудни Бадалбай
Прибыл с двумя сердцами.
С улыбкой встретив его,
Чыйырды Бадалбаю сказала:
— Сын мой, дорогой Бадалбай,
Разве два сердца у тигра.
Иль пулей одной охотник
Разом двоих завалил?
А может ты мне преподнес
Не тигриное сердце вовсе,
Чтоб мученье не прекратилось?
— Сердце кобылы — одно,
Другое сердце тигриное,
Лечебное что ли оно?.. –
Любопытствовал Бадалбай.
Дородной походкой сама
Чыйырды к речке пошла.
В ведро воды набрала
И в медный котел налила,
Крышкой накрыла его.
Когда сварились сердца,
Не поделившись ни скем,
Съела оба сердца сама
И желание утолила.

***

С того дня, как зачала,
Девять месяцев спустя
И спустя еще девять дней
Начались схватки у ней.
Кобылу белую изловили
И в жертву родам ее приносили.
Из очога на тундюк
Бакан золотой прибили.
И держась за него рукой
В схватке она стонала.
Бабы вокруг собрались,
Помочь роженице брались.
Вдруг шевельнется дитя
В утробе у матери,
Мутнеют у ней глаза,
Будто смерть уже подошла.
И пуговки с треском рвутся
На белдемчи байбечи.
Представить она не могла
Такого мучения:
— О, боже! Я умираю!
Ужели жестокий плод
Убийцей моею станет?!
Мужа моего тогда
Ожидает какая судьба?!

Семь дней баба страдала,
Помощницы уж устали:
— На исходе схватки, видать,
Должен родиться дитя… -
Соседа жена Бердике
Готова ребенка принять.
А Акынбека жена
Баю спешит сообщить,
Жене, мол, вот-вот родить.

Как только Жакып весть узнал,
Заплакал, в волнении сказал:
— Долго бездетным я звался,
Сколько лет ждал я дитя!
Я сорок крепких бышты
За суюнчу привязал.
Вдруг услышу благую весть,
Что будет сын у меня,
Может сердце мое разорвется.
Чтоб насмешек мне не видать,
Уйду я подальше с глаз,
Благую весть буду ждать.
Но девочка если родиться,
Пусть никто не ищет меня.
А если сын, то скачите,
Ищите меня и найдите
И суйунчу получите!

Жакып бай сам удалился,
Оставив в аиле народ.
Увидел табун свой вдали.
Во главе – самец Жоргобоз, —
И саврасая кобылица
То ляжет, то встанет – она
Собирается ожеребиться.
«Жеребца коли родит,
Кличку я дам Айманбоз
И сыну его подарю.
Дай только Бог, чтоб жена
Наследника мне родила.
Сбудется коли мечта,
Вожака несметных коней
Камбарбозом я назову,
Вместо прежнего Жоргобоз. –
И спешно сошел бай с седла,
Чтоб жеребенка принять.

Оставим Жакыпа в горах,
Пусть с табуном он будет пока.
Посмотрим, что с Чыйырды.
Не слышал никто, никогда,
О том, чтобы чья-то жена
За семь дней и ночей
Родить дитя не смогла.
Двенадцать натуженных баб
На живот давили, пока
Не вышла из чрева вода,
И сразу же вышел плод.
На округу он всю заорал
И в зажатых своих кулачках
По горсти крови держал!
— Ну, кто там? Мальчик иль дочь,
Бабы, скажите скорей, –
В тревоге молвила мать.
Когда увидала чочок,
Хоть дитяти, но мужий стручок,
Потеряла мать сознание,
Лежала совсем без дыхания.

Мысль о нечистой силе,
Задавившей роженицу,
Перепугала всех баб.
Но пришла байбиче в себя:
— Перестаньте, бабы, галдеть,
Лучше еще раз проверьте,
Кто ребенок-он или она!
С земли поднимите-ка,
Жена дамбылды, ты сама
Пуповину разрежь малыша!

Решила Канымжан взять
Малыша, чтоб запеленать.
Но выдернул руку малыш,
Будто взрослый мужик.
И закричала она:
— О, боже! Я боюсь его!
Он непростой ребёнок,
— Будто ему тридцать лет!
Типун тебе на язык!
Ты сглазить можешь дитя!
Коль не в силах его удержать,
Отойди-ка от малыша!.. –
Бакдоолет сказала со зла,
Ребенка с земли взяла,
Но с трудом его подняла:
«Создатель его нам послал,
На счастье народа, видать!» —
Поцеловав его в лоб,
Масла два-три кутыря
Младенцу засунула в рот.

Чыйырды сына взяла,
Правую грудь дала.
Молоко сначала пошло,
Водою затем прыснуло,
Следом кровь полилась,
Чуть не скончалась мать.

***

Оставим ее с сыном здесь,
Об отце получим весть.
Мужского рода стар и млад
Помчались в горы и поля,
Чтоб о сыне весть подать,
Солидный суюнчи чтоб взять.
Но найти никто не смог
Жакыпа бая-старика.
Домой спешила Сулайка,
Шагом быстрым семеня.
А в юрте Акбалта один был,
Молча, хмуро он сидел.
Разозлилась Сулайка,
Запинаясь, молвила:
— Ты что, старик, совсем сдурел?
Сорок отборных бышты
За суюнчи назначены.
Хотя бы одного из них,
Взять что ли негож ты?
Или ты богач, совсем
Не нужды тебе не в чем?!

В гневе глянул Акбалта
На старую жену свою:
 — Побойся бога, Сулайка!
Здесь люди разные живут,
Рабов тут столько и жулья,
Босяки, вон, скот пасут,
Голодные и без жилья.
Куда я с ними побегу,
И что от них достану я?!
В поисках мчаться на коне,
Старуха, сил не хватит мне!
Ты рожать ей помогла,
Неделю целую без сна,
И что за это ты сама
Домой в награду принесла?!
— А вот подарочки мои! –
Сказала мужу Сулайка,
Небрежно бросив перед ним
Два чапана и элечек.

Пришлось бедняге Акбалте
Конягу Кокчолок седлать,
Отправился, сидя в седле,
Жакыпа на жайлоо искать.
А в это время бай Жакып
Недалече от аила,
В в падине, средь камыша
За жеребенком ухаживал.
Послед и слизь с него снимал.
Почистив ноздри, уши, рот,
Поставил на ноги – и вот
Жеребчик к вымени припал.
И Акбалта тут заорал:
— Суюнчи, бай, Суюнчи!
Радость я тебе несу!
Чыйырды на старости лет
Львенка вынесла на свет!

Жакып, услышав эту весть,
Сознанье чуть не потерял.
— За добрый суюнчи тебе
Кошелку золота даю,
Еще бери девять коней
Из Камбарбоза табуна!
А теперь, друг, поскорей
Нам надо ехать к Чыйырды! –
Оба довольные собой
Галопом двинулись домой.

***

На коленях с малышом
В юрте Чыйырды сидела,
Накинув шубу на плечо,
Всю расшитую жакутом.
Как похорошела она,
Румянцем пылало лицо.
На руки бай взял малыша,
В слезах весь, но гордо сказал:
 — Вот какой сын у меня!..
В объятьях счастливого отца
Ребенок стал дергаться.
Бай Жакып на него глядел,
Оценивал про себя:
«Лоб широк, туга голова,
Во всем теле мощь видна.
Нос с горбинкой и острый взгляд,
Глазницы его глубоки.
Губы толстые, грозный вид –
Признаки доблести.
Ладони его широки –
Значит, щедрым малыш рожден.
Как у волка, уши коротки,
Как у льва, грудь широка.
Упруга спина, кость крепка,
Словно в нем сила слона.
Бог мне сына послал,
Благодатного знака.
Теперь я у Бога прошу,
Жизни долгой для малыша,
Чтоб он смог отомстить,
За униженья мои,
За все лишенья мои!» —
Любуясь сыном, Жакып
Поцеловал малыша,
Прижимая сына к себе,
Объявил радостно всем:
— В честь рождения сына,
На низовьях у Уч-Арала
Летом устрою пышный той.
Гостей жду со всех сторон:
С Уральских гор до Иртыша,
С востока, где лежит Кытай,
С Тибета знатных созову.
Пусть люди отовсюду
Благословлять прибудут!

