Легенда о Джамшиде-уста

Памяти моего деда Керимова Энвера Ибрагимовича посвящается этот рассказ.

1

– Ну, что ж, порадуй меня своим искусством, Махмуд, – сказал Джевдет-паша, поглаживая свою густую черную бороду. – Хочу узнать, правду ли говорят в народе о твоем чудесном голосе.

– Как вам будет угодно, великий паша, – низко поклонившись, ответил немолодой бродячий певец в старом заплатанном халате, и сделал знак двум сопровождавшим его музыкантам.

Спустя мгновение в покоях Джевдета-паши под аккомпанемент лютни и флейты най зазвучал сильный и красивый голос Махмуда, исполнявшего свою импровизацию на мотив народной песни. Слушая музыкантов и певца, Джевдет-паша лениво полулежал на одном из диванов, который был обит бардовым бархатом и расшит золотыми и серебряными нитями. Светло-зеленый парчовый халат, большой серый тюрбан и золотой перстень с бриллиантом на правой руке не оставляли сомнений, что это – представитель высшей знати, наместник османского султана Сулаймана I Кануни. Стены кабинета паши покрывала лепнина из алебастра в виде узора «ислими», восемь окон были застеклены цветными стеклами, а пол устилали несколько исфаханских ворсовых ковров с богатым цветочно-растительным орнаментом.

Под влиянием песни суровое, аскетичное лицо Джевдета-паши с крупным орлиным носом несколько смягчилось и приобрело почти добродушное выражение. Сладкоголосый певец воспел величие горной природы, прекрасных и гордых девушек из горных селений, не забыв в нескольких куплетах льстиво похвалить роскошный дворец паши и его владельца за мудрость, доблесть и гостеприимство. Глядя в этот момент на умиротворенного Джевдета-пашу, трудно было бы представить, что перед вами жестокий и деспотичный правитель, обширные владения которого простирались от Эрзурума до Карса. А ведь ни одного дня не проходило без того, чтобы какой-нибудь горожанин или крестьянин не подвергся бы бесчеловечному наказанию, лишился бы жизни за малейший проступок либо непослушание воле наместника султана. Отрубленные головы несчастных для устрашения простого люда всегда выставлялись у крепостных стен, надежно защищавших дворец паши. Лишь одна страсть была у правителя – охота на оленей. Каждую весну со своими ловчими отправлялся он в горные долины и безжалостно истреблял себе в удовольствие этих благородных священных животных.

– Ты порадовал мое сердце, Махмуд, и заслуживаешь награду, – промолвил Джевдет-паша, приоткрыв глаза, и милостиво протянул певцу три золотые монеты.

– Да вознаградит вас аллах за вашу щедрость, всесильный паша, – вновь низко поклонился бродячий певец.

Его примеру последовали и оба бедно одетых музыканта, после чего все трое с облегчением покинули покои непредсказуемого хозяина дворца.

Через некоторое время резные деревянные двери снова отворились, и в кабинет паши нерешительно вошел Хасан-бей – полный мужчина, препоясанный саблей, в синем расшитом халате и белом тюрбане.

– Прошу прощения, благородный паша, что потревожил вас в час полуденного отдыха, – начал придворный, осторожно подбирая слова. – Тут случилась одна неприятность. Но, что поделаешь, на все воля всевышнего. Кто мы по сравнению с аллахом? Он устроил для нас звезды, выводит утреннюю зарю и ночь, вырастил нас из одной души. Что тут скажешь: человек предполагает, а аллах располагает…

– Да о чем ты толкуешь, болван? – не выдержал Джевдет-паша. – Что случилось? Может, взбунтовались курдские беи?

– Не совсем так, мой господин, да хранит вас аллах, – смиренно ответил приближенный паши. – Дело в том, что ваша дочь Айлин пропала, исчез и архитектор Джамшид. Как мне призналась ее служанка, Айлин и Джамшид прошлой ночью вместе бежали из вашего дворца.

