Следы на снегу

(рассказ)

 Стоял последний морозный зимний день. Вот уже пятый день как я попала в кардиологическое отделение областной больницы.

– Такая молодая а уже сердце пошаливает, нельзя такое допускать доченька! – сказал пожилая санитарка протирая пол.

– Если бы я могла не допускать такое, разве я допустила бы, мне ведь тоже хочется жить. И жить я хочу, как можно дольше бабуленька, – ответила я.

– Да, конечно. Все мы хотим жить как можно дольше, – сказала она вздохнув и пошла прочь. За окном кружил снегопад. Мне стало ужасно скучно, почитать бы что-нибудь. Ступая мелкими шагами я вышла в коридор. У большого окна коридора задумчиво стоял мужчина средних лет.

– Извините, у вас нет чего-нибудь почитать? – спросила я.

– Что? – он видно очень глубоко задумался, услышав меня, он резко обернулся.

— У вас есть что-нибудь почитать?

– Да, у меня есть одна книга. Но не знаю понравится ли она тебе.

– А вы дайте мне её, я прочту и скажу понравилась ли она мне.

– Логично, – улыбнулся он и пройдя в свою комнату вынес мне книгу Александра Дюма.

– О, эта книга мне нравится уже давно, – шутливо сказала я.

– Так вы её читали?

– Да, но я прочту её ещё раз. Вы знаете, каждый раз перечитывая книгу, я открываю для себя нечто новое.

– Да вы, я вижу, книгоман, а я никогда не перечитываю, мне достаточно одного раза.

– Так Вы умнее меня, – опять пошутила я.

– Ну, скажете тоже, ведь я не умею открывать что-то новое. И зачем в таком случае перечитывать книгу. Наш диспут затянулся надолго и мы не заметили, как расшумелись во весь коридор.

– Извините, можно потише, у нас здесь многим полагается полный покой, – молоденькая медсестра робко одёрнула нас.

– Ну ладно, пойду ка я открывать нечто новое. – сказала я полушёпотом и пошла в свою палату. Но что-то не шли ко мне в этот вечер открытия. Не начав читать, я отложила книгу и задумалась. Так глубоко задумалась, что не помню, как уснула. На следующий день меня разбудил тихий стук в дверь.

— Войдите.

– Ну что нового, какие открытия? – это был мой вчерашний знакомый. Увидев, что я всё еще в постели он попятился, – ну засоня, вы ещё не встали?

– Подождите минутку пожалуйста, я оденусь, – попросила я. Мы вместе пошли на завтрак. После завтрака он тихо шепнул мне на ухо:

– Посмотрите, какой чудесный день, солнце светит вовсю, а ведь сегодня уже весна! Пойдёмте на улицу погуляем?

 Я посмотрела в окно и мне приветливо улыбнулась весна.

– Пойдёмте,-также тихо шепнула я. Никто не догадался о нашем заговоре и мы вскоре очутились на улице.

-Пойдёмте скорей. Если нас застукают мы пропали, – схватив меня за руки он побежал на задний двор больницы. Там лежал глубокий снег и наши ноги увязывали в нём.

– Что Вы делаете. Мы можем простудиться, попыталась возразить я.

— Не распускайте нюни, так мы скоро и на тот свет попадём, пойдёмте, пойдёмте. Пробежав наискось задний двор, мы очутились в растоптанной аллее, по краям которой росли красивые ели. Эта дорожка вела в другое отделение.

– Ну вот, а вы боялись, – весело улыбнулся он мне.

– А вот и не боялась.

— Знаете что, а давайте хоть познакомимся, что ли?

– Ой и правда, а как вас зовут?

— Меня зовут Бекжан. А вас?

– А меня зовут,.. – не успела я сказать своё имя, пронзающий душу женский крик не дал мне сказать своё имя. Оказалось, что мы шли по дорожке ведущей в реанимацию. Молодая, красивая женщина с ужасающим криком рвала на себе волосы. Двое мужчин не могли справиться с ней. Из реанимации выбежали ещё двое. Вместе они кое-как успокоили женщину. Мы, остолбенев, наблюдали за этой сценой.

