Македонский и Гефестион

Фанфик на очень популярную книгу Мари Рено "Персидский мальчик". Произведение было представлено на конкурс и отмечено на литературном фестивале молодых авторов в Бишкеке осенью 2013 года.

О человек, кто бы ты ни был и откуда бы ни пришел (я знаю, что ты придешь!), я Кир, владевший персидским царством.
Не отказывай мне в горсти праха, который покрывает мое тело.

322 г. до н.э. Тело Александра Македонского и урну с прахом Гефестиона везут в Египет.

Миеза. Школа. Ге-фес-ти-он — чудесное имя, чудесные звуки, ласкающие нёбо. Юный бог. Мать предупреждает меня: не связывайся с сыном Аминты, у него чересчур смазливая внешность и легкий нрав, чтобы остаться верным. Он счастливчик, всё ему достается играючи… «Береги свое слишком открытое сердце, ведь предают те, кому мы по-настоящему верим», — я прислушиваюсь к Олимпиаде, она бесконечно близкий мне человек, но его доброта, обаяние, сердечность и юмор могущественнее предостережений разума. Гефестион благороден, он не разочарует того, кто искренне его полюбит.

9 лет спустя. Александр — ужасный гордец, сын Филиппа и своей матери. Невыносимо жить с такой ношей, ему везде хочется быть лучшим, всех побеждать и вообще последнее слово бесспорно за ним… Но как бы он ни старался, всё-таки в поединке на мечах я искуснее, а Филэ так безрассудно шел напролом и практически наткнулся на острие. Хлынула кровь, алая и густая, и вот он по пояс в крови, его лицо позеленело, но не от боли, а от унижения. Я должен владеть оружием в совершенстве, в следующий раз ранение может оказаться не таким пустяшным. У меня теперь такой же шрам на руке, а он, вечное дитя, мгновенно забыл о своих обидах и страданиях и кинулся врачевать мою рану. Если со мной что-то случится, кто о нем позаботится…

Пелла. 4 года спустя. Гефестион! Знает ли мой друг, как он красив и становится всё прекраснее с каждым днем? Аминтор — высокий, сильный и гибкий, у него тело Аполлона, а темно-каштановые кудри выгорели на солнце и стали медными, подобно гриве льва. Олимпиада говорит: он наикрасивейший юноша Греции. На него заглядываются все и жрицы любви — гетеры, а на играх в честь Диониса именно он получил венок победителя. Он само воплощение вечно юного божества, особенно глаза, глубоко-синие с поразительно длинными черными ресницами. Я нравлюсь ему, он часто смотрит на меня, словно ища одобрения своим словам и поступкам, а взгляд его ласкает мягким бархатом. У всех наших ровесников уже есть любовники, а вот про него я ничего не могу сказать… Даже — кто ему больше по нраву: девушки, мальчики или мужчины. Он не имеет привычки хвалиться своими победами.

326 г. до н.э. После. Тяжелое, пахнущее скошенной травой тело, где он был час? Вероятно, пробежал 2 фарсаха и поплескался в ручье, поэтому и пахнет сеном, там вчера косили для лошадей. После купания мужчина был прохладным, надо встать, надо было встать, но он ушел незаметно и быстро вернулся. Гефестион обнял мальчишку и нежно поцеловал мочку уха, прижимаясь бедрами к его бедрам. Сквозь сон Багоас почувствовал упругость его плоти. Но в этом нет страсти, только ласка.

— Ты здесь... Возьми меня, — прошептал он сквозь дрему.

— Тссс, утром всегда так. И ничего не значит! — просто он еще молод и полон сил.

Багоас проснулся в полдень и не сразу соскочил с постели, а лежал и подсматривал сквозь завесь ресниц. Хилиарх писал за столом, пару раз забегали гонцы, уносили и приносили таблички. Долго притворяться Багоас не стал, мужчина, кажется, и так догадался  — перс не спит. Он открыл глаза и сразу наткнулся на внимательный и насмешливый взгляд.

— Хочешь ванну? — предложил Гефестион.

— Как угодно Господину, — кастрат застенчиво кивнул.

Гефестион отдал приказ часовому на входе. Рабы втащили ванну Дария и в мгновение ока наполнили ее горячей водой. Одним движением брови Аминтор их отпустил. Он подошел к ложу, поднял невесомое тело и еще раз подивился его легкости, меньше 2 талантов. Девушки в Македонии тяжелее, видимо, из-за того, что юноша — кастрат. Простыни, недавно чистые и белоснежные, сейчас покрылись пятнами и разводами, но крови на них нет. Значит, персу вчера, и правда, было неплохо, и он расслабился, хотя я для него крупноват. Последняя пара-тройка раз, ребячество с моей стороны, но Багоас считал, сколько тот сможет кончить, а он ему не мешал, не стоило, но было весело. Давно ни с кем он не вел себя так безрассудно. Мальчишка мил и знает свое дело, Александр не зря так им увлечен. Вслед за купанием их ждал совместный обед.

Пелла. 4 года спустя. Филипп меня изумил. Худшее, что я мог вообразить с его стороны, — лечь с ним. С 10-и лет подобные развлечения предлагал мне практически каждый встречный… Но царь подбивает... соблазнить его сына, забавно. Видимо, для Филиппа иметь всех подряд — вопрос мужской чести, в высшей степени примитивная точка зрения... Царь пытался понять, почему его сын не переспал со мной, раз отказался сделать это со всеми присланными куртизанками. Женщины Александра не особо привлекают, но объяснение, по которому он не трахает их на каждом углу, кроется, скорее, в его голове, чем в физиологии. И коль уж царя раздражает сложившаяся ситуация, придется немного форсировать события, хотя плод уже давно созрел, качни яблоню, и он упадет прямо в руки.

326 г. до н.э. После. Багоас продолжал жить в его палатке и руководить хозяйством. Друг царя научил его быть нежным, естественно, без вычурности и дворцовых изысков. С ним кастрат познал подлинную близость и на время пренебрег правилами не делиться ни с кем своими мыслями и душевными переживаниями… И он поднял самооценку мальчика, ни разу не отверг предложенных ласк. В одну из последних ночей, обнимая и целуя юного перса, тот с улыбкой признал: у него никогда не было такой интенсивной сексуальной жизни. Багоас нежный любовник. Гефестиону не пришлось вести себя грубо или причинять боль.

Мужчина испытал на себе изощренные способы физического удовлетворения, практикуемые в гаремах персидских вельмож, сменяющиеся эротическими танцами и различными видами массажа. Кастрат возбудит и заставит почувствовать оргазм даже труп, ему не требуется помощь партнера или его желание. Подобные манипуляции не приносили Аминтору особой радости, но действовали как успокаивающее и снотворное. Удобная и быстрая разрядка, без каких-либо усилий ума и тела.

Пелла. 2 года спустя. Александр влюблен. Обычно прямой, порывистый и открытый, начал вдруг дичиться и краснеть, что ему очень к лицу. Он, такой юный и чистый, превращается совершенного ребенка, пытаясь показать мне свое расположение. Совсем, как пугливый жеребенок, заигрывает с тем, кто опытнее, но на всякий случай готовится бежать. Во всём остальном он не знает страха и смущения, его дух сильнее его плоти. Самый удивительный и потрясающий дух, который я только могу представить. Ему неведомо слово «нет». Он не умеет проигрывать и, надеюсь, не научится. Странно, я чувствую себя его отцом или старшим братом, а ведь мы почти ровесники.

У него золотые кудри и нежная, как у девушки, кожа, так легко сгорающая под июльским солнцем. Олимпиада убьет меня, если я лягу с ним раньше, чем ее раскрашенные шлюхи. Она всё время подсылает их к нему в постель… Ограниченные и вульгарные… Царица слепа и отказывается замечать очевидное: я не спешу разделить с ее сыном ложе. Филэ — увлекающийся и страстный, но слишком чувствительный и тонкий для физической близости, я не хочу его торопить.

9 лет спустя. Гефестион задел меня в поединке, он побледнел и тут же нанес себе мечом еще худшую рану, и через минуту мы оказались по пояс в нашей общей крови. Я так расстроился и не смог этого скрыть и, кажется, всех напугал… Они любят меня, особенно Гефестион, и не хотят ничем огорчать.

324 г. до н.э. Осень. Экбатан. Гефестион болен 4 дня. Вчера стало лучше, а сегодня ему снова гораздо хуже… Он в жизни не болел, изнуряющие походы и тяжелые ранения переносил играючи. Воины поражались, откуда царь черпает энергию для выматывающих марш-бросков и мужество терпеть страшные раны. Видимо Зевс дарует ему силы. Но Александр видел правду. Гефестион — его опора во всём не знал усталости. И когда потерялся Багоас и в лагере не осталось воина, способного подняться на поиски, и Александр от слабости не мог сесть в седло. Аминтор смог и вернулся назад пешим, ведя на поводу коня с неподвижным кульком, совершенно не напоминающим прекрасного перса. Гефестион слег, и сердце подсказало, друг готовится к дальней дороге, но царь еще молился всем богам и надеялся на чудо…

Пелла. 4 года спустя. Аминтор — мой ближайший друг, с ним просто и весело. Он понимает меня без слов, а вот за родителей бывает стыдно. Вначале мать запрещала нам встречаться, а теперь отец интересуется подробностями моей интимной жизни. Они оба согласны и на любовницу, и на любовника, и на Гефестиона. Только он меня и поддерживает, по крайней мере, я не слышал, что у него кто-то есть или был. Хотя судя по тому, как он отбрил Филиппа, так ли мой товарищ невинен, возможно, и он утомился ждать, пока я наберусь смелости. Ему исполнилось 14 пять недель назад, и он давно привлекает нескромные взоры. Пора решиться — или я его потеряю. Какая-нибудь смазливая утонченная гречанка уведет моего верного наперсника — и всё из-за излишней скромности. Я же не краснеющая девственница. Но не знаю, чего я опасаюсь более — не соответствовать ожиданиям или его внушительного оснащения.

