Я бета тебя

В новую книгу поэта вошли стихотворения разных лет о любви к женщине, к семье, к жизни, к родной земле и природе.

Публикуется по книге: Я бета тебя. Стихотворения. – Б.: Салам, 2013 – 220 с.

Мои книги на сайтах:

www.palindromon.narod.ru:
«Некто я»
«Зимняя радуга»
«Переворачиваю мир»

www.literatura.kg:
«Пульсар»
«Десятая книга»
«Дневная фактура»
«Разрыв»
«Силовое поле»
«Нестабильность»
«SMS»
«Чёрный ящик»
«Мостовая времён»
«Переворачиваю мир» — издание второе, дополненное

ВОСПОМИНАНИЕ

Соскакиваю
              на ходу! –
                           с трамвая,
закатываю выше рукава.
Кипит листва под свежим ветром мая,
горит небес густая синева.

Смотрю на встречных девушек влюблённо.
С одной из них, весна, меня сведи!
И холодок сквозящего нейлона
бодрит, как неизвестность впереди.

Весна красна и молодость прекрасна.
Мне двадцать, и влюбляться мой черёд.
И что там
          впереди,
                  ещё не ясно.
Что б ни было – вперёд, судьба,
                                           вперёд!

18 мая 1987, 2007 г.

***

Облаков скандинавские руны
нашим душам воздушным сродни.
Если есть в нас высокие струны,
то протянуты в небо они.

Отпускает нам тайны немного
с неизвестных небесных дорог
то ли облако в облике Бога,
то ли в облике облака Бог.

Вечность, близкая до осязанья,
синевы расплескала атлас.
И плывут облака, как сказанья
обо всём несказавшемся в нас.

18 июля 2009 г.

***

Спасибо, что есть неизбежность
друг друга учить наизусть.
Нежнее меня только нежность.
Грустнее меня только грусть.

11 ноября 2008 г.

***

Вспомню: ты у меня есть.
Знаю: думаешь обо мне.
Крест свой мне легче несть
с этим вдвойне и втройне.

Впрочем, в горячке дней
кто знает, во сколько раз
делают нас сильней
женщины, ждущие нас.

20 августа 2010 г.

ЧУМА

Чума
царила на планете.

Друг друга так любили мы,
что позабыли всё на свете.
И не заметили чумы.

Чума
безжалостно губила
любого. Бог людей забыл.
И только ты меня любила.
И только я тебя любил.

Исчез в мученьях и проклятьях
народ с поверхности земной.
Лишь мы с тобой спаслись в объятьях,
не зная, чтό там за спиной.

15 ноября 2007 г.

РЯБИНА

Женщина сорвала гроздь рябины –
сладкое приелось бытиё.
Горечи вселенские глубины
прямо с зябких губ втекли в неё.

На плаще светилась влага с ветки.
Гроздь рябины рдела возле рта.
И в осенней пасмурной расцветке
горечью сквозило неспроста.

Осень свет повсюду пригасила,
одарила горечью живых.
И к губам мирянка подносила
кисть огня в накрапах дождевых.

7 октября 1999, 2008, 2013 гг.

КОЛЫБЕЛЬНАЯ – 87

Вся душа окровавлена, сбита
на жестоких витках бытия.
Началась эпидемия СПИДа –
сообщает «Спидола» моя.

В «Литгазете» твердит Вознесенский
всем о том, о чём чаще молчат.
Возле старой скамьи возле сельской
не видать ни парней, ни девчат.

И меня посещает обида,
сам себе я сегодня постыл,
из-за этого самого СПИДа
я к любимой своей поостыл.

Дорогая, мы взрослые люди,
как же будем себя мы беречь,
если даже о чистой посуде
заходила по радио речь.

И не место слезам и обидам
в этом мире, где столько стряслось.
Апокалипсис вылился СПИДом?
Спи одна да и с нами Христос.

21 октября 1987 г.

***

Луна, золотая к лету,
на дне озерца смеётся.

Бросил Господь монету.
Может, ещё вернётся?

3 декабря 2008 г.

ЖЕНА ОВИДИЯ

В интригах за наследника престола
Октавиан запутался кругом…
Нет в мире средства более простого
чем гнев сорвать на ком-нибудь другом.

