Киргизская «Русская премия»: возможность поразмыслить

Статья опубликована в газете «Слово Кыргызстана» за 20 сентября 2013 года

Это известие из разряда литературных новостей давно перекочевало в свод общеизвестных литературных фактов, позволяющих передвинуть, или уж, по крайней мере, утвердить флажки на литературной карте Евразии. Народный поэт Киргизстана Вячеслав Шаповалов стал «серебряным лауреатом» международной Русской премии. Вручение соответствующих лавров состоялось еще в последних числах апреля, но событие это в КР как бы вновь вернуло к вопросу: жива ли здесь русская литература и каково ее состояние? Сошлись, однако, в одном: русская литература жива, а разговоры о ее вирусном заболевании несколько неуместны.

Известие о премии многих обрадовало, но никого, кажется, особо не удивило – все же, как говорят, «один из крупнейших русских поэтов и переводчиков в Центральной Азии». Важно вот еще что: получение Вячеславом Шаповаловым весьма авторитетной Русской премии – ещё одно доказательство жизнеспособности русской литературы в Киргизстане, её уровня, её способности откликаться на актуальные для современного бытия проблемы. Давайте вспомним: в 2012 году за Русскую премию боролись 416 поэтов и прозаиков из 36 стран, а в итоге победу одержали девять авторов из восьми государств, среди которых и наша небольшая высокогорная страна.

Другой вопрос, что сам виновник торжества достаточно сдержанно повел себя в «лауреатском качестве»: после пышной московской церемонии дома он отказался, точнее, отмахнулся, от презентаций и авторских вечеров, не дал ни одного интервью, что просто нелегко было сделать ему, «человеку общественному» и дома, в Киргизии, известного всем и каждому.

С другой стороны, погружение доктора филологических наук и жесткого политического полемиста из блестящей в прошлом «акаевской» команды вновь в дискуссионные пропасти материалов о киргизском и русском языках свидетельствует о том, что нашего поэта реальность сосуществования языков, культур и литератур в КР сегодня более заботит и тревожит, чем хоть сколько-нибудь радует. На днях опубликован Указ президента республики «О мерах по развитию государственного языка и совершенствованию языковой политики», нацеливающий на развитие киргизского языка, и Шаповалов, опять же единственный русский в составе рабочей группы по реализации Указа. И, как и раньше, он со своими коллегами озабочен тем, чтобы оба языка – киргизский и русский – помогали друг другу в нелегком сосуществовании людей в единой нации киргизстанцев.

Хотя для Киргизстана получение «Русской Премии» не является новью. Во-первых, Чингиз Айтматов в 2006 году (год выхода его последнего романа «Когда падают горы») был председателем жюри премии. А во-вторых, трое местных авторов уже становились лауреатами её. Так, в 2006 г. Турусбек Мадылбаев получил приз в номинации «Крупная проза» за роман «Феникс», а Талип Ибраимов за рассказы и повести, а в 2009-м Алишер Ниязов отмечен в номинации «Малая проза» за сборник рассказов «Фархад и Ширин».

Процитируем руководителя Оргкомитета Татьяны Восковской: «Международный литературный конкурс «Русская премия» родился в 2005 году. Тогда его основной задачей была поддержка русскоязычных писателей стран Средней Азии и Закавказья. В последующие годы (с 2008 г. – А.Р.) территория присутствия «Русской премии» была расширена до пределов всего постсоветского пространства. И уже с 2010 года «Русская премия» вручается всем писателям, проживающим за пределами России, независимо от места их проживания. Это могут быть писатели Мозамбика, Германии, Казахстана, Эквадора, Украины, Канады. Такое географическое расширение повлияло на изменение внутреннего содержания премии. Произведения, которые поступают на конкурс, входят в длинный или короткий список соискателей премии, с каждым годом становятся все более заметными».

В условиях этой, несравненно более жесткой конкуренции, статус и ценность премии и оценка потенциала ее лауреатов, естественно, становятся иными.

