Воля Одина

Немного необычная — в современном стиле — детская сказка, написанная нашим соотечественником, проживающим в Канаде.

Первоисточник: http://world.lib.ru/a/amin/volyaodina.shtml

Посвящается сыну

Вадим погладил его по спине и ощутил остро выпирающие позвонки сквозь негустой серый мех. Его худые бока часто раздувались в такт дыханию. Уши все еще стояли торчком, хотя он уже не мог поднять голову. Вадим погладил его по загривку и ушам.

– Скорее всего, отказ почек. Очень сильное обезвоживание. Шансов спасти очень мало.

Плутарх нервно дернул лапой и, будто бы понимая, о чем речь, попытался поднять голову. Вадим вновь погладил его, чувствуя непроизвольную дрожь в руке.

– Что вы предлагаете? Усыпить, чтобы не мучился? – спросил он.

– Думаю, что это лучше всего в данной ситуации, – тихо, словно признавая вину, ответила доктор Джоунс.

Плутарх уронил голову на серебристую поверхность ветеринарного стола для осмотра животных и вновь часто задышал. Вадим не переставал его гладить.

Тогда, семнадцать лет назад, когда он подобрал его ночью в том кемеровском переулке, он тоже часто дышал. Трещал лютый мороз. На сугробах вдоль протоптанной сквозь снег дорожки, в тусклом свете фонарей, можно было различить желтоватые зигзаги мочи. Кое-где валялись пустые бутылки с заиндевевшими этикетками. Где то далеко в конце переулка слышалась пьяная ругань. Плутарх сидел у сугроба, прямо под фонарем, и глодал невесть откуда взявшуюся кость с жутковато свисающими с нее остатками жил и мяса и сильно дрожал. Тогда Вадим взял его за шкирку и, сунув в подмышку, понес домой. Кот не сопротивлялся, продолжая дрожать.

Дома Анна, жена Вадима, дала ему несколько кусков порубленного минтая. Кот схватил один из них и стал жадно есть, закрывая при этом еду телом и угрожающе рыча. Съев всю рыбу, он юркнул между сваленными в угол книгами. В тот вечер перед сном Вадим проверил кота и увидел, что тот затаился между потрепанной книгой Куна «Легенды и мифы Древней Греции» и старым томиком «Илиады» Гомера.

– Как назовем? – спросила Анна мужа перед сном.

– Плутархом, – ответил Вадим и улыбнулся.

И вот сейчас Плутарх, проживший с ними все семнадцать лет и выдержавший массу переездов, включая трансконтинентальные, когда то резво ловивший мышей и дроздов, и даже вступавший в схватки с енотами, бессильно лежал на этом ветеринарном столе, а Вадим должен был принять решение. Вдруг кот истошно замяукал, вновь попытался поднять голову и, не удержав, с глухим шлепком уронил ее на стол.

– Больно ему? – спросил Вадим, ерзая на стуле.

– Думаю, что да, – ответила доктор Джоунс.

Вадим вновь погладил кота.

– Давайте, – тихо сказал он.

Он вышел из клиники через полчаса и побрел к машине, хлюпая слякотью под ногами. Валивший хлопьями снег переходил в мокрый дождь и попадавшие за шиворот мокрые сгустки влаги неприятно холодили спину. Через минуту Вадим понял, что идет в совсем другую сторону. Он развернулся и потопал к своему припорошенному снегом седану.

Открывшая дверь Анна вопросительно смотрела. Вадим отрицательно покачал головой. Пока он разувался и вешал куртку, дом пронзил глухой плач. Вадим поспешил на кухню и увидел ревущего взахлеб сына. Он взял его на руки и стал вытирать ему слезы на раскрасневшемся лице.

– Он прожил долгую и хорошую для кота жизнь, – попытался он успокоить сына без видимого успеха. Ребенок, уткнувшись лицом в грудь Вадиму, продолжал плакать. Поглаживая его по голове, Вадим заметил, что руки у него по прежнему дрожат.

– Что будем делать? – спросила его перед сном Анна.

– Поедем на выходных в SPCA [1], – ответил Вадим.

Торгильс проснулся от резкого звука и спросонья больно стукнулся головой о ребристую стенку контейнера. Оглушающий корабельный гудок извещал прибытие «Свальбарда». Потерев ушибленное место и обведя мутным взглядом узкую щель между контейнерами, где он находился, Торгильс встал и пошел к просвету, откуда открывался вид за борт.

День был солнечный и он увидел бесчисленное множество металлических контейнеров разного цвета, составленных друг на друга словно кто-то собирал конструкции из гигантского набора «Лего». Ржаво-рыжие краны время от времени поднимали некоторые из них и грузили на большие траки, которые тут же куда-то уезжали. Истошно кричали многочисленные чайки. «Где я?», с вкрадчивым ужасом подумал он и тут же услышал глухое скрежетание. Огромное судно со скрипом вставало в портовый док. Торгильс поморщился от неприятного звука, отпил воды из кожаной фляги и расправил грязный кафтан все еще слабо пахнущий хвоей родного леса. Его притороченный к поясу меч покрылся каплями ржавчины в нескольких местах, а куда подевались ножны после столь длительной дороги, он уже не помнил.

Страшный срежет вдруг сотряс воздух прямо над ним. Гигантская стальная лапа схватила контейнер, к которому он прислонился и стала тянуть его вверх. Меч, застрявший на стыке металлической стены и дна контейнера, потащил его за собой. Торгильс с ужасом схватился за едва выступавшие выемки другой рукой и почувствовал, что уносится ввысь вместе с контейнером и схватившей его железной лапой. Он зажмурился от страха, а когда все таки приоткрыл один глаз, увидел, что высота между ним и судном на котором он приплыл была больше, чем длина самых больших елей, растущих вдоль фиорда на берегах которого он жил в последнее время. Толстая бежевая чайка парила рядом с ним и с интересом его разглядывала, вращая круглыми, как черные жемчужины, глазами.

– Ну и запах от тебя! Ты вообще откуда? – спросила она, косясь на застрявший меч, спутанные грязные волосы и кожаные сапоги Торгильса, которыми он лихорадочно подергивал вися в воздухе.

Он посмотрел на чайку слезящимися от ветра глазами. Потертая временем кожаная сумка болталась за плечами, но Торгильс чувствовал, что она крепко сидит и ветром ее не унесет.

– Где я? – спросил он чайку, стараясь перекричать свистящий ветер.

Чайка продолжала парить рядом, разглядывая скомканную копну волос и длинную спутанную бороду Торгильса, развивающиеся словно штандарт на флагштоке. Потом она показала клювом на красно-белый прямоугольник с кленовым листом, нарисованный на большом здании вдалеке.

– В Канаде!

«Ну я устрою Аттли когда вернусь, мало не покажется!», злобно подумал он, дрожа от холодных порывов ветра. Вдруг контейнер начал стремительно опускаться, так, что закладывало уши и сосало по ложечкой. Со страшным грохотом он обрушился на плоскую стальную платформу, едва не раздавив Торгильса, успевшего вовремя одернуть руки и выдернуть меч. Контейнер перестал двигаться. Торгильс вновь облокотился на него и вытер пот со лба грязными ладонями. Он тяжело вздохнул. «Хорошо, что хоть куда надо добрался», устало подумал он и вдруг почувствовал, что контейнер вновь начал двигаться, но уже не вверх и не так резко. Оглядевшись он понял, что едет по дороге по направлению к большим металлическим воротам. Осторожно выглянув из-за угла контейнера, он увидел большое зеркало в котором отражался человек в синем тюрбане и длинной седой бородой. «Ну хоть бороды тут тоже носят», со странным удовлетворением подумал он, погладив свою спутанную бороду. Прислонясь к ребристой металлической поверхности он задремал. Большой трак с погруженным на него контейнером со «Свальбарда» вырулил с территории порта и помчался по хайвею.

