Сказки для детей с крепкими нервами

Две сказки для взрослых, написанные в современной манере. Первая публикация.

СКАЗКА Р МЕРТВОМ ГОРОДЕ

I часть. Король

Почти век он отрицал ее существование, не верил и втаптывал её в грязь при любом удобном случае. Он считал, что она – это призрак, выдуманный глупым человеческим мозгов, для оправдания своих бессмысленных действий и безрассудных решений. Он не верил в любовь.

Он смеялся над ней, его раздражали якобы влюбленные люди, он насмехался над ними и предрекал смерть их, выдуманной штуке, под названием любовь. Разговоры об этом возвышенном, но кратковременном чувстве, вызывали у него лишь отвращение и презрительную ухмылку, злой смех и гнев в душе. Он обвинял людей в слабости, глупости и яростно спорил с ними, теряя человеческий облик. Он был невероятно уверен в своей правоте, и даже самые пылкие слова и клятвы влюбленных, благочестивые речи религиозных главарей, не могли переубедить его. Его страшная настойчивость, прозорливый и циничный ум могли доказать Тристану, что он не влюблен, а просто ослеплен и одурачен красотой. От стольких лет отрицания и одиночества, борьбы и обвинений, от стольких острых слов для сердца, – он каменел. Взгляд его, ранее поверхностный и насмешливый, сейчас стал глубоким, колючим, и приобрел звериный оттенок. Сердце его, покрылось железной оболочкой, и стало непробиваемым для стрел Купидона и для слез.

Время шло, он рос и менялся, но вопреки чаяниям людей, не в лучшую сторону. Мимолетные слабости превратились в постоянную силу, обманчиво нежные руки, превратились в стальной кулак. И ум его теперь работал, только в одном направлении, в направлении зла.

Молодые, которым он предрекал смерть их глупому чувству, подросли. Они подросли и завязли в суете этого города, они забыли свои слова, свои мечтания… они забыли Любовь. И тогда Она, устав тщетно напоминать о себе, ушла. А к молодым людям, незаметно, прикрывшись рутиной, пришло страшное сознание того, что мосты сожжены… Они испугались, и понимая правоту человека, который когда то насмехался над ними, пытались возродить любовь. Они из последних сил пытались, оживить ее, спасти ее, не веря в спасение. Они пытались полюбить, когда воля их была сломлена, они пытались полюбить, когда забыли, каково это – быть влюбленным. И они пали на колени, под ударами старого мизантропа, циничного вора надежды. И он с превеликим удовольствием смотрел на людей, наслаждаясь победой. Он безжалостно уничтожал в детях любопытство, страсть к исследованию, стремление к лучшему. И они росли, вбив себе в голову, этот бред, безнадежного злодея. Дети не отличали, правду от лжи, а так как он говорил очень эффектно, сопровождая свои рассказы кукольными сценками, они принимали всю эту чушь, за правду. И когда в кого то из них, со временем, вселялись странные желания обнять, приласкать, или просто улыбнуться другому(ой), они, считая это признаком одержимости злым духом, сопротивлялись. И когда не оставалось сил отвергать естественное, они шли к своему мрачному учителю за советом. Который, как вы уже поняли, был мастером гасить прекрасные инстинкты. Он помогал вырвать с корнем из души, это, изрядно побитое чувство. И он с улыбкой наблюдал…

Его страшные, но пылкие речи, стали заучивать. Он стал знаменит, его цитировали, им восхищались, его ставили в пример. Его идеи стали новой верой в этом городе, его именем стали называть улицы и новорожденных. В нем видели пророка, в его словах слышали истину. И он, без лишних сомнений, взял на себя эту роль. Он стал одеваться как аскет, он стал щурить взгляд по всякому поводу, он ночевал в разных местах и проповедовал. Его слушали, на него смотрели, с ним соглашались. Его авторитет стал незыблемым.

Через какое то время, король этого города, и так уже последние пять лет выполнявший декоративную функцию, умер. И новый король, знакомый нам своими темными речами, взялся с утроенной силой распространять свою идею отрицания любви. И в этом городе, где последние очаги любви тушились холодом его дыхания, где большинство не жили, а существовали, поселилось Зло.

Итак, спустя век, как свет увидел его рождение и ужаснулся, весь его город стал черным, как и его душа. На улицах стало безжизненно, лишь его слуги ездили по адресам, в поисках последних влюбленных, чтобы далее их казнить. Методы его правления (устрашения), и всеобщая духовная деградация, стали причиной зарождения новой болезни – смерть с последующим воскрешением, т.е. умирал человек, а просыпалось только тело. И это был робот, тупо скитающийся в поисках живых, чтобы посмотрев в их глаза, украсть их душу. Город заполнился тишиной, изредка прерываемой последним криком живого человека. Здесь не сопротивлялись этой болезни, король не давал такого приказа. Здесь не пытались объявить карантин, или найти лекарство, ведь любое сопротивление подпитывает приятные эмоции и высшая цель. Цель казалась недостижимой, эмоции давно забыли.

Всему приходит конец, и король темного города стал дожидаться смерти, лежа в окружении дорогих картин, драгоценностей и прочего барахла. Он лежал и вспоминал, как когда то давно, он поражал своим духовным натиском, молодых влюбленных. Он вспоминал их полные страха глаза, и неуверенные попытки перебить его. Он улыбнулся, вспоминая толпы людей, которые приходили на его проповеди, вспоминая гром аплодисментов, в моменты удачных реплик. Он никогда не задумывался над тем, почему он не любил, ведь он никогда не сомневался в своем девизе “Любовь всего лишь призрак, выдуманный человеком”.

Он считал себя лучшим и, не боясь смерти, ждал её. Он был уверен, что прожил жизнь достойно и поэтому, несмотря на боль по всему телу, он улыбался. Вдруг, он прикрыл глаза и произнес:

“Да, я навязал свою волю целому городу, я силен”.

Тяжело подышав какое-то время, он продолжил:

“Я был прав, и теперь в моем городе будет царить справедливость и истина”.

Его слова прервал хриплый кашель, он попытался позвать на помощь, но он стал лишь громче кашлять. Немного успокоившись, он сказал:

“О Боже, неужели я не достоин твоего прощения, твоей милости. Прошу избавь меня от тяжелой смерти, я хочу умереть спокойно, без боли”.

Он затих, прислушиваясь, ответа не последовало. На глазах его, сухих от рождения, впервые выступили слезы. Он ощутил невыносимую боль, – отчаяние.

“О Боже, почему ты не слышишь меня, ведь я смог….”

Его слова прервал сильный ветер, открывший окна, раскидав бумаги и всякую мелочь по всей комнате. Немного подождав он почти крикнул:

“Скажи хоть что-нибудь…”

“Спасибо”,, – сказал тяжелый голос.

“Кто ты? Ты Бог?”, – дрожа от страха, спросил король.

“Стал бы Бог тебя благодарить”, – рассмеялся в ответ голос.

По щеке короля скатилась последняя слеза.