– Что ты сказал, негодяй?! – в гневе вскричал паша, и его лицо исказилось от ярости. – Немедленно снаряжай отряд и скачи на их поиски. Иначе не сносить тебе головы! Будь проклят этот безродный перс! Попадись он мне только в руки, и я изрублю его на мелкие куски. А с безмозглой девчонкой я еще разберусь: или она выйдет за Яшара-пашу, или сгниет в темнице. Ну, что ты застыл, как истукан?! – крикнул он насмерть перепуганному Хасану-бею. – Убирайся и не смей показываться мне на глаза без Айлин и Джамшида!

2

Джевдет-паша со своей семьей и придворными жил в великолепном трехэтажном дворце с четырьмя входами и надвратной башней. Богато оформленный дворец располагался между Эрзурумом и Эрзинджаном среди крутых горных склонов.

От трех жен Джевдет-паша имел трех дочерей и пятерых сыновей. Айлин была его средней дочерью от матери-курдианки, происходившей из рода хошабских беев. Айлин рано потеряла мать, и мало походила на двух своих сводных сестер. В отличие от них, она никогда не надевала нарядов, принятых при стамбульском дворе, часто выходила из дворца и приветливо общалась с простым народом. Айлин была стройной, красивой девушкой среднего роста с большими небесно-синими глазами и открытым, слегка смуглым лицом. По обычаю горцев она носила золотое ожерелье на шее, браслеты с жемчугом на ногах, а волосы заплетала в десяток косичек. Девушка увлекалась верховой ездой и держалась в седле, как настоящий йигит. От покойной матери она унаследовала дар к врачеванию, знала секреты целебных трав и умела изготавливать из них лекарственные снадобья. За ее доброту и помощь беднякам Айлин любили и почитали все народы, населявшие владения паши, – турки, курды и армяне.

Недавно дочери паши исполнился двадцать один год. Чувствовала она себя на женской половине дворца, как птица в золотой клетке, часто охватывала ее тоска, не находила она общего языка с сестрами. Не ведала тогда Айлин, что вскоре одной встрече суждено прервать привычное течение ее жизни, предопределено изменить ее судьбу навсегда.

Рядом с дворцом Джевдета-паши уже несколько лет велось строительство мечети. После смерти старого архитектора на его место пригласили молодого перса Джамшида-уста. Джамшиду в то время было всего двадцать шесть лет, но он успел проявить себя талантливым архитектором. На своей родине, в Персии, он участвовал, как подмастерье, в сооружении исфаханских и тегеранских мечетей. Оказавшись в Османской империи, Джамшид продолжал совершенствовать свое мастерство и стал одним из любимых учеников знаменитого Мимара Синана. По его проекту в Бурсе был возведен прекрасный караван-сарай, украсивший город великолепием декора и безупречностью пропорций.

С первого взгляда понравился Айлин молодой архитектор. Скромное голубоватое одеяние из простой хлопчатобумажной ткани лишь подчеркивало мужественную красоту и благородный облик Джамшида-уста. Молодой перс выделялся высоким ростом и величавой осанкой, был он брюнетом со смуглым тонким лицом и резко очерченным гордым профилем. Его большие карие глаза были живыми, подвижными, в них светились ум и вдохновение.

Всего год потребовался Джамшиду с местными каменщиками, керамистами и резчиками, чтобы завершить сооружение мечети, превратив ее в шедевр архитектурного декора. Портал и вход в мечеть мастера украсили кладкой из шлифованных кирпичиков, резьбой по алебастру и поливной многоцветной терракотой. Через два года был построен из жженого кирпича и высокий минарет с узорчатой кладкой в форме меандра.

Пока продолжалось строительство, Айлин проявляла большую заботу об архитекторе и его работниках: лечила заболевших строителей, часто навещала мастеров и угощала их изысканными блюдами из дворцовой кухни. Джамшида не могли не тронуть внимание и отзывчивость девушки, ее искренний интерес к ремеслу, которому он посвятил свою жизнь. Не заметно для самих себя Айлин и Джамшид всем сердцем привязались друг к другу, пришла к ним настоящая любовь, сметающая все преграды на своем пути. Поначалу молодые люди поздними вечерами тайно встречались у построенной мечети, а спустя год местом их уединенных свиданий стала вышка минарета, скрывавшая влюбленных от посторонних глаз.