Сегодня я призову Гефестиона к себе, будет легко найти повод. Он заходил, и не раз, правда, только днем. Но нынешней ночью пир и все выпьют больше, чем следует, и не заметят нашего отсутствия. Главное — не думать, как сложится дальше. Я его люблю, доверяю, и если не с ним, то с кем это должно произойти впервые.

324 г. до н.э. Лето. Он — солнце, а я — луна, Ахилл и Патрокл. Меня частенько обвиняли в том, что я беззастенчиво пользовался дружбой Александра и властью над ним. И развратив в юности, приучил Филэ к мужской любви и считал своим царственным наложником… Александр предпочитает мужчин, а я желаю только его. Я упрекаю себя лишь в том, что потакал всем его капризам и, не рассуждая, исполнял каждую прихоть. Его желания были для меня инструкцией и приказом к выполнению. Податливей старой любовницы, беззаветней преданной няньки и покорней самого жалкого раба я служил моему богу. Он мечтал завоевать весь мир, а я безуспешно пытался облегчить его тяжкое бремя.

Последние годы превратились в трудное для Александра испытание. Мятежи в армии, которые приходилось подавлять с всевозрастающей жестокостью. Македонцы утомились воевать и вместе с тем не согласны с проводимой реформой. Воинов оскорбляет даже мысль: персы займут их место.

Соратники и друзья детства часто обманывают доверие царя. Сатрапы бесстыдно манкируют своими непосредственными обязанностями. Гарпал — казнокрад. Кратер открыто выступает против попыток Александра создать единое государство. Эвмену мало власти, должность верховного секретаря вскружила ему голову, и он постоянно разводит бюрократическую волокиту, подчеркивая, кто здесь главный. А у Филэ грандиозные планы и всего одна жизнь. Царь спешит и выбился из сил, убеждая скептиков, а «свои» саботируют его решения, и он назначает «варваров».

С тех пор как я получил титул хилиарха, меня ненавидят сильнее, хотя сейчас я и не мозолю глаза, находясь всё время подле царя (эта участь досталась Багоасу). Зато внушаю зависть высоким саном. Таков Александр: чем чаще его предают, тем щедрее он награждает оставшихся... Пердикка, Птолемей, Неарх, Антигон, Селевк, Мелеагр, Лисимах...

326 г. до н.э. Примирение. Лежа в постели, хилиарх наблюдал за Багоасом. Если тот и волновался, то сохранял самообладание, но настроен он решительно. Мужчина улыбнулся, все эти взмахи ресниц и томные вздохи, наверное, на кого-то другого давно бы произвели впечатление, а на его вкус, мальчишка страшно хрупок и изнежен. Но зачем гадать, Александр им очарован, значит, и ему стоит присмотреться.

— Багоас! Иди сюда, — мужчина похлопал по кровати рядом с собой.

— Иду, мой господин.

Раздеться в углу и голым приблизиться к ложу — гораздо сложнее, чем обнажаться у него на виду. Багоас подошел к краю постели и снял пояс, стараясь сделать всё быстрее и изящнее. Как всякий перс он стеснялся наготы, тем более своей, а в шатре горит несколько лампад и неприлично светло. Тигр в нетерпении... Он поднимается и, кажется, вот-вот кинется на него. Но нет, мужчина просто погасил два ближайших светильника, оставив один на входе. В полумраке не так страшно и стыдно, к тому же Багоас чувствовал: хилиарх не смотрит в его сторону. Гефестион лег, растянулся на спине и с наслаждением отдыхал. Сняв расшитые золотом шаровары, персидский мальчик скользнул к нему. То, что шло на ум из прошлого, очень пошло или женственно. А из всего, что Багоас подглядел в лагере македонян, ручной аромамассаж подойдет.

— Не угодно ли господину лечь на живот! — обратился он.

— Конечно, милый, — ответил тот.

Мальчишка с виртуозностью фокусника вытащил откуда-то душистое масло и начал с плеч. Приятно, после 18-ти часового махания мечом и лазанья по кручам в невыносимую жару и слякоть. Вначале перс сидел сбоку, постепенно осмелев, оседлал мужскую поясницу. Мальчик весил, как пушинка, не более 2 талантов, но разминал по-настоящему, а не как куртизанки, только щекоча кожу и совсем не расслабляя мышц.

Я дал ему достаточно времени, пока он не запыхался и слегка не подустал. Затем перевернулся и поймал его настороженный взгляд, он быстро скрыл его за почти детской обворожительной улыбкой. Глаза умудренного горьким опытом старика не вязались с необыкновенно юным лицом, оно прекрасно и беззащитно до боли. Я взял его тонкую, унизанную драгоценными браслетами руку в свою и, в очередной раз подивившись ее хрупкости, с благодарностью поцеловал открытую ладонь и запястье, там, где такая шелковистая кожа… И ощутил пульс, напряженно и затравленно мчавшийся, ударов 200 в минуту. За безмятежным фасадом юноша в прямом смысле корчился от ужаса.

— Спой, малыш! Спой что-то любимое! — попросил я.

— Как угодно господину.

Пелла. 4 года спустя. Всё идет по плану. Филипп достаточно выпил, чтобы ничего не замечать, но вместе с тем кинуть многозначительный взгляд… Мы с Александром можем удалиться в его покои, и нас определенно не хватятся до утра. Имениннику подарили старинные свитки, кажется, про Кира, легендарного персидского завоевателя. Другу не терпится рассмотреть их более детально, а я с удовольствием составлю ему компанию. У Филэ пленительный рот, и я до сих пор не знаю его вкуса, хотя он частенько целует меня в губы, но целомудренно, без языка. На пороге своей комнаты Александр замешкался буквально на долю секунды, он волнуется, бедный мальчик, верно, опасается того, что произойдет. Не беспокойся, милый-милый друг, всё будет хорошо, это гораздо проще, чем тебе кажется, завтра ты посмеешься над своими сомнениями и страхами.

327 г. до н.э. Ссора. Назначая Аминтора хилиархом, Александр просил его не искать встреч наедине. Теперь они виделись изредка на советах и пирах, отставной любовник в блеске высокого сана и Македонский в окружении многочисленной свиты.

Царь царей удалил от себя того, чье постоянное присутствие и доступ к телу наносили урон непогрешимому образу божества и унижали мужское достоинство великого полководца. Гефестион теперь не командует отрядом личных телохранителей царя и спустя столько лет, не делит с ним ложе.

334 г. до н.э. 22 июля. Гефестион просыпался с восходом солнца, и при удобном случае бегал и плавал в реке. Александр — соня, поэтому Аминтор бесшумно встал и вышел из палатки. Назад он вернулся через час, от него вкусно пахло холодной свежей водой. Из-за полумрака, к которому не успели привыкнуть глаза, он отыскал постель практически на ощупь и по запаху. Филэ лежал спиной, притворяясь спящим. Каждый раз после ночи любви наступало такое мгновение. Гефестион скользнул к нему и обнял, прижавшись всем телом. Он целовал горло Александра, скульптурно вырезанное под совершенным абрисом подбородка, и край уха, беззащитно выглянувший из копны золотых волос, дышал опьяняющим запахом кожи, тот сводил его с ума и парализовал волю. Ради того чтобы чувствовать его, он отдал бы кровь капля за каплей и тело кусок за куском. Если бы ему предложили на выбор жить, но больше не прикоснуться к нему и не вдохнуть этот сумасшедший аромат, или умереть… Не раздумывая, он выбрал бы последнее, Аминтор не мыслил себе и дня без любовника.

Cквозь утреннее забытие Александр ощутил — Аминтор ушел, но, казалось, через минуту сильное тело мужчины приникло сзади. Он ясно помнил, как вчера бился под ним, изнемогая от страсти, и всякий раз стыдился наступившего момента. Он дарил ему всего себя, но опасался, что этого слишком мало или слишком много. Он искал подтверждения любви, а может, и охлаждения, ведь, раздавая так безрассудно, ты неумолимо приближаешь час пресыщения. Но Аминтор развеивал все сомнения, он умел быть внимательным и чутким. Не давал повода к ревности и подмечал любой нюанс, расстраивавший впечатлительную натуру друга. То, что происходит между двумя любящими, находится вне добра или зла.

326 г. до н.э. Примирение. У Багоаса свой уголок в походном жилище Гефестиона. В отличие от Александра тот не устраивал у себя совещаний и не нуждался в услугах кастрата, но и не выгонял его, когда был не в духе. У мужчины не бывало плохого настроения, он ровен со слугами, со стражей и с Багоасом. Так же, как Александр, он мало спит, воздержан в еде, редко пьет и всё время работает, просматривает счета, ведет обширную переписку, следит за постройкой дорог, мостов и городов, снабжением и дисциплиной в армии. Командуя головным отрядом гетайров, Гефестион, получивший недавно звание хилиарха, руководил ночной подготовкой переправы через реку и первым вступил в битву за Гидасп. Обоз, с которым двигался Багоас с палаткой в придачу, пришел с опозданием, к вечеру последнего дня сражения.

Несмотря на полное боевое облачение, Гефестион возник по обыкновению незаметно, или он о чем-то задумался и не услышал… Нет, просто хилиарх вернулся один, да и походка у него совершенно бесшумная… он точно крадется с грацией бенгальского тигра, такой же опасный и сильный хищник. Возможно, сегодня он решит наконец-то отведать дар царя, ведь все воины устали, а после боя мужчина хочет расслабиться, если он, не стар и не изранен. Командующий гетайрами цел и невредим. Несколько свежих царапин да кровь врагов.

