Мама

Он и она встречаются, любят друг друга, она беременеет, ребенок появляется на свет… Но во время родов мать умирает. А у него – жена, которая ничего не знает о тайном романе мужа. Что делать с ребенком, как быть?.. Рассказ публикуется впервые

    Состояние блаженства Игорь испытывал третий раз за неполные два часа их свидания, а у Маринки это был уже пятый или шестой оргазм. После десятиминутной передышки, наддавшей всякого мысленного сумбуру, они в который раз и почти одновременно, задали друг другу один и тот же вопрос. – Что с ними происходит?

В последнее время, их состояние в момент физической близости, становилось сравнимым с нирваной, описанной в Махабхарате, которую Игорь едва осилил, но мало что понял, на рубеже между 16-ю и 17-ю годами от роду.

Они то теряли энергию и уходили в нежную на ласки дрему, то начинали ощущать друг в друге желание, и от этого страсть мгновенно вспыхивала и продолжалась долго, затем вновь угасала и тлела до следующей вспышки.

Встречаться они начали больше двадцати лет назад, когда Игорь был еще не женат. Молодым инженером-связистом его, сразу после Политеха, направили на Фрунзенскую телефонную станцию, на должность инженера по оперативной работе.

Работа была больше черновой, чем инженерной, но она требовала знаний и сноровки и нравилась Игорю. Можно сказать, что познавать труд связиста, он начал с основ, и уже спустя пять лет все работяги стали обращаться к нему по имени отчеству, уважая хорошего специалиста.

В это время на их АТС пришла Маринка. Невысокая, со смуглой кожей, с каштановым, кудрявым волосом, глаза — бездонные колодцы болотного цвета, фигурка ладненькая, славно очерченная во всех местах, конечно, она сразу стала объектом повышенного внимания мужской половины сотрудников станции.

И так же сразу, как только они достаточно узнали друг о друге, начали встречаться.

Когда распался Союз, Маринка уехала в Россию, но ненадолго. Спустя четыре года она вернулась с трехлетним сыном, без мужа.

Игорь к этому времени дослужился до должности главного инженера всех АТС (теперь уже) Бишкека.

Еще он женился на девушке Даше, с двумя девочками-близняшками, такими забавными и очень нежными, что буквально первого их взгляда, полного надежды увидеть в пришедшем дяде папу, хватило Игорю для того, чтобы сделать предложение Даше.

В отличие от многих коллег по работе, он не сетовал на новые времена и нравы, а стремился подстраиваться под них. Получив еще один диплом инженера, теперь по специальности компьютерных коммуникаций, Игорь основательно укрепил свой авторитет во вновь созданной, государственной акционерной компании связи.

В свои пятьдесят с хвостиком был он, что называется, «в самом соку». Всегда опрятно одетый, чисто выбритый, свежо пахнувший, невысокий и суховатый, со стороны он казался молодым человеком. Единственное что выдавало возраст — густая седина.

Он пристроил Марину к себе секретарем, и несколько лет они старались смотреть друг на друга просто как коллеги по работе.

Их сблизила вновь одна из редких ссор Игоря со своей женой.

Даша «взбрыкнула» по поводу нелегкой доли домохозяйки. Слово за слово и загорелся уже Игорь. В результате он собрался и уехал на работу, чтобы «остыть».

Была суббота. В головном офисе никого не было кроме охраны и Марины, вышедшей разобрать бумаги, накопившиеся из-за взятого на прошлой неделе отгула.

Войдя в приемную и увидев ее, он не стал сопротивляться внезапно загорающемуся чувству.

С того времени их встречи, говоря протокольным слогом, стали носить регулярный характер. Вначале периодичность любовных рандеву составляла один – два раза в месяц. Но со временем, как ни странно, она увеличилась до двух раз в неделю.

Они будто наверстывали упущенное время и предавались любви где угодно – в его кабинете, в ее приемной, в его автомобиле, в ее однокомнатной квартире, которую благо она не продала, ища счастья в далекой стране.