II часть. Смелость

Среди несметной кучи мертвецов, среди запуганного меньшинства оставшихся в живых, этого города, всегда выделялся, своим полным жизни взглядом, один человек. Он тоже был запуган, как и все живые в городе. Он не был сломлен, но пытаясь оказать сопротивление, он боялся поднять свои красивые глаза. Он хотел сделать что-нибудь, неважно что, лишь бы не стоять на месте, ожидая приход окончательной тьмы. Он хотел чтобы на него смотрели с восхищением, он хотел стать неуязвимым для мертвецов и смело встретить их взгляд. Но в этом городе мрака и бессердечия, где нет места мечте, и где мертвецы мгновенно забирали душу, осмелившегося взглянуть на них, ему было страшно решиться. Всякий раз, собравшись духом, он выходил из дома, с твердым намерением взглянуть в глаза мертвецу. Но на улице, услышав страшные крики живых, учуяв запах смерти, и встретив мертвеца, он опускал свой взор и проходил мимо, накинув капюшон. Так он и жил, откладывая и откладывая на завтра, свой последний крик…

Он боялся своей жизни, он боялся смерти, несмотря на честолюбие своей души, он был труслив. Он страстно желал победы, он тысячи раз представлял себе свою отвагу, и столько же раз, он сдавался, не вступив в битву. Он мечтал…и даже начинал, что-то предпринимать. Он медитировал, он распалял себя, называя трусом, жалким и ничтожным. У себя дома он часами стоял перед зеркалом, держа осанку, делая свой взгляд настойчивее и сильнее.

Однажды, в очередной день, он вышел из дома, со слабой надеждой в очередной раз посмотреть прямо в глаза мертвецам. Но он устал, в его глазах не было уверенности, падая в своих глазах тысячный раз, он был не в силах даже надеяться на успех. Обычно выходя из дома, он говорил себе: “Да, сегодня я смогу”.

Выйдя из дома сейчас, он лишь тяжело вздохнул: “Кого я обманываю”.

Встречая по дороге мертвых людей, он лишь глубже укутывался в куртку, крепче затягивал капюшон и проходил мимо. Он окончательно разочаровался в себе. Зайдя в переулок, где никого не было, он отвернулся к стене и заплакал.

Над городом в последнее время, после смерти короля, стоял густой туман, лучи солнца не могли пробить стену туч, и вся атмосфера этого места угнетала своей тяжестью. Человек вытер слезы и поднял взгляд на небо. Он улыбнулся и сказал: “Представляешь, я уже забыл, как ты выглядишь, Свет”.

Внезапно после этих полных безысходности слов, серость неба озарил яркий свет. Человек, от боли в глазах, отвернулся, зажмурился, постепенно привыкая к нему. Прищурившись, он стал вглядываться, источник света напоминал падающую звезду, только замедленную, падающую диагонально и очень близкую к земле. Звезда была ярче солнца, и за ней тянулась прекрасная радуга. Её свет озарил весь город, и пролетев какое то время, растянув над городом яркие цвета, она вдруг резко упала в квартале от человека. Он, все еще не придя в себя, после чуда, побежал в сторону падения звезды. Там все еще горел слабый огонек… Капюшон его, слетел с головы от ветра, он бежал, и глаза его смотрели вперед. Мертвецы заметили его и тянулись к нему, а он бежал сквозь их толпу, расталкивая их как манекены. Он добежал до места падения звезды, и увидел окровавленного человека с крыльями, лежащего на разбитом асфальте. В глазах человека птицы, горела надежда. Над его телом, сидела девочка, лет десяти. Она была очаровательна, и она капризно хныкала, вытирая одной рукой слезы, а второй рукой тормоша человека птицу. Может от того что ей было просто жаль его, может от того что красота звезды и радуга были слишком кратковременны, чтобы удовлетворить её любовь к прекрасному. Она требовала красоты, она хотела света, она приказывала человеку встать и взлететь. Но вдруг она упала без чувств, затем встала, и глаза её ранее голубые, стали черными, она отвернулась от холодеющего трупа и исчезла в толпе, навсегда. Она стала жертвой болезни этого города.

В этот момент в человеке что-то щелкнуло. Он осознал то отчаянное положение, в котором находились он и все оставшиеся в живых люди. Он понял, что поражение, – единственный итог жизни в этом городе. Его пустые глаза уткнулись в землю, кулаки были сжаты, и тело его еле движимое ветром, являло собой символ Города. Раздавленный, смирившийся и страшный. А мертвецы, торопливо окружали, тянув руки к нему и пытаясь поднять его взор, чтобы украсть то единственное, чему он все еще был хозяином, – его душу. Он не сопротивлялся, не пытался убежать, было видно, что он сдался.

Но тут неожиданно он поднял голову. Его осанке позавидовали бы великие короли прошлых лет. Его взгляд был пропитан огнем, и он словно сжигал окруживших его мертвецов. Он смотрел в их безжизненные глаза, он нагло ухмылялся им в лица. Страх покинул его сердце, уступив место ярости. Глаза его выражали лишь презрение к ним, и торжество собственного духа. Мертвецы стояли в недоумении, они лишь смотрели на него, пытаясь вытянуть силы, но ничего не происходило.

Обернувшись вокруг себя, и посмотрев каждому в глаза, человек грустно, но бесстрашно улыбнувшись, произнес: “Уж лучше я умру живым человеком, чем буду жить мертвецом”, закрыл глаза и, начав напевать какой-то веселый мотив, рухнул замертво…

А мертвецы еще долго стояли над его телом и телом человека в перьях, пытаясь воскресить их. Но они не вставали. И мертвецы, пожав плечами, разошлись. А душа человека уже сидела на небесах, окидывая бранью мертвых, и с грустью наблюдая в их толпе маленькую девочку лет десяти.

III часть. Мать

На улице устрашающе свистел бешеный ветер, собирая и вновь раскидывая бесчисленный мусор по углам этого города. Дождь, не переставая, поливал улицы, и головы тех, кому уже все равно. Ночь.

Освещаемые фонарями, костлявые деревья, с треском качаются, смутно напоминая пьяную походку мертвеца. Они настойчиво росли, они и не думали сдаваться, и пытались выжить там, где все завоевано смертью. Вечная тишина города, каждую ночь, прерывалась музыкой дождя, принося свежесть, смывая с улиц кровь и одаривая людей меланхолией. Когда то давно, малолетний сын Погоды, решил спуститься вниз, в город и не вернулся… он погиб. С тех самых пор Она, пытаясь утопить этот город, все больше и глубже впадала в безумие. Госпожа Погода в ярости, она мстит за смерть своего сына, и она бы улыбнулась, лишь увидев руины, смутно напоминающими об архитектурном величии города. Она страстно и справедливо жаждала мести.

А мертвецы, не обращая внимания на резкие удары ветра, вечные лужи на разбитом асфальте, шли бесцельно, уставившись тупым взглядом, куда-то вперед. Им совершенно безразличен холод, им неважно, за что их хотят истребить.

Огромный, мрачный город, дотянувшийся до горизонта, своими высокими стенами. Накрытый, словно шапкой, плотным, серым туманом. Каждую ночь, поливаемый слезами, безропотно принимающий проклятья, город. Темный титан, ставший жертвой предательства людей и поставленный на колени перед злом. Грубый, неотесанный, когда то величественный, а теперь раздавленный раб дьявола. Он встречал удары погоды безразличием и тишиной, он и сам был бы рад утонуть и разрушиться, но он был слишком крепок, а удары слишком слабы. Погода, ослепленная страшным гневом, кричит и проклинает этот, уже тысячи раз проклятый город, осыпая его градом и дождем, надеясь, что вода и лед долетят до земли тяжелыми камнями. Она безумно плачет, она ищет свой покой в уничтожении всего, что под ней.

Тучи, продырявленные небоскребами; город, очертания которого, еле заметны из за плотной стены дождя; туман, рассеиваемый ветром. Мрачная красота, успокаивающий плач погоды. Угрюмый титан и обезумевшая мать, любящая, но потерявшая любовь. Два воина. Город, принявший поражение, погода, черпающая силы из ярости. Раб зла и рабыня своих воспоминаний.

