Осмонакун Ибраимов: Айтматов — явление пророческое, указание, как следует жить

Источник: Информационное агентство «24.kg», Бишкек

Размещено на сайте 12 декабря 2013 года

http://www.24.kg/culture/167604-osmonakun-ibraimov-ajtmatov-yavlenie-prorocheskoe.html

Сегодня Чингизу Торекуловичу Айтматову исполнилось бы 85 лет. В отечественной литературе он давно и непререкаемо признан классиком, символом кыргызского духовно-культурного ренессанса ХХ столетия. Среди других интересных и уникальных мастеров пера он ярко выделялся своей непостижимой проникновенностью, величавой простотой и неподдельным внутренним достоинством. Посредством своих книг, столь доступных для понимания и каждый раз открывающихся новыми гранями и глубиной, Айтматов по-прежнему ведет беседу с читателями, хотя ушел в мир иной пять лет тому назад.

В дни, когда весь мир празднует юбилей кыргызского классика Чингиза Айтматова, собеседником ИА «24.kg» стал экс-госсекретарь КР, доктор филологических наук, профессор, член-корреспондент НАН КР, почетный доктор Шанхайского университета международных отношений Осмонакун Ибраимов, недавно выпустивший фундаментальный научный труд «История кыргызской литературы ХХ века» (в 2-х томах на русском языке) и не раз в своих литературных изысканиях обращавшийся к жизни и творчеству великого писателя.

— Что побуждает вас исследовать творчество Чингиза Айтматова?

— Причин много, но самая главная — я профессиональный филолог, историк литературы и культуры, критик, а в последние годы упорно занимаюсь вопросами национальной истории, поэтому к творчеству Чингиза Айтматова, его огромной роли в нашем национальном развитии в ХХ веке приходится обращаться в любом случае. Немаловажно и то, что я его очень хорошо знал лично, мы были очень близки многие годы, я буквально обожал его и как человека, и как писателя, произведениями которого упивался в полном смысле слова, перечитывал, размышлял.

И все-таки меня, специалиста, больше привлекает в нем то, что мы, культурологи, называем явным и неявным — скрытым — кодом, культурной семиотикой. А в его творчестве отразилось целое ХХ столетие со всеми его противоречиями, взлетами и падениями. В его книгах зашифрованы и закодированы удивительные, порой парадоксальные, неожиданные вещи. Это, наверное, потому, что он жил и творил в довольно закрытом, тоталитарном советском обществе. О многих важных явлениях было невозможно или опасно говорить и писать. Так рождается язык символизма, эзопов язык, параллели и сложные опосредования. А для литературоведа это представляет обильную пищу для исследований, анализа.

— Недавно на страницах республиканской прессы появилась ваша статья «Крест и Плаха. Новое о жизни и смерти Чингиза Айтматова». Какому читателю она адресована?

— Всем, кто интересуется или занимается творчеством Айтматова. Я пытаюсь писать как можно проще о довольно сложных, специальных вещах, ориентируясь на широкий круг читателей. Правда, мое двухтомное исследование «История кыргызской литературы ХХ века», где отведено немало страниц творчеству нашего великого соотечественника, все-таки написано для специалистов — филологов, преподавателей литературы, аспирантов, докторантов.

— Кстати, почему вы свой труд написали на русском? Или на нем вам пишется и думается легче?

— Вовсе нет. Дело в том, что на русском языке примерно полвека не появлялось исследования, которое бы обобщало историческое развитие кыргызской литературы в минувшем столетии. А я читаю лекции в нескольких университетах, иногда и за рубежом, но рекомендовать иностранцам, русскоязычным студентам практически нечего. Это, во-первых. Во-вторых, Чингиз Торекулович говорил многократно, что нам, кыргызам, следует сохранить русский язык, создавая при этом все условия для всестороннего развития родного кыргызского. Кстати, считаю его двуязычие тоже одним из его кодов, одним из его завещаний, и нам следует относиться к этому со всей внимательностью.