Табло в зале ожидания вновь переливисто булькнуло, показав новое число. 229 в это раз. Вадим в десятый раз глянул на свой бумажный номерок, на котором слегка смазанными цифрами было напечатано 257. Он устало вздохнул и решил вновь прогуляться по моллу [2].

– А если есть судимость, то в какую очередь за паспортом вставать? – обратился к нему рослый парубок с младенцем на руках и затейливой татуировкой на шее и бритом затылке.

Прежде чем Вадим успел ответить, мужчина в форме стоявший рядом, спросил:

– Два года уже прошло с момента судимости?

– Прошло.

– Тогда бери общий номерок в том окошке.

– Спасибо!

Парубок бодро зашагал к этому окошку, аккуратно держа младенца мускулистыми руками. Вадим направился к выходу.

– Смотри, не пропусти своей очереди! – бросил ему вслед мужчина в форме.

– Не пропущу, – ответил Вадим, выходя в молл.

Он бесцельно побрел по пространству молла, поглядывая иногда на часы в мобильном телефоне. У входа в китайский супермаркет как всегда были развешаны плакаты с оскалившимися драконами красного и золотого цветов. Исполински большие статуэтки сидящих котов с поднятой правой лапой в были в изобилии расставлены вдоль витрин с тортами и разделанными тушами неизвестных ему морских гадов. Кричаще яркая вывеска уведомляла, что мясо крокодила было сегодня на распродаже. Вадим вошел в этот гастроном и сразу же погрузился в море уже привычных ему запахов китайской кулинарии.

Лавируя между бесконечно длинными стеллажами со снедью, он вышел к секции, где торговали живой рыбой и другими морепродуктами. Серебристые тиляпии большим косяком висели в толще воды объемистого аквариума и почти синхронно вращали плавниками в ожидании неизбежного конца под секачом клерка. Лобстеры в соседнем контейнере, вяло шевелили усами не в силах разжать связанные скотчем клешни. Глядя на эту, обреченную на скорую смерть живность, Вадим почувствовал себя нехорошо. Он вспомнил беспомощного на ветеринарном столе Плутарха и его тщетные попытки поднять голову. «Видимо после такого люди и становятся вегетарианцами», подумал он. Сквозь толстую ткань кармана тихонько заурчал телефон. Звонила Анна.

– Ну как ты там? Скоро уже?

– Похоже, что нет. Передо мной еще куча народу.

– Ну ладно, мы тогда туда сами пойдем, а ты подходи как закончишь.

– Вы знаете куда идти?

– Да, у них офис прямо тут, в молле.

– Ну хорошо, идите. Я подойду.

Вадим посмотрел на часы и понял, что убил целых полчаса. Он быстро пошел в сторону офиса, где был в очереди. Заходя в помещение, он увидел, что табло показывало число 255 и сразу же встретился взглядом с тем самым офицером в форме. Тот показал ему на табло. Вадим поднял вверх большой палец правой руки, давая понять, что он успевает. Едва он вытащил папку с документами и сумки, как табло показало его номер.

– Так, ну а где же супруга? – строго, но вежливо спросила дама в окошке с неестественно рыжими волосами.

– Выбирает кота. Тут в SPCA. – ответил Вадим, показывая в сторону молла.

Лицо дамы сразу стало мягче. Улыбнувшись, она сделала несколько пометок на заполненных Вадимом бумагах и протянула ему машинку для оплаты кредитной картой.

– Приходить сюда опять вам не надо; паспорта придут вам по почте через две недели.

Машинка зажжужала и выплюнула отрез бумажной ленты. Вадим протянул машинку обратно даме в окошке. Та оторвала половину ленты и прикрепила ее к бумагам. Другую половину она отдала Вадиму.

– Ваша квитанция. У меня у самой два кота из SPCA. Удачи вам!

Она быстро ударила по клавишам лежащей перед ней клавиатуры и номер на табло поменялся на следующий за Вадимом.

– Папа, смотри какой веселый этот серенький с белыми носочками! – Крис оживленно барабанил по витрине, за которой большой серый кот с белыми лапами играл со свисающей над ним игрушкой.

За прозрачным пластиком витрины находилось немыслимое количество кошек и котов всех возможных размеров и расцветок. Кто-то из них играл, а кто-то спал; кто-то спокойно лежал свернувшись калачиком, а кто-то неистово мяукал. Он изобилия котов у Вадима зарябило в глазах и вспомнились виденные когда-то кадры из фильма о миграции антилоп гну в Африке, где все пространство саванны, до самого горизонта, было полностью скрыто под пыльным одеялом тысяч движущихся тел. Тот серый кот, на которого показывал сын, был действительно веселым, но Вадим видел, что с одной стороны у него усы были намного короче, чем с другой, а хвост был неестественно согнут у самого кончика.

– Усы обгорели при пожаре, а хвост на кончике сломан от упавшей на него мебели, – словно прочитав мысли Вадима сказала стоявшая рядом с ними сотрудница SPCA с исцарапанными руками от постоянной возни с кошками.

– Хороший кот, – сказал Вадим, продолжая его разглядывать.

– Только сегодня сделали все прививки. Берите!

– Да, папа, давай возьмем его!

– Ты как на это смотришь? – повернулся Вадим к жене.

– А что, хороший котенок, – ответила Анна.

– Берем, – сказал Вадим.

В тот вечер, зайдя в комнату ребенка когда тот ложился спать, Вадим увидел, что новый кот уверенно обосновался около кровати сына – свернувшись, он внимательно смотрел на Вадима иногда шевеля своим сломанным хвостом и ушами.

– Как назовем? – спросил Вадим сына.

– Пусть будет Гермес.

– Почему Гермес? – удивился Вадим.

– Я читал в книжке, что Гермес хорошо умел летать. А сегодня он так прыгал – почти что летал!

– Где ты это читал?

– В книжке греческих мифов, которую Санта Клаус принес мне на Рождество.

Вадим едва заметно улыбнулся и поцеловал сына.

– Хорошо, пусть будет Гермес.

Он погладил кота за ушами, выключил свет и вышел из комнаты.

Торгильс жадно пил из своей кожаной фляги, не обращая внимания на воду, беспорядочно стекающую на его грязную бороду. В лесу было тихо; только где то вдалеке слышался глухой шум траффика на хайвее. Напившись, он уселся на полусгнивший ствол упавшего дерева, громко рыгнул и тут же уснул.

Он проснулся от щекотания в носу – заползший на него муравей пытался влезть ему в ноздрю. Скинув муравья, Торгильс протяжно зевнул. «Закусить бы надо», подумал он, косясь на мертвую мышь, привязанную хвостом к его сумке. Мышь, пойманная им на «Свальбарде», была на удивление упитанной и он искренне не понимал, как можно стать такой толстой живя в лабиринте металлических контейнеров. Он вытащил из сумки огниво и немного сухой травы и ловко развел огонь. Разделав мышь, он нанизал мясо на обструганные прутики и начал его жарить над пламенем.

Торгильс поел, затушил огонь и наполнил флягу водой из протекавшего неподалеку ручья. «Пойду-ка я на восток», подумал он и посмотрел на едва пробивающиеся сквозь чащу леса лучи. Солнце начинало клониться к закату. Торгильс надел на спину сумку, просунул меч сквозь пояс и резво потопал в противоположную от заходящего солнца сторону. Гомона чаек, столь отчетливо слышимого всю дорогу пока он ехал в траке из порта, больше не было слышно; похоже океан остался где-то далеко позади. Слегка побаливала ушибленная нога; прыгать с трака на ходу ему еще не приходилось. Остановившись и потерев ногу Торгильс вновь вспомнил про Аттли и его глупую шутку, забросившую его сюда, за тридевять земель от родного фиорда. «Ничего, я ему еще устрою!», злобно подумал он, перелазая через большой полусгнивший ствол кедра в сгущающихся сумерках лесной чащи.