А завтра город грустно вздохнет, увидев, как тщетны были попытки уничтожить его, и продолжит мечтать о смерти. Погода, в очередной раз сойдет с ума, от несбывшихся надежд, она безумно и страшно смеясь, увидит лишь воду, стекающую в подземные трубы. Она не увидит руины, которые так жаждала увидеть. Она поймет, что молитвы не услышаны и слезы её долетали до земли, так и не превратившись в камни. И она, мать, которая не в силах отомстить, тому, кто рядом с ней, будет снова ждать ночи, чтобы попытаться еще раз. Мать убитого ребенка, снова отдаст свое сердце на растерзание страшной ярости и мыслям о мести. Затем грустно улыбнется, вспоминая, как сын её смеялся, обнажая белые зубы. И она пожалеет, что когда-то давно, она захотела стать бессмертной.

IV часть. Влюбленный

Он до сих пор находился в состоянии легкого шока, не воспринимая реальность. Он не замечал разрухи в этом городе, он не видел толпы мертвых, и кучки живых, он не хотел спать и есть, он был влюблен. Красочные картинки ее улыбки, ее рук, сменялись в его больной голове, образуя кино, а из глубины её прекрасных глаз он и не пытался выплыть. Он не замечал ничего, ни вечных облаков над городом, ни отвратительных запахов вокруг себя. Мозг его работал лишь в направлении любви. Как и все живые в этом городе, он не был счастлив, он был запуган и боялся лишний раз выходить на улицу. Но в один прекрасный день, он вышел из дома в поисках пищи. Голод вытолкнул его за пределы родного района, и он оказался в неизвестном месте в окружении мертвецов. Они, заметив его, подходили ближе, загнав его в угол неизвестного ему здания. И он стал молиться, но от страха, в голову не лезли никакие слова, кроме шепота паники.

“Эй”, – вдруг услышал он. Проблеск надежды заставил его, энергично крутить головой, в поисках приятного голоса.

“Я здесь, посмотри наверх”, – он услышал в голосе улыбку, поднял глаза, и увидел веревку тянувшуюся из чердака. Недолго думая он, залез, поднял за собой веревку и закрыл потолок картонкой. А внизу, мертвецы, бездумно озираясь по сторонам, стали расходиться.

Он перевел дух, отдышался, и посмотрел на своего спасителя. Это была девушка, с короткими волосами, проникающим, но напуганным взглядом. Она прижала руки к груди, словно опасаясь, и с нескрываемым любопытством смотрела на него. Он же не в силах произнести слов от пережитого страха, и полностью попав во владение её прекрасных глаз, молчал. В тишине можно было услышать биение их сердец.

– Привет, – сказал он, спустя минуту.

– Привет, – ответила она, в её голосе все еще звучало недоверие.

– Как тебя зовут? – глубоко вздохнув, произнес он.

– Эльвира.

– Нет, ты ошибаешься.

Она лишь удивленно подняла брови, и посмотрела на него, как на дурака.

– Тебя зовут Ангел.

Она улыбнулась.

С этого момента, он получил новую жизнь. “Ты спасла меня дважды”, – говорил он, – “когда спустила веревку и когда улыбнулась мне”. Она смеялась. Он же с каждой их встречей, с каждым её словом, смехом, улыбкой, да и любым её неосознанным действием влюблялся в неё все сильнее. Он любил её тело, он любил её острый ум. Любил, как она закрывает глаза и мечтает, любил, как она жмурится от удовольствия, когда он целовал её. Он был полностью ею завоеван, он признавал это, но в то же время, он был счастлив признавать свое поражение.

Она своим сладким голоском, отгоняла мрачные мысли, и к нему в душу приходил праздник, лишь в её присутствии. Красотой своей она создавала рай для него, в этом аду, она встала на первое место в его мыслях, став объектом его поклонения. Влюбленный человек, приглашал смерть к себе домой, и с радостью встретил бы её, без тени страха. Он не боялся ничего, так как знал, что познавший счастье её взгляда, её мучительно сладкого поцелуя, умрет с улыбкой на устах. Она была действительно совершенна, в его глазах. Он часто думал, что она не человек, а ангел, спустившийся с небес ради него. Так сильна была его любовь, так сладки были часы, проведенные с ней, казавшиеся мгновениями. Иногда он боялся прикоснуться к ней, думая, что своими грубыми руками осквернит её прекрасное тело, но она снова и снова манила его, блеском своих глаз, музыкой слов, и они снова улетали в иной мир блаженства любви. Она очаровала его и словно колдунья, нитями любви, нежно, но требовательно тянула к себе. Все в ней, оставляло печать в его сердце, вечную, томительную рану.

Как-то раз, он сидел дома и готовился спать. Он лег на кушетку, и думал… думал о ней. Он смотрел на свои руки, и представлял её, он тяжело дышал, насвистывал, ворочался в постели, пытаясь отвлечься, но все равно в его голове возникал лишь её образ. Странно, но он только что вернулся от неё, где они предавались чистым и греховным шалостям любви. Но ему все равно было её мало, он хотел навсегда остаться с ней. Громко вздохнув, после получаса бесплотных попыток её забыть, он встал, оделся и вышел на улицу. Закурив сигарету, он быстрым шагом направился в сторону её дома, настроение его было отличным, он не мог дождаться встречи и торопился. Но тут он заметил впереди, знакомый силуэт, фигура отдалялась от него, рассеиваясь в тумане. Что-то в этом человеке заинтересовало влюбленного, и он ускорился, преследуя странно знакомую фигуру. Подойдя поближе и разглядев яркую одежду, он понял, что это Мирлан, друг, живущий по соседству. Пребывая в игривом настроении, и желая разыграть старого знакомого, он резко подбежал к нему сзади и, поменяв голос, мрачно проговорил: “Отдай мне свою душу”, – он взял своего друга за плечо и повернул его лицом к себе, ожидая увидеть смешной страх. Мирлан обернулся, глаза его были полностью черные…

А объект поклонения, безнадежно влюбленного, скучал. Она тоже соскучилась, но так как не принято девушке идти к молодому человеку, она сидела и ждала. Тревога в её сердце увеличивалась с каждой минутой отсутствия её принца (она любила его так называть), она измеряла шагами свой дом, она заламывала руки, задергивала и открывала шторы, с грустью вглядываясь вдаль темных переулков. Она понимала, что произошло что-то страшное, но не хотела об этом думать. Она успокаивала себя, пыталась улыбнуться, брала со стола их совместные фотографии, вглядываясь в красивые черты лица своего возлюбленного. Но чем сильнее она пыталась отвлечься, тем быстрее её покидало самообладание. Она положила фотографию в карман, глаза её уставились в пол. Комок подкатил к горлу, из прелестных глаз её потекли слезы. И она, крепко сжав кулаки, выбежала из дома, не закрыв дверь. Одно из чудес любви, заключалось в том, что они слушали мысли друг друга и чувствовали все одинаково. Её любящее сердце, не обманывало, она знала что случилось. Ей было все равно, она была уверена, что никогда его больше не увидит и хотела умереть. В тот миг, когда она поняла, что её принц стал мертвецом, ей стало противно дышать, она страстно возжелала смерти, как недавно желала своего любимого. Она бежала в сторону его дома, встречный ветер сушил её слезы на щеках. Она рыдала.