Как-то раз, в теплый июньский вечер Айлин вновь поднялась по длинной винтовой лестнице, оказавшись на верхушке минарета, где ее, как обычно, с нетерпением ждал молодой архитектор. Джамшид сразу заметил, что его возлюбленная глубоко подавлена, необычайно молчалива, а на ее прекрасном лице – следы недавно пролитых слез.

– О свет души моей, почему ты сегодня сама не своя? – участливо спросил Джамшид, нежно обнимая девушку. – Что печалит тебя?

– Любимый мой, – ответила Айлин сквозь слезы, – видно отвернулся от нас аллах. Решил выдать меня отец замуж за трабзонского пашу. Взял он за меня большой калым и заставляет стать четвертой женой в гареме старого и свирепого Яшара-паши. Не перенести мне этого. Лучше я приму яд и умру, чем разлучусь с тобой.

– Не унывай, родная, – как можно спокойнее, сказал молодой человек, хотя был потрясен услышанным не меньше возлюбленной. – Аллах не поможет тем, кто опускает руки и не хочет побороться за свое счастье.

На некоторое время Джамшид умолк, задумчиво гладя девушку по длинным косичкам.

– Послушай, ведь ты знаешь секреты редких трав, – снова заговорил он. – Что, если тебе приготовить сонное зелье для стражи дворца и крепости, подмешав им в пищу? Через два дня я смогу добыть для нас двух резвых коней и мужскую одежду – имама и простого ремесленника. Если все получится, то в этот четверг, в полночь, мы сможем бежать. Пойдешь ли ты со мной, радость моя? Ты же понимаешь, что в случае неудачи, Джевдет-паша не пощадит нас обоих.

– Пока в моей груди бьется сердце, я всегда буду рядом с тобой, – без колебаний ответила Айлин, и ее лицо вдруг озарила счастливая улыбка. – Хвала аллаху! Ты вернул мне надежду, дорогой. Я совсем забыла о том, что брат моей матери, хошабский бей, не откажет мне в помощи. Если мы сможем добраться до его крепости, к югу от озера Ван, то мы окажемся под его защитой.

3

Посреди горных хребтов и множества островов раскинулось озеро Ван, воспетое в древних сказаниях и легендах. Казалось озеро безграничным и бездонным, как настоящее море, а его соленая вода отливала густой, бархатистой синевой. С южной стороны обступили озеро буроватые скалы Восточного Тавра, блестевшие на солнце своими острыми гранями. Склоны гор утопали в волнах разнообразных зеленых трав; берега озера были усыпаны желтыми, синими, лиловыми и алыми цветами, которые ласкали взор своей красочностью и источали тонкие природные ароматы.

Через русло реки Хошаб, по направлению к хорошо укрепленной крепости, на вороных конях перебирались два всадника. Первым из них был высокий молодой мужчина с небольшой черной бородой, облаченный в одеяние имама – белый тюрбан и темно-зеленый чапан с белыми рукавами. Кампанию ему составлял безбородый юноша, чем-то напоминавший девушку, в простом бежевом халате и чалме.

– Даже не верится, любимая, что до крепости рукой подать, – негромко произнес первый всадник, оказавшись на другом берегу реки. – Милостив к нам аллах, Айлин! Будем надеяться, что всевышний убережет от Джевдета-паши и ткача Рашида, подарившего нам эту одежду.

Оставив позади большую караванную дорогу и крутой обрывистый утес, Джамшид и Айлин вплотную приблизились к хошабской крепости, грозно возвышавшейся над окрестностями. Старинная крепость была обнесена тремя рядами стен, построена из серого известняка и служила надежной защитой от вражеских нападений.