Летом бай водрузил
Свой родной стяг высоко.
Семьсот вырыли очагов,
И семьдесят кыргызских юрт
Варили мясо в казанах.
Много гостей собралось:
Манжу, калмыки, мангулы,
И казахи приехали,
Все кыргызы тут были.
Когда закончился той,
Состязанья, турниры, игры,
Вышел Жакып к гостям,
В подол чапана завернув дитя,
И с просьбою обратился,
Чтоб дали младенцу имя.
Все думали, стоя и сидя,
Как же ребёнка назвать.
Да, вот никто из мудрейших
Имя не смог ему дать:
Размышлять все устали,
Затылки чесали, молчали.

Вдруг скитальца, бредущего
С посохом, они увидали,
Молвил скиталец слова:
— Разрешите мне сказать,
Имя младенца назвать…
— Назови! – закричала толпа.
Говорит дервиш тогда:
— Первым звуком пусть будет «Мен»,
Образ посланника Бога,
Означающий пророка.
В середине пусть будет «Нун»,
Образ святой доброты.
И конечным пусть будет «Син»,
Образ могучего льва.
Вместе сложите три слога,
Услышите слово «Манас».
Имя это, словно гранит,
Навсегда нам Бог сохранит! –
Дав имя младенцу «Манас»,
Прокричав трижды «алас»,
Чтобы Бог хранил малыша
Во всех деяньях его,
Исчез дервиш вмиг с глаз.

Когда все гости разошлись,
Лишь кыргызы остались,
Мудрый Акбалта сказал:
— Милостив Создатель к нам,
На родину вернет Он нас.
Там, где земля наших отцов,
Снова, кыргызы, будем жить!
Вот, наступает, мой Жакып,
Предопределений ночь,
В будущем ожидают нас,
Кыргызов, благие дела!
Но не дремлют наши враги,
На днях я весть получил
От осведомленных людей
О том, что подлый Эсенхан
От прорицателей узнал,
Что у кыргызов, у нас,
Родится батыр Манас.
Кыргызов он объединит,
Врагов в боях победит,
Походом пойдет на Кытай,
Бейджин-Ближний разгромит.
Велел коварный Эсенкан
Дитя, что зовут Манас,
Разыскать и младенцем убить.
А потому вас прошу
Мальчика Манасом не звать.
Пока он не подрастет,
«Большой Балбес» будем называть.
Но когда он подрастет,
Щит и меч в руки возьмет,
Имя ему мы вернем,
Манасом вновь назовем! –
Так кыргызам наказ был дан,
Что мальчик тот не Манас,
А Большой Балбес его звать.

ДЕТСТВО МАНАСА

Э-э-ээй!..
Дни бежали, мчались годы,
Но текли как прежде воды.
Сыну семь исполнилось,
Хоть ребенок он еще,
Но малышом назвать нельзя.
Телосложеньем он
Напоминает силача.
Мальчик, такого в свете нет,
То аккуратен слишком он,
Вежлив и чистоплотен,
Моется с утра весь день.
То, как угорелый, вдруг
Куда-то убегает он
И возвращается в грязи.
Кто знал, что странный мальчик сей
Неустрашимый будет шер.
До пяти лет он не ходил,
Как ребенок, не шалил.
В восемь лет, словно огонь,
Не сидел на месте он.
Из сорока кыргызских юрт
Он сорок пацанов собрал
И с ними затеял игру
На равнине Алтая.
Их вдвое больше числом,
Палками вооруженные,
Подростки к ним подошли.
Калмыки да манжуи
С криком напали на них:
— Бейте бурутов бродячих,
Раз и навсегда пусть узнают,
Кто хозяин в этих краях! –
Бить кыргызов стали они.

Тогда-то ярый Манас
Вскричал: «Кыргызы!» — как клич,
Нападавших бить стал подряд.
То по морде, то между глаз,
Кости многим переломал.
От побоев спасались они,
Разбегались все кто куда.
По аилам пошла молва,
Что сын бая «Большой Балбес,
Избив местных мальцов,
Беду кыргызам несет!»
Перепуганный бай Жакып
Тогда жене говорит:
— Убежден, сын наш не умен,
Против народа он
Настраивает врагов!
Я голодранцем пришел,
Здесь добро приобрел.
С молодых лет я терпел

Тяжкие лишения
И многие унижения.
У мангулов скот я пас,
У манжуйцев был рабом!
Среди калмыков много лет,
От голода жизнь спасал,
Честным трудом богатым я стал.
Мне, словно родной, и дорог Алтай,
Щедрый и благодатный край.
Здесь испокон веков живет
Добрейший калмыкский народ.
А сын Боёна Чаян
За службу меня уважал,
Дочь родную Бакдоолет
В токолы за меня отдал.
Необузданность Балбеса
Настроит его против нас!
И меня он разорит,
В гроб загонит всех нас!
Не станут калмыки терпеть,
Накажут бедою нас!
Давай-ка поступим так:
Раз не знает Балбес
Каким трудом скот добывать,
Ошпуру его отдадим,
Пастуху моему, слугой.
Пусть пасет у него сын ягнят,
Чтоб цену скоту узнать!

Согласилась мать, что поделать,
Возражений нет у нее.
Сына Жакып позвал
И печально ему сказал:
— Сын мой, мы очень бедны,
Скакунов нет и лошадей,
Нет верблюдов, коров,
Насчитали в отаре мы
Овец, всего сотню голов.
Помочь ты должен отцу,
Чтоб в люди выйти я смог.
Есть такой богач, Ошпур,
К нему ягнят ты пасти иди.
По осени получишь за труд
С десяток взрослых овец. –
Так сына Жакып передал
В наем слугой Ошпуру;
Чыйырды же, скорбя душой,
Молвит в слезах пастуху:
— Прошу тебя, мой Ошпурбай,
За сыном ты присмотри!
К шалостям детским его,
Строгим не будь, милый мой!

У Ошпура Большой Балбес
Волне стал, он же Манас.
Круче прежнего он шалил,
Хотя многих ягнят там пас.
С ним был ровесник его
По имени Чегебай.
За отарою шли они
С прутиками в руках
И тихо беседу вели.
Перед ними вдруг волк возник,
Волков раньше он не видал:
— Волк ли это?! Вот потеха-то!
Съест – не съест человека он,
За уши схвачу я его! –
К волку Манас побежал.

Ягненка вдруг схватил волк,
В горы жертву свою поволок.
По следу крови ягненка
Бежал неотступно юнец.
Очутился в пещере он,
Лужайка зеленая там,
Где сорок молодцев расселись.
Разодетые красочно,
Со скакунами крылатыми.

Цел ягненок и невредим,
Стоял же и блеял здесь.
— А волк где?! – спросил Манас. –
Скажите, куда делся он?!

Люди в пещере ответили:
— Святой Хизыр-Илияс,
Чтоб благословить тебя,
Сорок дней уже ищет тебя.
И чтобы доставить тебя,
В волков обернулись мы.
Именуемся мы — чилтен,
Сорок по численности.

С сомнением молвил Манас:
— Не стыдно ли вам врать,
Как человеку-то волком стать?
А ну-ка станьте волком вы,
Тогда я поверю вам!

Засмеялись те весело,
А один из них вдруг встряхнулся,
И волком он обернулся.
И еще раз встряхнулся,
Человеком вновь обернулся.
— Знай теперь, что отныне твой
Покровитель Илиас Хизыр!
А мы, чилтены, твои
В делах соратники! –
И ворвался в пещеру тут
Чегебай, Манаса друг.
Мальчишку заметив чилтены
Вот что сказали ему:
— Этого звать Чегебай,
А в дальнейшем зови Кутубий,
Опорой он будет тебе.
Еще тридцать девять воинов,
Станут дружиной его,
Сподвижниками твоими,
Дай Бог им успехов и благ!
Хватит, мы тут засиделись,
Ждут дороги дальние нас. –
Вдруг, словно воздух, чилтены
Вмиг растворились.

