Хайреддин Барбаросса – легендарный османский адмирал. Часть II

Исторический роман (в 2-х книгах)

Издан под псевдонимом Аммиан фон Бек

Адмирал-паша турецкого флота Хайреддин Барбаросса (1476-1546) стал легендой еще в молодые годы, во главе крупного вооруженного отряда борясь за угнетенные арабские народы против захватчиков-испанцев. Умный, деятельный и верный военный наперсник двух величайших османских султанов – Селима I (жил: 1465-1520; правил: 1512-1520) и его сына Сулеймана I (жил: 1495-1566; правил: 1520-1566) – он был для них самым необходимым помощником, избавив их обоих от постоянной головной боли – угрозы на море. Адмирал Хайреддин Барбаросса обладал несравненными флотоводческими и военными талантами и сумел разгромить на море многочисленные боевые эскадры Египта, Мальты, Венеции, Генуи, Австрии, Португалии и Испании.

В романе наглядно показано, как степной кочевой тюрский народ османов в короткий срок приноровился к новым условиям войны на море. Построив совершенные для своего времени боевые морские суда, оснастив и вооружив их по «последнему слову техники» наилучшими дальнобойными и скорострельными корабельными орудиями, османы захватили господство на морях, превратив Средиземное море в большое «внутреннее озеро» Османской империи.

В истории известны имена многих выдащихся османских флотоводцев, таких как Тургут Раис, Кемаль Али-паша, Мурад-паша, Пияле-паша, Салих Реис, Салман, Сидик-Али, Кылыч Али-паша, Юсуф Синан и др. Но в легенды османского и других средиземноморских народов вошел Хайреддин, сын Джакуба, по кличке Барбаросса-Рыжебородый.

На достоверном историческом материале в книге прослеживается, как пересекаются пути Хайреддина Барбароссы, с одной стороны, и известных европейских флотоводцев, полководцев и правителей – генуэзского адмирала Андре Дориа, испанского конкистадора Эрнандо Кортеса и императора Священной Римской империи германской нации Карла V Габсбурга – с другой, и при этом последние не раз терпят позорные фиаско.

Публикуется по книге: Хайреддин Барбаросса – легендарный османский адмирал. Истор. роман (в 2-х книгах): Кн. II. Хайреддин Барбаросса в войне против всей Европы. – Бишкек, 2009 г. – 340 стр.

Редактор – Исабаева Р. А.
    Компьютерная верстка – Бакиров А. А.

КНИГА ВТОРАЯ. ХАЙРЕДДИН БАРБАРОССА В ВОЙНЕ ПРОТИВ ВСЕЙ ЕВРОПЫ

Оглавление

Глава I. Год 1533
1. Десятый султан Сулейман Великолепный читает интересный свиток
2. Покупка жены для боцмана – ючюнджу-капутана Асыма по кличке Баштуг
3. Двухбунчужный адмирал-паша Хайреддин Барбаросса находится в засаде
4. Двухбунчужный адмирал-паша Хайреддин Барбаросса поспешает в благословенный Истанбул
5. Генерал-капитан, губернатор-наместник и маркиз Эрнандо Кортес дель Валле де Оохака уходит в новую южную экспедицию

Глава II. Год 1534
1. Великий султан Сулейман проводит военный совет в иракской деревне Сулеймание
2. Военно-морской министр трехбунчужный адмирал-паша Хайреддин Барбаросса приступает к исполнению своих обязанностей
3. Ортан-дениздей османского флота Бекстал пребывает по службе в городе Суэце
4. Великий султан, халиф и падишах Сулейман Победоносный торжественно въезжает в покоренный Багдад

Глава III. Год 1535
1. Великий султан Сулейман преодолевает 60-мильный путь из Неджефа в Кербелу
2. Мысли денизаскервизиря Хайреддина Барбароссы на зимней лесной дороге
3. Новоиспеченный эскадренный капутан-паша Бекстал продолжает службу на Красноморском османском флоте
4. Великий султан Сулейман объявляет тотальную войну королю-императору Испании и Алемании Карлу V Габсбургу
5. Победное возвращение генерал-капитана и губернатора-наместника Эрнандо Кортеса из южного похода

Глава IV. Год 1536
1. Великий султан Сулейман рассказывает притчеподобную быль из времен своего детства
2. Долгое плавание османских судов по Красному морю
3. Семейно-родственный портрет денизаскервизиря Барбароссы при пристальном рассмотрении
4. Османские средиземноморские флоты осаждают остров Мальту

Глава V. Год 1537
1. Султан Сулейман рассказывает еще одну притчу своему сыну султаноглану Мустафе
2. Османские корабли выходят в свой очередной морской поход
3. Большие славные победы и мелкие бесславные поражения новоиспеченного беглербега всех османских морей Хайреддина, сына Джакуба
4. Служба эскадренного капутана-паши Бекстала в йеменской столице Ходейде
5. Повседневные заботы генерал-губернатора маркиза Эрнандо Кортеса дель Валле де Оохака

Глава VI. Год 1538
1. Страстная речь великого султана Сулеймана на военно-морском совещании
2. Османская империя борется с неприятелями на южных морях
3. Османская эскадра входит в большой греческий залив Арта
4. Командир десантной роты Ювейс-бей берет в плен знатного франка

Глава VII. Год 1539
1. Ученый Хаджи Хальф восхищается умом и деяниями султана Сулеймана Великолепного
2. Турецкие воины идут на помощь своим африканским собратьям по вере
3. Стремительный рейд Беглербега всех османских морей на Сицилию в город Кастельнуово
4. Османский охотничий отряд в поисках редкого дикого животного – черного единорога
5. Новоиспеченный маршал Испании и вице-король Новой Испании – Мексики маркиз Эрнандо Кортес дель Валле де Оохака получает приглашение на войну

Глава VIII. Год 1540
1. Государственные и семейные заботы великого султана Сулеймана
2. Десятый султан Сулейман Законодатель задает Беглербегу всех османских морей два вопроса
3. Высших османских офицеров вызывают из Судана-Берберистана в Истанбул за новым назначением
4. Из дневниковых записей великого османского султана Сулеймана Великолепного

Глава IX. Год 1541
1. Великий султан Сулейман громогласно намечает поход на Вену
2. Трехбунчужный адмирал-паша Хайреддин Барбаросса высказывает замечание своему сыну, старшему капутан-паше Бексталу
3. Военный руководитель священного похода Эрнандо Кортес готовится к будущим боевым действиям
4. Флот объединенной Европы готовится идти к алжирским берегам
5. Непогода разыгрывается на море у алжирских берегов

Глава X. Год 1542
1. Новые иноземные послы прибывают выразить свое уважение перед Великим Турком Сулейманом Победоносным
2. Тягостные раздумья генерал-капитана Эрнандо Кортеса
3. Смелые турецкие подданные получают письменную благодарность от своего правителя-султана
4. Османские войска торжественным маршем входят в Тунис

Глава XI. Год 1543
1. Безутешное горе великого султана Сулеймана
2. Особый османский флот отплывает в далекий морской поход
3. Из записок ученого-географа и путешественника коренного османа Хаджи Хальфа: начало пути.
4. Османские флоты идут на север Западного Средиземноморья
5. Из записок Хаджи Хальфа, ученого и путешественника: за четыре месяца вокруг Африки

Глава XII. Год 1544
1. Знаменательная беседа двух великих людей – султана Сулеймана и мудреца Эвлия Челеби
2. Османская эскадра остается на зимние квартиры в Марселе и Тулоне
3. Османский военно-морской министр и французский король беседуют наедине
4. Однобунчужный адмирал-паша Бекстал наносит визиты вежливости в южных османских морях.

Глава XIII. Год 1545
1. Великий османский султан Сулейман Кануни снова беседует с выдающимся османским мудрецом Эвлиёй Челеби
2. Докладная записка выдающегося османского ученого-мудреца Эвлия Челеби выдающемуся османскому султану Сулейману Великолепному
3. Размышления однобунчужного адмирал-паши Бекстала о «дурре» – второй жене.
4. По воле всемогущего Аллаха жизнь и смерть всегда идут рядом
5. Значительный успех однобунчужного адмирал-паши Бекстала в Могадишо

Глава XIV. Год 1546
1. Великий султан Сулейман Великолепный принимает участие в османско— сабирском празднике урожая – сабантуе
2. Янычарский генерал Кудеяр слушает заздравную речь великого султана
3. По воле всемилостивого Аллаха здоровье и болезни всегда шествуют вместе
4. Адмирал Бекстал, сын Хайреддина, получает траурное послание от «старшего брата»

Приложение
Османские султаны (Дом Османа), XIII-XVI вв.
Воинские звания, чины и должности в турецкой армии и флоте XVI в.
Технические характеристики военных парусно-весельных судов XVI в. (на Средиземноморье и в северо-западной части Индийского океана)

Глава I. Год 1533

1. Десятый султан Сулейман Великолепный читает интересный свиток

Старый мудрец, ученый, географ, историк и путешественник Эвлия Челеби, автор многотомного трактата «Книга путешествий», уже с десяток лет не являлся пред светлые очи его величества султана Сулеймана Великолепного, обладателя титула «Властитель двух стран света (Азии и Европы) и двух морей (Средиземного и Черного), халиф-оберегатель Мекки и Медины, владетель Константинополя-Истанбула, Адрианополя-Эдирне, Бурсы, Каира, Дамаска, Алеппо-Халеба, Белграда – Дарул-аль-Джахада и Иерусалима». Этот многомудрый бодрый старец считался руководителем имперского государственного учреждения – Управления путешествий – Йолчулук реислика.

Когда десятый султан Дома Османов Сулейман Великолепный, имеющий также и почетное прозвище Сулейман Законодатель – Кануни, виделся с этим неутомимым пожилым странником последний раз с десяток лет тому назад, сразу же после завоевания острова Крит, то тогда этот высокий, благообразный, с окладистой белоснежной бородой, синеглазый старик, происхождением из коренных восточно-анатолийских турков-сельджуков, произвел на него неизгладимое впечатление как многознающий и многоведающий странствующий писатель и ученый. Султан Сулейман Кануни сразу же согласился увеличить число грамотных и памятливых платных путешественников, которые бы скрупулезно зарисовывали на бумагу контуры новых земель, степей и пустынь, гор, холмов и нагорий, морей, озер и рек, а также точно описывали бы имеющиеся там страны и народы, их обычаи, традиции и обряды, их управление и хозяйствование, их войско и вооружение, способность ведения ими долгой войны и короткого боя, а также какую армию и флот они могут выставить в условиях военного времени.