Неподалеку от своего дома, покачиваясь, стоял влюбленный. Его безжизненные глаза смотрели в сторону, куда обычно он шел, улыбаясь к своей прекрасной. Впервые в истории города, на лице мертвеца появилась малейшая эмоция, тоска. Он смотрел на конец улицы, его мучил страшный голод. Он стал смотреть по сторонам, пытаясь найти источник живой души, но ничего не было. Вдруг он услышал, как кто-то бежит в его сторону, шум усиливался. С другого конца улицы бежала она. Глаза её были полны страшной боли, и не выражали ничего кроме отчаяния. Он смотрел, как её красивая фигура приближалась, и чувство голода усиливалось, он хотел вытянуть её душу и оставить это прекрасное тело, пустым. Она забыла страх, она не хотела ничего, кроме как поцеловать холодные, мертвые губы её принца. Она бежала, и когда оставалось десятки метров до последнего в её жизни поцелуя, она крикнула, задыхаясь от странного, фатального счастья: “Не бойся, я здесь”.

И в этот момент, небо вдруг осветилось яркой звездой, она падала, и за ней тянулся разноцветный шлейф. Звезда на мгновение ослепила девушку, она остановилась, прикрывая рукой свои глаза, всматриваясь в небо, а мертвые глаза влюбленного, не отвлекаясь, смотрели на неё. Звезда летела, освещая весь город, и затем упала в центре города. Девушка, вновь повернулась к своему любимому, который мельком встретив её взгляд, быстро отвернулся и забежал к себе домой. Она, придя в себя, подбежала и стала ломаться в дверь. Она била своими нежными руками неприступную сталь, пинала и кричала проклятья этому городу. “Я смогу спасти его в третий раз”, – пульсировала безумная мысль в её больной голове. Она сошла с ума от горя. А мертвый принц, закрыв замок, не спеша зашел в свою комнату, собрал старые газеты, бумажки, сломал стулья, накрыл всю эту кучу одеждой из шкафов. Он достал из кармана фотографию своего ангела, и долго всматривался в её глаза, не обращая внимания на неутихающие стуки в дверь. На каменном лице мертвеца, была еле заметная улыбка. Он положил фотографию в карман рубашки, возле сердца, разлил крепкие напитки по комнате и достал спички…

А девушка, обессилев, отошла от двери, руки её были в крови, а ногти сломаны. Слезы, высохшие на лице, размыли макияж. Она всматривалась в дверь, словно пытаясь сломать её взглядом. В её стеклянных глазах, отражалось пламя, которое забирало её мертвого возлюбленного.

V часть. Старик с улыбкой

Каждое утро, он вставал, надевал халат и заваривал крепкий кофе так полезный для духа, и так вредный для сердца. Он жил на 70-м этаже 100 этажного здания, и поэтому, пока заваривался кофе, он стоял у окна и наблюдал суровую и мрачную прелесть, своего любимого города. Этот город, всегда гипнотизировал его, грязные улицы, разлагающиеся трупы животных, крики оставшихся в живых и затравленных людей – все это, отнюдь не отталкивало его. В смерти, во тьме и разрухе, он находил странную привлекательность, непонятную романтику, потому что он считал все это неотъемлемой частью жизни. В прошлые времена, когда еще король-мизантроп начинал свою карьеру, переливая из пустого в порожнее совместно со своими оппонентами (юными влюбленными), он был главным министром по науке и изобретениям. Да, он был стар, и старость эта проявляла себя в тусклом блеске печали, в его серых уставших глазах. Печаль эта свойственна старикам, прожившим замечательную и красочную жизнь, но ждущих свою смерть в одиночестве. Он долго смотрел на свой город, словно ведя с ним мысленный диалог, пока его не отвлекал запах пережаренного кофе. Взгляд его обретал странный магнетизм, в моменты такого единения с городом. Он часто обращался к нему вслух, он называл его “мой друг”, он открывал с утра окна и вдыхал его запах, мысленно говоря “и тебе того же, друг мой”. У него с городом была странная связь, необъяснимая логикой. Он ненавидел этот город, но называл его своим другом, он сотни раз хотел уехать отсюда, и собирал вещи, но столько же раз он открывал свои чемоданы и раскидывал одежды по полкам. Он родился здесь, здесь он в первый раз влюбился и разочаровался в любви, здесь он ощутил полет души, и в первый раз почувствовал нестерпимую боль. В этом городе, было его прошлое, пропитанное тысячами запахов детства. В этом городе было его настоящее, пугающее злобным оскалом действительности. Вглядываясь в город по утрам, он заново переживал свою жизнь, гадая, где ошибся и где поступил по справедливости. Где стоило отступить, а где бежать вперед, растаптывая бесчисленных врагов. В то время, когда он был министром, он пользовался авторитетом при дворе, и он, чуть ли не единственный, мог осмелиться перечить королю, не боясь его гнева. Он был незаменим, в своем деле он был лучшим. И если казнили одного из министров (обычно за пустяк), то на смену сразу приходил другой, такой же бестолковый. Но его никогда не трогали, к нему прислушивались, его уважали. И король, который по роду службы не доверял даже собственной матери, верил ему. Его честность читалась в глазах, его принципиальность выражалась в действиях. Он был непоколебим, был силен духом, он был настоящим человеком, в хорошем смысле этого слова. Он никогда не стоял на месте, в ожидании чего то, он спал 4 часа в сутки и ему хватало. Он постоянно двигался, как голодный хищник, он постоянно что-то менял и искал, потому что был несчастлив. За всю свою жизнь он ни разу не улыбнулся, он был серьезен и монолитен, словно скала на берегу моря. И удары судьбы он принимал, как и соответствует скале, – ему было плевать, но он постепенно разрушался. Он дожил до старости, как и мечтал, он встретил правление нового короля (как и всё, что встречал в своей жизни) безразличием, и выходом на пенсию. Он был не согласен с концепцией “нет любви”, и ему было тошно смотреть как этот раздувшийся павлин, разрушает то, во что он верил. А верил он, несмотря на свою вечную угрюмость, в любовь и в город. 10 лет назад, он в последний раз вошел в покои короля, надменно кивнул, приветствуя его, прожег взглядом его лицо, и попрощался. Король, чувствуя его превосходство в уме и духовной силе, не стал выяснять, кто на кого как посмотрел, а просто отвернулся, скрывая в глазах смертельную обиду. “Успехов в неудачном начинании”, – сказал министр, захлопнул за собой дверь, вошел в 100 этажное здание, которое принадлежало только ему, и больше оттуда не выходил. За десять лет, он видел как его город, тщетно сопротивляясь, падает на колени. Он видел ужасы на лицах горожан, он видел как улицы окрашиваются в алые тона. Он видел глаза своего города, в предсмертной агонии. И в первый раз в жизни он ощутил боль в своем сердце, нестерпимую, пронзающую мозг боль. Как будто он погибает вместе с городом.

За десять лет добровольного заточения, он превратился в старика, лицо и тело его покрылось морщинами. Мысли стали путаться, походка стала неуверенной, руки дрожали, как у последнего пьяницы. Он начал замечать, что стал часто “ахать” и “охать”, как будто что-то в теле причиняет боль, но он с удивлением отмечал, что ничего, от кончиков пальцев на ногах, до макушки не болело. Он решил, что тяжело вздыхать общепринято всем старикам, независимо от того болит у них что-нибудь или нет. За десять лет он ни разу не взглянул на себя в зеркало, он страшно оброс, и был похож на дикаря. Зубы его, что удивительно, сохранились в лучшем виде. Он не чувствовал ничего, внутри него было пусто, и он это знал.

Однажды в очередной раз всматриваясь в город, он вдруг ощутил нестерпимую тоску. “Друг мой, что-то я совсем развалился”, – вздохнул старик. “М-да, мы с тобой в этом одинаковы”, – ответил город. Старик невероятно удивился, услышав его, но в то же время принял это чудо как рядовое событие, потому что он всегда знал, что город живой.