Багоас порадовался: он предусмотрительно приказал везти не только палатку и ванну, но и часть царского сервиза, кровать и простыни из тончайшего льна. Обычно хилиарх не позволял ему выполнять обязанности слуг. Но сегодня всем заправлял перс, он вытер господина полотенцем, точнее попытался, и подал набедренную повязку, от другой одежды мужчина отказался. Прислуживать тоже не особо получилось. Багоасу приказали не мельтешить, сесть, спокойно выпить и разделить ужин с новым хозяином. Кубок вина, немного орехов и фрукты — вот и всё, что перс смог проглотить.

…А мальчишка настырный, вернулся вместе с шатром царя, его ложем и кучей персидских и египетских прибамбасов. Хотя бронзовая ванна Дария появилась кстати, реку они оставили давно позади, а он привык мыться дважды в день. Горячая ванна. Слуги достаточно вышколены и слушаются перса без слов. Зря Александр не отдал кастрату в управление двор, как сделал Дарий, за всей хозяйственной частью и гаремом у того следил главный евнух. Тогда бы и сумасшедшие жёны не подсыпали отраву всем подряд. После водных процедур под молчаливым руководством Багоаса быстро слуги внесли изысканную пищу на красивых блюдах и разлили вино в серебряные чаши с золотым орлом. Гефестион лишь опоясал чресла и, поев, сразу завалился в постель, а рабы удалились, прихватив остатки ужина и посуду, мальчишка остался и подлил вина. Он тихо скользил, раскладывая всякие мелочи, кувшинчик с маслом, поднос со сластями, чистые полотенца...

Миеза. Школа. Гефестиону нравилось учиться. Разумеется, жаль покидать дом, где все его обожали и баловали, но он обещал их навещать. Друзей же завел новых, особенно сошелся с сыном царя Филиппа Александром, но и с другими тоже, он умел ладить с людьми и был честен. Больше всего мальчик скучал по Клио, пепельной гречанке, старше его на 2 года, испорченной очаровательной девчонке. Та не скрывала своих встреч с разными старыми развратниками и получала за услуги хорошие дары, но к Гефестиону испытывала искреннюю юношескую привязанность. Тот в свою очередь не осуждал ее. Клио мечтала о карьере гетеры, а они такие манящие и желанные. Еще до того как Гефестиону стукнуло 12, девушка научила его разным штукам из арсенала ее клиентов, а в недалеком будущем она его первая и верная любовница.

Пелла. 4 года спустя. Гефестион так нежен со мной, словно я фарфоровая ваза, тончайший шелк или юный олененок. Он целует мои губы, и сердце колотится всё выше и выше, пока его гул не сносит голову прочь. Я, кажется, тоже раздел его. Он касается моего тела, но не требовательно или властно, а нежно. Его тонкие пальцы плавно блуждают по лицу, шее, груди, бережно обследуют промежность, я отвечаю ему тем же, пожалуй, более настойчиво. Он целует меня везде — с ног до головы, каждый пальчик на руках, вдоль мышц, ключицы и кубики пресса, чуть дольше бедра, едва скользнув, член. Я отдаюсь ласкам, его движения музыка с изощренным, не быстрым ритмом. Она не идет по нарастанию, в ней нет агонии и требования увеличить скорость до безумия. Я знаю теорию со слов других мальчишек, из изящных фресок в храме Весты и вакханалий, проводимых со стабильным постоянством. Он не торопит меня, его рука на затылке не регулирует глубины проникновения пениса в рот, а лишь чуть-чуть задает ритм. Перед тем как кончить, он немного его уско
ряет, сперма изливается нежданно-негаданно, а я по неопытности упускаю ее, и семя брызжет на губы. Одновременно со стоном наслаждения Аминтор дарит мне поцелуи и выпивает всё свое без остатка.

Александр юн и полностью обнажен, белокурые пряди рассыпались по плечам. Я целую его и ласкаю руками. Мы возбуждены, он становится на колени и начинает делать минет. Я мог бы испытать оргазм мгновенно, но необходимо дать олененку получить удовольствие от власти надо мной, да и глотать сперму ему может совсем не понравиться. Перед самым концом я слегка увеличиваю амплитуду, пенис выскальзывает из его мягких губ, и влага изливается на лицо. В благодарность я покрываю мелкими поцелуями подбородок, рот, шею и выпиваю всё расплескавшееся. Мы ложимся в постель, я продолжаю его ласкать, он трепещет, птичкой в моих объятиях. Я не позволю страсти лишить меня рассудка и зрения, и сделаю то, что ему приятно и что он желает. Но Филэ мало оральных ласк…

Я прошу Гефестиона лечь на живот, мну округлые ягодицы, целую его нижний храм и пытаюсь проникнуть языком как можно глубже. Он прикрыл веки и просит не останавливаться. С помощью рук и слюны мой пенис входит, я спешу, и первые толчки слишком прерывисты, но дальше всё идет без сучка и задоринки. У него очень сильные бедра и тесный до умопомрачения анус, он словно создан для моего члена. Финал наступает чересчур быстро… Несмотря на минет, он вновь готов. И я прошу взять то, что только его по праву. И уже не думаю, как его орудие вывернет мне кишки.

Аминтор вводит фаллос плавно и мощно, давая привыкнуть к его габаритам. Боли нет, но ужасно горячо, и странная истома охватывает все члены. Ощущение, будто жилы и кости плавятся и ты попал в элизиум, совсем иное, чем при оргазме, нахлынувшем достаточно скоро, но соизмеримое и прекрасное по чувственности.

Сожалея о том, что так медлил, Александр сошел с ума. Он просил еще и еще, после каждого раза у него начинались спазмы дефекации, и я подносил ему таз и кувшин с водой, совершить омовение. Я не в силах отказать ни в чем моему горячо любимому другу, но насколько сам опытен и не причиню ли ему случайного вреда?

330 г. до н.э. Конец лета. Александр помиловал Нарбазана, простив ему смерть Дария. Помиловал, поразившись дерзкому бесстрашию командира личной конницы убитого персидского царя и удивительному дару, любимому кастрату Дария — Багоасу, мальчику изумительной красоты. Гефестион посмеялся над восхищением Македонского: «Ему же на вид лет 12-13. С каких пор тебя привлекают младенцы?»

326 г. до н.э. Примирение. Меня отдали Гефестиону. Я знал, наступит такой день, и я стану не достоин царской любви. Но почему сейчас? Зеркальце из серебра не обманывает, я сегодня красивее, чем когда-либо. Мне 19, но благодаря кастрации я выгляжу более юным, чем в 14. Моя кожа безупречна, движения отточены, и царь был доволен моим мастерством, и не помню такого случая, чтобы я его не удовлетворил. Но, возможно, он и не отказался от меня, а Гефестион пожелал… Чего бы ни захотел Гефестион, даже звезду, царь подарил бы и ее, но Роксана не интересовала хилиарха, как впрочем, и я. Друг и любовник исполняет волю Александра, а я живу в его покоях, и он ничего не требует. Но я подожду удобного момента, время на моей стороне. Хотя, может я не в его вкусе?

— Багоас! Да не шарахайся от каждого слова, ты доверяешь царице?

— Нет, мой господин!

— Почему же?

— Она пыталась меня отравить…

— Успела? — усмехнулся собеседник.

— Едва царь ее привез.

Гефестион чуть не присвистнул от удивления, шустрая девчонка и злая. Мужчина совсем по-иному посмотрел на персидского мальчика. Нельзя забывать, он любимый евнух Дария. А двору Александра далеко до двора Дария, пусть и в Персии.

— И часто тебя хотели отравить?

— Да, мой господин, но Орнемон учил меня быть осторожным.

— Орнемон?

— Мой наставник, тоже кастрат, бывший фаворит Дария.

— Он был молод, красив? Ты любил его?

— Вещь не выбирает хозяина. Да, красив... и ему исполнилось 20.

331 г. до н.э. Александра раздражали враги Гефестиона — их несоизмеримо больше, чем друзей. И они поливают его направо и налево и приписывают столь долгое расположение царя только плотской прихоти и извращенным вкусам давнего возлюбленного. Боясь острого, как бритва, языка и убийственного сарказма, недруги выпускали свой яд лишь за спиной, но зато в таких количествах, что муссоны, по полгода орошавшие земли Индии, блекли. Гефестион такой мягкий и понимающий по отношению к царю занял глухую оборону и предпочитал завистливое, молчаливое презрение лицемерному дружелюбию. Он не мстил тем, кто считал его интриганом, бесхребетным лизоблюдом и грязной подстилкой, короче, нулем без палочки, но постепенно из юноши с добрым и легким нравом формировался чрезвычайно замкнутый царедворец, его мысли подчас не знал и сам Македонский…

326 г. до н.э. После. Багоас дышал ровно и спокойно, ему нельзя ошибиться. Аминтор — не чета прочим, если он почувствует неладное, то не притронется к нему, а второго шанса может и не быть. Он слишком чуткий, для прекрасного евнуха — это работа, а для Гефестиона — воина и полководца и государственного мужа — дар и проклятие, в зависимости от обстоятельств. Живя вместе с ним, перс заметил то, что, хвала богам, не видит никто, даже царь. Друг Александра командует войсками, строит, судит и примиряет, в стремлении не властвовать и побеждать, а спокойно и целенаправленно повинуясь приказу царя, навести порядок в огромной стране. И он безошибочно, с волчьим чутьем и ловкостью леопарда снова и снова умудряется выполнять непосильную для человеческого разума задачу.