Овидий был любимец муз и граций,
был публикой взыскательной ценим.
Великий и божественный Гораций,
Тибулл бессмертный – в дружбе были с ним.

Изгнать его – немало в том резона
отвлечь вниманье римлян от интриг.
У Публия Овидия Назона
в пенатах плач, мольба, и стон, и крик!..

Дочь в Ливии, а муж отплыл в изгнанье
к неласковым сарматским берегам.
Одна, как перст, жена свои стенанья
шлёт день и ночь безжалостным богам.

С ним разделив страдания и муку,
от горя и тоски полужива,
оплакивает лютую разлуку
его полувдова-полужена.

Её мольбы спасут его в дороге.
И «Письма с Понта» к римлянам придут.
Её мольбами тронутые боги
изгнаннику бессмертие дадут.

Родной женой, стихиями овытый,
в далёких Томах, в диких племенах,
состарившись, скончается Овидий.
но станет жить в грядущих временах.

22 декабря 1988, 2012 гг.

ГАЛАКТИКА

Л.Ш.

Накинь свой цветастый халатик
и тихо присядь у окна –
одна из наземных галактик,
подруга моя и жена.

Не надо ни жестов галантных,
ни стёршихся слов про любовь –
я рядом с тобою талантлив,
как был бы талантлив любой.

Помыта на кухне посуда,
уснул наш ребёнок в тепле.
Красиво и просто, как чудо,
присутствуешь ты на земле.

Забыты друзья и дороги,
заботы и радости дня,
когда ты в любви и тревоге
поднимешь глаза на меня.

За окнами сумерки мая.
Мы снова с тобою вдвоём.
И снова, светя и сияя,
восходишь ты в небе моём.

Предстанет глазам астрономов,
обживших космический куст,
как редкая вспышка сверхновой –
энергия вспыхнувших чувств.

И миг этот исповедальный
бесценен на тысячи лет:
в тебе как в галактике дальней –
любви излучившийся свет.

Затеряны мы во Вселенной.
Но ты отовсюду видна –
в квартире по улице энной,
со мной у ночного окна.

1988 г.

***

Вялость спячки, зимней статики.
А весна своё берёт –
спарились клопы-солдатики,
один задом наперёд.

В царском шлейфе крылец нежненьких
вышла мамка муравьёв.
И полны у ног подснежники
мелких осок до краёв.

О насущном все тревожатся.
Вскинься млад! Подвинься стар!
Жадно ожили и множатся,
ищут пару, пьют нектар.

Явь должна предстать им сладкою
хоть разок в конце концов!
Прянь, весна с яичной кладкою,
грянь, истошный писк птенцов.

Жизнь творится, околдовывая.
Одурманена насквозь
голова моя садовая
со снежком и вкривь и вкось.

29 марта 2013 г.

ПРИЕЗД

Я возрос на селе
с камышовыми низкими кровами,
где почти в каждом доме
с той войны ещё все не пришли.
Я возрос на селе,
освященном чертами суровыми
незабвенной и ласковой
послевоенной земли.

Мне вовек не сыскать
нашу пыльную длинную улицу.
Мостовая лежит
вдоль по ней среди нового дня.
Отчий дом на бугре
постарел и уныло сутулится.
И в знакомом окне
наважденье чужого огня.

Кто здесь помнит меня?
Палых листьев лихая метелица,
да дедок-фронтовик,
да ещё тополя у пруда.
А дорога моя
от порога родимого стелется
и уводит вперёд,
и как совесть приводит сюда.

Вот и осень опять
сердцу ясную грусть даровала,
как с влюблённым подростком,
ничего не поделаешь с ним.
Листья жгут по садам,
как не раз в этом мире бывало.
И плывёт над селом
дорогого отечества дым.

29 августа 1979, 2012 гг.

НАСЛЕДСТВО

На этажерке две-три книжки.
Визжит в свинарнике свинья.
Кричат на улице мальчишки.
Так начиналась жизнь моя.

Летали совы над садами.
Отец пришёл с большой войны.
Я помню мать с её трудами,
с зазимком первой седины.

А с фотографий, не мигая,
смотрела прямо на меня
её семья – совсем другая –
войной убитая родня.

Я рос, весной скакал по лужам.
По вечерам листал альбом,
где мать с детьми и первым мужем
сидели дружно вчетвером.