***

Исполнилось двенадцать Манасу,
Пока он у Ошпура жил.
Не зная куда деть силы
И страсти, юнец собрал
Сорок мальчишек
Из семей пастухов.
Сидя верхом на бычках
В войну сорванцы играли.
В турнирах на эр-сайыш
Они меж собой тягались.
По веленью Балбеса
Резали много ягнят
Для шашлыков на вертеле.
Устроив скачки кунанов,
«Манас!» — клич боевой
Громко мальчишки кричали.

На жайлоо приехал Ошпур.
Увидев баловство ребят,
В ужасе подумал он:
— О, проклятый выродок,
С неудержимым нравом
И с дурным характером,
Что хочет, то и творит он!
Отцовых ягнят он
Убивает безжалостно!
Отправлюсь к Жакыпу я,
Чтоб он сына забрал,
Чтоб избавил меня
От противного баловня!» —
И старший пастух прибыл
К хозяину своему:
— я бедный пастух, я – слуга,
За что я признателен вам.
Сорок мальцов на жайлоо
Сорок шалашей соорудили,
А в центре ваш дурной сын
Султаном себя возомнил.
Сорванцы, мяса зажравшись,
Клич «Манас! Манас!» бросают.
Имя юнца Большой Балбес,
Кто мог знать, что он – Манас?!
Не могу я справиться с ним,
А вдруг кытайцы узнают,
Калмыки, манжу – враги,
Кто на самом деле Балбес,
Кара строгая ждет нас всех.
Прошу, умоляю тебя,
Обратно его забирай…

Вмешалась тут Чыйырды,
Сдержано молвила:
— Вспомни, как ты, страдая
У Бога сына просил.
Тебе Бог дал Манаса.
И похож он, и не похож
На обычного мальчугана.
Знаменует это на то,
Что бездомных кыргызов
Способен он объединить,
Потерянное восстановить.
Дороже тебе твой скот
Родного твоего сына,
Жадностью себя не загуби!
Неужто, ничтожна честь:
Алтай родным называть,
Калмыков родными принять.
Не родной нам Алтай,
Калмыки чужие совсем.
Не верь им, они враги,
Если лишат нас жизни,
То это будут они.
Успокой меня, мой супруг,
И сына ты мне верни.

Почувствовав, что виноват,
Не посмел Жакып возразить.
Вернуть он решил сорванца
Матери невредимым:
— Ну, поехали, Ошпурбай! –
Пастуху бай Жакып сказал,
И вечером того дня,
Быстрым ездом коней,
На выпасе были они.
— Поехали, сын мой, домой,
Злые языки житья не дают.
Отдал, мол, тебя я в рабы.
Если я вернусь без тебя,
Мать не пустит домой меня.

И к удивленью отца,
Вернуться cогласился сын.
Они поскакали домой,
До аила им путь дневной.
Вдруг вдали – пыльный туман,
Но вскоре поняли, что
То возбужденный табун
Лошадей и жеребят,
Обгоняя друг друга,
Буйно мчались, как бешенные,
В вихре случившегося.
За табунщиком-кыргызом
Гнались десять калмыков
И избивали камчами.
Удивлен Манас был тому:
— За что калмыки вот так,
Жестоко беднягу бьют?
А табуны чьи, отец?  —
Спросил у отца юнец.

Позабыв все вранье,
Правду сказал отец:
— Наши они, сынок.
Нанимаю я выпасы
У калмыкских зубунов,
За что я плачу им в год
По тридцать пять лошадей.
Но люди эти алчны,
У меня вымогают они!..

Не понял сын одного,
Имея табуны лошадей,
Жаловаться он как мог,
Что очень они бедны?!..
— Животных моих загоняя,
Загубят их эти гады! –
Жакып, так размышляя,
К тем корукчу прискакал.
И корукчу Жакыпа
Тесным кольцом окружили.
А их старшина Кортук
Ударил камчой старика.
Манас того не стерпел,
В руке укурук повертел
И, хлестнув резвого коня,
К старшине корукчу подлетел.
Манжуйского Кортука
Ударил он укуруком.
Треснула голова врага,
Брызнул на камень мозг.
— Схватить сорванца! Не жалеть!
На голову шкуру надеть! –
И истошно крича,
На Манаса бросились все.
Но получив удар,
Вдруг один упал, и другой.
Остальные перепугались,
И прочь калмыки помчались.
Пять табунщиков и Манас
За калмыками вслед погнались.
— Хватит, сын, остановись! –
Умоляя сына, Жакып
Мчался вдогонку, кричал:
— Ненаглядный мой, дорогой,
О последствия думай, сынок.
Нет здесь родного народа,
Кто бы вступиться мог.
Учти, ты еще ребенок,
Для схваток еще не окреп.
Войско пришлют из Кангая,
И калмыки казнят меня!
Сынок, слушай меня,
Поедем с повинной к ним,
Чтоб, выплатив виру, мы
Мести их избежали.
Если виру им не заплатим,
Они весь наш род разграбят.
А тебя, сын мой, возьмут
Да и просто убьют.

Манас ответил тогда:
— Отец, мне жалко тебя,
Не говори больше так!
Только грош мне, цена,
Если я им монету дам.
Пусть лучше умру я, чем жить
В угоду кому-нибудь!
Лучше жить в нищете,
Чем богатеть раболепстве!

***

Со всех шести зубунов
В одном аиле собрались
Алтайские калмыки,
Чтоб отомстить кыргызам:
— Из-за выпаса нашего
Соотечественника убили
За это кыргызам мы
Какую виру назначим?
Но только полдела вира,
Если не уничтожим мы
Жакыпа и его сына,
Хуже баб будем с вами мы!
Бесчисленные табуны
Жакыпа нужно угнать!
А подозренье в угоне
На манжуйцев должно пасть,
Поскольку манжуец Кортук. –
С таким уговором калмыки
Рано утром калмыки,
По полста, по сто разделились,
Стрелами вооружились
И в поход пустились.
Что ограбить кыргызов,
Они внезапно напали.
А заодно у манжуйцев
Табуны тоже угнали.

Сын убитого Кортука,
Юнец по имени Шокум
Умен и расчетлив был,
О своем размышлял:
«Чем обиженным быть своими,
Лучше в дружбе жить, пусть с чужими.
Подлость калмыков страшна,
Кыргызам я весть подам.
К тому же хочется мне
С Манасом бок обок пожить» —
С мыслью этой Шакум
Из отряда тихонечко вышел
И полетел, как на крыльях.
Добравшись до юрты Жакыпа,
Соскочил он с седла,
С поклоном внутрь вошел
И в слезах сказал он:
— Загублен калмыками я,
Ограбили мой аил,
Угнали твои табуны,
А вину свалили на нас.
Разреши мне, отец мой,
Жить по соседству с тобой.
Нукером Манасу я буду,
Почтенье ваше не забуду.
О прошлом я не сужу.
За кровь моего отца,
Вира мне не нужна!

Кыргызы быстро собрали
Вооруженное войско.
В ряды вместе с ними встали
Братья кыргызов – казахи,
А также там били найманы,
Конраты тоже встали,
Уйшуны тоже пришли,
Алчины от них не отстали,
Из аргынов Каракожо
И вожаки других родов
Встали в ряды войска.
Все – на добрых конях,
Готовы сразиться с врагом,
Один лишь стоял вопрос:
— С каким кличем мы в бой пойдем?!

Тогда юный Манас,
Белую пику сжимая,
Пустил Айманбоза вскачь
И громко крикнул «Манас!».
Клич племена подхватили
И в атаку пустились.
Нацелены пики в руках,
Грозный клич на устах:
«Манас!», «Манас!», «Манас!», «Манас!».
Кыргызов ураган
Калмыков перепугал,
Позор свой проглотив,
Убегали они по степи.