Эти мысли пролетели в голове перса, пока Гефестион снимал с него золотой пояс с кинжалом в изящных ножнах, украшенных рубинами, и белоснежный хитон, подбитый пурпурной каймой. Поставив правую ногу перса на свое колено, он расшнуровал сандалию и поласкал рукой нежную кожу внутренней стороны бедра, то же самое он сделал и с левой. Дориск так же целовал его ноги и нахваливал их стройность и красоту, хилиарх проводил манипуляции молча. А потом грек делал ему больно и не мог насытиться беззащитным телом.

Александр рассказывал Гефестиону о юноше, но основную информацию тот получил из первых рук, пока они по-товарищески делили кров, пищу и ложе. Гибель семьи, рабство и множество грязных и жестоких мужчин, с которыми мальчик имел дело до Дария. Багоас доверился ему, как бесхитростно доверяют свои маленькие тайны дети, имеющие заботливых родителей.

Александр не слышал и о Нарбазане, пробудившем в нем отзвук чувственности и искренне пожалевшем кастрата, когда Дарий обидел его напрасно. Стремясь и сводя всё к сексу, Багоас не был темпераментным или страстным, он хотел дарить. А что он еще отдаст взамен на доброту и участие, внимание и душевное тепло, их так не хватает в жизни. Но перс молод, любознателен и с радостью учится, на него стоило потратить маленькую частицу сердца. Иного не позволил бы и Александр. Филэ дьявольски ревнив и, пользуясь этим, Гефестион устранил бы любого конкурента, «пылко заинтересовавшись» кем-либо. Но и злейшие враги не могли обвинить царского друга в неверности, Аминтор любил только Александра и сберег это чувство до последнего вздоха.

Битва при Гавгамелах. У Александра 7 тыс. конных и около 40 тыс. пехоты против Дария, у которого 100 тысяч конных и 400 тысяч пеших, 200 серпоносных колесниц и 15 слонов. Александр, ужасающе-прекрасный, как Арес, лично командует элитной конницей гетайров и, разбив правый фланг врага, преследует бегущего с поля битвы Дария. Гефестион ранен в руку, он командир личной охраны, а сияющие золотом доспехи магнитом притягивают врагов. Стрела, предназначенная другу, не достигла цели, Аминтор бесстрашно выполнил свой долг.

330 г. до н.э. Конец лета. – 327 г. до н.э. Багоас слабо понимал греческий и не уловил смысла реплик могущественного фаворита. Он решил, тот посчитал его недостойным царя или хуже — приревновал. Мальчик не жаловался Александру и не делился своими сомнениями, боялся и умирал от неизвестности, он в одиночестве, царю же показывал праздничную маску, так его научили. Персидский кастрат, несмотря на юный возраст, знал свое место и не претендовал на большее, но готов был биться без страха за сердце Александра. А тот женился, и перс стал опасаться Роксану сильнее, чем Гефестиона, он теперь находился далеко, воевал и зарабатывал славу талантливого полководца, «ловко поднявшегося из царской постели».

326 г. до н.э. После. Интуиция подсказывала Багоасу быть доверчивым и открытым, он впервые вступал на неизведанную стезю, ему не надо бороться и следить за каждым словом и шагом. Нужно научиться разделять физическое наслаждение и любовь, лучше чем сегодня Аминтор не будет к нему относиться никогда. Но тот позволил Багоасу узнать его ближе, а главное он надеялся, помочь персу увидеть Александра-человека вопреки слепящему образу идеального божества.

Томясь желанием, Александр угрюм и молчалив, оно снедает его, лишая покоя и равновесия. В друге царя Багоас не заметил страсти, он вынослив как жеребец во время гона, но тело его целиком подчиняется воле, а душа слышит чужие печали. Это очень мудрая душа, в ней живет благородство и нежность. К царю царей он относится, как к своему ребенку, прощая и заранее принимая всё хорошее и плохое. Радости и победы он дарит своему другу, разочарования и сомнения оставляя себе. Ему хватало мужества нести бремя царской любви, ненависти и зависти непринужденно и с достоинством, обманчивое впечатление. Дети жестоки, и Александр жесток, ведь Аминтор так силен, он вытерпит и простит всё без жалоб и упреков. Но слова: «Ты никто без Александра!», — разобьют всякое сердце и остудят какие угодно чувства. Публичные оскорбления гасят огонь желаний, а после каждой ссоры безвозвратно исчезает частица нежности. Мужчина может продолжать любить растоптавшую его пяту, но стыдиться и скрывать свою страсть.

327 г. до н.э. Январь — 325 г. до н.э. Зима. Гефестион не спорил с Александром, щадя его гордыню. Единственный раз он высказался вслух, без лишних сантиментов царь указал любовнику его место. Смирившись и, оправдывая несдержанность Филэ, Гефестион на посту правой руки Македонского проявил себя талантливым руководителем, воином и отличным дипломатом, а еще искусным манипулятором. Александр не мог уже придумать, на какие деньги собрать флот для индийской компании. Гефестион вызвался снарядить корабль на свои средства, спровоцировав друзей царя и своих врагов (коих не меньше) последовать его примеру. Флотилию подготовили в рекордные сроки, серебро и золото полилось рекой.

Город маллов. А сейчас царь скорее всего мертв… Гефестион воочию убедился, слух преувеличен и, несмотря на страшное увечье, Александр выкарабкается, но что-то ушло, будто попрощавшись с ним однажды, тот не верил: друг жив, а не он сошел с ума и грезит наяву.

Всё бы хорошо, но они практически не виделись. Поэтому Аминтор и не искал никаких постов и регалий, кроме одного — командир личной гвардии телохранителей, зато Александр, наконец, доволен. Скоро его друг будет так же высоко, как и он, и никто не посмеет кинуть ему в лицо несправедливое обвинение. Никто, кроме царя, а это действительно ранит верное сердце.

334 г. до н.э. 21 июля. Привал. «Мне, Александру Македонскому сегодня исполнилось 22 года. Я — Великий царь и сын Зевса, покоритель Фив и победитель битвы при Гранике. Через Малую Азию и Сирию моя армия идет на Египет. Но сегодняшней ночью, как и предыдущей, я буду весь твой, мой обожаемый Гефестион», — так думал Филэ, скача бок о бок со своим Аминтором. Ахилл и Патрокл не любили друг друга более преданно, чем царь и его фаворит. И обманчиво казалось, все вокруг смирились с их слишком затянувшимся из юности романом.

Из-за страсти к прекрасному, как Аполлон, и бесстрашному, как Прометей, Гефестиону царь поссорился с матерью, отказавшись в очередной раз жениться на подходящей кандидатке в царицы. Все функции которой сводились бы к одному — плодить для Александра наследников, словно борзых щенков на развод. Аминтору проще, его родные с пониманием относятся к сложившейся ситуации и не ждут сию секунду внуков. От этих мыслей царю еще больше захотелось побыстрее уединиться с любовником. А вот и подходящее место для лагеря, здесь река начала расширяться и петлять. «Привал!» — скомандовал царь, и пришпорил Буцефала, зная, Гефестион без колебаний последует за ним. Он пустил коня легкой рысью, наслаждаясь резвостью жеребца и ветром свободы.

Метров через 300 притаилась укромная заводь. Выпрыгнув из седла практически на ходу, царь подбежал к берегу, ловко скинул сандалии и тунику и вошел в манящую прохладу. Только когда вода достигла лопаток, он обернулся полюбоваться тем, от чего даже боги потеряли бы дар речи. Гефестион, отставший лишь на корпус, уже разделся и упругой походкой дикого леопарда приближался к реке. Волосы цвета начищенной бронзы, бархат сапфировых глаз, кожа, загоревшая почти в тон к волосам, в местах, прикрытых одеждой, поражала молочной золотистостью. Аминтор полностью удалял лишнюю растительность на лице и теле, и ничто не портило совершенных форм, округлости мышц совсем юношеских рук и плеч, тонкой талии, выпуклого рельефа груди, безукоризненных кубиков живота и ног, подобных столпам Геркулана. Несмотря на высокий рост и впечатляющую мускулатуру, он нес свое тело с изяществом и грацией танцовщицы.

Но лучшее украшение Аминтора — его фаллос, такому позавидовал бы и Приап. Видимо, благодаря внушительному достоинству, отец Гефестиона едва не сделал его служителем в храме бога плодородия. Там по обыкновению толпилось множество девочек, девушек и женщин. Кто-то приносил на алтарь бога девственность. Кто-то искал помощи в завоевании сердца неприступного красавца. Кто-то надеялся повысить свою привлекательность в глазах остывшего мужа. Но большинство с бесстыдством вожделели жрецов. Они все, на подбор, обладали гигантскими пенисами и никто красотой царского возлюбленного.

326 г. до н.э. Примирение. Мальчишка нуждается в любви. С ним обращаются, как с вещью, он кастрат, а значит, не человек. Царь оставил его за компанию с ложем и принадлежностями к нему, он такой же, как роскошное постельное белье из Египта или редкостные благовония. Александр щедр, он отдал мне всю власть и сокровища империи за любовь и преданность. И незаметно выпил мою жизнь целиком без остатка. А Багоасу за его старания подарят дорогие побрякушки, тряпки и место в постели, и то не каждый день, но всё же несоизмеримо по сравнению с моей «наградой». Участь любящих — не выбирать. Боги придумывают сценарий, распределяют роли и следят, чтобы долги оплатили сполна. Я не обижу тебя, заплутавший малыш с глазами раненой серны, солнце опалило твое сердце, но, кроме души, есть и тело. Цени каждое мгновение жизни, иди на край света за крошечным земным удовольствием, и будет не так мучительно одиноко любить того, кому не хватает поклонения всего мира.

