Об именах

Эссе о том, какую порой странную роль играет имя в жизни человека, города или даже страны, размышления о предпосылках возникновения того или иного имени и о том насколько семантически парадоксально имя может выглядеть в конкретных обстоятельствах.

Несмотря на то, что в Канаде национальной игрой  — тут было бы уместно сказать религией — является хоккей, в Британской Колумбии довольно серьезно развит тот европейский футбол, который на этом континенте называют соккером. Возможно это обусловлено большой пропорцией иммигрантов из тех стран, где религией можно считать соккер, таких как Англия или страны Латинской Америки. В то, теперь уже былинное время, когда моя иммиграция только началась, треволнения и хроническое безденежье скрашивались любительским футболом-соккером по субботам с подобным мне, но при этом и крайне разношерстным людом.

Играл со мной в одной команде парень из истерзанного войной Сальвадора по имени Ромеро. Был он приветлив в общении, с грозно рокочущим даже для латино звуком «р» в разговорах на неродном ему английском; глядя в его черные, как спелые оливки, глаза вспоминались такие читанные когда-то в ранней юности слова как Кетсалькоатль и Чичен-Ица. Ромеро был техничен; он умел закручивать мяч в обвод «стенки» не хуже Креспо или Суареса. Бывало что иногда на наши игры приходила его худая смуглая жена. Она скромно, если не сказать сиротливо, стояла на обочине футбольного поля, наблюдая за потными мужиками, гоняющими видавший виды мяч; при случайной встрече взглядов она виновато улыбалась, нервно теребя потертую сумку на плече.

Помнится как я что-то обсуждал с Ромеро после игры, когда она подошла к нам и он нас представил.

— Это Долорес, моя жена. Моя, головная боль, — сказал он и почему-то громко рассмеялся.

Долорес сдвинув брови и сверкнув вороными очами, легонько стукнула его по спине.

«И чего это он?», подумал я тогда.

Работал я в то время в колл-центре одного крупного американского сотового оператора. Мой рабочий деск располагался прямо рядом с испанским отделом, чье существование было оправдано растущей семимильными шагами испаноязычной популяцией в Америке, особенно в таких местах как Лос Анджелес, Нью Йорк и Майами. Знакомый кубинец, работавший там, и учившийся когда то в Москве, дал мне как-то полистать книжку с легкомысленным названием «Испанский для чайников». Несмотря на название, книжка была неплохо составлена и очень доступна для восприятия. Проштудировав с дюжину страниц, я с ужасом осознал причину сардонического подхихикивания Ромеро над супругой. «Долор» по испански означает «боль»; соответсвенно девушку звали в переводе на русский даже не просто «Боль», а «Боли», во множественном числе. При этом их фамилия звучала как Де Кабеза; «кабеза» по испански «голова», отсюда и головная боль о которой и говорил Ромеро.

Как и масса других имен в испаноязычных культурах, имя Долорес имеет вполне четкие христианские корни. Дева Мария, мать Христа, согласно преданию пережила в жизни семь больших горестей и поэтому в католической церкви иногда зовется как Мария Семи Горестей. Слова «горесть» и «боль» в испанском обозначаются одним словом «долор». Любопытно, что имя Мария в Латинской Америке распространено также широко как и Долорес. Уменьшительно-ласкательная форма этого имени известна всем, кто когда либо интересовался творчеством Владимира Набокова – Лолита. Все это я узнал уже позже, а тогда меня очень удивляло каким образом родителям могло прийти в голову назвать дочь таким странным именем?

Изучение вопроса откуда берутся те или иные имена может быть весьма увлекательным времяпрепровождением. Часто, однако, бывает так, что точных данных, типа как в случае с Долорес, найти не представляется возможным и тогда открывается поле для спекуляций. Обычно в качестве официальной версии выбирается наиболее правдоподобная. Как, например, в случае с именем страны в которой я живу. Никто уже не скажет точно откуда взялось слово Канада, но якобы европейский первопроходец Жак Картье в диалоге с двумя индейцами племени гурон получил от них инструкции как пройти к их деревне, что на языке их племени звучало как «каната». Было это в 1535 году. Если это так, то вторая по площади (после России) страна в мире, раскинувшаяся от Атлантики до Тихого Океана и входящая в «большую семерку» называется не иначе как просто «Деревня». Понимал ли Картье на что идет, называя так сначала небольшую область в южном Квебеке, а потом и весь Квебек подобным образом (название это значительно позже распространилось на всю современную Канаду)? Что мешало ему поискать более соответствующее калибру открытия название? Можно конечно предположить, что азарт поисков судоходного выхода к Тихому Океану с последующими перспективами торговли с Китаем заслонил собой здравый картографический смысл. Однако так это или не так надежно окутано туманом истории.