Многознающий ученый Эвлия Челеби числился, таким образом, по государственной канцелярии в ранге кичик-визиря – заместителя министра – в качестве руководителя административного ведомства Управления путешествий. К слову сказать, это имперское учреждение не имело большой известности даже среди официальных государственных людей, а также не обладало особым зданием, в котором находилось бы его руководство. Но регулярно и без особой огласки приезжали сотрудники этого Управления путешествий в Истанбул, сдавали свои письменные отчеты и зарисованные карты в канцелярию старшего военного писаря – улуг аскер язара, получали в казне причитающееся им содержание и вновь отъезжали на места своих путешествий.

Десятый султан Сулейман Законодатель вспомнил, что в начале своего воцарения на престол таких платных путешественников было 200 человек. Их набрали из выпускников высших османских школ управления в Эдирне, Бурсе, Кайсери, Трабзоне и Конье, причем предпочтение отдавалось неосманам, а представителям других народов, населяющих Богохранимое государство: славянам, арабам, кавказским народностям, армянам и иудеям. В последние годы Государственный совет – Диван по предложению главного визиря Ибрагима увеличил штаты Йолчулук реислика до 500 грамотных, толковых и смекалистых сотрудников.

Не далее как три дня назад вниманию великого султана была предложена огромная новая карта земель, нарисованная умелыми писарями-язарами из канцелярии старшего военного писаря, в качестве которого до сих пор трудится главный визирь Ибрагим. Новая карта была составлена на основе добытых путешественниками Эвлия Челеби письменных и рисованных сведений.

Огромная держава принадлежит Дому Османов. Коренные земли-йеры и владения-юрты Блистательной Порты раскинулись в малоазийской Анатолии и европейской Румелии. Сюда входят исконные турецикие провинции: Трабзон, Сивас, Амасья, Кайсери, Конья, Ван, Караман, Анкара, Измит, Измир, Эдирне, Фракия, Албания, Македония и Силистрия. При седьмом султане Дома Османов Мехмеде Завоевателе-Фатихе территории Османской империи были увеличены за счет присоединения Южной Греции – Мореи и остальной Греции – Эллады, а также Болгарии, Сербии и Боснии. Благословенной памяти дед султана Сулеймана, великий завоеватель Баязид II, присоединил в качестве союзных вассальных земли на северном берегу Черного моря, в Крыму. Крымские ханы получают с тех пор ярлык на правление в Истанбуле. Отец султана Сулеймана Селим Грозный-Явуз всего за 8 лет увеличил территорию Высокой Порты за счет присоединения Северного Ирака, Сирии, Палестины, Аравийского Хиджаза, Египта, Алжира и Туниса. Впрочем, с Тунисом сейчас проблемы – вот уже несколько лет там хозяйничают испанцы и португальцы. Сам же десятый властелин Дома Османов Сулейман Великолепный присовокупил к доставшемуся наследству в Европе Центральную и Западную Венгрию, Восточную Венгрию – Банат, а в Африке также Ливию.

Огромная империя находится под властью десятого султана Дома Османов. Большие, многотысячные воинские силы в пехоте, кавалерии и артиллерии может выставить на бой против врага султан Сулейман. Но и недруги не дремлют. А их, как это бывает у настоящих властителей, немало. Как в Европе, так и в Азии. А также и в Африке.

В Азии Османское государство граничит с мощной империей Сефевидов Ирана, где основное правящее ядро составляют туркоманы-шииты из племени Красноголовых – Кызылбашей. Они могут собрать армию для войны с Турцией в 120-150 тысяч человек.

В Европе большинство христианских государств настроено если не враждебно, то все же недружественно по отношению к Великой Порте. Это такие страны, как: Испания, Португалия, Англия, Польша, а также Священная Римская империя германской нации с метрополией в Австрии-Остеррейхе. Дело осложняется здесь тем, что уже свыше десятка лет императором этой Священной Римской империи германской нации является король Испании Карл V, и военные силы двух этих государств: Священной Римской империи и Испании –, по самым скромным подсчетам, составляют до 200 тысяч человек на суше, не считая их военно-морских сил. Пока в Европе более или менее нейтральную позицию по отношению к османам занимает Франция, она воюет с Испанией за верховенство на италийском полуострове над итальянскими городами-республиками: Венецией, Генуей и Флоренцией. Последние, не обладая действенными сухопутными войсками, имеют однако сильные военные флоты.

Великий султан продолжает рассматривать карту. В Европе имеются менее значимые алеманские вечерние страны: Дания, Швеция, Норвегия и город-государство Любек-Ганза. А севернее Крымского ханства расположена еще одна страна, называемая Русью.

Великий султан читает пояснительную записку к карте, в ней описываются национальные составы этих государств. Так потомками гордых латинских румийцев – славных завоевателей прошлого – являются испанцы, французы, португальцы и валахи-румыны. К алеманским народам принадлежат жители Австрии, Дании, Швеции, Норвегии и Любека-Ганзы. Славянами являются поляки и русские. Так, румийцы-латиняне, алеманы и славяне говорят каждый на одном общем языке. Османы, крымчаки, многие кавказские народы, а также и иранцы-кызылбаши также говорят на одном схожем тюркском языке, называемом османладжи.

Три дня подряд изучает карту земель от Эвлия Челеби и пояснительную записку к ней великий султан Сулейман Законодатель.

Один очень интересный свиток, имеющий заглавие «О морских путешествиях в весьма далекие земли христианских испанцев и португальцев», за подписью непосредственного составителя карты земель и морей Хаджи Хальфа – ученика самого Эвлия Челеби, привлек внимание десятого правителя Дома Османов. Султан Сулейман устроился удобно на своем низком золотом сиденье у стены кабинета, где сверху из стеклянного окна косо падали утренние солнечные лучи, и вчитался в замысловатую арабскую вязь, поводя головой справа налево.

«О высокопоставленные начальники-баканы, облеченные важной долей государственной власти! – затейливо начертал обходительный Хаджи Хальф. – Довожу до Вашего высокого внимания о ставших мне известными делах и действиях наших вечных недругов, христианских франков – испанцев и португальцев, которые всегда хотят причинить ущерб нашему святому османскому делу и нашему богом оберегаемому любимому султану – правителю Сулейману Кануни, да святится имя его везде и всегда!

Две морские страны Испания и Португалия заключили между собой союз и договор в 872 году Хиджры, соответствующему 1454 году их христианского летоисчисления, что они поплывут и захватят себе заморские земли: те, что лежат в стороне захода солнца, будут принадлежать франкам-испанцам, а те, что лежат в стороне восхода солнца, – франкам-португальцам. Испанский мореплаватель по имени Христофор Колумб совершил с 870 г. Хиджры (1492 г. х. л.) по 882 г. Хиджры (1504 г. х. л.) четыре плавания за дальние моря, лежащие далеко за Гибралтаром, и открыл там новые земли, богатые золотом и серебром. Этот храбрый мореход Колумб (он скончался в 884 г. Хиджры – 1506 г. х. л. – в возрасте 55 лет) происходил то ли из генуэзских франков-итальянцев, то ли из франков-испанцев из Каталонии, и, по одним сведениям, был то ли уважаемым простолюдином – сыном ткача, а по другим, – принадлежал к презренному сословию морских разбойников-корсаров. Но как то ни было, он находился на службе у испанского короля, и новые земли, открытые им, быстро заполнились искателями богатств из Испании, прозванных на их франкском испанском языке завоевателями – конкистадорами. Из таких конкистадоров сегодня во франкских вечерних странах на слуху имя некоего Эрнандо Кортеса, военного аскера и военного моряка, находящегося в самом расцвете своих сил. Достоверно известно, что он подчинил для своего короля огромную заморскую землю под названием Мексика, откуда нескончаемым потоком в испанскую казну поступают золото, серебро и прочие драгоценности.

Португальцы также снарядили несколько морских экспедиций. В 864 г. Хиджры (1486 г. х. л.) их мореход Бартоломео Диаш достиг самой южной оконечности Африки – мыса Доброй Надежды. В 876 г. Хиджры (1498 г. х. л.) другой франк-португалец Васко да Гама обогнул этот мыс Доброй Надежды и приплыл в Индию в город Каликут.

И сегодня за пределами Средиземного моря – Ак дениза складывается такая ситуация. Все заморские новые земли в стороне захода солнца, богатые благородными металлами, захватываются испанцами, а все неизведанные территории около Индии и Китая, богатые пряностями, покоряются португальцам. Таким образом, два этих франкских государства несказанно усиливаются за счет притока несметных сокровищ. И в этой связи целесообразно – и перед Аллахом оправданно! – упомянуть имя османского адмирал-паши Хайреддина Барбароссы, причиняющего на морских трассах за Гибралтаром большой урон христианским военным и купеческим эскадрам.

Да снизойдет великое благоденствие на всех нас, правоверных мусульман, с высочайших небес от всеблагого нашего покровителя и бога Танри-Аллаха!

Всегда преданный Вам Хаджи Хальф».

Султан Сулейман Законодатель долго обдумывал прочитанный арабский текст. То, что он был написан турком-османом, было ясно из священного словосочетания: Танри-Аллах; ведь Танри – это древний бог степных османов и сельджуков, которому они поклонялись еще до того, как приняли новую веру ислам. То, что было изложено красивой арабской вязью, – это было ясно из самих четко сформулированных в строках предложений – мыслей. Но еще большее количество невысказанных дум, умозаключений и суждений хранилось между строк. Этот Хаджи Хальф, умный и мозговитый патриот родного государства, подталкивал к тревожным размышлениям: Испания и Португалия уходят вперед по богатству, а следовательно, и по военной мощи (у кого много денег, у того много войск), надо всячески противодействовать им.

Вызванный главный визирь Ибрагим кратко и четко отвечал на каждый вопрос своего сюзерена – улуг бакана, султана Сулеймана:

– Двухбунчужный адмирал-паша Хайреддин Барбаросса в настоящее время находится в Алжире;

– Большой ученый Хаджи Хальф в данное время пребывает в далекой земле Мавритания, это в Африке, южнее Марокко и Алжира;

– Да, их можно вызвать скоро, в течение двух месяцев прибудет в Истанбул адмирал-паша Хайреддин Барбаросса, а через четыре месяца – ученый Хаджи Хальф.

Десятый султан Дома Османов несколько помедлил и повелел своим негромким голосом:

– Составь указ-фирман о производстве Хайреддина, сына Джакуба, в трехбунчужные адмирал-паши, я подпишу его сегодня вечером, а завтра с утра отошли этот фирман вместе со скорыми нарочными – морскими деями, – но подумав немного, великий султан добавил: – Нет, не отсылай фирман.

2. Покупка жены для боцмана – ючюнджу-капутана Асыма по кличке Баштуг

Счастливая ходила в эту весну старшая жена – улуг кадын беглербега провинции Алжир, располневшая в последние годы, миловидная 50-летняя исконно румелийская турчанка Айше – один за другим семью посетили ее дражайшие дети: сын Бекстал и дочь Айзат.

