Собирание туриков

«Турик» применяется вообще в геологии для привязки каких-либо точек. Чабаны широко используют для метки своих пастбищ кучки камней – турики. Местное население использовало каменных баб для своих границ. Я же использую это понятие для метки событий прошлых лет, настоящего и будущего. «Время разбрасывать камни и время собирать».

Турик 1

Летом этого года я собирал турики. Есть турики, а есть тугрики – денежная единица МНР и я долгое время путал. Работая в геологических организациях разных направлений, складывал турики на месте скважин, шурфов и в этом году я складываю, отмечая интервалы отбора проб в канавах, обнажениях. «Собери турики» – часто говорит Вениаминыч, мой непосредственный начальник. Для меня это дело знакомое и, можно сказать, приятное. Вот я собрал турики через 1 и 5 метров и вопросительно замер на Вениаминыча. Вениаминыч – сухой поджарый мужик с золотыми фиксами осматривает канаву и вот сел на поджатую правую ногу, вытянув вперёд левую, бойко описывает (документирует). Сразу видно профи.

Я ещё некоторое время сохранял знак вопроса, желание выполнить любое приказание. Меня не отпускает мысль, что шеф не вполне доволен мной. Ну что ж, всем не угодишь. Каждый человек – потёмки, не говоря уж о самом себе! Но, право, хочется угодить, жить тихо-мирно-дружно и никому не мешать. Пиши, Вениаминыч, пиши разборчиво, красиво, не спеша и я тоже под шумок измараю пару листов бумаги, ведь со мной мой друг дневник в прочной белой синтетической обложке, подаренный моим старшим двоюродным братом, который оставил неизгладимый след в моей памяти, прививший мне полезные привычки.

Сейчас лирическая пауза. «Б-эээ, м-ээ...» слышу и вижу небольшое голов в 20 стадо овец, слышу басы матёрых кочкоров, жалобное меццо-сопрано овечек, дискант непорочных ягнят. Стадо в лёгком облаке пыли движется с востока на запад, а вечером с запада на восток. День клонится к вечеру, пора спускаться к вечерней трапезе и чем удивит шеф-повар Валера Вакарчук?

Ё-моё! Спускаясь со склона, я чуть не упал – увидел чудную картину. Внизу долины, не спеша и торжественно, возвращались в посёлок Чон-эне и внучка на благородной белой кобыле. В бинокле увидел бронзовый медальный профиль Чон-эне и загорелый фас внучки, её белозубая улыбка убила меня наповал. Старый карагач и лёгкий стройный тростник – вот что я увидел!

Турик 2

Айбольчо, лагерь, суббота... В то далёкое детство суббота – день отдыха от домашних уроков, от школы, непознанной алгебры и её ярой проповедницы Кимоссы (от фамилии Ким). Это был праздник, день традиционных лепёшек маминого производства. Ингредиенты: мука, кефир, яйцо, соль, сливочное масло. Сковорода смазывалась свиным салом чуть-чуть и укладывалась лепёшка-тесто. Готовая горячая лепёшка смазывалась ароматным сливочным маслом. Мы с братом уплетали со сгущённым молоком, вареньем, запивая сладким чаем. Наконец, отягчённые двумя-тремя горячими лепёшками, отправлялись на диваны, чтобы «кусочки улеглись». Сквозь дрёму я слышал красивый баритон Сауле Рубиновны, заразительный смех Ольги Андреевны и волнующе глубокий голос незамужней тётки Натальи. Это были вечные подруги мамы, и я никогда не был против этой прекрасной триады. Я видел спокойное лицо матушки и радовался за неё.

Но смех звучал редко, чаще крики и вопли младшего братика – любимчика матушки. Я дрался с братом по всем правилам рукопашного боя, по закону джунглей, дрался отчасти от скуки, иногда в целях воспитания, наказания. Я был более активен в драке, так как считал себя всегда правым, справедливым, так как был старшим братом. К тому же братик находился в особой никогда непонятной мне фаворе у матушки. Матушка не только оставляла ему самые лакомые куски, но и берегла его от домашних обязанностей. Она сама мыла посуду, стирала бельё. Я же мыл пол, подметал. Выносить мусорное ведро была его святая обязанность, но и здесь он ленился. Мама, приходя усталая с работы, бралась за помойное ведро, что вызывало мой праведный гнев. Младший брат был на редкость упрям и коварен. Никогда не признавал своих ошибок, моего первородства и, никогда, гадёныш, не просил пощады, однако он как змей чувствовал свой день и час, он знал время приближения матушки, ведь именно в это время он начинал вопить, как недорезанный, обзывать меня фашистом, что меня сильно заводило до крайности! Ведь фашистов я люто ненавидел, как и все советские патриоты, но младший брат бил меня в слабое место, зная, где я родился (город Веймар). За то я ещё сильнее заламывал ему руку и требовал признаться, где » есть руски партизанен»? Брат вопил и размазывал неизвестно откуда появившуюся кровь. Мама врывалась как пантера и мгновенно производила суд – её болючие подзатыльники можно сравнить с укусами ос, так было больно и ужасно, что до сих пор затылок помнит их остроту. Эти удары можно сравнить с секретными отсроченными ударами. Удары отца были тяжелее, но не такие болючие. Со временем характер отца изменился, хотя я его всегда любил, а мама умерла молодой и осталась в памяти всегда красивой, всегда молодой.

Суббота... Сейчас у нас нет выходных. Выходные начнутся во время дождей, которые здесь в горах частые гости. Но в этом году засуха, дожди редки. Однако начальники сильно не напрягают. Я помогаю Вакарчуку в приготовлении праздничного ужина. Ведь он сегодня, как и вчера пьян. И где только здесь в горах находит спирт? Он варит основательно и серьёзно, а это — прежде всего, значит долгое кипячение-варение, «на всякий пожарный, чтобы все бактерии погибли. Сейчас он, обнажённый по пояс с окурком во рту, склонился над казаном, я рублю дровишки. Стрекозы – вечерние стервятники – налетели тучей на местную мошку и ну её давить по всем фронтам как проклятые немецкие асы-фашисты. Стрекозы красивые с красными и коричневыми фюзеляжами, с серебристыми крылами как небесные херувимы выделывали такие па-пируэты, которые и вдохновили знаменитого изобретателя-воздухоплавателя Сикорского на популярные теперь вертолёты. С приближением сумерек тучи небесного воинства неожиданно исчезали, как и появлялись. Я зачарованный Долиной, речкой и всем что здесь произрастало, летало, ползало, стрекотало, щебетало на всех языках и наречиях, пал ниц в глубокий без сновидений сон. О, Создатель, зачем ты так поступил!?

Турик 3

С утра в Айбольчо хорошая погода. По заданию Вениаминыча я нарубил колышков для металлометрической сьёмки и до обеда прошли два профиля. Сейчас Вениаминыч рисует абрис, сидя, подогнув правую ногу. Он рисует и курит, внимательно сканируя рельеф. Работа в разгаре. Я в почтительной позе сижу рядом, любуюсь красотами, простёртыми под ногами, на коршунов, парящих в поисках добычи. В груди рождается крепкая мысль – расправить плечи-руки, разбежаться и с криком оттолкнуться от земли к братьям-коршунам. Взволнованный сижу, представляю, летаю, но земля-матушка тянет вниз, я сижу и вспоминаю... Будучи женат первый раз, как все многострадальные мужи стремился благоустроить наш быт, улучшить материальное положение семьи. Помнится, благоверная подошла со скорбным лицом и заговорила о жилищных и других мира сего проблемах. Я как истинный человеколюбец как мог, утешил и успокоил благоверную, но слова как вода – зачастую проплывают тихо и мимо, а, как сказано Премудрым, долго не сбывающаяся надежда томит сердце. Поэтому я решился на больший поступок – достал белый лист бумаги и начал творить: нарисовал довольно симпатичный домик с двумя окнами, трубой и забором, пояснив, что есть ещё два окна, выходящих во внутренний дворик. Над трубой курился ароматный дымок. Как приятно в долгие зимние вечера коротать время на русской настоящей тёплой печи, а не перед новомодными каминами, пришедшими с запада. Отопление при этом остаётся паровое экономичное. Забор я выкрасил жёлтым, крышу красным, конечно, не забыл и про зелёную лужайку с дорогой газонной травой и про дерево с зелёными листьями и с неестественно большими румяными яблоками. Яблоки не только висели как вожделенные плоды, но и в изобилии лежали на лужайке. А яблоки не простые, а молодильные, что, всяк вкушающий, никогда не стареет! В этом основная фишка. Другая фишка – их нельзя продавать (теряют свою силу). Здесь же недалеко домик поменьше для четвероногого друга, собачья будка. Из будки выглядывала симпатичная морда волкодава белого окраса, вполне довольного жизнью. Для пущей радости я нарисовал жёлтое солнце, рядом тучки, дождик и радугу – залог мирной жизни для всего человечества. А домик на рисунке и в самом деле получился добротным и красивым. И в нём, без всякого сомнения, было бы приятно и весело жить! А если придут друзья? Какова будет наша радость! Настоящая райская жизнь – вот что я нарисовал. Не скрывая радости, я показал жене и план дома, состоящий из шести больших комнат, предложив жене принять деятельное участие в распределении и назначении комнат. Поняв, наконец, всю грандиозность и великолепие нарисованного плана, улыбка замерла в уголках рта, только серьёзно смотрела на меня дивными очами. Я вполне собой довольный ласково потрепал её щеку, поспешно вышел.

У неё давно другая семья, но пророческий домик с лужайками, собаками, садом и прочими идиллиями сельской жизни она получила! О, Создатель, благодарю Тебя.

Турик 4

Айбольчо. Я как всегда проснулся в хорошем настроении. Погода хорошая, уже второй месяц нет дождя, Лесник сетует – трава сохнет, для скота горе, а у меня, прости, о, Творец, сердце выпрыгнет из груди. Что-то снилось мне, и я пытаюсь, припомнить. Я летал во сне. И полёт был прекрасен и лёгок. Я парил как орёл и видел серебристые изгибы речки Долины и все прилегающие лужайки, землероек и рыбок, птичек и бабочек, и воздух был сладок и упруг. Я думал, долго ли продлится этот полёт? Счастливчик Борька Арбенин–лётчик. Он окончил лётное училище, и давно «бороздил» на АН-24 необъятные просторы нашего тогда Союза. Бывал и в нашем Даласе. И я полетал в качестве пассажира на этом «кукурузнике» и жадно рассматривал в иллюминатор что внизу. Но летать во сне это нечто другое, не объяснить словами! В городе я редко летаю, всё время тянет к земле, в опасной близости троллейбусных проводов, линий электропередач. Падаю на крыши домов, прыгаю, мимо зданий, памятников. Вот я иду по незнакомым ,но до боли родным улицам, переулкам, паркам, книжным магазинам, мимо зданий, мучительно хочу вспомнить, где мой дом, хочу спросить прохожих, но не помню адреса, нет ни паспорта, ни денег, ни памяти, я просыпаюсь в холодном поту, пробую вспомнить обрывки сна. Редко бывает ,когда полёт протекает легко и по желанию. Чаще я падаю и с трудом отрываюсь от земли. Законы притяжения работают. И вот я здесь, в Айбольчо, вот речка, в которой я купаюсь по сто раз на день, вот лагерь в котором я буду жить не меньше полгода, до первых холодов. А мой дом, и мой город со всеми его проблемами так далеки и нереальны… Поблагодарил Господа за утро, за спокойную ночь. Мы в долине, солнце вышло из-за горы, костёр разведён, и дым от сырых дров стелется вдоль речки, стоит полный штиль. Шумит речка Кичи-Каинда. Наш лагерь разбит на небольшом пятаке развилки ручьев Кербулак и Айбольчо, на первой надпойменной террасе. Здесь порожистый участок – валун на валуне. Некоторые валуны с хороший дом – следы древних морен, или, скорее всего, древних землетрясений и подвижок. Вдруг впереди встают отвесные скалы, которые я видел в более молодых горах Киргизского хребта. А сейчас перед глазами — даласская долина с прилегающими горами и холмами. Они сильно сглажены и выравнены, что говорит в пользу древней геологической истории этого края. А значит, с практической точки зрения эти участки выгодны для исследований. Чем наша знаменитая шумкарская партия и занимается.

Мы силами нашего отряда, как положено, разбили лагерь с палатками, отхожими местами, кухней, а также соорудили плотину – заводь. Место и впрямь весьма живописное: пятак 50х30 метров, окаймлённый кустарниками шиповника, лечебными травами: мятой, зверобоем, чабрецом, морковником. На западе встали рядами дерева — плакучая ива, берёза, боярышник, яблоня. Участок «айбольчо» изрыт канавами и расчистками.

Здесь хорошо поработала «геологоуправа» и я два года назад с группой «высококвалифицированных специалистов» копали шурфы и закопушки от некой частной фирмы «Экоресурсы», отбирали пробы по 20 кг и стаскивали вниз к ручью на шлиховой анализ. Мы искали золото и находили его, везде «золотило». Мы радовались, строили планы один лучше другого. Мы все надеялись на продление райской жизни. Наш отряд, состоящий из трёх кандидатов геолого-минералогических наук и вашего покорного слуги, расположился в 2 км от у-ка «айбольчо» по течению реки Кичи-Каинда, вдоль которой густые купы ежевики, о целебных ягодах которой мы имели самые положительные сведения.