— И все-таки кто, по-вашему, Айтматов? Мыслитель, философ, писатель?

— Все одновременно. Я бы добавил ко всему этому и его личность. Он был человеком совершенно новой формации, точнее — новой исторической Эпохи, личностью возрожденческого, ренессансного порядка, как совершенно точно охарактеризовал его однажды Олжас Сулейменов.

Его произведения возникали как результат активного, напряженного размышления над самыми «больными» вопросами жизни, как продукт активной, деятельной мысли. Поэтому философизм его художественных текстов столь органичен. Ведь бывает, когда писатель упорно пытается «подгонять» свое произведение под ту или иную концепцию или новомодную идеологему. Но у Айтматова все было иначе. Писатель он был божьей милостью. В его повествованиях легко почувствовать синергетику сказителя, который сгорает вместе с рассказом, повествованием, который пишет так, как будто это его последнее слово, и он умрет вместе с текстом. Кстати, с этим связан и его особый, айтматовский гуманизм.

— Да, о гуманизме Айтматова говорится много, и это стало как бы общим местом, когда речь идет о его творчестве. Не могли бы коротко пояснить суть явления?

— Сила Айтматова как писателя, суть его гуманизма заключались, кроме всего прочего, в том, что у него был исключительный талант увидеть в самом рядовом человеке огромную личность, сильную, даже титаническую натуру. У него был особый художнический дар в простом труженике расшифровать знаки Времени, распознать Историю, увидеть драматизм эпохи и обнаружить удивительную душевную глубину. Здесь у него соперников среди его современников практически не было.

Многие его герои предстают как титаны античности; у них пламенная душа и чувствительное сердце, но и страдания их связаны с вопросами и проблемами, над которыми бьется человечество вот уже столько веков. Толгонай, Дюйшен, Танабай, Едигей, Джамиля, Каллистратов... В советской литературе созданы образы каких-то рабочих-стахановцев, чабанов-героев труда, сталеваров и шахтеров, но айтматовские чабаны и табунщики, железнодорожные рабочие и учителя без преувеличения олицетворяли целую эпоху, обнаруживали титанический дух в своей борьбе и поражении.

Это Айтматов вывел свою гуманистическую формулу и моральное кредо: плача на коленях, восстать во гневе. Чем это не страсть Гойи, чем не просветление Рембрандта?

— О месте Айтматова в мировом литературном контексте сказано довольно много. Что значит его творчество для современного Кыргызстана?

— Масштабы личности, национальное значение творчества Айтматова стали особенно ясными после его кончины. Он, его творчество символизируют, прежде всего, наше социально-духовное, историческое Возрождение, что имело место в ХХ веке. В этом смысле Айтматов действительно человек ренессансного порядка.

Но надо особо сказать и о другом, не менее важном аспекте его явления. Дело в том, что советская эпоха, которая является ключевой, переломной в национальной истории кыргызов, очень точно и в то же время очень сконцентрированно отражена в книгах Чингиза Торекуловича, начиная от «Первого учителя» до «Когда падают горы». В них есть все: и надежды, и радости, «и слезы, и любовь», говоря словами классика.

— Помнится, вы однажды сказали, что ХХ век был веком кыргызов...

— Я всегда считал минувший век нашим веком, нашим столетием, которое нам дало столь много. Это столетие изменило, переделало нас кардинально, замесило как тесто, перебросив из одной исторической формации в другую. То есть это столетие нас пропустило через горнило самых невероятных, даже жутких испытаний, в то же время предоставило столько шансов, возможностей.

Я с гордостью думаю, что наш народ этими шансами воспользовался с огромной пользой для себя. Да, мы пережили и трагический 1916 год, и культурную революцию довоенных десятилетий, «красный террор», хрущевскую оттепель 50-60-х, брежневский «застой», горбачевскую перестройку, лихие 90-е с обретением независимости и все, что затем последовало. Одни скачки, социальные эксперименты, экономические «переплавки», даже перевороты... Все это нашло отражение, так или иначе, в книгах Айтматова.