И сквозь раздольный праздник детства
меня догадкой смутной жгло,
какое трудное наследство
ко мне от мамы перешло.

15 февраля 1987 г.

***

Сумерки пахнут сиренью.
Ею набит палисад.
Космы спуская к селенью,
тучи вовсю парусят.

Всюду от листьев, от стенок
мокрых, но светлых вполне,
отсвет небесный, оттенок
слабый, но видимый мне.

Дождь этот майский! Светло с ним
встретить вечернюю тень.
Чем-то вовсю кончаловским
ломится в окна сирень.

До мятежа, до мигрени
сумрак по комнатам густ
женственным смехом сирени
и холодком её уст.

12 ноября 1987 г.

ВЕЧНАЯ ТЕМА

И всё-таки, поэзия, я твой,
ещё я не ушёл с передовой.
Всю боль,
всю соль земли
с тобой я знаю.
Когда горит холодная заря
и дышит осень, листьями соря,
я ни на что тебя не променяю.

Ты есть во мне!
Когда ты есть во мне,
то не страшны сомненья в глубине
да и не важен самый выбор темы.
Я вижу, как в укор земному злу
старуха предлагает на углу
подбитые морозцем хризантемы.

Старуха дарит взгляд из-под платка.
Я хмуро выбираю
три цветка
в жестяной банке
братской фирмы «Глобус».
Ненастным утром в сонной тишине
я хризантемы отдаю жене,
чтоб весь свой век
она жила, не злобясь.

Поэзия – синонимом добра
хотя бы для двоих побудь с утра!
Два человека –
это две вселенных.
А вот и тема:
в мир добра и зла
любовь моя доверчиво вошла
младенцем
на крылах твоих нетленных.

Всё в звёздном мире – только для двоих.
Любовь моя,
вот омут глаз твоих.
Любви, добра
хотим и ищем все мы.
Холодным утром
нам с тобой, мой друг,
так остро веют
                  горечью разлук
и вечностью
три
    белых
            хризантемы.

27 июля 1983, 2013 гг.

23 ФЕВРАЛЯ

Девчата книжки нам дарили
на праздник!
В них была война.
Мы их читали
и хранили,
как боевые ордена,
которых мы не получили
в определённый срок и час
лишь потому, по той причине,
что не было на свете нас.

1966 г.

***

Был я в школе начальной ударник.
На уроке я видел в окне
жалом стрел устрашавший татарник
и кипчаком казавшийся мне.

За окном было ярко и жарко.
Был я ранней любовью томим.
И с бантами девчонка Тамарка
тайно сердцем владела моим.

А лихие кипчакские кони
вслед за нами неслись по пятам.
И её на седле от погони
умыкал я по диким степям.

Лишь скошусь на Тамарку украдкой,
конский топот грохочет, как гром –
застывает над чистой тетрадкой
деревянная ручка с пером.

Как давно это всё-таки было!
Только я ничего не забыл.
А она не меня полюбила.
Да и я не её полюбил.

29 июля 1988, 2013 гг.

ДАВНЕЕ

Совсем недавно кончилась война.
Им председатель выделил участок.
И он, казалось, был впервые счастлив;
малютка-сын и верная жена
стояли рядом.
Дождь сверкнул слепой,
и тёплый пар струился над тропой,
через клеверники петлявшей в поле.
С десяток чьих-то коз паслось на воле
средь зелени, сиявшей от дождя.
И думал он, участок обходя,
что хватит кочевать по белу свету,
что надо ставить дом,
и землю эту –
перекопать под сад и огород.
Он в мыслях забегал уже вперёд
и думал только так, и не иначе:
«Нет линии электропередачи?
Поставим дом и сходим в сельсовет,
добудем деревянные опоры.
Я ж фронтовик – какие разговоры?
Я и монтёр, сказал – и будет свет!»
А между тем смеркалось понемногу.
Жена уже в обратную дорогу
его звала.
Заботилась, как клушка,
о выводке своём.
Сгущался вечер.
И он сынишку хватанул на плечи
и двинулись.
А тополя верхушка
ещё слегка была озарена
багряным солнцем.
И на ветке тонкой
чернел скворец,
и трелью чистой, звонкой
пророчил золотые времена.

20 февраля 1982, 2013 гг.

***

Cogito ergo sum
Декарт

Я существую – значит, мыслю.