– Что ты замолчал? Думаешь что я всего лишь плод твоего воображения? – спросил город.

– Нет, я знал, что ты есть, и что ты жив. Я думал о том, что за десять лет ты ни разу мне не ответил. А сейчас вдруг решился, почему?

– Потому что пришло время…

– Раньше я разговаривал с тобой и не удостаивался ответа, значит, я был жалок. Теперь я не только говорю, но и слышу тебя, значит, я окончательно выжил из ума.

Город по-доброму рассмеялся и продолжил:

– Я пришел попрощаться, я скоро умру, а ты единственный кто относился ко мне как к живому существу.

– Очень жаль, что ты не ответил мне раньше, мы могли бы приятно побеседовать.

– А что мы делаем сейчас?

– Мы прощаемся.

На другом конце города, вскрикнул человек. Старик и Город замолчали. Тишина неприятно давила на слух, казалось, замолчал весь мир.

– У меня к тебе просьба, друг мой, – прервал молчание старик.

– Да?

– Я хочу проводить тебя в последний путь.

– Сам решай, я тебе не хозяин. Только сделай это красиво, за последние 10 лет, я насладился красотой лишь один раз, когда увидел смерть последнего короля, огня ему и серы.

Старые друзья попрощались. Старик закрыл окна, и зашел в свою комнату прошлых изобретений. Там среди многолетней пыли и хлама, он отыскал железные крылья с оперением, и тяжелые ботинки, в подошвах которых находились высушенные разноцветные краски. Он поднялся на крышу, тяжело вздыхая на каждом шагу, смерть была близка. С крыши он посмотрел вниз, на толпы мертвецов, проклял их в последний раз, надел крылья с ботинками и прыгнул вниз.

Потоки воздуха подхватили его, и несли вперед. Никогда, за свою яркую и долгую жизнь он не ощущал подобного. С трудом сдерживая эмоции, меняясь в лице, в первый раз в жизни он улыбнулся…

И вот он человек птица парит над землей, бросая вниз взгляд превосходства, и улыбка его ярче солнца светит, ослепляя всех вокруг, и он смеется от счастья, от сознания того, что он может летать. Он ударил ботинками друг о друга, и из них стала рассеиваться радуга. Все живые на земле в этот момент раскрыли рты, они вспомнили, что такое жизнь без страха. Эта странная падающая звезда с радугой, подарила надежду. А старик, пролетая над городом, улыбался, впервые он был по-настоящему счастлив. В этот момент, Город испускал свой последний вздох.

– Спасибо тебе, друг мой, – сказал город. – Кстати, ты хорошо выглядишь. Прощай.

– Не спеши прощаться, – крикнул старик и расстегнул свои крылья. Земля быстро приближалась, и он все еще улыбаясь, закрыл глаза…

Когда столпившиеся над его телом мертвецы, разошлись, осторожно подошли живые люди, с интересом вглядываясь в молодые, все еще сверкающие глаза, человека птицы. В них они видели бесстрашное счастье.

VI часть. Гитарист

Там, где прошел, этот поцелованный Богом, гитарист, везде царствовала Любовь, и Жизнь, приближенная к райской. Будь то сельва Амазонки или Гималаи, пустыни Африки или руины Вавилонии, он всегда оставлял после себя, яркий свет в сердцах аборигенов. Он дарил людям улыбки, отчаявшихся он вдохновлял, нерешительных воодушевлял, разочарованных учил смотреть под другим углом, а поверженных заставлял вставать. Он не познал, горя предательства, он не знал как опасаться врагов, потому что их не было. Он никогда не хмурился, никогда не злился и он не знал что такое угрызения совести. Он путешествовал по миру, играя на своей волшебной гитаре, чудесными аккордами проповедуя дружбу, заставляя людей танцевать, петь и веселиться. Он всегда оставлял после себя мир. Народы со всех сторон света, знали его, все они приглашали его к себе, остаться навсегда, его любили. Услышав его имя, люди грустно улыбались, вспоминая его заразительный смех, его веселые песни, его открытую душу. Там где он оставался на ночь, ему не удавалось выспаться, потому что все (правда, после сытного ужина, постелив ему и пожелав спокойной ночи) специально шумели возле его палатки, чтобы он проснулся и сыграл им на волшебном инструменте, раздающим радость. Он не обижался. Полежав минут 10, он вставал, выходил из своей палатки, растягиваясь, словно хорошо выспался и подходил к шумной компании, улыбаясь.

– Какой у вас свежий воздух, и пяти минут сна хватает, чтобы отдохнуть, – сверкая зубами, приговаривал он. Все смеялись. А утром он торопился двинуться в путь, чтобы поспать в дороге, на жесткой спине, своего старого коня. И люди нехотя, отпускали его, собирая ему в дорогу богатства, которые не унесла бы и армия злобных кочевников. Он вежливо отказывался, брал с собой воду, немного еды и прощался. Со слезами на глазах, весь народ махал ему вслед.

– Спасибо тебе, не забудь навестить нас в следующем году, мы приготовим лучшее вино для тебя, – кричали расстроенные люди.

– Обязательно, – говорил он, не оборачиваясь к ним. Он знал, что не вернется сюда, так как работа здесь была закончена.

Он знал сотни языков, и изъяснялся так легко, что мог соперничать в шутливой игре слов, с местными остряками. Девушки влюблялись в него, мужчины им восхищались и стремились подражать. Кое-где, ему поклонялись, считая Богом, но он всегда отмахивался от подобной чести. Входя на незнакомую территорию, он просто доставал гитару из футляра, и наигрывая, шел дальше. Он просто улыбался встречным людям, и они отвечали ему тем же. Над ним не имела власть слава, золото, женщины. Он дарил радость людям просто так, за “Спасибо”. Он приходил в места, где властвовало Зло, и побеждал его, только для того, чтобы услышать звук выражающий бесстрашие, – смех. Он боролся со злом, чтобы увидеть лица людей, не омраченных думами, он побеждал ради улыбок на лицах детей. Он играл на своей гитаре, стирая свои пальцы в кровь, не жалея себя, только для того чтобы дарить людям счастливый блеск в глазах, покой ума и радость сердца. Он побывал везде. На всей земле царствовала любовь, отовсюду раздавался громкий смех. Работа приближалась к концу, и гитарист грустил.

Он знал, что когда он примет последний бой со злом, погибнет, и как всякий человек, боялся смерти. Он знал, что место последней битвы находится в Городе, о котором ему часто рассказывали, сумевшие оттуда сбежать. И он интуитивно понимал, что этот враг будет сильнее всех, с кем он встречался и легко одолевал. В последнее время, играя на гитаре в кругу новых друзей, он проигрывая заключительный аккорд, останавливал свой взгляд на костре. И в глазах его, люди видели смирение. Огни костра четко, словно от зеркала, отражались в его глазах, и как будто сжигали его живьем. И он молчал. Если раньше он не мог заснуть по ночам из-за шумных попоек и неспособности отказать людям, то теперь он не мог заснуть даже в одиночестве; он боялся, остаться в своих снах. Ему снились кошмары. В неясных видениях пустыни, в дарах Морфея, он видел незнакомые, безжизненные лица, уставившиеся на него, не то с мольбой, не то с угрозой. Он видел, странный город покрытый туманом, как будто тяжело вздыхающий. Резко просыпаясь, он вспоминал свой сон в деталях. Он записывал свои сны, морщил лоб, вглядывался в свои сжатые кулаки, пытался расслабиться, чтобы привести свой ум в порядок, но покой не приходил. Сон не приносил ему долгожданного отдыха, он отнимал силы, одаривая его мучительными мыслями. Он больше не хотел спать, он хотел забыться в вине. И если раньше он позволял себе выпить, лишь в честь знакомства с новым народом (чтобы их не оскорбить), то теперь он пил в одиночестве и, уходя в дорогу, он, кроме воды и еды, брал с собой большую бутылку с дурманящим напитком. В дороге, ему стало совсем невыносимо, наедине с собой. Он пил, напевал веселые песни, забывал о кошмарах и засыпал (как бы он ни старался бодрствовать), и сон этот был прекрасен, хотя бы потому, что напрочь забывался с утра. Молодые, покрасневшие глаза, перестали улыбаться. Тонкие пальцы, все реже находили правильные аккорды, он стал путаться в своих песнях. Так он и путешествовал из города в город, стыдливо пряча за пазухой бутылку опьяняющего зелья.

