Небесная империя

Историческая повесть

В соавторстве с Кунай Медетханом

В этом произведении, написанном на основе исторических материалов и народных преданий, повествуется о событиях, прошедших на территории нынешнего Кыргызстана полтора тысяча лет тому назад, – в VI веке. В VI веке, после заката эпохи гуннов, на исторической арене впервые заявил о себе народ, именовавший себя тюрками. Позже, основанное ими государство превратилось в огромную империю, охватывающей территории от Тихого Океана до Черного Моря. Несмотря на то, что в исторических источниках (в древнекитайских, Римских, Византийских и персидских) и исторических трудах имеется довольно обширная информация, эта славная эпоха наших предков, которой мы можем по праву гордиться, до сих пор не была объектом художественной литературы.

Публикуется по изданию: К.Медетхан, М.Апышев. Небесная империя. — Бишкек: Бийиктик”, 2012.

Книга издана при содействии Общественного Фонда “Культурное наследие кочевников”

“В VI в. в Средней Азии возникла новая кочевая империя. Новые завоеватели, тюрки, вышедшие из Алтая, в короткое время подчинили себе все народы от Великого океана до Черного моря. Основатель империи, Или-хан Тумынь, умер в 553 г.; после смерти хана Тобо (581 г.) империя распалась на два государства, восточное и западное; центром последнего, как и большинства последующих кочевых государств западной части Средней Азии, была прежняя земля усуней, т.е. Семиречье.”

В.В.Бартольд, “Избранные произведения по истории кыргызов и Кыргызстана”. –  Бишкек: Шам, 1996. – Стр. 102.

ГОЛОСА ДРЕВНИХ ПРЕДКОВ...

Вместо предисловия

Небоподобный, неборожденный тюркский каган, я нынче сел на царство. Речь мою полностью выслушайте....

Из рунической надписинакамне памятника в честь Кюль-тегина

То приглушенно доносясь из глубины веков, словно еле слышные голоса из далеких, древних эпох, то превращаясь в эхо нашего времени, эти слова дошли до сегодняшних дней; и если прислушаться к ним, внимая всей душой, проникая всем сердцем, в котором, отсчитывая каждое мгновение, беспрерывно течет кровь наших отцов и дедов, то перед собственным взором предстают славные и трагические картины из жизни предков, которыми мы можем по праву гордиться; стоит задуматься об этом, ведь несмотря на то, что те героические времена в историческом измерении давно уже превратились в застывшую вечность, грандиозные события тех эпох моментально оживают...

Впрочем, помнить о своих предках, и время от времени оглядываться назад, чтобы окинуть взглядом и обозреть пройденный ими путь, дабы освежить в памяти новых поколений следы, берущие начало в прошлом, и гордиться ими – свойственно всем народам, и это, как говорится, дискуссии не подлежит!..

В этом произведении мы хотим поведать нашим современникам о том славном отрезке времени из древних эпох, который до сих пор остается малоизвестным широкому кругу читателей, несмотря на то, что сыграл исключительно важную, поворотную роль в судьбах будущих поколений не только отдельно взятого народа, но и всех тюркоязычных народов;и, стоя уистоков той далекой эпохи, хотя наша повесть и основана на достоверных исторических сведениях,на достаточном уровне подкреплена конкретными фактическими материалами, мы все же решили использовать средства художественной литературы...

Великий Тюркский Каганат, как указано в эпиграфе, хотя и просуществовал в историческом измерении сравнительно недолго, сумел сотворить и сохранить за короткое время неизмеримое, неповторимое, великое наследие, которое он оставил после себя будущим эпохам, и это подтверждено самой историей. Можно сказать, что одним из ярких свидетельств этого является то, как на современном этапе бытия продолжается бурное развитие всех тюркоязычных народов.

Итак, уважаемый читатель, предлагаем вашему вниманию повесть о сыновьях Тюрк-Ата, сумевших выстоять в судьбоносных испытаниях, прошедших сквозь суровые сражения, подчас попутно решавших гамлетовский вопрос: быть или не быть; именно таким было заложено Начало в ту древнюю эпоху!

РОЖДЕНИЕ ВЕЛИКОЙ ИМПЕРИИ

Часть первая

Когда было сотворено вверху голубое небо, внизу темная земля,
между ними были сотворены сыны человеческие.
Над сынами человеческими воссели мои предки Бумын-каган и Истеми-каган.
Сев (на царство), они поддерживали и устраивали племенной
союз и установления тюркского народа.

Из рунической надписинакамне памятника в честь Кюль-тегина

...VI век...

...537 год...

Лишь горные вершины Хан Тенгри покрыты белым снегом, а кое-где и серебристыми ледниками, на горных кряжах и долинах буйно цветут ковыли и великолепное многолетнее разнотравье; на джайлоо Каркыра настала та самая особенная изящная пора, когда она всюду утопает в цветах. Природа, словно рассматривая себя в зеркале, любуясь своей красотой, которой наделил ее сам Верховный Тенгри, отражалась в голубой глади озера, где было видно, как в бездонном синем Небе медленно плывут обрывки редких, белесых облаков, как высятся скалы вершин, упирающиеся в синюю бездну неба...

Стояла та самая раздольная летняя пора...

Полдень...

Солнце, находившееся в своем зените, казалось, неподвижно повисло, равномерно распространяя свои лучи по всему пространству; а на знойных низинах, которые растянулись бесконечными долинами, где незаметно даже дуновение легкого ветерка, светило вовсю беспощадно палило.

Но в здешних предгорьях, где с горных вершин текла небольшая, бурная речка, вода которой холодна до того, что зубы щемят у выпившегоее; речка протекала, разделяя поровну на две части узкую долину, на двух берегах ее были расположены белые юрты, царила прохладная погода, и беспрерывно дул, словно балуясь, легкий ветерок.

Горные вершины Хан Тенгри ярко сияя, били в глаза, отражая солнечные лучи,а ледники, переливаясь, словно разноцветные стекла, манили к себе человека, который глядит на них снизу, невольно восторгаясь этой неповторимой, особенной красотой...

У Кагана была неизменная привычка выйти из Белой юрты – Ак оргё, расположенной в самом центре всех юрт, как раз в это послеобеденное время, когда солнце все еще неподвижно висит в своем зените, словно не желая покинуть эту точку, и клониться в сторону заката; каждый день он смотрел на горные вершины Хан Тенгри и на Небо; и Тумен каган по привычке, сняв с головы каганскую корону, откинувшись головой и плечами назад,посмотрел на далекие горные вершины. Его любимые, вечные горные вершины все так же стояли в извечной позе, не меняя свой вид, погрузившись в великую и безграничную тишину.

Тумен каган лишь дважды в день позволял себе так снимать с головыкорону, напоминающую на первый взгляд шлем воина, на лбу которой был начертан маленький тотемный знак – позолоченная волчица, а с другой стороны корона была похожа на маленькую юрту, на тюндуке которой было установлено маленькое голубое знамя: в первый раз вот так, когда рядом никого нет, глядя на белоснежные вершины гор и безмолвно поклоняясь им, а во второй раз, сидя на своем троне в одиночестве, – тоже когда рядом уже никого не было, – далеко за полночь, собираясь ко сну...

Вот и сейчас, Тумен каган держа в руках свою корону, откинув голову назад, будто молча приветствуя, неподвижно смотрел на белоснежные горные вершины, которые упирались в синее Небо. Но на этот раз привычный неписаный ритуал продлился чуть дольше обычного.

Но все же почему-то Тумену кагану впервые это не доставило той особой радости, хотя прежде, всякий раз глядя на сияющие горные вершины, он переживал то волнительное чувство, после которого, вздохнув полной грудью, испытывал полное умиротворение в душе.

***

...То, что Тумен каган стоит без короны, вблизи никто не должен увидеть. Иначе, каган будет восприниматься другими, как и все обычные люди... Эта твердая вера возникла у него сразу же после того, как ондвенадцать лет назад надел на голову корону кагана, когда ему было ровно тридцать пять и он воссел на освободившийся тронвместо умершего после долгой, тяжелой болезни отца... Он также искренне поверил и в то, что Святое синее Небо само избрало его, и ему было суждено воссесть на трон кагана и отвечать за судьбу целого народа, что отныне он обязан достойно нести доверенный ему Свыше груз на своих плечах.

Нынче ему сорок семь лет. А отец, перенявший трон от его дедушки, правил ровно восемнадцать лет, и покинул сей мир, когда ему было пятдесять восемь лет...

Сейчас и Тумен каган оглянулся на свою прошедшую жизнь, иневольно ловил себя на том, что прошлое время казалось лишь как одно мгновение, а ему уже сорок семь лет... Нет, нет... Ему пока всего лишь сорок семь лет...

Почему-то в последние годы, с тех пор, как он перевалил в средний возраст, Тумен каган, оставаясь наедине, часто предавалсябезграничным, грустным размышлениям: сколько лет жизни суждено ему от Верховного Тенгри? И сколько лет он еще просидит на своем каганском троне?.. И еще, он никак не может позабыть то, как его отец, будучи уже тяжело больным, по сути, находясь при смерти, каждый день восседал на троне, словно абсолютно здоровый человек, не выказываядругим, что больной каган лежит в постели. Как-то в один из тех дней каган-отец вызвал сына к себе, и оставшись в каганском зале Белого дворца с глазу на глаз, решился раскрыть наследнику свою сокровенную тайну, и начал было доверительный рассказ... Но, к сожалению, всего сказать не успел.

“...Сын мой, только ты можешь и должен стать продолжателем моих дел... Именно поэтому, с раннего детства я тебя исподтишка готовлю к этому делу... Говорят, что нет худа без добра... Если так будет суждено по воле Верховного Тенгри, и я покину сей мир, то ты должен занять опустевший трон... Вот, я правлю уже восемнадцатый год. И я не уронил честь данной мне Свыше власти. Всегда правил справедливо, беспристрастно... Помогал простым людям, по возможности поддерживал их... Я творил только добро, и никогда никому не делал зла... Но все же, в душе уношу с собой какой-то осадок, сожаление... Не смог я совершить одно большое дело... Ну а теперь, когда неизлечимая болезнь преградила мне путь, я, похоже, вовсе не успею осуществить задуманное... К сожалению, эта мысль посетила меня поздновато...”

Здесь каган умолк, и как раз в этот момент в тронный зал Белого дворца торопливо ворвалась ханыша – мать Тумен кагана. Согласно установленным, неписаным правилам каганского дворца, в то время, когда каган с кем-то беседует с глазу на глаз,так ворваться к нему, или войти без разрешения могли только два человека: первый из них аскербашчы кагана, а второй человек– сама ханыша... Обычно это означало какое-то чрезвычайное происшествие, срочное, важное сообщение, которое никак нельзя было отложить на потом... На этот раз случилось то же: выяснилось, что вызванный специально для кагана и доставленный из Китая прославленный табып уже находится в Белом дворце и ждет его приема; и тотчас же внимание у всех переключилось на это обстоятельство...

Тумен каган в последние годы своего двенадцатилетнего правления, которые прошли как одно мгновение, все чаще стал вспоминать о том самом последнем разговоре со своим отцом. Обычно по вечерам, когда оставался наедине, а стража стояла снаружи, у входа в тронный зал.А иной раз, неожиданно и в то время, когда он с кем-то беседовал... Хочется дойти до разгадки того не завершенного до конца разговора. О каком большом деле, которое он не успел совершить, говорил тогда отец?..

Почему он сказал, что поздновато посетила его эта мысль?.. Об этом почему-то Тумен каган не спрашивал и у своей матери – ханыши... Но все же было маловероятным, что отец мог рассказать о той своей недостижимой, сокровенной цели его матери – ханыше? В противном случае, она непременно передала бы об этом, как о предсмертном завещании отца-кагана?!