Через пару часов сумерки сгустились настолько, что вместо отдельных деревьев стали видны лишь все более расплывчатые силуэты. Торгильс продолжал шагать вперед, опираясь время от времени на свой подржавевший меч. Иногда в зарослях вспыхивали яркими зловещими огоньками чьи-то глаза, но они его не беспокоили – у себя в лесу он привык управляться как с енотами так и с другими зверями, а крупные животные типа медведей им все равно бы не заинтересовались. «Странный цвет у этих глаз все же», подумал Торгильс и услышал журчание воды. Где-то совсем близко протекал ручей. Обрадованно он ускорил шаг и через несколько мгновений вышел к широкому ручью с густо поросшим кустарником берегом. Набрав воды во флягу, он жадно напился и стал было расправлять свою намокшую бороду как вдруг взгляд его упал на едва видимое в полутьме сооружение ниже по течению. Торгильс часто задышал от волнения и торопливо зашагал вдоль берега вниз по ручью. Через несколько минут он вскрикнул от радости – над ручьем был водружен большой каменный мост по которому шла пешеходная дорожка.

Он выбежал на мост и осмотрел его со всех сторон, чувствуя как от возбуждения бешенно колотится сердце. Мост выглядел отлично. У одного из концов стояла большая зеленая бочка с черной крышкой и непонятными надписями. С другой стороны, скозь гущу деревьев, были видны какие-то строения. Жадно все оглядев, Торгильс вновь стал спускаться к ручью как вдруг внезапно почувствовал, что что-то больно схватило его за правую ногу. Через мгновение он упал на живот. Едва он попытался приподняться, как получил сильный удар между глаз чем-то тупым и тяжелым. Теряя сознание, он почувствовал, что кто-то тащит его под мост за ноги. «Вот влип!», подумал он и отключился.

– Привет, родители дома?

Несмотря на все еще прохладную погоду Джон был одет в шорты. В руке он держал большую бандероль, которая наполовину скрывала пришитую к груди эмблему UPS [3]. Джон довольно часто приносил Вадиму посылки, паркуя свой угловатый и бурый, как гигантский кирпич, трак прямо у их дома. Гермес выскочил на порог и стал с интересом обнюхивать потертые ботинки курьера.

– Папа, посылку принесли! – крикнул Крис, взяв кота на руки.

Вышедший Вадим расписался в получении на планшете Джона и взял посылку.

– Кофе будешь? – спросил он Джона, заранее зная ответ.

– Нет, у меня еще тридцать две доставки, спасибо, – ответил тот.

– Иди маффин принеси Джону, – сказал Вадим сыну.

– Красивый кот, – сказал курьер, со скрежетом закрывая заднюю дверь трака, – что за порода?

– Да шут его знает, взяли на днях из SPCA, – ответил Вадим, вручая еще дымящийся ароматно пахнущий ванилью маффин Джону.

Было теплое субботнее утро и сакура во дворе уже начинала розоветь. Гермес с интересом смотрел сквозь стеклянную дверь на веранду, на перилах которой синехвостые сойки громко вопили своими потусторонними голосами [4]. Анна поставила на стол тарелку с только что испеченными маффинами и одуряще приятный запах заполнил собой все пространство кухни.

– Что там? – спросил Вадим сына, отхлебывая кофе.

Крис шумно открыл коробку.

– Книги! Одна про базы данных, две других про компьютерные сети и Джава Скрипт, «Секреты греческой кухни» – это видимо для мамы. И еще одна – «Норвежские сказки». Папа это мне?

– Конечно тебе, – серьезно ответил Вадим делая важное лицо и на ходу сочиняя, – помнишь мы думали, что ее Санта Клаус принесет тебе на Рождество вместе с другими книжками. Но он видимо не успел оставить. А может просто обиделся – я тебе говорил, что надо было три печенюшки ему оставить, а не две! [5]

Крис немного обиженно посмотрел на отца. Сойки улетели с веранды и Гермес теперь сосредоточенно обнюхивал коробку бандероли. Взяв книгу со сказками и Гермеса подмышку, Крис пошел в свою комнату.

– Пойду читать!

Услышав, как дверь в комнату ребенка закрылась, Анна язвительно сказала:

– Получше ничего не мог придумать?

– Ладно, ладно! Давай вон еще кофе налей, – пыжась ответил Вадим, пряча в ладонь виноватую улыбку.

В тот же день Гермеса впервые выпустили на задний двор подышать воздухом и размяться. Вначале он долго сидел на перилах веранды, наблюдая за суетящимися в кроне сакуры птицами. Его сломанный кончик хвоста при этом энергично вращался, а уши стояли торчком. Через некоторое время, он все же отважился выйти за пределы веранды и, сначала неуверенно, а потом все более решительно ходил по неухоженному газону, останавливаясь и обстоятельно обнюхивая островки сырого мха все еще не исчезнувшие под лучами весеннего солнца. Затем, окончательно освоившись, он резво запрыгнул на забор и пошел вдоль него, изящно выгибая спину, словно хищник, крадущийся по африканской саванне. Птицы подняли гай и ветви сакуры, закачавшись, пролили на траву дождь из розовых лепестков от птичьих тел, резко взмывших в воздух. Гермеса накрыло розовым и он стал громко фыркать. Затем он умывался, тщательно вытирая мордочку правой лапой и языком, а затем долго смотрел вдаль, туда, где сквозь зеленую стену зарослей ольхи и нечастых кедров виднелся выход на мостик через небольшую безымянную речушку, впадавшую через два километра в русло могучего Фрезера [6].

Ярко светившее солнце вдруг скрылось под заслоном неползших облаков. Посмотрев на небо, Гермес повращал головой, словно пребывая в раздумьях. Затем он спрыгнул с забора на другую от двора сторону и засеменил в сторону леса.

– Папа, Гермес убежал! – закричал наблюдавший на ним все это время ребенок.

Подошедший к окну Вадим натянул на нос очки и посмотрел вслед убегавшему коту.

– Не расстраивайся, – сказал он сыну, – наш кот стреляный воробей, в лесу не пропадает. Вернется еще.

Солнечный свет вновь залил двор, заставив Вадима прищурить глаза от отблеска металлического фонаря. Облака сползли с солнца, а кот скрылся в зеленой гуще кустарников у моста.

Торгильс открыл глаза и одновременно почувствовал жажду и сильную головную боль. Он полулежал на грязном полу небольшой землянки, с потолка которой свисали корни растений. В центре стоял грубо сколоченный стол, в центре которого горела свеча, наполняя землянку странным запахом. Торгильс понял, что руки у него связаны. Он громко чихнул от ударившего в нос аромата свечи.

– Свеча ароматическая, из IKEA [7], – с странными нотками гордости произнес чей-то скрипучий голос.

Торгильс стал шарить глазами по землянке. В дальнем углу что-то загромыхало и к столу подошла странная сутулая фигура, полностью покрытая покровом густых рыжих волос. Фигура повернула к нему лицо и в тусклом свете свечи Торгильс увидел оскаленные в жуткой улыбке крупные желтые зубы.

– Ты кто? – в страхе выдавил он из себя.

– Шусвап, – ответила фигура, продолжая улыбаться.

Свет стал еще более тусклым и он извлек откуда-то еще одну свечу, запалив ее от уже горящей.