По совету с Манасом
Кортука убитого сына
Шокума назначил Жакып
Главою манжуйцев,
Что к ним перекочевали,
Присоединившись в бою.
Впоследствии парень Шакум,
Один из сорока чоро,
Верно Манасу служивший,
В народе станет известным,
Как Маджик Каратоко.

***

От Эсенкана в тех краях
Наместником был эр-Кочку.
Интересы защищал он
Как кытайцев и манжу,
Так калмыков и мангул.
К суровому наместнику
Зайсан с вестями примчал:
— Ярому зверью подобны
Буруты, будь они не ладны!
Кортука они убили,
Голову насквозь пробили!

В бешенство пришел Кочку,
Стяги они велел поднять.
И чтоб кыргызов наказать,
Семьсот воинов возглавил.
Под вопли женщин и детей,
Внезапно нанеся удар,
Кыргызов начал он громить.
Согнал стада с округи всей,
Угнал он скот и лошадей.
Готовый наказать при всех,
На Жакыпа он орал:
— Неблагодарный ты бурут!
Тебя мы приютили тут,
А ты правителя надул,
Эсенкана обманул,
Скрывая от нас имя сына!
Балбеса нам сейчас отдай,
Иначе кровь твою пролью!

Вдруг раздался громкий крик,
К бою призывавший клич.
Ка Айманбозе мчал юнец
С пикой сжатою в руке.
Сорок юных удальцов
Бросились за ним вдруг в бой,
С дружным кличем «Манас!».
Одни мчались на конях,
А другие – на быках.
Ноздри у Кочку широки,
Словно глубокие впадины,
В гневе дышит огнем.
Смотришь, проглотить бы смог
Коня вместе с всадником:
— Будь ты стократ Манас,
Вмиг уничтожу тебя!
А отца твоего с людьми
В рабство всех угоню! –
Гневно Кочку кричал,
На дуэль юношу звал.

Бесстрашный юнец Манас
Принял вызов, и тут же
Подлетев к Кочку, как стрела,
Ударом копья сбил с коня.

Жакып чуть не зарыдал,
Сыну плаксиво сказал:
— Самого Кочку ты убил,
Не миновать нам беды!
В западню загнал ты меня,
Оттуда нет выхода!
Ужасный вызов ты бросил
Сильному народу.
Разденешь меня догола! –
Эти Жакыпа слова
В ярость Акбалту привели:
— Ты что, старый глупец?!
Мальчишка рожден храбрецом,
Иначе мужчина ли он?!
И если Большой Балбес
Взял в руки меч и щит,
От врагов он нас защитит,
Свободу и честь защитит.
Пусть благодатен Алтай,
Но не родной он нам край.
Ты успокойся, Жакып,
Манас нас всех защитит,
На родину сможем сбежать.
И пока живы мы,
Вернемся туда, где всегда
Жили наши отцы.

Запомнив эти слова,
Тихомолком кыргызы тогда
Стали готовиться в путь.
Шли приготовленья везде,
Чтоб бежать им к родной земле.
Жить стали одной мечтой,
Вернуться скорей в край родной.

ПОБЕДА МАНАСА НАД ЛАЗУТЧИКАМИ ЭСЕНКАНА

В эпоху пророка Нуха,
Когда случился пророк,
Оказался мир под водой.
Не накрыло лишь Чинмачин
С жителями числом
Девяти ста полных семей.
От них продолженье берет
Кытайский огромный народ.
Правителем нынче там
Восседает сам Эсенкан.

Во дворце жил чародей,
Судьбу на много лет вперед
Он по книге читал.
Книгу пророчеств раскрыв,
О лютой беде он прознал.
Низко кланяясь, чародей
К Эсенкану вошел:
— У бурутов на Алтае
Родиться доблестный каган.
В честь рожденья устроив пир,
Дадут ему имя Манас.
Хранитель его Кожосан,
Спутники – сорок чилтен
Обрушиться он бедой,
Власть твою он захватит,
Бейджином будет он править.
Всех нас подряд разорит.
За обиды все прошлых лет,
Жестоко каган отомстит!
До нас не дошел потоп,
А Манас, возмужав, дойдет!
О, Такыр, меры предприми,
Лазутчиков ты разошли,
Чтоб Манаса они нашли,
И к тебе чтоб доставили.
В сорок арканов глубиной
Темницу его заточи!

Выслушав предсказание,
Эсенкан людей созывал,
Веленье свое объявлял:
— Слушайте, народ!
Обращаюсь я к силачам,
К осведомленным старикам,
К чародеям, волшебникам,
К красноречивым мудрецам,
К славным великанам,
Чтоб лазутчиками вы
К бурутам отправлялись.
Мальчишку отыщите там,
По имени Манас.
Можете его убить,
Иль в темницу заточить!
И не дай вам бог,
Вернуться с пустыми руками,
Не ждите тогда пощады!
А, калмыкский хан Жолой,
Дорог мне, горжусь тобой!
Хорошо, если убьешь,
Лучше – живого приведешь!
Не исполнишь волю мою,
Голову твою снесу!

Забили в барабаны…
Фонарями освятили,
Ворота раскрыли,
Через них выходили
Груженые оружием
Караваном верблюды,
Носороги и слоны.
Тысячи лазутчиков,
Переодетые в купцов,
Сопровождали караван.
Они грозные силачи,
Родов разных главари:
Джолой и Донго – впереди,
Из тогузкеров – Бозкертик,
Из шибээ – Музкиндик,
Из тыргоотов – Солобо,
Из солонов – Ороккыр,
Из кытайцев – Дёёдюр,
Верхом на муле Мамытбек,
Все они на бурутов шли,
Мальца искать поехали.

***

А в это время Айманбоз
И кони сорока юнцов
Были привязаны друг к другу.
А друзья чуть в стороне
Играют в альчики ордо.
В страстном азарте мальчики
Выбить битой стараются альчики
Из начерченного круга
В сорок ступеней.

По правилам этой игры,
Когда очередь дошла,
Выбивая альчики, Манас
Удар за ударом наносил.
К ним подъехал караван,
Впереди навьючен нар,
Ханский лучший Кызыл-Нар,
Следом двести силачей.
Вкруг ступает Кызыл-Нар,
Сильно оскорблен Манас,
Крепким абалаком-битой
Ударил он, что было сил,
И альчик, пулей полетев,
Верблюду ногу раздробил.

И двести дюжих силачей
Манаса бросились схватить.
Тут в страхе сорок юнцов
Друг за друга прятаться стали,
А Манас валить стал врагов
Чугунной дубинкой своей.
И юнцы, опомнившись вмиг
Сражаться без страха пошли.

В тот самый момент когда,
Лазутчики пали все.
Бегством Дёёдюр спасался,
Раненный к своим подался.
С золотой подпоркой в шатер
Ворвался к Жолою он,
Жаловался в поклоне:
— Я бился, себя не щадя,
Но страшно Манас силен.
Разгромил он всех силачей,
Лишь один я остался живой!
— Перед паршивым бурутом
Рассудка лишился ты, трус!
Всего двенадцать мальчишке,
Заарканить трудно его?!
Отца его в плен возьмем,
И в жертву его принесем.
Бурутов-мужчин истребим,
Жен сделаем вдовами! –
На Ачбуудане верхом
Взад и вперед, хан Жолой
Войско стал торопить.
Под звуки медной флейты
Подан сигнал в бой идти.
И всех, кто был на привале
На кыргызов повел сам Жолой.

