Лишь имеющий душу способен судить себя по законам совести и добра…

Размышления о романе Султана Раева «Душевная кара» («Жанжаза»).

По большому счету, вся мировая литература, все писатели пишут об одном и том же, — о человеке, ну а если еще точнее и конкретнее сказать – о душе человека!.. Ибо, только она – душа и отличает homo-sapiens от всего остального животного мира. Именно поэтому человеку свойственно в определенном возрасте задуматься о смысле жизни, и задавать себе вопросы: правильно и достойно ли он прожил однажды дарованную ему свыше жизнь? Вести подобный отсчет по высшей шкале морально-нравственных ценностей совсем нелегко и сопряжено драматическими духовными коллизиями, которые нередко приводят человека к трагическим по своей силе и глубине открытиям. Этот трагизм многократно усиливается в тех случаях, когда такое открытие совершается слишком поздно, когда остаются считанные мгновения до финального прощания, то есть, уже к концу жизни человека… Об этом роман «Душевная кара» Султана Раева.

Но прежде, чем перейти к конкретному разговору о романе Султана Раева, мне кажется, есть необходимость хотя бы в общих чертах, вкратце обозначить состояние современной кыргызской романистики. И ответить, на самые главные вопросы: каков он, кыргызский роман? Какой он путь прошел? Есть ли вообще зримые достижения и особенности у кыргызского романа на общем фоне мировой литературы? Только так объективно и по достоинству можно оценить место и значение романа Султана Раева «Душевная кара» в современной кыргызской литературе.

Так уж повелось, давным-давно, еще с середины 30-х годов прошлого века, когда делая свои первые неуверенные, робкие шаги, только-только начала формироваться профессиональная литература, заново обретшая новую письменность, в кыргызской литературе раз и навсегда сложилась такая парадоксальная, противоречивая тенденция: много, порою даже слишком много появляются так называемых романов, которые в подавляющем большинстве случаев, на поверку оказываются просто аморфными, рыхлыми, бесформенными, кое-как состряпанными на прозаическом жанре произведениями…

И это вовсе неудивительно, ведь по законам жанра не наличием громоздкого объема, не количеством своих главных и второстепенных героев, и, в конце концов, даже не значительностью отраженных в произведении событий определяется окончательный вывод: вообще состоялся этот роман или нет?

В этом смысле, если судить по самым высшим меркам, то в истории кыргызской литературы ХХ века остались лишь пять романов – шедевры, прочно занявшие свое место в сокровищнице национального художественного слова. Это, безусловно, романы Чингиза Айтматова «И дольше века длится день», «Плаха», исторические романы Толегена Касымбекова «Сломанный меч», «За тучей белеет гора», а также «Фронт» Узакбая Абдукаимова… Это много или мало? Мне кажется, что это не много, но и не мало. Особенно, если учесть, что по праву считавшаяся одной из самых сильных национальных литератур грузинская литература, имеющая древние письменные традиции, также в ХХ веке «выдала» ненамного больше романов-шедевров, чем кыргызская литература… Да и в русской литературе ХХ века – одной из самых больших (как по всем своим параметрам, так и по своим возможностям) в мировой литературе, если осуществить такой строгий, жесткий «отбор», наберется ли 20-25 романов, которые уже стоят вне всяких критериев и не подлежат никакому сомнению?..

А в кыргызской литературе жанру романа за сравнительно недолгое время (с 1930-х годов до начала 1960-х годов, когда был создан первый роман-шедевр Узакбая Абдукаимова – «Фронт») пришлось проделать поистине неизмеримый путь. Пройти, так сказать, сложный путь рождения, становления, поисков и зрелости.

Следовательно, рассматривая роман Султана Раева «Душевная кара», мы должны вести отсчет с этой «высоты», предъявляя к нему самые высшие требования. Ибо, несмотря на то, что после известных исторических событий, происшедших на постсоветском пространстве, кыргызская литература хоть и испытывала определенные трудности экономического характера, все же периодически появлялись новые произведения разного жанра и разного «веса».