– Что уставились, идите своей дорогой, у неё горе, умер муж, – бросил на ходу доктор, спешно проходящий мимо нас.

– Пойдёмте, – Бекжан крепко сжал мою руку. Некоторое время мы шли молча, каждый думал о своём.

– О чём вы думаете? – робко спросила я решив разрядить обстановку.

— Как Вам ответить, честно или… – он прямо посмотрел мне в глаза.

– Только правду, – я тоже посмотрела прямо в глаза.

– Ну, если честно, я думаю вправду ли плакала эта женщина или для показухи?

— Что, что вы сказали, вы не забыли, что я тоже женщина? – мне не понравился его ответ. Он опять крепко сжал мою руку.

– Нет, я не забыл, но Вы же хотели услышать правду, вот я и говорю вам правду, только правду.

— А почему вы так думаете? – мне показалось что у него на то есть причины и немного смягчилась.

– Ну, на это много причин.

Некоторое время мы опять шли молча. И вдруг он заговорил:

– Вы знаете, вот если я вдруг умру, будет ли так по мне убиваться моя жена? – то ли спросил меня, то ли рассуждал вслух. Я ничего не ответила. Он продолжил: – Вы ещё молоды, совсем молоды, многого вы ещё не понимаете. Но пройдёт некоторое время и Вы поймёте меня. Вот я всё время думаю. Почему не придумали такой закон, когда людей будут наказывать за косвенное убийство?

– О чём это Вы? – удивилась я.

– Знаешь о чём я, иногда в жизни бывают такие моменты, когда кто то, кого то доводит до смерти. Нет, он не убивает его физически, а просто делает так чтобы человек сам дошёл до смерти. Иногда это делает сам не ведая того.

– Вы извините меня, но я никак не пойму о чём это Вы?

– О том что моя жена ведёт меня к смерти из года в год, изо дня в день она ведёт меня к смерти, – смотря куда то вдаль ответил он. Я поняла, что он говорит правду, что у него очень тяжко на душе и мне захотелось выслушать его.

– Расскажите пожалуйста мне о своей жене.

– А может быть она ни в чём не виновата. Может быть я сам виноват во всём? – рассуждал он вслух.

– Бекжан ага, не обессудьте, но я и вправду хочу узнать о вашей жене всю правду, расскажите мне пожалуйста с самого начала? – попросила я искренне.

И он начал свой рассказ:

– Я всю жизнь расплачиваюсь за свою маленькую ложь. Это было давно, лет пятнадцать назад. Учился я во Фрунзе на агронома. Однажды мой друг Канат пригласил меня на вечеринку к девушкам из женпеда. Тогда я впервые увидел её. Она была очень красивой, я сразу сравнил её большие миндалевидные глаза, глазами пугливой лани, и она сама казалась мне такой наивной… О! Если бы внешность человека всегда соответствовала внутреннему миру человека, наверное, было бы меньше горя, – он ненадолго умолк, а я не стала перебивать ход его мыслей.

— В общем, полюбил я её с первого взгляда. Решил, что несмотря ни на что она будет моей. Расстались мы после этого вечера хорошими друзьями. Потом стали встречаться чаще. Она мне нравилась всё больше и больше, я не мог думать ни о ком кроме неё. Да и она как мне тогда казалось, была не равнодушна ко мне. Я писал домой письма в которых говорилось что я заболел или что у меня порвались штаны, в общем, уловки обычных студентов заполучить побольше денег от родителей. Родители мои не могли приехать в город проведать меня, так как были людьми в возрасте. Хозяйство и земля намертво опутали их корнями. Я тратил деньги на неё, исполнял любой её каприз. Однажды даже продал свои совсем новые джинсы, которые с большим трудом достала мне сестра. Продал только для того чтобы сводить её в кино и купить мороженое. Прошло около года. Я уже был на последнем курсе. И тогда я решился сделать ей предложение.

– Айгуль, я скоро закончу учёбу и хочу увести тебя с собой, – рубанул я с плеча.

– Слушай, ты это всерьёз? – спросила она меня удивлённо.

-Да, я вполне серьёзно,-ответил я серьёзно, – ты согласна?