***

В страхе Жакып сидит,
Жалостливо говорит:
 — Сын, послушай отца,
Нам перечить нельзя!
Преподнесем им в дар
Девять красивых дев,
Непревзойденных дев,
Иначе нас перебьют!
Измучены мы судьбой,
Исчезнуть можем совсем!
— Не надо хныкать, отец!
Не позволю я, чтобы враг
Над кыргызами издевался,
Чтоб унизительно я
Подарки преподносил
Угнетателю нашему!
Отобью у кытайца я
Независимость нашу!
Если этого не добьюсь,
Жизни моей грош цена!
Лучше с честью погибну я
В сраженье, чем умереть
В мягкой постели!
Между тем, на горизонте
Показались войска,
Бесчисленно их число.
Кангайцы мчались вперед,
Словно по морю, волна.
Грифоподобный Жоон-али,
Ослоухий Каман-али
Жестокую битву начали.
И преданные войска
Окружили юнца.
Войска кангайских родов
Сзади в бой погонял Жолой,
Уверены они были,
Что победу одержат числом!
Возглавил войска Донго,
На затылке с толстой косой,
Возомнив в предстоящем бою
Себя победителем,
Гордо на Карткурене верхом
Ехал, чтобы юнца
Насмерть проткнуть копьем!
Храбрый батыр Манас
Айманбоза направил
На батыра Донго,
Взял наизготовку пику:
«Попасть бы мне поверху
Шелкового ремня,
Чтоб легкие проткнуть,
Ему смерти не избежать!» —
С этими мыслями
Нанес он сильнейший удар.
Слетел с Карткурена Донго,
Оказался вмиг на земле.
Выхватил меч Манас,
И отсек голову он Донго.
Кылкурена, его коня,
Отвез в подарок друзьям.

Пока уводил он коня,
Армада вражеская,
Словно поток селевой,
Отовсюду нахлынула.
Со злобным криком Жолой
Клич поднял: «Кокан!».
Во главе с силачами он
Окружил Манаса кольцом.

Умный конь Айманбоз,
Чуя волю Манаса,
В окружение лихо помчался.
А Манас, орудуя ловко
И мечом, и острым копьем
Врага то налево валил
То направо, а сорок
Манаса друзей кангайцев
Теснили, преследуя.

Батыр-великан Жолой,
Хлеща Ачбуудана камчой,
Нападая, словно кабан,
Как медведь грозно рычал,
С огромной пикой в руке,
На поединок скакал.
Манас на встречу помчал,
Жолой тогда закричал:
— Бурут, ты погоди,
Коня попридержи!
Если честь тебе дорога,
И Манасом ты назван не зря,
Свой черед мне уступи!
На пиках лицом к лицу,
Мы с тобою биться должны.
Отчаянному Жолою
Уступку сделал Манас,
Коня попридержал,
Свой черед хану отдал:
— Жалеть меня ты не смей,
Копьем ты жестоко бей!
Не сумеешь меня свалить,
На матери своей женись!
Сможешь – уничтожь меня,
А нет – пеняй ты на себя! –
Сказав резкие слова,
На коне он боком встал,
От злого хана удара копьем
Манас ожидал.

Безобразен хан Жолой,
Рожа груба у него,
Огромен торс у него.
Видный он богатырь,
Храбр и очень жесток.
На Ачбуудане верхом
Задумался хан Жолой,
Манаса оценивал:
«О боже! Как грозен он,
Вид его не как у людей,
Страшен он больше, чем лев!
Черно-чубарый леопард
Справа Манаса хранит.
Тигр с коротким хвостом
Слева его защитит.
Вдруг откуда ни возьмись,
В тысячные войска
Превращается он один.
В борьбе с несметным врагом
Всегда он непобедим! –
Отметив сверх силу
Юного богатыря,
До смерти Жолой испугался.
Манаса чтоб выбить с седла,
На коне он с пикой помчался.
Уступив свой черед, Манас
Спокойно удара ждал.
Сильный удар Жолоя
Манаса и не шелохнул.
Но колени Ачбуудан
Низко к земле согнул.
А предводитель калмыков
В растерянности стоял,
Куда ему смыться с поля
Турнира прикидывал.
Но сбежать он не посмел,
Боялся воин позора.
И соблюдая правила,
Он, как надо, стоял.
Молодой шер Манас,
Айманбоза ударив камчой,
На арену помчал.
Поправив пику в руке,
Рванул к хану Жолою он.
И словно голодный лев,
Словно беркут пикирующий,
Пику нацеливал он
Прямо в сердце Жолоя.
Не давая опомниться,
Копье в калмыка всадил.
От мощного удара
На круп слетел Жолой,
Ноги выскользнули из стремян.
За подхвостник хватаясь,
Еле он на коне усидел.
В глазах у него потемнело,
Лицо его побледнело,
Покидали силы его.
Развернул юный шер коня
И снова в атаку пошел.
Но Жалобно звал Жолой
Подручных своих силачей:
Каман-алпа и Жоон-алпа.
Тут как тут появились они.
В поддержку Шестьдесят жайсан
И сорок исполинов,
Окружив Жолоя стеной,
Увели с арены его.

Стал оправдываться Жолой
Перед войском своим:
— Знайте, берены мои,
С тех пор как я воином стал
И в битвах участвовать стал,
Не уступал я врагу,
Смуту и ужас наводил!
Кто бы мне не перечил,
Любого я добивал,
Затем, как раба, связал.
А с этим бурутом я
Впервые промахнулся.
Ну, слава богу, живой,
Чудом смерти я избежал.
Онемели руги мои,
Как так? Никак не пойму!

Увидел Жолоя Манас,
Убегающего на скакуне,
Вдали отрога чернеющего.
— Не уйдешь! – процедил Манас,
Отпустил повод скакуна,
Копье крепко сжимал,
За Жолоем вдогонку мчал.
Боевой скакун Айманбоз,
Низко главу склонил,
Вытянулся стрелой,
Уши прижав, как камыш.
Быстрее ветра помчался,
Вихри пыли поднял,
Сильно конь разогнался.

Жолой хан все убегал,
Шесть раз он отрог обегал.
Неотступно гнался Манас,
Врага подлого настигал.
Жолой великан, как будто,
Смертельно напуган был,
Но он расчетлив, хитер,
Исчез вмиг в лесу густом.

Из-под носа врага упустив,
Совсем шер Манас раскис.
С тем же унылым видом
Возвращался к себе на Алтай,
Как вдруг перед ним явился
С шестьюдесятью скакунами,
Теми, что у кыргызов угнали,
Великан кангаев Каман.
О Камане послушай весть:
По эту сторону Кан-Горы,
По ту сторону Кытая,
В горах Кыянгер, Карсан,
В ущелье Суук-Капчыгай
Живет древний род шибээ.
Силе должное отдавая,
Соплеменники великана,
Каман-алпом его прозвали.

Увидев Манаса, Каман
С копьем навстречу помчал.
На пиках сражались они,
Но друг друга сразить не смогли.
Затем бедрышами бились,
Успеха же не добились.
Затем на мечах рубились,
Но и тут мучились зря.
За дубинки батыры брались,
Долго, жестоко дрались.
Вдруг Манас, пригнувшись в седле,
Вмиг великана схватил
За толстую косу его,
Обмотав за стремена,
Айманбоза резко погнал.
Так стащив Камана с коня,
Поволок он его,
Из ножен вытащил меч отца
И главу Каману отсек.

Грозная слава Манаса
По округе всей разнеслась.
Осторожными люди стали,
Подойти к нему боялись.
Какой бы враг не напал,
Он всех подряд побеждал.
Счастливы были кыргызы,
Словно свободные жили,
А не как угнетенные
От ига кара-кытаев,
Калмыков, мангул и манжу.
Пояса закинув на шеи,
Бога благодарили.
Балбес эр-Манасом стал,
Одел на главу ак-калпак,
Правление в руки взял.
Кыргызы в Манасе нашли
Защиту, опору народу.
Поверили в то, что он,
Униженных объединив,
Кара-кытаем станет грозой.

ПРИЕЗД БАЯ НА АЛТАЙ

Так четыре брата жили,
Род Ногоя продолжили.
У старшего Орозду
Было девять сыновей.
Недобрыми они были,
Бездушными и злыми.

Орозду хан сослан был,
За Кашгар, далеко,
Ближе горы Тебез-Тоо,
На местечко Ыранды.
Из-за гадких сыновей,
Из-за ничтожности своей,
Духом пал он, одряхлел.