***

Кагана отличает от других, не только от простых людей, но и от других, чувствующих себя могущественными, авторитетными среди народа, участвующих вуправлении им, а посему считающих себя особо одаренными от Тенгри людей, – лишь только эта корона на голове, данная ему Свыше...

Поэтому никто не должен увидеть кагана в том особом душевном состоянии, когда он, как и простолюдины переживает от чего-то обыденного, грустит или же пал духом; точно также кагану ненадобно показывать и свою чрезмерную радость чему-то, восторгаясь от чего-то... Иначе, незаметно теряя свою силу, исчезнет перед глазами людей то таинственное свойство его власти, перед которым преклоняются другие... Подданные никогда не должны видеть, как каган, восседающий на троне по воле Тенгри и самого Неба, занят как и все обычныелюди будничными делами и заботами!..

Хотя внешне Тумен каган выглядел сейчас спокойным, и безмолвно, равнодушно осматривал вокруг, на душе у него было неспокойно. Словно этот баловень – легкий ветерок, беспрерывно дующий в горном ущелье, в его сердце поселились тревожные, противоречивые мысли, которые вовсе не хотели развеяться, время от времени, то утихая, то усиливаясь, вновь и вновь напоминали о себе, и он никак не мог прийти к окончательному решению...

Причиной такого беспокойства Тумена кагана мог быть лишь один серьезный повод. Около месяца тому назад каган втайне, не говоря никому, отправил своего младшего брата Шаадеми в далекие края с особым поручением; и вот, тот почему-то запаздывал к намеченному времени, хотя давно уже настал срок его возвращения...

Тумен каган бесконечно, как самому себе, верил младшему брату Шаадеми, который был моложе его на пять лет и являлся надежной опорой в каганской ставке. Поэтому, если вдруг тот не вернется с дальней поездки, или же неожиданно погибнет от несчастного случая, то не дай Тенгри увидеть такое, это стало бы невосполнимой потерей не только для ставки кагана, но тяжелым ударом судьбы лично для самого Тумена кагана,от которого ему тяжело было бы оправиться.

Но сейчас не о себе и не о каганской ставке, и даже не о своем младшем брате тревожился Тумен каган; в конечном итоге его мрачные мысли были связаны с далеким будущим каганата, и ожидаемыми в связи с этим надеждами. Сейчас Тумену кагану хотелось достичь задуманного так сильно, как он никогда и ничего не хотел добиться в своей жизни...

В ней он достиг больших побед, добился всех поставленных целей, и сейчас все, что он возжелает, казалось, сбудется, ничего несбыточного нет; стоит лишь протянуть ему ладонь, и все, что он захочет, находится под рукой; к тому же он набрался опыта, находится в расцвете сил... Так чего же мог так сильно захотеть Тумен-каган? Об этом пока знал лишь один его младший брат, отправленный им с тайной миссией в соседние каганаты... Эта мысль неотступно преследовала его с давних пор, не давая покоя, ни днем, ни ночью...

В конце концов, хоть и пришлось немало переживать про себя, каган пришел к окончательному выводу и, сидя на своем троне, поделился им со своим младшим братом Шаадеми, беседуя с ним с глазу на глаз; и оба вместе, в результате долгих размышлений, посоветовавшись, приняли такое решение...

***

Шаадеми отобрал самых лучших из своих испытанных воинов, прошедших сквозь жестокие сражения, а потому прозванных “волками”, которым он мог доверять, и добавив их в войскоодного из близких к себе жузбашы, и укрепил ими войско, в задачу которого входила охрана каганской ставки, а сам, взяв войско другого жузбашы, вместе с ним ранним утром, когда едва забрезжил рассвет, выехал в дальнюю дорогу.

Хотя от топота коней загремела земля, и беспечно спавшие люди в испуге проснулись раньше обычного, Шаадеми на этот раз ехал впереди своих воинов на белом, рвущемся вперед коне, ехал впервые в своей жизни не для того, чтобы совершить кровавый поход, а с порученной ему ответственной, посольской миссией.

А с двух сторон рядом с ним, во главе путников-воинов, словно маяк, указывающий им направление предстоящей дальней дороги, ехали два конника, которые в одной руке держали знаменный стяг, привязанный в путлищах стремян; справа из них было синее знамя коктюрков, в центрекоторого золотой вышивкой была изображена голова волчицы – матери всех коктюрков; а другое знамя, которое развевалось слева, было белого цвета – знамя послов, свидетельствующее о том, что у этих конников, несущихся словно вихрь, кроме добрых вестей нет никаких других намерений... И сейчас белое знамя, развеваясь в предрассветных сумерках, издалека казалось маленьким облачком, плывущим по поверхности земли с необычной для него скоростью...

***

У Тумена кагана теперь и ночной сон стал беспокойным; он снова пересчитал дни, и уточнил про себя, что сегодня исполнилось ровно сорок суток с тех пор, как Шаадеми отправился на дальнюю дорогу.

На первый взгляд вовсе ничего не изменилось, и жизнь в Белом дворце кагана текла в своем привычном ритме; хотя и Тумен каган внешне старался оставатьсяневозмутимым и спокойным, время от времени он ловил себя на том, что будто находится между сном и явью; и это беспокойство в душе, словно заноза, постоянно напоминало о себе. Это все, похоже, происходит из-за того, что он не смог спокойно выспаться ночью,размышлял каган про себя... Но подумать только, разве мог кто-нибудь поверить в то, что у всемогущего кагана, которому стоит лишь промолвить словечко, и тотчас же все его повеления будут выполнены, – сон стал беспокойным и он не высыпался?!..

Каган, сидя на своем золотом троне, как всегда,принимал один за другим шад, тарханов, мудрецов, советников, и послов зарубежных стран со всеми полагающимися почестями и соблюдением правил каганского дворца. На приеме у кагана успевали побывать и главы богатых торговых караванов, едущих из дальних зарубежных стран, вручая кагану ценные, дорогие подарки от имени глав государств; они так настойчиво просились на прием к кагану, что иногда им приходилось подолгу ожидать, живя в караванных сараях, пока настанет их черед. А затем, побывав на коротком приеме у кагана, поклонившись ему лбом до самой земли,вручив ему свои дорогие подарки, осчастливленные тем, что хоть и совсем ненадолго побеседовали с самим великим каганом, выходили из Белого дворца, сияя от радости, что каган оказал им такую великую почесть.

Так Тумен каган внешне оставался для окружающих его все тем же величавым правителем, и никто не догадывался, как его изнутри, в глубине души мучит беспокойство, – он жаждал в душе вестей издалека – ведь давно уже настало время возвращения его гонцов-посланников из дальней поездки...

И с какой вестью вернется его младший брат Шаадеми, который в течение всех этих двенадцати лет, пока он правит каганатом, был всегда его надежной опорой и верным помощником?! И вообще, вернется ли он живым?.. Почему он так запаздывает?..

...Тумен каган после долгих и мучительных размышлений нашел разгадку той последней, прерванной беседы со своим отцом, когда тот успел лишь поделиться с сыном своим сожалением о деле, которое он не успел завершить!.. Об этом он сразу же сообщил своему младшему брату и военачальнику каганата Шаадеми, восторженно радуясь и ликуя вместе с ним.

И таинственная цель дальней поездки Шаадеми была связана именно с этой разгадкой... Каган вместе со своим аскербашчы, не говоря об этом никому, не доверяя ни одной душе, не посоветовавшись даже с теми людьми, которые считали себя мудрецами-визирями, в результате долгой беседы пришли к такому выводу... И только они сами, в случаепровала задуманного им большого дела, должны были взять на себя ответственность за него... Ими было принято нелегкое решение собрать на джайлоо Каркыра всех глав каганатов, распространенных от Алтайских гор до реки Улуукем, кочующих летом и зимою вдоль реки, в степях, отКогмёнских гор до Ата-Тоо, ведущих свое начало от самого Тюрк-Ата, и оказать им высшие почести, дабы укрепить родственные связи, и провести Курултай.

И на том Курултае предполагалось обсудить вопрос о будущем тюркских племен, с тем, чтобы объединить ныне разрозренные кочевые племена, которые распространились на необъятных горных и степных просторах и каждое из них имеет свой самостоятельный каганат; более того, в последнее время стали привычными между ними такие отрицательные отношения, как угон табунов лошадей друг у друга, и порою эти мелкие обиды доходили до вооруженных локальных стычек из-за пастбищ; но все же, всех их удерживало от ожесточенной вражды между собой чувство принадлежности к единым корням, осознание того, что они являются детьми древнего предка Тюрк-Ата!..

Вот и сейчас, думая об этом, Тумен каган вспомнил об одном из важных, оставшихся в его душе разговоров со своим тяжело больным отцом, который доживал последние дни, и сразу же вновь укрепился в правильности своей догадки. Да, именно об этом выразил сожаление в конце жизни его отец – великий каган коктюрков, говоря: “Я не успел совершить одно большое дело!” Правильность этой догадки косвенно подтверждалась и содержанием другой беседы, которая состоялась задолго доэтого и запомнилась навсегда, как и все разговоры сотцом. После одной из коротких конфликтов с соседним каганатом, юный Тумен ханзаада со свойственной ему резкостью заявил, что лучше следовало бы раз и навсегда покончить со всеми враждующими племенами, и разгромить их, дабы спокойно жить в дальнейшем.

О-о, подумать только! Отец в то время был значительно моложе его нынешнего возраста, ему не исполнилось еще даже сорока лет!.. Но как понять, откуда в нем эти не по годам заложенные мудрость и дальновидность?! Отец в тот раз слегка улыбнулся и спокойно заметил: “Э-эх, сынок, никогда так не принимай поспешное решение, будь хладнокровным! Все мы – дети нашего предка Тюрк-Ата. Как бы то ни было, все равно когда-нибудь все мы объединимся. Когда кто-то из нас окажется в тяжелом положении, и нахлынут на его землю заклятые враги со стороны, наши соседние родственные племена, хотя и тысяча раз ранее вступали в схватки между собой, не могут остаться равнодушными, стоять в стороне и бросить его один на один с бедой... Да и будет, наверное, такой поступок непростительным перед памятью наших древних предков, перед духом самого Тюрк-Ата?!” – говоря так, отец тяжело вздохнул и неодобрительно покачал головой...

***

И сорок первый день остался позади...

В эту ночь у Тумена кагана сон был опять беспокойным и он несколько раз просыпался, переворачиваясь с боку на бок. И, лежа с открытыми глазами предался размышлениям, в душе его мучило то же самое ожидание: почему так запаздывает Шаадеми?! Ведь давно уже прошел намеченный срок, и за прошедшие сорок дней, отправленные ими на лучших конях, скакунах-иноходцах гонцы могли бы объехать всю территорию тюркских каганатов, начиная из одного края, успеть побыть во всех других краях, и даже вернуться назад...

Время от времени в ночной тишине, окутавшей не только Белый дворец кагана, но и всю округу, был слышен грозный шум от шелеста листьев горных деревьев, и гомон птиц, и крики сов и других ночных лесных животных; в прохладной летней ночной тишинеможно было отчетливо различить даже треск сломавшейся ветки...

Тумен каган давно уже снял с головы корону, поставил ее на свое место рядом с троном, и лег было спать, положив голову на мягкую подушку, наполненную птичьим пухом; но затем неожиданно и для самого себя, он приподнял голову и, приложил ухо к приукрашенному узорами шырдаку, прислушиваясь к далекому подземному гулу: если бы сейчас гонцы во главе с Шаадеми находились в пути, то он безошибочно бы различил топот его коней; топот от их копыт, словно эхо, прозвучал бы из недр земли!..