330 г. до н.э. Пожар. С января по май македонская армии отдыхала в Персеполе, центре исконно персидской империи. Ставка Александра находилась в Восточном Дворце Ксеркса, поражавшем воображение изысканным совершенством архитектурных решений, и великолепием убранств, где каждая вещь дивное неподражаемое произведение искусства, и огромной библиотекой, полной уникальных свитков. Перед уходом царь отдал жемчужину Персии на разграбление, завоевывая любовь простых солдат и предостерегая врагов.

Ночью того же дня половина Персеполя сгорела заодно с бесценными экземплярами Авесты, написанными на бычьих шкурах золотыми чернилами. Часть из них успели перевести на греческий по приказу Македонского, но остальное утеряно безвозвратно.

Александр с детства боготворил свою мать, в одиночку противостоявшую отцу, терпя оскорбления и унижения со стороны мужчины и царя, отстаивая свою независимость и интересы единственного сына. В мире, принадлежащем сильной половине человечества, женщине отводится одна роль — плодящейся покорной рабыни. И Македонский искренне восхищался амазонками, посмевшими дать отпор мужчинам.

Но как порой случается, Александр принимал изворотливость, коварство и хитрость за интеллект и мудрость, истеричность и бесцеремонность за честность и бескомпромиссность, а пустую ревность и бессознательное собственничество за любовь и верность. Он доверял людям и не разбирался в женщинах. Те, которые его привлекали, будили в нем низменные инстинкты и тягу к фанфаронству. Царь всегда отличался расточительностью во Всём, его нужно останавливать и уравновешивать, а не вдохновлять на сомнительные подвиги. Женщины «его типа» поступали прямо противоположно, они провоцировали его на безумства. Его страстно увлекающаяся натура моментально вспыхивала, и он становился харизматично неотразим, а добившись своего, мгновенно остывал. Это касалось не только любовниц, редко кому удавалось завоевать интерес царя на долгое время. Требовалось что-то гораздо более ощутимое эпизодического приступа похоти.

Македонский — ученик Аристотеля и почитатель Диогена, а оба великих философа декларировали: человек, идущий на поводу страстей и сексуального влечения, уподобляется примитивному животному.

Пожар начался с дворца и перекинулся на Персеполь. Молва приписывает печальное событие Таис Афинской, подруге Птолемея, но Александр винил лишь себя. Опьяненный вином, красотой и дерзостью знаменитой гетеры, с ее подачи, он позволил воинам отомстить за разрушение Акрополя и разграбить город, а ей спалить старинный дворец. Бессмысленное решение, принятое спонтанно, под воздействием сиюминутной прихоти, он его стыдился и сожалел. Сколько звезд на небе, столько обманов таит женское сердце .

326 г. до н.э. После. Гефестион недолго ласкал Багоаса, но позволил тому испробовать свои персидские ухищрения. Забавно размышлял мужчина: все они нужны пленять извращенное воображение и вновь разжечь потухающий огонь. Царскому же другу всего 29. Тот в расцвете своей мужественности, а пресыщение не грозит ему вовсе, ведь секс всухомятку не прельщал Аминтора, да и влюбчивостью он не страдал. Мальчишка виртуозно делал минет, он заглотнул эрегированный член и стимулировал его плотными спиралевидными движениями рта и рук, четко следуя равномерно ускоряющемуся ритму. Мужчина кончил всего за пару минут. Целуя губы прекрасного кастрата, он заметил: ни капли спермы не потерялось, уста его свежи, а дыхание и влага, словно в персидских сказках нега и фимиам.

Багоас поразился, с какой скоростью Гефестион восстанавливает силы, или он отчаянно долго его целовал. У мужчины на редкость белые и гладкие зубы, гибкий язык, и он не запихивает его в глотку так, что становится трудно дышать. Губы податливы и нежны, они не требуют, они принимают всё. Любовники пили слюну друг друга, пока та не превратилась в мед. У Багоаса кружилась голова или он расслабился и дал себе волю. Затем он встал на колени меж ног сидящего партнера и снова отсосал ему, более настойчиво. В первый раз ему показалось, спермы могло излиться и больше. Поэтому сейчас он не церемонится. Семя брызнуло, и он удвоил или утроил напор и, кажется, получил всё без остатка.

Они резвились почти до утра, сначала мужчина брал его только спереди, стремясь видеть его лицо и ответную реакцию. Багоас закрывал глаза и падал-падал-падал в безбрежное алое марево. Аминтор вводил член медленно, без рывков, плавно и не на всю пугающую длину. Так тяжелая баллиста скользит по хорошо смазанным полозьям. Так плывут в наступление ужасающе прекрасные индийские боевые слоны. Их убийственную скорость и мощь невозможно оценить по достоинству, пока, атакуя, они не сметут всё, оказавшееся на пути…

Мужчина, начинал заново или останавливался по первому требованию… Багоас из желания и любопытства настаивал на продолжении и, получив очередную дозу наслаждения и спермы, удивлялся, тот в состоянии повторить. Гефестион посмеялся: «Утром ты не сможешь встать, тем более сесть», — а про себя подумал, по крайней мере Филэ не встал. Позже он научился обуздывать склонность царя к излишествам и не слушать его мольбы про еще разок… Но мальчишка будто испытывал тугой лук. Сегодня он сделает так, как скажет любовник, а завтра будут видны результаты. Аминтор позволял партнерам руководить собой, но когда требования становились неразумны, он хладнокровно ограничивал их, удовлетворяя иными способами.

Багоас еле-еле открыл глаза, он спал чутко, а хилиарх встал.

— Спи, малыш, еще рано.

— Не покидай меня, — попросил перс.

— Я вернусь, спи.

331 г. до н.э. Ближний круг давно в курсе двусмысленной ситуации, если уж сохранять status quo, то подстилка как раз сам царь царей. Так повелось с начала их отношений. Гефестион не настаивал на своей активной позиции, он за равноправие и в принципе не против пассивной роли. Но Александра устраивал такой расклад, и, в конце концов, Гефестион — удивительный любовник. Царь не считал нужным из-за сплетен терять лучший секс в жизни, и они поистине понимали и дорожили друг другом.

Вавилон. Живая собака лучше, чем мертвый лев . Для умершего достаточно повозки сухих дров, а оставшимся следует задуматься о делах земных.

Более семидесяти Александрий увековечат имя и память о Великом завоевателе. По замыслу они закладывались в местах, выбранных лично царем, например, Александрия Египетская в устье западного рукава Нила. Но порой переименовывались и старые поселения из-за их выгодного военно-стратегического расположения. Города будут столицами покоренных территорий, экономическими, политическими и культурными центрами. Они заставят работать систему как единый организм. Для воплощения грандиозного плана необходимо связать их артериями — удобными и безопасными дорогами и наполнить свежей кровью — капиталом: серебряными тетрадрахмами и золотыми статерами стандартного образца. Чеканку монет царь взял в свои руки, урезав полномочия подвластных сатрапов.

Глобальные масштабы требовали колоссальных вложений. Только армия съедала 7300 талантов  — годовые выплаты, не учитывая наградных, пенсий и премиальных. Но пустив в оборот накопленные сокровища, лежавшие при прошлых правителях мертвым грузом, он активизировал рост производства и торговли по всей Империи, а в следствии — уровень собираемых налогов.

Аминтор получил не военное звание, а должность первого министра. Посредством него Александр осуществлял связь с персами и свои прогрессивные реформы. Большинство соратников отказывались их понять, а тем более принять. Способности Гефестиона трудно недооценить, непревзойденный инженер, логист, дипломат и администратор. Он незаменим и привычно поддерживает любые, самые безумные начинания Македонского.

Пламя погребального костра достигло небес. Проводив друга, царь попал на берега реки забвения, испив воды Черного Стикса. Империя, как бы огромна она не была, необузданная эйфория битвы, упоение победы, слава, чья магия соизмерима с первой ночью любви, вечность, жизнь — всё тлен, если это не с кем разделить.

327 г. до н.э. — 326 г. до н.э. Лето. После ссоры Гефестиона и Кратера в стане врагов хилиарха праздник, все бросились поздравлять нового «фаворита» с победой. Аминтор же вернулся в лагерь к своим гетайрам. И так замкнутый, он практически ни с кем теперь не общался, кроме Стратона, будучи мальчишкой из личной стражи царя , тот безнадежно влюбился в друга Александра. Признаться в чувствах ему помешала застенчивость. Видя, как тоскует предмет его обожания, он всё не решался заговорить. Но хвостиком бегал за мужчиной, пытаясь составить компанию и услужить.

Македонский забыл об опальном возлюбленном, и все с радостью последовали его примеру. Стратон весь извелся, переживая за командира. Но где-то в походе Александр и Гефестион встретились и примирились. Юноша догадался сразу. Аминтор возвратился не такой мрачный и… привез палатку персидского царя в придачу к Багоасу, бывшему фавориту Дария. Перс делит с хилиархом кров. После битвы при Гидаспе, Аминтор вернулся в хорошем настроении и разделил с Багоасом ложе. Стратон расстроен до глубины души, пока он мечтал, надеялся и витал в розовых облаках, кастрата увенчали лавровым венком. Несколько месяцев проведенные персом с Гефестионом, печальнейшее событие в 18-и летней жизни страстного юноши, особенно ночи, проведенные на часах возле царского шатра.

Он совершенно отчаялся, но появился Александр. Роксана потеряла плод, и Багоаса с обозом и поклажей отправили к Инду. Гефестион в арьергарде руководит сплавом по реке и снабжением армии. Стратона тот взял с собой в качестве своего адъютанта.

