Ответ Омару Хайяму

Подборка стихов нашей соотечественницы, ныне живущей в Москве. Первая публикация.

***

О, чистый лист!
О, чистый лист! Чему же ты послужишь?
Стихам? Наветам? Исповеди строкам?
Нетронутый влечешь и белизною вьюжишь.
Сгодишься ты сутягам и пророкам
 
Мой чистый лист! Храни любви и веры,
Тебе доверенные сердцем знаки.
Слова пусты порой. Другой не знаю меры,
Чтоб рассказать, как расцветают маки,
 
Как горные ручьи свежи и непорочны,
Как вдохновенны песни соловья,
Как чувства – хрупки, убежденья – прочны.
И как в любовь и счастье верю я!
 
 
А в Малайзии

— Москва! — Какой огромный
Странноприимный дом!
Всяк на Руси — бездомный.
Мы все к тебе придем.
М. И. Цветаева
 
А в Малайзии на четыре часа
раньше наступает ночь...
И песчаный берег, и в море коса,
И несчастья, все разом, прочь.
 
Раскаленное солнце по центру неба,
а в воде красивые рыбы.
И не надо больше русского хлеба,
И в России будто б и не был.
 
Там полгода холод держит за душу.
А отпустит хватку и ландыши в нос.
Там, почти что каждый, всё рушит и рушит.
И на том же месте всё тот же воз.
 
Но у нас есть четыре часа в запасе!
И за это время можно много успеть!
И на нас глядит и дрожит в компасе
стрелка малая... Голос дрожит! Не спеть!
 
Нашу землю, как старую, жалкую бабу так
немногие любят. Никто не хочет!
Но какой-нибудь пьяненький жалкий лабух
про неё стишки на коленке строчит...
 
Это так легко — любить жаркие страны!
Точно также, как женщин тугих и свежих.
 А моя земля принимает странних,
нищих духом, сирых. И самых нежных!

Месиво. Стихи о Москве
 
В этом месиве
с ума массово
сходят весело...
Бьются рассово!
 
Любят по трое,
Пьют в компаниях.
А сидишь один,
скажут, мания.
 
И толпой они обучаются.
И трибунами заручаются.
Стадионами собираются,
А одни идут — озираются.
 
И над месивом гул стоит, как стон.
Сердца стук забыт, звук дыхания...
Крик о помощи примут за клаксон
И на Бога смешны упования
 
В этом месиве с каждым можно всё
Скажут, в поле один не воин.
И, поверьте же, не тому везет
Кто, действительно, был достоин.
 
Этим месивом правят бездари!
Порожденье его — продажное.
Вы простите мне, я не местная,
Потому-то такая отважная.
 
 
Бишкек
 
Я хочу в тот город, где меня любили,
Где носили маленькой только на руках.
Но меня с тем городом разделяют мили,
километры, годы и... потери страх
 
Я хочу в том городе походить ногами.
Может быть на палочку обопрусь потом.
Я хочу в том городе горло сжать руками.
Говорят, от этого в горле тает ком.
 
 
Поговорим
 
Поговорим? Вопросы.
Поговорим? Ответы.
Назойливые осы
И сладкие конфеты.
 
И охи, вздохи, ахи.
И искренние слезы.
И не избыты страхи
И так красивы позы.
 
Молчали при рождении,
Смолчим и умирая…
А бред и наваждение
Не отличить от лая.
 
Поговорим? Спросили.
Поговорим? Отвечу.
Держался б мир на силе,
А держится на речи…
 
Что было – рассказали,
Вот это и осталось.
И камни показали…
А чувства? Только жалость…
 
 
Поэт...
 
Поэт огромную планету эту,
Как малое дитя, возьмет на руки.
Поэт все ваши слезы и страдания
В слова оденет и обует в звуки.
 
Ему запретов нет, пределов и острогов!
Он в бездну зла на миг слетит, как птица,
И тотчас ввысь, в любовь, чтобы восторгом
И счастьем осветились ваши лица!
 
 
Отпуск
 
Бьет по листьям дождик,
Бьет как в барабан.
Наряжу дочурку
В новый сарафан.
 
В доме чисто-чисто
Вымыты полы,
Он сегодня лучшие
Будет видеть сны.
 