По существу, я начат мыслью,
что должен я существовать,
когда отец влюбился в мать.

Но существуют ведь без мысли
земная твердь,
сквозная высь ли!..

Иль это тоже чья-то мысль –
земная твердь,
сквозная высь?

6 июня 1983, 2011 гг.

ИНТИМ

Демонстративны силиконы
из безразмерных декольте.
И толпы пагубно влекомы
к бесстыдной этой наготе.

А, собственно, откуда знать им,
что я пленён совсем иным –
когда объёмы скрыты платьем,
угадываясь вдруг под ним.

Я помню бунинские строчки
средь падких на стриптиз людей:
«А под сорочкою – две точки
стоячих девичьих грудей».

Быть может, я впадаю в ересь,
но есть в ней доля лепоты:
задрапированная прелесть
волнует больше наготы.

Безумия не остановишь
в слепом разгуле естества.
И бюстом Ани Семенович
повально грезит пацанва.

Держаться б нам устоев древних!
А мы интимного хотим.
Когда-то вырос я в деревне.
Там девки прятали интим.

10 июня 2008, 2011, 2012, 2013 гг.

ТОВАР – ДЕНЬГИ

Я забыл давно
                 вкус коньяка и сосисок.
Потому что «вышел строить и месть».
А у этой товар –
                 пара шикарных сисек.
И коньяк и сосиски у неё есть.

2001 г.

ПОЛДЕНЬ

облака
над притихшей рекой
застоялись до изнеможения

поломаю
своё отражение
и потрогаю небо рукой

1977, 2005 гг.

***

Калитка с колечком.
Кибитка с крылечком.
Сирень у окна.
Меж рамами вата.
Жила здесь когда-то
девчонка одна.

Давно это было.
Меня позабыла
теперь и она.
Калитка с колечком.
Кибитка с крылечком.
Времён глубина.

1988 г.

***

Боготворил я девочку одну.
Мы с ней гуляли, глядя на Луну.
Окраиной села бродили поздно.
Роса мерцала. Небо было звёздно.

Всё то же небо в звёздах над селом.
Они горят, накала не снижая.
А девочка осталась лишь в былом.
Она давным-давно жена чужая.

29 ноября 1998 г.

***

От старых вымокших черешен
я шёл на свет её окна.
Был без неё я безутешен.
Меня к себе влекла она!

Сквозь чёрный ливень,
как сквозь бред,
я шёл, ничем себя не выдав.
И отвернулся вдруг, увидев:
она,
нагая,
гасит свет…

И он погас.
Я обернулся!
Но лишь дождём гудела тьма.
Стыд, что я к тайне прикоснулся,
обжёг и свёл меня с ума.

Ведь я не знал, что выйдет так!
Вблизи неё побыть немножко
я крался тихо под окошко,
когда в подмогу дождь и мрак.

Дождь навевал теперь ей сон.
Она и не подозревала,
что я, такой, каких немало,
тайком давно в неё влюблён.

И я ушёл сквозь сад во тьму.
Я знал, бредя по лужам в пене,
что на неё не подыму
глаза на школьной перемене.

1965, 2011, 2013 гг.

***

Этот ребус с серебряным ливнем!
С этим блеском и плеском, и мы в нём,
в этом блеске и плеске стеной,
в амальгаме его водяной!
Ни зонта,
          ни черта,
                     ни навеса –
вертикального ливня завеса,
летний гнев громовержца Зевеса,
мы подмяты, раздавлены вдрызг
мегатоннами мчащихся брызг.
А в кармане билеты на Баха.
На лопатки налипла рубаха,
привкус неба на бренных губах,
и басами бабахает – Бах!
Как бахилы, разбухшие туфли,
но глаза у тебя не потухли –
облегло тебя платье по телу,
ты хохочешь совсем не по делу,
на тебя низошла благодать –
хохотать!
           Хохотать!!
                       Хохотать!!!
Ты
хохочешь,
а Бах
всё играет –
посочнее аккорд выбирает.
Зычно, сочно звучат небеса.

Ты
   хохочешь,
проста и боса!

Краем глаза – школяр, сумасброд –
я ловлю
         твой хохочущий рот,
отблеск летних небес по лицу,
на губах световую пыльцу…

Это было похоже на счастье.
Лёд зубов, как фарфор снеговой.
Если счастье, то даже в ненастье
на цветной от небес мостовой.