Так Тумен каган, несший на себе груз ответственности за весь коктюркский народ и за будущее могучего каганата, бодрствуя посреди ночи, словно шаловливый, маленький ребенок, захотел услышать далекие голоса через подземный гул; и вдруг он с тоской вспомнил о своих беззаботных детских годах, когда он был волен, как ветер в горах; и ему стало и смешно, и грустно одновременно. Такое странное смешанное чувство одновременного удовлетворения и сожаления человек обычно испытывает из-за невосполнимости своего желания, после того, как выпьет из холодного, горного источника воды, от которой щемят зубы,и хочется пить еще и еще, но в то же время он знает, что сколько бы он не пил, все равно никогда не напьеться...

Да, хотя и он ныне является каганом, ведь и он когда-то был самым обыкновенным, весьма счастливым ребенком!Беззаботным, шаловливым, как и все другие дети, и на душе у него тогда было безоблачно и ясно!.. Вот в те самые дни, несмотря на строгие запреты, он со своими сверстниками, с небольшой кучкой ребят уходили высоко в горы и играли среди высоченных скал в прятки; да так, что их не могли отыскать даже телохранители каганской ставки отца. А иной раз, лежа ничком в объятьях горных трав и ковылей, прикладывали ухо к земле, прислушиваясь к гулкому шуму водопада, который беспрерывно и стремительно падал с отвесной, высокой горной скалы!.. Самое загадочное заключалось в том, что все знали, что та небольшая, бурная речка с прозрачной водой берет свое начало от водопада, который в свою очередь образуется от тающих ледников на горных вершинахХан-Тенгри, но никто кроме редких, отчаянно смелых охотников его и в глаза не видел. Даже шум далекого водопада не слышен. И лишь вот так, приложив ухо к земле, можно было отчетливо услышать бурное течение водопада. Едва заслышав этот беспрестанный шум воды, перед глазами возникал вид того неведомого горного водопада: где сначала тают от летнего солнца белые снега, покрывшие вечные ледники, а затем, образовав маленькие ручейки, текут в одно ущелье, которое обрывается высокой, недостижимой, гладкой отвесной скалой, откуда вода долго летит уже по воздуху, точнее висит в нем и по небу летит, паря свободно от притяжения земли, брызжа в воздухе во все стороны своей пенистой водой, пока со всей силой и тяжестью не ударяется о каменные, гладкие уступы, промытые до блеска небесной водой, а затем,превратившись в обычную небольшую горную, бурную речку с огромной скоростью устремляется вниз, в сторону широкой долины и озера Ыйык-Кёль...

Тумен каган в детстве любил точно так же, приложив ухо к земле, слушать топот коней бесстрашных воинов своего отца-кагана; дажеих отдаленный подземный звук был подобен звуку бурного селевого потока, который был способен смести всех, кто преградит им путь. То, как постепенно удаляются конники, выехавшие в поход, или же, как они возвращаются с очередной победой назад – обо всем этом заранее можно было узнать от подземного гула, который раздается эхом издалека от топота многочисленного войска.

Но сейчас, к большому сожалению, великий каган не смог услышать тот знакомый ему с детства подземный гул... Темзагадочнее и непонятнее для него становилось опоздание гонцов Шаадеми из далеких краев...

***

...И лишь на второй день около полудня, когда Тумен каган закончил свою привычную пслеобеденную прогулку и хотел было уже зайти в Белый Оргё, он вдруг увидел, как в далекой низине, с западной стороны бесконечной равнины вздымается наверх, на небобелый бегущий след; со стороны этот вид казался тем же перевернутым водопадом. Бурно поднимаясь в воздух, на высоте птичьего полета белый след расширялся и постепенно растворяясь в небе, исчезал из взора; его вид был похож даже на летучие кучевые облака. О, нет, скорее всего вид этого белого бегущего следа был похож на дым пожара, который движется с огромной скоростью, мгновенно пожирая все, что попадает ему на пути на поверхности земли! Только по цветуон был не темно-синий, как от пожара, а серо-белый, словно облако, движущееся по земле с такой невероятной скоростью... Хотя и ничего кроме белого бегущего следа, словно вулкан, вздымающегося с земли на небо, ничего еще нельзя было рассмотреть с такого очень далекого расстояния, – только со стороны высоких гор его было видно, – глядя на это чудное зрелище, Тумен каган сразу же понял, что этот след, несущийся по земле словно вихрь, и есть пыль, поднимающаяся от конных копыт гонцов Шаадеми, возвращения которого он так долго с нетерпением ждет в последние дни... Понял, хотя и сердце у великого кагана подпрыгнуло и застучало быстрее обычного, как и у всякого человека от неожиданной радости,и стараясь остаться внешне все таким же невозмутимым и равнодушным ко всему, лишь тяжело вздохнув про себя, медленной и торжественно-солидной походкой он перешагнул порог Белой юрты.

Если бы поставленная ими перед собой цель, связанная с надеждами на будущее, не нашла поддержку от других, то Шаадеми не стал бы так торопливо гнать коней. Нет, он совсем не поспешил бы донести до своего брата-каганатакую неприятную весть!..

***

Вот самое жаркое время лета осталось позади и месяц саратан уступил свое место, подчинившись власти извечного движения планет и времени; а изнуренные летней жарой люди с предвкушением стали ждать скорого наступления прохладной погоды...

На широкой зеленой долине джайлоо Каркыра, казалось, стало теснее обычного от белоснежных юрт, поставленных в ожидании высоких гостей издалека. По всему окружающемувиду чувствовалось, что идет тщательная подготовка к какому-то очень важному и торжественному событию...

Наконец, завершилась подготовка к приезду гостей и начали прибывать и сами высокие гости, подъезжая один за другим, в сопровождении группы всадников.

Вначале, в числе первых торжественно приехали каганы тюркских племен, расположенных на Алтайских горах,вдоль реки Улуукем, и вокруг городаЧач, хоть и они были расположены вдали от всех остальных каганатов. Пройдя сорокадневный путь на конях, они сошли с коней вместе со своими немногочисленными сопровождающими вооруженными воинами; держа за уздечку рвущихся с места коней,поддерживая под локоть, принимали гостей молодые люди, выказывая им особые почести. Их великолепные скакуны и иноходцы, оставшись без седоков, сверкая своим позолоченным и серебристым снаряжением, ржали, словно перекликаясь, поднимаясь на дыбы, пока их не уводили в отведенные им стойла; а самих гостей, сопровождая, заводили в заранее приготовленные для них гостевые белые юрты.

Тумен каган, отдавая распоряжения по оказанию высших почестей высоким гостям, поселившимся в более ста юртах, испытывал большое душевное удовлетворение. Да, это все стало возможным только из-за того, что все его гости оказывают ему большое доверие и уважение.

Иначе все каганы не приехали бы в сопровождении такой малочисленной охраны. Если бы в их душе была хоть капелька злого умысла, то они вовсе не приехали бы, или же прибыли бы в сопровождении только сильного, большого войска, опасаясь оказаться в заложниках!..

Хоть и все подданные считали его великим каганом, Тумен каган был необычайно горд и ликовал в душе, как самый обыкновенный человекза такое доверительное отношение к себе всех своих родичей, распространившихся от одного общего предка – Тюрк-Ата...

После них с небольшим отрывом, но не опаздывая к назначенному времени, прибыли и каганы других тюркских племен из Тараза, Атлаха и Оша, которые так же были приняты с большим почетом.

***

Время близилось к вечеру. Солнце только начало клониться к закату...

Погода стояла ясная и на бездонном синем небе не видно даже ни единого обрывка маленького облачка... Летний легкий ветерок все также беспрерывно овевал все вокруг.

Но все же, сегодняшний день в этих краях был необыкновенным и неповторимым. И будто все, и стар, и млад, осознавали важность этого момента, вокруг них царила торжественно-величавая атмосфера, и у всех людей было приподнятое настроение...

Казалось, белые юрты, поставленные рядышком и отдельными группами, заполонили всю долину, и на просторной лужайке равнины вдруг стало тесно...

Все прибывшие высокие гости вместе ссопровождающими их людьми, были размещены в гостевых юртах, которые были специально подготовлены и особо украшены для этого события; и отдыхали после долгой дороги. В распоряжение каждого каганата в зависимости от количества их сопровождающих лиц, было выделено около десяти больших гостевых юрт.

Разместившись, уставшие от долгой конной езды гости немного отдохнули; а затем, слегка поужинав, иные из них выходили из своих юрт, и прохаживались туда-сюда, чтобы размяться; при этом они с удивленным любопытством поглядывали на горы, на вершинах которых до сих пор сохранились белые снега и синие ледники; они хоть и мысленно или на словах сравнивали окружающую сейчас их природу с особенностями тех местностей, где они сами обитают с давних пор, и при этом с их лиц не сходило удивленно-восхищенное выражение...

Как раз в этот момент Тумен каган в сопровождении мудрых советников и свиты, на своем белом скакуне, который с давних пор стоял на привязи, объехал все юрты, останавливаясь перед ними и здороваясь с гостями. Это было ни что иное, как проявление великим каганом уважения к своим приглашенным гостям. Тумен каган не стал их вызывать к себе отдельными группами, и принимать, как обычно в белой тронной юрте – Ак-Оргё;на этот раз он отдал предпочтение такому простому родственному, человеческому знакомству.

Вкратце беседуя взаимоуважительно и на равных с каганами всех тюркских племен, ведущих отсчет своих предков от самого Тюрк-Ата, но впоследствии, по воле судьбы, подчиняясьходу истории и жизни, отдалившихся друг от друга братьев, он одновременно успевал узнать от них об их условиях отдыха, и расспрашивать, мол, не нуждаются ли они в каких-то дополнительных услугах.

***

На второй день, ближе к полудню, все высокие гости, чинно соблюдая правила высокого приема, собрались в Ак-Оргё Тумена кагана, служащей ему летней резиденцией. Согласно неписаным правилам каганской ставки, внешне продолжалось спокойное, самое обыкновенное знакомство, хотя и оно носило уже официальный характер. Но все же, по всему чувствовалось, как каганы придают значение интонации каждого слова и каждому сопровождающему его жесту; они весьма внимательно, словно оценивая про себя, проницательно следили друг за другом; будто желая узнать, на кого из них можно положиться, а кто вдруг может отвернуться, когда настанет трудная пора. Словом, хоть и шел довольно оживленный обмен мнениями, каждый из них в душе, словно взвешивая свое сомнение, сидел с внутренним напряжением.

С первого же взгляда было заметно, что все собравшиеся тут каганы являются дальновидными людьми; как правило, такие люди и мыслят, и совершают поступки только с дальним прицелом. Ибо, по Верховному повелению самого Тенгри, ничто под Вечным синим Небом не происходит случайно, а славное и тяжкое одновремено бремя каганской короны не выпадет на голову простого человека, озабоченного только своими личными делами!Эту каганскую корону Тенгри подарил их предкам, дабы они прослужили своему народу с честью и от всей души... Но как в дальнейшем ты распоряжаешься от данной тебе Свыше возможностью и как выполнишь свой долг, – это уже зависит от собственных способностей, от личного ума, и дальновидности, а не от Тенгри... Судя по тому, какпроницательно выглядели сейчас все каганы и как настороженно они держались, почтительно соблюдая невидимую дистанцию между собой, все они, похоже,ясно осознавали ответственный груз короны и долг перед своим народом!..

Каган когмёнских тюрков около пятидесяти лет, с рыжими волосами и голубыми глазами, согласно традиции коктюрков, как старший по возрасту, расположился на стороне тёра, хотя его борода и усы уже поседели, было заметно, что он еще довольно крепок телом и полон здоровья;седина придавала его симпатичному виду только строгую солидность. Справа от него сидел каган Алтайских тюрков,оставшийся на земле древней тюркской Отчизны; внешне он был дюжий и костлявый, и со скуластого лица спокойно смотрели его умные узкие глаза.Чуть сзади каганов расположились их визири, советники и другие члены свиты.