31-летний сын Бекстал выглядел молодцом, разволновавшаяся матушка не могла на него наглядеться: статный молодой человек, выше среднего роста, крепкий в плечах, в красивой красных цветов военной форме морского офицера, только белоснежные тюрбан на голове и шарф на шее, длинный кинжал на боевом кожаном поясе слева, а справа – такой же длинный пистолет в кожаной кобуре. Дорогой мальчик прибыл на месячную побывку не один, вместе с ним на корабле приплыли его жена, красавица-блондинка со светлыми голубыми глазами 26-летняя Зайнагуль, носившая некогда, еще до замужества, другое имя Снежана-Сенежана, и уже довольно-таки подросший шестилетний бойкий внучонок Алп-Арслан.

Старшего шебекки-баши, командира эскадры из семи кораблей, морского офицера среднего ранга – ортан-дея Бекстала, прибывшего в отпуск домой оказией на попутной флотилии из 14 галер во главе с флагманским галеасом, следующей из Истанбула с заходом по пути в Аль-Искандарию в порт Алжир, сопровождали в соответствии с рангом 7 морских аскеров-башибузуков в таких же красивых форменных красно-оранжевых одеждах; над последними начальствовал 25-летний Асым, чернокожий боцман – ючюнджу капутан на галере ортан-капутана Бекстала, некогда бывший невольником в семье Барбаросса, а несколько лет назад после участия в морских боях против врагов-христиан в соответствии с древним османским законом о предоставлении рабам свободы («Раб, воевавший или проливший кровь за османское дело, становился вольным человеком») ставший полноправным подданным великого османского султана Сулеймана Кануни.

Донельзя радостная биринджи кадын – первая жена дородная Айше никак не могла нарадоваться на внезапно свалившихся на ее голову дорогих гостей: сына, невестку и внучка. Бедный чернокожий старик – дворецкий, седоволосый невольник-кул Мухаммед и его также немолодая темнокожая жена, дворцовая экономка толстогубая Зехра сбились с ног, бегая с поварятами и слугами на рынок за продуктами и наблюдая на кухне за процессом варки и приготовления самых изысканных блюд османской и арабской кухни: шиш-кебаба из нежнейшей телятины, пилава из розового нильско-египетского риса, долмы из вкуснейшей баранины, завернутой в свежие виноградные листья; супа-чорбы из свежих овощей, кускуса из пшенной каши с куриным мясом с подливкой и других лакомых блюд.

Расторопная биринджи кадын Айше догадалась также послать вестников в неблизкий западно-алжирский город Оран к дочери Айзат и зятю Усаме-Али, дабы и они могли бы поприветствовать прибывшего издалека брата и шурина, блестящего морского офицера Бекстала. Те не замедлили с самоличным визитом и прибыли сами, своей собственной персоной на десятый день после отправления в Оран на попутном корабле гонца с радостной вестью. Приезд звонкоголосой и белолицей 25-летней дочери, а также спокойного и рассудительного 28-летнего зятя вместе с мальчиком-внучонком 3-летним Ентер Куртом только продлил блаженно-счастливое состояние почтенной первой беглербегской жены Айше.

К тому же вместе со своим сыном Усаме-Али заявился и пребывающий здесь в городе Алжир главный шейх-имам и кадий-судья, уважаемый сват 52-летний полный и круглолицый Сеит-Али.

Четверо мужчин сидели на пушистых коврах в большом зале мужской половины дома – селямлике: беглербег Алжира Хайреддин Барбаросса, его сват улуг кадий провинции Алжир Сеит-Али, его сын старший шебекки-баши Бекстал и его зять начальник оранского турецкого военного гарнизона Усаме-Али – и неторопливо беседовали в ожидании чая и последующего обильного угощения. Ортан-дей Бекстал рассказывал:

– Там у нас, в восточной части Ак дениза, все более или менее спокойно. Разбойные испанские и португальские корабли плавать туда не рискуют. Там ходят торговые мирные суда под флагами Венеции, Генуи, Франции, Дубровника, Папы Римского, Флоренции и других итальянских, да и алеманских, например, Австрии, не воюющих с нами стран. Они платят небольшую пошлину на наших морских таможнях в Ливане, в Египте, в Турции и плывут себе спокойно с торговыми целями. Неспокойно у нас, однако, на самых южных окраинах нашего великого государства – в Красном море – Шап денизе, в Персидском заливе и в Аравийском море. Туда в настоящее время наши суда без надобности не плывут, морские грабители – испанцы и португальцы – пока хозяйничают там вовсю, но я полагаю, что это временно – наш великий победоносный султан Сулейман Кануни этого не потерпит и вскоре пошлет войска и флот воевать на наших южных рубежах против этих разбойников: испанцев и португальцев. Как оказалось, не очень спокойная ситуация и здесь, на западной половине Средиземного моря. Например, между Мальтой и Сицилией, а также вдоль южного берега Сицилии мы плыли ночью с потушенными огнями, дабы не привлекать внимание христианских пиратских эскадр. Моряки сказывают, что их основные базы сосредоточены на Сицилии, а запасные, второстепенные, в тунисских портах Бизерта и Суса.

Молодой зять Усаме-Али, сидевший первым по почетную правую руку алжирского беглербега (Коран жестко предписывает высоко чтить зятя, ведь у великого пророка Мухаммеда не было сыновей, его учение ислам распространялось в первую очередь его дочерью и зятем), даже выше своего отца – главного судьи Алжира Сеит-Али, добавил, обращаясь к своему тестю:

– Мой отец, в соответствии с вашим указанием и султанским приказом в Западном Алжире уже ликвидированы последние очаги христианского морского разбоя и пиратства, последние морские бандиты были уничтожены в порту Мелилья.

Командующий Западным турецким флотом на Ак денизе Хайреддин Барбаросса удовлетворенно и утвердительно покачал головой: мол, мне это ведомо, – и перевел взгляд на большую зеленую муху, в жаркий весенний день каким-то непонятным образом очутившуюся в плотно закрытом от уличного зноя помещении; такие летающие насекомые никак не водились здесь в Алжире, но их всегда бывало много на скотобойнях румелийской и анатолийской метрополий, видать, прибыла оттуда на одном из кораблей.

Улуг кадий провинции Алжир сват Сеит-Али молвил:

– У нас в подвалах и тюрьмах содержится около 200 таких христианских морских разбойников-пиратов, некоторые пребывают там уже по нескольку лет, они ожидают выкупа с родины, чтобы освободиться на волю. Но они смогут выкупиться только в том случае, когда выкупающий поручитель напишет нам расписку о том, что этот недостойный человек – пират в дальнейшем оставит свое преступное ремесло и станет добронравным человеком, а сам же пленник также припишет на этой расписке, что его ознакомили с законом Османской империи, что при вторичном его попадании в плен в качестве морского бандита-пирата он будет вздернут на рее уже без никакого суда, следствия и выкупа.

Внизу на первом этаже в комнате слуг рядом с кухней также радостно общались за чашкой чая трое темнокожих людей: старый Мухаммед, невольник-дворецкий с белыми курчавыми волосами и жидкой короткой бородкой, его пожилая супруга Зехра, также с кудряшками темноватых волос, но лишь с небольшой проседью на висках, и молодой удалой и коренастый Асым, по кличке Баштуг, который три года назад скинул навсегда после одного из победных морских сражений свой островерхий желтый колпак-баштуг (который явился причиной клички) – знак принадлежности к невольничьему сословию, обязательно необходимый при самостоятельном передвижении на городских улицах, – и стал свободным человеком, да и к тому же умелым и бравым моряком немалого ранга – боцманом – ючюнджу капутаном на большом флагманском корабле самого старшего шебекки-баши ортан-дея Бекстала, сына Хайреддина. Два немолодых темнокожих супруга считали темнокожего молодого человека Асыма родным сыном, хотя у них были и свои собственные сыновья, двое служили палубными матросами, а третий – младшим артиллерийским командиром – начальником корабельного орудийного расчета на кораблях Западного османского флота на Ак денизе и в настоящее время находились в морском походе на далекий остров Эльба, затерявшийся где-то на морском севере в опасной близости от италийских берегов. Молодой человек рассказывал своим пожилым собеседникам о своем житье-бытье в Александрии – Аль-Искандарии и о своей службе в Египетском османском флоте. Расчувствовавшиеся старики вспоминали, как однажды на невольничьем рынке тогда еще нестарый и упорный в своем желании слуга Мухаммед решительно настоял перед своим хозяином Барбароссой на покупке худенького чернокожего и белозубого мальчика, нареченный позже Асымом, в свои помощники. А курчаволосая Зехра рассматривала подарки, привезенные им, ей и её супругу Мухаммеду, их приемным сыном Асымом Баштугом из далекого Египта: шелковый белый женский платок и фиолетовую бязевую мужскую широкую рубашку. Осмотрев дорогие матерчатые подарки, немолодая Зехра вздохнула, что ему, Асыму, а также и ее троим ненаглядным сыновьям, не мешало бы жениться и доставить им старикам, Мухаммеду и Зехре, удовольствие понянчиться с внуками.

– Мой хозяин и командир Бекстал уже несколько раз предлагал мне купить жену, чернокожую, желтокожую или белокожую, но я пока отказываюсь, хочу сначала собрать свое жалованье и свою часть добычи и приобрести себе домик в пригороде Аль-Искандарии, чтобы у меня был свой кров, куда можно было бы с достоинством привести жену, а то вести ее в матросское общежитие на берегу как-то неудобно, хотя там каждому османскому моряку предоставляется отдельная комната.

– А ты, Асым, женись здесь и оставляй свою кадын у нас, наш господин – эфенди Хайреддин никогда не будет против, он очень добрый человек, а мы будем помогать твоей кадынке в этой жизни, а также и присматривать за ней, – простодушно в порыве чувств предложил приемный отец Мухаммед. – Ты ведь самый старший из наших сыновей и потому должен жениться первым, а то негоже мусульманину ходить без жены. Мы с супругой имеем кое-какие сбережения и можем помочь с деньгами, если не хватит на калым – на покупку жены. Сейчас здесь на невольничьем базаре в зависимости от цвета кожи можно недорого купить молодую девушку, способную рожать; белокожие несколько дороже, желтокожие дешевле, а темнокожие, такие как мы, еще чуть дешевле; будет стоить от 70 до 170 золотых испанских дукатов или от 100 до 200 золотых османских акдже. Но в любом случае, это примерная цена трех упитанных быков.

– Да-да, – подхватила мысль своего темнокожего благоверного чернокожая его супруга Зехра, – мы подсобим деньгами для калыма и купим тебе белокожую жену, благо сегодня их много поступает из Италии и Испании после удачных походов наших храбрых денизээров на берега этих стран. Я переговорю с моей госпожой кадын Айшой, она, я полагаю, даст добро и заручится поддержкой нашего господина Хайреддина Барбароссы.