Те индейцы гурон, что были проводниками Жака Картье возможно и не подозревали, что название их племени сыграет серьезную роль в североамериканской топонимике. Самый пожалуй известный географический объект, носящий имя Гурон это одно из гигантских озер, входящих в систему Великих Озер Северной Америки. Само же племя сохранилось, правда, в весьма усеченном виде, и имеет собственную резервацию в Квебеке, где даже осуществляет попытки сохранения языка (делать это крайне трудно будучи лингвистически между английским молотом и французской наковальней, выражаясь образно). Судьбу племени гурон можно назвать счастливой на фоне бесчисленных трагедий других коренных народностей Америки, полностью исчезнувших с лица Земли. Причины этих трагедий были разнообразными, и одна из них – преднамеренная раздача зараженных оспой одеял не имеющим иммунитета индейцам.

Эта губительная политика в отношении североамериканских племен активно промотировалась в свое время Британской короной с целью ликвидации коренного населения в буквальном смысле. Один из ее активных адептов был главнокомандующий английской армии в Америке Джеффри Амхерст. По его собственному признанию, он «был готов использовать любые методы для уничтожения этой отвратительной расы» (мой вольный перевод). Операция Амхерста по раздаче зараженных одеял считается одним из первых задокументированных фактов биологической войны. Любопытно однако то, что имя этого сурового английского офицера увековечено в географии Новой Англии и Канады; самый, пожалуй что, известный из населенных пунктов названных в честь него это вполне себе мирный академический городок Амхерст в Массачусетсе, где расположен университет и одноименный колледж. Имя Амхерст ассоциируется теперь куда больше с качественным высшим образованием нежели с политикой геноцида по отношению к американским аборигенам.

Судьба имени Амхерст вполне созвучна имени другого английского генерала, Роберта Монктона. Примерно в ту же эпоху, когда Амхерст планировал свои биологические атаки, Монктон отличился (опять же под эгидой Британской короны) в борьбе с французами в Квебеке. Англия тогда выиграла войну с Францией и французские колонии последней стали английскими. В силу запутанных политических коллизий у английской администрации в приатлантической области Канады (известной сейчас как Новая Шотландия) сложилось впечатление о нелояльности франкоязычного населения этой области английской короне. Избавится от дискомфорта этой (мнимой или реальной) нелояльности было решено весьма радикальным образом – все население этой области, по французски именуемой Акадия, было депортировано (многие были отправлены в тогда все еще франкоязычную Луизиану). Руководил процессом депортации своей железной рукой генерал Роберт Монктон. Столица канадской атлантической провинции Нью Брансуик названа в его честь. Город этот известен тем, что несмотря на усилия генерала по депортации, изрядная часть населения считает французский своим родным языком; кроме этого принято считать, что в Монктоне отлично готовят лобстера, которого вылавливают в богатых этим ракообразным прибрежных водах.

Бывает и так, что тема имен той далекой эпохи колониальных войн раскрывается более щедро, чем ожидаешь. Помнится в далеком детстве, я листал какую-то книгу по искусству, где была репродукция полотна с названием «Понтиак вождь оттава». На репродукции был изображен атлетичного вида мужчина с решительным лицом и в индейской одежде. Понтиак, легендарный вождь, возглавивший одну из знаменитых войн против британской колонизации континента, был лидером племени оттава. Его имя продолжает жить в названиях ряда топонимов, а также в марке американского автомобиля. Название его племени подарило имя столице государства где я живу. Полотно это, как тот пресловутый шампунь Head&Shoulders, был как два в одном – изучение вопроса привело к знанию и о Понтиаке и об оттава.

В такой практике бывают ситуации, когда название чего-либо именем одиозных исторических личностей прошлого порождают недопонимание между аборигенами Северной Америки и разного рода официальными организациями. После широко известной операции по ликвидации Бен Ладена, президент Обама дал понять (по причинам не совсем ясным), что название этой операции американского спецназа было «Джеронимо», по имени легендарного вождя апачей, много лет неустанно водившего за нос американскую кавалерию, преследовавшего его в пустынях Аризоны и Нью-Мексико. Масса индейских организаций выразили протест против такого названия, апачи в том числе, а потомок самого Джеронимо даже написал официальное письмо президенту с требованием принести извинения. Шуму в прессе по этому поводу было едва ли больше, чем по поводу самой операции и ее результата. В то же самое время, когда Пентагон называл боевые вертолеты американской армии «Апач» никаких протестов не возникало. Очевидно, что название несущей смерть боевой машины современным апачам не столь неприятно как название отдельно взятой операции, принесшей смерть вполне определенным лицам.

Однажды я побывал в крошечном городке Каркросс в канадской провинции Юкон. Городок это был одним из тех немногих, что лежали на пути в глубь провинции, туда, где течет заветный золотоносный ручей Клондайк. Сейчас это туристический пункт, где можно увидеть косящие под старину ювелирные магазинчики с характерными названиями типа «Золотой Песок» и отведать невероятных размеров плюшки с корицей. А тогда, в конце 19-го века, тут пили, дрались и готовились к тяжелому переходу суровые золотоискатели, стянувшиеся сюда со всего света.