Расписание дня мы устроили следующим образом: подъём в 7 утра (для дежурного по лагерю), плотный завтрак и короткий марш-бросок на место работы «айбольчо», С 7 до 14 дня работа без перерывов. В 14:00 – отбой, возвращение в лагерь, праздничный обед, отдых до 17:00, ко времени, когда спадёт жара, и главная работа – сбор ежевики. Мы выбираем маршруты и, прихватив с собою тару, разбредаемся кто куда до сумерек. А вечером – лёгкий ужин, перебирание ягод для завтрашнего приготовления ежевичного варенья. Дежурный по лагерю с утра готовит лепёшки на походной железной печке, изготовленной из обсадной трубы для ударно-канатного бурения. Эта печка украдена нашим патроном, который одно время работал главным геологом в одной из геологопартий. Печка легко собиралась вместе с телескопическими трубами и чугунными «блинами» для отверстия под казан или чайник. Завтрак с вареньем и лепёшками, чаем, затем дежурный варит варенье из ежевики и разливает по заранее вымытым стеклянным литровым банкам. Вечером мы играем на трёх досках в шахматы, пока не потемнеет, то есть до 10 вечера. Утром любители холодной воды принимают природные ванны в ручье Кичи-Каинда. Иногда доставали небольшую сеть и ловили вместе рыбёшку – одни стучали, колотили камни, шугая рыбу, другие держали сеть. Часто заходит лесник Токон, который живёт в своём доме ниже по течению. Я бывал у него в гостях и очень был удивлён местожительством токоновских индюков, которые любили проводить время высоко на ветках старых карагачей и звонко курлыкать. Мы брали у него овощи и картофель по сходной цене. Наш лагерь стоял в тенистой карагачёвой рощице с большим количеством сухостоя и Токон пытался выманить деньги за топливо, но мы убедили его, что мы выполняем его работу лесника по облагораживанию его леса. Что и говорить – время пролетело слишком быстро!

И сейчас мы неплохо устроились: 4 палатки, столовая под открытым небом. Несколько деревьев давали тень. В обед собирались почти все 8 сотрудников отряда за исключением Панкратыча, который брал с собой «тормозок». В этом году засуха и ежевики уродилось скудно, но я умудрялся собирать вдоль ручья литровую банку. А вечером мы с Вакарчуком и гостями приговаривали с чайком. Валера Вакарчук не любит, ни варенья, ни сахара, но чай пил крепчайший, почти зоновский чифирь, где он отсидел года два. Руки у него росли откуда надо, кроме кухни. Он вырезал из дерева всё, что ему заказывали, но в основном голых баб, курительные трубки и рукоятки для камчи. Варит он гадко и невкусно, и я уверен, что лагерная братва вскоре его прогонит или что похуже. Его баланду можно есть только с большой голодухи. Но он человек одарённый, помимо работы с деревом, он имеет абсолютный слух, и вечерами напевает украинские песни, и я попросил его записать мне несколько песен.

Недалеко от лагеря я выбрал несколько мест со здоровой целебной аурой. По правому борту в 30-40 м на С-С-запад от лагеря лежит валун 3х2х2 метра со строго горизонтальным сколом. Этих валунов здесь 5 штук и лежат рядом друг от друга. Валуны явно ледникового происхождения. Только мощный ледник мог протащить такие глыбы и по ходу отшлифовать по горизонтали. На самом большом из этих валунов я люблю наблюдать за проплывающими по небу слониками, рыбками и женскими головками. Здесь я экспериментирую с уриной, бросая курить. Далее по правому борту в 200 метрах есть лужайка, примыкающая к речке. По утрам я делаю пробежку до лужайки, раздеваюсь донага, иду босиком по траве, разминаю остальные мышцы, делаю самомассаж и ныряю в заводь глубиной по грудь. По левому борту в том же направлении в 60 м расположена рощица из боярышника и берёзы. Здесь я соорудил снаряды из ветвей, качаю пресс и бицепсы, работаю над гибкостью связок и суставов. Восточнее лагеря, в 100 метрах по правому борту, пройдя через берёзовую рощицу ,три валуна перегородили ручей Кичи-Каинда, образуя два небольших водопадика и котёл с заводью, глубиной до 2 метров. Днём один из валунов нагревается, что больно дотронуться. Раздевшись, я, предварительно облив камень водой, ложусь на него и загораю, жду, когда внутренний голос скажет «хватит» и я прыгаю в котёл. Под котлом водой выбит грот 2х1х1 м, затоплен водой. Из грота я веду подводное наблюдение. Вода падает с 2-х метровой высоты и образует «холодный кипяток». Я наблюдаю и вижу миллион пузырьков, подставляю лицо под это новоявленное «джакузи», спину, плечи под падающую воду, снова окунаюсь в «кипяток». И так без конца и края. Вода не ледяная, но холодная и я в 2 прыжка запрыгиваю по ступеням на горячий валун и, вытягиваясь как удав, начинаю шевелиться и перемещаться на валуне по кругу, предварительно смочив его водой, хорошенько прожарившись, вновь ныряю с 2-х метровой высоты в котёл. Если валун натереть камнем, то он пахнет чесноком, когда темно, можно видеть искры. Валун, на котором я бесчинствую, и который самый большой, делит ручей на 2 струи. Которые пропилили 2 глубоких жёлоба в этом самом валуне. Игра тени и света в желобах завораживает меня. В этих желобах я увидел странные шарики, скатанные из песка. Если их вытащить, то они шевелятся. Я пробовал раздавить один из них, и опыт удался – раздавил. Я вспомнил, что это и есть личинка комара-ручейника. Здесь рождаются маленькие наши мучители-кровососы. Я лежу на валуне и почти не о чём не думаю. Лежать бы так всю жизнь и не о чём не думать, смотреть на поток воды. И что мне мешает остаться здесь на всю жизнь? Медитировать? Кому я нужен там, в городе? Холод? Голод? Или дочь? Я достал рисунок дочери. Она назвала рисунок «Дворец с королём и королевой». В центре дворец, справа король с королевой, над ними сияет солнце и разноцветный дождь. А где же принцесса? Она скорей всего спряталась во дворце...

Перед отъездом я имел с дочерью разговор. Мама её ищет дочери нового папу, а себе короля, который подарил бы ей дворец и все, как говорится, 33 удовольствия. Имеет право. Рай в шалаше её, как и всех не устраивает. Дочь любит меня, хотя со зла объявила мне, что выгонит меня из моей избушки и что «будет танцевать и смеяться на моей могилке». Как же ты могла, доча? «А почему ты не купил мне Сникерс как обещал?»

А как всё замечательно начиналось! Какая романтика! Ходили допоздна, рука с рукой, и будущая жена уговаривала остаться попить чайку. Что один, потом другой раз попили, и вот родилась дочь. Что ещё надо? И куда выветрилась любовь, а на месте плодородной долины – выжженная пустыня? Вот и пей потом чайку...

Турик 5

Айбольчо. Мои планы стать канавщиком магистральных канав рухнули, а я так хочу заработать деньжат на «Сникерсы» и заодно на дворец. Канавы уже есть и канавщики. Вместо этого шеф предложил мне занять место Вакарчука, который своей кухней уничтожил всякое чувство голода, последнюю каплю терпения. Я думаю. Пока же я с Вениаминычем работаю отборщиком проб. На каждой точке Вениаминыч выкуривает по сигарете и аккуратно тушит окурок о подошву кирзового сапога, стреляет компасом направление линии профиля. Пока он документирует, я попутно занимаюсь сбором конского щавеля, зверобоя. С весны я чувствую недостаток витамина «С». Вениаминыч закосил на это дело: «Соскучился по кисленькому? Может, сладенького хочешь?» Зачем ты так, Вениаминыч? На рожон лезешь, посмотри вокруг – мир прекрасен! Улыбнись Вениаминыч и мир тебе улыбнётся. Сегодня приступили к отбору проб. Сначала я вырезал ножом дёрн, затем лопатой, кайлом. Вениаминыч опять закосил и показал, как отбирать пробу – со всего двухметрового роста вонзил кайло в зем
лю и как Павка Корчагин неистово стал долбить – «вот так надо». К этому времени я умудрился сбить обе ладони в сплошные мозоли, и болела поясница. Вениаминыч неразговорчив и Вакарчук объяснил причину его замкнутости – два года он отсидел за несчастный случай на производстве, за смерть студентки в ненастную погоду. Её нашли на дне сая, куда она скатилась по глинистому скользкому склону.
...Иссык-Куль, производственная практика, почвенная, геологическая, топографическая. Геологическая. Райские времена. Я молод и первый раз женат, пишу свой первый роман. Он уже написан, и я прокатываю его ещё и ещё раз. Здесь много хороших слушателей, студенты с филфака, биофака. Все в восторге. Я читаю с ремарками, запинаюсь, но всё равно слушатели замерли, не зевают. Я и сам чувствую, что роман удался, хотя боялся плагиата. Мой шеф сам писатель и руководитель геологической практики. И мы с ним душа в душу второй год. А вначале как кошка с собакой. Он тоже дал неплохую оценку моему роману. Человек он многоплановый и талантливый: пишет повести, рассказы и более крупные формы. Но более он меня поразил, когда исполнил «Колыбельную» Моцарта и «Дорожную» Шуберта настоящим бархатным баритоном, с абсолютным слухом. Он вновь рассказывал о своей жизни, своей карьере, но мне было по-прежнему интересно. Это бывает, когда только любишь человека. Многие на факультете косились на нашу дружбу, подозревая противоестественную любовь. Но какое счастье иметь истинного друга! Даже одного это много. Студенты любили его за его продуманные лекции, и его харизму. Как он читал, никого нельзя сравнить: ни профессора Резова, ни доцента Аламанова, ни легендарного Бевзы с географического факультета, ни профессора Вертунова, ни доцента Фриева с горно-геологического. Его эрудиция, помноженная на особый шарм его голоса, его эмоциональность делали его лекции незабываемыми.

Мы были как два брата, поддерживали и защищали друг друга. Вот и в этот раз на этом райском берегу озера. Произошло, как всегда это бывает в таких случаях очень быстро: в 12 ночи 3 джигитов напали на студентку и обесчестили её. Студент, её дружок оповестил нас, но было поздно. Меня с другом спасла наша дружба и мудрость шефа. Мы вместе работали по всем направлениям и здесь на практике мы смотрели в корень. Проводили вечерние проверки, вели журнал по технике безопасности, но молодёжь не верит в опасность, хотя мы предупреждали.

Несчастный случай особо не задел студентку. Она даже где-то гордилась, что с ней произошло. Это заметили все – «вон изнасилованная пошла». Парням дали по 10, 8 и 5 лет за групповуху.

Так Вениаминыч показал пример настоящего геолога. Геолога советского типа. Однако в недалёком прошлом было иначе: геолог царского режима при погонах, пистолетах, в начищенных сапогах, в белой рубашке, чисто выбрит и надушен, но главное с головой. В его подчинении несколько казаков при полной амуниции и при коне. Помимо всего у царского геолога имелись само собой геол. компас, геол. молоток, карта мелкого масштаба, теодолит или мензула для топографической съёмки карты более крупного масштаба. Сейчас нам теодолит не нужен, карты есть всех масштабов. Привязку выработок приедут делать топограф с рабочим. Стричься-бриться не принято каждый день, а только после полевого сезона. Хорошим тоном было приезжать с хемингуэевскими бородами и нечёсаными патлами, в пропахших кострами робах. Естественно под хмельком. Обильное питие без всего ограничения часто являлось причиной многих недоразумений и даже печали.

Турик 6

Айбольчо. С утра хорошая погода и как я предполагал меня перекинули в повара. Повар должность крайне почётная и востребованная, и Мироныч мой шеф, он же начальник славной шумкарской партии долго рассказывал о поварском искусстве некой поварихи, проработавшей у него два сезона. Она хорошо разбиралась во многих дикорастущих травах, произраставших во всех уголках нашей солнечной Киргизии. И я, вдохновлённый этими подробными рассказами, об этой преклонного возраста женщине, которая каждого рабочего подробно наставляла: принесёшь мне вот эту или вот ту травку или корешок. Я же, к тому времени кроме конского щавеля, крапивы, зверобоя, чабреца и мяты ничего не видел и не знал. Вот я стал тоже собирать кое-какие травы, обнюхивать их и сверять их со своей книгой «Лекарственные растения» и вот удача – нашёл, собрал целую копну дикорастущего чеснока, запахом и вкусом похожим на своего окультуренного брата... Этому можно было бы радоваться в полной мере, если бы было изобилие продуктов питания первой необходимости: муки, мяса, яиц, сахара, чая, хлеба. Запасаться хлебом надолго опасно, как и другими продуктами в условиях жаркого лета и отсутствия холодильника. Где хранить скоропортящиеся продукты? Трудящиеся косились на Вакарчука, который часто сидел с закопчённой кружкой чифиря и чай подавал, разбавляя нифеля. Моя задача — повысить уровень приготовления пищи в условиях дефицита продуктов и отсутствия холодильников. На свежем воздухе, на лоне природы аппетиты, как известно, растут в геометрической прогрессии и наши работники уже капиталистического труда не были исключением. Предполагаю, братва подозревает меня в чревоугодии, что де я ночью истребляю скудные запасы продуктов. Братва ходит кругами около кухблока, по поводу и без повода забегают в палатку, зыркают в поисках ночного пиршества. Ещё одна проблема – родственники Мики Мауса – вездесущие мыши, которые не дают спать по ночам. Шебаршат, хрустят, одним словом, работают в поисках пропитания, я везде вижу следы их работы: дырки во всех мешках, порча продуктов. Видел одну мышиную леди: она поела сахару и умывалась. Нужен был срочно кот-мышелов, так как крысиный яд далеко. Я беру полено и с криком «банзай» мечу в мышь — рассадника антисанитарии. Но родственница Мауса на высоте – реакция, как и положено. Я выругался. Тут же раскаялся в содеянном! Ведь и мышка, создана Творцом. Я попросил прощения у сестрёнки или братика, попросил впредь брать в специально отведённой миске продукты – крошки со стола, очистки картофеля и т.д. Думаю, поступил мудро и своевременно. Но вот подходит время кормить трудящихся – стучу три склянки и реакция мгновенная – четвёрка главных едоков колонной затылок в затылок почти нога в ногу: Шурик, он же Панкратыч, он же Григорьич, Ермолов (генерал Ермолов), Дуулат, Камчибек, Джума. Всем уже кроме Дуулата ударила седина в бороду. Трудящиеся рассаживаются за приготовленные заранее тарелки, быстро расправляются с моей работой. У Камчибека своя специально загнутая алюминиевая ложка почти под 90 град. и фаянсовая чашка. Он успел обрасти бородой и выглядит вполне солидно благодаря своему среднему росту и уверенности в себе. Дома он занимался доморощенным рэкетом, но надоело обижать малоимущих, надоело пить и дизелить. По пьяной лавочке стал терять контроль над собой. Трезвый подчёркнуто вежлив. Умилённо смотрит в глаза, прижимая руки к сердцу. Это действует. Генерал Ермолов (Коля) под 40 лет, горбонос и широк в кости, физически развит, да и умственно вполне. По утрам делает зарядку с отягощениями. Сейчас он на канавах. Он и Шурик главные едоки. Я довёл их пайки до 8 черпаков, но от добавки они не отказывались. Узнав, что за добавку я ставлю «крест», некоторое время не просили, но потом с новой силой стали просить, как с голодного острова! Панкратыч самый старший по годам, из еды больше всего любит суп с лапшой. «Хороша лапшица, о-о-о-о» – довольно рокочет. Свой досуг полностью посвящает изготовлению рукояток для лопат и кайл. Любимая шутка – портянка, «нюхни, потащишься». Генерал закончил высшее заведение в г. Грозный по спец. «инженерная геология и гидрогеология» и знания имеет обширные. Работал и бурильщиком на глубокой скважине в селе Панфиловка. Это моё протеже и мой сейчас враг – подстрекатель, стрекулист. Сейчас он поднял глаза чистые и невинные, смакует, ест не спеша, крякает, но меня уже порядком достал вечными просьбами подлить чайку, дать хлеба, добавки, что я и делал 2 месяца. Но жизнь дорожает, продукты не мои. Все хотят сытно поесть.