Начавшийся и пролетевший на половину год был для них особенным. Каждое свидание сопровождалось погружением в нирвану. Удивительно, но Игоря в такие минуты посещали мысли, которые затем, уже гораздо позже их встречи, приводили к серьезным размышлениям о мироустройстве и о Боге.

Он никогда ничего не принимал на веру, и всему старался найти научное объяснение. Поэтому собственные раздумья заставляли обращаться к информации всякого рода, в том числе к книгам, мир которых был знаком Игорю еще с детства.

Запойный на чтение период пришелся у него между 14-ю и 19-ю. Позже, книг он читать не перестал, лишь сбавил темп.

С началом перестройки, Игорь стал читать еще реже, а после свалившейся на Киргизскую ССР независимости, все чтение ограничилось специальной литературой, да газетами, к которым позже добавился Интернет.

Когда после многолетнего перерыва, Игорь зашел в книжный магазин в отдел художественной, а не технической литературы, и остановился у полок с надписью «Фантастика», сердце его учащенно забилось.

Тогда он провел в магазине больше часа, и смог бы не заметить еще пару часов, если бы не призывы с работы, в виде сэмээсок, да цены, не будь которых, Игорь скупил бы точно полмагазина.

Чтение, в свою очередь, разбудило в нем давнюю страсть к изложению мыслей на бумаге, благодаря которой еще студентом первокурсником Игорь написал рассказ в стиле Эдгара По. Но этим все тогда и закончилось.

Писать он не перестал, но теперь это были статьи в газетах и журналах на профессиональные и общественно-политические темы.

И вот, уже больше полугода, с пробудившейся неуемной страстью к Маринке, в нем бродило желание творчества, заставившее его начать писать о жизни.

Это были короткие рассказы, сюжеты которых она же (жизнь) и подсказывала. Типажи и судьбы, были реальными, но Игорю доставляло удовольствие смешивать эти истории и, добавляя мистики на грани возможного, выплескивать их в виде коктейля, на страницы белых прямоугольников Microsoft Word.

Глядя в мутно-зеленые Маринкины глаза сверху, и читая в них вопрос, «так что же с ними происходит?», Игорь внезапно понял, что их состояние можно объяснить с научной точки зрения только результатом одного явления – обмена энергией.

Не той энергией, что проявляется в движениях их тел, а другой, тонкой, которая еще просто не открыта современной наукой.

Каждый из них ощущал это и физически и где-то там – на уровне души. В груди будто открывалось окно и через него начинало изливаться то из тебя, то в тебя.

— Марин. Это наши информационные поля пересекаются. Они создаются особой энергией, пока неоткрытой наукой,— нежно целуя ее в губы, прошептал Игорь. – А, может быть, фермионы наших тел контактируют с бозонами Бога, – театрально задумавшись продолжил он, но, видя удивление и непонимание на Маринкином лице, остановился, и уже отрезвевшим от грез и более громким голосом, добавил. – По-простому — это души наши общаются.

А вечером, уже в постели со сладко дремлющей Дашей, Игорю пришла в голову идея рассказа, героями которого должны были стать он, Маринка с сыном и Даша с девочками. И уже к следующему вечеру, задержавшись на работе, он его написал.

Это была история о кончине любви двух взрослых людей, длившейся более четверти века. Она – неудачно вышедшая замуж мать-одиночка, воспитывающая взрослую дочь. Он – средней руки, женатый бизнесмен, с двумя детьми. Им немного за пятьдесят. Время думать о том, как красиво расстаться, но происходит все совсем наоборот.

Любовь разгорается страстью, от которой у главного героя возникает убежденность, что это должно привести к свершению какого-либо важного события в их жизни.

Событие вскоре происходит. Главная героиня неожиданно беременеет. Принято совместное решение рожать, но при родах мать умирает, и перед главным героем встает вопрос, что делать с ребенком.

Ему не нужно, чтобы обо всем узнала жена, которая, случись это, наверняка захочет сразу развода. Страсть уже не вернешь, а впереди одни проблемы.