Домик, чисто убранный,
Как довольный кот,
На дорожки пестрые
Положил живот.
 
И, от удовольствия
Чистоты, мурчит.
Это только кажется,
Что он всё молчит.
 
Под дождем промокли мы,
Побежим к крыльцу.
Сарафанчик новенький
Доченьке к лицу.
 
В доме нашем стареньком
Сухо и тепло…
Это всё и значило –
В жизни ПОВЕЗЛО!
 
 
Ответ Омару Хайяму
 
«Бог нашей драмой коротает вечность.
Сам сочиняет, ставит и глядит».
Омар Хайям
 
Меня терзает целый день
Один вопрос. И мне не лень
Как четок бусины перебирать
события.
Средь прочего, вдруг будут и
открытия?
 
Не надо много, пусть одно.
Как будто распахну окно
И, вдруг, увижу дивный свет
Звезды, что чудо средь планет!
 
Мне станет ясно всё! Ответ
Я получу. А если нет?
А, если нет, опять гадать?
О, как хочу я разузнать
 
Ту тайну, что судьбой зовут.
Чьи это руки, что ведут
Нас к краю пропасти во мгле?
Чей это голос, что во сне
 
Я слышу часто, оробев?
Кто сочинил такой запев?
И разве, Богу суждено
Смотреть на горе, как в кино
 
Мы смотрим чьи-нибудь страдания?
И, разве, наше покаяние
Должно кого-нибудь развлечь,
От бесконечности отвлечь?
 
Я слышала, как утверждали,
Что боги вечность коротали
Лишь нашей драмой. И что так,
Сказал ведь вовсе не чудак,
 
Поэт и признанный философ.
В его руках, как правды посох,
Стихов и мыслей торжество!
Но не отдам я Божество
 
На суд философа и гения!
Попридержи свои суждения.
Я видела, и я не вру,
Как над телами, что во рву
 
Рыдает Бог! И скорбно руки
К лицу поднес, и страшной муки
Ему нет силы перенесть!
Я видела… И эту весть
 
Нести хочу благому миру.
И, для того лишь только, лиру
Терзаю бедную свою.
И душу миру отдаю!
 
 
Обида
 
Мы все живем с обидою на Бога.
А он простит нам нелюбовь и безразличие?
На нас, обиженных, с небес взирает строго,
Но снисхождение и есть его величие.
 
Нам нелюбви к себе и равнодушия
И ближние порою не прощают.
Не оказал ты должного радушия,
Их злые взгляды мщенье обещают.
 
Но разве я сама прощать умею
Того, что вы меня не полюбили?
Надеяться на чувство с неба смею,
А вам спасибо, что хоть не убили…
 
Как вдруг над гробом в голос зарыдав,
За все, простив, за все, прося прощения,
Ты был бы счастлив, все своё отдав,
Когда бы встал он, пусть бы и для мщения.
 
Непостижимость в этом наших душ!
Мы без любви живем, клянясь, что жить не можем.
И, кажется, давно к тому привыкли уж…
Но скажут: «За любовь!» — на плаху жизнь положим.
 
 
Волчица
 
Тяжело мне, Господи, тяжело!
К псам голодным меня завело.
Занесло меня к злобным псам,
Тебе душу вот-вот отдам…
 
Как погнали! А псарь: «Ату!
Волчиц мало теперь. Вон ту
Вы гоните и рвите плоть!»
Боже, ты помоги мне хоть!
 
Я не ноги хочу унести,
Мне давно престало везти
В беготне. Не погони боюсь!
Я на смертный бой остаюсь.
 
Помоги мне душу спасти,
Раз уж взялся нас всех пасти.
Помоги мне сдюжить. Стара,
Не учуяла псов у двора.
 
В схватке смертной визжать не дай!
Пусть заглушит собачий лай
Мой предсмертный рык роковой
Не хочу оставаться живой,
 
Но хочу перед смертью псам
Глотки рвать и пусть: «Азм воздам!»
 
 
Бирма
 
О, Бирма! Трон Белых Лилий.
Конечно, там всё иначе…
Так много там плавных линий
И это красиво, значит.
 
Конусовидные шляпы,
Миндалевидные очи,
Львов мраморных снежные лапы,
И это красиво очень!
 