– Аскеры, – обратилась девушка к двум часовым у высоких ворот, – передайте Ибрагиму-бею, что прибыла его племянница Айлин, дочь Джевдета-паши, а с ней знаменитый архитектор Джамшид.

Вскоре по приказу хошабского бея тяжелые, окованные железом ворота были открыты. Молодой человек и девушка спешились, передали людям бея коней и вошли в крепость. К ним навстречу вышел сам хошабский бей – статный, седобородый мужчина с голубыми, как у Айлин, глазами. Одет он был в национальный курдский костюм: серую чалму и коричневый стархани, заправленный в широкие брюки-сервал.

– Не ожидал тебя увидеть так скоро, дочь моя! – улыбаясь, сказал Ибрагим-бей, и крепко обнял племянницу. – Итак, молодые люди, что же привело вас ко мне?

– Дорогой дядя, – начала Айлин, смущенно покраснев, – мой отец решил насильно отдать меня в жены Яшару-паше. Я же всем сердцем полюбила Джамшида-уста. Вместе нам удалось бежать из дворца. Долгих десять дней мы были в пути, лишь два раза останавливались в караван-сараях, опасаясь погони. Не к кому нам больше обратиться. Мы приехали в твою крепость, чтобы просить у тебя помощи и защиты.

– Ах, вот оно что! – покачал головой бей, и его лицо на мгновение омрачилось. – Тяжелую же задачу ты возложила на меня, прекрасная Айлин. Все знают жестокость и безжалостность твоего отца. Не без его участия преждевременно сошла в могилу Гульриз – твоя несчастная мать и моя родная сестра. Однако есть у нас, у горцев, древний обычай. Если молодой человек украдет девушку и попросит убежище, то никто не откажет ему, а девушку уже не выдадут ее отцу. Хотя Джевдет-паша не признает никаких обычаев и традиций, я посватаю тебя, Айлин, по всем правилам и выплачу вместо жениха калым, чтобы справить вам достойную свадьбу. Так что, дети мои, с этого дня вы находитесь под моей защитой.

– И всей моей жизни не хватит, чтобы отблагодарить вас, Ибрагим-бей! – воскликнул растроганный Джамшид, приложив руку к сердцу и низко поклонившись дядя возлюбленной.

А счастливая Айлин подбежала к хошабскому бею и благодарно поцеловала ему руку. Тепло посмотрев на влюбленную пару, хозяин крепости велел подошедшим слугам накормить гостей и подготовить для них две лучшие комнаты в своем доме.

Трудно в нашем мире что-либо сохранить в тайне. Время от времени Айлин и Джамшид в сопровождении гостеприимного хозяина покидали крепость для недолгих прогулок. Не прошло и двух недель, как через своих осведомителей, узнал о местонахождении беглецов Хасан-бей, тщательно искавший их по всем владениям Джевдета-паши.

Как-то в полдень увидели часовые шесть всадников на гнедых конях во главе с приближенным паши. Ибрагим-бей встретил их лично у внутренних ворот крепости.

– Выдай нам Джамшида и Айлин, если хочешь избежать войны, – не сходя с коня, категорично потребовал Хасан-бей.

– Я запятнаю свой род позором, нарушив законы гостеприимства, – решительно ответил хозяин крепости. – Передавайте от меня паше мое глубокое почтение. Я с удовольствием исполню любое его желание, отдам за него жизнь, но Айлин и Джамшид останутся в крепости. Пусть только скажет Джевдет-паша – устрою его дочери такую свадьбу, каких еще не бывало на свете, а зятю подарю несколько деревень. Но нарушить вековые обычаи не в моих силах.

– Ты не хуже меня знаешь крутой нрав паши, и как он отреагирует на твои слова, – раздраженно сказал Хасан-бей. – Ему дела нет до ваших курдских обычаев. Готовься к обороне – вот мой совет, – и, не попрощавшись с хошабским беем, посланник паши со своими людьми развернули коней и ускакали прочь.