Но бросать своего ребенка не позволяет совесть. И вот этот сюжет разговора с совестью, становился главным моментом в рассказе, оставляя без ответов вопросы о дальнейшей судьбе героев.

Первой читательницей свежего рассказа была, конечно, Маринка, когда в пятницу утром, чмокнув его вдруг нежнее нежного, взяла отпечатанные на принтере странички, и ушла в свой «предбанник» готовить кофе. Читала она вслух, быстро ловя суть сюжета, опуская целые куски, не углубляясь в поиски философского камня.

Принеся кофе, она положила рассказ на стол, обошла вокруг большой овальной столешницы за его кресло, обняла сзади и таинственно прошептала. – Откуда ты все узнал? — При этом ее взгляд многозначительно указал на листки бумаги.

— Что значит все? – В свою очередь удивился Игорь. И тут его осенило. – Ты что, забеременела?

— Представь. – Марина отошла и села на стул для посетителей напротив. – Была задержка. Я ждала, но уже месяц как прошли все сроки. А вчера я была на УЗИ. Врач сказал, что беременна. А самое главное, что ребенок на удивление хорошо просматривается для раннего возраста, и это на 80% мальчик.

Голос и выражение лица Марины, при этом демонстрировали одновременно удивление и душевное облегчение от высказанного. Было странно, как она вообще неделю молчала, зная такое.

Ведь зачать от Игоря было в принципе невозможно. Он страдал одним из видов бесплодия – азооспермией, когда сперматозоиды теряют подвижность. Поэтому за все годы их встреч, у Маринки не было залетов.

Только так было подумал Игорь, как Марина сама тут же все рассказала.

Она, оказывается, записалась сегодня вечером на операцию. Игорю говорить ничего не хотела. А после «может быть, сказала б, а может, не сказала б». Этот нарочито вывернутый говор, взгляд искоса блестящих невероятно глаз, неожиданно появившийся изгиб в талии, делали Марину похожей на большую кошку перед началом игры с жертвой.

— А тут вдруг твой рассказ. – Голос Марины стал тягучим, как перед началом любовной игры, но с какой-то тревожной ноткой.

Внезапно вид ее снова пришел в секретарский облик, и голос возмущенной Маринки зазвенел колокольчиком. – Ну, меня хоронить, допустим, рано. – Два глубоких болотца блеснули в сторону рукописи. – А вот с ребенком я засомневалась что-то. – Голос в мгновение вернувший назад нежные интонации, снова разливался молочной рекой с кисельными берегами. — Давай-ка помоги мне принять решение, Егорчик мой мудрый.

    РЕШЕНИЕ

в отношении зарождающейся жизни, было принято им мгновенно.

Игорю стало очевидным наличие души в теле человека, как особого вида энергии, или сочетание нескольких видов энергий, пока не открытых наукой. Эта энергия несет в себе особую информацию, которая соединяется с генетической информацией первой клетки с полным набором хромосом, образуя при этом человека. Чем больше по объему душа, тем сильней и мудрей человек.

Суть страсти, по его молниеносно родившейся теории, заключалась в большей подаче «специальной» энергии в момент соединения клеток нового тела. Чем больше импульс, исходящий от людей в момент зарождения жизни, тем мощнее энергетически душу получит будущее тело.

Выходило, что их неописуемая по удовольствию страсть, посылалась им неспроста, и будущему ребенку предназначалась большая судьба.

Марина слушала Игоря вполуха, задумавшись вдруг о том, сколько раз делала аборт. Никогда, при этом, ее не терзали муки совести, и никогда она не сомневалась в правильности решения.

Но сейчас эти, иногда малопонятные слова Игоря, наполняли ее теплом, вытесняя тревожный холодок внизу живота, который и заставил просить совета у любимого.

Она боялась услышать смертный приговор кусочку пока бессознательной плоти, но вот уже больше четверти часа, Егорушка убеждал ее в большой Судьбе их нарождающегося сына.

Решение рожать просто вытеснило все лишнее из ее разума и тела, и у Марины не осталось никаких сомнений в выборе.