Однажды, он забрел в незнакомый город, которое, к его удивлению, встретило его овациями. “Странно, откуда они меня знают”, – подумал гитарист, приветливо улыбаясь, и усиленно делая вид, что узнал их. “Привет, старый друг, ура спасителю, позовите короля, пускай встретит гостя, как подобает”, – раздавались громкие крики. Гитарист, пытаясь скрыть свой удивленный взгляд, старательно вглядывался в незнакомые лица, выражавшие радость. Он проходил по улицам, и люди радостно махали ему вслед, выходили навстречу, тянулись, чтобы пожать его руку, или хотя бы прикоснуться к нему. Он, тщетно подавлял в себе обескураженность, пытаясь выглядеть уверенно. Он улыбался, но улыбка его выглядела виновато, он настойчиво всматривался в лица, но не узнавал их. 100 метров улицы, показались ему вечностью, и постепенно по мере продвижения, крики затихали. Он дошел до дворца короля в тишине, и обернулся. Лица людей, минуту назад, светящиеся от счастья, теперь стали каменными. Крики затихли, никто не махал ему, никто не тянул руки, все стояли и смотрели на него, не улыбаясь, не кашляя, не двигаясь. Гитарист помолчал, и оправдываясь раскинул руки:

– Извините, добрые люди, но я обошел столько стран, видел столько городов, и столько людей, что мне трудно узнать вас.

– Как ты нас узнаешь, если не хочешь нас видеть. Неужели мы так тебе противны?

Гитарист непонимающе, посмотрел в сторону голоса, но в толпе было трудно разглядеть что либо. Он видел лишь страдание в глазах, он чувствовал их боль. Вдруг из толпы людей вышла маленькая девочка, лет десяти. Глаза её были полностью черные, но в них он видел затухающую надежду. Своим маленьким, указательным пальцем, она показала в сторону, где падает солнце и прошептала, почти приказав, – “Помоги”.

Гитарист проснулся в холодном поту, сердце учащенно билось, он огляделся и увидел вокруг себя пустыню. Догоравший костер, говорил о том что, спал он всего ничего, около получаса. Он посмотрел на свои руки, ощупал себя, с силой ударил по ногам, пытаясь понять, где сон и явь, затем с облегчением вздохнул. Он осмотрелся, увидев палатки и людей в них, вспомнил, что он остановился, и разделил пищу с местными кочевниками, которые угостили его странным вином, усыпляющим мгновенно. Кочевники видели его усталость, его разбитый взгляд и дали ему кружку, этого самого вина. Он выпил, закрыл глаза, уронил кружку и заснул, чтобы увидеть свой кошмар. “Успокойся, это всего лишь сон”, – повторял он себе, но сердце и не думало замедлиться. Тишина пустыни, прерывалась лишь редким храпом из палаток, и он мог спокойно обдумать свой страшный сон. Вспоминая глаза, маленькой девочки, ему стало стыдно. Он вспомнил слова из толпы, ранящие его сердце, и ему стало тошно. Последнее время, он все откладывал на завтра, свой поход, он не боялся, но почему-то не хотел идти туда. На чистом небе ярко блестели мириады звезд, он сидел на холодном песке, сжимая левой рукой свою гитару, а в голове больно пульсировало одно слово – помоги. Остаток ночи он провел в раздумьях.

Как только темноту разрезали первые лучи солнца, он был уже на коне. Кочевники проснулись и собрали ему еды в дорогу. Они заметили его нервозность, энергию, бьющую из глаз, и опасливо смотрели друг на друга.

– Возьми вина в дорогу. Ты должен выспаться, – сказали они после долгих колебаний.

– Нет, – резко сказал он. Путники вздрогнули, и видя его раздражительность, замолчали.

Гитарист поняв, что ответ был слишком груб, добавил:

– Спасибо, я засну лишь тогда, когда закончу свое дело.

И странно посмотрев на свою гитару, тихо произнес:

– Может, даже навсегда, – во взгляде его сочетались страшная решительность и смирение. Не попрощавшись, он двинулся в путь. Конь не торопился, гитарист его не подстегивал. Фигура его, покачиваясь, направлялась к месту последней битвы, в ту сторону, куда каждый вечер падает солнце.

Заключительная часть. Человек

Высокие стены города, о которые сотни раз ломали зубы надменные завоеватели, но бесполезные против истинного зла, еле показывались гитаристу, сквозь пыль пустыни. Очертания города были слишком неясными, ветер поднимал песок и кружа уносил вверх, в стороны и больно бил по лицу. Он закрывал глаза, но силился смотреть, он прикрывался рукой, и пытался увидеть то, к чему его толкала судьба, но душа упорно сопротивлялась. Вдруг ветер успокоился, песок опустился на землю, открывая ему вид, от которого перехватывало дыхание. Природа успокоилась, недвижимые тучи над городом, начали белеть, лучи солнца еле заметно просачивались сквозь них. Огромный город предстал перед гитаристом, во всей своей мрачной красоте, издалека он смотрелся как черное, разрастающееся пятно на желтом ковре из песка. Стены до небес, поражали воображение. “Как много сил потрачено на их постройку, сколько людей погибло за этими стенами”, – думал гитарист, не отрывая взгляда. Некогда светлые, стены отделяли этот город, от остального мира. Величественные, несокрушимые, построенные людьми для защиты, но не защитившие их. Гитарист, молча, вглядывался в город, проигрывая в голове аккорды, выбирая самые сложные. Он достал из футляра гитару и начал потихоньку играть переборами, задорную песню. Он откинул свою голову назад, открывая городу, свое красивое и молодое лицо и шагнул навстречу. Гитарист медленно подходил к городу, с каждым шагом играя все громче. И с каждым аккордом стены тряслись все сильнее, с каждым перебором, лучи солнца все легче пробивали шапку из облаков. Заключительный аккорд, закончилась песня, стены затряслись и рухнули, поднимая до небес пыль из обломков. Солнце, наконец, сумело разбить облака, и осветило это место, погруженное во тьму на десять лет. Как только пыль осела, гитаристу показались люди, идущие нетвердой походкой к нему. Он узнал среди них ту маленькую девочку, что являлась ему во сне, глаза её были такие же безжизненные. Гитарист, у которого из пальцев текла кровь, начал новую песню, и люди задышали, их грудь поднималась и опускалась неритмично, словно они задыхались. Люди остановились, глаза их стали светлеть, они часто заморгали, посмотрели друг на друга, словно пробудившись от вечного сна, они молчали. Минутную тишину, прервал оглушительный крик. Разом вспомнив всё, что с ними происходило последние 10 лет, они радостно кричали, обнимались, целовались, и поднимали руки к небесам благодаря Бога. Этот звук счастья донесся до далеких земель, до чужих народов, и они испугались. Гитарист потряс руками, чтобы дать им отдых, потом снова взялся за гитару и дал звонкий аккорд, после чего люди, в одно мгновение перенеслись за тысячи километров отсюда. И в этой безжизненной пустыне, он остался наедине с разрушенным городом.