-Не знаю, надо подумать.

– А чего тут думать. Родители у меня богатые люди; отец – председатель колхоза, мать –врач, дом полный мебели и ковров. Будешь жить у меня как королева! – до сих пор не пойму почему и откуда я взял эту ложь. Он глубоко вздохнул. В общем выждав для приличия некоторое время она сдалась на мои уговоры и наконец согласилась выйти за меня замуж.

 Когда я привёз её домой, к нам навстречу выбежала мать:

– О мой родной, о моя родная, прибыли наконец то! – её сердце чуть не лопалось от радости, она была на седьмом небе от счастья. Как же. Единственный сын женится! Вот в этот самый момент и получил я свой первый удар в сердце. Моя Айгуль посмотрела на меня таким взглядом, что я даже не могу этот взгляд описать. Она поняла мою ложь. Перед ней стояла не врач а просто старушка, как она потом ни раз мне говорила. Я боялся, что она повернет назад. О. лучше бы она тогда сделал это! Как я проклинаю тот день!

 Он закрыл лицо руками и минуту стоял молча, вздрагивая. Я дотронулась до его плеча и сказала:

– Продолжайте, пожалуйста.

 Он убрал руку с лица и его голос как то окреп:

– Она не повернула назад, а слишком уверенно шагнула вперёд. Я неправильно истолковал этот шаг. Мне тогда казалось, что она простила мою ложь, в конце концов, не с моими родителями же жить ей. Справили мы той и начали жить.» Прости меня я так боялся потерять тебя что солгал, если не сможешь простить, то я не дотронусь до тебя и пальцем. Если хочешь, уходи пока не поздно» сказал я ей в первую брачную ночь.» Что скажут люди, что скажут мои родители, теперь я не уйду отсюда никуда» таков был её ответ.

Спустя год она родила мне прелестную девочку. Пока она была маленькой, вроде все было нормально. Я не обращал внимания на претензии моей жены на счёт денег и неудобств. Для моих родителей существовала лишь моя дочь Алтынай а на остальных они попросту не обращали внимания. Однажды вечером, придя с работы, я отдыхал на диване. Айгуль работала учительницей в школе. Она пришла с работы чуть позже обычного и прямо с порога начала:

– Что разлёгся как бай, сын председателя что ли? – она смотрела на меня ненавидящим взглядом. Это был тот самый взгляд, который ранил моё сердце. Я встал и сел на диван.

– Что с тобой случилось? – я старался не подать виду что сержусь.

-А ничего, унизили меня, вот что случилось!

– Кто тебя унизил и чем?

– Сноха председателя унизила меня, ох я несчастная! – запричитала она. Я подошёл к ней, чтобы успокоить и почувствовал, что от неё разит водкой. Оказалось, что в школу по талонам распределили две пары сапог. Так вот у моей Айгуль, прямо из рук вырвала одну пару сапог сноха председателя. Сказала, что мол, у неё всё равно не хватит денег на эти сапоги. Кое как уложив её спать, я сам не спал до утра. Утром пошёл в контору. Выписал двести рублей авансом и отвоевал у снохи председателя те самые сапоги. «Фу, подкаблучник бесхарактерный, в сердцах бросила она мне вслед, знал бы чем занимается жена не заступался бы!» Кинжал, брошенный мне вслед, опять попал прямо в сердце. Но я постарался проглотить обиду, мало ли что могут сказать обиженные бабы.

 Увидев сапоги моя Айгуль так обрадовалась, что даже попросила прощения: «Прости меня дорогой, я больше никогда не буду пить, это я со злости.» Но слово своё она держала недолго. У меня пошатнулись дела, после этого случая с сапогами, я попал в разряд нехороших». Всё что бы я не делал не нравилось председателю. Боясь прямого нападения он всячески травил на меня то парторга, то профкома. Работать стало невыносимо, а тут ещё новые проблемы с Айгуль.

– Я беременна, – заявила она мне однажды, — но рожать не собираюсь, сделаю аборт.

— Ты что, с ума сошла?

