Купец из Моголистана

Действие рассказа происходит в средневековом Китае. Первая публикация.

Средневековым купцам Великого шелкового пути посвящается этот рассказ

1

Стояло теплое весеннее утро. Золотистое солнце, едва появившееся из-за горизонта, росло прямо на глазах. В ярко-синем небе виднелись редкие медлительные облака. Утренняя свежесть и тонкие запахи исходили от аянских елей, ивовых деревьев и берез, растворяясь в еще прохладном воздухе Кайфына. Несмотря на раннее время в бывшей столице Сунской империи было уже немалое скопление людей, открылись почти все рынки и ремесленные мастерские. По улицам средневекового города разъезжали многочисленные повозки, а в лавках покупателям предлагались самые разнообразные товары: от овощей, фруктов и рыбы до лаковых изделий, жемчуга и цветного шелка. Из пестрой массы горожан сразу выделялись преисполненные важности чиновники и городская знать, которые передвигались по городу не иначе, как в паланкинах, запряженных лошадьми или буйволами. В отличие от других сословий, одеты они были в черные головные уборы с длинными концами, светло-коричневые шелковые халаты с вышитыми зверями и птицами, перетянутые желтыми поясами. Куда-то торопились по своим делам простолюдины: мужчины в коротких кофтах с разрезом, в белых рубахах и штанах, а за ними – женщины с непокрытыми головами, в кофтах с широкими рукавами и юбками, украшенными прямоугольниками спереди и сзади. На своих местах можно было увидеть приказчиков из ломбардов в рыжеватых халатах без головных уборов и управляющих амбарами в цветных повязках, завязанных углами. Томились в ожидании клиентов бедно одетые рикши и кули, впрягавшиеся в тачки или переносившие тяжести на коромысле.

Расположенный на реке Хуанхэ Кайфын в империи Мин был провинциальным городом, но по своему благоустройству и образцовому порядку ненамного уступал Пекину. К городу с разных сторон вело более тридцати прочных мостов, построенных из кирпича и белого камня. Сегодня на мостах тоже кипела жизнь и, кроме желающих попасть в Кайфын, там было немало бродячих торговцев, зазывавших к себе покупателей. По одному из таких белокаменных мостов шли три иностранных купца в белых чалмах и длинных халатах, расшитых растительными узорами. Оказавшись на середине моста, чужестранцы невольно замедлили шаг, когда увидели очертания торгово-ремесленных посадов и гордые пояса каменных стен и башен, которые четко вырисовывались на фоне неба и окрестных зеленых рощ. Купцам уже было известно, что за мощными каменными укреплениями скрываются роскошные дворцы и дома знати, большой буддийский монастырь Сянгосы, постоялые дворы, мастерские ремесленников и жилища простолюдинов.

– Не подскажите ли, уважаемый, как пройти к рядам по продаже шелка? – вежливо спросил молодой купец в бардовом халате, обращаясь к торговцу вином.

– Отчего бы не подсказать хорошему человеку, говорящему по-китайски, – оживился круглый человечек с зеленым платком на голове. – Жемчуг, шелк, фарфор, яшму – все это можно купить в Вайчэне, на южной части улицы Фаньлоуцзе. Может быть, заодно и моего вина попробуете? Недорого возьму, а ведь такого вина, как у меня, нигде больше не найдете, – засуетился он, подмигнув потенциальному покупателю.

– Спасибо вам, господин, но как-нибудь в другой раз, – улыбнулся купец и, поклонившись торговцу, вместе со своими спутниками стал продвигаться к проходу в городской стене.

Как не спешили купцы к торговым рядам во Внешнем городе, но на улицу Фаньлоуцзе они попали не раньше, чем через полчаса, пока прошли два поста стражников, предъявив свои охранные грамоты. На мощенной камнем улице, в окружении немногочисленных пихт и маньчжурских ясеней, чередовались лавки с нужными чужестранцам товарами. Сами лавки находились в передней части одноэтажных домов торговцев с деревянным каркасом, глинобитными стенами и черепичной кровлей. Внимательно осмотрев торговые ряды, три купца остановились у лавки с более богатым ассортиментом шелковых тканей, которые были окрашены практически во все цвета радуги. Хозяином лавки оказался чрезвычайно приветливый моложавый китаец средних лет, готовый всегда услужить покупателю. Столь же приятное впечатление производило и его сшитое на заказ одеяние: рыжеватая шелковая шапка «путоу», лилово-желтый халат из шелка, повязанный поясом рыжеватого цвета, и мягкие матерчатые туфли «ли».

– Потомственный торговец шелком Ван Вэнь-сю к вашим услугам, – с поклоном сказал хозяин лавки. – Как видите, почтенные купцы, у меня богатый выбор тканей. Перед вами не только лучший цветной шелк из Кайфына, но и ткани, привезенные из Ханчжоу и Гуанчжоу. За три чи возьму не больше трех золотых. А вы я смотрю, судя по вашей одежде, прибыли издалека? – поинтересовался торговец, не без любопытства рассматривая своих посетителей.