Золотые лихорадки в то время сотрясали континент. Золото находили то на Юконе, то в Колорадо, то в Калифорнии. И всегда история была похожей – гигантское число авантюристов устремлялись к золотоносному потоку, где всегда имел место одинаковый сценарий: либо ты быстро находил золото, либо быстро терял сбережения и здоровье. Философия обогащения как такого в таких местах резко контрастировала с пуританской, той что оставалась далеко на востоке, в Новой Англии. Там на востоке, неторопливый пуританин планировал достичь благосостояния «потихоньку — через трезвость, бережливость и кропотливый труд» (1). А тут на золотых приисках все надеялись прыгнуть из грязи в князи, может быть не безболезненно, но однозначно быстро. Причем азарт моментального обогащения висел в воздухе бриллиантовым дымом не только над руслом рек, где усталые мускулистые парни промывали песок, но и в салунах, где состояния переходили из рук в руки в течении нескольких часов при игре в карты. Потеря всего не считалась чем-то позорным и каждый, кто проигрался в пух и прах всегда мог все начать сначала. Неудача была лишь этапом на пути к успеху и поэтому среди серьезных исследователей бытует мнение, что благодаря такому сложившемуся отношению к неудачам сегодняшний американский капитализм крайне динамичен.

Динамизм этот можно встретить не только в бизнесе, но и казалось бы в такой консервативной сфере как имена, даваемые детям американцами и канадцами. Россию принято считать страной консервативной; если это так, то сфера имен, даваемых детям, едва ли не самое яркое проявление этой консервативности. То множество имен из которых родители черпают идеи относительно того как назвать ребенка как правило ограничено именами из Библии (особенно Нового Завета) (2), традиционными именами греческого и славянского происхождения с редкими, иногда нелепо звучащими, вкраплениями появившимися в советское время, типа Баррикада или Даздраперма (скажу сразу, что эти два имени я знаю лишь из литературы и киберпространства, а вот человека по имени Владлен я знал лично). (3) Общий пул имен из-за этого консервативного подхода достаточно ограничен. Многие имена порою оказываются несколько затертыми, то, что называется по английски overused. Помнится мне в моем классе в средней школе было целых четыре Наташи, что создавало небольшую неразбериху (уже позднее имя «Наташа» стало нарицательным с не особо благородными коннотациями в таких местах как Турция). Дела обстоят совершенно иначе в Америке – тут динамизм имен бывает ошеломляет девятым валом изобретательности и неожиданности.

Пул имен из которых американцы черпают идеи намного шире из-за того, что американская нация имеет множество этнических компонентов, не только европейских, хотя европейские имена преобладают. Можно запросто встретить мужчину с итальянскими корнями, носящего германское имя Курт; я лично знаком с девушкой, чьи родители иммигрировали из Индии, но это не помешало им назвать дочь (опять же!) Наташей. При этом американцы очень легко трансформируют фамилии известных граждан в имена – имя МакКензи, будучи изначально коренной шотландской фамилией, теперь довольно распространненое женское имя (еще примеры: Харрисон Форд – известный американский киноактер, Андерсон Купер – популярный журналист с канала CNN).

Но на этом дело не останавливается. Любые слова могут запросто стать именем, и главное в том, что отношение к этому абсолютно нормальное. Мальчика могут назвать Рок (Rock – камень по английски), а девочку Мелоди (мелодия). Именами могут стать календарные обозначения, такие как Эйприл или Мэй (Апрель и Май соотвественно) или название штата (знаю девушку по имени Дакота). У моих друзей есть приятель которого зовут Кел; родители назвали его так, потому что он родился в канадском городке Келовна. Как то раз в ванкуверском аэропорту, где я проторчал много часов по ряду причин, я столкнулся с местным политиком популисткого толка по имени Стоквелл Дэй (Stockwell Day) (4). Имя этого политика очень необычно и в переводе на русский может прозвучать как «хорошо припасенный» (в толковании возможны варианты). Одно время в англоязычном мире было распространено имя Гэйлорд (Gaylord), то есть «Веселый Лорд» буквально; однако с приобретением слова gay вполне конкретных новых коннотаций, отличных от «веселый», популярность его сошла на нет. Венцом этой именной фантасмагории пожалуй что можно считать известную историю, рассказанную Левиттом и Дубнером (5). Как-то раз в многодетной американской семье отец семейства назвал одного из мальчиков Виннер (Winner, «победитель» по английски), а другого Лузер (Loser – «неудачник»). Был ли папаша под воздействием spiritus vini когда давал детям такие имена или же просто хотел пошутить истории неизвестно. Судьбе, однако, было угодно сыграть шутку куда более интересную. Биографии мальчиков оказались диаметрально противоположными, но совсем не так, как может показаться глядя на их имена. Лузер закончил колледж и Полицейскую Академию и в конце концов стал начальником полицейского пресинкта (аналог российского РОВД) в одном из американских городов и уважаемым в своем коммьюнити гражданином. Виннер же избрал карьеру мелкого криминала и не раз оказывался по разные стороны закона со своим единоутробным брательником.