Неудивительно поэтому, что творчество Чингиза Торекуловича как духовный продукт века, как плоть от его плоти представляет собой очень сложное единство, коды и шифры, оно полно глубоких, амбивалентных страстей и неожиданных противоречий.

— В январе 2013 года вы прокомментировали нашему агентству ситуацию с учреждением в Лондоне международной премии имени писателя: «В Кыргызстане именем Чингиза Айтматова называют всякую мелочь, но крупного объекта, достойного имени великого писателя, пока нет». Сейчас, по прошествии года, вы можете сказать, что в республике появилось или создали нечто достойное имени великого писателя?

— Эту так называемую международную премию имени Айтматова я считал и считаю самой обычной аферой тех ловкачей, которые крутятся вокруг нее. Не знаю как, но это надо запретить и не позволять использовать имя писателя всуе и с целью коммерческой выгоды. Но вот с увековечением имени писателя у нас пока явно недоработка, это надо признать.

Я и еще ряд деятелей вносили предложение переименовать проспект Эркиндик, назвать его именем Айтматова, потому что он там жил, ходил по ней и любил эту улицу. Это проспект культуры, но не политической символики. Просили дать его имя одному из районов города. Но малограмотная бакиевская власть, к сожалению, все напутала и словно в издевку назвала Дубовый парк именем Айтматова и еще молодежную (раньше комсомольскую) литературную премию переименовали. Согласитесь, Дубовый парк — это историческое для города место, и не нужно было его трогать. Надо вернуть парку его настоящее имя. Будем надеяться, что все-таки решат, ведь 2013-й — это юбилейный год. Но пока тишина.

— Назовите три причины, по которым человеку непременно нужно познакомиться с творчеством Чингиза Айтматова.

— Главная в том, что он угадал и верно понял кыргызскую душу. Истинный народный характер многотерпелив, как мать-земля, весел и грустен, как мелодии и наигрыши комуза, и прост, как просто может быть поле после жатвы. Но и величав, как те заснеженные горы, циклопической стеной окружающие нашу страну, глубок и миролюбив, как успокоенный Иссык-Куль после вечернего улана. Таковы Толгонай, Алтынай, Данияр, Танабай, Джамиля и другие герои.

Вторая причина — это глубокая национальная органичность Айтматова как художника. Кто хочет понять кыргызов, познать их историческую суть, суть нашей природы, тот должен читать и перечитывать автора «Джамили». Никто так вдохновенно-пленительно не воспел нашу землю, как он. И никто так не любил Иссык-Куль, «Манас», как он. Я считаю последним шедевром, вышедшим из-под пера Чингиза Торекуловича, его гениальное переложение на русский язык «Заклинания сеятеля», этого незатейливого по форме, но фантастически глубокого по содержанию кыргызского айтыма (присказки). А как он его читал! Он гордился своим переводом, гордился, как будто нашел истинный жемчуг в груде песка или природный алмаз в речной гальке. Думаю, его пленяла именно внешняя простота этого заклинания при невероятной глубине философского содержания.

И третья — это то, что, не зная глубоко Айтматова, нельзя считать себя просвещенным, интеллигентным кыргызом. Разве может себя считать носителем своей национальной культуры англичанин, не знающий Шекспира или Диккенса? Или русский, ни разу не читавший Пушкина? Нет, конечно. То же самое с Айтматовым.

И последнее. Я уже отмечал, что в Айтматове заключен некий код духовной культуры нашего народа. Глубокий трагизм его мировоззрения я объясняю только этим. Еще один код — это открытость его художественного мира. Гибкость структуры его текстов, сложная простота его образного языка.

Поэтому Айтматов для нас, кыргызов, — и пророческое явление, подаренное свыше, и ясное указание на то, как мы должны жить и вести себя в этом мире, где глобализация стирает все границы. Сохранив Айтматова, мы сохраним себя как народ, как государство.

Каныкей МАНАСОВА