Там пагоды, статуи Будды
Их золотом украшают.
Я там никогда не буду…
Но как же меня утешает
 
Известие: там красиво,
Известие: там спокойно.
Я с детства совсем не плаксива,
Перенесу достойно
 
То, что не увижу вовсе
И Бирму, и Белый Трон…
В России у нас теперь осень
И прелесть опавших крон.
 
 
Кораблекрушение
 
Люди – озера, люди – моря,
Люди – пучины! Я якоря
В вас с корабля своего побросала.
Я в ваших водах кого-то спасала.
 
Я в ваших водах тонула сама.
И в качке шторма сходила с ума.
Но наслаждалась терпением волн.
Парус надеждой и верой был полн.
 
И почему корабля быстрый бег
Больше не нужен? Задуман побег
Мною от ваших штормов и штилей
К зною пустыни, где нет кораблей.
 
Я предпочту вашей свежести вод
Зноем безлюдья зажженный восход.
Бог если спросит причину тому,
Честно отвечу: «Боюсь, утону».
 
 
Бог лучше
 
Бог лучше, чем о том сказали мне.
Он лучше, чем о том мне говорили.
Я то узнала, может быть, во сне…
А может в миг, когда меня творили?
 
Сама была недавно, как Фома
Он пальцы в раны вкладывал Христу…
Но, чтоб не верить, надобно ума.
А чтоб поверить, надо лик к кресту
 
оборотить. И благодать сойдет!
Ведь, должен кто-то самым лучшим быть!
Святую плоть гвоздь на глазах порвет.
Мы, умиляясь, станем дальше жить…
 
Зачем же, если лучший, кровь и стон?
Затем, чтоб лучше стали мы потом...
 
 
Свобода
 
«…все ж не оставлена свобода,
чья дочь – словесность.
Она, пока есть в горле влага,
не без приюта.
Скрипи, перо. Черней, бумага.
Лети минута.»
Иосиф Бродский
 
Словесность — дочь свободы. Кто ж отец?
Дух совершенный и, в величии, правый!
Но я пишу стихи, свидетель Бог Отец,
Они как след цепей и кандалов кровавый.
 
Я не скажу, что не люблю Свободу.
Она меня чуть одиночеством пугает.
Согласна здесь, теперь, пропеть ей славы оду
Я, как поэт. … Но женщина свергает
 
Воспетую и на колени ставит
Перед Любовью (женщина во мне).
И царством муз моих Любовь лишь правит,
Но мир Свободы снится им во сне.
 
Чтоб мне признать Свободу во главе,
Не нужно было женщиной рождаться.
Но, ведь, тогда, коль доверять молве,
Бог с лучшим даром мог меня заждаться.
 
 
Как было
 
Ах, я была там только день назад...
Там без меня осталось всё, как было:
И липа во дворе, и старый сад.
Пионов куст такой, что сердце ныло
 
От красоты цветов и аромата!
Остались дети в доме, черный пес -
Игрун любимый, у забора мята
Осталась, лебеда, её сам черт принес!
 
А я уехала! Вернусь теперь не скоро...
В душе пусть остаётся всё, как было:
Любовь, надежда, вера без укора,
Чтоб я весь мир, всех, всё и ВСЯ любила!
 
 
Кто я?
 
Кто я? Уж завтра пылью,
И только, стану.
Мне чашу в руки,
Я в Лету вылью.
Не жаль, что кану.
 
Кто я? Несчастья опыт
И счастья берег.
Чего же больше?
Молитвы шепот
Заглушит Терек.
 
Кто я? Стихи, стихии
Мои знакомцы.
Для вас чужая.
Вы вслед смотрели
Мне из оконца.
 
Кто я? Когда, став пылью,
Взметнусь по свету,
Слез ваших солью,
Дорожкой узкой,
Приду к ответу
 
 
Вредная привычка
 
И вот уже я ничего не стою?
(А может быть не стою я ещё?)
Жить научилась радостью простою
И в дождь, укрывшись под большим плащом,
 
я радуюсь тому, что телу сухо,
тому, что со мной рядом верный пес,
тому, что пока вовсе не старуха,
тому, что впереди, вооон там, песчаный плёс...
 