– Вы правы, господин Ван, – в свою очередь поклонился высокий, статный купец, владевший китайским языком. – Мы приехали сюда из Оша – древнего города Моголистана, правит которым великий Юнус-хан. Имя мое – Рахим, а моих товарищей – Хайдар и Саид, – добавил он, поочередно указав на двух немолодых купцов: рыжебородого коренастого мужчину и узкогрудого, болезненного тюрка с едва заметной бородой.

– Ну, что скажете о цене? – спросил купцов Рахим на тюркском наречии, объяснив, во сколько им обойдется один метр ткани.

– Да это же грабеж среди бела дня! – возмутился Саид, кашлянув. – Если мы купим десять рулонов шелка, то на фарфор вообще денег не останется. Пусть этот торговец знает свое место! Такие покупатели, как мы, на дороге не валяются.

– Поторгуйся с ним, Рахим, – более спокойно отреагировал Хайдар. – Пусть сбавит цену до двух золотых.

– Нам настолько понравился ваш замечательный шелк, господин Ван, что мы с удовольствием купим у вас десять рулонов, каждый по шесть бу длиной, – начал переговоры Рахим с чуть насмешливой улыбкой. – В своих молитвах мы всегда будем поминать вас добрым словом, если уступите нам три чи за два золотых.

– Как говорят у нас: «среди четырех морей все люди братья», – рассмеялся торговец, быстро подсчитав, что за одно утро заработает сразу двести золотых монет. – Из глубокого уважения к вам, как к первым покупателям, я продам вам шелк, даже себе в убыток.

Довольный удачному обороту дела Ван Вэнь-сю проворно отмерил по десять метров шелковых тканей с богатыми цветовыми оттенками, крепко связав рулоны веревками.

– Будьте осторожны в дороге, – на прощание предупредил торговец шелком. – Говорят, где-то в наших краях объявилась банда бывшего крестьянина, разбойника Чжао Чуна, который ни один торговый караван не оставляет в покое. Да, непростые теперь времена, – вздохнул он и заметил вполголоса: – Не будь так жесток к простолюдинам император Цзяньшэнь, всем нам бы жилось гораздо спокойнее.

Расставшись с Ван Вэнь-сю, могольские купцы какое-то время торговались с продавцом фарфора, пока, наконец, не приобрели восемь комплектов красивой расписной посуды. К полудню все трое уже были на другом берегу Хуанхэ, где их ожидал небольшой караван: пять верблюдов и семь лошадей, рядом с которыми отдыхали караванщики, охранники и караван-вожатый.

2

Словно преданный стражник, на западе средневекового Оша возвышалась четырехглавая гора Тахт-и-Сулайман – мусульманская святыня, немой свидетель событий прошлого и настоящего. С вершины живописной горы, из белой беседки Султана Махмуда открывался превосходный вид на этот город XV столетия. Как на ладони, внизу расстилались главная мечеть Джауза, кирпичная цитадель с прямоугольными башнями, шахристан с дворцом правителя и бедные дома ремесленников; виднелись роскошные фруктовые сады и цветники богатых горожан, шумный восточный базар, быстрая река Ак-Бура и далекая панорама горных хребтов Ферганской долины.

Молодой купец Рахим, сын Бадриддина, со своей матерью и сестрами жил в одном из домов торгово-ремесленной части города. Рахиму было всего двадцать восемь лет, но еще вместе с отцом он успел побывать в чужих землях: по одному разу торговал в Герате и Мешхеде, два раза привозил товары из Чэнду. Рахим прекрасно знал фарси и дари, а от приказчика-китайца, служившего у отца, освоил он и язык Поднебесной, и умение владеть холодным оружием. Неоднократно молодой купец подвергался опасности, дрался с разбойниками, спасая свою жизнь и товары. Весь купеческий Ош знал, что, когда Рахиму было восемнадцать, на обратной дороге из Герата на их караван напала банда разбойников. К счастью, купцам удалось защитить себя и вернуться домой. Уже в то время Рахим показал свое мужество: получив ранение, сражался до конца, потерял много крови и после едва выжил.

Когда старого Бадриддина не стало, удача неожиданно отвернулась от купца. Рахим дважды снаряжал торговые караваны в Персию и Тибет, но в обоих случаях понес одни убытки. В Мешхеде его обманули свои же товарищи – ферганские купцы, которые украли у него двух верблюдов с исфаханскими коврами, а самого бросили на произвол судьбы. Другая неприятная история приключилась с Рахимом на пути из Тибета. При переходе каравана через пустыню Такла-Макан от неизвестной болезни погибли почти все вьючные животные, вынудив купцов выбросить большую часть товаров.