– Нет мой дорогой, я то как раз не сошла с ума. Я же вижу у тебя не всё ладно на работе, хотя ты так стараешься мне не показывать этого. Если тебя уволят, на что мы будем кормить двоих детей. У тебя ведь мать не врач а отец не председатель чтобы прокормить целую ораву.

— Замолчи! – я дал ей такую звонкую пощёчину, что к нам забежала мать из соседней комнаты.

— Что с вами дети мои? – дрожащим голосом спросила она.

Айгуль в третий раз бросила на меня тот самый взгляд. В тот день я впервые попал в кардиологию. После болезни Айгуль вроде стала относиться ко мне нежнее, но аборт она всё таки сделала.

 Жизнь продолжалась.

 Однажды когда моя жена в очередной раз «задерживалась на работе, она теперь была завучем в школе, и работы прибавилось, ко мне зашла мать:

– Сынок не обессудь меня, но ты сходил бы в школу за Айгуль, ведь темно же уже, всякое может быть…

– Мама, зачем вы беспокоитесь. Придёт она уже скоро, школа то недалеко, что впервые что ли, да придёт она, не беспокойтесь.

– Так вот в том то и дело что не впервые, – сказала мама и заплакала, – ты что совсем бесчувственный, или у тебя нет чувства гордости, не могу я больше слушать все эти сплетни. Не хоте6ла я встревать между вами, но сил моих больше нет! Открой глаза сынок, у тебя же все рушится!

 Я не помню, как очутился в школе.

– Школа давно закрыта, – брезгливым тоном сказала старуха-сторож. От её взгляда я готов был провалится сквозь землю. Значит всё что сказала мне мама, правда!

– Где ты была? – спросил я свою жену прямо у порога, когда она только появилась.

– Как где? В школе, – она притворно недоумённым взглядом посмотрела на меня но тут же отвела глаза.

– Я был в школе ещё час назад, школа была закрыта, – отрезал я.      

— Ты что, шпионил за мной?

– Да, шпионил, так где ты была?

– А, ты наверное пришёл как раз в то время когда я пошла пить чай к Бермет.

– Если не веришь, пойдём к ней, сам спросишь. Я сам спросил у Бермет, была ли у неё моя жена.

– Была, была, – сказала она сразу, – вот даже тетради у меня забыла, только хотела отнести, у неё же завтра контрольные.

От этих слов у меня отлегло от сердца, даже как то неудобно стало перед Бермет. Что скажут люди, если узнают, что я шпионю за женой?

 А люди говорили многое, всё село говорило обо мне;» Дурак, растяпа, не мужик!» Но я не слышал их, потому что говорили они это шёпотом за моей спиной.

 Вскоре Айгуль опять забеременела.

– Как ты думаешь Алтынай уже большая, может заведём ещё мальчика?

– Ты что, беременна?

– Да, уже четыре месяца оказывается, – сказала она застенчиво улыбаясь. Я же от счастья даже дар речи потерял.

 Через пять месяцев она родила красивого, крепкого, прелестного мальчика. Я потерял голову. Наконец-то бог отблагодарил меня за все мои страдания!

 Однажды выходя из кабинета я краем уха услышал, как секретарша говорила шёпотом;» А ведь мальчик то вовсе не его». У меня вздрогнуло сердце, не про меня ли говорят. Но тут же успокоил себя, дурак я, какой-то сомнительный, что, кроме меня нет мужиков что ли.

 А моя Айгуль после родов стала совсем другой, относилась ко мне очень ласково, всегда была дома, занималась хозяйством. Вот так незаметно прошло пять лет. Мальчик подрос, стал очень красивым мальчиком похожим на Айгуль, но почему то был кучерявый.

 Дела у меня в то время пошли в гору; я купил машину, отремонтировал дом, поставил дома телефон. О, лучше бы я никогда не знал, что такое телефон!

– Где это ты столько времени пропадаешь, – услышал я голос жены разговаривающей по телефону и остановился у порога, потому что не хотел перебивать её. Сам не желая того я стал невольным слушателем следующего диалога моей жены с незнакомцем6

– Можешь больше никогда не показываться мне на глаза, – яростно крикнула она в трубку.