Добрый эфенди алжирский беглербег Хайреддин не мог устоять, когда поочередно и независимо друг от друга с просьбой купить жену для бывшего их невольника, а теперь свободного их слуги Асыма по кличке Баштуг, обратились: старшая жена – улуг кадын немолодая, но до сих пор привлекательная Айше, мать его женатого сына Бекстала и его замужней дочери Айзат, средняя жена – ортан кадын улыбчивая и симпатичная 36-летняя Мариам, родившая ему дочь Айдай, которой в этом году исполнилось 15 лет, а через год она станет совершеннолетней и уже надо будет подумывать о выдаче ее замуж, и младшая жена – кичик кадын рослая и приятная 29-летняя Гульджамал – до замужества звавшаяся Джаниной (эта Гульджамал-Джанина один год была вдовой павшего за святое османское дело брата Хайреддина Ильяса, но после проведения исламских годичных траурных церемоний эта молодая женщина с двумя малыми детьми была выдана по старинному османскому степному обычаю – истеп адету за старшего брата погибшего – Хайреддина, а дети ушедшего в райские кущи на небеса младшего брата Ильяса, на сегодня 10-летняя девочка Айнагуль и 6-летний мальчик Алтынбаш, считаются детьми Хайреддина Барбароссы и называют его ата-отец). Мало того, добросердечный хозяин выдал для оплаты калыма своему старому невольнику – дворецкому 120 османских золотых монет – акдже. Наблюдая, как темнокожий слуга укладывает деньги в небольшой кожаный кошель, добрый хозяин Барбаросса глубоко вздохнул, раздувая широко ноздри своего крючковатого носа, и негромко процитировал наизусть соответствующий аят из соответствующей суры Корана:

– Сделал Аллах человека из земли и вложил в него душу. Из этого же человека он сотворил ему жену.

Три дня подряд ходили покупатели из семейства Барбароссы на центральную городскую площадь – бедестан, там в этот год размещался невольничий женский рынок, где продавали нерожавших рабынь – молодых женщин и девушек – в жены (остальная, большая часть невольничьего базара располагалась за городскими стенами), и никак не могли выбрать подходящую невольницу в кадынки храброму темнокожему моряку-мусульманину Асыму Баштугу. На третий день на бедестан с раннего утра, когда там имеется хороший выбор жен-рабынь, направились четверо представителей из семьи Барбароссы (до этого ходили по 8-9 человек покупателей): биринджи кадын Айше, ее дочь Айзат, старый дворецкий Мухаммед и супруга последнего Зехра. Двое последних хотели бы купить молодую рабыню со смуглой коричневой кожей, каких обычно привозят на продажу из верховий Нила, но уже третий день таковых не было в продаже, а были очень черные, цвета днища самого закопченного казана, девицы с до безобразия толстыми губами из далеких африканских стран, расположенных за огромной пустыней Сахарой. В этот же день решительная улуг кадын Айше стала осматривать уже и белых женщин, одна белокожая и русоволосая молодка привлекла ее внимание. Втроем, без дворецкого, женщины повели эту рабыню в специальную смотровую комнату, повелели скинуть с себя все одежды и разглядывали ее всю, не оставляя ни одного места без внимания. Крепкие белые зубы – это признак здоровья, большие ниспадающие груди – будет много молока для будущего ребенка, чуть отвисающий живот – будет где разместиться нарождающемуся дитя, широкая большая колыхающаяся белая задница – она легко и без сильной боли разродится ребенком.

В этот же день к вечеру пригласили муллу из близлежащей мечети, забили белого барана, приготовили плов и провели обряд бракосочетания – никах. Так молодой 25-летний темнокожий османский ючюнджу капутан Асым Баштуг заполучил жену-кадын, 19-летнюю пленную благородную итальянку из дворян прибрежного города Палермо, которую ранее звали Анна-Мария, а теперь, после приобщения ее к правой исламской вере, стали именовать: Айна.

3. Двухбунчужный адмирал-паша Хайреддин Барбаросса находится в засаде

Лагуна сицилийского берега севернее приморского города Мессины была великолепна. Она имела низменные выровненные берега с севера, запада и с юга, а с востока была закрыта наполовину высокой каменистой косой, позволяющей укрыть от постороннего взгляда со стороны Мессинского пролива все 18 галер и шебекк Западного османского флота на Ак денизе.

Уже третью ночь лежала в дрейфе на едва колыхающихся темно-бархатных водах прибрежной сицилийской лагуны турецкая эскадра под водительством двухбунчужного адмирал-паши Хайреддина Барбароссы. Флагманская галера знаменитого флотоводца едва покачивалась прямо в самом центре закрытого со стороны моря залива. Мрак стоял непроницаемый, во-первых, потому что все небеса от края и до края были закрыты густыми черными тучами, во-вторых, высокая каменистая гряда со стороны моря способствовала этому, а, в-третьих, уже третью ночь ни на одном из кораблей не зажигали фонарей. Лишь на западе, где волны лениво набегали на берег, тускло белела, едва различимая глазу, летняя фосфоресцирующая ленточка прибоя. Ночная летняя тишина разбавлялась хоровыми криками лягушек, едва уловимых слухом, со стороны южных берегов лагуны, где тина и водоросли покрыли всю водную акваторию вдоль более высоких, чем в иных местах, и, видимо, несколько заболоченных берегов. Слышался равномерный мелодичный плеск волн, ударяемых о борта судов.

В ночной тишине стоял командующий Западно-османским ак-денизским флотом Хайреддин Барбаросса на носу своего флагмана, прислонившись к поручням, и думал свою нелегкую думу: а неужели он ошибся в своих расчетах и намерениях и все задуманное предприятие потерпит фиаско?

Две недели назад в начале лета он, беглербег провинции Алжир и двухбунчужный адмирал-паша Хайреддин Барбаросса, получил письменный приказ-буюрук от самого великого султана Сулеймана, доставленный на пяти быстроходных шебекках. Ему повелевалось по прочтению свитка сниматься с якоря и спешно направляться в благословенный Истанбул ко двору повелителя всех турок и иных союзных, дружественных и вассальных народов на предмет участия в одном важном совещании. Как водится в таких случаях, когда внезапно вызывают к вышестоящему начальству, командующий Западно-турецким флотом на Средиземном море Барбаросса несколько встревожился: а не совершил ли он случайно и по неведению каких-либо противозаконных дел? Но поразмыслив основательно, он все же успокоился, поскольку не выявил в своих поступках и деяниях в течение последних пяти лет (а более ранние, свершенные свыше 5 лет назад, по законам Османской империи уже не принимались во внимание, если только это не была государственная измена) никаких противоправных признаков, а самое главное, он ежегодно и точно в срок отправлял в казну в великую столицу величайшей империи мира Истанбул предписанные законом налоги, десятую часть в мирное время и две десятины в военное, но поскольку военные действия на границах Блистательной Порты никогда не прекращались, то он, алжирский беглербег, всегда отсылал одну пятую от всех трофеев и всей добычи.

Стоявшая в алжирском порту военно-морская эскадра, состоящая из девяти боевых парусно-весельных галер (50-пушечная, 3-палубная, 4-мачтовая, грузоподъемностью в тяжесть 14 тысяч быков, с 300 членами экипажа каждая) и девяти стремительных парусно-весельных шебекк (40-пушечная, 3-палубная, 3-мачтовая, грузоподъемностью в тяжесть 12 тысяч быков, с 250 членами экипажа каждая), уже на другое утро после получения письменного султанского буюрука вышла в открытое море.

Кроме самого двухбунчужного адмирал-паши, в походный командный состав Западно-османской ак-денизской эскадры входили: штурман-думенчи флагманского корабля, а следовательно, и всего морского отряда, многоопытный дёрдюнджу капутан, кряжистый телом грамотный выпускник мореходной школы города Трабзона на Черном море – Кара денизе, 45-летний природный румелийский осман Насин Калкан; старший шебекки-баши, статный и видный собой, также грамотный выпускник Высшей мореходной школы в Измире, 35-летний коренной анатолийский турок Тургут Реис, он командовал малой эскадрой в семь кораблей; а также сын самого двухбунчужного адмирал-паши, крутоплечий и стройный, дважды грамотный выпускник (по курсу артиллерийских морских офицеров и по курсу вождения боевых морских судов), внук турецкого янычара с острова Лесбос 31-летний Бекстал, также командир – капитан над семью боевыми судами. Последний настоял перед своим отцом – командующим Хайреддином Барбароссы разрешить взять с собой на свою галеру в качестве боцмана – ючюнджу капутана темнокожего морского унтер-офицера – денизээрбаши Асыма Баштуга.

Двухбунчужный адмирал-паша хмыкнул в ночи, взирая на каменную высокую гряду, с востока прикрывающую лагуну. Этот темнокожий моряк, некогда купленный на невольничьем рынке в Тунисе по просьбе старика-слуги Мухаммеда, в первые годы откликавшийся на имя «Оглан» , вдруг объявился перед взором Хайреддина уже под новым составным именем: Асым, да еще Баштуг. Алжирский беглербег хмыкал по поводу имени этого темнокожего молодого моряка, его слуги, которому он недавно повелел купить белокожую жену, ведь негоже мусульманину жить без женщины, кто-то должен о нем заботиться и рожать детей, продолжая его род. А какого такого высокого рода этот чернокожий молодой человек, чтобы иметь такое почетное сложносоставное имя: Асым Баштуг. Ведь издревле османы пользовались лишь одним именем: Сеит, Умит, Эмрах, Бозан, Назым, Усам или Нурдан, к которым для более точного определения изредка добавлялось: Сеит, сын Умита (Сеит Умит-оглу), Эмрах, сын Бозана (Эмрах Бозан-оглу), Назым, сын Усама (Назым Усам-оглу). Составное имя: личное имя и почетное прозвище – давалось только высокородному человеку, прославившему не только свое имя, но и название всего своего племени-народа, например: Осман Борец за святое дело – Осман Гази, Баязид Молниеносный – Баязиз Йылдырым, Мехмед Завоеватель – Мехмед Фатих, Селим Грозный – Селим Явуз, Сулейман Законодатель – Сулейман Кануни. И здесь же в этом высоком ряду стоит и его скромное имя: Хайреддин Рыжебородый – Хайреддин Барбаросса. Ну, с этим Огланом, или Асымом, по кличке Баштуг – Колпак, понятно: он носил в общественных местах, будучи рабом, на голове желтый невольничий колпак, указывающий на его низкое происхождение. Иногда даже среди коренных османов имеют хождение добавочные клички для более точной идентификации человека среди прочих людей с такими же именами: Мухаммед Аксак (хромой), Мухаммед Узун (высокий) или Мухаммед Камбур (горбатый). Называет же сам беглербег Барбаросса своего старого темнокожего слугу – дворецкого Мухаммеда иногда: Мухаммед Кара (темный). А сейчас сплошь и рядом не только такие некоренные турки – Асым Баштуг! –, но также и природные османы любят именоваться двойными именами с претензиями на свою, или своего рода-племени, исключительность: Энсар Алтынышык (позолоченный), Ахмет Арслан (лев), Мехмед Дурсун (стойкий) или же Ведат Калкан (щит).