Заслуживает отдельного рассмотрения тема имени как дани уважения тому или иному индивидууму. Ушедший из жизни русский оружейный конструктор Михаил Тимофеевич Калашников запомнился миру странным предсмертным посланием российскому церковному патриарху и беспрецедентной по популярности моделью огнестрельного оружия, официально классифицированного как АК-47. Оружие это настолько популярно в многих частях Африки (в том числе), что его помещают на национальные флаги, как это сделал измученный гражданской войной Мозамбик. Кроме этого, серьезность роли этого оружия в новейшей истории Африки прослеживается в мужском имени Калаш, ставшего популярным в некоторых странах черного континента. Интересно, что слово «калаш» как таковое можно встретить в заснеженных отрогах пакистанского Гиндукуша, где проживает племя калашей. Племя это — крошечный островок язычества в океане ислама, окружающего их со всех сторон. Кроме этого, среди калашей можно встретить голубоглазых блондинов, что в свое время породило романтическую легенду о том, что калаши это потомки ушедшего на восток римского легиона (также встречается версия об одном из полков войска Александра Македонского). Однако несмотря на то, что автомат Калашникова весьма популярен в Пакистане, данными о том встречается ли среди калашей мужское имя Калаш я не располагаю.

Имя Манас известно каждому, кто когда нибудь бывал в Кыргызстане. Манас это эпический герой киргизов, аналог Ильи Муромца из русских былин, или Зигфрида из «Песни о Нибелунгах». Эпос о его подвигах вошел в книгу рекордов Гиннеса как наиболее объемное произведение этого жанра. Деяния его поистине эпохальны для его времени, например, в числе прочего он со своим воинством ставит на колени китайскую империю и штурмует Пекин. При отсутствии четких стратегических ориентиров и перманентного политического хаоса в Кыргызстане современном, фигура Манаса является соломинкой, за которую киргизы лихорадочно хватаются в попытке очертить свой идеологический фундамент. Сакрализация Манаса идет такими темпами, что его, без сомнения монументальная, фигура становится заезженно банальной (даже в Москве ему поставлен памятник). Так почему же имя легендарного героя вызывает смущенную улыбку у людей, чей родной язык английский?

Если букву в букву написать имя Манас по-английски, то получится Manas. Произношение этого слова по английски возможно с ударением на первый слог, и тогда слово по звучанию напоминает английское menace, что переводится как «угроза». Имя героя получается немного мрачноватым и каким-то не особо геройским. Если же ударение поставить на второй слог (как и делается в оригинале), то ассоциации уходят в совсем другую плоскость: man это человек (в данном случае существительное может трансформироваться в прилагательное и тогда «человеческий» или «человеческая» — родов в английском нет), а вот as произносится абсолютно также как и ass. Последнее означает «осел», но в повседневном североамериканском слэнге слово это используется в совсем ином ключе, говорить о котором в контексте данной заметки просто неприлично (6) (из этой же оперы название киргизского города Кант – слово «кант» по киргизски означает «сахар»; по-английски же это вообще нецензурное слово, значение которого любознательный читатель очень легко отыщет самостоятельно).

Поэтому вопрос дачи имени ребенку для иммигранта представляет из себя уравнение со многими неизвестными. С одной стороны, хотелось бы, чтобы ребенок чувствовал свою связь с родиной предков, а с другой стороны избежал насмешек от англоязычных сверстников в школе и на улице. Это, кстати говоря, касается не только иммигрантов из Кыргызстана в Америке или Канаде. Мои армянские друзья, жившие одно время в России, рассказывали про то, как их приятель по имени Перч получил прозвище Перчик (что в принципе его устраивало), а вот другой их знакомый всякий раз приезжая в Россию представлялся как Паша поскольку его настоящее армянское имя было Панос (древнее имя из армянского фольклора).

Если вернуться к Кыргызстану и попыткам киргизов подчеркнуть национальную идентичность, то не может не бросаться в глаза становящаяся популярной манера изменения фамилий, которую можно назвать «дерусификацией». Система простая (если не сказать примитивная) и чем она лучше русифицированной не очень очевидно: любая русифицированная фамилия (почти всегда оканчивающаяся на «–ов») замещается на имя отца и приставку, указывающую на пол. Например, если отца звали Шабдан, то фамилия сына будет Шабдан улуу, а фамилия дочери Шабдан кызы. В следующем поколении имя Шабдан уже пропадет из рассмотрения и фамилия будет конструироваться по такому же принципу, но уже из имени отца, а не деда Шабдана. Таким образом фамилия как таковая утрачивает свою изначальную функцию как родового маркера, как доказатества принадлежности к той или иной генетической ветви, которой можно гордится (или наоборот – стыдится). Это может внести некоторую неразбериху в разного рода статистику и полностью смешать карты родовой приемственности, но отчего то многих киргизов это не пугает – фамилии по такому принципу множатся как на дрожжах. Всякий раз встречая в прессе такие вот фамилии мне вспоминается история о регрессе племен острова Тасмания, расположенного к югу от Австралии.