После возвращения из второй поездки Рахим оказался на грани разорения. Тогда и позвал его к себе знакомый отца, зажиточный купец Ходжа Файзулла. Старый и больной Файзулла давно никуда не ездил, а поручал вести дела приказчикам или давал товары в долг другим купцам. Он несколько лет внимательно присматривался к Рахиму. Ему импонировал этот молодой купец с мужественным открытым лицом, грамотный и порядочный в делах, одинаково хорошо владеющий саблей и мечом. А то, что Рахим дважды прогорел, Файзуллу не смущало. Такова судьба купца, с кем не бывает: аллах дал – аллах взял. К тому же расчетливый старик в накладе все равно бы не остался. Взятое в залог имущество Рахима и его семьи компенсировало бы Файзулле возможные потери.

– Хочу предложить тебе одно дело, сын мой, – по-отечески улыбнулся Файзулла, когда принимал Рахима в своем большом доме с айваном. – Согласен ли ты взять мой товар и возглавить караван в страну Чин и Мачин? Повезешь ты туда бухарскую кожу, бирюзу, атласные сюзане из Ферганы, самаркандские чеканные блюда и кумганы. А назад, если на то будет воля аллаха, вернешься с шелком и фарфором.

– Спасибо вам, почтенный ходжа. Я согласен, – с воодушевлением ответил Рахим, начиная верить, что новая поездка в империю Мин окажется удачной.

Вскоре на средства Файзуллы молодой купец приобрел для каравана лучших верблюдов и лошадей, нанял опытных караванщиков и караван-вожатого. Функции караван-баши взял на себя сам Рахим, поскольку никто лучше него не знал дорогу, ведущую из Кашгара до китайских торгово-ремесленных городов. В поездку с ним отправлялись еще два купца: неудачливый в торговле, многодетный Хайдар и должник Файзуллы – Саид, которому было поручено наблюдать за караван-баши и его торговыми сделками.

Последние две недели Рахим часто наведывался к Файзулле, советовался с ним и давал отчет о расходах, связанных с подготовкой торгового каравана. Однако совсем не деловые разговоры заставляли молодого человека с замиранием сердца спешить в двухэтажный дом своего покровителя. Нежное чувство к Наргиз – младшей дочери Файзуллы от первой жены – влекло Рахима в этот дом, окруженный тенистым садом. Семнадцатилетняя Наргиз, подобно распустившейся розе, была в самом расцвете своей красоты: невысокая, с тонкой грациозной фигурой, черными длинными косами, лицом с благородными чертами, которое озаряли большие умные глаза. Сама девушка также не осталась равнодушна к молодому купцу, умевшему увлекательно рассказывать о своих опасных приключениях в далеких странах. Могло ли быть иначе? Ведь Рахим был молод и привлекателен, обладал высоким ростом, крепким телосложением и приятным лицом, обрамленным небольшой черной бородой.

В один из дней, набравшись смелости, молодой человек решился заговорить с Файзуллой о своих чувствах к Наргиз, но старый купец даже не захотел выслушать Рахима до конца. На худом, изборожденном морщинами лице Файзуллы с крупным, хищным носом сразу же появились признаки гнева.

– Даже не думай об этом, Рахим, – с недовольством заявил он, и в его голосе послышались металлические ноты. – Ты почти разорен, а мечтаешь о женитьбе на красивейшей девушке Оша, на которую заглядываются сыновья знатных горожан. Сначала съезди с караваном, а когда вернешься с прибылью, тогда и видно будет, – и всем своим видом рассерженный старик дал понять, что разговор окончен.

Накануне отправки торгового каравана Ходжа Файзулла, чтобы показать себя щедрым хозяином, устроил в своем доме торжественный ужин для людей, уезжающих на следующее утро в далекое, небезопасное путешествие. Сидя за шикарно обставленными столами, бывалые купцы, караванщики, караван-вожатый и охранники чувствовали себя совершенно непринужденно, охотно вспоминали забавные эпизоды из торговой жизни, шутили и много смеялись. В какой-то момент Рахиму, уставшему от шумного веселья, захотелось побыть одному. Он незаметно встал и вышел через террасу в сад.

Сгущались сумерки, но в темной листве прохладного сада еще пересвистывались и мелькали птицы. Слышались чарующее пение соловья и чистые, мелодичные свисты синицы, временами из-за деревьев показывались золотая иволга и серая славка. А чуть дальше, как в дымке, проступали кустарники ароматных алых и белых роз.

Невеселые мысли были у Рахима. Снова уезжает он из родного Оша, а увидит ли дорогие ему лица матери и сестер известно лишь одному всевышнему. Да и будет ли удачной эта поездка? Как видно, Файзулла был прав, и не стоило ему мечтать о Наргиз…

Вдруг рядом с собой Рахим услышал тихий шорох и неохотно обернулся, думая, что увидит одного из товарищей по каравану. Но перед ним, с откинутой назад паранджой, стояла Наргиз. Ее нежный и ласковый взгляд, обращенный к Рахиму, был красноречивее любых слов.

– Звездочка моя, – произнес Рахим дрогнувшим голосом, несмело поцеловав любимую, – впереди у нас долгая дорога. Будешь ли ты ждать меня?