Впрочем, не было у нее и особых заморочек по поводу сохранности плода, как это подчас бывает у некоторых беременных женщин, начинающих двигаться походкой инвалида и не принимающих мужских ласк.

Маринка была в любви как сбесившаяся прекрасная фурия. Они встречались через день, а то и каждый день, но за неделю до назначенной даты прихода в роддом, она сделалась спокойной, и стала просить Игоря оставаться с ней подолгу, как только позволяло время. Ей вдруг стало казаться, что рассказ Игоря имеет пророческий смысл, и что она непременно должна умереть.

Врачи приняли решение делать операцию, с целью защиты материнского организма от стресса родовых мук. Никаких противопоказаний не было, и никто не сомневался в успешном конце.

Когда время настало, Игорь взял отгул и приехал в роддом за час до начала операции.

Марину он видел не больше минуты. Она вышла в комнату для посетителей в незнакомом халате, с клеенчатой шапочкой на голове, точно для душа.

Ее глаза были полны слез. Не говоря ни слова приветствия, она внезапно прижалась, обняла его за шею, и зашептала в ухо.

— Ты, Егорушка, о сыне нашем позаботься, и о моем Саше, если сможешь, тоже. Ты у меня одна надежда. — Уверенно, будто зная беду, шептала она. Затем ее губы нежно и надолго впились в его губы.

И тут Игорь неотвратимо осознал, что это был прощальный поцелуй. Он захотел возмутиться и сказать что-нибудь ободряющее в конце, но Марина отступила также внезапно, как и подошла.

— Марина! – Всего и успел выкрикнуть Игорь, как большая белая дверь закрылась, оставив его одного в пустом помещении.

Вдруг стало тоскливо, будто больше ее не будет.

Игорь гнал дурные мысли, но настроение не улучшалось. В ожидании, он прошелся по улице, купил в киоске толстую газету с разной чушью и кроссвордом, и вернулся в роддом.

Время словно остановилось. Он сидел на ближайшем к тусклой лампочке стуле и пытался читать.

Ничего не выходило. Кроссворд тоже не решался. Тогда Игорь начал разглядывать окружающий его скудный интерьер.

Комната для посетителей напоминала большой коридор, потому что была узкой и длинной. Один конец ее выходил на улицу старой, неопределенного цвета, деревянной дверью, над которой имелось маленькое оконце. Света оконце давало немного, ровно столько, чтобы было видно, где выход.

В другом конце была дверь внутрь, за которой исчезла Маринка. Над дверью торчал патрон с круглосуточно включенной лампочкой ватт на 60.

Стены были свежо шпаклеваны и покрашены, но имели местами трещины. Из мебели были лишь стулья разного вида, стоящие двумя рядами вдоль стен.

Разглядывание интерьера не приносило успокоения. Напротив, гадливая тревога нарастала.

Вскоре начали появляться утренние посетители, и помещение наполнилось людьми. Однако и они не отвлекали Игоря от дурных мыслей.

Через час ожидания он решил подышать свежим воздухом, и даже уже встал было, но передумал и остался ждать новостей, сидя под лампочкой.

Тут вспомнилось, как он описал в рассказе сцену ожидания конца родов и известие о смерти главной героини. Известие это было неожиданным и угнетающе подействовало на вымышленного главного героя исключительно оттого, что лишало его своего рода наркотика, в виде любовной страсти, вызывающей сильнейшее удовольствие.

— А в реальности, о чем заставляет тревожиться меня мысль о смерти Маринки? – задумался внезапно Игорь.

И тут же, с присущей ему научной педантичностью в подходе к любой проблеме, Игорь автоматически начал в уме раскладывать то, что свалится на него, случись с Маринкой несчастье.

— Родившийся ребенок — раз, почти взрослый сын Марины — Саша – два (его ведь не бросишь, хоть парню и 16). Эти обстоятельства наверняка вызовут развод с Дашей – три. Дальше считать не хотелось, и Игорь силой заставил разум не думать больше об этом.

— Да что я, в самом деле, дурью маюсь. – Вслух, но тихо и в угол от людей, произнес Игорь, и принялся мысленно настраивать себя на оптимистичные аккорды.