Символически за именем Шаповалова стоят многие его земляки, более или менее известные, но зачастую и вовсе позабытые, русские поэты бывшей Киргизской ССР, впрочем, как и других «NN»ССР. Общеизвестно, что в первую очередь в советских республиках давали преференции и пускали в печать «национальных» авторов, которые должны были продемонстрировать миру развитие в СССР «национальных» литератур (что те и делали, успешно догоняя в своем генезисе русскую литературу, поспешая за ней, перепрыгивая, порой против природной эволюции, через века естественного развития). Однако при этом зачастую не обращалось внимания на русских авторов, что жили в традициях русской литературы, но за пределами России, и хоть и были достойными мастерами, но в звании провинциалов. Именно поэтому за спиной Шаповалова и его современников-друзей, значительных поэтов и переводчиков Светланы Сусловой и Александра Никитенко (об этой киргизстанской генерации еще в 80-е начали говорить на съездах и пленумах Союза писателей СССР) маячат «тени предков над старым кочевьем» — имена русских поэтов Киргизии, живых Евгения Колесникова и Анатолия Бережного и уже ушедших Сергея Фиксина, Леонида Пивнева, Юрия Смышляева. А далее, за далью даль, просматривается традиция, где звучат уже иные масштабы – и в первую очередь переводчиков «Манаса»: Семен Липкин, Арсений Тарковский, Мария Петровых, Владимир Соколов...

И все же в этой мощной культурной традиции присутствует сильный и звучный аккорд, ранее для русской поэзии почти не знакомый: русское слово «в Азийском круге», а не отдельно от него. В этом и есть открытие.

Есть и ещё одна показательная тенденция.

Шаповалов – профессор-литературовед и тут он не одинок на пьедестале своей номинации в «Русской премии». Все (!) призёры-поэты – словесники. Олег Дозморов, автор из Великобритании, окончил филологический факультет Уральского госуниверситета, Анна Глазова из Германии, хоть и выпускница архитектурного (того же, что и А. Вознесенский), но диссертацию защитила по поэтике Осипа Мандельштама и ныне профессорствует в одном из университетов США. Вот и задаёшься вопросом, неужели поэзия ныне дело рук только профессионалов? Ведь были раньше и «неучи» – Державин, Пушкин, Есенин, Бродский... А может, современная поэзия на нынешнем этапе стала настолько интертекстуальной, что только лишь опираясь на знание всего пласта мировой литературы её возможно творить? Видимо, так. Ведь известно, что Иосиф Бродский очень ревниво дорожил авторитетом эрудита, а о статусе поэта думал уже потом. Но ведь тогда и читатель тоже должен быть под стать – понимать Мандельштама и Цветаеву есть признак высокой культуры слова. Подчеркиваю: понимать, а не притворяться или убеждать самого себя, что понимаешь…

Интригу продолжает и книга, за которую Вячеслав Шаповалов получил премию, – «Евроазис»: такой книги в его официальной библиографии нет. Это, как и обозначено в премиальных документах, «проект книги» – сборник стихотворений, опубликованный в интернете. В традиционной печати есть лишь первая подборка из неё, которую напечатал журнал «Дружба народов», тот самый, что и выдвинул поэта на соискание награды. Нет и слова такого Евроазис в русском словаре, которое вместило бы в одни границы Европу, Азию, Оазис. Точнее, теперь уже это слово есть, и оно навсегда, и «как много в этом звуке…»: оно вмещает в себя то же, что вместилось в жизни одного человека. Нет, не одного – а всех нас с вами.

О чём же будет «Евроазис» и когда его ждать? Сам Шаповалов пока никакой информации на этот счет не давал. Однако кое-что предположить уже можно... Последний сборник Вячеслава Шаповалова «Чужой алтарь» вышел в 2011 году и, как видно даже из названия, наполнен болью от того, что поколение поэта, его вера, знания и культура становятся ненужными в современном ему государстве. Он – «чужак», изгой, там, где прожил свой век, где когда-то были нужны наши отцы, деды. Теперь это едва ли не очередное потерянное поколение, чьи сердца бьются вхолостую, чьи дела пытаются предать забвению. Трагедия поэта в том, что он видит разрушение собственной культуры – русского мира, «Русской Трои» – как в Киргизстане, так и в других постсоветских республиках: «О Азия! – пустеют сёла русские, / основанные предками давно. / ...проходят дни – и высыхают пастбища. / И – чьи они? – распахивает кладбища / бездомный ветер / под чужой мотив».