Турик 7

С утра погода чудесная, хотя два дня было пасмурно, накрапывал дождичек, я не загорал и не купался. И немало было дел из-за сырости: дрова еле разжёг. Но вот солнце и я на радостях замесил тесто, сделал зажарку и стал чистить картофель, как известно работа ручная канительная и я всегда прошу о помощи Волоху (водителя ГАЗ), которого на время командируют с базы к нам для покупки продуктов, нужного оборудования, инструмента с базы. А я всегда ему помогаю пилить и рубить дрова для дома на зиму. Продукты заканчивались, и я разбавил остатки борща водой и добавил для густоты пару сырых яиц (болтушку), но Панкратыч подошёл ко мне со словами «хоть корочку хлеба, а то супчик получился ху…ватый, жидковат». Хотел огрызнуться, мол, все добавки съедены тобой на 100 лет вперёд, но из уважения к возрасту промолчал. Решил сделать наваристый суп с клёцками. В обед Панкратыч уже не просил добавки, но генерал попросил ещё хлеба. Волоха дал ему свой кусок. Я в это время был в другом месте и занимался очень важным делом – выбриванием волос с остатками теста.

Сегодня меня осенила гениальная идея – помыться мукой, а не мылом. Ведь мука не щиплет глаза. Тесто жидкой консистенции намазал на голову, лицо и др. Потом окунулся в ручей и вылез. Однако к моему удивлению далеко не всё отмылось – в паху, в бровях, подмышками тесто скаталось в мелкие шарики. И нужно побыстрее растворять это тесто, иначе оно затвердеет. Но вода в ручье не тёплая! Хорошо ещё, что голову вовремя обрил. Но в целом мытьё тестом мне понравилось, я оценил его главное достоинство – тело не чесалось, и кожа была упругой и блестящей. Эту процедуру удалось проделать скрытно во избежание кривотолков: вот уриной чудит. А тут ещё тесто тратит по пустякам... Здесь хватало одного чудика – генерала Ермолова...

Николай стал «гнать вальтов» на базе – мне на него показал Стас, геолог партии. Колёк лежал около речки и не показывал признаков жизни, лицо залито кровью. Позвал медбрата геолога Алексея и тот пытался протолкнуть ему сквозь зубы таблетку нитроглицерина, но Коля вдруг ожил и стал метаться: снимал то куртку, то штаны, был агрессивен и не давался нам. Скоро мы узнали причину раздевания – Коля наделал в штаны. Пошёл вдоль ручья через заросли кустарника вниз по течению, пройдя метров 100, стал подниматься в гору, и опять на прежнее место преступления.

– Понятно, – сказал начальник партии Мироныч, – кругами начал. Но вот вопрос: долго ли?

Колю окружили на вершине горы. Он на удивление дышал ровно, словно и не поднимался на крутую гору, глаза были чистые и голубые как у здорового человека.

– Ты обратил внимание на его глаза? – спросил меня Мироныч.

– Да, на редкость нормальный взгляд. Как будто он и не шалил три часа гряду.

Глаз – зеркало души, по глазам можно судить, болен ли, здоров ли человек. Однако, как можно обмануться чистыми голубыми невинными глазами!

Свидетели происшествия вспомнили, как легендарный генерал Ермолов в одних кальсонах с шашкой наголо скакал на чеченскую рать, оскорбляя их и увлекая за собой в заранее приготовленную ловушку, где в засаде ждали казаки-удальцы. На мой вопрос понимает ли он, какие силы он отвлёк на себя? Коля ответил, что возможно климат, новая обстановка, с гололодухи или больной зуб дал себя знать, всё вместе дало такой сбой.

Пришёл в гости Токон, обратил внимание на кучу дикорастущего чеснока, спросил куда его. Я с гордостью ответил: в пищу.

– Зачем же яд такой? 10 лет назад здесь партия чуть не отравилась этим «чесноком». Он только с виду похож вкусом, но если приглядеться... А то, что ещё живы, то это пока «чеснок» твой не набрал силы!

Вот так моя идея обеспечить отряд полноценными природными витаминами чуть не обернулась бедой.

То-то Вакарчук удивлялся моим увеличенным зрачком. Хотя я ничего неприятного не чувствовал кроме какого-то непонятного состояния: в последнее время я как бы наяву слышу пение русских народных и даже вижу эти хороводы. Но это только приятно и нескучно.

Турик 8

Айбольчо. Я, как и планировал, сварил суп с клёцками. Панкратыч заметил:

– Хорошо лапшица!

Камчи перебил его:

– Какая тебе лапшица!

А вечером в меня вошёл сатана: я решил поставить генерала на место. Прежде всего, надо умерить его аппетит. Подсыпал в его чашку соли не скупясь. Он съел 8 черпаков и крякнул сыто. Перец добавлял – ел медленнее и крякал чаще. Пожиже насыпал – не говорил спасибо. Он начал вести себя более вежливо. Я на верном пути, но меня тошнит от моей подлости, завяжу, надоело!

А сейчас о кузнечике. Когда я пошёл в ручей купаться, то случайно смахнул кузнечика в ручей, но кузнечик не только не утонул, но и показал чудеса плавания: нырнул, вынырнул, поплыл на спине к берегу, но что-то там ему не понравилось, и кузнечик поплыл дальше по течению.

...Вода. Всё в ней начиналось, и мы все состоим из неё % на 60, кровь на 90. Поэтому тянет в неё всё живое. Крещение совершается в воде и водой от грехов, для обновления, для новой жизни, для новых сил. Подмечено: хорошее слово улучшает структуру воды. Наука даже дальше заглянула – вода хранит информацию и даже передаёт её друг другу! Поэтому меня так тянет в воду! Поэтому я не вылезаю из воды. Как же надо провиниться, чтобы вода из благословения превратилась в проклятие тайфунов, цунами. Только вода бывает в трёх физ. состояниях: твёрдом, жидком, газообразном. Без воды и недели не проживу. Журчание речки успокаивает. Водой же легко привести из обморока, равно как и остудить; водой разгоняют, ей же пытают каплями в темя. Пытка...

...Бетпак-Дала, южный Казахстан, 17-площадка, горно-рудный комбинат, посёлок Степной, посёлок рудного типа, но не закрытый, два магазина, баня, дет.сад, клуб, редкие деревья (карагач), цветы перед каждым бараком, микрорайон, бассейн. Я приехал осенью, в октябре и был удивлён, ухоженностью посёлка и вежливостью детей – все они здоровались. Наконец я обрёл долгожданную свободу (от тёщи) и покой. Я описал всё, что видел и даже нарисовал, выслал жене письмо с призывом не мешкать, моя любимая приехала. Детей оставили в городе на попечении тёщи(храни её Боже). Жене я нашёл работу по специальности по хоз. договору по классу «фортепиано». Как я радовался новой жизни! В городе мы получали, как все советские люди, копейки. И вот мифический горно-рудный комбинат с московским обеспечением, никакой суеты, налаженный быт. Ударили морозы, выпал снег, но посёлку не страшно – заработала котельная и центральное отопление. Мы получили на первое время комнату в бараке с центральным отоплением, но без водопровода и санузла.
Тёща прилетела к нам и заохала, «и я так начинала, одна раскладушка, но дочь моя долго не вытерпит таких неудобств...» Но выбор был, я звал жену на 19-ю площадку в 70 км от посёлка. Там всё было и удобства, только не было для неё работы. Я работал участковым гидрогеологом на буровом участке под руководством доброго губошлёпа Банникова. Банников Николай – молодой , но грамотный специалист, лет пять закончивший московский вуз по гелогии. Два раза в месяц , с приездом (15дней) вахты с Кара-Балты он отрывался. Уходил на 2-3 дня в запой. Начальство безуспешно пыталось его найти и заставить работать. Его , конечно ,находили – куда он сбежит из подводной лодки в пустыне? Его находили либо в двухстворчатом шкафу либо на полу под кроватью в дымину пьяного. Мы бурили эксплуатационные скважины (закачные и откачные) и сдавали их некому Шапареву для дальнейшей работы. Я замерял уровни до забоя и до уровня грунтовых вод, вёл журнал освоения, восстановления скважин. С работой я справлялся вполне, этому меня учили, тем более прошёл неплохую производственную практику в северо-кокчетавской гидрогеологической экспедиции, где и получил от руководства большую по тем временам премию – 300 рублей. Началась зима, пришли лютые и нормальные для Бетпак-Далы морозы под – 40, с пронизывающими ветрами. Меня не спас ватник и ватные штаны, я простудился и слёг на две недели с гриппом. Один раз приезжала жена. Внимательно всё осмотрела, но не осталась, довольная уехала – «мне без работы нельзя, дети растут, мама не сможет справиться...» – «Ну а трудности, барак?» – «Как-нибудь, нужно жертвовать». Я гордился женой! Отличный педагог («шубинка», «куренкеевка» институт искусств, школа Тамулевича, который настаивал на аспирантуре), хорошие родители: отец фронтовик, после войны долго лечился по госпиталям, никто не решался делать операцию на лёгких. Его отчим нашёл одного врача-хирурга. Тестя прооперировали, и врач дал срок жизни не более 5 лет, но он прожил 35. Он тоже музыкант (контрабас) и работал в оркестре радиотелевидения. Когда умер, приехал весь оркестр, его любили за интеллект и миролюбивый характер. Их квартира была забита хорошими книгами: «всемирка», подписные издания Лермонтова, Пушкина, Куприна, Чехова... Люди духовно богатые, бесспорно. Тёща закончила что-то по лёгкой промышленности, работала на старой «табачке», потом резко перепрофилировалась – стала руководителем группы проектной организации по строительству. Дома не сидела, сложа руки: шила-кроила, была швеёй от Бога. Одарённая тёща. Родители жены бесспорно духовно богатые люди, интеллигенты в 3-4 поколении. В моё время образование очень ценилось.

Наступила весна, вся степь заалела тюльпанами, в мае – маками. Я полюбил степь с её саксаулом, песками и миражами, фантастическими по своей красоте закатами. Я не был одинок. Я любил жену и лелеял надежду, что и жена вскоре ответит тем же. Ведь трудности должны сплотить нас.

Пришло жаркое для южного Казахстана лето. И хотя постоянно дули ветра, жара была, как положено под 35-40 в тени. На 19-ую приехали молодые аспиранты из Москвы. Стали ставить научные эксперименты на скважинах. Прокачивали эрлифтом отбуренный куст и вычерчивали депрессионную воронку, искали для практики оптимальный вариант прокачки, откачки для откачных скважин. Мы жили дружно, по вечерам рассказывали о своих семьях, работе, пили московский чай в пакетиках. Один был женат, другой не собирался даже, был напуган случаями и рассказами своих друзей. Хотел иметь ребёнка от суррогатной матери. Когда я рассказал это жене, она весело улыбнулась: «Ну, зачем же так мрачно смотреть на жизнь?» Вскоре мы получили однокомнатную квартиру со всеми удобствами и разошлись.

Я застал её тёпленькой. Такая проза! Вот тебе и интеллигенция в 4-ом поколении! Духовно богатые люди... Похоже, интеллект не имеет ничего общего с нравственностью.

Тогда я узнал, что такая настоящая пытка – терять любимого человека. Я делился горем со всеми, кто попадал под руку и все за исключением немногих сочувствовали. Я вскрывал вены, но неудачно, пил транквилизаторы, но ничто не могло успокоить, только худел и бледнел, только много курил, но пить не мог, хотя мне советовали. И хотя эти разговоры (о разводе) повторялись из года в год, я привык, не верил, считал, что материальные трудности тому причиной. Но вот трудности позади, теперь бы жить да жить! » Да, ты будешь видеться с детьми, но редко, и, конечно, платить алименты». И хотя эти разводы давно стали обыденностью в жизни (ведь и наша мама разошлась с папой, я не осуждал мать), но вот со мной случилось похожее  — не согласен. Вот это пытка! Ни есть, ни пить, ни жить, ни умереть! Где смысл жизни? Жить или не жить? Жениться или жить бирюком?

А одиночество? Чей характер крут?

Ничего не ясно, не понятно. Пытка.

Но время, как говорили, мне мужики, лечит. Будет и у тебя ещё праздник, держи хвост пистолетом, не падай духом, баба с воза – кобыле легче. Но дети, но привычка! «Привычка свыше нам дана, замена счастию она».