– Я подумал сначала, что ты это Татуш, но теперь вижу, что ты это не он. Но вот кто ты я понять никак не могу. Расскажешь? – Шусвап уселся на скамью, стоящую у стола и скрестил ноги в ожидании объяснений.

Торгильс, все еще испытывая страх, попробовал приподняться. Он сел, облокотившись о стену землянки, глубоко вздохнул и поморщился от головной боли.

– Я Торгильс. Сам не местный, вчера только приехал...

Торгильс начал свой длинный рассказ. Шусвап с неподдельным вниманием его слушал, иногда почесывая свою рыжую бороду и восклицая от изумления. Первая свеча окончательно выгорела к тому моменту, когда он завершил свой рассказ и Шусвап зажег новую. Аромат от этой свечи смешался с запахом предыдущих и с сыростью землянки. Торгильс вновь громко чихнул от этой ароматической фантасмагории и сказал:

– Это, в общем-то и все. Можно воды выпить?

Шусвап зачерпнул пластиковым стаканчиком воды из стоящей в углу бочки и поставил его на стол. После этого он притащил меч Торгильса и разрезал им веревку, связывающую его, Торгильса, руки.

– Держи, – подал он ему стаканчик с водой, – ты уж извини, что я тебя саданул промеж глаз, я действительно думал, что это не ты, а Татуш. Я тебе даже больше скажу – твой Аттли это вылитый Татуш в своем отношении к друзьям и близким! Да что мы все воду пьем, погоди, я сейчас чего поинтереснее организую!

Шусвап торопливо вышел из землянки, глухо хлопнув дверью. Торгильс потер лоб и допил воду. Он встал и, морщась, прошел в угол, где стояла бочка и зачерпнул еще воды стаканчиком. Жадно проглотив ее, он сел на пол у бочки и стал оглядыватся вокруг. Кроме бочки с водой и стола со скамьей в землянке были навалены какие то странные предметы, совершенно непонятного предназначения, и на стене, в окружении свисающих корней, была приторочена картина, на которой были изображены три фигуры один к одному похожие на загадочного хозяина землянки. Торгильс внимательно смотрел на нее в тот момент когда дверь скрипнула и Шусвап забежал обратно, держа в руках какие-то цилиндры зеленого цвета.

– Смотришь на фотку? Это я, Татуш и еще один верзила с того берега. Сфоткались по пьяному делу, давно еще. Кто-то «Поляроид» с моста уронил, сейчас уже таких не делают.

Торгильс продолжал смотреть на картину. Такого качества изображения он еще никогда не видел – рыжая борода Шусвапа выглядела на ней особенно впечатляюще.

– Ну давай к столу! Раз уж ты оттуда, то пиво это тебе должно понравиться. Смотри как все в тему – и свечи из IKEA и пивко «Туборг»... Пиво давеча дети оставили на мосту ночью после выпускного, тут школа рядом. Лосось, правда, местный, но вкусный – сам вялил.

Шусвап поставил на стол еще один стаканчик и вытащил откуда-то ломоть завяленный рыбы. Торгильс, почувствовав запах рыбы, радостно сел за стол. Шусвап разлил по стаканчикам уже выдохшееся пиво, оторвал кусок от ломтя и протянул его Торгильсу.

– Ну, за встречу! – весело сказал он и залпом выпил.

Уже третий час Торгильс и Шусвап распивали пиво, закусывая рыбой и энергично общаясь. Ночная мгла поглотила чащу: лишь свечи в землянке, фонарь у моста и чьи-то зловеще сверкающие глаза в лесу прорезали толщу тьмы тусклым светом.

– Шусвапик, родной! Землянка у тебя класс, но что-то я одурел от запахов. У вас что простых свечей не бывает? Давай дверь приоткроем, а то голова раскалывается от боли и аромата!

У Торгильса слегка заплетался язык, но держался он неплохо. Шусвап приоткрыл дверь в землянку и порыв свежего лесного воздуха ободрил Торгильса. Шусвап продолжал что-то рассказывать, подливая пива в стаканчики:

– ... Ну так вот они думают, что мы это гиганты под два с половиной метра, что мы страшно кровожадные и совершенно неуловимые. Следы от крупного гризли бывает найдут где-нибудь за Харрисоном так сразу и кричат – сасквач, мол, пробегал! А то, что мы небольшие, можно сказать крошечные, и совсем не кровожадные никому в голову не приходит. Почему? Почему, я тебя спрашиваю?

Торгильс сосредоточенно жевал кусок рыбы, пытаясь понять о чем говорит Шусвап.

– Ну хорошо, а почему ты тогда у моста живешь? – сказал он наконец.

– Ну вот опять суеверия и предрассудки! У моста жить практично! По мосту траффик людской идет, всегда что-нибудь перепадает. Вот вчера пиво пьяные подростки забыли, а бывает, что и сотовый телефон кто обронит. Свечи откуда думаешь? Кто-то случайно оставил. Ты думаешь отчего мы с Татушем бывает бодаемся? Все из-за доступа к мостику!

– Суеверия или нет, но вот мы должны у мостов жить. Так уж повелось. А что такое сотовый телефон?

– Сотовый телефон это такая штука с которой люди друг с другом говорят на расстоянии. Кроме этого на нем можно про погоду узнать на несколько дней вперед, новости почитать или Фейсбук проверить...

– Стоп! – вдруг завопил Торгильс, едва не пролив пиво на стол, – Фейсбук! Что такое Фейсбук?

Шусвап отпрянул, уронив рыбу на пол.

– Ты не пугай так! Фейсбук это такая штука в сотовом, на которой люди пишут всякую дребедень и иногда картинки вставляют. Они делают это постоянно и поэтому дребедень эта там постоянно меняется. Вот они ее и проверяют постоянно...

Глаза Торгильса засияли. Казалось, что ему стало понятным то, что долгое время от него ускользало. Он допил свое пиво и, не спрашивая Шусвапа, налил себе еще.

– На последнем сходе, когда все к главному с отчетом приходят, Аттли мне и сказал, ты мол как все расскажешь, так и добавь в конце «Смотри Фейсбук!», типа это как новый клич у нас что-ли. Я так и сделал. Все рассказал по порядку, а потом и рявкнул в конце «Смотри Фейсбук!». И тут Фрея и говорит ему, «Так вот ты чем занимаешься, Фейсбук смотришь когда вопросы надо решать?». Главный, он чуть не позеленел от злобы, на меня так посмотрел, что я едва не оп исался от страха, думал все – сейчас к скале кишками привяжут как Локи и ядом сверху будут капать! Но он сдержался почему-то – на следующий год предписал только ехать в Винланд, то есть к вам, в Канаду, мол есть тут деревня наших людей, чтобы я там свое ежегодное выполнил. Я полгода ждал, пока судно сюда пойдет какое-нибудь!

Торгильс яростно стукнул кулаком по столу и закрежетал зубами. Шусвап недоуменно и с опаской смотрел на своего заокеанского гостя.

– Так у него есть Фейсбук стало быть? Вот так новость! Но ты, надо сказать, не туда немного приплыл. Тебе надо было на восточное побережье, там где Ньюфаундлэнд.

Вдруг, звонко пища, в открытую дверь проскользнула небольшая бурая крыса и скрылась под наваленной кучей хлама в углу. Вслед за ней в землянку влетел большой кот, едва не перевернув стол. Пустые банки из-под «Туборга» с грохотом скатились на пол, а недоеденный ломоть рыбы взлетел и попал точно в фотографию на стене, оставив размазанный след на изображенной бороде Шусвапа. Торгильс схватился за свой меч и отпрыгнул к стене.

– Ты спокойно не мог войти? – заорал Шуспав, схватив кота за шкирку, – я тебе сейчас усы с другой стороны подрежу, научишься заходить! – добавил он, видя, что у кота не хватает усов.