Остров Тасмания был когда-то частью Большой Австралии (которая включала в себя кроме этого острова еще и Новую Гвинею). Около 40 тысяч лет назад наш вид Гомо Сапиенс расселился по всей территории этого континента, включая нынешнюю Тасманию. В результате массивного таяния ледников, произошедшего чуть позже, Тасмания оказалась отрезанной от материка и населявшие его аборигены стали островитянами. После этого у тасманийских аборигенов, ввиду изоляции (и других причин), начался регресс, приведший к тому, что к моменту изучения этих примитивных племен антропологами, большая часть приобретенных когда-то навыков была утрачена. Была утрачена даже технология разведения огня (известная практически всем изученным первобытным племенам). Современной антропологией тасманцы были признаны наиболее примитивным племенем современности.

Ползучая примитивизация Кыргызстана заметна во многих сферах – от рецидивов феодализма в государственном управлении и до фактического возврата к натуральному хозяйству в экономике – и гордый отказ от русифицированных фамилий в угоду их «исконно киргизскому» формированию лишь один из эпизодов, сближающих откатившихся в палеолит тасманцев с так называемой титульной нацией (7) современного Кыргызстана.

Строго говоря, Кыргызстан не единственное место на планете, где имеют место такие вот псевдо-фамилии. В обжитой викингами Исландии до сих пор сохраняется похожая система, не изменившаяся со времен Средневековья ввиду изоляции Исландии от континентальной Европы. Там также имя отца играет первостепенную роль, а поколение дедов теряется. Если отца зовут Асмунд, то дочь будет носить фамилию Асмунддоттир, а сын Асмундссон. Их дети, в свою очередь, уже не будут иметь никакой фамильной связи с Асмундом. В Исландии, правда, никогда не было русификации или чего-нибудь эквивалентного, равно как и революций и других социальных потрясений (если, конечно же, не считать банковского кризиса 2008 года). Народ Исландии, благодаря богатым рыбным ресурсам и функционирующим демократическим институтам, нельзя назвать бедным. Однако вряд ли Исландия служит каким-либо ориентиром для Кыргызстана. Власть придержащие Кыргызстана с завидным постоянством декларируют намерения стать «среднеазиатской Швейцарией», однако с каждым годом страна становится все более похожей на перманентно неспокойный Афганистан.

Некоторые слова возникают как своего рода субститут настоящему названию, которое табуировано и запрещено к произношению вслух. Эксперты по этимологиям считают, что так, например, возникло русское слово «медведь». Древнее индоевропейское слово «бер», обозначающее это грозное животное, в силу суеверий заменялось медведем (медведь это тот, кто ведает, где находится мед). Сохранилось оно лишь в русском слове «берлога», то есть жилище медведя и в названии некоторых топонимов (город Берлин например, имеющий, кстати говоря, на гербе медведя). Похожая ситуация наблюдалась когда-то и с именами. Ребенку давалось имя, но в силу суеверий его не следовало произносить на постоянной основе – вместо этого использовалось прозвище, как правило неказистое, а иногда и просто отталкивающее. Считалось, что злые духи, могущие принести вред ребенку, не позарятся на него, если его имя не будет звучать привлекательно (почему считалось, что представления о привлекательности имени у людей и духов совпадали – отдельная тема). У разных народов эти суеверия уходили в прошлое в разное время. Например, у киргизов эти поверья бытовали еще в прошлом веке и поэтому до сих пор можно встретить людей с таким именем, как, например, Джаманкул, что можно перевести как «Плохой батрак». Кое-где это табу сохранилось до сих пор. Скажем, в иудаизме категорически запрещено произносить вслух имя бога. В известном мюзикле «Скрипач на крыше», главный герой Тивия-молочник постоянно вступает в диалоги с всевышним, часто ироничные, почти всегда на грани критики его, всевышнего, воли относительно судьбы еврейского народа в отдельно взятой русской деревне и конкретно Тивии благосостояния и семейного положения. Однако при этом он никогда не произносит его имени. Один из крупных философов современности Адольф Грюнбаум, живущий и работающий в Америке, рассказывал о любопытном эпизоде из своего детства. Детство его пришлось на самое начало нацисткой эры в германском Кельне. Ребенком он посещал уроки иврита в еврейской школе и как-то раз что есть силы прокричал на весь класс запретное имя бога. Учитель, услышав это, гневно стукнул по столу кулаком и объявил, что это самое ужасное, что может сделать верующий еврей. Этот странный запрет заставил юного Грюнбаума глубоко задуматься, что в конечном итоге привело его к занятиям философией и атеизму.