При чтении романа «Душевная кара» сразу же бросается в глаза то, что он при всей своей притчевости, написан в реалистической манере. Традиционная описательность, изобилующая подробностями, о чем бы и о ком бы ни писал писатель, помогает ему добиться доверительной интонации, как бы приглашая читателя к сопереживанию и глубокому размышлению. Мягкая, лирическая интонация повествования, исходящая из самой природы ритма внутреннего монолога, эпизодически переходит к оглушающему аккорду, напоминая, что перед нами все-таки полифоничный, многозначный, многогранный роман.

Роман Раева написан в лучших традициях высокой литературы. В нем синтезированы лучшие достижения кыргызской и мировой литературы. Хотя он и написан в форме философской притчы, а повествование в произведении ведется исключительно абстрактно, пересекаясь с реальной действительностью лишь в незримых художественных измерениях, в нем полновесно и ярко отражены все болевые проблемы современного общества. «Семеро» — так очень просто и по количеству героев названа одна из центральных глав, где представлены все герои, вышедшие вместе в путь. Ритм загадочно-возвышенной, патетической интонации здесь оправдан тем, что герои произведения являются не совсем обычными людьми, а беглецами, сбежавшими из психиатрической клиники. Пациенты, решившиеся на такой отчаянный протест, движимы исподволь назревшим в их душах и не дающим им покоя духовным бунтом. Ведомые своим неформальным лидером – «Императором», они полны решимости найти ни много, ни мало – Истину.

По злой иронии судьбы, все пациенты психиатрической лечебницы названы общеизвестными, громкими именами – Искендер Зулкарнайн (то есть, Александр Македонский), Чингизхан, Король Лир, Таис Афинская, Клеопатра…

Вскоре выясняется, что главный герой романа Император — не только «номинальный» носитель имени древней императорской династии, но и самое что ни на есть настоящее духовное воплощение императорского духа и прочих императорских качеств и особенностей. Он намерен дойти вместе со своими последователями до той неведомой Священной Земли, и открыть им глаза, объяснить им смысл человеческого существования на этом свете, попросту говоря, смысл жизни, который и заключает в себе конечную Истину.

Читатель по ходу чтения время от времени, прерывая чтение, может погрузиться в размышления, навеянные глубоко скрытым смыслом произведения. И невольно будет вынужден провести параллели между ситуацией в произведении и нынешней действительностью. Разве глобальные перемены, происшедшие в мире за последние четверть века, не повергли современного человека в психологический и моральный шок, коренным образом подвергая к сомнениям все его прежние, казалось бы, незыблемые духовные ценности? Разве не мы, современные люди, сетуем о потере духовных ценностей?

В литературе существуют неопровержимые, объективные критерии, определяющие настоящий художественный уровень произведения. К примеру, одним из таких главных и неотъемлемых критериев является то, каким бы абстрактным ни было произведение, оно обязательно должно отражать (разумеется, посредством художественного образа) узловые проблемы того общества, в котором оно создано и, словно эхо, откликнуться на самые актуальные, болевые вопросы своего времени. В этом отношении, роман «Душевная кара» является, при всей своей абстрактности, очень актуальным произведением. Несмотря на отсутствие конкретного места действия, времени действия и конкретных национальных черт, в романе четко и зримо предстает жизнь современного общества со всеми ее противоречиями.

Каждый из вышеперечисленных нарицательных героев имеет свою судьбу и неповторимую трагедию. Если Таис Афинская, Клеопатра и Лир всю жизнь жили, повинуясь своим низменным, животным страстям, и лишь запоздало, уже в пожилом возрасте принялись искать смысл жизни, то Император и Чингизхан видели свое исключительное предназначение во всемогуществе власти и разочаровались в ней, только после того, как познали свою смертность.