«Расставшись» с Македонским, Гефестион очень сблизился с юным греком, он единственный не отвернулся от него и поддержал в трудную минуту. Внешне адъютант напоминал ему Александра в юности. Тогда он не называл себя фараоном и богом, и Гефестион просто друг, не хилиарх и всемогущий фаворит. Любовь двух юношей, даже когда один из них наследник престола, прекрасна, но отношения 29-летних мужчин, один из которых Александр Великий, далеко не безоблачны. Так думал Аминтор, наслаждаясь ловкостью и грацией Стратона, плескавшегося на мелководье. Он помнил его ребенком, мальчик из «отряда пажей», и все они по уши влюблены в него и, разумеется, в царя, пожалуй, Стратон увлечен больше прочих. С робостью, присущей чистоте, он так и не посмел открыться, оставаясь невольным свидетелем их бурного романа. Появление Багоаса, с одной стороны, глубоко уязвило влюбленного и вместе с тем вселило надежду.

С тех пор, как уехал перс, а за ним и царь, Стратон по утрам собирался с духом, признаться хилиарху в своих чувствах, но каждый вечер не решался завести разговор. Хотя с пылкостью романтической натуры он отчетливо представлял, как отдастся Аминтору и будет безгранично покорным и нежным эроменосом. Он мечтал подарить цвет своей юности именно этому роскошному, сильному, уверенному мужчине, а Гефестион, казалось, не обращал внимания на его мучения. Кто он такой для единственного и неповторимого возлюбленного царя? Если Багоас — извращенный кастрат, но самый желанный мальчик Персии восхищался хилиархом и так долго добивался взаимности. Кто он по сравнению с утонченным царским евнухом? Глупый неискушенный грек. От таких мыслей юноша впадал в тоску, и слезы неумышленно текли по щекам. Он вспоминал дом и мать, которую покинул 5 лет назад. Стратона очень расстраивало: слезы кто-нибудь заметит и посчитает его девчонкой.

Сегодня Гефестиону исполнилось 30. Александр далеко, и праздновать придется в одиночестве. Увидев, что юноша совсем загрустил, хилиарх решил порадовать его и себя. Тот счастлив любой возможности пообщаться.

— После караула зайди! Сыграем в шахматы! — предлагает он ему. В нынешнем окружении Стратон единственный отличал башню от ладьи . Индийская игра с множеством правил была достаточно сложной, но захватывающей и помогала занять вечер.

И у Аминтора приготовлен сюрприз — греческие сласти: гастрин с миндалем, сухофруктами и медом, копа из дрожжевого теста, с орехами, медом, кунжутом, перцем и маком и зефир, а также амфора настоящей рецины . Гефестион припас их для царя, они облегчали жуткие приступы мигрени, но мальчишка — гость и такой сладкоежка. Да и срок годности лакомств краток.

324 г. до н. э. Август. Прервав 10-и летний поход на Азию, Александр решил осесть в Персии и неожиданно взял в жены старшую дочь Дария и его племянницу, а Гефестиона женил на младшей сестре Статиры Дрипедиде. Таким образом он скрепил их дружбу родственными связями. Слишком мало доверенных лиц у него осталось, вот и Гарпал сбежал в Грецию, захватив из казны 5 000 талантов и переманив 6 000 греческих наемников. Теперь Аминтор не только хилиарх, а в случае смерти царя всемогущий регент до момента совершеннолетия наследника, но и их сыновья будут двоюродными братьями. Торжества поражали поистине восточной помпезностью. Принцессы из рода Ахеменидов — девушки неземной красоты и знатного рода. Кроме Македонского и Гефестиона, свадьбу одновременно сыграли восемьдесят военачальников и десять тысяч рядовых македонян.

Поступок Александра разъярил всех. Роксану, та узнала, после церемонии царь не разделил ложе с одной из жен, а уединился со своим давним возлюбленным. Армию — простые солдаты замечали, царь перенимает обычаи и законы персов и говорит на их языке. Так и не приняв проскинезу, они обвинили Македонского чуть ли не в измене. Подавив очередной мятеж и казнив зачинщиков, Александр отправил 10 000 ветеранов на пенсию назад в Македонию. Устав терпеть ортодоксальные взгляды Кратера, презиравшего всё персидское, царь избавился от него, поставив наместником вместо Антипатра.

Друзья вновь расстались до осени. Александр готовится к походу и комплектует войска персами. И в элитную конницу гетайров теперь зачисляются местные аристократы. Гефестион же едет в Пасагарды, а потом в Вавилон разобраться на месте с печальными результатами деятельности проворовавшегося казначея и сатрапа столицы.

326 г. до н.э. Примирение. Одни кидались на меня без слов и предупреждения, другие предварительно ласкали и лишь затем насиловали. Дарий не обижал напрасно, кроме одной незаслуженной пощечины. Александр, занимаясь любовью, внимателен и нежен. Тем не менее, всякий раз это нежданно. И каждый следующий сексуальный партнер пробуждает фантомные боли, родившиеся в день, когда надо мной впервые надругались... а после оскопили. И я исчез из прежней жизни и появился кастрат Багоас. Первый несмываемый страшный грех я не выбрал сам, палач осквернил мое тело, приговорив влачить жалкое существование и заниматься позорным ремеслом... Второй я совершил сознательно, полюбив Филэ. И нет моей вине искупления, нет оправдания и очищения во веки веков.

Новый мужчина поймал меня врасплох, я не успел надеть подобающую случаю маску, и Гефестион заглянул туда, где в 10 лет я потерял всё. А сейчас я спою для него песню юноши, гибнущего в рабстве, тоскующего по своей семье, матери, отцу, сестрам, всех их давно нет в живых. Хотя Орнемон запретил исполнять ее для кого-то, кроме себя. И тем более ни для Дария. И ни для Александра. И ни для того, чье сердце мне не принадлежит, но он не примет красивую ложь…

334 г. до н.э. 21 июля. Подарок. Пир в честь дня рождения Александра был скромным, царь не хотел задерживаться. В полночь все разошлись. Завтра с первым лучом солнца продолжится поход на Азию. Александр удалился в свою палатку, которую делил с Гефестионом. Последний же перед сном обойдет лагерь и проверит посты. А у царя нашлось время ответить на одно из десятка посланий матери, каждое из них начинается жалобами на наместника Антипатра и нравоучениями по поводу нежелания царя жениться. Заканчивается же сплетнями, в которых часто фигурируют очередные скабрезности насчет Аминтора и царя.

Мужчина тихо скользнул под кожаный полог. Филэ быстро писал, сидя за походным столиком, освещенный одиноким бронзовым светильником. Золотой водопад покрывал его до лопаток. Всякий раз, когда Гефестион смотрел на что-то поистине прекрасное, у него ныло сердце. Подкравшись сзади, Аминтор с нежностью взъерошил белокурые волосы. Александр, как котенок, потерся о ласкающую его руку. Пара страстных поцелуев за весь день и воспоминания о прошлой ночи такие отчетливые, словно она и не кончалась.

Гефестион не пытаясь даже раздеть любовника, накинулся на него, будто не трахался вечность. Тот сопротивлялся, сначала яростно, но, почувствовав, что проигрывает, его противник гораздо выше, сильнее и тяжелее на талант , решил схитрить и поинтересовался охраной у входа. Глухим от борьбы голосом мужчина ответил:

— Отпустил до утра!

К этому моменту он практически добился своего, завалил запыхавшегося царя на живот и оседлал. Тело Филэ бьется под ним, но деваться жертве некуда. Мертвой хваткой Гефестион прижал его руки к бокам и лег сверху, ища губами его лицо. Александр грязно выругался, но язык насильника проник в рот, казалось, до самого горла. Царь задыхается и уже собрался сжать зубы, но тот, предвидя атаку, недрогнувшей рукой сдавил сонную артерию, и через мгновение тот вырубился. Он очнулся, а член мужчины аккуратно массировал его зад и во рту остался железистый солено-горький привкус. Видимо, он приходил в себя долго, слегка подергавшись, насильник кончил. Лишь сейчас Александр заметил, его не просто поимели, но и связали по рукам и ногам. Он громко заматерился по-македонски. Аминтор ухмыльнулся и ответил:

— Ты чуть не откусил мне язык и вообще не ори!

Спокойно перевернул Филэ на спину, посадил, оперев на ложе, и мастерски сделал ему минет. Царь пытался стерпеть и не поддаваться нахлынувшему возбуждению и сладостной грубости, но излился против своей воли. Схватив жертву за волосы, насильник ввел свой член до упора, задевая гланды и вызывая сокращение гортани.

— Не кусайся, а то придется свернуть тебе шею! — предупредил он.

Александр только мычал. Не в его власти сомкнуть челюсти, член Аминтора толщиной с кулак, а длиной … он упирался в глотку. Филэ едва не потерял сознание, с трудом дышал и еле сдерживал рвоту. Будучи в полной прострации, царь почувствовал, как сперма течет по задней стенке пищевода, а вслед за ней полилось что-то более жидкое и горячее. Он не ощущал вкуса, а лишь запах мочи. Аминтора сотрясли спазмы наслаждения, и он наконец-то вынул свое чудовищное орудие. Царь хватал воздух, будто выброшенная на берег рыба. Голова кружилась и подташнивало.

— Не вздумай вырвать… Я тебя освобожу. Не спеши встать, — Александр издал звук, означавший нечленораздельное согласие. — Кровь застоялась в венах, и ты сразу грохнешься на землю и разобьешь лицо. Понял? — пояснил он пленнику. Гефестион развязал ему онемевшие руки, ощущение неприятное. Потом он избавил от пут ноги, их свела острая судорога. От неожиданности царь застонал. Аминтор помассировал ему икры и щиколотки, стало легче.

— Продолжим или достаточно? — по-деловому спросил Гефестион.

— У меня же день рождения, — выдохнул Филэ.