Я радуюсь! Мне ЖИТЬ привычкой стало!
Не разучиться! И пока сильна.
Но вдалеке, за плесом, моя старость...
Туда приду я позже. И одна.
 
 
Сонет
 
Я не люблю тебя! Спалило солнце
Мою любовь, как скошенные травы.
Я не люблю тебя! Ты видишь донце?
А кубок этот полон был отравы.
 
Я не люблю тебя! Твой кубок допила.
Тебя же за него благодарила.
К тебе любовью до сих пор жила,
Но каждая её яд помнит жила.
 
Я не люблю тебя! Как смерть косой
Любви моей ты выкосил поляну.
На травы колкие ступал ногой босой,
И не проси, я, с жалостью, не гляну.
 
Я не люблю тебя! Безрадостно похмелье.
Из трав любви моей другим готовь же зелье.
 
 
Перстенек
 
С руки упал дешевый перстенёк,
И залилась красавица слезами.
Не жаль кольца, а просто паренёк
Не полюбил. Какими же словами
Мне рассказать про сердца огорченья?
Про боль любви жестокой, но напрасной?
Глазам не выплакать любимых отреченья.
Но почему мне кажется прекрасной
Девица, обронившая кольцо….
 
 
Из чего?
 
Из воздуха и из листвы шуршанья,
Из пыли всех дорог,
Из неисполненного обещанья
Возьму слова для строк
 
Из неисполненного обещанья
(Почти греха),
Из слёз такого давнего прощанья
Я для стиха
 
Возьму слова, как нитки для вязанья
Жемчужины для бус.
Возьму и, затаив дыханье,
Для наших уз
 
Сплету силок, сеть, паутину страсти –
Сложу стишок.
Вот узелок из прошлых дней ненастья,
Но Бог сберёг…
 
Сплету, чтоб Вы лишь в плен попали
Сочувствия ко мне.
А если передумаю, то этим
Стихам гореть в огне.
 
 
Весна
 
Ещё немного, ну неделю, подождать,
И сердце радостно в груди моей забьется,
Благоволенье Божие прольётся
Дождем с небес, как Божья благодать.
 
Земля умоется ручьями талых слез,
Утешится, согревшись солнцем вешним.
И тот, кто зимой лютой не замерз,
Себя теперь не станет считать лишним!
 
Ещё немного, ну неделю, подождать,
И буйством зелени подол Весны взметнется.
А небо примется от восхищения рыдать!
Восторгом гром гремит, так «браво» вниз несётся.
 
На смену тучам – солнце. И, сиянью рад,
Бутон раскроет добряк – желтый одуванчик.
Обилием его златых наград
Покрыта грудь Земли. И чей-то мальчик
 
Срывать цветы в букетик первый станет.
Он уважением к наградам не проникся.
Его букетик, брошенным, завянет…
Но одуванчик, видно, с этим свыкся.
 
Ещё немного надо подождать,
И разнотравье половодьем разольется.
Расточек слабый к свету солнца рвётся,
И умиляет этим Божью рать.
 
Пусть утром под ногами твердый камень,
Деревья голы, снег в тени не тает,
Но в воздухе дрожит желанья пламень.
Весны жаждет Земля! И расцветает
 
В её мечтах весенний белый сад.
До воплощенья грёз чуть-чуть осталось.
И тот, кто жив, весны приходу рад,
И я сегодня тоже улыбалась.
 
Ещё немного, ну неделю, подождать,
Зеленый фейерверк ударит в кроны.
Весна придет, все, одолев препоны.
И здесь наступит Божья благодать!
 
 
Недоумение
 
Неразрешимое недоумение!
И, право, есть, чему здесь удивиться.
Душа, благословлю твоё умение
Погибнув, не исчезнуть, возродиться.
 
Через молитву, покаяние и слёзы
Вернуть способность к умилению, смирению.
Ты веришь вновь, что смерти нет. Её угрозы
К неразрешимому ведут недоумению.
 
 
Суета
 
Спугнет мысль лучшую из суеты привет.
И чувства лучшие прочь гонит суета…
На этом месте мог написан быть сонет,
а вместо этого кредиток маета.
 
И так, взамен любви достойных строк
и чистых, вдохновляющих речей,
по проводам души моей несется ток
словесной мерзости, пригодной для печей!

© Татьяна Скотникова, 2015