То ли от того, что он был моложе всех других каганов, Алтайский каган сидел больше молча, прищурив свои без того узкие глаза, и в задумчивом состоянии продолжал слушать других выступавших... Несмотря на то, что он был значительно моложе других каганов, он достойно выдержал свое первое суровое испытание, выпавшее на его долю; и не только сумел отразить нападение многочисленных монголоязычных захватчиков, но и заставил их без оглядки бежать обратно на другую восточную сторону Алтайских гор, да так, что они долго еще не оправятся от нанесенного им удара; еще свежи были в памяти всех тюркских народов вести об этом подвиге Алтайского кагана!..

Сейчас все каганы, прислушиваясь к призывам Тумена кагана укрепить родственные связи между всеми тюркскими каганатамии поддерживать тесные взаимоотношения, дабы не произошло постепенное отчуждение, каждый из них предавался тяжелым, противоречивым размышлениям. Конечно, все они догадывались о том, что истинной целью сегодняшнего высшего совета является более глубокая заинтересованность Тумена кагана, о которой он пока что молчит. Иначе, этот старый волк не стал бы брать на себя столь рискованные и затруднительные организационные заботы. Но в чем заключается эта его заинтересованнсть?!

Хоть и возникали такого рода сомнения в ходе беседы, все каганы в душе признавали и то, что каждый из них тоже имеет свою цель, которую он преследует, и хотел бы извлечь пользу лично для себя из этого созванного Тумен каганом высшего совещания.Это было ясно, как божий день и Тумену кагану, который хорошо понимал, что все его сородичи – тюркские каганы нынче находятся на переломноммоменте своего развития.

Но ни один из них не смог бы позволить себе нарушить порядок взаимотношений на высшем уровне; поэтому никто не задал лишних, преждевременных ворпросов, поддерживая спокойный разговор лишь по необходимости. Вот уже идет второй день встречи, и они в ходе разговора более или менее узнали привычки и манеры собеседников. Но все же, никто не переходил ту невидимую границу, соблюдая чувство собственного достоинства и взаимоуважение между собой...

Особое уважение к Тумену кагану и его каганату со стороны всех тюркских каганов объяснялось еще и тем, что занимаемая ныне коктюркским каганатом Тумен кагана территория издревле считалась Прародиной всех тюрков, где появился на свет и сам Тюрк-Ата; а лишь затем, в последующие эпохи сыновья Тюрк-Ата умножились и распространились на ныне занимаемых ими бесконечных просторах. Об этом хорошо знал весь тюркский народ, и как было издавна заведено, каждый отец считал своим долгом постоянно напминать об этом своим детям... О том, что они ведут свои истоки от гор Ата-Тоо, то есть, от Гор Отцов...

Именно поэтому, несмотря на мелкие взаимные обиды и кратковременные стычки, которые были неизбежны среди кочевников, все они считали друг друга родственниками, твердо веря и полагая, что когда настанет очень трудный момент, их не оставят один на один со своей бедой, а непременно придут на помощь и окажут поддержку.К тому же, то ли от того, что он был основан раньше всех других тюркских каганатов, то ли благодаря другим своим возможностям, каганат коктюрков, живущих в Ата-Тоо, у истоков всех тюрков, со временемвсе больше превращался в богатую и могучую державу. Этому сопутствовало и удачное расположение территории, которой одарил их сам Верховный Тенгри, благоприятный климат и богатая, красивая природа, а также то, что был проложен через их территорию Великий Торговый караванный путь. Вдобавок ко всему, еще так совпало, что как раз в это время было суждено, чтобы во главе их стоял дальновидный и мудрый правитель в лице Тумен кагана. Все эти сопутствующие факторы, слившись воедино, способствовали быстрому расцвету Коктюркского каганата, обитающего на древней земле всех тюрков– Ата-Тоо.

***

...При всем безоговорочном признании своих единых корней, принадлежности к единому Праотцу – Тюрк-Ата, нынешние его потомки, распространившиеся на бескрайних горных и степных просторах,все давно уже обладали своими независимыми каганатами; судьбе было угодно, чтобы они вновь собрались и встретились после долгих лет на древней Прародине лишь благодаря стараниям ныне всемогущего Тумен кагана; а другие каганы хоть и были наслышаны о славе последнего, в первый развот так, лицом к лицу встретилсь с ним, приехав в ставку по его личному приглашению, где он и потчевал сейчас их всех... Ровно в полдень начался торжественный обед, в котором приняли участие лишь избранные лица – каганы, их визири, военачальники, советники и особо приближенные люди.

Джигиты, обслуживавшие почетных гостей, низко поклонившись, положа одну ладонь на грудь в знак особого уважения, протягивали им разные виды кумыса в деревянных, окаймленных узорами чашах, в зависимости от желания их самих: ууз кумыс, саамал кумыс, ынак кумыс, бал кумыс, тунма кумыс; а на богато накрытом дасторконе всюду были расставлены национальные блюда из мяса: казы-жалы, нарезанный ломтиками чучук, варенное мясо молодого ягненка, и гости запивали вкусный бешбармак ароматным, дорогим чаем, привезенным из Китая.

Во время торжественного обеда, продолжились неофициальные разговоры, и в ходе свободного общения высокие гости начали делиться своими яркими впечатлениями, полученными от земли своих праотцов. Выяснилось, что больше всего их поразила неповторимая красота высоких вершин горы Хан-Тенгри и прозрачная, словно зеркало, вода озера Ыйык-Кель... Но все же, посреди разговора, гости время от времени вспоминали и о красоте вечнозеленых лесов вдоль реки Улуукем, которые неизменны и летом, и зимою;об особых, своеобразных природных богатствах и красоте степных бесконечных равнин и Алтайских горах... А после обеда, удовлетворенные таким почетным на высшем уровне приемом каганы, с довольным видом расхаживали перед Белым Орге туда-сюда, тогруппкамипо два-три человека, то собравшись в одну большую кучку, продолжая оживленную свободную беседу.

Основной совет начался лишь ближе к вечеру ив том же зале Белого Орге. Но он был прибран во время перерыва и обставлен на этот раз совсем по-другому.Как раз в центре зала было установлено синее знамя коктюрков, на котором золотыми нитками было вышито изображение головы волчицы; и все участники расселись, окружив его. И вот, в такой торжественно-строгой обстановке начались главные переговоры всех тюркских каганов с глазу на глаз.

После того, как предложение Тумена кагана о необходимости в дальнейшем раз и навсегда позабыть о своих прошлых мелких обидах и укрепить взаимные связи между детьми Тюрк-Ата нашло всеобщую поддержку,все каганы принялись воодушевленно обсуждать пути претворения этой идеи в жизнь. И они, словно почувствовав, что только теперь настало как раз то самое долгожданное время, когда надо всем им высказаться и ни в коем случае не следует упускать такую возможность, с горячностью начали отстаивать интересы своих каганатов. Но все же, хоть и шло бурное обсуждение, каганы вовсе не нарушали то неписаное правило, и продолжали оказывать друг другу глубокое взаимное уважение.Для того, чтобы довести до других свое мнение, им вполне достаточно было говорить лишь намеками или же кого-то не поддержать вместо возражения. Таковы правила взаимоотношений у каганов,никто ни на кого не повышал голоса, даже при резком расхождении мнений. Каждый высказывал свое личное мнение и отстаивал лишь свои интересы. И в ходе такого внешне спокойного, но очень сложного по содержанию обсуждения вскоре всем окончательно стало ясно нынешнее положение их дел: с тех незапамятных времен, когда дети Тюрка Ата разбрелись кто куда, несмотря на автономное существование каждого племени, а также отсутствие тесных связей между ними, до сих пор их объединяет многое, – единый общий язык, абсолютная схожесть народных традиций и обычаев.

К тому же, народы всех этих тюркских каганатов, живя даже в таком оторванном друг от друга, отдаленном расстоянии, постоянно кочуя на огромной территории, начинавшейся с Улуу Мухита на востоке, до моря Кара дениз на западе, с ранней весны до поздней осени, до сих пор, оказывается, не забыли и пользуются одним алфавитом, который состоит из тридцати двух букв, читается сверху вниз и достался им от древних предков!..

Каганы без всякой задней мысли сокрушались, говоря о том, что количество народа незаметно увеличилось, а прежниепросторные, бескрайние земли и пастбища становятся уже тесными;все неузнаваемо изменилось со времен их предков, да к тому же, их теснят соседи. Каганы когмёнских и алтайских тюрков в ответ на призыв Тумен кагана жить в мире и согласии, сообща открыто выразили свое недовольство действиями соседних с ними народов. Да, конечно, жить в мире и согласии в тесном соседстве с теми крещенными и буддийскими народами, которые говорят на чужих языках и верят только своим богам, вместо того, чтобы поклониться Верховному Тенгри, очень трудно и это требуетвеликого терпения. Тем более, даже при неукоснительном соблюдении тюркскими народами договора о мире и согласии между собой, продолжаются их противостояние и споры за земли и богатства с другими соседними народами. Это хорошо понимал и Тумен каган. В то же время, он также понимал и то, что его каганат, имеющий такую столицу, как город Суйаб, с рядом других крупных, красивых и богатых городов, подданные которого освоили земледелие и ведут полукочевой образ жизни, для дальнейшего спокойного развития нуждается в мире, как в воздухе...

Он пришел к такому выводу, после долгих и мучительных раздумий о далеком будущем. В уютных для беспечной жизни, богатых городах коктюрков незаметно умножается количество иностранных торговцев, которые постепенно становятся местными жителями.

Нет худа без добра, как говорится, если будет создан единый союз тюркских народов, то такое единство превратилось бы в могучую, непобедимую силу!.. Стало быть, его когмёнские и алтайские сородичи также сейчас испытывают нужду в поддержке извне. Разве это не совпадение их чаяний и замыслов, которые связаны с будущим?!Впрочем, у когмёнцев и алтайцев, обитающих в тех местах, где зима тянется больше полугода, были и другие вопросы. И как раз связанные с тюркскими народами, если не решить их своевременно, то с каждым годом они продолжают обостряться...

Подданные этих тюркских каганатов всю зиму занимаются охотой и скотоводством, и лишь с наступлением лета откочевывают в южную сторону, постепенно приближаясь к городам Чач, Жоон-Добе, Тараз, Атлах. Такой порядок кочевки у них установлен еще далекими предками и стал ныне как бы незыблемой традицией. Но в последнее время начали возникать непредвиденные препятствия. Когда они движутся в сторону юга и добираются до степей, где живут местные тюркские племена, то и дело между ними возникают конфликты, иной раз они угоняют целые табуны лошадей,и порою из-за этого доходит до вооруженных стычек, хотя никто не заинтересован в этом, ведь не все кочевники вооружены?! Ибо, испокон веков у кочевников было принято бросить клич всему народу вооружаться и садиться на коней лишь в тех случаях, когда враг приходит извне...

Самое печальное, подобные конфликты становятся уже привычными и мирная жизнь простого народа нарушается из-за тех же вредных кочевых обычаев, когда надо непременно угоном коней отвечать угонщикам табунов. А это постепенно может привести к ожесточенной вражде. Если из одного стойбища под покровом ночи угоняют тридцать-сорок лошадей, избив при этом табунщиков, то в ответ вооруженные дубинками джигиты этого аила собираются, и, идя по следу воров, вскоре угоняют у них сотни лошадей; и такие случаи нынче довольно часто повторяются... Задумчиво слушая столь серьезные претензии когмёнского и алтайского каганов, Тумен каган невольно умолк. А как еще он мог ответить на такой поставленный ребром вопрос?.. Возражая, мол, и вы сами хороши, кочуя, по пути грабите местных жителей и угоняете их скот?! Следовательно, такое отношение всего лишь ответ на ваше поведение?! Нет, великим каганам несвойственно выражать свою сиюминутную обиду так, словно он простой смертный человек.

Тумен каган незаметно перевел разговор в другое русло: он исподтишка поддержал когмёнского и алтайского каганов, заметив при этом, что они откочевывают летом на юг не потому, что им тесно на занимаемыхземлях, а так происходит из-за жизненно-бытовых необходимостей, подчинения своим естественным потребностям.