– Ни я, ни Айлин не хотим, чтобы из-за нашей любви погибли невинные люди, – заявил Джамшид великодушному хозяину, узнав о содержании разговора. – Лучше мы спрячемся в горах, переждем некоторое время, а затем будем пробираться ко мне на родину, в Персию.

Сколько не отговаривал хошабский бей дорогих ему гостей, предупреждая о том, что в горах затаилась опасная шайка разбойников, Айлин и Джамшид все равно настояли на своем решении. Ничего не оставалось Ибрагиму-бею, как снарядить молодых людей в новое тяжелое путешествие, вручив им мушкет, саблю и кинжал, чтобы они могли охотиться и защитить себя от врагов.

4

Шлифованным гранитом переливались в солнечных лучах крутые скалы Восточного Тавра. Над их вершинами, укутанными нетающими, белопенными облаками, гордо парили орлы, а внизу расстилались густые девственные леса с многочисленными стадами оленей. Джамшид и Айлин второй час упорно взбирались вверх по горному склону, усеянному острыми кремневыми обломками. Молодые люди с трудом переводили дыхание, их руки покрылись ссадинами и царапинами, но они упорно продолжали свое восхождение.

Наконец, спустя какое-то время, настойчивость молодой пары была вознаграждена. Взобравшись на одну из вершин, влюбленные обессилено опустились на уступы скалы и достали кожаные сосуды с водой. После изматывающего и опасного подъема по склону простая вода показалась им слаще и вкуснее лучшего цветочного меда. Айлин и Джамшид настолько устали, что даже не заметили, как из расположенной рядом пещеры к ним приблизился широкоплечий, просто одетый мужчина со шрамом на правой щеке.

– Кто бы мог подумать, что я вдруг стану любимцем аллаха, – насмешливо сказал он, вынимая саблю. – Хорошие наступают времена: уже не надо караулить какого-нибудь толстопузого купца, надутого муллу или спесивого бея. Люди сами к тебе в горы приходят. Если так дальше пойдет, то я скоро буду не беднее османского султана. Ну, что дорогие йигиты, я вижу на вас новая одежда и обувь. Раздевайтесь и отдавайте ее мне. Да, не забудьте про саблю и мушкет – им я тоже найду применение.

– Что ты себе позволяешь, мерзавец! – возмутился Джамшид, схватив мушкет и взяв на прицел наглого разбойника.

– Полегче, парень! Мустафу этой игрушкой не испугать, – спокойно отозвался мужчина, и дважды громко свистнул.

По его сигналу, как будто из-под земли, тут же появились его пятеро сообщников, вооруженных саблями и аркебузами.

– Ну, вот теперь в мирной обстановке можно продолжить нашу увлекательную беседу, – иронически улыбнулся Мустафа. – Для начала позвольте узнать: кто вы такие и что вы ищете в этих горах?

– Мое имя Айлин, я дочь Джевдета-паши, а мой спутник – архитектор Джамшид, – бесстрашно ответила девушка, сняв чалму. – Мы бежали в горы, чтобы спастись от преследований моего отца. Наша цель – добраться до Персии.

После слов Айлин с лица разбойника внезапно исчезло насмешливое выражение. С виноватым видом он вставил саблю в ножны и неуклюже поклонился дочери паши.

– Простите меня за дерзкие слова, красавица Айлин, – в смущении промолвил Мустафа. – Признаюсь, что не ожидал увидеть вас и Джамшида-уста в этих краях. Хотя я и атаман разбойничьей шайки, но хорошо знаю о вашей доброте и таланте врачевания. Полгода назад вы спасли жизнь моей племяннице, излечив ее от лихорадки. Я никогда не забуду этого. Никто, кроме меня, не знает так хорошо горные ущелья и тайные тропинки. Я постараюсь помочь вам. А пока добро пожаловать в нашу пещеру! – радушно пригласил разбойник. – Мы как раз собирались готовить шашлык из свежей оленины. Будьте сегодня нашими гостями!