Бай с сединою в волосах
Был третьим братом Орозду.
Бай в ссылке сильно тосковал
По земле родной, далекой.
Земляков судьбу не зная,
Дни он в горе проводил.
У Бая были сыновья,
Двое молодцов-трудяги.
То, что они добывали,
Скот какой, или еду,
Сыны старца Орозду
Постоянно отнимали,
Баю боль так причиняли.
Старший сын Бая Бакай,
Молодой, не по возрасту
Был мудр и остер на ум.
Бай совет Бакаю дал:
— Сыны брата Орозду
Над нами издеваются:
Земля Жаркена – степь,
Скот разводить негодная.
Здесь чужие мы,
Потому и местные
К нам очень враждебные.
Подумай-ка, мой сын Бакай,
Восемнадцать лет тебе,
Пока не поздно, убегай.
Искать Жакыпа я пойду,
Сын, ты мне коня седлай.
В Койкап угнан брат Усен,
С тревогой думаю о нем.
Младшим из нас был Жакып,
Жив он, или уже мертв?
Не знаю. Если он живой,
Проезжая по Алтаю,
Должен я разыскать его.
Может, приютит он нас.
Если нет его в живых,
Оплакивая судьбу,
Я обратно возвращусь.
Согласны если вы со мной,
Отправьте меня на Алтай.
Ответил ему сын Бакай:
— Поезжайте, мой отец.
Тринадцать лет уже прошло,
Как путники рассказали,
Что Жакып и Чыйырды
Сына себе родили.
В добрый путь, отец, поезжай.

Так до старых лет дожив,
Пустился Бай в дальний путь.
К обеду третьего дня
Впереди пустыня легла.
Тысячи людей во степи
Арыки рыли вдоль горы.
Заставлял их рыть арыки
Молодой исполин Аскара.
За ним привычка была,
Отбирал он у путника коня,
И тут же на мясо рубил.
А путника самого
Копать арык заставлял.
Такую судьбу нашли
Немало несчастных людей
Нашли так свою судьбу.
Об этом бедный Бай не знал,
Потому туда скакал.
Из седла его стащили,
Копать и кетменя не дали,
На мясо забили коня.
Через двое суток и полдня
Бай без сознания упал.
— Умер, кажется, старик,
Оттащить и закопать! –
Грозно крикнул Нескара.

Бросив тело в куст младой,
Присыпали его землей.
Но не заметили они,
Что старец был еще живой.
Лежа под кустом старик,
Все слышал, видел, чувствовал.

Нескара, владелец арыка,
Имея Чабдар-ат скакуна.
Думал Нескара в эти дни
Поход совершить.
Но не знал, куда бы пойти?
И вот, наконец, решил:
— У противных бурутов этих,
Изгнанных из Ала-Тоо,
Табунов неисчислимо,
Ценностей много, добро.
В Чон-Алтайской долине,
Недалеко от Чон-Дабран
Живет слабоумный подросток,
Манас-Балбес он назван.
Ему сейчас – тринадцать,
Пацанами он окружен.
Пойду туда я с вами,
Табуны его угоню.
Толстое пузо Жакыпа,
Словно осла, распорю!
Сына его Манаса
Свяжу я и увезу!
Если он повзрослеет,
На родную землю подастся,
Народ свой объединив,
Нас разобьет, разорит.
Пока он не возмужал,
Живьем его я схвачу.
На Алтай походом пойдем,
Богатство у них отберем
И с табунами уйдем.
А опасного юнца
На части порежем мы! –
Нескара пришпорил коня,
В дальний путь повел он войска.

Услышал бай Нескару,
Когда в насыпи он лежал.
Войска далеко ушли,
Из насыпи выбрался Бай.
Огляделся, увидел он,
В спешке забытых людьми
Шесть мулов и трех ослов.
Одно мула поймал
И на нем в путь выезжал.

***

Оставим их ненадолго,
О Жакыпе замолвим слово.
На Туучунаке верхом
Из своего Кен-Арала
Жакып-толстяк выезжал,
Статно осанку держал.
Вдруг он увидел идущих
Вдали войска Нескары,
Испугался, но затаившись,
За врагом стал он следить.
Через какое-то время
Заметил Жакып силуэт,
Плетущий по следу войска.
Жалко стало Жакыпу,
Решил он его подождать,
Что за путник, чтобы узнать.
Когда приблизился тот,
Жакып подъехал к нему,
Поприветствовал робко его.
— Я, слава богу, здоров, —
Ответил Жакыпу Бай, —
Сам ты кто? Как зовут?

Старец Жакып отвечал:
— От Карахана род наш идет,
Из предков к нам ближе Когой,
Сын Когоя Тобой,
Тобоя сын – Ногой.
А меня Жакыпом зовут…— 
Услышав Бай вдруг вскричал:
— Боже! Как постарели мы!
Многие годы прошли!
Когда разлучили нас,
Подростком зеленым ты был.
Как тебя не хватало мне,
Как ужасно в разлуке жить!

Пред Баем, рыдавшим навзрыд,
Быстро с коня слез Жакып.
Обнявшись, рыдали они,
Оба от слез вымокли.
Наконец, брата Бай спросил:
— Есть ли чадо у тебя, брат?
— Да, есть, единственный сын. –
Ответил гордо Жакып, -
Нам, бездетным старикам,
Подарил Бог дитя,
Зовут шалопая Манас!.. –
Тут на удивление брата,
Испуганный Бай вскочил:
— Мальца, что зовут Манас,
Убить Нескара решил!
С неисчислимым войском
Он спешно ступает сюда,
У него коварная цель.
Поверь, брат, моим словам.

Перепуганный вестью такой,
Донес до аила Жакып
Тревогу о вражеском войске,
Себе места не находил.

***

Войска Нескары
Мимо Кен-Арала прошли,
Где жили общиной кыргызы.
Два дня по степи блуждая,
Попал Нескара в места,
Где были владенья мангулов,
И по веленью его
Угнали их табуны.
Чтоб отбить своих скакунов,
Мангулы немедля помчали.
Лишился богач Жайсанбай
Тысяч десять лошадей.
Мангулы их вскоре нагнали,
Обидчикам кричали:
— С кем же вы во вражде?
Мы же вроде свои?!
У бурутов мальчонка живет,
Ненормальный Жакыпа сын,
Зовут его вроде Манас.
Скажите, где он сейчас?

Жайсанбай тогда говорит:
— Манас и Жакып в эти дни
На Кулан-Жайлоо, Куу-Тюзе,
Позади остались они.

Нескара говорит тогда:
— Табуны вам мы вернем,
Не тронем ваше добро
Жайсанбай, ближе ты подъезжай,
Только Манаса схвати
И ко мне его приведи.

Жайсанбай тогда так сказал,
Возмущения не скрывал:
— Неужель, из людей твоих,
Некому путь показать?
Юнца Манаса боюсь,
Злить его – смерти искать,
Не стану его трогать я,
Пусть даже разграбишь меня.

Услышав такой ответ,
Хитрить стал тогда Нескара:
— Ну, не стой там, Жайсанбай,
Ты поближе ко мне подъезжай… —
Мило улыбаясь, Нескара
Поманил Жайсанбая к себе.

Почуял угрозу Жайсан,
Чтоб к извергу не попасть,
От Нескары прочь рванул
И исчез вмиг Жайсан в лесу.
А Нескара сожалел:
«Надо было убить его!»

Всю ночь банда Нескары
Грабила аилы Жайсана,
Кутила, пила и жрала,
Пир безобразный устроила.
Женщины слезы лили,
Плакали дети навзрыд,
Кто в плену не оказался,
Тот в горных пещерах спасался.

Утром следующего дня
Банда манжуйская,
Во главе с Нескарой,
Покидала аил мангул.
Уводили они с собой
Пятнадцатилетних дев,
С черными, как смоль, глазами.
Сто тридцать девушек забрали
С крепкими стройными ногами.
Двести красивых молодух
С собою увели вояки.
В рабство увели сынов.
Груженые всяким добром
Ослы и верблюды кричали.
Оглушая шумом своим,
Блеяли овцы, коровы мычали.
Под разноцветными тягами
Бодро войска шагали.