1988, 2013 гг.

***

Встретил даже не её,
а её подругу.
Рассказала про житьё
приняла под руку.

Жили рядом столько лет,
и болел не ею.
А теперь молчу в ответ,
невпопад краснею.

Вспомнил умницу свою,
сельских ночек лунность.
Перед женщиной стою,
вдруг вернувшись в юность.

1979, 2013 гг.

КРУТО

Минувшее меня объемлет живо.
Александр Пушкин

Минувшее не веет лёгкой тенью,
А под землёй, как труп, лежит оно.
Фёдор Тютчев

Всё чужое в этом переулке!
Милых сердцу нет нигде примет.
Выбили какие-то придурки
стёкла в хате, где хозяев нет.

Фонарей вечернее свеченье,
окна, звёзды, глупая Луна –
всё имело тайное значенье,
потому что здесь жила она.

Там, где мы встречались у калитки,
и в сердцах у нас царил Творец,
супердомовиты, как улитки,
новые отгрохали дворец.

Онемев от блеска их и лоска,
я не передвинул из угла
в угол рта окурок – папироска,
дотлевая, губы обожгла.

«Тьфу ты ссука! – сплюнул я окурок
и в сердцах растёр его ногой, -
был тут мой заветный переулок!
Он теперь под новыми другой.

Аппетитов их не укоротишь.
Под себя сгребают всё подряд.
Так что зря ты тут понты колотишь,
как теперь крутые говорят.

Круто всё, однако, обернулось.
Много в новых наглой правоты.
Да и в них ли дело? Не вернулось
ничего, хотя вернулся ты.

Грезил ты своею недотрогой,
вышло очень грустное кино:
ты давно ушёл своей дорогой,
недотрога замужем давно.

Память воскресила всё случайно», -
сердце отстучало на ходу.
В переулок, где истлела тайна,
никогда я больше не приду.

24 октября 2005, 2013 гг.

***

Боже, какой же я древний!
Память заснуть не даёт.

В поле за нашей деревней
красное солнце встаёт

Помню, надеждами полный,
ждал её в поле, любя…

Солнышко, ты меня помни.
Солнышко, помню тебя.

2005 г.

СТАРАЯ УЧИТЕЛЬНИЦА

Памяти Марьям Шафеевой

Время,
которое быстро летит,
и нам ощутить довелось –
дети мои и дети друзей
уже подросли заметно.
Под небом вечерним над головой,
пронизанным светом насквозь,
о том, что сбылось,
и что не сбылось,
печалиться повода нет нам.

К верному другу я в гости пришёл,
к старинному школьному другу.
Встык оказалась усадьба её –
ухоженный сад, огород.
Вечер хороший шёл по земле,
мёл тополиную вьюгу.
Мы вспоминали о том и о сём,
что в нас никогда не умрёт.

Вдруг из малинника вышла она –
работала где-то в саду,
по голосам – через тысячу лет! –
услышала нас и узнала.
Как в незапамятном и дорогом
далёком учебном году,
сухая и маленькая, как дитя,
она перед нами предстала.

А по садам
молодая листва
ловила тускнеющий свет –
чётко темнела на небе сквозном
яблонь зелёная завязь…

И поздоровалась с нами она,
и мы поклонились в ответ,
стати своей не совсем молодой
вдруг перед нею стесняясь.

Сказала,
что мать у неё померла –
приходит всему черёд, -
что любит сама она делать всё
и сохранять терпенье.
Долгую зиму
верит
одна,
что снова весна придёт,
снова свой сад будет холить она,
и в этом найдёт спасенье.

Сказала,
что любит много читать –
польза для интеллекта.
Труд и терпенье, чтенье и труд
у ней во главу угла.
Счастливо и долго тот проживёт,
в ком есть вековая лепта,
кто по высотам духа всегда
правит свои дела.

Нас попросила она заходить
на чай, если будет время.
Мы пожелали ей
щедрых лет
и несуровых зим.

Перепахал нам души до дня
взгляд её – острый лемех.
Может, дала нам
последний
урок.

Помним его
и болим.

14 июня 1984, 2013 гг.

ВСТРЕЧА

Бабы на подмогу меня взяли.
Тут и разглядел я Нинку в зале
(«Боже, ты откуда тут взялась!»). –
Только как знакомому кивнула.
Только ниже голову нагнула.
Только строже делом занялась.