Все шесть дней плавания, за которые Западно-османская ак-денизская эскадра достигла юго-западной оконечности Сицилии, погода благоприятствовала турецким кораблям: было малооблачно и ветрено. Все 18 галер и шебекк шли ходко, похлюпывая ударяющимися в борта волнами. Для нормальной скорости хода, позволяющий за день и ночь проходить по воде до 100 румийских миль, было достаточно парусов, выставленных на центральной грот-мачте и кормовой бизань-мачте, паруса же на передней фок-мачте всех судов были убраны, дабы избежать слишком быстрого хода, который нужен только при погоне за кем-либо или же при уходе от погони. За эти шесть дней плавания турецкой эскадре повстречались в пути два каравана, по 12 судов каждый, под флагом Франции: три желтые лилии с белым христианским крестом поверху на голубом полотнище. Вероятно, они шли с полными трюмами египетского зерна, так как имели глубокую осадку, едва не вровень ватерлиний. Один раз мимо прошли 10 австрийских кораблей со стягами, на которых красовался двуглавый синий орел с красным христианским крестом понизу на желтом трепыхающемся на ветру полотнище. Также встретились 6 кораблей с венецианскими вымпелами, на которых на синем фоне гарцевал, стоя на задних лапах, желтый лев с красной гривой.

Турецкая и встреченные христианские эскадры проходили, разминаясь на встречных курсах, флажками приветствуя друг друга и желая доброго пути и попутного ветра. Но три дня назад появившиеся на горизонте многочисленные очертания кораблей вдруг застопорили свой ход, меняя направление плавания. Видя такое замешательство на встречном морском курсе кораблей неустановленной государственной принадлежности, понятливый двухбунчужный адмирал-паша приказал выставить на всех своих судах фок-мачтовые паруса и ускорить движение до возможного последнего предела. Через четыре румийских часа авангардная галера под командованием старшего шебекки-баши Бекстала уже нагнала арьергардную каравеллу стремительно уходящей эскадры непонятной принадлежности, без мачтовых флагов, стягов и вымпелов, на предел артиллерийского огня и открыла стрельбу из всех носовых орудий-топов. Попытавшаяся огрызнуться ответным огнем из своих кормовых пушек каравелла получила две большие пробоины сзади в корме, она стала оседать в воде, задирая вверх свою носовую часть, навесной вертикальный кормовой руль полностью вышел из-под контроля, и арьергардный корабль стал плыть не по заданному курсу на восток вслед за своей флотилией, а так, как понесут его волны и течение, а они понесли его на юг прямо к островам Пантелерии. Тринадцать убегающих кораблей благополучно миновали рифы и подводные прибрежные скалы малого архипелага Пантелерия, один корабль наскочил на подводный риф, получил большую дыру в днище – это была поврежденная османским артиллерийским огнем каравелла – и в конце концов ушел на дно, оставив на поверхности моря шесть небольших шлюпок со спасающимися матросами. Они все были подняты на борта подошедших турецких судов, которые легли в дрейф и прекратили преследование, дабы также не получить пробоины о подводные камни в неглубоких прибрежных водах Пантелерии.

Допрошенные пленные матросы, исполненные благодарности, что страшные и свирепые османы не убили их сразу в воде, расстреляв из ружей или пушек, рассказали, что 14 кораблей под флагом Венеции, под командованием так называемого «адмирала Средиземного моря» Андре Дориа шли с острова Крит на свою основную базу на Корсике. На кораблях мало, а на двух или трех совсем нет, пушечных ядер и пороха, закончились продовольствие и пресная вода, и потому адмирал Дориа решил идти на Корсику, чтобы пополнить свой боезапас, провиант и набрать свежей воды, а также дать небольшой отдых корабельным командам. И теперь, вероятно, как полагали расспрашиваемые итальянские моряки, этот сеньор «адмирал Средиземного моря» уйдет на север в Тирренское море через Мессинский пролив, между южно-италийскими и сицилийскими берегами.

Командующий Западно-турецким средиземноморским флотом вздрогнул и разъярился, заслышав имя своего заклятого врага Андре Дориа, убийцу его старшего брата Уруджа. Ведь этот враг мог бы уже сегодня быть в его руках! Но его христианский бог и на этот раз дал ему шанс убежать от него. И тогда двухбунчужный адмирал-паша принял решение подкараулить этого ненавистного супостата. Задумано-сделано.

За три дня обогнув с севера огромный остров Сицилия, многоопытный флотоводец Барбаросса засел в засаде здесь, на северных сицилийских берегах у северного выхода из Мессинского пролива. Из всех расчетов двухбунчужного адмирал-паши вытекало, что раньше, чем он, Хайреддин, пришел сюда, этот проклятый недруг Дориа никак не мог миновать воды узкого пролива. Если он добирался сюда севером ускоренным ходом на всех парусах три дня, то этот подлый враг Андре Дориа никак не мог сделать это ранее чем через четыре дня – морская дорога вдоль южно-сицилийских берегов была в полтора раза длиннее и местами затруднительнее из-за неглубокого дна и сложного прибрежного рельефа, там обязательно нужно было снизить скорость хода, а также при плохой видимости, в туман, нанять местного лоцмана – опытного знатока морского дна и течения.

Уже заканчиваются третьи сутки, османская эскадра все ожидает в засаде итальянскую флотилию Андре Дория, как матерый волк – рогатого и сильного лося, а его все нет. Может быть он ушел в другие воды? Но куда он уйдет без боезапаса и провианта?

Беглербег Барбаросса думает о своем сыне Бекстале, который проявил сноровку, умение и мужество, затопил одну итальянскую каравеллу и поднял на борт свыше 100 спасенных пленных христианских матросов. По законам Турецкой державы любой, без исключения, из этих пленных матросов может перейти в ислам, подвергнувшись обрезанию, в котором больше ритуала, нежели обрезания. В этом случае новообращенные мусульмане принимаются на службу в османский военно-морской флот в качестве гребцов на нижних веслах и без права ношения оружия. Ровно один год они будут во время боя приковываться цепями к банкам, дабы в них не сыграло невольное желание подсобить своим бывшим собратьям по христианской вере и не ударить в спину своим новым собратьям по мусульманской вере. Жалование их во время годичного испытательного срока составляет половину такового обычного турецкого моряка. Но через год, после достойного завершения срока проверки, этот новый правоверный получает все права турецкого подданного, включая ношение личного оружия. Не пожелавшие стать мусульманами могут договориться со своим господином (на этот раз османским офицером Бексталом, сыном Хайреддина) о выкупе, они могут жить на загородной охраняемой усадьбе и ожидать откупных денег, доставкой которых с родины христианских пленников занимается благородное братство христианских монахов-доминиканцев. Ну, а те же, за которых никто не внесет выкуп, будут проданы с торгов в рабство, в первую очередь, в качестве государственных рабов для черной работы уборщиками мусора и нечистот в больших городах Турецкой империи.

Как всегда, условный сигнал – троекратный громкий и резкий крик павлина – прозвучал совсем неожиданно. Но вскоре после соответствующих команд боцманов гребцы заняли свои места и, негромко шлепая по воде веслами, галеры и шебекки стали выходить один за другим в строгой очередности из лагуны в пролив для принятия ночного боя с кораблями Андре Дориа.

4. Двухбунчужный адмирал-паша Хайреддин Барбаросса поспешает в благословенный Истанбул

Не зря османы говорят: бой выигрывают вначале в храбром сердце, ну а затем уже на поле брани. Османы также еще говорят: дрогнул в душе – считай пропало. Так было и на этот раз. Моряки и офицеры Западного турецкого флота на Средиземном море под водительством двухбунчужного адмирал-паши Хайреддин Барбароссы со своим геройским духом и величайшим боевым энтузиазмом неистово жаждали сразиться и одержать верх над морской флотилией «адмирала Средиземного моря» Андре Дориа, а последние же испугались уже загодя, едва завидев в предутреннем мареве красные османские флаги и вымпелы на мачтах.

Бой разгорался при едва зачинавшемся летнем утреннем рассвете, когда над различимыми глазом восточными италийскими берегами начал выплывать красный солнечный диск. Только седьмой турецкий корабль на веслах выходил в Мессинский пролив, поскольку перпендикулярный ветер не был удачным для турков, он веял с юго-востока и являлся наветренным и благоприятным лишь для итальянцев Дориа. Да и к тому же каждый османский палубный матрос был на счету – он помогал корабельным канонирам, подавая им из арсенальных трюмов пушечные ядра и бочонки с порохом и не имея возможности работать на мачтах и реях с парусами. А пушкари-топджи старались на славу, ведя прицельный огонь по бортам и палубам неприятельских галер, каравелл и каракк, где растерявшиеся от неожиданной утренней атаки на них итальянцы едва успевали отвечать одним выстрелом на три, сноровисто производимых с турецких галер и шебекк.

Командующий турецкой эскадрой беглербег Хайреддин Барбаросса насчитал по правому борту своей флагманской галеры, идущей седьмой в османской линейной цепи, на расстоянии румийской полумили уже девятый вражеский корабль, большую, венецианской конструкции с задранным задом и видимой верхней частью навесного руля, 30-пушечную каравеллу с голубыми парусами; за ней плыла огромная, чисто испанской постройки с удлиненной носовой малой бушприт-мачтой, 40-пушечная высокобортная галера.

При первой встрече пять дней назад западнее островов Пантелерии боевых кораблей у Андре Дориа насчитывалось 14, один из них, который османы повредили, разбился о прибрежные подводные скалы. Тогда от турецкой погони ушли 13 кораблей, а здесь же в Мессинском проходе итальянцы уже увеличили количество своих судов на десять единиц – их стало 23, к ним в пути пришла подмога с полным боекомплектом ядер и боезапасом пороха.

Но три фактора позволили османской эскадре из 18 кораблей разгромить итальянскую флотилию из 23 судов. Во-первых, внезапность предутреннего бокового нападения турков Барбароссы в нешироком морском проливе на опешивших итальянцев Дориа, что было сродни неожиданному удару молотком сбоку проходящего по улочке, пусть даже хорошо вооруженного человека. Во-вторых, на турецких кораблях преобладали дальнобойные тяжелые бомбарды, цельные и разрывные ядра которых на расстоянии в одну-полторы румийские мили разносили вдребезги верхние палубы и пробивали насквозь итальянские борта, при наклонах начинавшие черпать воду, в то время как орудия христианских кораблей Дориа едва били на дальность до полумили и потому их ядра шлепались в воду и уходили на морское дно, не причиняя ни малейшего вреда мусульманским галерам и шебеккам Барбароссы. И, в-третьих, высокий воинский дух османских матросов и офицеров, которые знали, что с их выдающимся и победоносным адмирал-пашой Хайреддином Рыжебородым им всегда будет сопутствовать удача в самом жестоком бою.