Турик 9

Айбольчо. С утра задалась хорошая погода. Я жив, я живу. Мужики оказались мудрыми – время, действительно, лечит. И, несмотря на то, что вторично наступаю на одни и те же грабли – второй развод, я духом не падаю, хочу жить и работать. Другого выхода нет.

В обед приехал Мироныч, как всегда пьяный, но как всегда с виду трезвый. Хороших новостей нет – канадцам наша работа нравится, полностью нам доверяют, деньги перечисляют исправно, но наша контора исправно их удерживает и сотрудники не получают зарплату с марта этого года. Я бывшему нашему комвзвода Миронычу показал рощицу, где я оборудовал тренажёрный зал. Он съёжился и заметил, что деревья отнимают энергию. Мы стали возвращаться и вот по пути он проверяет мою реакцию и силу брюшного пресса – то ударит рукой, а то коленом. Вот тебе и деревья, которые отнимают энергию! В лагере он сказал генералу собираться. Он узнал о Джуруйской партии, где собирались бурить на разведку. Для меня это как гора с плеч. Бог сжалился надо мной, никто не будет поджуживать толпу и жаловаться на маленькую пайку.

Весь день я был в приподнятом настроении: был на валуне с двумя желобами, слушал, как поёт вода. Сейчас обуюсь в сапоги, и пройдусь по знакомым местам, и расскажу, что видел.

Я прогулялся по двум саям. Весна в этом году сухая, ежевики мало. Я шёл по саям, взбирался на кручи и скалы, дышал полной грудью. Когда уставал, ложился на землю. В городе разве себе позволишь такое? Ем дикую вишню и наслаждаюсь красотой гор, лужаек и полянок, изгибами ручьёв.

Верховье реки Талас, 20 лет назад, я точно также прогуливался, наслаждался красотами. Разбуривали участок под створ будущей плотины, били шурфы под чашу водохранилища, карьер суглинков. Я молодой инженер-гидрогеолог, молодой специалист после окончания вуза. Уже год как прошёл. И я привык к длительным, по полтора месяца командировкам.

Сначала Кара-Бура, бурение под створ и чашу, проходка шурфов под карьер суглинков, обходной трассы реки. Я жил с однокурсником Русланом в одном вагончике и также любил бродить по саям, пригоркам и горам. Зимой с ружьём Руслана. Приносил кекликов. Он критически поглядывал с нар вагончика: «А-а, охотничек явился?» И вновь продолжал истязать себя «Идиотом» Достоевского. Измучившись, Руслан всеми правдами и неправдами ехал домой, а я оставался в гордом одиночестве, писал письма маме и бродил, бродил по горам и долинам, плавал по заводям, ловил рыбу, возвращался в лагерь. Я всё больше влюблялся в дикую природу, горы и холмы, с пропиленными рекой каменными складками – результат бурной деятельности подземных сил, в греческой мифологии бога Плутона, в саи, с дном выложенными галькой и гравием, как хорошие тротуары, заросли эфедры, над головой, по осыпям кружили, бегали жирные кеклики...

...Рабочие играли в карты, много курили и, конечно, пили борму. У всех были искалеченные судьбы, почти больше половины побывали в местах не столь отдалённых, алименщики, ну и редко молодёжь, желающая заработать честным трудом. А это конец 70-ых, времена относительной свободы. Сталин давно умер, но дело его живо. Народ мало хотел работать, идея построения развитого социализма не привлекала простую массу народа.

Это был день рыбака, в июне. Проходчики предложили мне стакан бормы. Я пригубил из уважения. Но чувство беспокойства меня не отпускало, чего-то я не мог найти. Утром следующего дня я вспомнил, что было 2 куба леса для крепления шурфов. Когда я спросил у ребят, мне в категорической форме сказали, что лес их, что они его, как положено, пропили. Они были правы и нет. Лес для проходки, их, но не для пьянства. Вечером пьяный помбур, знакомый по «Кара-Буре», где я победил его в единоборстве, взял нож двумя пальцами, оставив 1см лезвия, полоснул меня по бедру. Его схватили и меня тоже.

Когда вернулся, то к своему удивлению увидел генерала и его соратника Джуму. Генерал сообщил, что там специфика бурения другая. А сейчас он с Джумой подсчитывал, заборы, кресты, приходы и расходы.

Пока я писал, зашёл Панкратыч: «На вот глянь, пойдёт на топор?» протянул мне древко, похожее на детское ружьё. Эх, Панкратыч, не рубите дерева, не рубите, не губите дерева, не губите, ради гнёздышка дрозда не рубите дерева, не рубите...

Турик 10

Айбольчо. Шли дожди дня два на базе, через перевал идут, не переставая, уже месяц, там проблема с хранением хлеба, проблема с работой. Ведь в дождь по технике безопасности нельзя идти в маршруты. У меня закончились продукты. Чинарбек – начальник нашего отряда вместе с Камчи и Джумой уехали в город.

С утра отварил рис, с салатом, подливой и приготовил лепёшки, как обычно постучал три склянки. Пришли едоки. Я навалил чашки с горкой. Все быстро расправились с обедом. Вот приехал зав.хоз. Нестерович с продуктами по старой записке, то есть без хлеба. Значит снова печь лепёшки. Передал Миронычу записку, чтобы забрал главных едоков на базу, так как работы для канавщиков закончилась, другой пока не было. На крестах ревизоры нашли недочёт сомов в 50. Все эти мелочи навеяли мне мрачные мысли, что вспомнил марктвеновского Тома Сойера, его мысли о похоронах, слезах его гонителей. Брат меня успокоил, умрёшь – отвезут в морг, а пока живёшь – живи, хвали Бога, радуйся.

К вечеру Чинарбек, начальник отряда нашёл канавщикам работу – протолочка проб с канав. Я помогаю промывать протолочку на лотке. Везде почти золотит.

Подумал о смерти. Нет, сейчас она меня не прельщает. Хочется стать богатым и щедрым, давать взаймы и не требовать обратно. Всем подряд.

Но, как говорила бетпакдалинская медсестра, лечившая меня от простуды и от депрессии, с деньгами и дурак может прожить. Можно сказать, что деньги пусть всегда будут в кармане, а не в сердце, не светом во тьме.

Чинарбек зашел ко мне с бутылкой водки, я настругал огурцов и помидоров на салат. Я поднял стакан и попросил, чтобы меня не поминали лихо за переперчённый суп, за всё хорошее каждому из нас. Потом и Чинарбек рассказал о себе, аварии, долгом лечении, увольнени.Его наработки отдали другому, но он при этом не ожесточился, не сломался. И спросил, почему у меня такие неприязненные отношения с Николаем. Я честно поведал ему об аппетитах людей, что делать исключения не могу. Конечно, я знаю проблему Коли, у него также как и у меня не сложилась семья, он не добытчик, свою тоску заедает, запивает. В город, куда он ездил на неделю, не просыхал от пьянства. Валялся у друга в подъезде, ставил друга на уши. У всех здесь проблемы и горе, не надо так падать.

Айбольчо. С 8 утра жара. Я запалил костёр из травы, чтобы по совету Токона подкоптить мясо для большей сохранности. Подкинул кучу травы и плеснул воды – пошёл густой дым. Мясо подкоптил хорошо.

…«Ой, Ромка как дымком пахнет, дымком», – говорила красивая сестра жены на красивой полянке у реки Чу, своему сыну. Дымок от костра действительно был ароматен, и я любил костры с детства. Раздувать, смотреть, как костёр занимается, набирает силу, пугает своим огнём. Сестра посматривала на меня и очень благосклонно ко мне относилась: разговаривала ласково, покупала обувь не только мужу, но и мне. Деньги я, конечно, отдавал, но не мог понять такой благосклонности и часто говорил жене, смотри, сестра лучше ко мне относится, чем ты.

– Ой, ты совсем не понимаешь женщин! Ведь нам главное – секс!

Мой брат усвоил эту истину рано. Он бросил работу и занялся капитально сексом. Жена попеняла его за безделье, однако он сломил её сексом и логикой – ты сама нигде официально не работаешь. Но у неё золотые руки. Она поднимает кондитерский бизнес. Они приняли на работу надомников. Дело пошло ещё живее. Открыли дома швейный цех. В конце концов, она решила: не курит, не пьёт, чужих баб не ...т, мне подойдёт... Хотя тоже не раз мучала его словами о разводе.

А я? Жалел её, жалел себя, остался один. Зато дочь моя не думала от меня отрекаться.

Первый развод, первая любовь, всё в первый раз очень ярко, всегда надолго, накрепко. А это второй брак. Хотя у кого как...

Мой брат как-то легко разошёлся. Жена была тупая, но красивая. Основное достоинство – это капитальные груди, как и положено у офицерской жены. Здесь какая-то магия грудей, глаз не отвести... Есенин, этот развратник, любитель баб – «мне бы поглупей и погрудастей...» Хотя кому-то...

Брат быстро бабу нашёл себе с домом, с коровой и с чем-то ещё здоровой. Недолго мучился. И я последовал его примеру. Повоевав год за детей, добившись трёх дней свиданий, попрощался с ними – дочь, бабушка отвезли к родственникам в Москву, сына в п. Степной к матери. Я вернулся в город и женился, стал забывать боль под бременем новой жены – обузы, с её вечными придирками материального плана. Но вот она забеременела, родила дочь, вот мы с ней, наконец, развелись, вот она собралась выехать в Германию на пмж. А была романтика под луной, ходили за ручку, чай приглашала попить... Ох уж этот чаёк!

Однако, клин клином выбивают.

А ведь вот беда – баб люблю до исступления, до холодеющего носа и рук. Готов умереть в любовной брани, славная смерть. Секс – это слово не русское, слишком короткое и малопонятное. А вот так, по-стариковски на всю ночь мучить её, душить, теснить как врага народа – вот это по-нашему, по рабоче-крестьянски, хотя бы два раза, вечером перед сном и с утречка, когда особо стоит. А вот брат мой действительно на верном пути, не пустой мечтатель, исполнитель своей воли. «Главное, – говорит, – дрючить в любое время дня и суток, невзирая на головные боли, по закону джунглей». Жена его высказала даже по этому поводу жалобу, мол, даже больно. Но отказать страшно – пойдёт налево, там беды не оберёшься – вен. диспансер и всё прочее...

Боль развода первого стала утихать. Второй совсем уже не больно. Друг в Германии к нашему удивлению разошёлся с красавицей женой, которую страстно любил и был в трансе. Другой друг приехал из России – развод после 20 лет супружеской жизни. Итак, сердечные раны – самые глубокие, это воистину так. Но нас бьют, а мы крепчаем! Не сдаёмся и пощады уже не просим. Буду жениться до упора, пока есть силы, а силы ещё какие!

Но вот вопрос: что им надо для полного счастья? Секс? Нечто материальное? Социальный статус? Хороший характер? Детей? Что их раздражает, чем недовольны?

Они недовольны, когда беременны. «Когда не беременны, тоже недовольны»– прокомментировал один еврей.

– Что же делать, как угодить?

– Почаще стучать по столу кулаком.

– Камчитерапия. – Сказал Мироныч.

Турик 11

Айбольчо – русифицированное название Аю`oльчи – медведь, смерть. Жил в древности некий богатырь под два метра, весь косматый волосатый. Защищал свою территорию до смерти. Одновременно это послужило названию ручья, впадающего в Кичи, и местности.

С утра очень жарко. Я поднимаюсь половина шестого утра, отрезаю мясо на куски по числу едоков, картофель по числу едоков, две морковки, режу и бросаю в кастрюлю, когда вскипит, бросаю рожки по числу людей, выключаю газ, закрываю бумагой, фуфайкой, одеялом и через полтора часа зову едоков. Так я готовлю борщ, шорпо и многие другие блюда по методике профессора ЛЮБИЩЕВА, человека энциклопедических знаний. Экономлю газ, своё время, витамины. Моя палатка находится напротив обеденного стола. Я вижу весь процесс вкушения пищи, делаю орг. выводы. Панкратыч звериным чутьём чувствует, где я больше положил мяса. Генерал ест также, не спеша, смакуя. Джума смешно шевелит ушами.

Засолил огурцы в оцинкованном ведре (др. не было), получил от Вениаминыча разъяснение, по поводу оцинкованного ведра, в котором ни солить, ни варить ягоды т.д. нельзя, а исключительно для хранения воды. Недели две назад я варил варенье из яблок, ежевики и самолично ел, но не отравился. Однако, я конечно, и сам вспомнил, что варить, собирать даже нельзя.

Приехал вот Мироныч, как всегда в приподнятом настроении, интересовался объёмами работ, хотя по рации Чинарбек передаёт утром и вечером, но возможно аккумуляторы сели. Панкратыча попросил не рубить дерева – «наговор!» Интересовался проблемами лагеря, узнав, что таковые имеются, посоветовал чаще дрочить, так как это успокаивает нервы и укрепляет руки. Потом подошёл к Токону и показал свой синевато-бурый палец, который начал гнить неделю назад из-за надкушенной заусеницы. Он вскрыл нарыв, но опухоль не спала из-за сырости и ослабления иммунитета беспрерывным употреблением водки «Карабалта». Токон посоветовал парить палец в моче и пить её. Я попросил Мироныча передать деньги для дочери. Ведь меня нет дома второй месяц, а дочь должна есть, пить, ходить в детский сад.

И вот я опять в мечтах: я богатый, в прикиде, с тачкой нарисовался около своих детей. Все в восторге, я в центре внимания... Мечты сбываются и не сбываются... но поверь, поверь в мечту! Но Бог говорит: не мечтай о себе.