Рис перебирали на поминки.
Тёмен был мне свет. Как маргинал
за столом сидел я возле Нинки,
отделял рисинку от рисинки,
сор ладонью в сторону сдвигал.

В детстве Нинка бегала за мною.
Разошлись дороги наши вкось.
Стала Нинка чьей-то там женою.
На поминках встретиться пришлось.

Мало было времени у Бога.
На кутью понадобилось много
риса. Мы старались за столом.
Словно в глаз попала мне соринка,
жгло мне веки. Рядом была Нинка,
но с лицом печальным, как псалом.

У икон поблёскивали свечи.
Горькая давила тишина.
Не было ни до, ни после – встречи.
Только эта выдалась одна.

1988, 2013 гг.

***

Вьюнком увитая беседка.
На кольях крынки вдоль плетня.
И Люба – девочка-соседка,
тайком влюблённая в меня.

Она везде за мной следила.
А я девчонок не любил.
И мне всегда досадно было,
когда я взгляд её ловил.

Была тщедушней и слабее
подруг,
но встретит на пути –
и смотрит прямо, не робея,
и взгляд не хочет отвести.

Сельчан дичилась, как мимоза,
она, но среди бела дня
вдруг обернусь, как от гипноза,
и вижу: смотрит на меня
опять несносная девчонка!

Казалось, свистну, и за мной
безропотно, как собачонка,
она пойдёт за край земной.

Печальный взгляд сквозь ветви сада!
Как угловата и бледна!

И часто жгла меня досада,
что это мной больна она.

1988, 2013 гг.

***

Вот строки балладного лада:
весна, тишина и прохлада
в залитом луною краю,
а может быть, где-то в раю.

Поехал рыбак на рыбалку.
В реке он увидел русалку.
Русалка была молодой,
и лунной плескала водой.

Рыбак, не мечтавший о чуде,
увидел округлые груди,
зелёные волосы, хвост
среди колыхавшихся звёзд.

Средь белых кувшинок и лилий
увидел он женственных линий
божественную игру,
рукой отводя мошкару.

И стаскивать стал он рубаху,
штаны, сапоги, и без страху
рванул, уходя в глубину,
к русалке, тянувшей ко дну.

И ласковый голос он слышал.
На берег он больше не вышел.
Лишь там, где он канул в реке,
одежда ждала на песке.

Искать его вовсе не надо –
тут не детектив, а баллада.
А тот, кто одежду подымет,
надежду на чудо отымет.

20 августа 1988, 2013 гг.

ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ
ПЮС-МИНУС ПЯТЬ

Дом, работа –
                   тяжела
вся рабочая неделя.

Губы алым подвела.
Платье новое надела.

Наказала сыну спать.
Загадала: чёт и нечет.

Назывался в клубе вечер
«Тридцать пять плюс-минус пять».

За столом три мужика
со щеками, как при флюсе.
У неё года все в плюсе.
Счастье в минусе пока.

От намёков чуть не рвёт…

В дом вошла, укрыла сына.
Свет на кухне погасила
и ревёт,
          ревёт,
                 ревёт.

6 января 1988 г.

***

Эти двое в любую погоду
вдоль канала гуляют с утра.
И глядят на бегущую воду –
на цветущий поток серебра.

Пожилые, всегда они рядом.
Их в округе не помнит никто.
Он – в болоньевой куртке с подкладом.
И она – в затрапезном пальто.

За машиной несётся машина
по шоссе, не спугнув их мирка.
Он – высокого роста мужчина,
и она – как подросток, мелка.

Им обоим прогулка желанна!
Он ей кинет по ходу словцо –
и она всё косится жеманно
на его роковое лицо.

Что свело их на склоне осеннем
краткой жизни – никто не постиг.
Одиночеством и запустеньем
веет в сердце от этих двоих.

Не до выбора, видно, теперь им.
Им утешиться время пришло
отчужденьем, мирским недоверьем
за последнее в жизни тепло.

10 марта 1987 г.

***

Осень длится,
догореть никак не может.
Свет такой,
что им пронизана душа.
Светит солнце
и высвечивает мошек.
По аллее мы идём, листвой шурша.

