Утро царя

Рассказ-зарисовка, рассказ-этюд об одном утреннем разговоре с сыном великого завоевателя Азии царя Антиоха две тысячи лет назад. Первая публикация.

Утреннее солнце делало ослепительно ярким огромный белый дворец, красота и строгость классических форм которого восхищала каждого, кто оказывался вблизи. На колонны дворца падала тень от земли, что придавало ему оттенок высокой тайны, глубокое мистическое чувство, невозможное для понимания разумом, лишь ощущаемое, нараставшее снизу вверх и приводившее к внутреннему оцепенению, возникавшему от смеси восторга, преклонения и ужаса.

На втором этаже дворца, в его восточном конце, ряды комнат замыкались самой важной из них. В неё вела массивная чёрная дверь, открывавшаяся со скрипом, медленным, как неотвратимое и мучительное возмездие. В комнате, чрезвычайно скудно обставленной, находились лишь два стула, стол, сделанный из просмоленного дуба и кровать, покрытая прочными, прибитыми друг к другу деревянными квадратными досками. Здесь жил главный человек могущественной империи Селевкидов, чья власть охватывала всю территорию Малой Азии. Здесь обычно встречал и провожал свои дни царь Антиох.

Только один человек заходил в эту комнату со спокойной душой. Это был его любимый сын и наследник престола Селевк. Каждое утро отец вызывал его к себе и давал поручения на день. Но сегодня Антиох был в другом настроении. Селевк сразу угадал это и напряжение внутри него исчезло. Царь попросил его сесть.

Селевк уже заметил на лице отца мечтательное выражение, что было не свойственно жёсткому, слишком земному и прямому характеру Антиоха. Расположившись, наследник сразу услышал обращённый к нему вопрос:

— Какая для тебя главная ценность в жизни, сын мой? – царь смотрел на него с явным выражением нежности, что ещё больше удивило Селевка, который долго не решался ответить.

— Какая может быть главная ценность у молодого человека? Наверное, свобода, безграничная, беспредельная свобода и ощущение природной силы и лёгкости, – серьёзно ответил Селевк.

— И глядя на тебя, в который раз не могу я понять, то ли я самый несчастный человек на свете, несмотря на то, кто я есть, то ли все молодые наивные и пафосные глупцы, а я самый мудрый человек на земле, постигший суть жизни и жалеющий тех, кто его не знает.

Селевк улыбнулся и лицо его говорило, что он явно пребывал в недоумении.

—  Я не видел в вас философа прежде, милый отец, – сказал он, – Все боятся и трепещут перед вами, вы величайший полководец и лучший устроитель мирной жизни из всех правителей. Тяга к метафизике, к сакральному – это не то, что вы есть. Не поэтому ли вы отказались от роскоши, от всех благ, что окружали вас раньше?

— Нет большего мыслителя, чем я, сын мой, но никто о этом не знает. – медленно чеканил слова царь Антиох, – и нет человека, который с большим напряжением мысли стремится постичь суть вещей, чем я.

— Что же вас мучает? — спросил Селевк. Весь разговор был необычным для него, и он в это мгновение осознавал возможность скорого неизвестного ему перелома, новой и неизведанной развилки.

— Знаешь, сын мой, – сказал негромко царь, устремив взгляд на бедняка, продающего овёс на другой стороне улицы, — иногда я хочу забыть, кто я есть, что я делаю и что от меня ждут. Я хочу быть как чистый лист, на котором можно написать что угодно, я просыпаюсь утром и несколько минут лежу на кровати и наслаждаюсь тишиной, когда другие ещё спят и ничьи голоса не слышны. В эти мгновения я смотрю на себя просто как на человека из плоти и крови, с толстыми волосатыми ногами, дрожащими от нервного тиканья руками, слегка потолстевшим пузом, и шрамом на правом ребре. Я нарочно забываю о том, как меня зовут, кто я и в какое время живу. Все эти понятия не зависят от меня, и я сбрасываю с себя их бремя, хоть и ненадолго. Я просто лежу в этом состоянии свободы и невесомости и стараюсь ни о чём не думать. Никаких мыслей, никаких тревог, и мне хочется, чтобы так продолжалось вечно, чтобы время застыло и не двигалось, чтобы никаких особенных признаков времени в комнате меня не окружало. Кстати, вот и ответ на твой вопрос, зачем я живу как спартанец, – улыбнулся царь, глядя на совершенно серьёзного и невозмутимого Селевка – Но как только я слышу шум в коридоре, смотрю на распахивающуюся в мою комнату дверь, и слышу голос евнуха – «Царь Антиох!», я чувствую себя выдернутым насильно из этого состояния, и хочу снова вернуться в этот потерянный мною рай. Все мы заложники обстоятельств, вечных и сиюминутных, все мы несвободны, – грустно заключил он, закрывая окно в комнату, ибо сильный ветер, уже пришедший с юга, начал бушевать.

В дверь комнаты постучали. Получив разрешение царя, в комнату вошел евнух, исполнявший во дворце мелкие поручения. Он молча поклонился царю и его наследнику, протянул Антиоху письмо – деревянную дощечку с выбитыми на ней буквами, и также без шума удалился.

Антиох внимательно читал письмо, и по тому, как он поджал губы и на его лице образовались складки, Селевк понял, что отец недоволен и настроен скептически.

— Что ж, разжигающий костры желает огня, – ухмыльнувшись, сказал негромко царь.

— Что вы хотите сказать этим? – спросил Селевк, хотя уже догадался о смысле сказанного.

— Рим желает войны. У меня нет другого выбора. Селевк, вызови ко мне главу пограничного отряда. На этой неделе он должен выполнить мои поручения. Настало время подготовить народ, — сказал Антиох, вызвал евнуха и велел запрягать карету, чтобы ехать на центральную площадь.

Через неделю вся империя Селевкидов, получив напутствие от верховного правителя, ввязалась в войну с Римом.

© Игорь Миясаров, 2013