***

Когда Жакып принес весть
Об угрозе от Нескары,
Юный батыр Манас,
На Айманбоза вскочил,
В руку копье гордо взял.
Криком громким он приказал,
Чтоб готовили к бою
Винтовку Кюлдюр-мамай,
На верблюдах жазайылы.
Залпами из орудий,
Манас врагу путь преградил.

Вождь алтайских казахов
Сын Камбара Айдаркан.
Эр Кёкче Айдаркана сын
Шестнадцатилетний батыр,
Старшина сорока юнцов,
Вызвал юнца на дуэль.

Озлобленный Нескара
Хлестнул камчой Чабдара,
Злобно сузив глаза,
Направил копье на врага.
С криком бросился на Нескару,
Вместо Кёкче Манас.
Не принял бой Нескара,
С воплем назад побежал.
Ужас настал для него:
То на него наступал
Всего лишь всадник один,
То тысячами наступали:
Подле Манаса бежал
Пестрый грозный леопард
И лютый тигр синегривый,
Издавая рык тигриный.
Хану Нескаре в те года
Было девятнадцать лет.
Из рода он Мангюбе,
Заклятый кыргызов враг.
От Манаса убегая,
Плакал бедный Нескара:
— Чем не угодил судьбе?
Не с тем меня она столкнула,
С кем справиться б я мог!

Чабдар, тулпар Нескары,
Быстроногий, словно шайтан.
Все дальше удаляясь,
Как птица улетал.

Быстрее Айманбоз бежал,
В конце Манас врага достал
И под лопатку со всех сил,
Пикою нанес удар.
Помутнело у хана в глазах,
Ослабли ноги вдруг в стременах:
— Прощай народ, береги себя!
Чуть не убили меня!
Сюда пригнал я себя зазря,
Чтоб испытать мучения! –
Мчавшего пуля Чабдару
Вперед направил Нескара
Туда, где вверх идет тропа,
По крутому склону горы.
Помчался Чабдар по тропе.
Но тот путь для Айманбоза
Не по силам оказался.

Брошенные войска
В страхе стояли, дрожа.
Пощады они просили,
О милости все молили.
Словно бараны, шумели:
— Мы больше вам не враги!

Сказал юный Манас
Пленным воинам Нескары:
— Убежал ваш хан, бросив вас.
Если по душе вам,
Переходите к нам.
Уверяю, никто из вас,
Не будет нами наказан, —
Отпусти пленных Манас.

Те, кто враждовал
С радостью побратались.
О великодушие Манаса
Слава всюду разнеслась.
И пошли изо всех сторон
Те, кто был обижен и угнетен.

***

Прошло месяцев шесть,
У доблестного Манаса
Набралось молодых друзей
Больше восьмидесяти.
Однажды, собравшись, они
Поохотиться решили.
Ястребов взяли с собой,
Клокочут орлы в их руках,
Ружья висят на плечах,
Скулят собаки борзые.
Прежде чем на охоту пойти,
Жакыпу Манас говорит:
— Отец, мне давно пора
На салбырыне побывать.
Из табуна Камбарбоза
Трех бышты мне отдай.
— О чем ты просишь, сынок,
Для тебя собран весь скот! –
Сказал Жакып и велел
Джигитам ловить
Не три, а пять бышты.
Распорядился Манас:
На трех мальцов посадить,
Двух за собою вести
И довольный ребят нагнал.

От поселенья вдали,
В безлюдной, широкой степи
Охота вовсю разыгралась:
Снимали меткой стрелой
Косуль, архаров, козлов;
Гончих тайганов пустив,
Лисиц ловили, волков;
Ястребов пустив на дичь,
Вошли ребята в азарт.
Был младшим Манас из парней,
Пятнадцать ему всего лет.
Старшему – двадцать пять,
Шутки ради они говорят:
— Ночь седьмую здесь проведем,
Кто на мясо коня забьет,
Мы ханом того изберем,
На белой попоне поднимем.
Будет он нам господином.
Ну как? Не жалейте коней,
Будьте ребята щедрей!
— Не забьем своего коня! –
Отвечали мальцы все подряд.
Один лишь Манас смолчал,
Ребята ему говорят:
— Восемьдесят четыре нас,
Ты самый младший среди нас.
Жакыпа сын Манас
Если ты зарежешь коня,
Ханом мы изберем тебя!

Тогда ответил Манас,
К удивлению сказал:
— Стать ханом, зарезав коня,
Дело неслыханное!
Коли на мясо тянет всех вас,
Словно баб на сносях,
Или ненасытны вы,
Айманбоза зарежу для вас,
Пусть пешим останусь я.

Тут вскочил Кутубий,
Затейникам строго вскричал:
 — Пешим оставить Манаса
Чести не сделает нам!
Ведомый мной в поводу
Серый бышты, мясистый,
Самого Манаса скакун!
На мясо бышты берите,
А юного богатыря
Нашим ханом вы изберите.

С веселыми шутками, шумом
Усадили Манаса силой
На белую кошму,
Побежали они вкруговую,
Выкрикивая слова:
— Слава хану, слава!
— А мы нукеры хана!

Одиннадцать дней прошло
С тех пор как Манас ушел.
Нет от ребят вестей.
Старого бая Жакыпа
Тревожила очень мысль.
Искать ребят он поехал
В горных ущельях, в степи.

Вдруг баю навстречу
Всадники вышли,
С ружьями за плечами,
Одиннадцать было их.
Жакыпа вмиг окружив,
Допрашивать стали они:
— Мы посланы Эсенханом,
Где только мы не бывали!
Есть ханский у нас приказ:
Бурута Жакыпа найти
И сына его Манаса
К Эсенхану отвезти.
Может ты знаешь его?
Пузатый, ты важный, видать,
Скажи-ка как тебя звать?

Скрыл свое имя Жакып,
Всадникам он говорит:
— Зовут меня Бердике,
Бай тот – заклятый враг мне!
Сыну – пятнадцать лет.
Вот если бы вы связали
Жакыпа и увели,
А сына Манаса убили,
Здорово зажили б мы!

Упрямые все ж чужаки:
— Коль враг тебе бай Жакып,
К нему нас сейчас проводи!
Так там и увидишь ты,
Как расправимся с Жакыпом твоим!

Перепугался Жакып
И сказал лишь такие слова:
— О, хорошие люди, не вру,
Я отару пасу, отлучусь –
От волков не спасу.
Вон – Тарбагатай гора,
Равнина там Теректи,
Это зимовье Жакыпа.
Коли туда пойдете,
Манаса с отцом найдете.
Простите, батыры, меня,
Подневольного старика! –
Не в ту сторону их проводив,
Помчался домой Жакып.
Влиятельных аильчан,
Сородичей он собрал:
Старосту Акбалту,
Ровесника Бердике
и других мудрецов,
Во главе Бая-аке,
И на общем совете
В страхе Жакып говорит:
— Наши секреты известны
Китайским правителям!
Кыргызов угрожают они
Стереть с лица этой земли!
Шпики повсюду рыщут
Меня с Манасом ищут.
В смертельной опасности мы,
Как быть? Выход найдите.
У кого-то десять детей,
Есть у кого пять сыновей.
А что если мы у какой-то
Многодетной семьи
Юнца одного возьмем,
Манасом его назовем?
А за купленного юнца
Отблагодарим отца?

Старый Бай говорит тогда
Прямые верные слова:
— Чыйырды и Жакып,
В одной упряжке муж и жена.
Одна – старая мать,
Второй – пожилой отец.
Но осуждаю я вас,
Какой родитель заменит
На скот родного дитя?!
Срамные твои слова
не поддержит даже дурак!
Напал тысячный враг,
Напал исполин Нескара,
Манас уничтожил их
У тебя на глазах.
И храбрости после такой
Ты ноешь, и ноешь, Жакып,
И в страхе постоянно живешь! –
На упрек Бая-аки
Молча плакала Чыйырды.