— Скоро кто-нибудь выйдет и поздравит с рождением сына. А от мамы передаст привет, потому что наша мама в сознании, лишь нижняя часть тела отключена. – Бодрился Игорь. – И малыша обязательно покажут.

Но прошло два с половиной часа, с момента их расставания с Мариной, а желающие сообщить новости не выходили. Терпение Игоря кончилось.

Дождавшись, когда дверь откроется и выпустит в коридор очередную будущую или уже состоявшуюся мамашу, Игорь громким голосом попросил стоящую во внутреннем коридоре недалеко от двери медсестру подойти к нему.

Выслушав его просьбу сообщить что-нибудь о Марине, луноликая, с красными щеками и густыми черными дугами бровей медсестра, велела подождать за дверью, пообещав что-нибудь скоро разузнать.

Действительно, через минут пять, дверь отворилась и луноликая выпорхнула к Игорю.

— Вы муж Марины? – спросила она чересчур делово и официально, но со странной интонацией, отнюдь не подобающей радостному процессу.

— Да. – Коротко ответил Игорь.

— Вам нужно обойти с другой стороны здания. Там есть синяя дверь. Постучите и скажете, кто вы. Вам откроют, там все и узнаете.

— А что там такое? – стараясь быть спокойным, но весь сжавшись внутри, спросил Игорь.

— Там дети после операции. – Губы луноликой на мгновенье сложились в улыбку, и тут же вновь распрямились в шлагбаум официоза.

— Ну, вот все и прояснилось. – Подбадривал себя Игорь, быстрой походкой обходя старое двухэтажное здание. – Ребенок родился – уже хорошая новость. Значит и с мамашей все будет в порядке.

Внезапно он вспомнил, что ничего не спросил о Марине. А не спросил он потому, что луноликая сделала все так, что Игорю и не хотелось у нее ничего спрашивать. Он боялся спросить и услышать что-то плохое. И он решил, что о Марине ему расскажут все первыми сами врачи.

И эта мысль стала как наваждение, как суеверие о черной кошке или возвращении перед дальней дорогой. Он решил, что ни под каким предлогом не заговорит о Марине первым, а дождется рассказа медиков.

— Должны же они, в конце концов, сообщить мужу о самочувствии жены. – С деланным возмущением пробурчал себе под нос Игорь, подходя, к синей двери.

На стук открыла девушка, которую мысленно Игорь окрестил «луноликая 2». Это была вылитая луноликая 1, но с постоянной, доброй улыбкой на лице.

— Вы чей муж будете? – русский язык этой киргизской девушки был безупречным, таким же, впрочем, как и у ее серьезной копии.

— Я муж Марины Соловьевой. – Вежливо улыбнувшись, представился Игорь, и добавил с надеждой и вопросом одновременно. – У нас должен быть мальчик.

В этот момент ему показалось, что в глазах луноликой 2 на мгновенье что-то изменилось. Пропала на мгновенье радость – так он в последствии охарактеризовал это изменение. Длилось оно секунды две, но было очерчено заметным изменение в настроении девушки в этот миг.

Впрочем, через мгновенье улыбка вновь озарила луноподобное лицо, и не пропадала больше до конца их общения, которое состояло из полуминутной демонстрации шевелящегося существа, не похожего ни на одного из родителей.

Унося ребенка в другое помещение, луноликая 2 попросила Игоря пройти в дверь напротив, обитую черным, изрядно потрескавшимся от времени дерматином.

— Там с вами хочет поговорить врач. – И тут Игорь почувствовал фальшь в улыбчатой вежливости красавицы.

Тревога – вот что было глубоко спрятано в ее взгляде, а значит и в сознании. И эта тревога тотчас ознобом охватила Игоря.

Он вспомнил о загаданном желании не начинать разговора о Марине первым, но, едва переступив порог и увидев взгляд двух пар глаз, сидящих у стола врачей, не выдержал и спросил.

— Что с ней?

Марина умерла от инсульта, случившегося во время операции. Сделать ничего для ее спасения не удалось, но ребенка приняли нормального, весом четыре кило.