Аюольчи. С утра жарко, приготовил выносить завтрак, но подошёл генерал и как всегда попросил чаю. Я объяснил. Генерал докучал мне похлеще, чем его знаменитый тёзка черкесам, он на базе меня достал, ходил по пятам, даже, когда ходил на речку. Генерал настаивал. Я отказал, он меня послал. Он ел яблоко, и глаза при этом были чистые и мечтательные. Я потребовал удовлетворения, но генерал ответил отказом, тут подошёл Вениаминыч и тоже попросил чаю. Я вынес весь завтрак, разлил по тарелкам, чайники с чаем оставил на столе, а сам оделся по-походному и вышел подальше до гранитных карьеров на жайлоо. Когда вернулся, в лагере был только Вакарчук. Я мечтал о драке. Чувствовал себя погано; немного остыл, но обида душила. Колёк мой сосед по базе, мы с ним строили планы, хотели вместе работать на выбросе, не расставаться и вот – враги. И всё из-за хафчика? Нет, конечно. Время всё расставит по своим местам.

Чуйская долина. Водохранилище Спартак, посёлок Тилек, полевой стан. Хозяин дунганин, коровы, овцы, собаки, март (марток – не снимай порток)… мокрый снег, грязь по колено, четыре проходчика, два бурильщика и старший инженер геолог Сардар и я, молодой специалист, который недавно женился первый раз... Покалеченные судьбы, разведённые, брошенные, кровати в два яруса, все курят, играют при свете керосиновой лампы в карты. Мне скучно, не почитать, спать рано, не побегать – грязь и лай собак. Сардар утром наказывает в обед ждать его. В обед подъезжает грузотакси и приглашают на обед. В доме Сардар взрывается: «Я что сказал!» Я опешил от такой агрессии, пытался сгладить агрессию, но Сардар решил преподать мне урок силы: «Пошёл ты..!» Но я давно привык отвечать грубостью на грубость, ударом на удар, словом на слово. Но в данном случае я ударил. Я не жалел, бой был коротким. Сардар после нокаута спросил кто его. Рабочие молчали, но Сардар быстро оправился и сам всё вспомнил. Я готовился к продолжению. «Завтра езжай домой, ты уволен». Я был обрадован! Я давно написал заявление об увольнении, но меня не увольняли, напоминали мне о законе, о труде – я должен был отработать три года после окончания института, меня оказывается ценили за безотказность.

Бетпакдалинские мужики наставляли меня: это все прошли, будь мужиком, это только цветочки, ягодки впереди, держи хвост пистолетом.

Прежде, чем научишься ходить, не раз упадёшь.

И вот что удивительно! Ведь дома я получил гораздо сильнее, чем от голодного колька – распад второй семьи, второй человек кинул меня незашто-непрашто, а я так живо реагирую на слово голодного.

Может правы бетпакдалинские мудрецы, может права бетпакдалинская медсестра – «пер...би всех баб, а от сифилиса я тебя вылечу».

Долгое время я не мог даже думать о другой подружке, месяца два. А потом судьба улыбнулась мне. Подружек было бы значительно больше, если бы не боялся панически сифилиса.

Итак, кто же я? И что же дальше делать? – Буду писать турики и общаться, дружить и любить, конечно, прежде всего, баб, по закону джунглей!

Турик 12

Аюолчи. С утра душно. Ночью с 2 часов пошёл дождь. Хорошо, закончился к подъёму. Продолжаю поварить. Сейчас пошли овощи: капуста, баклажаны. Перец горький, сладкий, морковь, помидоры, лук, чеснок, зелень – укроп, петрушка. У ребят излюбленное блюдо – суп с лапшой с мясом, со свежим репчатым. Иногда разнообразил борщом или гороховым супом, салатами. Но теперь я налёг на овощное рагу в корейском стиле, то есть, сдабривая горьким и острым перцем, с чесноком и со всем понемногу из овощей, ну и с мясом, конечно. Чинарбеку очень нравилось рагу в корейском вкусе, и даже прихотливый канадец был в восторге. Кольку я некоторое время обижал – давал ему все блюда без мяса, он первое время роптал, даже отказывался гордо, но ведь кресты я все-таки писал. Сейчас всё ест безропотно. Голод не тётка, любого сломит. Путь к сердцу лежит через желудок – это действительно истина.

Итак, наши канавщики генерал и Панкратыч закончили со своими кубами на-гора, сейчас они на протолочке и с Чинарбеком по очереди в маршруты носильщиками образцов пород. Панкратыч – самый старый и опытный канавщик. По словам Мироныча, 6 кубов в день, играючи кидал. Я и сам видел. Он любил это дело. Самостоятельность, нет начальников под ногами и дерева для его топорищ и ручек для лопат. Но сейчас Панкратыч перестал рубить дерева после разговора с Миронычем и после того как у него Токон реквизировал все его изделия. Панкратыч в первый же день соорудил станок для строгания, пиления ручек, позже рядом топчан, где отдыхал и пил чай после обеда. Спал ночью, но когда погода испортилась, пошли дожди, ветры – Панкратыч, грязно ругаясь, вернулся в палатку.

Со мной Панкратыч стал особенно словоохотлив. Он сейчас без дома и без семьи. Узнав, что я также один живу, предложил себя в компаньоны: «Будем блядей потихоньку таскать и е...ть по очереди. А что нам с тобой терять? Весело будет! Или у тебя не стоит?» Как всегда по привычке высморкался.

Панкратыч в сезон поднимал – 7 штук сом, спускался на равнину и в этот же день «спускал» всё, что заработал потом и кровью, все деньги до копейки, за которые торговался с начлагом до хрипоты. После бичевал до следующего полевого сезона. И так всю жизнь. Ему под 60, но ещё пашет, молодым даст фору.

Он бывший десантник, но как человек гнилой – Мироныч.

Людей преклонного и просто старшего возраста я встречал ни так много и всегда смотрел на них снизу вверх. Это дворовые ребята на 4-5 лет старшие, отслужившие в армии, студенты, ну и родственники, и первые начальники. Повзрослев, удивлялся своей близорукости – ведь многие оказались совсем заурядными. Но некоторые начальники врезались в память на долгие годы: Адольф Петрович – первый начальник, который не только любил своё дело, но и людей, ибо был по натуре добрым, справедливым, научил меня не только кашеварить в полевых условиях, но и правильно есть из общего котла, не пугаться трудностей и взрослых людей, ибо они часто бывают неправыми, раздражительными и вредными.

Теплоключенка, метеостанция, восточный берег озера Иссык-Куль, 9-ый класс, летние каникулы.

Группа МНС – два мужика и женщина («миледи» из-за скверного придирчивого характера), один из мужиков – Адольф Петрович. Я любитель крепкого чая, один раз явно переборщил с заваркой. Мне вменили в обязанность рано вставать (в 6 часов) и быстро пройтись по метеопунктам снять показания с термометров – 20-30 минут в гору, всего 5 пунктов метеоточек по 10 минут на каждую. Потом я понял, что это работа этих МНС. Я не сразу запомнил маркировку термометров, чем вызвал презрение двух мнс-ов. Интересовались моими отметками в школе. Я учился слабо, так как основное время мой мозг и моё сердце занимали девушки и женщины, неопознанная тайна, заключённая уже ни в сердце, а гораздо ниже. Хотя многие мои одноклассники, учились вполне сносно. Комплекс неполноценности, я конечно, заработал. И вот, благодаря Адольфу Петровичу, я перестал думать о себе плохо. «У тебя всё получится, укрепляй память. Мне достаточно прочитать один раз и потом ещё раз повторить, и я могу точно всё пересказать. Потом лет через пять ещё раз повторить и тогда это на всю жизнь». Он не курил, занимался спортом. Две недели, которые мы провели на выбросе в другом ущелье, запомнил на всю жизнь. Там же в Теплоключенке были ещё две девушки и один парень-кореец одноклассники. Они поразили меня знанием поэзии Роберта Рождественского и Андрея Вознесенского, Белы Ахмадулиной.

Другой хороший начальник и человек встретился через 4 года во второй производственной практике в северо-кокчетавской гидрогеологической экспедиции – Терпугов, старший гидрогеолог, хороший спец по гидрогеологической съёмке и со всем, с чем связана гидрогеология. Но дальше не поднялся из-за пристрастия к алкоголю. Он же меня наставлял на собственном примере – «не пей, особенно с рабочими, ни уважения, ни авторитета не заработаешь, но потеряешь время, силы. А сейчас набирайся знаний, как можно больше. Приедишь в город – сразу иди в минералогический музей, изучи визуально все минералы и горные породы. Знания – сила».

Третий – самый главный. В начале дружбы была большая ненависть. Этакий эстет-геолог, писатель. Он дал мне почитать свою повесть, изданную в «Союзе писателей». Повесть о проходчиках, геологах, любви; профессионально описан быт и производство, можно снимать фильм. Я послушал лекции – тоже очень занимательно и как собеседник интересный разносторонний, с таким никогда не будет скучно, такой никогда не предаст; когда поняли друг друга, то не расстаёмся и по сей день.

Конечно, я понял что возраст и мудрость не всегда одно и то же. А значит не надо смотреть снизу вверх.

Турик 13

Аюолчи. С утра холодно. Вода в ручье уже неделю очень холодная. Я приготовил на завтрак гороховый суп и солёные огурцы, свежие помидоры, репчатый лук, порезал, поперчил основательно. Жума закрыл лицо руками, часто задышал. Другие ели спокойно. К обеду приготовил их любимую лапшу. Салат разбавил свежими овощами. На десерт – арбуз. Чинарбек немного обиделся – «Он сказал мне, что съел только две скибочки», сообщил мне Камчи, улыбаясь и, держа в руке бумажку, направляясь в сортир.

С Жумой я делаю протолочку. Сейчас буду пилить и рубить дрова.

Небольшое огорчение сегодня – кто-то «заминировал» мою рощицу. Видел здесь Панкратыча, скорей всего он и наделал, хотя категорически не признал вины. Но главное он в душу не успел нас…ть.

Ведь это главное – прожить так, чтобы о тебе осталось больше радости и тепла, хотя часто приходится краснеть, вспоминая то или иное слово, поступок, но кто не ошибается? Тот, кто не живёт. А грабли? Да , я буду продолжать на них наступать, но с каждым разом всё осторожней. Я буду ошибаться, и буду падать. Но буду и вставать, и двигаться дальше.

На базе дожди, сырость, раны долго не заживают, а здесь благодать. Порой думаю, что ни нам, мы должны платить за свой отдых. А в городе жара, душно. Компактное проживание людей. Да город нужен для детей, для стариков, для студентов. Это экономно, практично. Но это ли хотел Господь, когда создал первую пару людей в Эдеме, наказав им плодиться, размножаться и владычествовать над всей природой, а это значило, прежде всего, улучшать, преумножать всё живое, а не губить.

Душа моя здесь спокойна, купаюсь, загораю, гуляю по тропам и тропинкам, дышу полной грудью, пою:

– Тэче вода кала взмутна, отчего дивчина взмутна?
    Я не взмутна нэ сэрдита бо я взночью була бита,
    Щай, казала, буду быта, щой иванко нэ лубыты,
    О, ты моя мат-мамэнка ты ж выд була молодэнка
    Ты ж лубыла мово татку, я лубую мово иванку
    Я Иванку так лубую, где увижу там целую, 
    Ой, Иванко, сэрдцэ мое, ныма краше як нас двое!

Пауки продолжают вязать свои паутины, осы как сумасшедшие мельтешат перед глазами, в речке плавают маленькие рыбки и змейки, никто меня не кусает. Встретил Камчи:

– Прохладно.

– Да. Как в сентябре.

– О, в сентябре. В сентябре мы мальчишки воровали на складе арбузы. Мы надоели рабочим, и они бросали в нас арбузы. Просто так давали, лишь бы семена потом отдавали. А сейчас куда всё делось?

Вечером приготовил плов в алюминиевой кастрюле, опровергая расхожее мнение, что только в чугунном котле готовится настоящий плов. Плов удался, хотя несколько суховат, но это от того, что пожадничал бараньего жира. Чинарбек удивился, я ещё больше. Это была вовсе не каша!

Кобель грязно-пепельного окраса выбежал из кушерей и воровато огляделся, он уже бывал здесь. До него здесь были уже кобели: токоновский Пира и Джульбарс Суранчи-чабана. Хитрее всех оказался кобель Суранчи. Он убежал от Суранчи и дневал и ночевал у нас. Он лаял на Суранчи, когда тот приходил к нам на завтрак. Он показавал нам преданность. Только Пиру он остерегался. Ведь Пира из породы волкодавов, когда был щенком, то был ,притесняем Джульбарсом и его сукой. Теперь Пира даёт им прикурить, только шерсть летит и жалобный визг. Но Джульбарс продолжал ходить к нам и охранять нашу территорию, гавкал на всех, кто приближался. Но однажды он исчез, и это роковым образом совпало с исчезновением мешка с копчёным салом. Все подумали на меня. Я нашёл через два месяца порванный мешок в кустах ежевики, поблизости со стоянкой Суранчи. Стоянка Суранчи была пуста, он откочевал.

Суранчи не простой чабан, он ясновидящий. Так мне заявил Чинарбек. Он не умеет читать, писать, но любую овцу он находит, он знает, где и что с ней. Поэтому все отдают ему своих овец. Он видит опасность, предвидит её. Предсказывает основные события у людей. Видит ангелов и разговаривает с ними. Он бескорыстен. Про свою собаку он знал? Или это пустяки? На меня ведь плохо подумали. Однако, я всё же нашёл доказательство своей невиновности. Собаки – наши друзья, пожарники и охотники, спасатели и охранники, бойцы и камикадзе...

В эру освоения космического пространства собаки безропотно исполняли роль пилотов. Их фотографии мы видели в пионерской правде. У меня не было домашних собак, я жил в квартире, но у меня был кот, которого я готовил в космонавты: крутил вокруг оси в сумках, делал отделение ступеней и выход в космос – швырял в стенку. Потом стал поэтапно сбрасывать с первого-второго этажей и с крыши 5-ти этажного дома. Он справился с заданием. Наконец я подумал, а что если?..