– Буду, – ответила Наргиз взволнованно. – Знай, что ты один в моем сердце.

3

Следовавший из Кайфына караван двигался медленной поступью по неровной горной тропе. Впереди верхом на туркменском коне ехал молодой, полный сил караван-баши. Вслед за ним, восседая на навьюченных лошадях и верблюдах, тянулись усталые караванщики, вооруженные пиками и мечами охранники, дремавшие купцы и караван-вожатый, который негромко напевал старинную песню. Рахим и его спутники находились в дороге третий день. За это время они неторопливо проехали несколько больших деревень с пастбищами, полями риса и хлопка, чередовавшиеся с рощами дубов и сосен.

В тот день их караван шел по одному из берегов реки Ихэ, вдоль склонов известняковых гор Сяньшань и Лунмэншань. Солнце высоко стояло на небе. Его яркие полуденные лучи озаряли высеченные в горах пещеры со статуей Будды Вайрочана, статуями и рельефами с изображениями монахов, небесных танцовщиц и торжественных процессий. На время позабыв о своих заботах, Рахим с восхищением рассматривал эти величественные произведения, любовался их изящными пропорциями, четкой прорисовкой множества деталей.

Впрочем, дела у караван-баши и его товарищей, действительно, продвигались совсем неплохо. Еще в Кашгаре за приличную цену удалось продать ферганские атласные сюзане и чеканные блюда из Самарканда. А в Чэнду китайские купцы охотно купили бухарскую кожу и бирюзу. Теперь же торговый караван вез в Моголистан шелк и фарфор, которым, наверняка, могли заинтересоваться представители знати и богатые помещики. Никаких разбойников на пути пока не встретилось, что также внушало надежду на успешное возвращение домой.

Оставив позади буддийских паломников и растянувшиеся на километр пещеры, караван объезжал один из высоких холмов, сверкавших молодой травой и первыми весенними цветами. За холмом начинался большой сосновый лес, через который, как слышал Рахим, можно было быстрее добраться до торгового города Сианя. Казалось, что ничто не способно нарушить покой этого мирного и красивого места. Однако внезапно из-за поворота стал доноситься шум беспощадной схватки, сопровождаемый боевыми криками людей и звенящими ударами металлического оружия.

– Вай-дод! Пронеси милосердный аллах! – запричитал Саид, испуганно оглядываясь по сторонам. – Так я и знал, что не нужно было ехать по этой дороге. А я ведь не стар, мне еще жить и жить. О ангел смерти Азраил, пощади, не забирай меня!

– Чему быть, того не миновать, – философски рассудил Хайдар, невозмутимо вынимая меч из ножен.

– Оставайтесь на своих местах! Я узнаю, что происходит, – соскочив с коня, приказал Рахим, а сам, вооруженный мечом, начал осторожно продвигаться в сторону лесной поляны.

Обогнув холм и пройдя метров двадцать, караван-баши отчетливо увидел, что бой в самом разгаре. На даосского монаха одновременно нападали трое простолюдинов в халатах с пестрыми поясами и веревочных туфлях. Молодые люди непрерывно наносили сабельные удары, от которых монах с быстротой молнии отбивался железным посохом. На нестаром даосе была традиционная головная повязка, темно-голубой халат и туфли в виде гриба «серебряные ушки». Внешность монаха показалась Рахиму странно знакомой. Он поймал себя на мысли, что где-то уже видел человека с такой же поджарой фигурой и схожее лицо с аккуратными монголоидными чертами.

Между тем, чувствовалось, что, несмотря на гибкость и подвижность монаха, его силы постепенно истощались, а движения становились все медленнее. Схватка могла закончиться для даоса трагически, и Рахим в порыве сострадания бросился на одного из нападавших. Несколько мгновений противники безрезультатно обменивались ударами, пока Рахим не пошел на боевую хитрость. Он сделал вид, что промахнулся, а когда враг направил ему саблю прямо в сердце, стремительно отстранился, подпрыгнул и со всего размаха отрубил проходимцу голову. С тем же напором Рахим накинулся на следующего противника. Резким ударом ноги караван-баши выбил у него из рук саблю, а самого, схватив за пояс, швырнул на землю.

Увидев, что произошло с сообщниками, третий юноша потерял всякое желание нападать на монаха и с испуганными криками бежал в сторону холма. Его примеру последовал и простолюдин, пришедший в себя после падения.

– Благодарю вас, благородный чужестранец, – низко поклонившись, сказал даосский монах. – Без вашей помощи не стоял бы я сейчас перед вами живым и здоровым. Будем знакомы. В монастыре мне дали имя Чжи-шэнь, а в миру меня звали Ян Цзинь.

– Рахим – купец из Моголистана, – с поклоном представился караван-баши. – Почему же эти трое напали на вас, святой отец?