Эта радость
мимолётна и нежданна –
просветлеть и вдруг заметить поутру:
запылали
          листья
                 старого
                          платана,
замелькали
              паутинки
                         на ветру.

Листья –
           словно фонари дневного света!
А опавшие – в букет пошли тебе.
И за всё
          благодарю я
                         бабье лето –
эту осень,
            этот свет в моей судьбе.

3 ноября 1979, 2013 гг.

***

Это весть о тебе –
ветви молний и ропот грома,
трепет тьмы грозовой,
словно трепет твоих ресниц.
Вслед за вестью твоей,
я прошу, окрылись невесомо
и приди, и войди,
словно шум дождевой, приснись.

Это весть о тебе –
в подоконник стучат дождинки,
долетая сюда
из густой темноты, с высоты, -
словно пальцы твои
бегло бьют в алфавит пишмашинки,
нашу позднюю повесть
торопливо кладут на листы.

Это весть о тебе –
грозовое дыханье ночи,
полыханье зарниц,
пониманье нелепых обид.
Потому-то опять
в память многих твоих одиночеств
на вселенских ветрах,
как свеча, моя лампа горит.

1979, 2013 гг.

***

Твоя властная сила,
дорогая моя,
меня не подкосила –
приручила меня.

Жил я зло, непокорно,
ветер в поле любя.
Сыт я этим по горло –
пропадать без тебя.

Осень крепкой закваски
листья сдула с дорог.
Сердце льнёт к твоей ласке,
как продрогший зверок.

3 ноября 1979, 2013 гг.

***

Ах какая осень золотая
выкрасила прядь её волос.
Листья, по аллеям залетая,
сыплются с пустеющих берёз.

Ах какая женщина со мною
смотрит на пропащую листву.
Эту осень нашею весною
про себя я ветрено зову.

Упаду к ногам, лишь двинет бровью.
Улыбнётся – вскинусь к небесам.
Если б не звалась она Любовью,
я бы имя выдумал ей сам.

30 июля 1983, 2013 гг.

ОШИБКА

Я подарил ей жёлтые цветы.
Она устало уронила руки
и прошептала, как из пустоты,
что жёлтые цветы – цветы разлуки.

А мир живой кипел у наших ног:
цветы цвели и небеса сияли,
и знать не знали о её печали.

Но я остался в мире одинок.

Она ушла и бросила венок,
где были одуванчик и вьюнок.
Растаяла навек в пространстве летнем.

Порою ошибёшься только раз –
и для любимой свет земной погас.
Весь век потом об этом сожалеть нам.

28 июля 1983, 2013 гг.

***

В очереди к кассе магазина,
среди полок хлеба и вина,
вдруг меня глазами поразила
женщина безвестная одна.

В зале вентиляторы жужжали,
и в наплывах душной тишины
две земные грустные скрижали
были на меня устремлены.

Я стоял с хозяйственной авоськой
и с душой домашней и пустой
перед этой редкой и неброской,
и такой внезапной красотой.

3 мая 1982, 2013 гг.

ТВОИ СОНЕТЫ

1
Ищу тебя – тебя всё нет и нет.
Я б заключил черты твои в сонет
и опоясал их чеканной рифмой.
Но ты – фантом, полуреальный миф мой.

Ты, верно, где-то там, близ божества –
высокий вздох из радости и боли.
Мне о тебе нашёптывала в поле
слова любви вселенская трава.

А мир вокруг – из стали и стекла,
где без тебя печально жизнь текла, -
хранит твоё живое отраженье.

И ты летишь в моём воображенье
сквозь травы, города и времена,
со мной незримо соединена.

2
Мне сладко вдруг подумать о тебе.
Зелёной веткой снова машет лето.
Вся – из тепла и ласкового света –
проходишь ты надеждою в судьбе.

Давно уже подруга и жена
с младенцем-сыном на руках – мадонна,
меня тревожишь нежно и бессонно,
как чистый свет высокого окна.

Без роз и соловьёв – в быту семьи
люблю глаза усталые твои,
твою улыбку – солнечную гостью.

Мир ещё полон ненавистью, злостью.
Но он спасётся для иного дня
тем, что живёшь ты в сердце у меня.

18 апреля 1983 г.