Факт того, что имена многих канадских иммигрантов с пост-советского пространства прописаны в их до-эмигрантских паспортах кириллическим алфавитом создает определенные неудобства при получении паспортов канадских, где используется алфавит латинский. Перевод имен с русского на английский (или французский) порождает массу вопросов. Как, например, перевести букву «ц»? Что делать, если переведенная один в один буква «у» оказывается в закрытом слоге (в закрытом слоге английская “u” читается как русская «а»)? Ну и так далее. Это приводит к тому, что имена и фамилии оказываются искаженными, иногда до такой степени, что их владельцы официально их меняют, чтобы избежать путаницы и бесконечных вопросов окружающих. Переводы с русского языка еще не самый клинический случай. Знакомый иммигрант из Гонконга рассказывал, что поскольку в китайских диалектах существует понятие тональности, то фамилия, переведенная на английский как «Чен» (Chen) на самом деле представляет из себя четыре разные фамилии, которые просто невозможно перевести на английский иначе. Ну и плюс использование иероглифов вместо букв, которое совсем не упрощает ситуацию.

Бывают и другие причины, заставляющие людей менять имена. Иногда происходит это по чисто эстетическим соображениям. Мне рассказывали историю (уже не знаю правда ли это), что некий иммигрант из России по фамилии Голопупов сменил эту фамилию на вероятно показавшееся ему более привлекательным Prince. В еврейской традиции смена имени может произойти, если человека носящего его, постоянно преследуют неудачи или несчастья. Такую же традицию можно проследить у других народов. Легендарный аварец Шамиль, долгое время успешно противостоящий российской экспансии на Северный Кавказ, был при рождении назван Али. Был он слабым и часто болеющим ребенком, и поэтому родителями было принято решение переименовать его в Шамиля. Люди, верящие в силу такого шага, увидят правильность этого поступка в последующей, необычайно яркой, биографии ребенка (скептики отметят, что корреляция не обязательно гарантирует причинно-следственную связь). А бывает, что в расклад вмешиваются чисто коммерческие соображения: в любом крупном галантерейном супермаркете Америки обязательно будет в наличии секция «Ральф Лорен» (Ralph Lauren), где будет продаваться одежда от этого известного модельера, однако мало кто знает, что настоящее имя легенды моды не Ральф Лорен, а Ральф Лифшиц.

Когда я учился в колледже (уже в Канаде), один мой преподаватель, очень умный парень с дипломом МГУ, пришел как то раз проводить лабораторные занятия в новой рубашке, те что называют по английски polo shirt – обычно довольно элегантные изделия с коротким рукавом, какие в изобилии можно встретить в коллекциях того же Ральфа Лорена. Вечером того же дня по местным новостям показали кадры из зала провинциального суда, где шел процесс над серийным киллером несчастных проституток ванкуверского Истсайда Робертом Пиктоном – подсудимый был одет в точно такую же рубашку, как и мой преподаватель. Утром портрет Пиктона, в этой же рубашке, напечатали в провинциальных газетах. Препод наш, пришедший на следующий день проводить семинар в этой же рубашке, эмоционально прокомментировал это следующим образом:

— Жену вчера чуть не задушил, как Отелло прямо. Это она мне рубашку на рапродаже купила!

Подобные по накалу чувства время от времени появляются у разных людей, когда они встречаются с необычными носителями своего имени, пусть не всегда и лично. Чувства эти не всегда отрицательные, а часто довольно противоречивые. Известный английский историк Хью Томас (Hugh Thomas) упомянает, что одной из причин написания крупного исследования по работорговле был факт обнаружения им любопытного факта: как то раз, копаясь в хранилище Archivo de Indias в испанской Севилье, наткнулся на путевой документ, своего рода счет-фактуру, в которой указывалось, что в 1792 году двадцать чернокожих рабов были доставлены в Гавану, Куба на ливерпульском судне по командованием капитана некоего Хьюго Томаса. Мой друг по имени Маркус, рассуждая вслух о людях с его именем, вспомнил массу известных личностей (включая знаменитого хоккеиста Маркуса Наслунда (8), а также античных персонажей Маркуса Аврелиуса и Маркуса Антониуса (9)) , однако, по его признанию, наиболее странная фигура в этом ряду Маркусов был древнеримский повар Маркус Поркиус, подаривший миру первый трактат по кулинарии. Что касается имени автора этих строк, то хвастаться близостью к чему-то особо хорошему в этом смысле не приходится – первое, что приходит в голову это имя Иди Амина, жестокого угандийского диктатора, изгнавшего из страны наиболее активное в экономическом плане индийское население и кормившего крокодилов трупами уничтоженных политических оппонентов; и имя афганского президента Амина, вызвавшего гнев СССР и погибшего при штурме его дворца советским спецназом. А бывает, что имя слегка напоминает какое нибудь обычное слово и тогда людям творческим открывается широкое поле для конструирования вербальных аллюзий – читая текст писательницы Галины Рэмптон, прекрасно описывающей британскую руральность, я столкнулся с фразой «кровля, помнящая Кромвеля (10)», подчеркивающей старину отдельно взятого строения где-то в глуши английского Норфолка. Грамотно построенные аллюзии эти создают труднообъяснимое чувство ментального обогащения, хотя, конечно же, все зависит от таланта автора.