– Злые духи вселились в души несчастных юношей, – со вздохом ответил Чжи-шэнь, опустив глаза. – Узнав, что у меня пожертвования на строительство нового храма, алчные грешники следили за мной с самого Лояна. Увы, одному из них уже не суждено очиститься душой и получить доброе расположение неба! Вместо Горы долголетия попадет он в Желтый источник, где будет с ужасом и тоской вспоминать о чужом похищенном добре, своих преступлениях и насилии. Но мне жаль этого юношу, и не хочется оставлять его тело на растерзание зверям и птицам. Из тех больших камней можно соорудить могильный холм. Вы поможете мне, добрый человек?

– Конечно, – кивнул головой Рахим, и тут же позвал своих караванщиков: – Анвар, Шавкат! Мне и почтенному отцу нужна ваша помощь.

Спустя полчаса, благодаря их общим усилиям, недалеко от леса появился небольшой каменный холм, скрывший от посторонних глаз последствия ожесточенной схватки.

– Скажите, святой отец, безопасно ли ехать в Сиань через этот лес? – спросил Рахим обеспокоенно.

– Если я поеду с вами, то вы избежите многих опасностей, – загадочно улыбнулся монах.

– В таком случае, добро пожаловать к нам! – предложил караван-баши, и проводил монаха к свободной лошади, стоявшей рядом с его конем. – Пожалуйста, садитесь, уважаемый. Буду рад вашей кампании.

Немало удивив караванщиков и купцов, Чжи-шэнь, как опытный наездник, лихо заскочил в седло. После небольшого перерыва вместе с новым попутчиком караван вновь тронулся в путь, проходя по тропинке, уходившей в густую зеленую чащу. С каждым шагом яркий солнечный свет все больше тускнел, сменяясь сумерками соснового бора. Повсюду веяло благоуханием хвойных деревьев, доносились неясные шорохи из перепутанных ветвей и кустарников, раздавались звонкие голоса лесных птиц и зверей.

– Рахим, как я заметил, вы хорошо владеете боевым искусством и нашим языком, – прервал наступившее молчание монах. – Кто был вашим учителем? Или это тайна, которую вы не должны раскрывать?

– От вас мне скрывать нечего, – сказал в ответ караван-баши. – Китайскому языку и владению оружием меня научил приказчик моего отца – Ян Чан-хао, происходивший из уезда Динъюань. Вы, кстати, внешне очень похожи на моего учителя, – при этих словах на спокойном лице Ян Чжи-шэня вдруг отразилось глубокое волнение.

– После поражения крестьянского восстания Ян Чан-хао бежал в Кашгар, – продолжал Рахим, не обратив внимание на реакцию своего спутника. – Там он примкнул к каравану моего отца Бадриддина и поступил к нему на службу.

– Ваш учитель еще жив? – спросил монах бесстрастно, стараясь не выдать своих чувств.

– К сожалению, нет, – с грустью ответил молодой человек. – Пять лет назад он погиб от руки грабителя, когда возвращался с моим отцом из Герата.

На этом их разговор прекратился, и весь дальнейший путь Рахим и даосский монах ехали рядом в полном молчании. Когда караван подъезжал к лесной опушке, Чжи-шэнь быстро вытащил из тыквенной сумки ручной колокольчик и энергично зазвонил, словно подавая кому-то сигнал о своем прибытии. Не прошло и нескольких минут, как из-за высоких сосен с красноватыми стволами, выехал грозного вида всадник на статном огненно-рыжем коне. Его окружали двадцать вооруженных людей с саблями, палицами, луками и колчанами стрел. Сам же обросший бородой мужчина держал наготове меч и был одет в боевое одеяние. Его волосы были повязаны косынкой со спадающими на плечи концами, синий парчовый халат с широким поясом едва скрывал красную кольчугу, а грудь и спину защищали железные латы.

Столь неожиданное появление в лесу людей, напоминавших собой разбойников, на какое-то время вызвало растерянность у Рахима и его спутников. Опомнившись, купцы, караванщики и охранники схватились за мечи и пики, чтобы в любой момент отразить нападение.

– Остановитесь! – повелительным тоном сказал монах, повернувшись к атаману разбойников. – Чжао Чун, брат мой, молодой купец, который рядом со мной спас мне жизнь. Он знал моего отца и был его учеником. Теперь их караван под моей защитой.

– Друзья Ян Цзиня – мои друзья, – отозвался Чжао Чун, удерживая коня за поводья. – Так тебе угрожала опасность, названый брат? Кто же напал на тебя?

– Три молодых искателя легкой наживы. Ты же знаешь, что за наши головы назначили награду в тысячу связок медяков. Узнав меня по описанию, эти трое следили за мной и решили расправиться у соснового леса. Все бы так и произошло, не вмешайся в схватку Рахим.

– Благодарю тебя, храбрый купец, – грозное лицо атамана расплылось в улыбке. – Ты, наверно, слышал о нас много плохого. Но мы никогда не грабим крестьян и бедных простолюдинов, а даже помогаем им. Что касается тебя и твоего каравана, то сегодня вы наши гости. Следуйте за нами! Мы примем вас в нашей усадьбе.