***

Прощай, прощай, печаль моя! Пока!
Передо мной века да облака,
мне гулкие поля летят навстречу.
И хлопает рубаха на спине,
как друг, меня на бешеном коне
лохматый ветер обхватил за плечи.

За мною пыль клубит из-под копыт.
Любимая еще, наверно, спит –
всю ночь качала маленького сына.
Она проснётся, станет ждать меня,
и надо мною, от беды храня,
звезда любви взойдёт неугасимо.

6 августа 1983, 2013 гг.

***

Опять иду с тобой
в луга,
в цветы заречные.
И нам ромашки встречные
кивают головой.

Кругом такой покой!
И поле – белоснежное.
И ты такая нежная
вечернею порой.

Горит
звезда полей
высокая,
красивая
любовью негасимою
и нежностью твоей.

Одни мы на земле.
Горчит в зубах травиночка.
Через поля
             тропиночка
теряется
          во мгле.

30 июля 1983, 2013 гг.

ГЕРНИКА

не пинайте меня в лицо
его ласкали её ладони

не стреляйте мне в сердце
вы убьёте её

8 января 1980 г.

СТИХИ ЯСМИНЕ

Ясмина,
индийские йоги
как боги!
Но с ними не всем по дороге.
А суть уяснима.

Ясмина,
есть люди
в причуде,
приходят то к Шиве,
то к Будде.

Я с ними.

Ясмине,
тебе
говорю
и хитрю:
мы вшивы,
ещё далеко нам до Шивы.

Выстони:
Христа
мы не сняли с креста
в наважденьи наживы.
Мы лживы.
Но ложь – это кокон
для будущей бабочки истины.

Логос – глубок он.

Ясмина,
жасмина и яси
полно в твоём имени божьем,
тревожь им!

Твой инглиш так нежен по-сербски.
Замучена родина зверски.

Меж сном и меж явью:
                           — I love you!

23 мая 1996 г.

УЗЫ

1
Все эти чудеса,
все эти узнаванья,
все эти голоса,
ликующие враз,
которых в некий час
в пустыне мирозданья
не будет после нас,
как не было до нас!

Открой себя во мне!
Тебя в себе открою,
хотя уже вовне
во всём тебя открыл.
Я брат твоей родне.
А ты в моей – сестрою.
Ты – крылья в вышине.
Я – воздух, полный крыл.

Ах, эта синева
и это поднебесье!
Кружится голова.
Сквозь нас взойдёт трава.
В реку небытия
перетеку не весь я –
расплещутся в траве
любви моей слова.

2
Что хочется тебе?
А хочется простого
простора и его
пророчеств и глубин.
Вросла уже в тебя
его первооснова –
глубь голубых небес –
как в кровь гемоглобин.

Течёт в тебе теперь
воздушно-голубая
живица всех времён –
небесная струя.
И ранку на руке,
возможно, колупая,
ты истечёшь, смеясь,
всей кровью бытия.

13 декабря 1987, 2013 гг.

***

Когда меня целуешь в сенцах,
когда горю, и сушь во рту,
боготворю тебя, а сердце
как птица, рвётся в высоту.

И хоть глаза мои закрыты,
но свет во мне и тишина,
и вслед, как сон полузабытый,
картина давняя одна.

Я вижу даль, и паутинки
летят, мелькая над травой.
И мама в выцветшей косынке
через поля идёт домой.

Бездонно небо, поле чисто,
и хорошо ей оттого,
что, может, любит тракториста,
а может, вовсе не его.

Любимая, огня и света
ты мне так много принесла,
как мать моя, что краем лета
давным-давно когда-то шла.

Прошла и скрылась за осокой,
за камышанником вдали,
тебе, желанной и высокой,
оставив свет свой любви.

17 ноября 1979, 2013 гг.

ДА И НЕТ

Времени нет
оглянуться,
             опомниться,
выиграть счастливый билет.
Время
      летит,
             как безумная конница.
Времени нет.

Времени нет
полюбить до безумия
женщину солнечных лет.
Жизнь –
          это клип
                    с изверженья
                                    Везувия –
времени нет!

Времени нет!
Словно Цезарь из Рима я,
жду тебя в сонме планет.
«Да» тебе, милая, неповторимая.
Времени – нет!

18 ноября 2001 г.

(ВНИМАНИЕ! Выше приведено начало книги)

Открыть полный текст в формате PDF

© Александр Никитенко, 2014