Кот, запыхавшись, стал извиняться.

– Ладно, – подобрев сказал Шусвап, – ты новенький стало быть? Как зовут?

– Гермес, – ответил кот, услужливо мурлыча, – я из того дома за мостом.

– Порода какая? – спросил Шусвап.

– Норвежский лесной, – ответил Гермес.

Торгильс опустил меч и с теплотой взглянул на неожиданного визитера. «Норвежский лесной», умиротворенно подумал он и, прислонив меч к скамье, погладил мурлычащего кота по густой мягкой шерсти.

– А-а! А-а!!!

Анна вопила что есть сил. Так, словно паранормальный монстр из жутика, который они с Вадимом смотрели накануне, пробрался к ним в спальню в это утро, покинув телевизор и стал потусторонне озорничать. Вадим пулей выскочил из ванны, с пеной на подбородке и бритвой в руке.

– Что такое?

– Там... Под кроватью! – в ужасе выдавила из себя Анна, дрожащей рукой показывая туда, где лежали ее тапочки.

Вадим заметил, что у Анны в крови пальцы одной ноги. Взяв бритву наизготовку, словно это был ятаган, Вадим на цыпочках пробрался к центру комнаты и резко бросился на пол, глядя под кровать. Там ничего не было, кроме парочки запыленных книжек и тапочек Анны. Рассмотрев книги и тапочки, он заметил, что один из тапочков стал бурым, будто бы пропитавшись чем-то изнутри. Вадим отложил бритву и взял тапочек. Из него закапало красным. Перевернув, он потряс тапочек из которого вывалилась мертвая мышка, с кровавыми подтеками вокруг шеи.

– Ну как там? – шепотом спросила его Анна, все еще стоя на кровати и не видя происходящего.

– Полтергейст отменяется. Это тебе Гермес подарок принес, – Вадим поднял за хвост мертвую мышку и показал ее Анне.

– Ай! – воскликнула она, с омерзением глядя на испустившего дух грызуна. – Ладно, пойду кофе варить. Гермесу пинка дайте за такие подарки!

Анна заковыляла в ванну, ворча себе под нос и стараясь не пачкать пол окровавленными пальцами. Вадим вытащил из сумки пластиковый пакет и положил туда мышку. Он заметил, что все это время кот наблюдал за ними из кладовки, дверь в которую была приоткрыта.

– Ну ты и хищник! – сказал он усмехнувшись и потрепал по голове невинно смотрящего на него Гермеса.

После завтрака со все еще ворчащей Анной, Вадим повез ребенка в школу. Они обсуждали подарок, принесенный котом матери, смеялись и хвалили охотничьи качества потрепанного нелегкой жизнью кота. Вадим высадил сына у школы и спросил его, пока тот вытаскивал ранец из багажника:

– Ну как книжка то нормальная? Я сказки имею ввиду, те, норвежские.

– Да, интересная, – ответил Крис, натягивая ранец на спину, – только много неизвестного, приходится с Википедией в руках читать.

– Ну хорошо. Давай как нибудь-вместе почитаем, мне тоже интересно.

Он ехал на работу. Начал накрапывать мелкий дождик. Проезжая по извилистой улочке, ведущей к хайвею, он случайно бросил взгляд на мостик через речку, который было видно с веранды их дома, стоявшего на пригорке. По его металлическим перилам скакала черная белка; над высокими деревьями рядом с мостом небо стало грозно свинцовым. Где-то далеко грянул гром. «Кажется дождь собирается», вспомнил он фразу из мультика про Винни-Пуха, виденного в далеком советском детстве и резко дал по тормозам, увидев что-то большое, резво перебегающее дорогу. Толстый енот, проскочив под носом у Вадима, вальяжно топал в сторону леса у моста, виляя пушистым хвостом. Выругавшись себе под нос и проводя енота недовольным взглядом, Вадим поехал в сторону хайвея.

Торгильс уже третью неделю жил у Шусвапа, который был этому только рад – частые разговоры с заоокеанским гостем скрашивали его одиночество. Начался нерест горбуши и они уже несколько раз спускались вниз по течению речушки, к Фрезеру, где ловили шедшего в верховья лосося, после чего Шусвап его солил и вялил, развешивая сушится у землянки. Торгильс отметил про себя, что шусваповский метод совсем не был похож на то, как лосося обрабатывали на берегах его фиорда, да и сама горбуша выглядела иначе, чем тот лосось к которому он привык. Бывало, что при ловле рыбы у них возникали трения с бобрами, облюбовавшими устье речки и застроивших его своими дамбами из гнилой ольхи и старых стволов пихты, но грозный вид загадочного незнакомца-Торгильса, к тому же вооруженного мечом, был в их пользу. Бывало, что развешанную вялится рыбу ночью кто-то грыз, оставляя наутро лишь висящий скелет без хвоста и видя это Шусвап очень сокрушался:

– Бакли озорничает! Достал уже! Мне ж к зиме запасаться надо, а он видишь вредит, – сетовал Шусвап, отцепляя обглоданные рыбьи кости от своей сушильни.

– Бакли это кто? – спросил Торгильс, косясь на сердящегося Шусвапа.

– Да енот тут местный один, вредный, зараза.

Торгильс промолчал, стараясь не показывать своего невежества – он понятия не имел кто такие еноты. Иногда ему казалось, что Шусвап знает все на свете и время от времени он читал в его взгляде, что его, Торгильса, темнота, Шусвапа иногда напрягает. Однажды Торгильс не смог сдержать восхищения от шусваповской эрудиции, на что тот ответил, что если бы не природная способность сасквачей к быстрому обучению, то они бы давно уже исчезли из этого мира. «Я тебе говорю, как неандертальцы бы уже сгинули с концами!», эмоционально сказал он тогда Торгильсу, чем озадачил его в очередной раз – кто такие неандертальцы Торгильс тоже не знал.

– Да вот же он! – Шусвап показал на высокую ольху с разлапистым стволом.

По стволу ольхи толстый енот неспеша взбирался наверх. Высоко в густой кроне птицы истерично вопили, и вдруг большая черная ворона спикировала, словно сокол, и на полном ходу дала клювом еноту по его меховой голове. Бакли на мгновение остановился, потряс головой приходя в себя и полез дальше. Ворона спикировала и ударила енота еще раз. Через минуту к ней присоединилась еще одна. Вдвоем они атаковали енота с разных сторон, стараясь застать его врасплох, но тот упрямо полз наверх, хотя и не так резво как вначале. Шусвап и Торгильс, прислонив ладони к глазам, чтобы солнце не мешало обзору, наблюдали за этой странной сценой в верхнем ярусе леса.

– Там у ворон гнездо, – сказал Шусвап, – туда лезет, чтобы яиц наворовать! Эй, Бакли, я тебе еще устрою!

Шусвап гневно затряс в воздухе кулаками, словно двумя рыжими молниями, брюзжа слюной. «Ну прямо как Тор без молота!», немного испуганно подумал Торгильс. Енот повернул голову в их сторону и флегматично посмотрел на них своими невинными глазами; черные круги вокруг глаз Бакли создавали иллюзию того, что он был в солнцезащитных очках, что казалось особенно правдоподобным из-за яркого полуденного солнца. Поглядев на них несколько секунд, он продолжил свое восхождение под неустанными атаками яростно кричащих ворон.

Гермес частенько захаживал к Шусвапу и Торгильс был только рад видеть этого видавшего виды кота. Он гладил его по густому красивому меху и всегда помогал с разделыванием добычи своим мечом, если Гермес приносил что-нибудь. Кот отвлекал его от становящихся все более навязчивыми мыслями о том, что возможно ему придется провести в этом лесу еще долгое время, поскольку шанс выполнить данное ему на совете поручение никак не представлялся. Он глубоко вздыхал осознавая это, с болью вспоминая душистые кедры, растущие вдоль родного фиорда.