Абсурдность ситуации заключается в том, что, подвергаясь в пути ко всяческим суровым испытаниям, беглецы, наконец, оказываются в «Стране сумасшедших», где облик главаря беглецов раскрывается во всей полноте. Как дошло до того, что Император, только недавно опьяненный своей безмерной властью, возомнивший себя всемогущим, очутился в психиатрической клинике? Императору в душе захотелось, если представится такая возможность, помериться силами с самим Богом. Он и посчитал себя Богом, правящим на земле, решающим все вопросы по своему усмотрению и по своему хотению…

Хотя образы всех героев имеют законченность, оригинальность, но все же следует признать, что главным действующим лицом романа является Император. Не только потому, что сюжетная канва романа построена вокруг него, и все морально-нравственные коллизии от начала до конца переплетены вокруг его имени, но и потому, что главная идея произведения метафорично нанизана на его высказываниях. Не достигнув своей последней и главной цели в жизни, — попросить прощения у Создателя за все свои грехи в этом бренном мире, — на полпути к Священной Земле, Император умирает.

Умирая, он просит прощения у своих спутников за то, что не смог выполнить свое обещание и довести их до Священной Земли. «Я, похоже, дошел до своей Святой Земли, истина раскрылась перед моими глазами… А вы – продолжайте искать свою истину… Истина, оказывается, заключена в нас самих, в душах, в сердцах людей. И пока мы – люди, не в состоянии познать самих себя, она не откроется перед нами…»

Ничем не ограниченная, всесильная власть не смогла найти достойного себе применения, вследствие чего ее обладатель постепенно приходит к морально-нравственному разложению. Изначально заложенная самим Богом в душе искра человечности не дает Императору окончательно превратиться в зверя в человеческом облике. С годами золотая корона незаметно и окончательно срослась с черепом, стягивая кожу и сжимая мозг Императора до разрушительных размеров. Тут, конечно, невольно само собой напрашиваются параллели с манкуртом Чингиза Айтматова.

 Но есть тут одно принципиальное различие – если айтматовский манкурт поневоле, насильно был лишен разума, то Император Раева, никак не желая расставаться со своей короной, сам себя добровольно обрек к такого рода физическим истязаниям…

Подытоживая свои предварительные размышления по роману «Душевная кара», мне хочется поведать об одной метафоре, имевшей место в реальной жизни, так как она имеет самое прямое отношение к автору романа «Душевная кара». В конце 2009-года в Бишкекском русском драматическом театре имени Чингиза Айтматова состоялась премьера драмы Султана Раева «Корона мертвеца», в которой также затрагивались проблемы власти и природы власти (кстати, весьма любопытно было бы провести параллели между этими двумя произведениями, но это, как говорится, дело будущих исследователей). Герои драмы, желая снять корону с головы у умирающего короля, неожиданно обнаруживают, что корона намертво срослась с кожей головы. И тут кто-то предлагает: «Ну, раз невозможно снять корону обычным способом, надо снять корону вместе с головой!..»

Казалось бы, в этой художественной метафоре нет никакой крамолы. Но все же, в конце спектакля один из приспешников бывшего президента все же не преминул грозно заметить автору: «Вам придется ответить за эти свои слова!..» Стоит ли говорить, что вскоре действительно эта угроза была выполнена – Султан Раев был снят с должности министра культуры. Но в отличие от театральной сцены в реальной жизни художественная метафора оказалась намного сильнее и гораздо суровее!.. Как известно, чуть позднее «корона» все-таки была снята… уже вместе с «головой»… Хоть и в переносном смысле этого слова!..

Только сила художественной метафоры способна раскрыться так неумолимо и беспощадно, преодолевая все естественные и искусственные препятствия на своем пути. И лишь имеющий душу – человек – способен судить о себе по высшей шкале морально-нравственных ценностей. Об этом роман Султана Раева «Душевная кара». Роман – метафора, роман – напоминание… Напоминание о том, что разум и душа человеку даны во имя оправдания им своего земного существования.

Роман Султана Раева является этапным произведением в кыргызской литературе, созданным на новом витке ее развития. Новизна и художественная глубина романа заключены не во внешней форме данного произведения, а в его сложном, многослойном и многогранном содержании. Хотя бы по этой причине роман «Душевная кара» требует долгого и вдумчивого чтения.

Мамасалы АПЫШЕВ,

писатель, лауреат Всесоюзной Литературной премии имени М.Горького