Все 18 османских судов кружились в хороводе, маневрируя на веслах, и постоянно три корабля вели прицельный артиллерийский огонь с правых своих бортов, не оставляя никакого шанса ближним к ним итальянским кораблям уйти невредимыми прочь. Галеры, каравеллы и каракки Андре Дориа сбросили паруса и пытались на веслах развернуться назад, но это у них не получалось, они сбились в беспорядочную кучу, не имея возможности отвечать единовременным залповым пушечным огнем. Пять христианских кораблей уже горели, у них воспламенились пороховые трюмы и с оглушительным грохотом и треском взрывались палубы.

Многоопытный и хладнокровный двухбунчужный адмирал-паша на запрос флажками с галер Тургута Реиса и Бекстала повелел отвечать им: никаких абордажных боев! У него, тогда еще такого же молодого шебекки-баши, был случай воочию убедиться в таком же нешироком коринфском проходе в гибельности абордажного боя в ограниченном пространстве, когда две сцепившиеся мостиками с крюками галеры, турецкую и испанскую, течением унесло и выкинуло на прибрежные скалы.

Шесть неприятельских кораблей из отряда Дориа нашли свою гибель на морском дне, переломившись надвое от оглушительных взрывов под завязку наполненных основных пороховых трюмов. Двенадцать вражеских судов, на которых самими итальянцами ручными помпами – насосами были затушены пожары, были взяты османами в плен, на их борта уже высадились турецкие караульные десанты, которые задраили наглухо пороховые трюмы и охраняли их крепко, дабы лишить возможности пленных овладеть пороховым зарядом и боезапасом ядер.

Пять галер и каравелл противника, на борту одного из которых находился и сам пресловутый «адмирал Средиземного моря» Андре Дориа, снова пустились наутек, наскоро выставив паруса «по-латинскому способу», чтобы они, дважды перекошенные, ловили встречный ветер. Опять христианский богочеловек Иисус – в исламе пророк Исса – уберег своего последователя-адмирала от праведного гнева и справедливой мести со стороны мусульманина Хайреддина Барбароссы за смерть своего старшего брата Уруджа.

Большой отряд из 30 боевых судов, в котором 18 османских галер и шебекк конвоировали 12 плененных итальянских галер, каравелл и каракк, распределив их промеж собой в цепи через один корабль, шел небыстрым ходом при слабом ветре и начинающем моросить дожде прямо по центру Ионического моря курсом на восток. При такой скорости движения можно было на пятый день плавания, после победы в Мессинском проливе, уже обогнуть Пелопонесский полуостров с юга и развернуть носы кораблей на север в Эгейское море. Но под вечер третьего дня, когда ветер стал совсем слабый, меняя свое направление (обычно бриз дует днем с моря на сушу, а ночью с суши на море), на встречном курсе появилась большая эскадра. Двухбунчужный адмирал-паша Барбаросса приказал подать сигнал тревоги, который молниеносно передавали с корабля на корабль в наступающих сумерках и флажками, и огнями. Но настороженность и беспокойство оказалось напрасными – при ближайшем рассмотрении стал различим большой красный османский стяг на третьем крупном судне – флагмане, с которого сообщили, что военно-морскую эскадру из 12 судов его величества турецкого султана возглавляет однобунчужный адмирал-паша, командующий Черноморским османским флотом Ахмед Кылыч.

57-летний двухбунчужный адмирал-паша и командующий Западным османским флотом на Ак денизе Хайреддин Барбаросса попал в щекотливое положение: он по воинскому званию был на один ранг выше этого природного турка Ахмеда Кылыча, хотя и занимал равнозначную должность, но в то же время этот однобунчужный адмирал-паша, коренной осман был старше его – ему было, насколько это было ведомо беглербегу Барбароссе, уже за 60, а следовательно, по древнему османскому закону он являлся старшим братом и господином – беем. Как повести себя с этим однобунчужным адмирал-пашой беем Ахмед Кылычем, плыть на шлюпке к нему самому, как к старшему по возрасту, или же пригласить его на свой корабль, как старший по адмиральскому рангу? Но все же понятливый и разумный алжирский беглербег нашел выход: он послал на флагман однобунчужного адмирал-паши своего флагман-штурмана, немолодого 45-летнего природного румелийского османа Насина Калкана, по такому важному случаю накинувшего на себя самый дорогой парчовый золотисто-оранжевый форменный парадный кафтан и водрузившего на свою голову самый большой белоснежный тюрбан с орлиными перьями.

Две поравнявшиеся корабельные линии, идущие на встречных курсах, легли в дрейф так, что оба флагманских корабля – двухбунчужного адмирал-паши Хайреддина Барбароссы и однобунчужного адмирал-паши Ахмеда Кылыча – покачивались на расстоянии одной трети румийской мили друг напротив друга, и с левого борта галеры Барбароссы можно было фонарями переговариваться с левым бортом шебекки Ахмеда Кылыча.

Дёрдюнджу капутан – думенчи Насин Калкан вернулся ровно через один румийский час; он доложил своему начальнику флагман-адмиралу Барбароссе, что пожилой однобунчужный адмирал-паша Ахмед Кылыч со своей эскадрой из кораблей Черноморского османского флота двигается к островам Керкенны, чтобы высадить там 500 янычар с полным вооружением и 40 пушками, последние также с полным боезапасом из 24 выстрелов; да и сам командующий Турецким флотом на Черном море – Кара денизе 61-летний Ахмед Кылыч должен по султанскому повелению задержаться на неопределенное время на главном острове Керкенны у тамошнего бега-наместника Хасана для подготовки островной флотилии к возможным боевым действиям на африканском материке для освобождения занятого испанцами Туниса.

Это сообщение своего помощника штурмана-думенчи командующий Западным османским флотом на Средиземном море Хайреддин Барбаросса выслушал с большим вниманием и с некоторой долей ревности – ведь он некогда сам служил бегом на Керкенне, да и нынешний наместник Хасан был назначен на эту должность по его рекомендации и письменному представлению. А теперь этот однобунчужный адмирал-паша Ахмед Кылыч, который к тому же является командующим совсем отдаленного от Керкенны (лежащей напротив среднетунисских берегов через пролив Габеса) Черноморского османского флота, едет в его бывшую вотчину. Беглербегу Барбароссе в его чувствованиях казалось, что Ахмед Кылыч едет не на Керкенну, а к его бывшей жене, которой он, правда, дал развод – талак. Иногда ревность заедает настоящего мужчину даже тогда, когда кто-то обращает внимание на оставленную им через талак кадын.

Однобунчужный адмирал-паша Ахмед Кылыч также поведал своему коллеге двухбунчужному адмирал-паше Барбароссе, через помощника последнего штурмана-думенчи Насина Калкана, что великий султан Сулейман Кануни отправил в этом году большое воинство против иранского шахиншаха Тахмаспа по нижайшей слезной просьбе делегации из подневольных шахиншаху иракских земель в верхнем и среднем Междуречье Тигра и Евфрата. Вероятно, и сам победоносный султан вскоре уйдет в поход на Северный Ирак. Надо поспешать, если вызывает сам халиф – хранитель веры и султан – повелитель Османской империи Сулейман Великолепный, а не то не ровен час – можно и не застать его в самом благословенном из всех поднебесных городов Истанбуле.

В связи с получением такой информации ускорили ход западно-османские ак-денизские галеры и шебекки, а вместе с ними и конвоируемые итальянские суда, на которых бдительную вахту несли, сменяя друг друга, три смены приписаных к западно-турецкому средиземноморскому флоту «новых воинов» – янычар. Даже лишенные любого оружия, огнестрельного и холодного, христианские матросы-итальянцы могли взбунтоваться, если дать им какую-либо слабину. Но как бы то ни было, алжирский беглербег, командующий Западным османским флотом на Ак денизе, двухбунчужный адмирал-паша Хайреддин Барбаросса успел в благородный город Истанбул вовремя – султан еще находился в своем дворце Топкапе.

На второй же день после доклада главному визирю государства, тщедушному человеку Ибрагиму великий османский правитель, десятый султан Дома Османов Сулейман принял своего подданного и слугу, двухбунчужного адмирал-пашу Хайреддина Барбароссу в трехэтажном дворце Палаты аудиенций. Все происходило как в лучшем давно забытом детском сне: огромные Первые Имперские ворота, тенистая летняя аллея, обсаженная высокой туей и низким можжевельником, Вторые Ворота блаженства и недолгое ожидание в Приемном покое, покуда выйдет принятый великим султаном два румийских часа ранее некий средних лет ученый по имени Хаджи Хальф.

Высокий, крепкий телом, орлиноносый, голубоглазый султан произвел на немалого роста, также крепкотелого, соколиноносого, темноглазого алжирского беглербега неизгладимое впечатление: во-первых, он был выше адмирала на полголовы и говорил таким же, как и адмирал-паша, глуховатым голосом, а, во-вторых, говорил он страстные слова об османской гордости, что надо остановить нашествие испанских и португальских разбойников, которые грабят и убивают турецких поданных и насилуют турецких женщин. И словно в забытье услышал потерявший на мгновение ока свое хладнокровие мужественный двухбунчужный адмирал-паша, что он уже не является адмиралом этого ранга, а произведен государственным Советом – Диваном в трехбунчужные адмирал-паши и назначен на высокую должность военно-морского министра – денизаскервизиря Османского государства.

5. Генерал-капитан, губернатор-наместник и маркиз Эрнандо Кортес дель Валле де Оохака уходит в новую южную экспедицию

Окрыленный и преисполненный радужных надежд на будущее, вернулся назад в свою резиденцию в Новой Испании – Мексике новоиспеченный маркиз Эрнандо Кортес дель Валле де Оохака после годичного отсутствия. В прекрасный летний день принимал он отчеты о проделанной работе за год пребывания «на хозяйстве» у временного главного испанского начальника дона Берналя Диаса дель Кастильо и от его также временного помощника, старшего лекаря Мигеля дель Сото. Моложавый 44-летний темноусый и худощавый дель Кастильо, в красивой зеленой с белыми обшлагами униформе старшего полицейского офицера-альгвасила, докладывал обо всем весьма подробно: сколько новых поселенцев-конкистадоров прибыло в страну Мексика, где им были выделены земельные угодья для закладки поместий, плантаций и латифундий, какая сумма налогов поступила в колониальное казначейство, какие дома в главном городе Теночтитбане-Мехико были разрушены ввиду их ветхости, а какие отремонтированы и заново построены. Много еще всякого, представляющего интерес для мужей-отцов колониальной земли, докладывал временный главный начальник-альгвасил.