В этот вечер Гермес пришел в землянку к Шусвапу прихрамывая, с клоками выдранной шерсти на спине и подтеками крови на брюшине. Он бросил на стол крупного дрозда и устало сказал:

– Вот, дичь поймал на том берегу.

– Что с тобой? – с участием спросил Шусвап, глядя на потрепанного кота.

– Какой-то енот пытался добычу отобрать, еле ноги унес. Здоровый такой, и свирепый будто не енот, а росомаха какая!

– Опять Бакли! Ну я ему покажу, где раки зимуют! Ты сам то как? Оклемаешься?

– Да наверное. На меня еще не такой шкаф падал, – устало улыбнулся Гермес, показав Шусвапу сломанный кончик хвоста.

Торгильс тоже улыбнулся. Он ласково погладил кота по помятой спине и отправился чистить дрозда, пока Шусвап разводил огонь.

– Папа, Гермесу плохо! – закричал Крис, занося кота в дом с заднего дворика.

Они положили его на коврике в углу, где у Гермеса стояли миски с водой и сухим кормом, который он все равно почти не ел. Кот выглядел неважно. Его шерсть перестала блестеть и выглядела какой-то пожухлой, он стал хромать на заднюю лапу и, осматривая его, Вадим нашел на животе странное вздутие с бурой запекшейся кровью. Глаза Гермеса устало ощупывали взглядом Вадима без прежнего гипнотического сияния.

– Аня, мы к ветеринару поедем наверное. Надо бы кота осмотреть, – крикнул он жене, вытаскивая из кладовки пластиковый контейнер для перевозки Гермеса.

Кот не сопротивлялся, пока Вадим с сыном заталкивали его в контейнер. «Ну вот, опять еду в ту же клинику, где Плутарх скончался и опять проблемы!», подумал Вадим, но ничего не сказал. Сын выглядел очень взволнованным, но тоже ничего не говорил. Оба понимали, что кота должен осмотреть врач и что сделать это надо как можно быстрее. Вадим поставил контейнер с котом на заднее сидение и завел машину, пока Крис пристегивался. Начал накрапывать дождик. Все дорогу в клинику они молчали.

Около сорока минут они томились в холле клиники, ожидая своей очереди, нервно прислушиваясь к редкому скулению из контейнера где был кот. На стенах холла были развешаны разного рода постеры, имеющие отношение к домашним животным. « Если ваш кот выходит за пределы дома, то все ли вы знаете о лесных паразитах?», строго спрашивал один из таких постеров на котором с гротеском изображены были жутковато выглядящие клещи и черви. «Да уж, повыходил вот в лес!», растроенно подумал Вадим, вспомнив, что Гермес постоянно убегал в перелесок у моста через речку. Громко залаяла чья-то собака. Через минуту ассистент доктора позвала их в комнату для осмотра.

Доктор Джоунс была очень серьезной. Она послушала сердцебиение Гермеса, измерила ему температуру и внимательно изучила вздутия и подтеки на животе. Погладив его за ушами, она что то долго записывала. Вадим и Крис нервно ожидали вердикта.

– Я так понимаю, кот у вас выходит из дома и охотится. Мне кажется, что в одной из таких прогулок он с кем-то сцепился. С кем-то, кто намного крупнее и с более длинными зубами. Скорее всего с енотом. Енот этот смог его цапнуть и как результат на текущий момент мы имеем сепсис брюшины.

Она повернула Гермеса и показала куда тот был укушен.

– Я пропишу ему антибиотики, – добавила она, выписывая рецепт, – пусть пока дома посидит.

Они поместили кота в контейнер и уже выходили было из комнаты для осмотра, как вдруг доктор Джоунс попросила Вадима задержаться. Вадим отправил сына с котом подождать в холле; доктор Джоунс закрыла дверь и сказала:

– Я не хочу говорить при мальчике. Будьте пожалуйста в курсе, что сепсис у кота уже давно, несколько дней. Укус очень глубокий, похоже это был необычно крупный енот, поэтому рана и заражение тоже глубокие. Пусть пьет антибиотики, но стопроцентную гарантию я бы давать не стала. Прошу меня извинить.

Вадим грустно кивнул и вышел в холл, где его ждали Крис с Гермесом.

Они молча ехали домой. Вадим мрачно размышлял над диагнозом доктора Джоунс, глядя на смахиваемые дворниками дождевые струи на лобовом стекле. Впереди замаячил тот самый мост с перелеском, куда так любил убегать кот.

– Все будет нормально, – бодро сказал он сыну, удивлясь собственному оптимизму, – поехали в магазин, закажем коту лекарства.

Он повернул в сторону супермаркета и поднял кучу брызг, проезжая через лужи. Мост остался позади.

Несколько дней Гермес провел дома. Он регулярно принимал лекарства, которые ему ловко запихивал в пасть ставший докой в этом деле Крис. Воды он пил много, но вот аппетита почти не показывал. Общая вялость и грусть в его глазах не исчезали. Хромота перестала быть ярко выраженной, но он все равно не передвигался так грациозно как это делают здоровые коты. Крис не знал что и думать; иногда он растерянно глядел на отца, силясь понять что же на самом деле происходит. В такие моменты Вадим старался делать как можно более спокойное и оптимистичное лицо и говорил что-нибудь обнадеживающее:

– Все нормально, ему время требуется, чтобы поправиться. Иди скажи маме, чтобы она ему сырого яйца дала.

Невозмутимая обычно Анна тоже стала переживать и однажды даже принесла домой замороженного палтуса, чтобы покормить Гермеса свежей рыбой. Выйдя на веранду, чтобы почистить рыбу, она забыла закрыть дверь и кот неожиданно ловко проскользнул на задний дворик и молнией взлетел на забор.

– Мама, папа, Гермес на заборе! – закричал увидевший прыжок кота Крис.

Гермес, окинув странно долгим взглядом веранду и столпившихся на ней людей, спрыгнул на другую сторону и побежал в сторону леса.

– Папа, он вернется? – на глазах Криса засверкали слезы.

Вадим обнял сына и тихо сказал:

– Конечно вернется, смотри как он уже хорошо прыгает.

Он вспомнил слова доктора Джоунс и прижал к себе ребенка, гладя его по голове. Посмотрев вслед убегавшему коту, Анна перекинулась понимающим взглядом с мужем и вернулась к чистке палтуса.

– Как бы опять в SPCA не пришлось ехать, – сказала она ему тем же вечером перед сном.

– Знаю, – невесело ответил Вадим.

Гермес тяжело семенил по поросшему ежевикой склону к землянке Шусвапа. Очень сильно болел живот и из прокушенных отверстий стал опять выделяться бурый гной. Он несколько раз останавливался, чтобы прийти в себя и перевести дыхание. Краем глаза где-то сбоку он заметил мышь, с интересом смотрящую на него из-под выпирающего корня большой ели. «Ну вот, уже и мыши не боятся», подумал он про себя, глядя на мышь, «Значит скоро уже.». Дойдя до ручья, он жадно напился и по перекинутому через русло стволу упавшей ольхи перешел на другой берег. Невдалеке виднелась шусваповская землянка.

Дверь была открыта и он грузно ввалился в внутрь, рискуя навлечь на себя гнев Шусвапа. Но тот, увидев Гермеса, все понял с первого взгляда и, ничего не сказав, отодвинул стол, чтобы у кота было где прилечь. Гермес тяжело дышал, высунув язык как собака после долгого бега. Чистящий свой меч Торгильс с удивлением глядел на него не понимая почему кот так сильно изменился.