Имена, которые люди дают другим людям или каким либо объектам бывают осмысленными и не очень; хорошо продуманными или случайными; благозвучными и наоборот. Угнездившись однажды в официальных документах (свидетельстве о рождении, картографических документах, каталогах небесных тел и тп) они практически навсегда остаются с нами за редким исключением (типа как переинования городов или улиц после коллапса империй или как в вышеописанном случае с имамом Шамилем). Бывает иногда и так, что названия, известные нам в определенных коннотациях, идут в жестком разрезе с теми обстоятельствами, которые их окружают. Английское судно «Либерти» (Liberty), спущенное на воду в 1801 году, использовалось его судовладельцами для транспортировки чернокожих рабов с побережья Африки в английские владения в Карибском море (Барбадос, Антигуа и тп). Вряди ли несчастные чернокожие африканцы, набитые как сельдь в бочку в трюм этого корабля, и понимавшие, что ничего хорошего в Новом Свете их не ждет, знали, что название перевозящего их судна переводится с английского как «Свобода». Ну а какими соображениями руководствовались хозяева корабля, давая такое имя работорговому судну вообще непонятно.

Такую же странную игру слов можно встретить в другом месте и в совершенно другой эпохе. Польское местечко Освенцим, так же именуемое по немецки Аушвиц, где располагался самый крупный нацисткий концлагерь, вошло в историю как «фабрика смерти». Доставляемых туда нежелательных для Третьего Рейха людей со всех концов оккупированной Европы (изрядную часть из которых составляли евреи), ждала смерть – либо от газа «Циклон Б» либо от рабского труда и содержания в нечеловеческих условиях. Отдельно с депортированными доставлялся их багаж, который отправлялся в секцию концлагеря, именуемого как «Канада». «Канада» была сортировочной станцией, где багаж этот подвергался инвентаризации и упорядочеванию, чтобы потом использоваться на нужды рейха (впрочем не только – коррупция среди персонала СС была впечатляющей). Крошечная доля узников знала о том, что на самом деле там твориться; были это те, кто был специально отобран лагерной администрацией для работы в этой секции. Однако называлось это место «Канада», поскольку считалось, что Канада это место неисчислимых богатств и благополучия. Таким вот странным образом имя моей страны оказалось связанным с одним из самых мрачных эпизодов в истории человечества.

— Папа, а в Дании живут киргизы? – спросил меня вдруг ребенок, когда я забирал его после тренировки.

Немного опешив и почесав голову, я ответил:

— Думаю, что да. Киргизы они сейчас везде живут. А почему ты спрашиваешь?

— Дети со спортивной секции думают, что у меня датские корни из-за моего имени, но я то знаю, что ты киргиз. Папа почему ты меня так назвал?

Я вновь почесал голову. Я понимал, что для того, чтобы изложить все мои мотивы, мне пришлось бы провести не один час в диалоге с сыном. И поэтому я перевел разговор на другую тему.

— Давай как лучше расскажи как вы сегодня в школе на санках катались. Снег ведь не растаял еще?

— Нет! Мы сделали маленький трамплин и я ...

Слушая веселый щебет ребенка о той радости, что принес детям редкий в Ванкувере снегопад, я задумался. Наши предпочтения по части имен, даваемых детям могут быть невероятно сложными и при этом еще и глубоко личными, такими о которых не хочется говорить вслух даже с самыми близкими. А бывают и предельно простыми. И поэтому когда мне такой же вопрос задаст моя дочь, мне не придется увиливать и чесать в затылке. Ее имя не предполагает длительных объяснений на грани с метафизикой. Ибо имена моей матери и моей дочери совпадают.

Post Scriptum

Возвращаясь к теме о названиях работорговых судов невозможно не вспомнить историю корабля "La Amistad", ставшего плавучей сценой редкого и успешного восстания чернокожих невольников, во время плавания из Гаваны (Куба) в Пуэрто Принсипе (Куба) в 1839 году. Судно перевозило купленных на аукционе в Гаване рабов (доставленных из Сьерра Леоне, Западная Африка) в количестве пятидесяти трех человек на сахарную плантацию одного испанского землевладельца. Во время плавания часть негров смогла избавиться от цепей с помощью случайно найденного в их отсеке ржавого гвоздя. Вооруживашись мачете, складированных там же, африканцы смогли выбраться наружу и перебить почти всю команду, включая капитана судна. После долгого дрейфа, корабль пристал в берегам Лонг Айлэнда, штат Нью Йорк. Далее последовало длинное и широко известное судебное разбирательство, в которое были вовлечены американские аболиционисты, владельцы судна, испанский плантатор и даже царствовавшая тогда испанская королева Изабелла Вторая. В конце концов, после длительных и замысловатых коллизий, дело выиграли аболиционисты и выжившие африканцы были освобождены и отправлены обратно в Сьерра Леоне в 1842 году. Все эти события были отражены в художественной форме Стивеном Спилбергом в одноименном голливудском блокбастере с превосходной актерской игрой Энтони Хопкинса и Мэтью МакКоннехи. В контексте данной заметки следует однако отметить, что кровавая драма, розыгравшаяся на судне, и взаимная враждебность вовлеченных в события сторон резко контрастировали с названием корабля — в переводе на русский испанское слово "La Amistad" означает "Дружба". 