53-летний маленький, тучный и лысый лекарь дель Сото, вырядившийся по случаю прибытия своего непосредственного руководителя – патрона Кортеса в оранжевый кафтан с золотыми застежками, представил письменные цифровые отчеты о собранном золоте: в слитках, в изделиях и сырьевом песке, он отвечал только за эту область деятельности колониальной администрации. Как врач он также добавил, что за последний год умерло от разных болезней – от воспаления горла, от воспаления легких, от простуды, от ревматизма ног, – которые, однако, для испанцев никак не являлись смертельными, много индейцев: астеков, талашканов и тольтеков.

– Кроме того, много аборигенов умирает от жестокого обращения новых хозяев-плантаторов, которые за малейшую провинность забивают их до смерти в назидание другим своим работникам, которые, в сущности, уже ничем не отличаются от рабов, хотя официально таковыми не являются, – сердито высказывался старший лекарь Мигель дель Сото. – Особенно таким немилосердным отношением отличаются новые конкистадоры и владельцы земельных наделов, усадеб и поместий, которые прибыли уже после покорения нами, конкистадорами первой волны, этой астекской страны. Они не знают и не хотят знать, что всего шесть-семь лет назад талашканы и тотоканы были нашими верными союзниками в борьбе против астеков и их верховного царя – касика. Мы же принесли им неисчислимые страдания, бедствия и гибель. Уже не раз тотоканские и талашканские вожди высказывали мне с горечью: зачем, дескать, мы вас спасли тогда в долине Отумба, когда вы, кастиланы, были уже на грани поражения и уничтожения со стороны астеков?

Ничего не ответил вначале знатный маркиз Кортес де Оохака, а только поморщился, словно от зубной боли, а потом стал недовольно высказываться:

– Мой дорогой старший лекарь, в тебе сыграла твоя благородная профессия исцелять больных. Но здесь нет никакой болезни, это жизнь. Ведь я оставил тебя не врачевать больных и умирающих индейцев, а собирать желтый металл, с которым эти туземцы обращаются неподобающе и не сообразно с заложенной в нем богом ценностью. Сходи и посмотри на тусклый блеск золотых слитков, особенно на ту часть, которая является твоей собственностью, и твои нехорошие мысли и слова отстанут от тебя, мой уважаемый лекарь. А что тотоканы и талашканы? Они – заблудшие язычники, которых мы наставляем на путь истинной католической веры. Они пока еще не стали настоящими людьми и христианами, а находятся по своему поведению и уму рядом со жвачными животными, например, коровами и быками, поскольку беспрестанно жуют свою зеленую жвачку – листья кустарника коки.

Вскоре после приезда генерал-капитана и маркиза Кортеса дель Валле из метрополии начали возвращаться из похода экспедиции. Первым вернулся западный воинский отряд под началом лейтенанта королевской армии Гонсало Сандоваля. Он доложил губернатору-наместнику Новой Испании, что в пяти сотнях миль от города Мехико им обнаружена горная область, где в малодоступных ущельях, куда конница и артиллерия не могли добраться, проживает народ сапантеки, их название переводится на испанский как: мотыжные люди. И в самом деле, они носят вверх на небольшие горные террасы землю из долины и выращивают там, искусно работая своими мотыгами, земляные яблоки – тартуфоло, а также сеют маис. Их очень тяжело было покорить, поскольку пехота должна была идти вдоль горных обрывов гуськом, минуя скользкие и узкие каменистые тропы. А эти сапантеки оказались крепкими и ловкими воинами, вооруженными, к удивлению и несчастью испанцев, небольшими луками, из которых они, бегая вдоль обрывов легко, уверенно и быстро, наносили ощутимый урон конкистадорам, сбивая их в глубокие расщелины недлинной стрелой с золотым или серебряным наконечником, где испанцы разбивались насмерть. Эти сапантеки все же отступили еще выше в горы к белоснежным вершинам, куда испанцы не стали за ними взбираться. Но зато далее за этой горной страной, названной испанцами Новой Гвадалахарой, открылась прекрасная зеленая низменная полоса, за которой уже плескались волны Южного моря – Тихого океана. На этой прибрежной равнине обитает мирный народ тауантепеки (загорные люди), которые живут рыболовством с плоских суденышек-каяков и собирательством выбрасываемых приливами даров моря. Они покорились новым белокожим господам безоговорочно. В красивой долине, сжатой с двух боков снежными горами, конкистадоры дона Сандоваля основали поселение, где над возведением домов сейчас трудятся согнанные туда со всей окрестности индейцы. Этому селению не стали давать какое-либо имя на испанский лад, а сохранили за ними название местечка, где оно расположено: Амекотепек – материнские дети, или: дети матери. А самое главное, золота, серебра и драгоценных камней там видимо-невидимо! Некогда этой землей владели астеки, они разрабатывали там серебряные рудники, но потом почему-то забросили свои разработки и ушли оттуда, якобы, так повелели их боги.

Генерал-капитан, губернатор-наместник Новой Испании – Мексики маркиз Эрнандо Кортес дель Валле де Оохака сердечно поблагодарил 29-летнего рослого лейтенанта Гонсало Сандоваля, стоящего перед ним навытяжку по-военному в зале приемов губернаторской резиденции в блестяще начищенной кирасе, держа в руках офицерский шлем-каску с плюмажем, обнял его крепко и в его же присутствии незамедлительно подписал своей властью наместника короля указ-седулу о назначении лейтенанта Сандоваля наместником-префектом земли Новая Гвадалахара и всей прибрежной области, примыкающей к Южному морю (Тихому океану), куда только дойдет и ступит нога испанского солдата.

Второй прибыла посыльная бригантина из военно-морской экспедиции, отправленной в южном направлении вокруг полуострова Юкатан, от вице-прапорщика Франсиско Лас Касаса, который сообщал, что южнее страны астеков находится страна майя (имя это переводится как: масляные люди), куда можно добраться под парусами при попутном ветре, но который однако дует не часто, за 15-20 дней по воде и еще 6-7 дней по суше. Отряд молодого офицера Лас Касаса, несмотря на свою немногочисленность, захватил столицу этих майя город Майяпан (имя это так и значит: город людей майя) и пока удерживает власть, но может статься и так, что испанцы будут изгнаны из этих земель, поскольку вожди майя, называемые «ольмеска» («бессмертные»), подстрекают простых индейцев против испанских конкистадоров; только снятые с кораблей пушки, установленные на стенах, помогают пока своими выстрелами держать этих майя в повиновении. Здесь в языческих кумирнях, капищах и молельнях имеется бессчетное количество золота и серебра. Но если не будет серьезной подмоги, то все это богатство никак невозможно будет вывезти, поскольку эти язычники ни за что живыми не отдадут свои ритуальные молитвенные принадлежности из драгоценного металла, в которые вкраплены алмазы самой прозрачной, как детская слеза, чистоты.

Прежде чем выступить в поход в южном направлении на помощь экспедиционному отряду вице-прапорщика Франсиско Лас Касаса, у которого и на самом деле было наименьшее количество коренных воинов-испанцев (всего 150 конкистадоров против 280 у лейтенанта Гонсало Сандоваля, ушедшего на запад, и 400 у капитана Панфило Нарваэса, уплывшего на север), следовало приставить к делу 25-летнего двоюродного брата Альваро Сааведра, приплывшего недавно, через полгода после его возвращения из метрополии, вслед с большим караваном. Этот тщедушный, но однако жилистый и выносливый молодой человек имел встречу с благородным доном Кортесом во время его пребывания в Испании, он произвел тогда на своего заморского сановного родственника приятное впечатление своей обходительностью, учтивостью и знанием морского дела, которое он досконально изучил в 10-летних каботажных плаваниях с северо-восточных средиземноморских берегов Испании на его северо-западные атлантические и наоборот, когда постоянно приходилось сталкиваться в прилегающих к Гибралтару водах с турецкой опасностью. Этот безбородый, с водянистыми бесцветными глазами моряк, однако же, дослужился уже до старшего помощника капитана. Год назад маркиз Кортес дель Валле дал поручение своим представителям в Кадисе взять на первый борт, отплывающий в Новую Испанию, своего двоюродного брата Сааведра. Генерал-капитан Эрнандо Кортес распорядился отправить опытного старшего помощника капитана Альваро Сааведра к лейтенанту Гонсало Сандовалю в новый испанский городок Амекотепек, закладываемый на дальнем западе страны Мексика, чтобы там на побережье Южного моря – Тихого океана он возглавил бы постройку нескольких морских судов. Для этой цели новоприбывшему двоюродному брату Альваро были выделены деньги – испанские дукаты – в необходимом количестве, а также в его распоряжение посланы умелые мастеровые-корабелы, которые в большом количестве прибывали в колонию из метрополии, привлеченные возможностью получить намного большую плату в сравнении с метрополией за тот же самый тяжелый труд. В личной напутственной беседе благоразумный маркиз Эрнандо де Оохака поставил своему двоюродному (по матери) брату Сааведра благородную задачу – после постройки морских судов плыть по Тихому океану и найти новые языческие территории и привести их под власть истинного христианского короля и императора Карла V Габсбурга, после чего следовало направиться на Молукки или даже в Китай, чтобы выявить прямой путь отсюда, из Мексики, на родину пряностей.

Размышляя о трудностях строительства морских судов на побережье Южного моря, где пока нет никаких условий и надо сначала возвести небольшие причалы, построить верфи и доки, а уже только затем приступать к основному делу – закладке и сооружению судов, опытный мореход дон Кортес вспомнил свои посещения атлантических верфей в Испании, где сейчас лихорадочно и много строят. Если раньше в метрополии со стапелей спускали на воду небольших размеров галеры, каравеллы и бригантины, то сейчас пошла мода на строительство громадных, тяжелых кораблей, вместительных и роскошных, с величественной резной отделкой, когда все огромные кормовые и носовые фонари сияют позолотой и покрыты серебряными пластинами. Непрактичность таких громоздких галеасов, обращающих на себя внимание свой пышностью и обилием роскошных украшающих деталей, очевидна и непосвященному человеку. Вспомнил в этой связи памятливый дон Кортес плоские и изворотливые османские галеры, которые атаковали испанцев и португальцев на подходе к острову Мадейра, а ведь какие они юркие и быстроходные, в количестве орудийных стволов они ни в чем не уступали христианским кораблям, если даже не превосходили их в качестве – дальности и меткости стрельбы. Но ничего не поделаешь: примеряться к пиратам-мусульманам, в сущности, к язычникам, было бы слишком большой честью для них. Мощные, разукрашенные всеми возможными блестящими, дорогими безделушками и ненужными предметами, не несущими в себе никакой полезной нагрузки, с многочисленными экипажами, тяжело вооруженные множеством бронзовых и железных орудий, эти малоповоротливые испанские галеасы и галеоны выглядели как канувшие в лету тяжеловооруженные рыцарские отряды в современной маневренной сухопутной битве. Но ничего не попишешь! Могучий христианский император Карл V Габсбург должен иметь и соответствующие морские корабли, у которых, кстати, есть одно немаловажное достоинство – они могут брать на борт много груза, к примеру, золота и серебра.