– Пришел попрощаться, – сказал Гермес, – спасибо вам за все, было приятно с вами общаться.

– Тебе спасибо, – ответил Шусвап, – тебе может надо чего, или помочь чем?

– Нет, ничего не надо, – сказал кот, – жаль вот людей только, в чьем доме я жил. Хорошие люди, подарки не принимали правда, но куда лучше чем в прошлых домах, – он облизнул то место, где когда-то были усы.

Несколько мгновений они молчали глядя друг на друга.

– Ну, прощайте!

Гермес встав, оставив на полу землянки бурый развод, и хрипя отправился к бревну, переброшенному через ручей. Шусвап с Торгильсом вышли из землянки и стали глядеть ему вслед. Торгильс почесал голову и осторожно спросил:

– Куда это он?

– Помирать пошел, – ответил Шусвап, не сводя глаз с удаляющегося кота, – у котов так принято, если ходить могут и чуют, что пора помирать, уходят куда подальше и тихо помирают, чтобы никто не видел. Видишь что стервец этот Бакли творит! Малец в доме теперь плакать будет, точно тебе говорю. Похоже он кота любил не на шутку.

Глаза Торгилься вдруг вспыхнули и он стал лихорадочно и бесцельно перебирать пальцами.

– Погоди, мальчик, говоришь, кота любит? Думаешь обрадуется, если Гермес к нему вернется?

– Ты чего мелешь? – Шусвап озадаченно посмотрел на возбудившегося непонятно почему Торгильса, – Я же говорю тебе, кот наш дух пошел испускать.

Но Торгильс его уже не слушал. Повращав головой как бы выбирая что сделать в первую очередь, он энергично помчался за уже почти скрывшимся из виду котом, крича ему на ходу, чтобы тот остановился. Шусвап недоуменно покачал головой. Через несколько минут Торгильс и тяжело пыхтящий Гермес вернулись.

– Шусвапик, сдвинь стол опять! – Торгильс завел кота в землянку и уложил на пол на спину.

Он вытащил из своей потертой сумки какие-то запечатанные банки, небольшой томик с пергаментной обложкой и массу других предметов непонятного предназначения. Открыв томик, он положив его на на скамью и, глядя в него одним глазом, стал открывать банки. Землянку наполнили резкие непривычные запахи. Вдруг Торгильс стал торжественно читать из томика на непонятном Шусвапу наречии и одновременно втирать в живот Гермеса содержимое банок. Тоже самое он проделал с его сломанным хвостом и обгоревшими с одной стороны усами. Затем, он вылил что-то на небольшое блюдце и зажег содержимое, разведя огонь с помощью своего трута, не переставая вслух читать эту маленькую книжку. Гермес жалобно замяукал и потерял сознание.

– Ну вот, теперь все! – радостно сказал он Шусвапу, – Теперь только ждать.

Через полчаса места укусов на брюхе кота вдруг заколосились странными побегами. А еще через некоторое время побеги распустились разноцветными тюльпанами. Ошалевший Шусвап дико осмотрел цветы и тихо сказал Торгильсу:

– Ты чего из кота клумбу сделал? Ты ему что, «Миракл Гро» [8] туда втирал?

Торгильс почесал затылок и суетливо стал перебирать содержимое сумки, ворча при этом себе под нос.

– Ага, нашел! – радостно сказал он, вытащив еще одну банку мутной жидкостью внутри.

После этого он лихо срезал проросшие цветы с пуза кота своим мечом и стал втирать эту жидкость. Кот по прежнему был в отключке. Использовав всю банку, он вытер руки о штаны и сказал:

– Ну теперь все нормально должно быть.

Ничего не понимающий Шусвап, бормоча себе что-то под нос, взял ржавую канистру из под оливкового масла и направился к выходу:

– Ладно, я за водой пойду к речке. А ты может пока рыбы настругаешь?

– Нет вопросов, – ответил непонятно почему повеселевший Торгильс.

Они молча поели перед сном при свете все еще горящей жидкости на блюдце Торгильса и легли спать.

Следующим утром Шусвап проснулся от запаха свежей дичи в землянке. На столе лежала принесенная кем-то добыча.

– Торгильс, ты когда поохотиться успел? – спросил Шусвап, протирая глаза.

– Это я принес! – задорно ответил Гермес, ярко блеща мехом на утреннем солнце, – а Торгильс собрался и ушел, просил благодарить за стол и кров, взял лосося немного и обещал гостинцев прислать из-за океана.

В доме царила мрачная атмосфера. Ободряющие реплики Вадима уже не имели былого воздействия на сына. Анна старалась не вступать в праздные диалоги с домочадцами и почти всю энергию направляла на хлопоты по хозяйству, порою с тревогой поглядывая на сына. Крис замкнулся. Закрываясь в свой комнате он много читал, либо рисовал. Когда ребенок засыпал, Вадим разглядывал его рисунки, изображающие котов в разных ракурсах – прыгающих словно на логотипе «Пумы» или просто сидящих на заборе. Бывало Крис подолгу сидел на веранде, глядя в сторону перелеска у моста, куда так любил убегать Гермес. Прошло четыре дня с тех пор как кота видели в последний раз.

Наступила суббота. Джон из курьерской компании опять привез бандероль с выписанными по интернету книгами. Разговаривая с ним, Вадим мимолетно бросил взгляд на забор и не мог поверить своим глазам. Впопыхах натянув на нос очки он посмотрел на него еще раз – на заборе сидел Гермес! «Вот оно – возвращение блудного кота», несуразно подумал он, радуясь увиденному.

– Крис, принеси Джону маффинов! – крикнул он сыну, росписываясь дрожащей от волнения рукой на электронном планшете курьера.

Когда ребенок вынес пакет с маффинами на крыльцо, Вадим не скрывая улыбки показал сыну на забор. Радостный вопль сотряс воздух – едва не выронив маффины, Крис побежал к забору и стал осматривать кота, игриво вращающего хвостом.

– Кот у вас прямо сияющий какой-то. Как бриллиант от «Тиффани» [9], ей богу – сказал Джон, откусывая от дымящегося маффина, – чем вы его кормите?

Гермес спрыгнул с забора и грациозно и невозмутимо пошел к крыльцу где стояли Вадим и Джон. Вадим обратил внимание, что никакой хромоты у кота больше не было. Ошпаренный счастьем, Крис стал румяным словно с мороза; взяв кота на руки, он побежал в дом.

– Мама, Гермес вернулся! – закричал он, неся кота вглубь кухни и забыв при этом снять уличную обувь.

Анна, с мокрыми от возни на кухне руками, благодушно улыбнулась, увидев кота и вытащила из кладовки нераскрытый пакет с сухим кормом. Крис мягко опустил Гермеса рядом с его миской и Анна шумно насыпала ему еды. Вернувшийся с крыльца Вадим налил воды для кота в другую миску и едва не разлил ее, торопясь его погладить. Вся семья сев на пол завороженно и радостно наблюдала как Гермес хрустел кормом, аппетитно его поглощая.

– Папа, у него усы отросли! – Крис возбужденно показал на мордочку кота, ставшую опять симметричной с вдруг отросшими усами, – и хвост выправился!

«У них в лесу госпиталь кошачий что-ли?», изумленно подумал Вадим осматривая хвост. Он погладил его по животу – никаких выпуклостей и нагноений больше не было, белый мех на пузе Гермеса был словно выстиран «Тайдом» [10]. Плотно закусивший кот поднял голову и с прежним месмерическим блеском в глазах осмотрел пожирающих его очами людей. Удовлетворенно облизнувшись, он заурчал и, подойдя к Крису, стал тереться лоснящимися боками о его ноги. Крис радостно гладил его за ушами. «Ну слава богу», умиротворенно подумал Вадим глядя на них.