Испытав явное облегчение, Рахим искренне поблагодарил Чжао Чуна и повел караван в направлении, указанном лесными разбойниками. Вскоре караван-баши и его товарищи увидели большой дом, окруженный мощной глинобитной стеной, вокруг которой возвышались многочисленные хвойные деревья.

Чжао Чун оказал своим гостям по-настоящему радушный прием. По его приказу купцам, караван-вожатому, караванщикам и охранникам подали большие порции мяса и золотые кубки с красным вином. Рахим, Саид и Хайдар заняли за столом почетные места недалеко от атамана разбойников и Ян Цзиня. Несмотря на недовольство Саида, караван-баши в ответ на гостеприимство Чжао Чуна сразу же подарил ему два дорогих чеканных кумгана, которые оставались до сих пор непроданными.

– Как же так вышло, что даосский монах оказался среди разбойников? – наконец спросил Рахим, с сомнением взглянув на Ян Цзиня. – И монах ли ты на самом деле?

– Все зависит от того, дорогой друг, как посмотреть на этот вопрос, – усмехнулся он. – Я из зажиточной крестьянской семьи, которая обеднела из-за бесконечных поборов чиновников императора. Как тебе известно, мой отец бежал в вашу страну после поражения восстания. Я тоже долго скрывался. Благодаря дальним родственникам, я поступил в даосский монастырь, где прожил четыре года. Устав от монастырской жизни, я отправился странствовать. Тогда-то я и познакомился с Чжао Чуном.

– Наше знакомство, надо сказать, было весьма необычным, – громко рассмеялся атаман. – Я напал на Ян Цзиня, чтобы ограбить. Но он победил меня в схватке, показав такие приемы ушу, которые я в жизни своей не видывал. После этого я побратался с ним и уговорил остаться среди нас.

Плотно пообедав у гостеприимных разбойников, караван-баши и его подопечные не стали больше задерживаться, а продолжили свой путь в город Сиань. К радости Рахима, его новый знакомый, Ян Цзинь, снова решил составить им кампанию, предложив в память о своем отце проводить караван до конца Великой китайской стены.

4

Как не торопились могольские купцы, их караван прибыл в  Сиань только поздним вечером. В планах Рахима не было надолго останавливаться в бывшей столице четырех династий, которая славилась своей древней историей и архитектурой. Поэтому, проведя одну ночь в гостинице, караван-баши и его спутники вновь засобирались в дорогу, на этот раз в сторону провинции Ганьсу. Ранним утром торговый караван проехал по центру  Сианя, через одну из арок трехъярусной Колокольной башни с темно-зелеными черепичными крышами. Затем, направляясь к городским воротам, всадники миновали построенные из кирпича Большую и Малую пагоды диких гусей со старинным буддийским монастырем.  В лучах восходящего солнца монастырь нарядно сверкал позолотой и изразцами стен, а сотни колокольчиков по краям крыш позванивали при дуновении ветра, словно провожая вдаль уезжающих путников.

Всю следующую неделю караван продвигался на северо-запад империи Мин, по однообразной унылой степи. Кроме степных растений – ксерофитов, Рахиму и его товарищам изредка встречались заросли черемухи и боярышника или небольшие сосновые рощи. Поездка протекала довольно спокойно и практически без происшествий. Лишь один раз мелкая шайка грабителей попыталась взять дань с каравана, но их попытка не увенчалась успехом. Ян Цзиню для этого не потребовалось больших усилий. Ему достаточно было сказать, что товары на лошадях и верблюдах принадлежат Чжао Чуну, как грабители, услышав имя знаменитого разбойника, с извинениями отступили.

Время от времени караван проезжал мимо похожих друг на друга селений, полей, засеянных рисом, пшеницей или просом, а дорогу всадникам преграждали стада овец и коров, возвращавшихся с пастбищ. Долгое путешествие очень сблизило Рахима с Ян Цзинем, который был старше молодого купца всего на два года. Молодые люди принадлежали к разным народам и имели разные судьбы, но оба были мужественными, решительными, не способными на предательство и подлые поступки.  Ян Цзинь теперь ничем не напоминал даосского монаха, а выглядел как проводник, сопровождавший караван. Китаец отпустил небольшую бороду, на голову повязал черную косынку и надел простой халат с широким коричневым поясом.

Спустя восемь дней после отъезда из Сианя караван оказался в безлюдной пустынной местности. В двухстах метрах от дороги Рахим заметил одиноко стоящий постоялый двор с изогнутой черепичной крышей, который в целях обороны окружала большая глинобитная стена. К тому времени наступили сумерки, и солнце скоро должно было скрыться за горизонтом. У усталых путешественников закончилась еда и корм для животных, поэтому они, не задумываясь, решили заночевать на этом постоялом дворе. Подъехав к высоким воротам, Рахим громко постучал и через какое-то мгновение навстречу путникам вышел хозяин – толстый человек в стеганой теплой шапке, имевший за поясом длинный кинжал.