Слова двух женщин-врачей слышались словно на расстоянии, а разум вытаскивал из запасников мозга перечень проблем, недавно засунутых туда, как казалось, глубоко и надолго.

Что сказать Даше? Как сказать Саше о смерти матери?

И еще рой других вопросов готов был взвиться в голове Игоря, как вдруг он впал в ступор от нахлынувшего образа Маринки. Образа доброй, ласковой и оказывается очень и очень любимой Маринки.

Получалось, что он ее больше никогда не увидит, не услышит и не почувствует. Все происходило на самом деле, но в это не хотелось верить. Этого не должно быть. Это не справедливо.

Почему система с названием Бог, так распорядилась? Неужели лишь для того, чтобы дать почувствовать разницу между радостью и горем, между наслажденьем и болью? Возможно, без этой грани не может быть счастья?

Потихоньку вся философия в его голове стала клинить на образе Маринкиной улыбки, ее губах, которые НИКОГДА больше не коснуться его тела. Игорю стало нестерпимо печально, и он расплакался.

Плакал, вначале молча, шмыгая носом, как ребенок. Затем, начал сморкаться в платок и застонал больно, как раненый. И уже не в силах сдерживаться, рыдал в голос минуты три, после чего стыдясь извинялся, пил валерьянку, снова рыдал, затем успокоился и закончил разговор делово, осведомляясь о всех тонкостях создавшегося положения.

В конце разговора Игорь попросил врачей сообщить о смерти Марины ее сыну Саше, но обязательно в присутствии Игоря.

— Так будет легче мне и мальчику. – Уже на выходе, вместо прощания сказал он.

    САША

ничем не был похож на мать. Он был высоким, крупным, светловолосым парнем. Лицо его носило печать доброты из-за пухлых больших губ и постоянно живого взгляда, будто все вокруг восхищало его. В движениях он был медлителен, но не рассеян. Делал все обстоятельно, как человек с жизненным опытом.

Игорь позвонил на Маринин домашний, и стараясь придать голосу будничную деловитость, объяснил Саше куда подъехать.

Они были знакомы давно. Марина частенько брала сына с собой на работу по разным причинам, когда тот был маленьким.

Став старше, Саша сам иногда заходил в конце рабочего дня по делам (найти что-нибудь в Интернете, отпечатать реферат или еще что) или просто проводить маму с работы домой.

Их отношения были дружескими, но без всяких излишеств. Когда мальчик стал взрослеть, Игорь посоветовал заняться каким-нибудь игровым видом спорта. Он сам в молодости увлекался футболом и знал, как благотворно сказывается дух коллектива на формировании характера и дальнейшего мировоззрения молодого человека.

Было уже два года, как Саша, по его совету, выбрал баскетбол. За это время парень раздался в плечах и окреп. Учился он в 10 классе, но выглядел немного старше своих лет. Марина рассказывала, что последнее время от девчонок не стало отбоя, но мальчик не обращал на них внимания.

Они встретились в назначенное время. Саша был как всегда нетороплив и спокоен

— Здравствуйте Игорь Геннадьевич. – Приветствовал он Игоря, крепко пожимая руку. – Как дела у мамы? Как ребенок?

— Сейчас все узнаешь. – Тихо, без интонаций, буркнул Игорь и, сдерживаясь из последних сил от подступивших слез, быстро пошел вперед.

— Что-то случилось? – забеспокоился Саша.

Но Игорь, собравшись, улыбнулся, как мог, и неожиданно сиплым голосом произнес.

— Все нормально, просто врачи расскажут нам, как обращаться с твоим маленьким братиком.

— А мама. Она что, не знает этого? – волнение в голосе юноши не проходило.

— Сейчас ты все узнаешь. – Просипел Игорь и постучал в синюю дверь. Он мельком увидел Сашины глаза и прочитал в них нескрываемое волнение. В мгновенье тот превращался из крепкого, статного парня в беззащитного, потерявшегося ребенка, готового вот-вот разреветься, если не появится мама.