Только с третьей попытки Торгильс смог попасть в кузов большого трака, наполненного белыми тюками. Первые два раза он больно падал на асфальт дороги, рассыпая пожитки из своей кожаной сумки. Влезать на большое разлапистое дерево у дороги, чьи ветви склонялись на проезжей частью было делом тоже не из легких. Торгильс чувствовал себя уставшим и голодным. «Хорошо бы шусваповской рыбы сейчас отведать», подумал он, разглядывая ее в сумке. После минутного колебания, он решительно захлопнул сумку – рыба ему была нужна для более важного дела.

Переведя дух, он осторожно выглянул за борт кузова в попытке увидеть куда движется трак. В большом зеркале, прикрепленном у кабины, он увидел водителя – пожилого мужчину с седой длинной бородой и в тюрбане, но на этот раз тюрбан был ярко оранжевым. Трак влился в хайвей и поехал быстрее. «Ну хорошо!», подумал про себя Торгильс, уверенный в том, что он движется в правильном направлении.

Он уснул, а когда проснулся понял, что трак больше не движется. Встав с мягкого тюка, он осмотрелся. Ржаво-красные конструкции, виденные им когда он только приехал, стояли слева и справа от него, равно как и большое количество составленных друг на друга разноцветных контейнеров. Дул свежий морской бриз и воздух сотрясался от металлического грохота и крика чаек. Торгильс взял сумку, приладил меч к поясу и как можно осторожнее спустился из кузова вниз.

Он шел туда, где в просветах между стенами из контейнеров виднелись необъятного размера корабли. Через некоторое время он увидел двух чаек, сидящих на асфальте и клюющих что-то из разорванной красной картонки с надписью «МакДональдс». Чайки, заметив его, оставили еду и стали подозрительно следить за его приближением. Подойдя к ним еще ближе, Торгильс остановился и крикнул:

– На корабль добраться поможите? У меня лосось есть, – он вытащил из сумки ломоть рыбы и помахал им чайкам.

– Тебе куда? – заинтересованно спросила одна из чаек.

– Я знаю куда ему, – сказала другая, – давай подвезем, трудно что-ли? Одной рукой цепляйся за меня, другой за нее.

Торгильс, сунув рыбу в сумку и крепко ее завязав, сдвинул меч на спину и схватился за птичьи лапы так как ему сказала чайка. Через мгновение они взмыли в воздух, стараясь лететь ближе друг к другу. Торгильс вновь задергал ногами в воздухе как в тот раз, когда выгружался вместе с контейнером и закрыл глаза от страха. Через несколько минут они опустились на огромный корабль выкрашенный в черный цвет, чья гигантская палуба была полностью заставлена контейнерами в несколько ярусов.

– Куда он идет? – спросил Торгильс, нерешительно оглядывась вокруг.

– Куда тебе и надо. Куда еще «Скагеррак» может идти? – сказала одна из чаек, вопросительно глядя на него.

Торгильс вытащил рыбу из сумки и отдал ее чайкам. Схватив ее в клюв, те улетели, быстро превратившись в едва заметные точки на горизонте. «Скагеррак... Мне еще оттуда на север три дня пути!», – недовольно подумал он, понимая при этом, что план его на самом деле удался. Жуткой силы корабельный гудок едва не оглушил его – «Скагеррак» отчаливал. Торгильс нашел удобную щель между контейнерами и влез туда. Сняв сумку со спины и меч с пояса, он лег на спину, положив их рядом. «Ну вот, все сделал и еду домой», – умиротворенно подумал он, засыпая, – «Хорошо, что Аттли мне правильное зелье в сумку положил... Не такой уж он и плохой братец... Но вот зачем только Одину эккаунт в Фейсбуке?..». Торгильс захрапел, не обращая внимания на начинавший моросить дождик.

Мягкий свет торшера уютно освещал угол комнаты, в котором стояло большое кресло, словно призывающее к чтению. Зеленые огоньки интернет раутера ярко и лихорадочно мерцали в полумраке напротив. Ненастоящий огонь из электрического камина вполне по настоящему согревал комнату. Вадим с сыном, вдвоем втиснувшись в кресло, листали большую книгу.

– Ну, давай вот эту почитаем, – сказал Вадим.

Он раскрыл книгу где-то в середине; в верхней части страницы крупным шрифтом было написано заглавие – «Добрые дела». Под заглавием было изображено странное существо отдаленно похожее на человека, с длинными спутанными волосами и бородой, с сумкой на плече и мечом у пояса. Вадим начал читать.

«Издревле повелось, что раз в году все тролли Норвегии, от Скагеррака и до Свальбарда, собирались по призыву Одина в условленном месте, где он выслушивал рассказы об их деяниях и чинил им суд, ибо по велению его раз в году каждый тролль должен был совершать один добрый поступок для людей. Этот год выдался очень снежным и два брата-тролля, Асмунд и Энунд, едва не опоздали на сбор, пробираясь сквозь сугробы вдоль фиорда. Асмунд был серьезным и хозяйственным, в то время как Энунд был весел и пошутить не дурак...»

Мяукнув, Гермес прыгнул к Крису и удобно расположился у него на коленях, поджав лапы. Вадим на мгновение отвлекся от чтения и улыбнувшись погладил кота. Кот внимательно посмотрел на страницу с иллюстрацией и замурлыкал.

– Смотри папа, тролль ему понравился! – весело сказал ребенок.

– Похоже, что да, – ответил Вадим и продолжил чтение.

Примечания

Данный текст – полный вымысел автора (что, возможно, понятно и так) .

Официально признанное научным сообществом поселение викингов в Северной Америке находится в Канаде, на острове Ньюфаундлэнд у Атлантического побережья . Результаты археологических раскопок на острове дают основание полагать, что поселение было основано около 1000 года нашей эры. Принято считать, что Ньюфаундлэнд это Винланд из скандинавских саг.

Сасквач – реликтовый гоминоид, «снежный человек», по легенде живующий в лесах Британской Колумбии и сопредельного штата Вашингтон.

Согласно скандинавским мифам, тролли предпочитают селиться вблизи мостов.

________________________________________

[1] SPCA (SOCIETY FOR THE PREVENTION OF CRUELTY TO ANIMALS) – благотворительная канадская организация, помогающая попавшим в трудные обстоятельства домашним животным находить новых хозяев.

[2] Молл (mall) – в Канаде и США большой крытый торговый центр, где также располагаются рестораны, кафе и офисные помещения.

[3] UPS (United Parcel Service) – трансконтинентальная курьерская компания.

[4] Широко распространенная на Тихоокеанском побережье Канады сойка Стеллера (Steller»s Jay) отличается способностью издавать крайне резкие и высокие звуки.

[5] В Северной Америке по традиции Санта Клаусу принято оставлять на ночь чашку молока и тарелку с печеньем, чтобы он смог подкрепиться во время своей важной миссии – доставки рождественских подарков всем хорошим детям.

[6] Фрезер – одна из самых крупных рек Западной Канады.

[7] IKEA – шведская сеть супермаркетов, торгующих мебелью и хозтоварами.

[8] Миракл Гро (MIRACLE-GRO) – коммерчески доступное удобрение для выращивания растений на приусадебных участках.

[9] «Тиффани» (Tiffany & Co.) – американская компания, торгующая через сеть бутиков высококлассными ювелирными изделиями и предметами роскоши.

[10] Тайд (Tide) – популярный в Северной Америке стиральный порошок от компании Procter&Gamble.

© Анвар Амангулов (Амин Алаев), 2014