– А вот наконец-то и постояльцы! – на отталкивающем лице хозяина появилось подобие улыбки. – Добрый вечер! Проезжайте, дорогие гости. Такое спокойное и мирное место, как у меня, непросто найти.

Не успели караван-баши и его спутники въехать во двор, как хозяин сразу же крепко запер за ними ворота, объяснив, что это сделано для безопасности от разбойников.

– Хайпин! – позвал он своего работника – одноглазого крепкого парня. – Привяжи верблюдов к столбам у стены, а лошадей отведи в конюшню.

Рахим отправился вслед за Хайпином и увидел, что в конюшне стоят еще шесть лошадей с богато украшенными седлами, а немного дальше беспорядочно разбросаны пестрые тюки с товарами.

– У вас остановились и другие постояльцы? – спросил молодой купец, почувствовав смутные подозрения.

– Нет, кроме вас никого, – последовал равнодушный ответ.

– А эти лошади и тюки? Чьи же они тогда? – удивился Рахим.

– Теперь наши, – ответил одноглазый с нехорошей усмешкой. – Прежние владельцы оставили их нам в подарок перед тем, как уехали.

Когда животные были устроены и получили корм, хозяин проводил гостей в большой зал с невысоким потолком, в котором стояло несколько длинных столов и сидели пять человек с огрубевшими, ожесточенными лицами. На ужин путешественникам подали большие блюда тушеного мяса, смешанного с грибами и рисом, и два больших кувшина с вином. Налив вино в свою чашку, Ян Цзинь пригубил его, почмокал, изображая, что пробует, а затем шепнул Рахиму:

– Не пей – вино отравлено.

– Ваш друг чем-то недоволен? – настороженно спросил хозяин.

– Да нет, что вы! – с улыбкой возразил караван-баши. – По его словам вино чудесное, но он напомнил мне, что завтра нам рано вставать. А путь предстоит долгий и тяжелый. Как не жаль, уважаемый, а мы должны ограничиться более слабым напитком, – и с этими словами Рахим взял с соседнего стола кувшин с водой.

Сосуд с вином он вернул хозяину, собираясь сделать то же самое и со вторым кувшином. Однако этому резко воспротивился Саид, с которым у караван-баши давно были натянутые отношения.

– Ты совсем обнаглел, Рахим! – в гневе закричал купец. – Сам связываешься с сомнительными проходимцами, ни во что не ставишь старших, а теперь за всех решаешь, что нам есть, а что пить. После возвращения в Ош я расскажу о твоих делишках Файзулле. Мало тебе не покажется! Будешь, знать, как изображать из себя великого эмира!

– Саид, послушай – попытался объяснить Рахим, подавая тайные знаки, но тот будто ничего не слышал и не видел.

– Расул, Джамал, возьмите кувшин и блюда, – раздраженно сказал Саид своим приятелям – караван-вожатому и караванщику. – Пойдемте в нашу комнату. Там мы спокойно, без дурацких указаний, поужинаем и выпьем, сколько душе угодно.

К радости хозяина заведения, трое недовольных демонстративно встали из-за стола и начали быстро подниматься на второй этаж. Рахим печально посмотрел им вслед, глубоко сочувствуя своим товарищам и одновременно понимая свое бессилие что-либо изменить.

Поскольку пятеро мужчин за соседним столом ели такое же мясное жаркое, Рахим и Хайдар с оставшимися караванщиками и охранниками рискнули при помощи палочек попробовать приготовленный ужин. Наскоро перекусив, гости с показным спокойствием стали расходиться по своим комнатам. Рахим и Ян Цзинь, как и остальные, поднялись по широкой лестнице, а затем повернули направо и полезли на чердак. Открыв люк, молодые люди оказались в маленькой пустой комнате с двумя деревянными ложами. Под самой крышей, над одной из кроватей, находилось окно, завешанное простой тканью. Как выяснилось, люк был плохо пригнан к полу и не имел засова, на который бы запирался.

– Как видишь, Рахим, не нужно состоять в банде Чжао Чуна, чтобы понять, что мы в разбойничьем притоне, – заметил Ян Цзинь, осматривая комнату.

– Эх, не надо было здесь останавливаться, – вздохнул купец. – Место уединенное, безлюдное, можно безнаказанно убивать людей и никто об этом никогда не узнает. Но не на тех напали! Прирезать нас, как баранов, у них не получится, – решительно добавил он, вынимая свой меч из ножен.

Между тем в комнате совсем стемнело. Рахим и Ян Цзинь поставили на пол зажженные восковые свечи, а сами присели на кровати, держа наготове обнаженные мечи. Так прошло полчаса. На темном небе взошла полная луна, посылавшая в комнату неяркий луч света. Неожиданно занавесь, скрывавшая окно, отодвинулась и показалась едва заметная фигура с саблей в руке. Не говоря ни слова, Ян Цзинь быстро вытащил из-за пояса кинжал и метнул его в незваного гостя. Человек за окном пошатнулся, выронил саблю и с громким стоном рухнул со второго этажа вниз.