Я подошёл к брату и спросил его, не хочет ли он стать космонавтом? Это был нелепый вопрос – космонавтами все хотели стать. Вопрос как? Я поведал простой план: привязал к ягодицам подушку, в руки дал зонтик и показал вниз с балкона 5-ого этажа. Видел, кот без подушки спокойно приземлился. Надо отрабатывать прыжки, так как и космонавты прыгают с космических кораблей, их так тренируют, без этого нельзя стать космонавтом. И я уговорил. Брата спас ангел-хранитель. Тенью вошла мама, со словами идите кушать перед полётом, мгновенно схватила брата с перил, мне дала по ходу болючий подзатыльник.

Турик 14

Аюолчи. Я немного выдохся. Все по разу, по два съездили домой, к родным. Мне хочется подольше отдохнуть, душой. Я чаще стал выходить к Токону за кумысом, поговорить. И вот решил сходить за спиртом, расслабиться с Валерой. Я спустился по ручью вниз, прошёл мимо токоновского стана, его индюков на деревьях. Все знакомые заводи и карагачёвая рощица, где два года назад стояли, спустился к БСР (бассейн суточного регулирования) – водохранилище, в котором зимой 2 года назад растягивал утром невод, а вечером собирал с рыбой; увидел фермеров на своих грядках с помидорами и перцем, женщину и видимо её мужа или брата. Я спросил о спирте. Женщина оказалась продавцом этого товара, быстро собралась, села на осла и повела меня за собой. Она была одета по-летнему: футболка, тонкая юбка. Лицо обыкновенное, волосы черные , как и положено киргизке, средних лет, сложения типа Ноны Мордюковой. Но имела одно из достоинств, которые ценятся у всех мужчин всех времён и племён – развитые огромные молочные железы или попросту груди. Мы шли рядом. Дорога лежала через серию холмов и привалков разной величины, дорога около 4-5 км. И вдруг женщина начала меня атаковывать: прижиматься правым бедром к моему плечу. Это она делала несколько раз. Никакого сомнения, что это было преднамеренное заигрывание. Как я удержался – не знаю! Я не хотел наставлять рога её мужу. Когда пришли в посёлок, то она нацедила мне спирта во фляжку, показала мне комнаты, которые построила в новом доме, не забывая ко мне прижиматься грудью сзади. Спросил её о кумысе. Она не поленилась провести меня к соседям с кумысом.

Прав ли я был? Господь сказал: не прелюбодействуй. Я старался выполнить Его наказ.

Жалел ли я? Грех не утаишь – конечно! Но я и радовался, что смог быть порядочным, смог справиться с искушением, хоть и не до конца...

Но я не сделал гадости мужу, Бог мне воздаст за мужество.

Как мы знаем без женщин жизнь сера и убога, каждого из нас родила женщина, прежде родить носила под сердцем, переживала, лелеяла, согревала. И хотя много отказных детей, брошенных, все мечтают о матери-женщине и, хотя многие беды и даже войны из-за женщин, но без них – никак. Сколько мне несчастья принесли две женщины (жены), но ведь были, кому я не был безразличен, хотя почти у всех начинается хорошо, такая эйфория! Как выяснилось это взрыв гормонов, но не только тестостеронов – и другие до селе неизвестные – гормоны счастья. Значит, нет худа без добра, а добра без худа.

Как я добрался до лагеря, не помню.

«...Два монаха перебирались через ручей, женщина на берегу попросила перенести её. Один монах взял на руки и перенёс. Через некоторое время другой заметил:

– Ты совершил грех, брат, нельзя нам даже смотреть в их сторону, обет дали.

– Я согрешил, но я давно забыл её, а ты не трогал её, но всё помнишь. Кто из нас грешник?»

Сколько этих притч! В лагере начальство ко мне переменилось. Им не нравятся мои частые отлучки. Их не волнует моя душевная усталость.

Ночи стали холоднее. Мыши стали более активны, грызут все вещи. Вакарчук продолжает вырезать рукоятки для камчи, стилизованные под ножку козлёнка. Заказывает всем заварку – чай для чифиря.

Турик 15

Аюолчи. С утра сделал самомассаж – растёр голову, шею, заушины, ушные раковины, живот по круговой 12 раз по часовой и против, межрёберные мышцы, поясницу, ягодицы, стопы ног, сами ноги, растирание, поколачивание и глубокий вдох с захватом всей энергии воздуха, солнца, большой золотой шар и выдох, выброс всей чёрной дряни в теле и в душе. Спаси и сохрани, спаси и помилуй, Отче наш. Окунулся в холодном потоке Кичи-Каинда. Вся усталость, оставшаяся со вчерашнего суматошного вечера, прошла.

До 12 ночи мы тушили пожар в горах – горела сухая трава, живые кустарники и деревья. Воды не было, тушили ногами и лопатами. Пожар в ночи – это красивое зрелище, но как бы не перекинулся на соседний сай, где растёт арча и можжевельник...

Утро как всегда начинается с харканья и кашля Панкратыча. Это вошло в привычку. Сморкается сначала в одну ноздрю, в другую. Дурной пример заразителен – вот Дуулат начинает кашлять, Камчи явно передразнивает бывшего десантника. Панкратыч на время прекращает, побаиваясь Камчи.

Чинарбек поручил мне отобрать две пробы из делювия и промыть на шлих. Отобрал и промыл: в одном из интервалов я обнаружил около двух сотен знаков, но мелких как пыль. Такое мелкое золото я видел здесь только. Я видел другое золото, мы брали его из рыхлого материала, но не из протолочки, а в россыпях Чон-Кемина и гораздо крупнее. Аюолчи состоит из ультраосновных пород , где встречалась и платина в габбро и габброидных. Промывка протолочки работа кропотливая и трудоёмкая. Сначала протолочка, затем неторопливая промывка. Одним неосторожным и можно всё смыть. Я насобачился в Чон-Кемине на россыпных мелких проявлениях. Мы шли по струе зимой, когда уровень воды падал и был равномерным. В одном месте одна из бригад нашла «крючок» с пол сантиметра! Патрон сразу затарил в пробирку вместе с другим золотом-песком и потом эффектно рекламировал свою работу, разжигая золотую лихорадку !

– Вот настоящее хорошее золото. Его осторожно надо мыть. Оно плавает, так как сильно сплющено. Видел такое? – говорит Чинарбек.

– Я знаю только в гематитовой или просто в глинистой «рубашках».

– Здесь по моим расчётам должно быть крупное золото в сильно проработанных горнблендитах...

Токон бредит золотом, так как здесь много ходит легенд о золоте. Он видел как я зимой нырял в водохранилище. Он считает, что всё золото скопилось на дне водохранилища и готов предпринять какие-то действия. Но наша группа высококвалифицированных геологов кандидатов г-м наук сделала однозначный вывод: так как здесь нет ни повышенной золотоносности в коренных породах, ни развитой речной системы с развитой эрозией, то и месторождений не может быть. 15 лет назад здесь бурили, копали вдоль и поперёк. До сих пор видны следы магистральных канав, одних земляных работ хватило бы на 10 «беломорканалов». Чинарбек одержим своей идеей сделать из Аюолчи месторождение: дизъюнктивная тектоника, повсеместное развитие интрузий кислого и среднего составов, кварцевого метасоматоза, пропилизация, карбонатизация и т.д . – все признаки золота и других металлов.

Токон недоверчиво смотрит, как я пишу и спрашивает:

– Что ты пишешь?

– Про всё что вижу и думаю, делаю.

– Про продукты, которые у меня брал, тоже?

– Конечно.

– Ты лучше пиши о природе, о том, как её губит человек: рыбу током глушат, деревья вырубают на дрова, землю неправильно используют, хищнически (последнее слово с трудом далось). Напиши о властюшках, о начальничках, которым всё равно, лишь бы им хорошо было. На моё место столько людей метят! А придут, здесь ни деревца не останется, всё вырубят! Мой отец был лесником и во время войны он сажал здесь берёзу и яблоки, всё село помогало. Люди заботились о завтрашнем дне, о внуках, а сейчас – капитализм? Кому он нужен? Только властюшкам и всяким бай-манапишкам... Сейчас живём как вши на теле – сосём нефть, руду, воду, а отдаём испорченный воздух, воду, землю. Тают ледники, у нас сейчас другая весна и лето, засуха, через перевал – дожди. И сейчас дожди, когда трава уже засохла. Если бы мы думали о природе, насекомых, птицах, животных, как всё это богатство сохранить, приумножить, то тогда мы бы меньше ссорились бы, мы были бы счастливы, дарили бы друг другу только тепло, мы стали бы как большой костёр, который бы
согревал многих! А сейчас лишь дети интересуются насекомыми и цветами, кошками и собаками.

После этой длинной тирады я вовремя предложил Токону отобедать и Токон съел две порции лапши и похвалил меня за похлёбку. И я обрадовался, а то думал, что переварил лапшу.

Турик 16

Каргалы, базовый лагерь. Уже третий день обживаюсь на новом месте, где до сих пор была непогода и сырость. Сейчас стоят ясные дни. Река более бурная и холодная. Горы круче и выше. Здесь несколько более активная жизнь особенно по вечерам, когда в палатку Мироныча собираются геологи, вернувшиеся из маршрутов, докладывают обстановку, по утрам работает рация; вызывают на связь другие отряды на выбросах, получают последние данные по проделанным работам. Я обживаюсь, здесь же давний пьяница и бабник Руслан по Кара-Буре, хотя Мироныч утверждает, что эти вещи несовместимы – либо-либо... Он второй день лежит в одной и той же рытвине рядом с ГАЗ, в офицерской шинели и распевает коснеющим неподъёмным языком:

– Таганка-а все ночи полные огня, таганка ты всё сгубила у меня-а... Ударило три склянки и я пошёл на ужин – «Гарик, собака ты куда? Жрать? Ты сволочь, за пайку супа Родину продашь, собака». Пройдя немного ещё, я увидел Мироныча рядом с Вениаминычем, последний тонким голосом кричал: «Дураки, все дураки!» – «Вениаминыч, кто и где дураки?» – «Все дураки» – Мироныч поправил очки, ещё больше сгорбился, – «Вениаминыч, если надо, я подтяну всех дураков даласской долины, если надо!»– и поднял кверху палец.

После ужина я зашёл в палатку Мироныча, с которым я коротаю короткие вечера. Я затопил печку, стало жарко. Зашёл Мироныч и поднял ладонь, защищаясь, очки запотели, уверенным движением открыл сейф, принял на грудь очередные сто грамм и со словами: «Шах» стукнул на шахматную доску стопарик с водкой. Я тоже принял: «И мат», поставил стопарик на доску.

Я приготовился ко сну, но услышал женские крики, плач и нецензурную брань. Пришёл Мироныч и объяснил, что повариха – молодая женщина лет 25 прогоняла брата, который с фонарём нагрянул в её палатку с целью ревизии на предмет обнаружения нежелательных элементов, попросту ё...ей. Сестра была без мужа, а жили в небольшом посёлке, который при Союзе процветал. Брат не хотел слышать грязных слухов о сестре. Недалеко Лёша Криворуков пел свою коронную рок-песню про курительные трубочки, курящиеся черным дымом. Потом зашла пьяная жена-татарка геолога Стаса. Стала плакать и жаловаться на мужа, потом зашёл Стас тоже пьяный и стал выгонять жену домой (в палатку), зашёл Лёша заступаться за татарку, вывел Стаса. Я засыпаю... плач и рыдания... плач.

Пора на покой. Прости и помилуй, Отче.

Турик 17

Каргалы. С утра ясно. Собираюсь в маршрут. Два подсумка, геологический молоток, лошадь. Я попросил Рашида-геолога показать, как собрать лошадь. Рашид показал: накинул потник, седло затянул ремни, чтобы ладонь с трудом проходила, посоветовал через час маршрута ещё подтянуть. Тронулись в 10 часов утра. При езде работают все мышцы, но с непривычки у меня быстро заболели связки ног, мышцы ног. Лошадь, как говорил, Алёша Криворуков чувствует седока, не хотела идти, я подумал, что подустала. И как мог, пытался облегчить её работу. Шёл рядом. Но время бежало. Вот уже час дня, Лёша показал мне саи, откуда мне надлежало взять пробы. Не успел обойти три-четыре сая, как уже вечер настаёт. А лошадь не торопиться. И вот сумерки сменила тьма египетская – не зги. Я присел было, но тут же встал, было довольно прохладно, надо было шевелить булками. Но я не видел ничего. Я шёл наобум. Видел ,как кто-то пускает ракеты. Вот думаю, кто это забавляется в ночи. Мне бы сюда ракету. Раза два нога натыкалась на пустоту, но конь спасал меня. Моя рука держала за повод, и лошадь удержала меня от падения, наконец, я спустился, машина Мироныча стояла рядом.

– Ты откуда и куда путь держишь, путник бедный, и почему на ракеты не реагируешь?

– Да я как-то не подумал, что ты меня ждёшь.

– А где я должен быть?

– Да в лагере, время же.

– Вот как? А тебя оставить в неизвестности.

– Да мне Мироныч не до размышлений было, я такое пережил, уж я не думал и не чаял живым остаться, по чесноку, без балды. Лошадь не ходячая.

Мироныч взял плётку и огрел лошадь.

За мной увязались остальные рабочие верхами, одаривая непослушную неходячую лошадь, которая забыла всю свою усталость, ломилась как гончий пёс на добычу почти до самого лагеря галопом, это 10-12 км. Перед самым лагерем остановилась у ручья и стала жадно сосать воду. Я как мог, торопил лошадь, зная о вреде холодной воды для разгоряченной лошади. В лагере Лёша спросил о лошади, давал ли ей пить? Оказывается, пить нельзя давать, пока лошадь полностью не остынет и посоветовал мне часик погонять её по горам, но куда часик – я был измотан, да и лошадь тоже, к тому же темно. Пробежав 1 км, я вернулся в лагерь.

В лагере ещё не спали, у Мироныча полный сбор: Руслан, Стас, Лёша, Рашид, канадец, пели какие-то песни, Алексея сменял Рашид, пили водку. «Вот так мы отдыхаем! – с гордостью обратился Мироныч к канадцу. – «О, ейс, мы тоже практикуем подобное. У нас принято играть на разных музыкальных инструментах».