***

Комфортабельный автобус с участниками научного симпозиума только что выехал из Терджана и неторопливо двигался по хорошо заасфальтированной дороге, которую с двух сторон окружали невысокие бурые горы. Постепенно оставался позади небольшой древний город с мавзолеем и караван-сараем Мама-хатун, построенные, по преданию, в честь дочери сельджукского султана Сатлу-ка II. Удобно расположившись в креслах, художники, искусствоведы и этнографы из Центральноазиатских республик чувствовали себя совершенно непринужденно: одни веселили своих коллег, рассказывая последние анекдоты; другие любовались панорамой причудливых горных склонов; третьи распевали казахские и кыргызские лирические песни. Еще вчера в Эрзинджане закончился симпозиум по культуре тюркских народов, и этим осенним утром организаторы решили устроить для гостей экскурсию по достопримечательностям своего иля. Роль гида взял на себя доктор Реджеп Акдениз – высокий седеющий мужчина в элегантном сером костюме, который в Университете Эрзинджана возглавлял одну из кафедр. В самый разгар общего веселья доктор, как будто, вспомнив о чем-то, подошел к водителю и сказал ему несколько слов. Автобус сразу же замедлил ход, и через несколько минут остановился неподалеку от группы живописных горных хребтов.

– Özür dilerim, değerli meslektaşlarım (Прошу прошения, уважаемые коллеги), – обратился гид к собравшимся. – Мы с вами чуть не пропустили еще один интересный памятник – скромный мавзолей Джевдета-паши. Если верить легенде, Джевдет-паша правил в середине XVI века во времена Сулаймана Великолепного, и имел свой дворец, расположенный где-то между Эрзинджаном и Эрзурумом.

– Это, конечно, все очень хорошо, уважаемый, – заметил алматинский живописец Алимхан Акашев, выделявшийся своей исключительной дородностью и полной раскованностью. – Но, может быть, вы нам для разнообразия этот самый дворец и покажите. Мавзолеи и караван-сараи мы уже и так со всех сторон рассмотрели.

– Я бы и сам с радостью, хоть раз, взглянул на этот дворец, – рассмеялся доктор Акдениз. – Однако существовал ли дворец Джевдета-паши на самом деле до сих пор никому не известно. Тем более, что в наших местах происходило много разрушительных землетрясений. Так что, дорогой Алимхан-бей, придется вам получить удовольствие от знакомства с еще одним мавзолеем.

Серокаменный мавзолей Джевдета-паши находился совсем рядом, у подножия гор в окружении редких деревьев и кустарников. Подойдя ближе, участники симпозиума смогли лучше рассмотреть средневековый памятник. Мавзолей был круглым в плане, высотой не более четырех метров, с полуразрушенным конусообразным куполом. Стены усыпальницы украшали аркатурный пояс и сохранившийся местами резной орнамент в виде «плетенки».

– Кстати говоря, друзья мои, – сказал гид, когда гости сделали несколько снимков на сотовые телефоны, – имя Джевдета-паши тесно связано со старинной легендой о Джамшиде-уста. Джамшид был молодым персидским архитектором, приехавшим сюда, чтобы достроить мечеть и возвести минарет по заказу паши. В мастера влюбилась дочь Джевдета – красавица Айлин. Спасаясь от жестокого и бесчеловечного паши, молодые люди бежали к дяде девушки – хошабскому бею.

– И как же заканчивается эта легенда? – заинтересовалась Динара Рахимова, искусствовед из Ташкента. – Наверно, трагически, как Тахир и Зухра или Фархад и Ширин?

– Ну, почему же? У них все сложилось совсем не плохо, – улыбнулся доктор Акдениз. – Когда местонахождение Джамшида и Айлин стало известно, они скрылись далеко в горах. По одной из версий, оказавшись в непроходимом горном ущелье, Айлин призвала на помощь духа гор, и тот прислал к ним птицу Зумранку, которая перенесла Айлин и Джамшида на родину архитектора. Сам же Джевдет-паша вскоре умер при загадочных обстоятельствах: то ли от разрыва сердца, то ли был отравлен своими приближенными.

© Алексей Мальчик, 2014