“Судя по дошедшим до меня сведениям, народы Когмёнского и Алтайского каганатов исключительно из-за природных условий вынуждены откочевывать на юг, поскольку из-за большого в человеческий рост снега всю зиму вынуждены жить на своих стойбищах, и только летом они получают возможность совершать торговлю, покупать то, что нужно им, продать, накопленные за зиму ценные шкуры животных. Только с этой целью они подходят ближе к нашим городам, а отнюдь не с целью захватить территории своих сородичей! Яим верю, как самому себе...”

Тумен каган, кивнув головой, блеснул позолоченным изображением волчицы на своей короне, как бы приглашая собеседников поддержать его слова. В этот момент ненадолго установилась безмолвная тишина, и каганы, будто желая понять, куда клонит Тумен каган, умолкли в раздумии. А он, прервав тишину, продолжил свою речь, теперь уже еще более уверенным и твердым, казалось, не терпящего возраженияголосом, обращаясь ко всем сидящим каганам.

“Если правда то, что мы преклоняемся перед духом нашего праотца Тюрк-Ата, и еще не позабыли заветов наших предков, то мы все должны придерживаться правила, доставшегося нам от предков о том, что согласие и есть предвестник счастья. Следовательно, мы должны поддерживать друг друга не только на словах, но и на деле. Поскольку между нашими каганатами отсутствуют четкие границы, мы должны в тех пределах, где откочевывают наши сородичи, приоткрыть им дорогу, дабы они могли спокойно проехать и без всяких препятствий выполнять свои жизненно важные дела... Иначе, взаимные обиды из-за мелких стычек, не дай Тенгри увидеть такого! – со временем могут дорасти и до состояния вражды!.. И никто не сможет дать гарантию, что так не случится!.. Да побережет нас сам Верховный Тенгри от подобных испытаний, и пусть наши потомки живут в мире и согласии между собой!Вы согласны со мной?!”

Лишь несколько мгновений длилась пауза, а затем со всех сторон раздались довольные, поддерживающие друг друга возгласы:“Да, конечно!”, “Это бесспорно!..”, “Вы совершенно правы!”,“Мы тоже такого же мнения!..”

Затем снова ненадолго воцарилась тишина, пока Тумен каган медленно оглядел в глаза сидевших вокруг него каганов, и словно убедившись в их искренности, легко и непринужденно, будто продолжая прерванный ранее разговор, приступил к своей главной цели на этом высоком собрании:

“...Да, к тому же за последние пятнадцать-двадцать лет жизнь вокруг нас резко, неузнаваемо изменилась. Нынче уже не то время, когда наши предки жили каждый на своей территории и знать не знали о существовании других, соседних народов... По мере разрастания соседних государств, каждый из нас на себе почувствовал, как незаметно становится тесно на безграничных ранее пастбищах... Более того, видя, как богатеют наши мирно живущие народы, как растут города с их благодатными базарами, с каждым годом увеличивается количество завистников, тех, кто хотел бы их захватить, лишить нас земли и богатства, которые достались нам от предков по воле самого Верховного Тенгри... Разве не так?!”

Тумен каган снова нарочито сделал паузу и еще раз посмотрел на каганов: те хоть и сидели молча, всем своим видом показывали полное согласие с ним. Хотя с виду все они выглядели, как и подобает каганам, строго-солидными людьми, полными чувства собственного достоинства, сейчас, глядя на них, нетрудно было догадаться, что все в душе встревоженытяжелыми раздумьями о будущем своего собственного каганата и племени. Ибо, сомнения, похожие на только, что высказанные Тумен каганом предположения, вызывали беспокойство у каждого. Тумен каган, вздыхая как бы с сожалением, продолжил дальше: “...Поэтому, я предлагаю объединиться всем детям Тюрк-Ата, с тем, чтобы сообща отразить внешнюю угрозу!? Как вы смотрите на это? По-моему, если нам удастся объединиться, то не найдется в этих краях силы, которая решится выступить против нас?..”

“Очень правильные слова!” – снова первым выразил свою поддержку когменский каган. “Да мы и так в душе все вместе!” – вторил ему молодой алтайский каган...

И в этот миг обстановка в Ак Орге стала торжественно-приподнятой, под стать радостному ликованию людей, которые до этого все долго сидели в сомнениях. До сих пор никто и не смог бы предсказать или же хотя бы предположить, как и чем завершится эта встреча каганов, и что она сулит людям в будущем. Каганы и все остальные, облеченные большой властью люди, участвующие в этой встрече, обрадовались проявлению такого единодушия!..

Но все-таки, больше всех открыто радовался такому благополучному исходу переговоров младший брат и военачальник Тумен кагана – Шаадеми. Закаленный в жестоких сражениях военачальник сейчас выглядел словно маленький ребенок, не в состоянии скрыть свое волнующее ликование, Шаадеми посмотрел на своего брата, Тумен кагана довольным, бесконечно благодарным взглядом, словно поздравляя его с большим успехом. Он так безгранично радовался тому, что их старания, – старшего брата Тумен кагана и его самого, которые за последние месяцы только об одном думали, и жили этим, и, наконец, приняли довольно рискованное решение; и вот, теперь их задумки, претворяясь в жизнь, начали сбываться!

***

Вечером торжественный ужин высоким гостям был дан в большом Белом чатыре, установленном специально для этого случая на берегу небольшой, бурной речки, которая текла с горных вершин Хан-Тенгри. Обслуживавшие гостей джигиты доставали с речки чаначи, которые они предусмотрительно привязали к речке, от чего свежий кумыс в этот теплый летний вечер был необычайно холодным и от него щемило в зубах; а дасторкон ломился от разнообразных национальных деликатесов, курдючные жиры,варенная печень, казы-карта, бешбармак подавали с овощами и фруктами, которые растут только в горах Ата-Тоо.

Теперь, после удачного завершения высших переговоров, всем казалось, что и взаимоотношения у них преобразились: взаимно вежливые, но в то же время разделенные невидимимыми границами отношения уступили место откровенным и искренним беседам. Особенно после того, как было выпито изрядное количество тунма кумыса, все сидели веселые, как старые, добрые знакомые. Конечно, каганы даже при таких близких отношениях соблюдали известную дистанцию, не переходя границы каганского этикета.

Через некоторое время слово взял когмёнский каган, который, кашлянув, прочистил горло и, обратив внимание сидящих возле себя, слегка покачал седеющей бородой:

“– Вот мы со своим соседом, – вместе с алтайским сородичем посоветовались, и пришли к выводу. И, если вы не возражаете, то пусть отныне каганат Ата-Тоо – самый старейший и крупный среди тюркских каганатов, откуда начинаются истоки других тюркских каганатов, будем именовать Великим Тюркским каганатом?..А каган коктюрков – великий Тумен каган пусть выступит залогом соблюдения единства и согласия между всеми тюркскими племенами?.. Ведь все мы хорошо понимаем, что настоящееединство и согласие должны проявляться на деле, а не только на словах, и если мы сумеем наше единство сохранить после трудных испытаний, только тогда можно будет говорить о союзе всех тюркских племен?.. ”

Снова возникла повисшая между людьми тишина, и все настороженно призадумались.Но каган когменских тюрков привык начатое дело всегда доводить до конца, и для него несвойственным было любое отступление, и только благодаря такой настойчивости и смелости, он смог выжить в окружении чужих народов, хотя и по сей день иногда приходится конфликтовать с ними. Вот и сейчас он, словно не замечая неловкой паузы, спокойно продолжил речь: “Ну, раз всех нас соединяют общие предки, у нас должна быть и общая объединяющая нас, беспристрастная власть, которой мы все доверяем.И так все наши народы объединяет общий язык, общий дух, нет между нами разделяющих границ?.. А Тумен каган смог бы сам проконтролировать данное перед нами сегодня обещание, гарантировать соблюдение мирныхвзаимоотношений между нашими народами?!”

И на этот раз, алтайский каган первым воскликнул: “Абсолютно правильно!”, – остальные каганы в едином порыве также выразили свою поддержку...

Лишь один Тумен каган, не шелохнувшись, сидел в молчаливом раздумии. Его сейчас вовсе не радовало проявленное к нему особое высокое доверие своих собратьев – других тюркских каганов; но не испугался онтакой огромной ответственности; изначально хорошо понимал, что ему и суждено быть заложником своей идеи. Ведь совсем не исключено, что отныне ему придется единолично держать ответ за все неприятные события, которые могут произойти на таком огромном пространстве, растянувшемсяот перевала Бедель, откуда видны сейчас лишь белеющие издалека горные кряжи на востоке, до степей вокруг городов Чач, Тараз на западе, и до самых низовьев рекЖейхун и Гүлзариун; а также и за все возникшие ссоры, которые могут отрицательно сказаться на взаимоотношениях между тюркскими племенами!..

Но так уж повелось испокон веков: кагану не к лицу брать высказанное им слово назад. Отказаться от ранее данного обещания, от своих слов в глазах простого народа является грубым нарушением каганских традиций!

***

Казалось, что летний вечер продлился невероятно долго, а после того, как солнце окончательно укрылось на закате,неожиданно резко изменилась погода: черные тучи заволокли небо, и прошел короткий, сильный, проливной горный ливень, затем опять установилась ясная погода, а черные тучи медленно уплыли в сторону горных вершин. В это время уже был завершен торжественный ужин, и высокие гости отдыхали в своих белых юртах.

Дождь прекратился, и без того прохладный горный воздух посвежел; каганы и сопровождавшие их люди, вышедшие из юрт подышать свежим воздухом перед сном, стали свидетелями чудного природного зрелища: опираясь одним концом своей бесконечной дуги на горные вершины Хан-Тенгри, а другим концом, растянувшись до самого заката солнца, как раз над их головами, на чистом, синем Небе висела разноцветная, неописуемо красивая радуга. Видя такую небесную красоту, все поражались и восхищенно радовались. Гости, откинув головы назад, одновременно смотрели на небо,на радугу, которая словно разноцветный небесный лук, соединяла собой восток и запад...

Тумен каган проявление радуги воспринял, как таинственный знак, Знамение, данное им Свыше от самого Верховного Тенгри, и загадал про себя доброе пожелание. Стало быть, нашему единству суждены крепость и благодать, а наше могущество достигнет пространства от востока до запада! – подумал он, и бормоча про себя, молитвенно произнес:“О-о, Создатель наш, Верховный Тенгри, окажи нам свою поддержку, и не оставляй в беде детей Неба и Тюрк-Ата...” Да, бывают времена, когда даже великие и могучие каганы верят в приметы и так молитвенно просят добра и благоденствия от Верховного Создателя!

Тумен каган в этот миг с чувством особой гордости вспомнил о древней легенде, услышанной от отца, который в свою очередь услышал ее от своего отца. Эту легенду о своем Небесном происхождении хорошо знают все потомки коктюрков, – начиная от их Великого кагана, до маленьких детей, – и издревле преклоняются перед ней, как перед святой верой, относятся к ней как к древней истине, доставшейся им от древних предков...

Легенда гласит о возникновении и распространении потомков Тюрк-Ата. В одну из эпох тех древних времен с неба на вершины горы Хан-Тенгри вдруг начинают литься разноцветные лучи, похожие на лучи этой радуги, и вскоре среди гор слышится детский плач; в те незапамятные времена в этих краях было совершенно безлюдно,здесь обитали одни лишь дикие звери... Услышав детский плач, раздающийся эхом в горной глухой тишине, волчица, долго безуспешно рыскавшая по горам и долинам, в поисках корма для своих детенышей, родившихся совсем недавно, почуяв запах добычи, направляется в сторону падения лучей. Добравшись доплачущего младенца, она никак не решаетсянапасть на него, и, неподвижно сидя рядом, глядя на небо, плача, воет. Младенец хоть и был голышом, его тело было покрыто таинственными лучами,которые били в глаза, защищая ребенка... И волчица, терпеливо дождавшись, когда рассеются падающие с неба лучи, невольно подчинившись таинственному велению природы, осторожно держа в зубах младенца, приносит его в логово; и, начинает растить ребенка вместе со своими волчатами,кормить молоком вместе со своими детенышами!И с тех пор существует эта легенда, повествующая о распространении всех тюркских племен от того младенца, который был спущен на землю с Неба.С тех самых пор у коктюрков волчица считается священным животным, как Праматерь рода;именно поэтому на их знамени изображена ее голова, вышитая золотыми нитками!..