Критики называют Шаповалова русским писателем, у которого «тема Киргизии впервые звучит изнутри» (Л. Иванова, О. Прокофьева). Действительно, помимо множества переводов с киргизского языка на русский, он один из немногих относился к республике без всякого чувства великорусского шовинизма. Более того, он первый сказал не о «второй родине», как его предшественники, а о родине единственной. В своей поэме «Рождение манасчи» он воспел великий изустный эпос киргизского народа. Поэт старался понять и объять киргизскую культуру, отнюдь не ради эпатажа привнося её мотивы в свои произведения. Пройдя по этому пути дальше всех, он оказался в ловушке: его не признала киргизская культура, ибо здесь он «чужой» («крикну: я родился в азийском круге! – / безразлично шумит орех».), его не признает и русская литература – уж слишком он «не свой» («Что страшнее, когда отвернулась Россия / от своих сынов!»). Поэт, что в иные времена получил бы при жизни, возможно, эпитет «великий», получает прозвание «чужой».

Однако чувствуется, что от тем как «чужести», так и «свойкости» поэт начинает отходить в силу их ограниченности определённой национальной культурой. Мне видится, что следующий этап его творчества, звоночки которого уже раздаются всё чаще и чаще, – это выход на арену проблематики европейско-христианской цивилизации. «Закат Европы», о котором вещунско-философски писал почти век назад Шпенглер, вступает в явную фазу. Всеобщая исламизация Запада, вызванная миграцией мусульманской непримиримости, агрессивным насаждением радикализма – внешняя экспансия на Старый Свет – тема, уже положенная на предметный столик шаповаловского микроскопа. Не наполнившись ещё талой водой, этот тематический ручеёк уже потихоньку струится:

И уносит вас, бабочек, в чёрный шахидский рассвет,
    и всё больше вас, бедных и страшных – и кто здесь в ответе? –
    и отец твой бредёт, неприкаянный русский поэт,
    по московским сугробам к ближайшей соборной мечети. 

Увеличение энтропии (Liberté, Égalité, Fraternité – свободы, равенства, братства и ещё, пожалуй, благосостояния) европейской цивилизации приводит к её внутреннему саморазрушению. И проявляется это и повсеместным по Европе разрешением на однополые браки (что представить ещё полвека назад было невозможно, и общей затхлой вялостью западного общества. Даже самоубийство как протест у алтаря Нотр-Дам-де-Пари известного французского писателя и историка Доминика Веннера не всколыхнуло Европу. И на корень этого, содержащийся в забытьи христианских ценностей, лежащих в основе европейской цивилизации, Шаповалов уже указывал. Создав смысловой триптих «Рождество в Вифлееме» и «Рождество в Таш-Рабате» (есть еще пронзительное «Рождество в России», автор читал его на вечере, но не публиковал), Шаповалов называет изначально родившегося Христа «стократ рождённым», а уже в современном ему мире это «младенец-инопланетянин», что «спасти нас хочет, как и прежде! / но, как и прежде, — не спасёт».

Но указать на проблему несложно, даже и поэтическим языком. Многие современные авторы, среди которых и нынешние мэтры поэзии, столь почитаемые нашим поэтом Е. Рейн, А. Цветков, Б. Кенжеев, А. Кабанов, М. Синельников так или иначе отображают её в своих произведениях. Думается, задача Шаповалова значительно сложнее. Ему предстоит не просто показать течение социокультурной эпидемии, но и либо предсказать её последствия для всего организма, либо предложить пути её лечения «в пространстве между мирами», на чужой земле и перед чужим алтарем. Он уже брался за это когда, работая над своей излюбленной темой, задолго до развала СССР, в 80-е годы, предсказал появление русского вопроса вне России. Он же дал возможный дальнейший прогноз в новом веке:

позвали друг друга на чаёк
    киргизской кровушки ручеёк да русской кровушки ручеёк
    встретились молча два ручейка вот река и горька

и длится побег под скрип телег
    в двадцать
    первый
    век

Но сколько ни гадай, ни предсказывай, а остаётся только ждать новой книги Вячеслава Шаповалова. Киргизстан же может гордиться, что вслед за великим прозаиком Чингизом Айтматовым, здесь в лице его последователя и ученика появился писательский бренд, приносящей русской литературе на русском языке новое видение за рубежами Азии: поэт Вячеслав Шаповалов, которого, собственно, его наставники Айтматов с Липкиным и благословляли в большую литературу.
Что ж, так и должно быть там, где история уважает себя.

Андрей Рябченко
    Представительство Россотрудничества в КР