– Что, что ты говоришь? Как разводишься? Ты что сдурел что ли? Как я могу? Да ни о чём он не догадывается! А кто ей про это сказал? И что она окончательно решила развестись? Нет дорогой, не могу я с ним так поступить. У нас пока всё хорошо! Он ничего не знает. Он в нём души не чает! Да если даже она всё ему расскажет, он не поверит, я знаю его!

– Папа, папа пришёл! – вдруг раздался голос моего сына, – папа, мама уже целый час разговаривает с каким– то дядей Канатом!

Айгуль, услышав голос сына, обернулась. И поняв, что я всё слышал, ошалела. Трубка выпала из её рук. В ней громко кричал мужской голос. Это был голос моего самого лучшего друга Каната! У меня в буквальном смысле закружилась голова. Я отчётливо представил себе Каната. Мальчик непонимающим взглядом смотрел на меня. И я понял, что он как две капли воды похож на Каната…

 Бекжан тяжело вздохнул:

– И вот теперь я здесь, передо мной только чёрная толстая стена, у которой нет выхода, я не найду его наверное никогда. И наверное я никогда не пойму кто виноват, я или моя жена? Я не хочу обвинять свою жену, наверное, она никогда не любила меня и искала счастья на стороне. Но почему в таком случае она не развелась со мной? К чему такой чудовищный обман? Что будет теперь с моим сыном?..

 Мы оба молчали. Наше молчание нарушила медсестра:

— Где вы ходите? Неужели у вас нет совести? Всю больницу переполошили, – сказала она возмущенно, но увидев слёзы на глазах у Бекжана, осеклась, – пойдёмте, вас ищут, – уже тихо сказала она.

 В ту ночь я не смогла долго уснуть. Как в немом кино проплывали передо мной образы Айгуль, Бекжан, Алтынай, старуха… В голове стоял сумбур, они вдруг превращались в разноцветные нити и переплетались, то я опять отчётливо видела их лица. К утру я уснула. Проснулась от какой-то возни. Пришла медсестра делать уколы.

– Не вставайте. Повернитесь на бок, – попросила она.

 Я наверное сегодня не смогу встать, все тело ныло будто меня избили.

– Девушка, извините, я сегодня не смогу встать, не могли бы вы позвать ко мне дядю Бекжана из соседней палаты?

– А вы не знаете? Его сегодня ночью увезли.

– Куда? Как увезли? – я вскочила с постели.

— Что вы, лежите, у вас температура, вы всю ночь бредили, – она силой уложила меня. Вошла санитарка.

— Что случилось?

– Помогите, ей плохо! – услышала голос медсестры сквозь пелену тумана…

 Когда я пришла в себя, рядом сидела санитарка.

– А, проснулась? Успокойся милая, не волнуйся, вот какая оказия вышла, если бы мы знали, что он твой родственник не стали бы напрямую говорить тебе о его смерти. От обширного инфаркта скончался бедный!

— Не родственник он мне, бабуля, мы с ним вчера только познакомились. Просто хороший был человек, – с этими словами слёзы хлынули у меня из глаз.

– Поплачь, поплачь моя хорошая, какая же ты сердобольная, ой не сладко тебе будет в жизни доченька, – покачала головой старуха, – да, видно хороший был человек, а как плакала его жена бедная, чуть в обморок не упала, такая красивая, молодая ещё! Как то теперь она будет справляться одна с двумя детьми? Выплакавшись, я встала, несмотря на запрет старухи. Я подошла к окну и посмотрела вниз. Там, в глубоком снегу, остались наши вчерашние следы. И мне было ужасно больно оттого, что след рядом с моим никогда больше не отпечатается на этой земле. И ещё мне было невыносимо больно оттого, что не нашёл он выхода из той чёрной стены, не успел… Может быть и нашёл бы он выход, если бы остался жить! И ещё мне было больно оттого, что не умеем мы люди ценить друг друга при жизни. Только смерть дает нам понять, как дорог был ушедший человек, наверное, оттого и сделал нас Бог смертными! Растает снег, и растают наши следы на снегу...

Март 1997 года

Каракол

© Сатиева Б.К.