«Да он, в сущности, совсем ребенок». – Подумал Игорь и переступил порог, за которым их ждало горе.

С этого момента все дальнейшее происходило как в кошмарном сне, который растянулся на много дней.

Слов не было. Он просто что-то тупо старался делать. Обнимал Сашу, брал на руки сверток с новорожденным, пытаясь его развернуть. Потом они ехали в Маринкину квартиру, и он сидел там до утра. Ночью звонил Даше, успокаивая, что занят по работе, в связи с аварией. Утром, проводив Сашу в школу, уехал заниматься организацией похорон. Вечером следующего дня снова звонил жене и опять врал, откладывая серьезный разговор на потом.

Затем были похороны, на которых они встретились с Дашей. Ей кто-то позвонил с работы и поделился новостью. Было заметно, что она тоже провела бессонную ночь.

— Мне нечего сказать тебе больше, чем ты, наверное, уже знаешь. – Устало, без эмоций сказал Игорь.

— Мир не без «добрых» людей. – Также тихо ответила она. И, как ему показалось, чуть мягче, добавила. – Позвони, как освободишься.

Кивнув в ответ, он направился к машине.

Вечером, после поминок, они с Сашей забрали новорожденного и привезли в квартиру. Они оба надеялись на то, что этот комочек и все, что его будет окружать: пеленки, памперсы, салфетки, погремушки, присыпки и мази, заполнит пустоту, образовавшуюся с уходом Марины.

И, кажется, так стало получаться. Несколько дней они были озабочены серьезной проблемой – выбором имени. Игорю импонировал подход Саши к проблеме.

— Я бы поступил точно так же. – Мысленно отмечал Игорь, исключительно научный, путь выбора Саши, который связал воедино астрономию, астрологию, психологию, философию, математику и предложил на выбор три наиболее подходящих имени.

В результате, Игорь взял отпуск и полностью посвятил его карапузу по имени Руслан, а так же своей новой ячейке общества, состоящий из трех мужских особей.

Он делал всю домашнюю работу и полностью занимался малышом. К концу первой недели Игорь буквально валился с ног от усталости.

Он похудел, под глазами образовались непроходящие, черные круги. Каждую свободную минуту его клонило в сон. Как он теперь понимал всю тяжесть работы домохозяйки. Он начал часто и с благодарностью вспоминать Дашу.

Выходил на улицу он редко, выкинуть мусор, да за продуктами, поэтому особо не следил за внешним лоском. Таким и застала его жена, пришедшая сама в конце недели, не дождавшись от него звонка.

Она была, как всегда, ухожена и тщательно одета в строгий серый костюм с брюками. В руках были две большие клетчатые сумки. Взгляд был строгий и настороженный, но без былой обиды.

— Принесла чистое белье и кое-что из одежды. – Даша пыталась быть добродушной. – Пустишь, или мне можно идти? – с вызовом делая ударение на последних словах, не сдержалась она.

— Заходи быстрей, а то отопление еще не дали, а свет отключают. Боюсь малыша застудить. – Засуетился вдруг Игорь, хватая сумки и унося их в комнату, по пути подбирая всякие вещи, разбросанные, почему-то, где попало.

— У меня небольшой беспорядок. – Извиняющимся тоном, продолжал Игорь. – Так что не обессудь.

Даша молча разулась и прошла в единственную комнату. Вся мебель в виде небольшой кровати, дивана, шкафа для белья и одежды, да столика с телевизором, хоть и была расставлена оптимально, свободного места оставляла немного.

Посреди этого клочка свободы стояла детская кроватка с шевелящимся человечком, издающим такие милые каждому материнскому сердцу звуки, что хотелось схватить этого человечка и сжать с такой любовью, чтобы он навсегда оставался в тебе.

— Познакомьтесь. – Представил их Игорь. – Саша. Дарья Владимировна.

Никакой реакции с обеих сторон не случилось.

Даша осталась в тот вечер до утра и Игорь с Сашей впервые, за несколько дней, хорошо выспались. По началу Игорь еще соскакивал на детский плач, но, натолкнувшись на Дашу, успокаивался и засыпал.