Тумен каган с гордостью взглянул на свое каганское, синее, небесного цвета, знамя, которое было водружено справа от каганского престола. Да не покинет их покровительство Синего Неба и Верховного Тенгри! И пусть впереди будет большое будущее и расцвет у тюркских племен! Великого кагана в эти мгновения переполняли волнующие чувства, связанные с добрыми надеждами и крепкой верой в себя и в свой каганат, в возможности своего народа, это лучи радуги, нисходящие с неба на его землю, придали ему новые силы и уверенность...

После того, как каганы всех тюркских племен пришли к единодушному решению о создании единого союза, и в дальнейшем жить в этих краях мирно, поддерживая друг друга, встреча высоких гостей завершилась. А наутро каганы в окружении своей свиты и сопровождающих лиц, выехали в обратный путь; еще долго с верховьев речки Каркыра было видно, как вереница конников едет друг за другом небольшими группами, постепенно растворяясь на горизонте...

***

...VI век…

546 год…

Равнины вокруг бескрайней, благодатной долины города Суйаб утопали в разноцветных лугах, вовсю расцвели алые маки, и, казалось, что сама природа изнывающе наслаждалась от такой красивой ранней весны...

Резиденция Тумен кагана была расположена на берегу большой реки, которая мирно протекала посредине города, разделяя столицу на две части; торжественно-величавый вид придавали резиденции высокие стены, окружающие ее со всех сторон, а в девяти местах эту узорчатую, обнесенную красным кирпичем стену украшали высокие башни, служащие одновременно городу и дозорными укреплениями. В последнее время число просителей, желающих посетить резиденцию великого кагана и быть у него на приеме, значительно увеличилось; большинство из них были людьми из дальних зарубежных стран, а также послы других богатых и могущественных государств, которые выражали свою заинтересованность в установлении связей с бурно развивающимся каганатом коктюрков. Многие из просителей были главами богатых торговых караванов, поскольку по мере развития тюркских каганатов с новой силой возобновился ранее веками проложенный, но время от времени обраставший травами Великий торговый караванный путь. Встречались среди них и дервиши-странники, уже успевшие побывать во многих странах; а также тайные лазутчики других государств, и все они одинаково настойчиво, умоляюще просили приема, пытаясь доказать всю важность своей встречи с великим каганом.

С тех пор, как был создан союз тюркских каганатов – Великий Тюркский каганат прошло уже двенадцать лет. Этот союз, созданный с дальним прицелом на будущее, начал сразу же давать плоды. Установление мира между кочевниками на необъятных степных и горных просторах привело к усилению торговых взаимоотношений с соседними государствами. Увеличилось количество богатых торговых караванов из дальних стран, облюбовааших благодатный край с его восточными городами, которые отличались изобилием и чудесными базарами; словом, повсюду чувствовалось, что этот край вступилна путь своего необратимого расцвета...

Особенно богатым выглядел на этом фоне столичный базар, который был сказочно изобильным, казалось, что покупатель здесь может найти все, что пожелает его душа; и слава эта распространилась до самых дальних земель и стран, откуда приезжали торговые караваны. А те из торговцев, у кого не было выносливых, тщательно отобранных верблюжьих караванов, способные выдержать дальнюю дорогу, останавливались в караванном сарае Суйабского базара, а затем, не утруждая себя изнурительными поездками в дальние места, завершали свои торговые дела здесь же, и возвращались назад к себе домой.

Тут же обычно пересекались пути торговцев, приезжающих из Китая, и караванов, прибывших со стороныКара дениза и Урума; и они без особых усилий находили то, что им нужно, и выкупив нужные вещи, перевязав тюки, чтобы навьючить их на верблюдов, отдыхали в караванных сараях, наслаждаясь райской прохладой перед тем, как снова выехать в путь через знойные степи и горные хребты. Они были довольны тем, что так значительно был укорочен их ранее долгий, трудный и опасный маршрут!..

Но таков уж удел всякого расцвета, по мере увеличения количества восхищавшихся благодатным краем Великого Тюркского каганата, умножалось и число тех, кто втайне мечтал захватить их богатую землю с благоприятным климатом...

***

Наконец, были решены все неотложные, срочные вопросы; и жизнь каганской ставки вошла в свое привычное русло; теперь, хоть и ненадолго, можно было отдохнуть и оглянуться по сторонам. В последние годы Тумен каган только в такую пору, когда выпадаетредкое затишье, получал возможность оценить проделанные дела, и обдумывать предстоящие задачи. Так сложилось потому, что он днем, и ночью был озабочен укреплением положения Великого Тюркского каганата. Тумен каган сумел установить добрососедские отношения со всеми государствами, граничащими с его территорией, благодаря таким беспрерывным стараниям, в этих краях впервые так долго царил мир.

В достижении своих целей, Тумен кагану иной раз приходилось, – с дальним прицелом, – переступить через свои личные желания, и делать уступки во имя государственных интересов. Так он, несмотря на возражения младшего брата Шаадеми, и ряда других влиятельных людей в каганской ставке, взял в младшие жены дочь главы жужанского народа, которые живут по соседству с китайцами. Решил, что установление родственных связей послужит в интересах его каганата... А направленному в качестве торгового посредника в тюркский каганат Анагую Тумен каган своим Жарлыком выделил лучшие пастбища и поливные, урожайные земли.

Несмотря на то, что внешние границы государства надежно охранялись воинами Шаадеми, прошедшими специальное обучение и тренировку, Тумен каган вовсе не собирался отказываться от своей цели установить добрососедские, доверительные отношения с главами соседних государств. Именно преследуя эту цель, каган имел своих тайных лазутчиков, которые беседовали с ним с глазу на глаз. Они, как правило, в качестве торговцев, будучи в составе торговых караванов, или же, под видом нищих, дервишей-странников посещали дальние страны, а иногда открыто ехали, сопровождая гонцов или послов из других стран, и вручали главам тех государств подарки от имениТумена кагана. Так великий каган собирал сведения со всех сторон света, среди которых порою встречались довольно неприятные и тревожные. А в качестве награды личные лазутчики кагана, порою рисковавшие своей жизнью, выносившие на себе все лишения и муки, ради выполнения поставленной им задачи, получали из сокровищницы кагана ровно столько золотых монет и других драгоценных вещей, на сколько они оценивали свой труд, вдобавок им оказывались особый почет и уважение.

Совсем недавно с востока вернулись один за другим двое его лазутчиков, которые принесли очень похожие друг на друга по содержанию, тревожные вести. Одна из них – из страны жужанов, а другая – из Китая...

По словам тех лазутчиков, в этих двух государствах на данном этапе сложилось крайне неприязненное отношение к тому, что за последние десять с лишним лет бурно развивается соседнее государство коктюрков. Мало того, что столица тюркского каганатаСуйаб за короткое время превратилась в богатейшийи красивый в этих краях город, так еще среди торговых караванщиков пользуются большой популярностью и другие города, расположенные друг за другом: Жул Невакет, Акбешим, Тараз, Атлах, Барскан, Чигу,Дон-Булак, Ош. Это для них было подобно тому, что русло реки вдруг переправили на другую сторону и ранее цветущий край началсохнуть. И сейчас торговые взаимоотношения восточных китайских государств и жужанского государства с западными странамиУрум, Византия значительно ослабли и почти прекратились!..

Поэтому, судя, по последним дошедшим сведениям, восточные соседние государства в последнее время похоже начали готовиться совершить поход в страну коктюрков. Там уже стали привычными люто-враждебные отношения к ней. Стоит завести речь на базарах или в чайных о тюркском каганате, так сразу же все жители – и не только воины! – начинают свирепо угрожать, говоря, мол: “Скоро мы им покажем! Разгромим их страну и народ в пух и прах, сожжем дотла, а их богатство разграбим, оставшихся в живых превратим в рабов и рабынь!” Подобное ненавистное настроение по отношению к коктюркам, мешающим, по их мнению, жить богато и благополучно, растет среди соседних народов...

У Тумена кагана, изо всех сил старавшегося наладить добрые взаимоотношения с соседними государствами, ине хотевшему верить слухам о таких угрозах, в глубине души поселилось тревожное беспокойство; ради чего он, в таком случае, взял в младшие жены молодую красивую жужанку, не считаясь даже с возражениями своих близких? Выходит, что он зря в качестве подношения выдавал замуж самых красивых дочерей коктюркской знати за глав других государств?!Дальновидный каган, взвесив про себя все сведения, почувствовал угрозу приближающейся опасности; он понимал, что такое настроениесреди простого народа возникает не на пустом месте, – должны быть очень влиятельные силы, стоящие за ними, заинтересованные в этом!

Были и другие, более серьезные, внутренние причины на то, чтобы так тревожился ныне Тумен каган: народ его за годы продолжительного мирного существования отвык от войн; подданные его, почувствовав вкус мирной и оседлой жизни, начали обогащаться, и по большей части уже растеряли свои былые кочевнические и воинственные качества... А такой народ вряд ли сможет подняться против ворвавшегося на их землю врага в едином порыве?.. Подобная всеобщая народная война возможна была лишь двадцать-тридцать лет тому назад, в эпоху их отцов, когда даже во время жатвы, держа в одной руке серп, а в другой наготове носили лук и стрелы; или же, ухаживая за посевом, крестьянин размахивался кетменем, а на его поясе блестел от солнечных лучей кинжал, вынутый из ножен; в те времена люди даже на базар заходили за хлебом насущным в воинском снаряжении: носили на голове железную тулгу, были одеты вчопкуты...

Впрочем, кагана утешало другое обстоятельство и за это он благодарно молился Верховному Тенгри, – немногочисленное, но специально отобранное из молодых, пригодных к воинской службе джигитов войско Шаадеми, прозванное среди народа “волками”, сейчас было способно отразить натиск любого врага. Единственное, что беспокоило сейчас Тумен кагана, была мысль о том, что не объединятся ли против коктюрков живущие в соседстве жужаны и китайцы?.. Если они решат выступить вместе, то война может принять затяжной характер, и тогда, количество противоборствующих войск, может быть, начнет иметь решающее значение?! Если война примет такой нежелательный оборот, то в горных ущельях и в долинах вокруг горы Хан-Тенгри вместо воды будет течь кровь, и вливаться в священное озеро Ыйык-Кёль. Но чей крови будет пролито больше? Врага или самих коктюрков!?..

***

О-о, превратный, тленный мир! Видать, Верховный Тенгри еще при рождении и появлении на этом свете наделил каждого человека только ему принадлежащими заботами и долгом, которые он способен пронести через всю свою жизнь. И покуда жив человек, он не сможет отказаться от них в этом бренном мире, как он не может убежать от самого себя... И стать каганом, – тяжелая участь, а вовсе не благо, как об этом думают многие подданые, озабоченные лишь своими собственными будничными заботами. А быть великим каганом, отвечающим за единство всех тюркских каганатов – говорит лишь об увеличении груза ответственности, возложенной на тебя Свыше. Об истинном весе и значении этого груза дано сейчас знать лишь ему одному – самому Тумену кагану, которого нынче все величают великим! О тяжкой доле каганского титула Тумен каган познал еще в раннем детстве, когда его тяжело больной отец каждый день, превозмогая боль, садился как ни в чем не бывало, на свой каганский трон, не желая, чтобы другие узнали о том, что он нелизлечимо болен.