Аминтор поднял царское тело, перетащил его на постель и поставил на четвереньки, у Александра подкашивались колени, а руки тряслись как после приступа малярии. В первый раз царь был в отключке и почти ничего не почувствовал, а теперь насильник вновь пытался запихать свой жуткий пенис. Смазав анус слюной, он развел полушария царского зада и плавно ввел член. Жертва захрипела. Александр, впал в транс, конечности его подкосились, и он уткнулся лицом в ложе. Заднюю же часть насильник держал на весу и мощно долбил с нарастающей скоростью. Пенис входил в предварительно разработанный кишечник на всю длину и с размаху насаживался по яйца. Закрыв глаза, жертва издавала жалобные звуки и казалась в руках насильника безвольной куклой, а тот никак не мог насытиться. Александр совсем затих, слышалось влажное хлюпанье и громкое прерывистое дыхание.

— Пора, — скомандовал Гефестион.

Из последних сил Филэ поднялся на дрожащих руках, мужчина крепко схватил его за плечи и, не прекращая фрикций, прижал к себе. Насильник агрессивно ласкал шею жертвы, оставляя фиолетовые засосы. Поймал и требовательно куснул нижнюю губу. Александр покорно сунул язык ему в рот и облизал кровоточащую рану. Тот перевел дух от боли, помацал напряженный член царя, отчего он едва не истек семенем, и снова пережал артерию, сейчас слабее. Филэ медленно терял сознание. Параллельно с тем как тело царя отключалось и тяжелело, сократился заднепроходный сфинктер, и насильник, и жертва испытали оргазм практически одновременно.

Пока царь приходил в себя, Гефестион обтер его кожу губкой и укутал покрывалом. Филэ разомкнул веки, в горле ощутимо саднило. Выпив поданное другом вино, он провалился в сон. Аминтор погасил масляную лампу и растянулся рядом, с удовлетворением подумав, они еще успеют хорошенько отдохнуть, подарок занял не более часа. Спать с царем, вдыхая чудесный его аромат, — ради этого он жил.

326 г. до н.э. После. Только с Багоасом Аминтор разделил свою тайну. Оба царские любовники, оба обласканы Александром и ненавидимы окружающими завистниками. Гефестион чувствовал, идеальный механизм, позволявший ему гармонично вписаться в ритм жизни Македонского, слишком часто дает сбои. И как для Дария, так и для Александра, отставные фавориты учили Багоаса, как завоевать и сохранить царское расположение. Александр быстро вспыхивал и мгновенно терял интерес, иной раз горел неутолимым пламенем желания, а чаще безжалостно наказывал свое тело, подвергая его суровой аскезе. В такие периоды он становился не похож на себя. Кто-то из двоих любящих должен поддерживать постоянный огонь в очаге, а не надеяться на хаотичные всплески эмоций. Кто-то из двоих любящих должен быть взрослее и жертвеннее, но это, конечно, не царь царей.

С того дня Багоас делит ложе с хилиархом, позже он точно так же проводит все ночи с царем, без приглашения, и не стремясь к физической близости. Благодаря влиянию Гефестиона, Багоас теперь домоправитель Македонского, и у него появилось свое место в его покоях.

Друзья — полная противоположность во всём. Один холерик, блестящий оратор, неисправимый романтик, горящий, порывистый, с бешеным темпераментом, человек настроения, безрассудно смелый, болезненно самолюбивый, изменчивый и влюбляющийся, открытый, наивный и доверяющий. В то же время стопроцентный гениальный политик, методы управления которого далеко опередили его эпоху. Второй — флегма-сангвиник, спокойный, выдержанный, человек чести и долга, насмешливый реалист, преданный, знающий цену людям, видящий их недостатки и слабости, не умеющий лицемерить, презирающий лжецов и, безусловно, не созданный для дворцовых интриг. Скорее исследователь, талантливый инженер и ученый.

Гефестион владел искусством дарить то, в чем по-настоящему нуждались, и ничего не ожидал в ответ. Александр в безудержной расточительности отдавал больше, чем мог позволить, взамен же ты навеки терял покой, свободу и себя. И да простят боги бедного кастрата, друг царя оставался непоколебимой твердыней верности и любви, раз за разом снося учащающиеся с возрастом приступы царской ярости, сменяющие еще более ужасные периоды черной меланхолии. Давнему любовнику отлично известна их причина. Слишком тяжкая ноша. Жить каждый день как последний, играя с судьбой за пределом человеческих возможностей, чтобы остаться Великим в веках. Быть мужем бескрайней Империи и пылким возлюбленным армии, нести бремя их любви не как непосильный груз, а умирая и сгорая каждый миг, продлевая агонию страсти бесконечно, чтобы считаться богом при жизни.

Очередной ужин завершился.

— Я тебя совсем не привлекаю? — спросил Багоас хилиарха.

— Милый, ты необыкновенно красив, — ответил друг Македонского, опоясываясь мечом. Перед сном он каждый день обходил лагерь.

— Я тебе отвратителен! Евнух, а не мужчина! — сказал юноша вслед. Он отступил в тень. Краска обиды, бросилась ему в лицо. Кастрата не учили устраивать сцен, и теперь он стыдился своей несдержанности. Слова горьки, словно хина, но Багоас не находит иного повода, почему Гефестион не берет его.

— Глупости, — прозвучал над ухом спокойный голос. — Глупости, — повторил он снова, обнимая перса и склоняясь для поцелуя.

Гефестион понимал, мальчишка не отстанет, пока не соблазнит его. Ему мало непринужденного дружеского общения, мало жить и спать вместе, он хочет подтверждения собственной неотразимости. Аминтор прикоснулся к губам, формой и цветом, напоминавшим розовые лепестки. Они прохладные и обещают райское блаженство.

Это будет приятно, по крайней мере, для него. Хотя порой кажется, перса ветром сдует. Александр в свои 14 был более развит физически, а он моложе всех его любовник. Гефестион не желал детей. Он предпочитал крепких голубоглазых блондинов. Не то что его эстетическое чувство молчало, нет. Он любил и ценил всё прекрасное, но они хрупки, и их так легко сломать. Однако Багоас давно не дитя и в плане секса даст фору македонским юношам, ведь его путь начался в 10 лет, в 11 он прослыл самым продажным евнухом города, а в 12 заткнул за пояс всех фаворитов Дария заодно с многочисленным гаремом. Перс хочет проверить силу своих чар и поточить коготки.

325 г. до н.э. Январь-июль. У Александра пробито легкое, из раны с кровью выходит воздух. Сознание к нему вернулось, но передвигаться самостоятельно он не в состоянии. В отместку за ранение царя македонцы перебили всех жителей города, не пощадив ни женщин, ни детей. Никогда тело царя не получало такого страшного урона. Стрела длиной в 2 локтя , кроме легкого, повредила и несколько ребер. Но через 7 дней он заставил себя встать и продолжить движение вниз по Инду. Тяжелый и кровопролитный поход. Через 7 месяцев оставшиеся в живых достигли устья реки и двинулись в Персию вдоль побережья. Адский путь сквозь пустыни Гедрозии, практически без воды. Большая часть армии погибла в пути от жажды и зноя. И Багоаса там подстерегала старуха с косой, если бы не Гефестион. Хилиарх выкован из булатной стали. Он вернулся, нашел перса, не позволив тому забыться вечным сном.

Ранение и голодовка подорвали силы Александра. Царь сейчас не мог уснуть без ухищрений евнуха. Они не приносили ни морального, ни физического удовлетворения, но не требовали никаких усилий с его стороны и позволяли, в конечном итоге, расслабиться. Багоас с ужасом видел, страдания и боль наложили свой отпечаток на еще недавно молодое и прекрасное лицо. Теперь молодым оно не было даже во сне, хотя и спадало кошмарное напряжение дня, но мелкие морщины уже не разглаживались, а в золотых волосах сверкали целые пряди серебра. Они вернутся в Вавилон, готовясь к завоеванию Аравии и Карфагена.

Конец лета 326 г. до н.э. Часть македонской армии под началом Кратера царь отослал в Персию. Вынужденная мера, впервые войска отказались следовать за Александром. Ему пришлось прервать поход на Индию и повернуть на юг, шатер с кастратом опять перекочевал к прежнему хозяину. Гефестиона в нем перс видел нечасто, должность хилиарха накладывала кучу обязанностей, и к тому же в течение следующих 7-и месяцев войско сплавлялось по реке Инд, по пути покоряя все окрестные народы. Вскоре он с радостью услышал слухи о Стратоне, новом «любовнике» Гефестиона. Юноша красив и, верно, напоминает царя в 18 лет, но довольно быстро он получил какое-то важное поручение и отправился на Крит. О 3 месяцах врозь Александр спросил Багоаса лишь однажды.

— Ты был счастлив с ним?

— Его душа и тело прекрасны. Он чуткий любовник! — ответил перс не таясь. Всё прочее не для царских ушей.

— Лучший… — меланхолично повторил Македонский.

Александр не ревновал, он уверен, как ни в чем в этой жизни: Аминтор его и ничей более. Индия, вечный дождь и промозглая сырость, плюс непереносимая жара. Багоас следовал с армией, Роксана уехала в Вавилон. Перс видел царя чаще, чем кто-либо, они делили совместный кров. После месяцев, проведенных с хилиархом, мальчишка повзрослел, порой Александру казалось, он читает его мысли, почти как его легендарный друг. Общение, персидские байки заполняли пустоту, и давали возможность ни о чем не думать. Юность и красота и искусность в любви согревали постель. Но то, что Гефестион делал одним своим присутствием, знакомым тембром родного голоса, затаенной нежностью глаз, ставших с возрастом еще темнее и бархатистее. Не мог дать никто… Нельзя поддаваться слабостям, Аминтор в состоянии быть так долго в разлуке, а у него нет и Багоаса, но они мужчины и обязаны терпеливо сносить все превратности судьбы.