– 2 литра! – провозгласил Лёша Миронычу, что означало, как выяснялось, обьём выпитой водки Миронычем в полночь – 12часов за неполные сутки. 1 литр «Карабалты» стоил около 30 сом в Даласе, где он бывал по «делам» и за продуктами, где затаривался «стратегическим» продуктом – водкой, которую хранил не где-нибудь, а только в сейфе.

– Однако – протянул Мироныч, понимая, что 2 литра на одного человека – это немалая доза, тем более, никогда не закусывая. Конечно, нач.партии несёт большую ответственность за людей, зарплату, финансирование поисковых работ. Постоянно что-то пропадает, какие-то ЧП, постоянно всем что-то нужно, какие-то проблемы и деньги, деньги... Понятное дело человек переживает и, чтобы не потерять сознание он его немного «замутняет», чтобы не потерять совсем. Но эти снятия стрессов имеют побочные эффекты. Мироныч бывает часто раздражителен, между окончанием действия «успокоительного» и принятием 100 грамм. Немного пошатывает, отчего он ещё более сутулится.

Турик 18

Каргалы. После случая со мной и лошадью, задержки прихода к месту назначения, я побывал пару раз на выбросах в лёгком составе: я, Рашид, Лёша, Стас и водитель Владимир. Вовка готовил нам завтраки и ужины из сурчины и тех продуктов, которые мы брали: крупы, хлеб, чай, сахар, картофель, лук. Спали в машине. Поохотился на рыжих сурков, очень осторожных и чутких. Научил Рашида купаться в ледниковой воде реки, выходящей из ледников и морен. Долго он не решался, но увидев как, я не торопясь и бесстрашно раздеваюсь и лезу в воду, тоже попробовал. Поток был энергичным, Рашид немного не рассчитал – и я увидел его голую ж..пу и торчащие вверх ноги, его понесло и он, видимо, испугался, вынырнул из потока радостный и счастливый, что живой и невредимый, с новыми доселе неизведанными чувствами. Я думаю, что он надолго запомнит этот момент истины. Природная вода, Божья вода излечивает многие недуги.

Пошёл в паре с Лёшкой и поссорился из-за не взятой соли. «Да что ты за помощник, за напарник, если даже соль забыл взять?» – интонация, мимика, показали высшую степень возмущения – как будто у него сын заболел неизлечимой болезнью. Рядом слушал местный рабочий. До этого мы часто общались и находили много общего. Он недавно женат, родился сын от любимой. Он ведёт, как и я дневник. Пишет на «большую» землю жене письма, довольно эмоционального характера. Которых я не читал, но которые открыто лежали у него на рабочем столе, собственноручно изготовленном и подписанным: сработано такого-то Криворуковым. «Я никогда не нуждался в деньгах, всегда находил способ их заработать, в студенческие годы я приобрёл электрогитару за 400 рублей большие по тем временам, ведь средняя зп равнялась 140 рубмесяц. А сейчас на детское питание уходят все деньги, ёб...ый капитализм!» – сетовал Лёшка. Ему не чуждо бы деятельное сострадание: он решил усыновить беспризорника 12 лет. Мальчик пожил у него недолго. «Они привыкают к бродяжничеству и безделью, это засасывает. Как я не объяснял ему о будущей жизни, учёбе, образовании – он слушал, соглашался, но пришло время, и он ушёл. Я ходил в интернат, где он жил до меня, но безрезультатно. Здесь детей превра¬щают в сексуальных рабов; за сигарету или жвачку они «сосут». Для них это привычное дело, даже безобидное. Здесь, как и везде полный беспредел».

При этом всём он закатил мне истерику из-за соли! Я не разговаривал с ним неделю, и он это заметил и обратил внимание: «Вы что же, не хотите со мной общаться, Вы держите обиду? Я лично не согласен!

Давайте не будем драматизировать ситуацию, кто не ошибался?»

Конечно, Алексей добрый малый, настоящая русская душа!

С Рашидом я месяц играл в шахматы и попутно общался. Он принял осознанно мусульманство. Интересовался моим вероисповеданием. Он курил, видя, что я бросил, интересовался как я смог. Я бросал много раз, даже экспериментируя с уриной. Но окончательно удалось лишь неустанно прося и, благодаря Бога.

Спросил и о женщинах, о моём воздержании. Рашид и здесь в полевых условиях находит женщин-геологов, студенток, проходящих практику. Я говорил ему об одной из заповедей Бога – не прелюбодействуй.

– Я не могу без баб. Как увижу, так забываю все заповеди.

– А последствия? Дети, сифилис, СПИД?

– Потом вспоминаю.

С Лёшкой у них настоящая война амбиций и авторитета. Рашид был практикантом, когда Алексей был уже опытным поисковиком-геологом. Теперь Рашид становился более активным и энергичным, завоёвывал авторитет Мироныча. Рашид сильный, гибкий физически и нравственно татарин. Он постоянно улыбается, когда ему наносят удар. Так ему легче держать удар. Но он не отступает.

Мироныч очень ценит Рашида, считая, что он далеко пойдёт по служебной лестнице. Сейчас Рашид усиленно учит английский язык, закрепляя его в беседах с канадцем. Иногда даже работая за переводчика.

Зашёл к нему в палатку – Рашид улыбается, по-английски приветствует меня, повторяет курс, который прошёл в городе.

Сейчас утро, пишу около палатки, ко мне подходит практикантка, работающая с микроскопом, считает в шлиховых пробах количество знаков и другие минералы, вычисляет %. Она спрашивает меня, о чём я пишу, отвечаю – обо всём. Спросила у меня совета: она полюбила женатого человека, но очень любит его, что ей делать. Я догадываюсь о ком речь – Руслан вчера вечером шёпотом поделился радостной новостью: он поймал практикантку у речки и склонил её к половому акту. Сейчас она стоит с распущенными волосами, с развитой большой грудью, ждёт ответа. Я сказал, что подумаю. Она взяла у меня скакалку, которой я иногда упражняюсь, и стала прыгать, тряся своими большими грудями. Показав свою прыть и молодость, она довольная пошла в «лабораторию».

Надо собираться в маршрут. Сегодня я в паре с «мальчишем-плохишем» как я прозвал румяного, полного Алексея Криворукова.

...Мы поднялись на водораздел и здесь мы разделились, договорившись встретиться внизу на повороте реки.

Через некоторое время, отобрав положенное количество проб, я спускался на лошади вниз, как увидел странных всадников: один был одет в черкеску в папахе, другой – в белой рубахе, обнажавшей широкую грудь, с поверх накинутой буркой. Проходя мимо, я разглядел их лица. Тот, который без головного убора, имел светлые волнистые волосы, черные брови и усики, чуть вздёрнутый нос. Другой, постарше, бородатый с правильными чертами, покрупнее. Сначала они, похоже, говорили по-французски, но потом перешли на русскую речь:

– Уж вечер, скоро закат, не пропустить бы, Монго.

– Когда, Маёшка, ты привыкнешь к вечности?

– Я не могу привыкнуть к вечности, как нельзя привыкнуть к любви.

– Что ж ты, Маёшка, врал в своих стихах и в своём «Герое»?

– Я врал, но я стремился...

На излучине я увидел Алёшку. Он молча тронул лошадь. Всадники же исчезли неожиданно, как и появились.

Турик 19

Каргалы, базовый лагерь. Мы спускались с Алексеем с маршрута, в лагерь. Маршрут ломали без особых затруднений, на пути лежали заросли шиповника и груды рыжих мшанистых осыпей, но я, стреножив лошадь, отобрал без проблем указанные пробы.

Я находился под впечатлением неожиданной встречи с двумя историческими лицами, с кумиром моего отрочества и юношества... И что всё это значит? Для чего и для кого? Преображённая плоть? Ангелы? Ангелоподобные? Вне времени и пространства? Мои размышления прервал Алексей:

– Что задумались, милостивый государь? Верно, встретили что-то необычное в пути или кого? Не Михайло ли Юрьевича с Аркадием Алексеевичем? И о чём беседовали? Пока нет? А мне так очень была любопытна история с господином Лугиным из мистифицированного «Штосса». В то время игра в карты была популярна: «столы зелёные раскрыты: зовут задорных игроков в бостон и ломбер стариков, и вист, доныне знаменитый, однообразная семья, все жадной скуки сыновья». Наш город переполнен игорными заведениями и автоматами, возраст не имеет значения, проигрывают всё до копейки, закладывают дома, квартиры, потом и в долги лезут, эта зараза похуже классических наркотиков! Азартные игры спустились с дворянских собраний и армейских кружков.

Меня озадачило архаичное обращение моего начальника, но после вступительных слов я понял, что это реальность, что не я один. Ведь встречи с потустороннего мира сущностями, хотя и нечасты, но давно описаны в современных СМИ и в библии... это призраки или ангелоподобные? Стоит ли забивать себе голову подобными мыслями, если они не несут конкретную угрозу? «Не сотвори себе кумира... ибо один кумир у тебя, Я Господь твой» – эту заповедь никак нельзя игнорировать. Чего мне бояться? Ведь мой Бог всегда со мной! Но поэт этот живёт в моём сердце и это не значит, что это идол! Также как и иконы для православных – это не просто изображения на дереве, это их любимые братья и сёстры, которые покинули наш мир, но которые и сейчас любимы как многие наши ближние и дальние.

Я знаю, что поэт с детских лет любил горы Кавказа, его первозданную дикую природу, его обитателей – горцев, непокорённых духом. И он был храбрым боевым офицером, отмеченным за дела при Малой Чечне, при реке Валерик, у аила Алды – золотой саблей за храбрость. Хотя царь и отклонил многие представления о награждениях, генералы Граббе, Галафеев и князь Голицын отметили его военную доблесть и профессионализм.

Николай Первый не понял поэта, который возмущался смертью Пушкина, своего учителя и признанного гения в литературе, как не понял и «Героя нашего времени», отметив извращённый ум автора. В то время это был малоизвестный поэт. Бретёр, автор небольшой тетради стихов и нашумевшего романа « Герой нашего времени». И хотя Лермонтов и указал на порочность своего главного героя, на болезнь его души, а значит и общества, но не показал пути исправления, обращения его падения. Не написал и рецепта лекарства, но никто из живущих не знает рецепта, его не существует. Существует закон божий с его 10-ю заповедями, но лишь как профилактика от болезни. Между тем личность Печорина, как и майора Жеглова-Высоцкого, оказали на умы сильное впечатление, которое не всегда работало на благо общества, каждого человека в частности. Печорин, как и Жеглов, делали конкретные гадости, оставаясь при этом симпатичными людьми, для многих любимыми. Царю того времени как и другим царям всех времён нужны люди, которые были бы примерами для подражания, люди созидания и веры, а не терминаторы морали и духовных ценностей.

– Не каждый день видишь ангелов во плоти, они как и Спаситель мира способны быть где хотят, проходить любые препятствия и открывать любые двери. Они прошли рядом, если не сквозь меня и вопросы, которые я задавал, нашли свои ответы. Но я, как и любой смертный удивляюсь всему чудесному и необычному. Мимо меня проплыл поэт со своим родственником, и я хотел узнать, зачем он просил отставки у царя и, зачем потом дал убить себя так бесславно и в таком рассвете сил?

– Ну, это совсем объяснимо! Ведь для такой широкой души Лермонтова, для его глубокого ума, для его таланта, как поэта, прозаика и художника-живописца требовалось гораздо больше пространства, чем узкие армейские кружки или душные светские салоны Петербурга или Москвы. Дал себя убить... Я бы, конечно, никогда и ни за что, Бог дал мне жизнь, и я имею право её отстоять. Однако, я преклоняюсь перед поэтом и боевым офицером – он мог убить, но не убил, потому что убивать запретил Господь, хотя как всякому воину ему наверняка приходилось воле-неволей убивать противника. Поэт и воин не любил дутой храбрости, когда в атаку с закрытыми глазами, когда слышал и видел серость и посредственность , да ещё, если сие усугублялось самодовольством: думая о себе больше, чем ты есть. У поручика был очень острый язык и ещё более острый ум! А, словом можно не только ранить.

Двоечники завладели миром, они же одновременно и завистники, и подлецы, и убийцы, как это было при конфликте с гениями, как Пушкин и Лермонтов.

Почему Бог допускает гибель храбрых и благородных? Но вы знаете, что это следствие, прежде всего, сущности человека (Дантес, Мартынов), его права выбирать между добром и злом, его свободного волеизъявления, такими создал нас Господь. Ну и к тому же можно сейчас согласиться, что всё, что не случается, всё к лучшему. Поручик Лермонтов вечно молодой, вечно со своими горами, где он душевно отдыхал, где душа его находила умиротворение: Тянь-Шань, Памир, Тибет и Гималаи, Анды и Кордильеры, Балканы и Альпы. Сейчас сколько развелось печориных-путешественников. Поднимают местный туристический бизнес, дают хлеб аборигенам. Большую пользу приносят эти, как нас уверяли, «лишние люди».

Что касается его облика, его преображённой плоти, то это одно из необъяснимых чудес, которые сотворил Господь. Есть восточное учение о телах. Наша видимая плоть имеет ещё несколько тонких, не всеми видимых оболочек. И вот одна из них некая астральная.

Я выхожу в астрал и путешествую не хуже поручика Лермонтова и вижу миры неменее прекрасные. Однако мне приходится возвращаться в свою плоть, продолжать жить в мире со всеми его проблемами и злом. Что здесь хорошего? Чудо? К нему привыкаешь.

От Иисуса ждали подвигов и чудес, но сами оставались прежними. Чудеса далеко не всегда делают человека верующим. Наша греховная плоть тянет вниз, не даёт духу воспарить.

Недавно я вспылил из-за соли. Но это не первый и не самый некрасивый поступок в моей жизни. Я, к сожалению, поступал ещё гаже и непристойней.

Алексей после столь длинного, но необременительного монолога, раскурил трубочку и затих.

И я стал вспоминать: у Алексея на столе в лагере лежит увесистая библия, в которую он по вечерам, зажигая фитиль керосиновой лампы, аккуратно прикручивая фитиль, углублялся, в неторопливое чтение. Воистину – слово Божье работает только на пользу.