– И почему некоторым не спится ночами? – иронически усмехнулся китаец. – Отдыхали бы себе спокойно, видели сны про красивых девушек.

– Хорошая сабля. В бою пригодится, – хладнокровно прокомментировал Рахим, взглянув на оружие, которое упало на его кровать.

В этот момент они услышали, что кто-то поднимается по узкой лестнице, ведущей в их комнату. Люк резко открылся, и в слабом свете возникла фигура одноглазого конюха, сжимавшего в руке длинный нож. Рахим поспешно соскочил с кровати и, прыгнув на противника, рассек ему голову мечом. Тело неудачливого убийцы безжизненно обмякло и стремительно свалилось с лестницы на пол.

– Веселая ночь, – мрачно улыбнулся караван-баши. – Но делать нечего, братец, спустимся в коридор и позовем товарищей. Дадим отпор этим негодяям!

Оказавшись в коридоре второго этажа, друзья принялись стучать в двери и будить своих компаньонов. Хайдар, караванщики и охранники, которые и не собирались ложиться, а в тревоге сидели в своих комнатах, вскоре выбежали на их призывы, вооруженные мечами и пиками. Только одна комната осталась закрытой, та, где отдыхали Саид и его приятели. Рахим и Хайдар выломали дверь и, осветив свечой помещение, увидели трагическую картину. Купец, караван-вожатый и караванщик были мертвы, они неподвижно лежали на полу с искаженными судорогой лицами, на которых отразился смертельный ужас.

Охваченные яростью, Рахим и его товарищи сбежали по лестнице вниз и первыми напали на коварных разбойников. При свете горящих факелов в зале постоялого двора около часа продолжалась жестокая схватка. Четверо разбойников были убиты, но в беспощадном бою пал и один из храбрых охранников. Понимая, что его тоже ждет неминуемая гибель, хозяин заведения попытался выбраться из зала. Однако Ян Цзинь не дал ему такой возможности. Нагнав своего противника, китаец повалил его на землю и вонзил в спину меч.

На рассвете, неподалеку от дороги, выходцы из Моголистана по мусульманским обычаям похоронили четверых павших друзей, прочитав по ним заупокойную молитву. Шесть чужих лошадей, которые оставались в конюшне, они отпустили на свободу, а постоялый двор, унесший столько человеческих жизней, подожгли при помощи факелов. В это время как раз подул сильный ветер, и огонь с гулом и треском стал взвиваться к небу, охватив все здание.

– Рахим, брат мой, мы пережили с тобой много опасностей, – неуверенно начал Ян Цзинь. – Но мне пора возвращаться к Чжао Чуну, и я не смогу больше сопровождать вас.

– Как жаль, что ты не можешь поехать с нами, – искренне огорчился Рахим. – Мне будет очень не хватать тебя. Но я знаю, что ты ни за что не оставишь свою родину. Мне это понятно. Прощай, друг мой! Я никогда не забуду тебя, – и молодой человек крепко обнял Ян Цзиня.

– Береги себя, брат! – сказал на прощание китаец, сев в седло, и повернул своего коня в противоположную сторону.

Рахим еще долго смотрел вслед удаляющемуся всаднику, пока его не вывел из задумчивости голос Хайдара.

– И куда дальше, караван-баши? – негромко спросил купец, по-дружески положив ему руку на плечо.

– В Ланьчжоу, – ответил Рахим, повернувшись к Хайдару. – В Ланьчжоу, а потом через горные хребты и пустыню в Кашгар.

***

Окрестные селения Оша встретили немногочисленный караван яркой цветущей зеленью садов. К небесной синеве тянулись персиковые деревья, алыча и кустарники айвы, украсившие свои ветви нежно-розовыми и белыми цветками. Густые заросли грецкого ореха и фисташек сменялись виноградниками и абрикосовыми рощами.

Рахим, Хайдар и шесть караванщиков скоро должны были добраться до внешних кирпичных стен города, которые в целях безопасности окружал глубокий ров с водой. Настроение у всех было приподнятое: после двух месяцев отсутствия наконец-то каждый из них окажется дома, в кругу своей семьи и дорогих сердцу людей. В эту минуту счастья на мгновение отступили тяжелые воспоминания о гибели четверых товарищей, об изнурительном, полном опасностей переходе через горный хребет Аркатаг и пустыню Такла-Макан.

Сегодня Рахим вполне мог гордиться собой, ведь, несмотря на выпавшие на их долю испытания, ему удалось довести в целости и сохранности редкие шелковые ткани и фарфоровые изделия. Как и остальные, молодой человек тоже сильно скучал по матери и трем сестрам, но больше всего эти месяцы ему не хватало возлюбленной – нежной и чуткой Наргиз. При мысли о ней лицо Рахима озарила радостная улыбка. Он был уверен, что на этот раз, когда фортуна оказалась на его стороне, расчетливый Файзулла уже не будет столь несговорчив, и в конце концов согласится на их союз.

© Алексей Мальчик, 2015