Нынешние переживания Тумена кагана усугублялись еще и тем, что до него в последнее время стали часто доходить изветия об усиливающемся с каждым днем недовольстве властью кагана его подданных. Ну что же делать, если этот окаянный мир устроен так: словно огромный сосуд, стоит залатать, привести в порядок одну сторону, так на другой стороне обнаруживается брешь, а время безвозвратно течет, как песок сквозь пальцы!? Казалось, только вчера он достиг всего, чего он хотел, сумел укрепить мощь своего каганата, а его подданые тем временем стали жить лучше прежнего – в мире и в достатке?! Но сегодня среди народа ходят невероятные, один чудовищнее другого слухи; и простой народ, навсегда позабывший о своем постоянном страхе за последние мирные пятнадцать-двадцать лет, охотно верит всяким сплетням!..

***

...Несколько лет тому назад в Белой Оргё своей летней резиденции на джайлоо Каркыра Тумен каган принял китайского дервиша-странника, который настоятельно просил об этом. Одновременно с ним на приеме были и послы из Китая и Гаочана.

Тумен каган к тому времени в результате долгих и упорных действий, добившись надежного укрепления своих западных границ, наладив добрососедские отношения с западными государствами, теперь вознамерился было направить все усилия на восточную сторону. Хотя с виду с востока ничто не угрожало, а горные, белоснежные вершины, отвесные скалы, служат естественной преградой, крепостью, созданной самим Верховным Тенгри, надежно прикрывая землю коктюрков, Тумен каган хорошо понимал, что прежние представления о мире и взаимоотношениях ныне изменились. Богатая и бурно развивающаяся земля коктюрков притягивала к себе всех: помимо заполонивших города и базары торговцев и странников, зарубежных послов и других облеченных властью официальных людей, приходили и многие лазутчики из разных восточных стран невесть с какой целью... Именно поэтому, установить добрые взаимоотношения на уровне глав государств, перейти к более доверительным отношениям было бы вовсе нелишним. Вот и настал, наконец, для этого удобный случай. Тумен каган, принимая одновременно китайского и гаочанского послов, и китайского странника, возвращающегося в свою родину после долгих лет скитаний, решил воспользоваться этим удобным случаем!

С тех пор, как дети Тюрк-Ата, обитающие в бесконечных горных и степных просторах, достигли договоренности о сохранении мира и согласия между собой,в этих краях царил безмятежный мир и спокойствие, словно нескончаемый поток потянулся в их города из запада – со стороны Кара дениза, и Урума, а с востока – из самых дальних стран на берегу Великого Океана; среди них было немало бродячих нищих и странников, а такжелазутчиков, скрывающихся под их личиной; были, конечно, и мударисы, чилтены, изумляющие публику своими поразительными способностями... Доходило порою до того, что иной раз в ранее полупустовавших караванных сараях не хватало места для ночлега приезжим людям, и они оставались ночевать там же на базарах. Похоже, глава жужанов Анагуй, в крови которого сроду была заложена торгашеская жилка, понял важность момента, ивозглавляемые им жужаны на узкой низине, выделенной им по велению кагана вдоль реки, начали возводить камышовые шатры, а спустя еще некоторое время, они здесь почувствовали себяздесь уже местным народом. Более того,иногда они начали притеснять наивных представителей местного, кочевого народа, заняв территорию их стойбища, когда они летом откочевывали в сторону высоких гор, тем самым заставляя их уходить из насиженных мест!

Тумену каганусейчас всего лишь хотелось довести через зарубежных послов свое предупреждение, высказанное вежливыми намеками,до их глав государств, мол, следует остерегаться от будущих конфликтов, а втягивание кочевого народав ссору равносильно пробуждению мирно спящего тигра! Если возгорится пламя войны, то не найдется силы, которая способна ее остановить!..

Эта мысль во время высокого приема в Белой Оргё была озвучена великим каганом несколько раз, намеком и открыто. И он в ходе разговора продолжил ту мудрую линию дальновидной политики, перенятой им от своего отца: мол, все народы должны довольствоваться той землей и природой, где было им суждено жить по велению Неба, по волесамого Верховного Тенгри; завидовать другим, более того, попытаться захватить чужие земли – большой грех и он непременно наказывается Небесами.

Сюань Цзань в отличие от других гостей, отказался есть во время приема мяса, бешбармак и не пил кумыс, шарап, за что, приложив сложенные вместе ладони ко лбу, поклонился перед великим каганом до самой земли и попросил прощения; вскоре ему принесли пищу, приготовленную специально для него только из овощей и фруктов, и он запивал ее молоком и айраном из деревянного кувшина. Его буддийскую речь Тумену кагану дословно и подробно переводил тилмеч из местных буддистов, который хорошо усвоил язык коктюрков.

Рассказ буддийского странника временами напоминал сказку, говоря о далеких странах, где люди живут в высоченных, красивых домах, построенных из мраморных камней, упирающихся крышами до самого неба, он не скрыл своего удивления тем, что сколько бы он долго и упорно не шел в сторону запада, так и не увидел край земли; оказывается, тамошние люди называютсвою землю центром мира, а сторону заката солнца – западом, который тянется бесконечно!..

Больше всего поразило в рассказе буддийского странника то, что он, пройдя еще многие расстояния дальше Кара дениза, куда порою добирались и торговцы из страны коктюрков, увидел там еще два Великих океана – один на севере, а другой на юге, которые были точь в точь похожи на Великий океан на востоке; в воде теплого южного Великого океана он даже мыл свои ноги... Поскольку там круглый год не бывает зимы, все люди, -мужчины и женщины, ходят голые, привязав лишь к поясу большой лист дерева; а на деревьях круглый год, один за другим зреют разнообразные плодовые фрукты, овощи и ягоды, люди питаются ими и вообще не работают. Этот народ называют индусами... Но тем не менее, они тоже, как и другие народы, обладают редким даром, который свойствен только им; к примеру, странник своими глазами увидел, как на базарной площади в окружении толпы худосочный, чернявый индус играл на инструменте, похожем на чоор, раскрыв перед собой мешок, который он постоянно носит,через некоторое время из мешка выползли змеи и начали, извиваясь, под музыку танцевать!.. Услышав об этом, тихо сидевший сзади Тумена кагана, прищурив глаза, задремавший, советник не в состоянии был сдержаться, шепча и боромоча, начал молиться Верховному Тенгри...

И, таким образом, ушедший в дальнее странствие отшельник, предположивший тогда, что вернется к себе домой примерно через семь лет,вернулся назад только спустя через двенадцать лет. В рассказе буддийского отшельника встречались и сведения, на которые Тумен каган обратил особое внимание, глубоко задумавшись о них. По словам странника, сейчас на южной стороне афтальский народ воюет со своими соседями, которые говорят на персидском языке; испокон веков эти государства существовали в мире и соседстве, но ныне, похоже, началась непримиримая война. И вряд ли она закончится в скором времени...

Хотя в своей маленькой торбе, которую он носит на спине, перекинув через плечо, никогда не имел больше двух-трех кусков хлеба и несколько глоточков воды, дабы не тащить лишний груз, этот буддийский отшельник не очень-то и понимал, что такое бедность. Да, к тому же, согласно его религии, у отшельника вошло в привычку призывать всех людей, встречавшихся с ним, независимо от их языка и вероисповедания, довольствоваться в этой временной жизни тем, что они имеют.Вот и сейчас странник в подтверждение своих слов привел такой пример: издревле мирно жившие в соседстве, поклоняющиеся одним и тем же богам афтальский и персоязычные народы ведут кровопролитную войну все из-за того же богатства, которое они не сумели разделить мирно и поровну. Оказывается, торговые караваны из западных стран, более сорока лет мирно проезжавшие через их территорию в Китай, платили им дань чистым золотом и серебром, и переполнили их базары сказочно драгоценными, красивыми вещами; вследствие чего местное население разбогатело, но это только испортило его нравы, превратив всех в жадных и завистливых людей. И, в конце концов, желая прибрать себе все богатство, которое само идет им в руки издалека, они затеяли эту кровавую бойню!..

Именно из-за той войны торговые караваны, выезжающие из Урума, Византии, а также китайские торговцы, направляющиеся на запад, избегая прямого столкновения с воюющими, начали делать крюк; ныне короткий маршрут, который ведет из Кара дениза сразу же в афтальскую долину, а дальше – в Кашгар, не пользуется популярностью у торговцев, и они предпочитают проехать через знойные, песчаные Каракумские степи в Ферганскую долину, а дальше – в сторону городов Ош или Чач, эти пути, впрочем, все равно соединяются на коктюркской земле... Для торговцев стали более привлекательными и другие тюркские города, такие, как Тараз, Атлах, Невакет, через которые можно доехать до самого Суйаба... По сравнению с военной угрозой им не страшно проехать даже черезвысокий перевал Бедель...

Буддийский отшельник, долгое время живший в стране ромейцев, побывавший во многих их городах, оказывается, слышал от тамошнихзодчих хвалебные, восторженные отзывы о чудесной, своеобразной восточной архитектуре, о бурно развивающихся, богатейших, новых городах коктюрков. Да и простые ромейские торговцы с удивлением говорили о стране коктюрков: хотя караван прибывает в их города поздно ночью, ворота городов и базаров всегда для них распахнуты,ни разу им не приходилось ночевать на открытом поле!..

Тумен каган, узнав от странника о далекой войне, идущей в южных краях, серьезно задумался. И молитвенно поблагодарил Верховного Тенгри, сохранившего им мир и согласие, иначе и дети Тюрк-Ата сейчас из-за богатства рассорились, что неизбежно привело бы к кровопролитным столкновениям!..

В Белой Орге кагана, куда беспрерывно поступали разного рода вести от торговцев, послов, странников и тайных лазутчиков, вот уже около десяти лет совсем прекратились связи с южными государствами. Поскольку раньше они поддерживали отношения с афтальским и другими персоязычными народами, признавая их территорию, как одну из ветвей торгового караванного пути из востока в западные страны, неожиданное прекращение связей с ними, время от времени беспокоило кагана, наталкивая на различные догадки. Вот, оказывается, как все просто было на самом деле!.. Полное отсутствие отношений между соседними государствами Тумен каган приравнивал чуть ли не к неприязненным взаимоотношениям, приводящим впоследствии к вражде!..

Исходя лишь из добрых намерений и с целью обеспечить спокойное, мирное будущее, Тумен каган после того, как достиг мира и согласия между тюркскими родственными каганатами, и наладил дружеские взаимоотношения со своими западными соседями, начал стремиться к тому, чтобы установить добрососедские отношения и с восточными народами... Но к чему привели в итоге такие старания?! Нашлись те, кто, превратно толкуя истинные намерения великого кагана, среди народа распространяли невероятные слухи и небылицы. Даже великий каган в глубине души очень страдает от такого несправедливого к себе отношения, когда его добрые намерения,превращаются в ядовитые стрелы, направленные против него же.Только в отличие от простых смертных, кагану не подобаетпоказывать другим, как тяжело ему на душе; и эти страдания, словно червь, съедающий дерево изнутри, постепенно начинают точить его силы и здоровье...

В последние годы, несмотря на то, что на коктюркской земле царил мир и благоденствие, а жизнь народа значительно улучшилась, всколыхнулось среди его подданых недовольство каганом. Каган хорошо знал об этом из самых достоверных источников, принимая у себя под покровом ночи своих тынчы, которые под личиной бродячих нищих, странников ходили в густонаселенных базарах городов, иногда успевая побывать и на самых отдаленных горных стойбищах; вот они-то в последние годы все чаще стали приносить похожие друг на друга, неприятные, тревожные вести.