Мы возвращались, и каждый из нас думал о чём-то своём, но шли рядом – лошадь к лошади и я чувствовал, и запах конского пота, и мысли Алексея. Его щёки пылали горячим румянцем и, глаза его сверкали. В лагере нас ожидало горе – один из начальников отряда не мог выйти из похмелья, умирал от головной боли. В лагере закончились «стратегические запасы» водки. Алексей сообщил мне, что в таких случаях требуется очистительная капельница либо 100 грамм водки, либо хорошая баня. Мы с Алексеем в спешном порядке повернули лошадей обратно в сторону ближайшего аила за спиртом.

По дороге он поведал о нач. отряда – его мать преклонного возраста впадает в беспамятство и мочится в постель, потом жалуется и ругается сыну. Это продолжается лет пять. И сегодня он слишком расслабился. Похмельный синдром опасен тем, что человек может умереть от инсульта, инфаркта. Такая вот заморочка с сосудами от действия алкоголя. А пока мать была в здравом уме, он был сыт и опрятно одет. Но вот пришли испытания на человечность, доброту и силу духа. Где искать поддержку и силу? В водке? Она отнимает только силы, давая на первое время приятную эйфорию, но затем, сжимая сосуды головного мозга, лишает не только сил, но и желания жить! Долой водку.

Мы доехали до аила, взяли литр спирта и двинулись в лагерь, рассуждая о бренности мира сего, где многое решает господин случай и ещё более госпожа Удача.

День не хотел заканчиваться, уже стемнело, а луны всё нет, и мы подсвечивали дорогу фонариком. Мы устали. Лошади цокали подкованными копытами и разили потом, Лёша крутил камчой с ручкой вырезанной Валерой Вакарчуком. Ручку, стилизованную под ножку козлёнка, Лёша оборудовал маленьким подшипником и валом, на котором прикреплена плётка-косичка. Она вращалась на все 360 градусов, а не гнулась. Лошадь убыстряла шаг, видя плётку. Моя тянулась за ней.

Мои мысли вернулись в прошлое, к моей больной матери. Всю жизнь она была безропотной ломовой лошадкой без смены и без отпусков, пока не приехала из командировки и не свалилась от внезапных болезней, которые невозможно было лечить проверенными средствами. А мы с братцем только что женились по первой ходке. Мать я не мог вылечить, как не могли её вылечить и врачи. «Она у вас крепенькая, не давайте ей расслабляться, ей требуется мобилизация всех сил. Нервы у неё в порядке. Астму не можем лечить барокамерой, у неё слабое сердце». «Скорые помощи» оставляли груды ампул и синяки от уколов в вены. Я делал массаж и горячие ванны на ноги. Жена была недовольна моими отлучками по уходу за мамой, ведь у нас только родилась дочь, и у брата тоже... Брат не хотел активно помогать, ссылаясь на занятость. Мы поссорились, а мама переживала, искала выход. Жена мне поставила условие – либо-либо... Мама, промучившись три года, отошла в мир иной. Мне было страшно и больно, но я не плакал. Лицо у мамы было спокойное и умиротворённое. Я верю, что Бог прибрал её в своё лоно. С женой я развёлся. Брат тоже.

Тогда я особенно задумался о жизни, о цели этой короткой жизни. Половина её уходит на сон, треть на работу, остальное на хлопоты и болезни... а потом приходит кривобока и кривошея и мы летим. Суета сует и томление духа.

Так где же госпожа Удача? Где счастье моё и радость моя? Хочешь быть счастливым и удачливым – будь им.

Такой же вопрос задавал себе и Бодхисаттва Гаутама, такой вопрос себе задают или не задают тысячи бедолаг, как и Бодхисаттва, как и я.

И только Бог может утешить, что всё когда-нибудь закончится, никакая нирвана не спасёт. Пока живу, буду верить, и надеяться на лучшее, аминь.

Что-то звякнуло позади нас. Алексей грязно выругался, что с ним редко бывает, пошарил рукой в подсумках и: «Так и есть, выпала зараза, придётся поворачивать обратно, без спирта он сдохнет. Ещё денег не осталось, но как-нибудь уболтаем». Слова прозвучали убедительно и мудро. И хотя мы оба устали за день, мы пошли спасать больного алкаша, чего вряд ли сделали бы в городе, где полно алкашей и бомжей.

...Город был для меня Родиной, как и для многих пацанов нашего двора. В те благословенные времена алкашей и бомжей на улице не встречали. Я с утра шёл в школу, где мучился до обеда алгебрами, контрольными по химии, истории, географии. У меня было три любимых учителя, которые скрашивали мою детскую душу, учителя старой советской закваски: учитель физики Алексей Иванович, математичка Надежда Ивановна. Они относились к нам как к своим детям, мы все с удовольствием писали первые школьные конспекты по физике. Надежда Ивановна давала дополнительные занятия для двоечников. И здесь она была как мать спокойная, внушающая каждому уверенность в свои силы, способность мыслить логически. Она не презирала своих учеников, даже самых тупых, каким и я был. А потому мы все становились ударниками. Третья – учительница литературы и русского языка. Здесь я капитально расслаблялся, уж сочинять я любил от души! Потом она вслух зачитывала мои сочинения. Есть ли сейчас подобные? Ну а после уроков – футбол пока мать не позовёт истошным криком на весь двор. Она звала заниматься противными делами – ужинать и делать уроки. После футбола я, напившись водопроводной воды или молока, если было, есть не хотел. Мама заставляла. Потом уроки.

Всё что вечером зазубривал, утром, как положено, почти всё забывал. В классе были очень способные, вызывающие искреннее уважение и восхищение. Андра, он же Серый – Сергей Андрианов, прочитав на переменке параграф, абзац своими словами бойко пересказывал и получал очередную пятёрку. Также бойко расправлялся с другими предметами: алгеброй, стереометрией... Конечно, повзрослев, те нерешаемые задачки, я решал уже с дочерью, проливающая море слёз, но я как Надежда Ивановна успокаивал её, внушал ей уверенность в свои силы, учил мыслить «логически»! Дочь успокаивалась, целовала меня перед сном.

Кроме Андры, у нас была настоящая принцесса бала – Ольга Королёва, круглая отличница. Каждый выход – настоящий праздник-фейерверк, настолько она красиво говорила, с такой грацией, шармом. Её семья – интеллигенция в четвёртом поколении, это накладывало конкретный отпечаток. В ней видно было на километр то, что даёт человеку полноценно жить – уверенность в себе, любовь своих близких, знание своих корней, родословной. То, что «советский» человек забыл, или был вынужден забыть, став некой новой формацией, новым человеком, человеком Нового типа – Советским человеком, основной сущностью которого являлся интернационализм, особая сознательность, лежащая на разуме, и так называемых, разумных потребностях; доброжелательное отношение друг другу, уверенность в завтрашнем дне, но при этом нас запугивали некой «характеристикой», которую надо было отрабатывать некими общественными делами и поручениями, нагрузками.

Речь, и жесты, и выражение лица её всё дышало гармонией и уверенностью в себя, она не боялась «плохой» характеристики – одной из манипуляций новой власти советским человеком.

Раньше боялись и любили товарищей Ленина – Сталина, теперь – характеристики, потому что её требовали в любую организацию.

Сейчас, когда советская власть упразднена вместе с гибелью Советского Союза, мы знаем, что «советский» человек ещё жив в нашем поколении, также как и Сталин в предыдущем. И коммунистическая партия тоже живёт, и будет жить, так как в ней живут непреходящие ценности христианской морали – человек человеку друг, товарищ и брат (Китай, Северная Корея, Куба).

«Я уже не называю вас рабами... но Я назвал вас друзьями. Любите друг друга». Это обращение не только к своим ученикам Христа –учителя.

«Всё во имя человека, всё для блага человека». – Этот лозунг долго висел в общественных местах городов нашего Союза. Наше поколение вступило в эру т. е. развитого социализма со всеми его послаблениями и улучшениями жизни «простого» человека, эру воспитания так называемого Нового человека, человека нового типа с новыми приоритетами, прежде всего духовного характера, а не материального. Шла правильная пропаганда человека труда как умственного, так и физического. Шло по Марксу сближение города и деревни, физического и умственного труда. Дружно ездили на сенокос летом. Осенью на капусту и картошку. Сейчас никто не ездит.

Умирающий и загнивающий капитализм в лице капиталистического Запада (Америка, Германия, Финляндия, Англия) наступал снизу своей субкультурой (шмотки, джинса, музон, философия вседозволенности и «свободы»). И хотя я не верю, что капитализм одержал победу в сердцах людей, но пробил значительную брешь особенно во времена пустых прилавков в магазинах, талонов на основные виды продуктов (сахар, водку, сигареты, чай), массовых увольнений, безработицы и задержек зарплаты. Подвели ещё 2 серьёзных момента: халява и уравниловка. Уравниловка разве плохая вещь? Ведь она взята из коммунизма – от каждого по способностям, каждому по потребностям (при социализме – по труду). Основные продукты питания (хлеб, молоко, сыр, творог) могли купить все граждане. Но мы знаем, что хлеб лежал в мусорных контейнерах, им играли в футбол. Потом: хорошо или плохо работаешь, но получаешь примерно одинаково, равно. Халява тоже хороша для бедных и убогих, для тех, кто прикован к постели. Но ведь, когда задаром, то не ценится. А капитализм с его потогонной системой? Нравится? А иначе нельзя – где брать исходный капитал для оборота? Для бизнеса? От социализма остались не только здания и оборудование, но самое главное – кадры, рабочий класс, работяги. Именно они создают материальные ценности, уже капиталистические. Почему же просрали социализм? Как произошло отступление от завоёванной в одной из самой кровопролитной войне советской власти? С её социальными наработками? В природе ничего не пропадает бесследно – где-то убыло, где-то прибыло. У нас закончился социализм, а в гнилом загнивающем Западе возродился, живут и радуются на «социалке».

Наш класс был примером советского человека со всеми его положительными чертами и слабостями: евреи – Файда Лариса, Фарберова Ирина, Бурмина Рита, Херсонов Михаил, кореянка Галя Цой, ну и остальные: Лиева Эрмека, Мырзаева Мунара, Балиева Гуля, Абрамов Сергей, Бойко Алексей, Арбенин Борис, Баев Рафик... Файда – тихая, блондинистая еврейка, отличница, но списывать не давала. Фарберова была тупой как и я, Херсонов – второгодник, ещё тупее меня хоть и еврей. Он ушёл после восьмого класса в кулинарный техникум, став потом хорошим шеф-поваром. Он имел внушительную внешность и настоящие бакенбарды, за что имел прозвище «Пушкин», хотя никого поэтического дара не имел, однако бабы клеились к нему, но он боялся, как и я сифилиса, поэтому избегал случайных половых связей.

На самом деле тупых на свете нет. Есть сообразительные и более сообразительные, есть способные и менее способные, реакция и скорость мышления у всех разная. Отсюда греки придумали холериков, сангвиников, флегматиков, астеников. В одних случаях (военных) скорость может принести успех, в других – неудачу, а что лучше? Время и терпение – вот 2 богатыря, на которые указал недюжинный мыслитель Л. Толстой, благодаря которым правильно завершаются все дела. Третий богатырь и самый главный – любовь! Она и терпеливая и времени у неё всегда хватает на всё. Когда нет любви, или когда её мало, вот тогда и умный, и сообразительный, и способный становится «тупым», туповатым, «тупорылым». Поэтому немало наших постсоветских стало жестокими и бездушными. В советской идеологии было много правильных примеров ( особенно военных!), но слишком уж заидеологизированы и слишком наш разум отставал от ума. Ум по русской версии – духовная составляющая…

Эрмека первая стала носить короткие юбки, говорить на жаргоне (завянь, завал, твоя рожа кирпича просит и т. д.), от неё я впервые услышал иноземное слово «дискриминация». Самые стройные ноги были, конечно, у Гали Цой, к тому же она была одарённой девочкой в литературе, знала наизусть Блока и Маяковского, списывать тоже не давала, и была с твёрдым характером – если мы с Рафиком слишком далеко просовывали ноги под партой, то: «Убери мослы тварь! (или кретин )», поправляя очки на красивом корейском носике. Мунара тоже была девочка с характером – на экзамене по истории ей не понравилось что-то в интонации учителя, и она вышла из класса и за ней ходили все и уговаривали вернуться. Потом она защитила диссертацию по макроэкономике, преподавала историю, политэкономию. Конечно, были ещё девочки, о которых мы мечтали в своих эротических снах и наяву: (Индира «Ганди», Наташа, фамилию которой не помню), имеющие разные видимые (груди, ножки) и невидимые достоинства, но в силу советского воспитания по советским фильмам, в которых воспевались патриотизм, товарищество, порядочность и честность, перейти к действию, кроме как предложить прогуляться после уроков, сходить в кино, мы не решались. О «плохих» девочках, девочках-давалках мы и не знали, а только слышали от патлатых с клешами юношей настоящих чуваков – юсы, вэги, джоны, карифаны, блондины.

Советская власть дала единение и развитие наций, упразднила господ, «милостивых государей» и «сударей», социальное расслоение, одновременно упразднила пол введением нового слова «товарищ». Нам насаждали классовое сознание: рабочий класс, крестьянство и прослойка – интеллигенция. Но у нас было ещё одно деление: чуваки, чувихи, кенты, кадры или биксы, предки, негласное, внутри не только нашего класса, но и среди остальных сверстников. И это деление было вне классов и прослоек. Это было совсем иное измерение человека – вне времени и пространства. Понятия « чуваки и чувихи» не прижились, но появились давно забытые «пацаны». Реальные пацаны. Одевались одинаково, девочки в коричневую форму с кружевными воротничками, мы в костюмы, в белые рубашки с галстуками…

(ВНИМАНИЕ! Выше приведено начало книги)

Открыть полный текст в формате Word

© Игорь Игнатенко, 2014