– Вот и все, – устало дыша, произнес гитарист.

– Все, – ответил голос из глубин города.

– К этой встрече меня готовила сама Жизнь, я и не думал, что все пройдет так гладко.

– Ты думаешь, я повержен? – голос рассмеялся. – Спас тысячу-другую людишек и остался довольным?

Вдруг в груди гитарист ощутил сильную боль, словно чья-то рука вонзилась и с силой давит сердце. Он упал на колени, уронил гитару, из глаз его брызнули слезы, от нестерпимой боли. Не в силах даже прокричать, он лишь тянул руки к своему инструменту, раздающему счастье, но боль парализовала его. Зло медленно наступало, в глазах все начало белеть, и в душе своей он ощутил бесконечный страх. Тьма заполняла его сердце, выталкивая надежду на спасение, тучи сгущались, начинался дождь. Из последних сил, он открыл свои глаза и увидел самого себя, улыбающегося, идущего к нему неспешной, уверенной походкой. И хотя удивлению гитариста не было предела, он не растерялся. Боль, быстро прекратилась, ему стало легко, он встал и взявшись за гитару, резко дал сильнейший аккорд, но его двойник даже не прекратил шаг. Он подошел почти в упор, и глядя на него с наглой ухмылкой сказал:

– Можешь не напрягаться… Ты знаешь, кто я?

– Ты похож на меня… – ответил гитарист.

– Я и есть ты, – и немного подождав, добавил: – И как ты собираешься себя победить?

– Если понадобится, я покончу с собой, – после этих слов, он достал из кармана складной ножик и без сомнений воткнул себе в сердце. Но короткий клинок прошел сквозь него, как через воздух, он поднял свою рубашку, грудь была чиста, ни раны, ни крови он не увидел.

– Смело, безрассудно и бесполезно. Ты бессмертен, как и я. Мы с тобой враги, но биться мы должны, не так, как ты подумал. Я вечен, потому что, я заново рождаюсь с каждым человеком. Ты вечен, потому что ты создан таким Богом. И битва наша не закончится, пока жив на свете человек, и он сам решит, со мной ему быть или без меня. Твоя гитара, – всего лишь источник настроения, она не оружие, и не принесет мне вреда. И я, к сожалению, не смогу сделать тебе больно, но мы будем встречаться с тобой сотни раз за день, и сотни битв будут проходить с переменным успехом. Этот город стал, моей колыбелью, именно здесь я увидел, на что способен человек во имя своих желаний. Но также я увидел, примеры мужества, и после того, как один из них взлетел последний раз над городом и осветил его, я понял, что наша битва будет вечна, и победителя в ней не будет.

– Да кто же ты? Почему ты так похож на меня?

– Я твоя вторая половинка, – подмигнул, улыбаясь, двойник гитариста. – Шучу, каждому человеку я являюсь в его обличии. И каждый человек должен сам побеждать, ты им больше не помощник. – С этими словами он взглянул на гитару, и она треснула, сжалась, затем разлетелась на куски. – Ты победил в главной битве своей жизни, будь доволен, – сказал он и растворился в воздухе.

После увиденного и услышанного, гитарист молча, все еще ничего не понимая, смотрел на песок. Затем он почувствовал, как он, словно перышко, поднимается над землей. Он обернулся и увидел свое тело истекающее кровью, он увидел свои безжизненные глаза, и понял, что это был, всего лишь футляр для его бессмертной души. Он поднимался в небо, понимая, что победил зло. Но оно еще вернется к каждому человеку на этой земле. Он грустно улыбнулся, вздохнул и прошептал:

– Ну что ж, успехов тебе, Человек. Сам живи, сам побеждай.

Душа его унеслась в небо, чтобы не вмешиваться в земные дела. А на земле его вспоминали, и рассказывали о нем детям, чтобы они знали, кто достоин звания – Человек.

АЗАТ И ДЬЯВОЛ

В этом Богом забытом месте, проклятом бесчисленными путниками, что забрели сюда в жажде приключений, уже сто лет не видели дождя. О легких, белоснежных облаках, дети слышали лишь от стариков, все еще помнящих тоскливую песню дождя, тарабанящего по стеклам. В самом сердце пустыни, располагалось это селение, брошенное на съедение диким зверям и солнцу. Колодцы, что наполнялись, когда то дождем, опустели много лет назад, и теперь, они наполнялись, всего немного, подземной водой, пахнущей гнилью. Вместе с редкой, протухшей, но жизненно необходимой влагой, люди набирали в дырявые ведра, бесчисленных лягушек, зеленую тину, насекомых, и по возвращении домой, тщательно фильтровали. К сожалению, даже после многократного очищения, вода не становилась вкуснее, а вред её был понятен и без обследований мудрейшими учеными. Засуха стала обычным делом, неурожай люди встречали смирением, тогда как раньше, сто лет назад, они бы искренне удивились, горячей, безжизненной земле. Адаптируясь к экстремальным условиям, люди бросили бесполезное земледелие и стали охотиться на опасных животных. Скот, требующий постоянного внимания и пищи, погиб почти сразу же после начала засухи. Погиб так быстро, что люди не успевали их разделывать и съедать, а нестерпимый зной, сводил на нет, все попытки оставить мясо на запас. И худые, разлагающиеся тела когда-то бесчисленного скота приходилось съедать, морщась от отвращения, дабы не тратить драгоценное мясо.

– Падаль – это все равно жизнь, – шутили люди, чтобы хоть юмором, приглушить угрызения совести.

Травоядные дикие животные, перекочевали в более плодородные земли, и голод вынудил хищников стать людоедами. Редкое, случайное нападение, сменилось целенаправленной охотой на человека. Запуганные, изнеженные бездействием, люди, стали обороняться, и через какое-то время, стало ясно, что хрупкий человек опаснее острозубого хищника. Вместе со скотом, погибшим от голода и болезней, исчезли молочные продукты (единственный источник кальция). Без вкусной и полезной пищи, без чистой воды, люди начали болеть. Мало кто доживал до тридцати, и если доживал, то был похож на сгорбившийся скелет, обтянутый кожей, а судя по морщинам, потухшему взгляду, можно было предположить, что он глубокий старец. Признаки старости появлялись в юности. Девушки, красотой которых славилось село, разлюбили выходить на улицы. Их природное очарование, передающееся генетически, не выдержало ударов ветра, жары солнца и постоянного голода. Их прекрасные глаза, не светились, как ранее, а смеяться они не посмели бы, в периоды вечного траура.

Когда-то давно, мужчины собирались по вечерам и слушали веселые, но поучительные рассказы у костра, одобрительно кивая и громко смеясь. Мальчишки бегали из одного конца села в другое, беззаботно играясь. Их собирал, мудрейший аксакал, и учил их чтению, письму, этике, он развивал в них живость ума и, хитро зажмурившись, отвечал на их глупые вопросы.

– Откуда я взялся? Где меня подобрали родители? И почему у матери живот стал больше, чем у отца?

Слыша такие, и подобные им сотни вопросов, старец счастливо улыбался, гладил свою белую бороду и отвечал.