И теперь пришла генералу-капитану и флотоводцу Кортесу одна ясная мысль, отвечающая на его невысказанный нигде и никому вопрос: почему благоденствуют порты, верфи и доки на атлантическом побережье Испании, южнее и севернее Португалии, в то время как прибрежные средиземноморские испанские города пустеют и приходят в упадок? «А потому, – понял сметливый дон Эрнандо, – что на Гибралтаре и за Гибралтаром на Средиземном море уже нет прохода от турецких эскадр, – и далее уже у предусмотрительного идальго пошли горькие мысли: – Ну, конечно, раньше строили малоподъемные корабли, которые в силу своей слабости еще не были в состоянии соперничать с османскими боевыми судами, а сейчас сразу же переключились на сооружение сверхмощных галеасов и галеонов, которые в силу своей чудовищной неповоротливости уже не могут совладать с подвижными турецкими кораблями».

Долго ждал губернатор-наместник Кортес известия из посланной на север морской экспедиции капитана королевского военно-морского флота Панфило Нарваэса, но ожидания его были напрасны. Не зная, что произошло там, на северных берегах Мексиканского залива, с испанским отрядом в 400 конкистадоров, отплывших на одной каравелле и четырех бригантинах, отлично вооруженных и имевших при себе 80 лошадей ( которые в случае надобности тащили бы за собой 40 снятых с пяти кораблей пушек), несколько опечаленный маркиз Эрнандо дель Валле выступил в середине осени, когда немного спали дожди, в поход на помощь малочисленному отряду вице-прапорщика Франсиско Лас Касаса, взяв с собой в качестве ближайшего помощника главного лекаря Новой Испании – Мексики 53-летнего Мигеля дель Сото. В первый день похода, пока двигались по бывшим астекским землям, в ушах благородного маркиза не стихал плач его индейской супруги – молодой красавицы Марины, которая оставалась не одна, как в прошлые годы, а уже с родимой кровиночкой – с маленьким, только что народившимся сынишкой, маркизом Педро Кортесом дель Валле де Оохака.

Из летописных записей главного альгвасила Новой Испании Берналя Диаса дель Кастильо, утерянных на два века, найденных, восстановленных для чтения и несколько доработанных магистрами-докторами-профессорами отцом и сыном Магидович: «За неимением достаточного количества морских судов Кортес выступил сухопутным путем из Мехико в сухом месяце октябре с отрядом из 250 ветеранов и нескольких тысяч туземцев-мексиканцев. Сначала они шли вдоль берега Мексиканского залива, затем углубились в заболоченные леса, так как Кортес решил идти в Гондурас кратчайшим путем, оставив к северу Юкатан. Но чтобы проделать этот путь, отряду понадобилось больше полугода. Припасы вышли, все питались кореньями. Работать пришлось не только индейцам, но и всем испанцам; трудились с величайшим напряжением, почти всегда в воде – валили лес, вбивали сваи, строили мосты. Люди, привыкшие к сухому климату Мексиканского нагорья, страдали от тропических ливней и влажной жары. Десятки испанцев и сотни мексиканцев пали во время перехода страны Петен (теперь часть Гватемалы). К началу мая последующего 1533 года сильно поредевший отряд вышел к берегу Гондурасского залива, пройдя за полгода по прямой около 500 миль, в действительности же гораздо больше; понадобилось еще несколько недель, чтобы добраться до города Трухильо, основанного Ф. Лас Касасом на берегу залива у 18° с. ш. Кортес прибыл туда еле живой: он был болен малярией. А в Мехико распространился слух о гибели Кортеса и его людей, их «вдовам» разрешили вновь выйти замуж».

Глава II. Год 1534

1. Великий султан Сулейман проводит военный совет в иракской деревне Сулеймание

В середине лета великий султан Сулейман Кануни ехал на громадном белом жеребце по северо-иракским горам Загросса. Впереди и позади него по узкой горной дороге ехали верхом янычары-мушкетеры, они держали свои длинные тяжелые ружья заряженными на плечах, захватив их правой рукой. В случае подозрительного шума с горных круч они были готовы немедленно открыть быструю и частую стрельбу. Здесь высоко в горах турки чувствовали себя так, словно очутились в другом времени года. Еще три дня назад, проходя маршем вдоль западных берегов соленого озера Урмия, османская армия находилась в разгаре лета – солнце, жара, пыль и начинающая блекнуть зелень вокруг ясно указывали на это. А здесь во все поднимающихся вверх горных ущельях, ложбинах и расщелинах словно только начиналась весна. Вздувающиеся водные потоки, которые приходилось преодолевать с огромным трудом, несли в своих холодных пенистых бурунах перекатывающиеся и стучащие по дну камни и куски льда. Под вечнозелеными стройными елями и разлапистым можжевельником уже обозначился дымчатый мох. Прямо к узкому горному проходу подступили расцветающие всевозможными красками калина, рябина, боярышник, терн и облепиха. Пахнет сыростью и прелыми прошлогодними, не успевшими полностью сгнить, листьями. Ночью морозец пробивает даже через утепленные кошмой боковины шатра. Да и днем здесь в горах не тепло, а прохладно.

В начале сентября прошлого года отправил десятый правитель Дома Османов Сулейман Великолепный огромную армию в 140 тысяч воинов под командованием главного визиря государства, старшего военного писаря и фельдмаршала-мушира Ибрагима сюда, в Северный Ирак, против иранского шахиншаха Тахмаспа. Этому предшествовали случившиеся ранее важные события в сефевидском Ираке.

Три года назад в Ираке вспыхнуло крупное восстание против правления Тахмаспа, который опирался на воинскую знать тюркских племен кызылбашей и текели. Повстанцы, большей часть арабы-сунниты и арабоязычные луры-шииты, во главе с удалым бегом Зульфикаром разгромили в горах Хамадана высланное против них 20-тысячное сефевидское войско. Под приветственные выкрики жителей повстанческая армия вступила в Багдад. Зульфикар-бег объявил о полном разрыве с сефевидским Ираном и составил большую депутацию из почтенных белобородых старейшин, чтобы отвезти ключ от Багдада и от всего Центрального и Северного Ирака османскому султану Сулейману, дабы он принял их под свою высокую руку. В багдадском монетном дворе приступили к чеканке монет с именем турецкого правителя. Однако недолго существовала власть восставшего народа. Через год огромное 80-тысячное воинство иранского шахиншаха вторглось в Ирак. Десятый правитель Дома Османов не смог тогда оказать подмогу повстанцам, поскольку сам был сильно занят войной с Австрией-Остеррейхом. Благородный Зульфикар-бег пал в бою, восстание было подавлено в крови. Наместником Ирака был назначен некий Мухаммед-хан – выходец из тюркского племени текели, он восстановил и упрочил жестокую тираническую власть Сефевидов.

Османская рать, предводительствуемая главным визирем Ибрагимом, без боя заняла окрестности озера Урмия и захватила Тебриз, выбив оттуда немногочисленный иранский гарнизон.

При преодолении самого высокого перевала Загроссы под названием Азмир-Даг – Медвежья гора авангардная боевая турецкая колонна встретила большую верховую делегацию жителей славного города Багдада, которые поспешали навстречу великому султану Сулейману, дабы приветствовать его восторженно как своего освободителя от жестокой власти ненавистных Сефевидов. Десятый правитель Дома Османов был тронут таким проявлением багдадскими жителями своих ликующих чувств, но не подал вида и оставался по-прежнему невозмутимым и хладнокровным. Торжество и огромная радость иракцев простерлись до того, что жители одного из крупных деревень порешили на своем сходе переименовать ее и назвать Сулеймание, в честь османского правителя – их избавителя от жестокосердного сефевидского ига. Эта деревня Сулеймание располагалась прямо при окончании спуска с протяженной горы Загросса.

В этой деревне Сулеймание великого султана Сулеймана, сына Селима, с огромным трепетом ожидали: предводитель турецкого войска в Ираке главный визирь фельдмаршал-мушир Ибрагим, начальник янычар чорбаджи-ага Кудеяр и бывший иранский посол в Истанбуле, а с 1528 г. х. л. беглербег османской провинции Египет Амир Мухаммед.

Десятый правитель Дома Османов сошел со своего белого коня и, стоя на деревенской площади, мощеной круглым камнем, принял подобострастные знаки внимания своих высокопоставленных подданных. Белоснежный султанский жеребец, придерживаемый под уздцы телохранителем-янычаром, бил подкованным копытом, высекая искры из каменистого покрытия площади-майдана, и зло косил левым глазом на недалекий водоем, расположенный на северной окраине майдана.

Главный визирь государства Ибрагим, янычарский генерал Кудеяр и египетский беглербег Амир Мухаммед стояли в одну линию перед своим властелином на левом колене, склонив вниз непокрытые головы, головные уборы они держали в руках. Великий османский правитель дождался, пока от водоема подбежал вельможа из свиты с золотым кувшином с водой и не полил ему на руки, другой сопровождающий его сановник держал перед ним, став на колени, золотой тазик. Обмыл свои руки над посудиной из благородного металла османский султан Сулейман, вытер их о поднесенное третьим вельможей полотенце и только после этого поочередно поднял каждого из своих троих знатных встречающих с колена и поздоровался с ним по мусульманскому обычаю за правую руку:

– Ассалам алейкум! Алейкум ассалам!

На обеденный перерыв великий султан Сулейман направился в подготовленную для него небольшую полутемную залу невысокой крепости, возвышающейся за водоемом на северной стороне деревенской площади. Четырехугольное серое строение с полубашнями, сложенное из камня и кирпича, в которое ведут неширокие, украшенные изразцами ворота, несмотря на свой почтенный возраст (в таких укрепленных крепостцах селились первые мусульмане-завоеватели вместе с семьями, ибо в первые годы распространения ислама они, как правило, не жили вперемежку с местным населением и даже смешанные браки между пришлыми правоверными арабами и местными арабами-язычниками были строжайше запрещены), выглядело «молодо», чему способствовали беленые белой известью камни фундамента и крашеные оранжевой киноварью кирпичи его фасадной стороны.

После сытного обеда из мясных, мучных и молочных блюд, которые десятый властитель Дома Османов вкушал в одиночестве на мягких пушистых коврах, там же в низкой зале, очень прохладной, несмотря на дневную летнюю жару, верховный главнокомандующий над всеми сухопутными, артиллерийскими и военно-морскими силами Османской империи великий султан Сулейман проводил военный совет с участием трех встречавших его высокопоставленных лиц государства…

СКАЧАТЬ полный текст второй книги

© Бекбалаев А.А, 2009