 В это время ведущие морские державы мира частенько воевали друг с другом (Англия с Францией, Голландия с Португалией и тп), оспаривая монополию на торговые маршруты и новые территории. Бывало захватывали корабли друг у друга, используя их потом по назначению, но уже под своими флагами. Так, например, случилось с голландским судном "Zorg" — будучи специально построенным для торговли "черным деревом" Африки, оно досталось в качестве трофея английскому торговому флоту. В процессе ремонта судна, его название было неправильно прочитано и поэтому корабль случайно оказался переименованным в "Zong"; мне неизвестно, что означает последнее, но вот изначальное голландское название можно перевести как "Забота". 

Возможно подобный диссонанс был настолько типичен в ту эпоху, что это нашло свое отражение в европейской литературе. Новелла "Таманго" Проспера Мериме одно из наиболее ярких произведений, отражающих реалии эпохи трансатлантической работорговли. В ней успешный французский капитан с ярко выраженными предпринимательскими наклоностями строит корабль для торговли рабами и называет его "Надежда". Купленные им в устье реки Сенегал рабы устраивают бунт в самом сердце Атлантики, что не оставляет никакой надежды не только убитым капитану и команде, но и самим бунтовщикам, поскольку никто из них не в состоянии управлять кораблем. В конце концов погибают все, кроме одного африканца, случайно спасенного проходящим мимо английским фрегатом. 

Интересен еще один нюанс из этой новеллы. Вначале, когда капитан и вождь африканского племени торгуются при покупке партии рабов, они выпивают большое количество водки. Именно водки, как это звучит в русском переводе. Понятно, что наличие водки на французских работорговых судах в ту эпоху (новелла впервые опубликована в 1829 году) было явлением скорее всего маловероятным. В английском переводе они пьют уже не водку, а бренди. Я обратился к оригиналу на французском языке; в нем Мериме пишет, что пьют они напиток именуемый по французски eau-de-vie, что на английский действительно переводится как бренди (точнее, фруктовый бренди). Быстрый поиск в сети показал, что алкоголь этот является аналогом балканской ракии и немецкого шнапса, то есть в каком то смысле это действительно водка, по крайне мере по части крепости. Любопытно и то, что eau-de-vie с французского буквально переводится как "вода жизни", что порождает еще один странный контраст — скреплять транзакцию по продаже в рабство людей, распивая при этом 'воду жизни' выглядит, мягко говоря, несколько негуманно.

Примечания:

(1) Характеристика американского историка Брэндса (H.W. Brands), в оригинале звучащая как “a little at a time, year by year through sobriety, thrift and steady toil”.

(2) Многие ветхозаветные имена, такие как например Давид или Сара, очень широко рапространены в англоязычном мире; в России же их можно встретить в почти исключительно еврейских семьях.

(3) Тут я имею ввиду прежде всего этнически русских граждан России. Дела с именами среди других этносов России могут обстоять совсем иначе.

(4) Стоквелл Дэй (Stockwell Day) политик федерального уровня, занимавший одно время пост министра в правительстве Стивена Харпера. Когда я только приехал в Канаду, он возглавлял почившую в бозе федеральную партию «Канадский Альянс» и был заметной медиа фигурой по этому поводу. Тогда же я впервые услышал известную теперь композицию ирландской группы U2 “Beautiful Day” и некоторое время всерьез полагал, что песня эта использовалась в качестве музыкального сопровождения избирательной кампании этого политика.

(5) См. «Freakonomics: A Rogue Economist Explores the Hidden Side of Everything (P.S.)»

(6) Вот какие значение по слэнговой составляющей приводит официальный словарь:

Ass, noun Vulgar.
    1. the buttocks.
    2. the rectum.
    3. Slang. sexual intercourse.

(7) Понятие титульной нации активно используется в Кыргызстане политиками националистического толка для обозначения этнических киргизов, проживающих в Кыргызстане (кроме этого исторически киргизы живут в Китае, Афганистане и других государствах Азии). Интересно однако то, что наиболее радикальные политики-националисты не спешат дерусифицировать свои фамилии, продолжая оставаться одной ногой в ненавистном «колониальном» прошлом без каких-либо видимых неудобств по этому поводу.

(8) Легендарный шведский хоккеист, игравший за клуб «Ванкувер Канакс».

(9) Имена Маркус Аврелиус и Маркус Антониус в русской транскрипции принято писать как Марк Аврелий и Марк Антоний.

(10) Оливер Кромвель – английский политический деятель 17 века, один из лидеров английской буржуазной революции.

© Анвар Амангулов (Амин Алаев), 2014