***

Совет в покое оставим,
О Манасе слово замолвим.
Кряду одиннадцать дней
Охотился на Уч-Арале.
Под небом заночевали,
Вдоволь парни гуляли.
Друзей своих всюду ища,
Манас на холм поднялся.
Смотрит, из леса выходят
Одиннадцать всадников.
К Манасу они подошли:
— Где проживает Жакып?
— Вам незачем это знать,
Лучше ко мне поезжайте,
У меня гостями бывайте. –
Надменно Манас пригласил
Гостей незваных домой.

Путь проделав дневной,
Со странными гостями
Приехал Манас в аил.
Слух до Жакыпа дошел,
Якобы схвачен Манас
Шпиками Эсенкана.
Сердце у старого бая
От страха в пятки ушло.
И мучительно он
В сопровождении мудрецов,
Таких как Бай, Акбалта,
Ровесник ему Бердике,
К Манасу отправился,
Из-за перевала прибыл.
Шпики бейджинского двора
Слишком нагло вели себя.
— Кто тут Жакып? Покажи! –
Выпрашивали они.
— Вот он, Жакып – мой отец. –
Услышав Манаса ответ,
Жакыпа узнали они.
— Ах ты, старый обманщик,
Нас в заблуждение завел!
Ты нашего хана предал,
Подлого старца связать! –
И бросились на Жакыпа.
Не губите зря, я же ваш!
Я еще вам пригожусь! –
Дрожа, Жакып умолял.
— Манаса схватить! –
Накинулись все на юнца.

Великодушный лев,
Гневно вспыхнувшей искрой в глазах,
Кого-то направо бросал,
Кого-то налево кидал,
Кого-то наотмашь бил,
Кому то плечо выбил,
Кого за запястье схватил,
Словно рубашку тряся,
О землю его ударял.
Кого-то, словно козлов,
Друг о друга лбами бил.
Жалобно те стонали,
Словно курицы общипанные,
На земле они лежали.
— Вы свободны, гости мои,
Хану своему скажите,
Что натерпелись тут вы.
Коли дороги вы ему,
Пусть он объявит войну!

Покалеченные шпики
Убраться вон поспешили.
Долгим был путь их домой,
Два месяца плутая,
Едва нашли город родной.

ИЗБРАНИЕ МАНАСА ХАНОМ

Из табуна, где Камбарбоз -
Стройный, сильный жеребец -
Давно был верным вожаком,
Зарезав девять кобылиц,
Десятки вырыв очагов,
Поставив казаны на них,
Мясо варили на огне.
Собрались здесь на курултай
Вожди всех племен Алтая.
Обратился к ним Манас:
— Точно нужно нам узнать,
Сколько же людей живет
На просторах края. –
По подсчетам всех вождей
Количество в крае людей
Без малого составило
Тысяч девяносто шесть.
— Отважные сыны племен,
Думайте. Мы окружены
Со всех сторон врагами.
Вдруг скопом нападут они,
Уничтожат все нас с вами! –
Юный Манас говорил: —
Готовы мы должны быть с вами
К войне с кара-кытайцами.

Дядя Манаса старец Бай
С весомыми словами встал:
— Из уголков большого края
Собралось много людей тут.
Воины от Эсенкана
Покоя нам не дают.
Меж нами горькая вражда
Далеко зашла!
Бесконечны силы их,
Вдруг зажмут нас всех в тиски,
Будем все истреблены:
Рабынями жены станут,
В вечную ночь дни превратятся,
Мужчин наших Эсенкан
В жалких рабов превратит,
Затопчет их, словно кошму,
Просто их продаст,
Иль, не спросив, перебьет,
Лишив богатства и прав,
Разгонит по миру народ,
Дети мои, я скажу,
Что у народа без вождя
Не будет будущего никогда,
Не добьется успеха он!
Если есть у народа глава,
Знает он, как победить врага.
Умело чтоб защищаться,
Чтоб победить врага,
Нужно выбрать нам
Отважного кагана.
Чтоб он был справедливым,
Честным, правдивым,
Чтоб доблестным был в бою
И в переговорах гибок;
Чтоб он искусно владел
Искусством ораторским,
И властью разумно владел!
Кто стать нашим ханом готов?!

Речь Бая поддержал народ,
Но никто не вышел вперед
Стать ханом здешнего края.
А выдвигать другого
Не осмелился никто,
Так как считал достойным
Быть ханом только себя.

От имени всех юнцов
Взял слово один из ребят:
— Когда на охоте мы были,
Одного Манаса бышты
На мясо мы забили
И согласно уговору
Ханом Манаса объявили.
Если все вы: стар и млад
Согласны с нашей затеей,
Пусть ханом станет Манас? –
К собравшимся обратился
Саланата сын Айнакул.
— Манас наш хан! Манас!
Он ханом достоин быть! –
Весь курултай как один
В восторге загудел.
— Зарезав жеребенка,
Добился ханства Манас
Для кыргызского рода!
Из-за жадности твоей
Казахи остались с носом! –
Своего сына Кёкче,
Ворча, упрекал хан Камбар. –
Растяпа сопливая,
Чем хуже Манаса ты?!

Между тем встал Акбалта
И во весь голос сказал:
— Кто против, чтобы Манас
Ханом стал нашим сейчас,
Высказывайтесь немедля!
Чтоб потом на галдели,
Мол, «не того избрали».

Эр Манас лев младой
Перед курултаем встал:
— У меня старшего брата нет,
А младший совсем малец.
Коли свалится беда,
Кто же выручит тогда?
Не надеюсь на отца,
Духом слаб он у меня.
Во время нашей охоты,
Коня зарубить, хана поднять –
Была всего лишь игра.
Не могу я взять на себя
Ответственность за народа.
Казахи, кыргызы, мы – братья,
Рядом с нами живете все,
Мангулы, калмыки,
Тыргооты, кангайцы, манжу.
Неужто нет человека
Достойного среди всех,
Чтоб ханом народу стал?!
Пусть решится хоть кто-нибудь,
А меня избавьте, прошу!

Выслушали Манаса
Задумались, обсудили:
— Если сын молод еще,
Отца его изберем!
— Но, ведь, он старый уже…
— Зато самый богатый…
— Ну и что, что он богат?
— Чтобы править народом,
Должен владеть он добром!
— Ну, путь будет так:
Жакып станет нам ханом,
А Манас возьмет на себя
Военные все дела! –
Слова эти поддержали,
Все, как один, прокричали:
— Поднять хана! Поднять! –
Бердике и Акбалта
И еще целая группа
Жакыпа схватили,
Посадить его потащили
На кошму белую, тронную.
— Не надо меня поднимать! –
Старый бай стал кричать,
Хотя и в душе соглашался. –
Знаете все вы, как я
Долго детей не имел,
В мучениях унижался.
А теперь, когда я – отец,
Я счастлив на старости лет,
Оставьте в покое меня. –
Плакал он, не стесняясь,
Слезы градом текли.
Перед глазами вставали
Тяжелые годы его.
И слезы текли от счастья.
Кыргызы, казахи,
Калмыки, мангулы
И другие еще племена
На кошму усадили
Богатого бая Жакыпа.
Рядом с отцом посадили
Сына его Манаса.
Старик через семь шагов
Быстро на землю сполз.
— Довольно, ребята, хватит!
Остался отец стоять,
А сына понес народ,
Пронесли его семь кругов.
И на главу Манасу
Корону хана надели.
— Добились мы своей цели! –
С восторгом кричал народ.

Жакып закатил пышный той,
Зеленое знамя подняв,
Что оставил еще хан Ногой.
Резал девяносто коней,
Позабыв жадный нрав свой.
Девять дней продлился той,
Радовался тому народ,
Что нынче у них есть хан свой.
Доверив Манасу судьбу,
По аилам своим разошлись…

(ВНИМАНИЕ! Выше приведено начало книги)

Скачать полный текст в формате Word