324 г. до н.э. Осень. Экбатан. Сегодня седьмой день болезни, ну что ж, смерть улыбается каждому, нам остается улыбнуться ей в ответ. Жалею ли я о чем-то? Ты, мой дорогой, остаешься совсем один. Ты же выполнишь свое обещание, у тебя впереди ослепительная жизнь, бесконечная чреда побед и триумфов, а одиночество — удел каждого, одни мы приходим в этот мир, одни и уходим. И прости меня, я покидаю тебя так рано…

Роксана носит твоего наследника. Ты вызвал ее гнев, породнившись с персидской знатью. И со мной. Она потеряла твое расположение, а после свадьбы в Сузах лишилась и сана царицы. Зная ее бешеный нрав, не удивляйся. Она ответила ударом на удар.

Увы, ты не женился на дочери Дария 7 лет назад, до встречи с согдианкой. Принцесса Статира не нанесла бы так много ран твоему доверчивому сердцу. И не кори себя, так хотели боги, и я не променял бы свою Планиду ни на какую иную, но за всё хорошее надо платить, и всё, как и жизнь, имеет свой финал.

327 г. до н.э. Ссора. «Кто ты без царя?» — кинул я в лицо Гефестиону и остался один на вершине мира. Друг ничего не ответил, он повернулся и ушел, ушел, казалось, навечно. Так пролетела наша счастливая юность.

Царь смотрел ему вслед побелевшими от гнева страшными глазами. И в гулкой звенящей пустоте звучит преданная забвению фраза: «Ты будешь жить, ты ничего не сделаешь с собой!» Да, он — Александр Великий, бог, фараон, царь Азии, и сегодня он понял, что загнал себя в угол, и вспомнил слова, ставшие пророческими:

— Он тоже Александр! — он — это я! Мы единое целое, две половины идеального организма! Гефестион, я постараюсь обойтись без тебя, у меня армия, двор, друзья, Роксана, а главное — мальчишка-перс. Верный Багоас, когда меня не станет, он, только он и будет любить меня, как старый пес ждет хозяина, хотя тот его давно позабыл.

294 г. до н.э. Воспоминания. Последний год царствования Александра — ужасен. Первым ушел Гефестион, проклятая согдианка отравила его. Если бы она убила всего лишь Багоаса, то царь отдалил бы ее от двора, и она жила, не имея возможности навредить никому более. Но нет, боги спасли меня, и забрали всё, что дорого и любимо. Через 8 месяцев умер царь, смерть настигла Филэ, а траурные обряды по Аминтору еще не исполнены. После его гибели Роксана родила законного наследника Александра. Наверное, на радостях, устраняя главного соперника, та и забеременела. Позже она расправится с другими женами Македонского, с дочерью Дария и его племянницей. Чем уж они помешали этому отродью гиены? Ведь, будучи бездетны не угрожали ей ничем. Не знаю, мстительность женщин поражает. Но за всё на свете нужно платить. За хорошее и за плохое. Роксаны давно нет, как и сына Александра, их задушили, едва мальчику исполнилось 12, по приказу наместника Кассандра.

А я всё еще жив, я в Египте, где и похоронен Александр. Как и завещал, в одной гробнице с останками Гефестиона. Птолемей выполнил волю друга. Ахилл и Патрокл, надеюсь, вы на Олимпе. Навечно вдвоем, и ничто вас не разлучит. В мою же могилу положат перстень с портретом любимого царя и прядь его золотых волос. Я приберег ее давно, в ней еще совсем нет серебра. В те дни я каждый день боялся, всемогущий фаворит прикажет прогнать меня, и лелеял планы, так или иначе избавиться от него. Смешно, я был и остаюсь верным рабом Александра…но надоедливым не был никогда. Орнемон хорошо меня выдрессировал. Лишь находиться вдали от Филэ я так и не научился. Пока мы живы, любимые с нами. Но вместе со смертью мы расстаемся навеки и не встретимся ни в этой жизни, ни в другой.

326 г. до н.э. Примирение. После битвы на реке Гидасп армия двинулась на восток, к Гангу. Затем произошел мятеж, и войска впервые отказались подчиняться царю. В ту ночь Филэ опять пришел к своему Аминтору, как в юности. Александру необходимо убедиться, несмотря на шрамы и раннюю седину, он желанен любовнику, над которым, казалось, не властно время. Теперь и Филэ отвергли, и он вернулся к тому, кто не видел в нем воплощения живого бога и не требовал невозможного.

Александр в своем репертуаре — оставил Багоаса с ним, опасно нервировать беременную Роксану, да еще приказал персу слушаться и во всём угождать новому хозяину. Видимо, в порядке вещей — сначала оскорблять тебя прилюдно, а потом дарить такие подарки. «Отвергнутому» любовнику звание хилиарха и утешительный приз персидского кастрата. Лишний повод ненавидеть Гефестиона, одним больше, одним меньше, как был дитем, так и не повзрослел, раскидывается царствами, городами, башнями из золота и вавилонскими евнухами. Хотя мальчишка хорош, глаза газели, тонкие запястья и длинные пальцы, он гораздо породистее и красивее Роксаны, не зря она его ненавидит. Отослать евнуха… Если перса прогонял Александр, выглядел он так, что лучше бы царь приказал его сразу прирезать, но он не жаловался, а тихо уползал зализывать раны и, переждав грозу, молча возвращался вновь.

324 г. до н.э. Осень. Экбатан. Александр сошел с ума, он три дня не позволял вынести тело Гефестиона и грозил убить каждого, кто дотронется до мертвого любовника. Последний луч солнца перед кромешной тьмой. Войдя в комнату, Багоас сразу понял — надеждам хилиарха не суждено сбыться. Тот, кто метался, как затравленный зверь, над недвижными останками, — не царь царей и не человек, а тень, полная сожалений и пустых надежд. И ему, Багоасу, всё равно — жить или умереть…только вырвать тело, пока оно еще не совсем разложилось. Он утешал Александра сказками о том, как его друг будет божественным героем на Олимпе и дождется его, как по обыкновению дожидался. И эта неприкрытая ложь, в нее не верил даже говорящий, позволила обманчиво легко успокоить безумца и вынести тело, но тошнотворный запах разложения преследовал царя снова и снова. Помешательство сменилось ступором.

Ни один человек в мире не оплакан своим другом, ни одна женщина своим возлюбленным, ни один брат своим братом так, как Гефестион Александром... Он приказал погасить огни в храмах, как это делают, когда скончается царь. Две гробницы должны быть воздвигнуты Гефестиону: одна в Вавилоне, принять его прах, другая в Александрии Египетской, стать убежищем для духа его двойника...

Пелла. День рождения. Александру 14. Царица прислала ему известнейшею греческую гетеру, он ее прогнал, как и всех прочих. Она красивая женщина, но далеко не юна, а от Александра пахнет медом, молоком и чем-то таким нежным, словно это изысканейший и особенный парфюм. Так изредка благоухают невинные маленькие девочки, с возрастом аромат слабеет, пока не исчезнет совсем, а мальчишки с детства пахнут козлом, в лучшем случае ничем или морем.

Сегодня я жутко популярен, обычно со мной проводит воспитательные беседы его мать, а сейчас и Филипп зачем-то вызвал. Надеюсь, не моя «неземная красота» уязвила царя в самое сердце, он абсолютно не в моем вкусе.

Вавилон. Гефестиона забальзамировали, и тот лежал в центральном вавилонском храме. Все, кто любил и скорбел, могли прийти и попрощаться с ним. Похоронные мероприятия ужасали неоправданной роскошью и стоили баснословных средств, 10 000 талантов выделено из казны по распоряжению царя.

Багоас опасался, увидев тело, Александр опять сойдет с ума… Но тот очнулся и на следующий день, еще смертельно бледный, но уже с видящими глазами, собрал совет, продиктовал и разослал указы ставить по всей громадной империи памятники и храмы в честь божественного Гефестиона и готовить новый поход в Аравию. Все будущие победы он посвятит так внезапно ушедшему другу. А пантеон богов и героев пополнится новым именем.

Царь лихорадочно спешил, но за неделю до конца затих, поняв нереальность поставленной задачи… Несколько лет, и задуманное превратилось бы в явь, но маятник его дней замедлил ход, и царь почувствовал или скорее покорился не зависящим от него обстоятельствам. Пора научиться проигрывать. Даже если он прикажет возвести монумент до нетленных небес и завоюет все миры, но не вернет друга и напрасно потраченное время.

Эпилог. Гефестион мечтал прожить долгую жизнь вдвоем, но Александр, так жаждущий славы, вечности и поклонения, делал всё, чтобы судьба его была подобно метеору, ослепительно прекрасной и короткой. Гефестион хотел просто быть рядом, но честолюбия Александра хватало на двоих, для Аминтора мало остаться обычным воином или полководцем одним из многих. Он должен сиять так же ярко и совершать великое, строить города и побеждать в битвах. Они редко вместе, но это только середина пути, и впереди целых полжизни. Их разделили война и нужды огромного государства. Назначая Гефестиона хилиархом, царь не предполагал, что тому осталось жить около 3 лет, а ему самому всего на 8 месяцев дольше. И лучше бы этих месяцев не было вообще, но он сдержал свое обещание. Он не убил себя…

Империя, ради которой Александр Македонский пожертвовал всем, погибла вслед за ним. Он умер 13 июня 323 г. до н.э. В веках сохранились имя и память о Великом полководце и миф о вечной любви двух мужчин.

© Алина Штраус, 2013