– Ты был создан твоим родителями, при помощи Бога. Живот у твоей матери стал больше, потому что там внутри растет Любовь.

Дети, расстроенные такими пространными объяснениями, продолжали доставать старика вопросами, пока их не забирали, наигранно ругаясь, родители.

Идиллия эта имела конец сто лет назад, когда в этот оазис не тронутый войной, забрел странный путник, похожий на черного человека из будущего, про которое часто рассказывал местный пьяница Аблай. Странный человек вошел в это селение, не поприветствовав встречных, не сказав никому ни слова, не взглянув на красавиц, и вышел из села в гордом, но злорадном одиночестве. Его глаза смотрели вперед, он не обратил внимания на любопытные взгляды, он не слышал призывов познакомиться за чашкой кымыза. Он молча уходил и словно растворялся в темноте. На следующее утро, деревню заполнила зловещая тишина, запахи цветов сменились зловонием, вместо приветствий люди стали говорить друг другу гадости. Ссоры происходили на ровном месте, и обычно гордые мужчины, стали вдруг жаловаться друг другу на тяжелую жизнь. Обычный диалог до прихода странного незнакомца выглядел таким образом:

– Как дела?

– Все отлично, как у тебя?

– Замечательно, спасибо.

И улыбаясь, они расходились, даже если дела у них шли из рук вон плохо. Сейчас вдруг на вопрос “как дела”, они отвечали жалким, бесконечным нытьем, они жаловались на старейшину, на жен, на детей, на поле, на небо, на друзей и врагов. Вместо свежести природы, тут крепко обосновались жар и мрак ада, и везде чувствовалось напряжение, страх и отчаянность. Время прошло, но не прошла печаль, радость не заходила в эту пустынную местность, ровно сто лет. Люди в напряженном ожидании рассвета, сходили с ума от несбывшихся надежд. Они не хотели больше улыбаться, разговаривать и заниматься какой либо активностью, они не хотели даже дышать. Они сидели дома, и устало смотрели в окно, словно ждали стука в дверь, старухи с косой. Население редело.

Лишь один человек выделялся из общей серой массы, своими все еще горящими глазами. Его звали Азат. Это был высокий, худощавый парень лет двадцати. Его худые длинные пальцы, были похожи на веточки деревьев, а лицо, обветренное пустыней, было старым, но красивым. Карие глаза его, всегда светились при встрече с односельчанами или случайно зашедшими сюда, путниками. Он всех приветствовал неизменной улыбкой до ушей, и всех приглашал к себе домой (хотя бы попить грязной воды). В детстве он очень любил слушать рассказы стариков об ушедшем времени, когда из неба шла вода. Он внимал этим рассказам, открыв рот и вглядываясь в небо, и он, закрыв глаза, представлял себе это необъяснимое чудо. Он мечтал о дожде, как мечтают о самородках, отчаявшиеся золотоискатели. И когда он прокручивал в голове образы дождей, скота и плодородия, он был по-настоящему счастлив, он восторгался. На ночь все люди прежде, чем заснуть, плакали. Азат же просто молился. Люди с нетерпением ждали смерти, Азат же знал, что рассвет обязательно наступит. Его никогда не видели плачущим, хотя рыдающий мужчина стал очень частым явлением. Он всегда поднимал инициативу на играх, в которых никто не участвовал. Он был организатором каких-то торжеств и праздников, на которые никто не приходил. Всем было плевать. Да и как они будут играть и праздновать, когда кругом смерть и голод, Азат все это понимал, но не отчаивался. Его родные умерли, когда он был младенцем, успев дать ему имя и дух. Его мать шептала ему, по ночам, в одно ухо: “живи в любви”, его отец шептал в другое ухо: “будь сильным”. Он помнил все это. Однажды, он задумал устроить еще один праздник (в честь чего, непонятно, вроде в честь вторника), и он вынес из дома все свои вещи, и вещи своих мертвых родителей и, порвав их на разноцветные тряпки, развесил их по стенам ближайших домов. Он завел материнскую шкатулку и открыл, и из неё полилась чудесная музыка. И он стал обходить все дома, держа в руках музыкальную коробку и крича: “Люди выходите, улыбнитесь, все закончится лишь тогда, когда мы перестанем злиться”. В лучшем случае ему отвечала тишина. Обычно же он слышал брань и обвинения в сумасшествии: “Дурак, иди домой”, “Нам и так плохо, тебя нам не хватало”, “Идиот, дай выспаться перед смертью”. В него кидали сапогами, камнями, оскорблениями, но он не обижался, ему не было больно, он просто решал в следующий раз быть настойчивее. И так продолжалось еженедельно.

Однажды он в очередной раз вышел приветствовать людей, он снова шел по выученному маршруту с криками и шутками. В руках он держал шкатулку с мелодиями, в глазах его светилась, опостылевшая всем, надежда. Он обошел все село, но никто не крикнул ему вслед оскорблений, никто не кинул камень, кругом стояла мертвая тишина. “Наверное, я им так надоел, что они меня просто игнорируют”, – подумал Азат, немного погрустнев, но быстро пришел в себя и продолжил свой путь, крича громче обычного. На улицах никого не было, как будто все растаяли под солнцем. Все это время он чувствовал, что за ним следят, но когда он оборачивался, никого не было видно. “Показалось”, – громко, чтобы его услышали, сказал Азат, но через какое-то время резко обернулся, пытаясь поймать взглядом, преследующего. И он увидел, того самого черного человека, про которого столько слышал от стариков. Этот человек, не двигаясь, смотрел прямо в глаза. Азат спросил его:

– Ты тот, который принес сюда засуху?

– Да.

– Зачем же ты пришел к нам второй раз? Неужели мало ты причинил зла?

– Я пришел за своей наградой – вашими сердцами. Сто лет назад я принес вам горе, чтобы посмотреть, как быстро вы сдадитесь. Имя мне Дьявол. И я хочу поставить все человечество на колени. И, как видишь, мне это удалось. Сегодня утром я обошел каждый дом и посмотрел каждому в глаза. И, увидев в их глазах свое отражение, я забирал их души. А так как здесь больше никого не осталось, я решил прочно здесь обосноваться.

Азат помолчал, затем хитро улыбнулся и сказал:

– Подойди ближе, посмотри, видишь ли ты в моих глазах свое отражение?

Дьявол подошел ближе и ответил:

– Нет. Но один человек не проблема, раз ты такой упрямый, я просто убью тебя, как все люди убивают друг друга – мечом, – с этими словами он вытащил огромный черный меч, замахнулся и ударил Азата в голову. Но меч, к величайшему удивлению Дьявола, разбился вдребезги, словно хрустальный. Онемев, он отступил на пару шагов, не в силах понять, что происходит. Он постоял немного, затем глаза его озарились пониманием, ясность пришла в его злобную голову, и он прошептал:

– Но этого… этого не может быть...

– Неужели, – рассмеялся Азат, снимая с себя рубашку. В груди его насмешливо что-то светилось. В такт биению сердца свет горел то ярче, то тусклее. А дьявол, уже понурив голову, уходил в темноту, и свет освещал его сгорбленную спину. Он не мог победить человека, который находился под эгидой Надежды, поэтому он больше никогда сюда не приходил. А Азат, проводив Дьявола взглядом, поднял свое красивое лицо к небу. Послышались раскаты грома, свет в груди горел все ярче и ярче, словно набирая обороты.

– Как хорошо жить, – прошептал Азат, улыбаясь.

Слезы счастья лились из закрытых глаз Азата, смешиваясь на щеках, с первыми каплями дождя. Пустыня оживала…

© Адылбек уулу Шамен, 2013