Самое оскорбительное и чудовищное для Тумена кагана было то, что среди народа о нем ходили такие слухи: “...Тумен каган неузнаваемо изменился с тех пор, как женился на молодой жужанке... И перестал заботиться о своем народе... Под влиянием молодой жужанки отказался от своей Небесной веры – к Верховному Тенгри и принял буддийскую веру... Недавно он принял буддийского монаха у себя и, стоя на коленях, поклонился тому!.. Вот, до какого унизительно позорного поступка дошел наш великий тюркский каган?!”

Великий каган хоть и был наслышан о подобных будоражащих города и горные стойбища слухах и сплетнях о себе, делал вид, будто ничего ему неизвестно и терпел, как бы ему не было тяжело. В конце концов, нет в природе такой силы, которая могла бы заткнуть рот народу. Даже самая могущественная каганская власть бессильна перед ним. Именно поэтому издревле говорится, что можно отрезать голову, но нельзя отрезать язык!

...Впрочем, великий каган вовсе не отрицал, что перед тем буддийским странником он поклонился, кивнув головой чуть ниже обычного, держа правой ладонью свою грудь, но это был всего лишь жест уважения, оказанный каганом гостю.А как еще можно было принять странника, который обошел всю землю, побывал во всех странах, разве что не был в подземном царстве?! Как можно не уважать такого человека, который принес вести из тех дальних стран и государств, о которых никто и слыхом не слыхал, даже твои предки не знали об их существовании?! Ну а странник, продолжая дальше свой путь, непременно выступит ведь и перед другими народами, добавив к своему рассказу свои впечатления о каганате коктюрков, о том, какие люди тут живут?!

У Тумена кагана была неизменная привычка, принимая у своего трона людей, дабы безошибочно понять их намерения и получше осознать их истинную душевную глубину, предоставлять им полную свободу, а самому молча слушать, задумчиво оценивая уровень и возможности своего постетителя. Но на этот раз, словно завороженный, он не мог ни на миг отвлечься от буддийского странника, который то тихо шептал, зажмурив свои узкие, косые глаза, то широко, как в ужасе, раскрыв их, то и дело, задыхаясь, делая паузу, рассказывал о своих мытарствах и приключениях в пути через безлюдные степи и гор; о своих открытиях и размышлениях о жизни неведомых стран и тамошних людей. Беззаветная преданность и настойчивость к своей цели и исключительно своеобразная манера общения сразу же отличали буддийского странника от других.

Великий каган, глядя на него, подумал о том, что хоть и до этого удостаивались его высокого приема бесчисленные люди, ни разу ему еще не приходилось встретить такого необычного человека. Затем выяснилось, что буддийский странник еще с раннего детства отказался от беспечной и спокойной жизни и избрал для себя целью жизни странствия, и большую часть времени он всегда проводит вдали от родного дома. Больше всего поразило великого кагана то, что буддийский странник около десяти лет тому назад, когда он вплотную приблизился к тридцатилетнему возрасту, окончательно решил совершить это дальнее странствие, которое и стало главным делом его жизни и заняло столько времени. Его цель – побыть во всех местах Вселенной насколько хватит его жизни, а затем об увиденном своими глазами написать книгу для потомков.

И вот, испытав в дальнем странствии все муки ада,то ведя жизнь отшельника на чужбине, то подбадривая себя тем, что ему удалось преодолеть все трудности и оставить позади очередной сложныйучасток дороги, хоть и иной раз приходилось оказываться на грани жизни и смерти, мучаясь в знойную жару от жажды, или едва не замерзая от холода, все же он, иной раз чуть ли не ползком, как муравей со сломанной ногой, добирался до тех мест, где живут люди... Тогда он очень радовался, видя совершенно чужих, незнакомых ему людей, которые вообще не понимали его язык!.. А теперь, увидев своих сородичей, которые переводили его речь великому кагану, странник, словно почуяв близость родного дома, был в чрезвычайно благодушном настроении.

Странник поделился своей сокровенной мечтой, говоря, что после возвращения домой главной целью его жизни и основным делом станет написание книги об увиденном и испытанном им в событиях за двенадцать-тринадцать лет; эта книга пишется для истории, дабы потомки могли черпать из нее все сведения о жизни предков! Он рассказал также о том, что в мире очень много непохожих друг на друга языков; все народы поклоняются своим богам, и каждый из них имеет свой алфавит и пишет книги на своем языке.Путник с восхищением вспоминал о богатейшем книжном хранилище в Уруме, где собраны старинные рукописи и все книги более поздних времен,написанные на разных языках, они собраны вместе и хранятся монахами с особой тщательностью: выдают их на руки для чтения строго по записи и отчитываются о сдаче обратно!

В настоящее время в Уруме даже существуют сообщества грамотных людей, которые живут отдельно, как маленькое государство в государстве, ведут свое отдельное хозяйство; эти крещенные верующие люди занимаются переписыванием и умножением редких книг... Китайский странник больше года прожил в их монастыре, занимаясь днем вместе с ними земледелием, а по вечерам читал книги, изучал их язык и молился вместе с ними – только те своим богам, а странник на родном языке – своему Будде. За это время ему удалось прочесть множество интересных и умных книг о тайнах мироздания... Здесь великий каган про себя подумал о том, с каким неизмеримым и бесценным богатством возвращается к себе на родину буддийский странник, хотя и с виду он был все тот же нищий, не имеющий ничего, кроме маленькой торбы и посоха в руке!.. Да и по возрасту ему перевалило за сорок, и он успел за время своего странствия познать все муки и радости краткого пребывания на земле!..

Внимательно слушая эту бесконечно интересную повесть, Тумен каган, сидевший на золотом троне, еще раз задумался о бренности мира и земной жизни...Безусловно, как это ни странно, буддийский гость был одним из редких, счастливейших людей, когда-либо побывавших на приеме у великого кагана. Ибо, он без колебаний и, не теряя времени, нашел главную цель в этой краткой жизни, и даже уже стоит на пороге ее воплощения! А он, великий каган, живущий и днем, и ночью одними только заботамио своем народе и каганате, хоть и достиг значительных успехов по сравнению с прежними временами, сможет ли считать себя совершенно счастливым человеком?Конечно же, нет...

Червь сомнения в душе, и постоянные тревоги о будущем хуже всякой тяжелой болезни, когда у тебя так гложет в душе, а лекарства от такой боли нет...И покойный отец его, может быть, терзал себя подобными сомнениями и тревогой о своем народе и каганате, думая об их будущем?! В то время могущество власти его отца-кагана распространялась до самых дальних земель, и отовсюду доставляли в ставку самых прославленных и искусных лекарей, которые, однако, не смогли его вылечить... Глубоко задумавшийся Тумен каган, невольно тяжело вздохнул. Один из его советников, сидевшийсзади него, молча, и понурив голову, вдруг резко обернулся, изумленно глядя на него. Заметив этот жест боковым зрением, великий каган почувствовал себя неловко.

Этот взгляд словно вырвал Тумена кагана из объятья бездонных размышлений, и он внутренне весь подобрался.Только, что страннику, отказавшемуся принять драгоценные подарки, он собирался сказать: “Ты – очень счастливый человек!” И выразить поддержку, хотя бы на словах, высоко оценить его деятельность. Но теперь он промолчал. Ему не хотелось, чтобы завтра же среди народа распространились о нем новые слухи, что великий коктюркский каган позавидовал нищему страннику, побывавшему у него на приеме, говоря, что нет счастливее того человека на свете!..

Теперь Тумен каган мысленно листал уже в руках еще ненаписанную книгу странника: и именно страницы, посвященные стране коктюрков, с рассказом об их жизни, своеобразном быте и обычаях.

...И в ней будет повесть о том, с каким почетом принял его великий каган коктюрков; как процветало молодое их государство; а люди коктюркского племени, поклоняющиеся Небу, хоть широки душою, обладают некоторыми дикими нравами и обычаями; к примеру, поклоняются огню и горящий огонь не тушат, пока он сам не погаснет; а в повседневной жизни не используют деревянные стулья, сидят только на железных ..

После окончания торжественного приема и обеда в честь высокоуважаемых гостей им было показано представление коктюркских певцов и танцоров.Один из них при этом сыграл на чооре. Китайский и гаочанский послы выразили свою благодарность великому кагану. Буддийский странник высказал свою благодарность отдельно, долго причитая, что-то похожее на песню, на своем языке,а затем, встав на колени, поклонился. А великий каган, держа ладонь на груди, склонил в ответ голову. Это означало: хоть и мы поклоняемся Небу и Верховному Тенгри, но с уважением относимся ко всем народам, поклоняющимся своим богам...

КРОВАВОЕ ИСПЫТАНИЕ

Часть вторая

...Небо, которое, чтобы не пропало имя и слава тюркского народа, 
возвысило моего отца-кагана... Небо, дарующее (ханам) государства,
посадило меня самого, надо думать, каганом, чтобы не пропало имя
и слава тюркского народа.

Из рунической надписи накамне памятника в честь Кюль-тегина

...547 год.

Поздняя осень...

Именно в это время возникло первое разногласие между Туменом каганом и его младшим братом, военачальником Шаадеми, но об этом никто из Белого дворца так и не узнал.

Ранее малозаметные трения, периодически возникающие между местным коктюркским населением и приезжими жужанами, в последнее время резко обострились, так как оседлые, занимающиеся в большинстве своем торговлей и земледелием жужаны, захватывали пустующие земли после откочевки коктюрков на летние пастбища, а поздней осенью, обосновавшись там, отказывались вернуть то, что испокон веков служило как зимние стойбища. Так сложилось, что жужаны с одной стороны опирались на своего главу Анагуя, а с другой стороны, Тумен каган всячески благоволил зарубежным торговцам, странникам и гостям, справедливо полагая, что только так коктюркские города с их изобилием на базарах, могут успешно развиваться и соперничать со славными городами соседних государств. Конечно, нашлись и силы, подобно жужанам, умело использующие такую политику в своих интересах, в результате чего местное население коктюрков, преимущественно занимающиеся скотоводством, постепенно вытеснялось в сторону гор Тенир-Тоо!..

По мере возрастания подобных конфликтов, среди народа росло и естественное протестное настроение: постепенно увеличивалось и количество молодых джигитов, которые точили зубы на жужанов. Вернувшись обратно с летнего кочевья, но обнаружив на месте своего зимнего стойбища постоянно поселившихся жужанов, простой народ сквозь обиды и унижение лишь презрительно насмехался: мол, пользуйтесь пока, наша земля под синим небом широка и безгранична, но всему есть свое время и предел, посмотрим, до каких пор вас будет выгораживать от народного гнева Тумен каган?..

В отличие от своего старшего брата, его правая рука и военачальник Шаадеми постоянно проводил время среди народа, наблюдая за всеми происходящими событиями, и видя все своими глазами. Великий каган, авторитет которого среди народа ранее был непререкаемым, почти безвылазно сидел в Белом дворце, принимая у себя лишь изредка немногих из простых людей, а в основном, общаясь с ограниченным количеством людей; только этим он мог объяснить происходящее, дабы хоть как-то мысленно оправдать действия своего брата-кагана. Ему несколько раз даже хотелось поделиться с каганом своими сомнениями, но не было подходящегослучая.

Отношение людей к тем, кто тихо занимал их земли, не ограничивалось только презрением к ним, с каждым днем падал авторитет великого кагана среди народа, поскольку люди перестали видеть в нем своего покровителя. Об этом знали многие приближенные самого кагана. Но, пожалуй, никто кроме Шаадеми не решился бы высказать откровенно обо всем самому кагану.С одной стороны, они, как родные братья, выросшие с детства вместе, поддерживали особые, неофициальные отношения, а с другой стороны, как на военачальника, на Шаадеми были полностью возложены самые ответственные обязанности по сохранению безопасности каганата. Следовательно, только он сам и должен был донести эту горькую правду до Тумен кагана…

(ВНИМАНИЕ! Выше приведено начало книги)

Открыть полный текст в формате Word

© Мамасалы Апышев, 2012
    © Кунай Медетхан, 2012