Вскоре к нему вернулось утраченное, казалось уже навсегда, спокойствие от Дашиного постоянного присутствия. Было приятно ощущать рядом любящего и надежного человека.

Саша всю ночь не просыпался. «Видимо, включился защитный механизм на стрессовую ситуацию» — решил Игорь, когда утром их разбудила приятно хлопочущая на кухне Даша, расточая оттуда запахи какой-то вкуснятины.

И хотя это оказались всего лишь гренки, но приготовленные умелыми женскими руками, эти гренки были настоящей вкуснятиной.

Саша расстроился, что проспал время первого урока, но затем уединился на кухне и принялся что-то писать.

Никакой реакции, внешне выдающей в нем психологический дискомфорт, Саша не проявлял. Он выглядел довольным, припухшим со сна большим мальчишкой.

Доделав дела, он быстро собрался и, уходя, вежливо поблагодарил Дашу.

— Спасибо Дарья Владимировна. Было все очень вкусно. – И уже в дверях проронил, то ли всерьез, то ли в шутку. – До свидания. Заходите почаще.

С уходом мальчика наступило время объяснения с женой. Разговор должен был состояться, не смотря на попытки заниматься мелочами, которые, к тому же, были уже все переделаны Дашей.

Игорь вдруг так захотел не потерять Дашу, что готов был на любой софизм. Но всякий раз, собираясь его начать, останавливал себя мыслью о Марине и Саше. И ему становилось стыдно за мысль о возможности лжи, перед памятью о Марине.

В конце концов, он сел на диван, успокоился и рассказал Даше об истории их с Мариной отношений.

— Теперь ты все знаешь. Твоя воля как поступить. Но я не могу бросить сына Марины. Он будет со мной и со своим братом, по крайней мере, до совершеннолетия. – Голос Игоря был уверенным, но без эмоций. – У мальчишки здесь не осталось родственников. Единственная сестра Маринки уехала два месяца назад в Калининград к родителям мужа.

— А ты, я смотрю, всю родню хорошо знаешь? – Звериная обида, блеснула в глазах и прозвучала в интонации слов Даши.

Игорь осекся, но взгляда не опустил и продолжил.

— Мне глупо искать оправдания. Если можешь простить, то прими все как есть.

Даша простила его, и фактически они стали жить все вместе. Когда Саша закончил десятый класс, то на каникулах они переехали в дом Игоря с Дашей.

Саша охотно согласился на переезд. Ему отвели отдельное помещение – мансарду, где он чувствовал себя полным хозяином.

Вход на мансарду был с улицы в виде винтовой металлической лестницы. Парня никто не тревожил и он жил в свое удовольствие.

Его отношения с дочерьми Даши – Викой и Юлей, были дружескими. Несколько раз девочки помогли ему с математикой и физикой, в которой он был не силен. Он же всегда предлагал помощь, если нужна была мужская сила.

Дашу он, как и в первый день называл по имени отчеству. Их отношения были ровными, без особых эмоций. Но Игорь чувствовал, что обязательно что-то должно было произойти.

Малыш уже во всю разговаривал, называя всех папой, и был не по возрасту развит. Он словно специально не говорил «мама», понимая ситуацию и не желая кого-нибудь обидеть.

Однажды вечером, придя с работы чуть раньше обычного, Игорь застал Дашу всю в слезах. Она не любила, когда к ней лезли с расспросами, поэтому он и не приставал, лишь поинтересовался все ли у всех в порядке со здоровьем.

Спустя немного времени, на кухню, где он ужинал, пришла Вика и рассказала о том, что произошло.

Вика сидела в своей комнате за компьютером, когда услышала, как Даша, возившаяся с Русланом в зале, стала разговаривать с ним как-то странно, как с взрослым.

— Умный ты растешь, не по годам. Мама не говоришь, точно знаешь, что ее тут нет. Ну что свои умненькие глазки на меня таращишь, кушать хочешь? А вот не дам тебе кушать, кого звать будешь, папу своего. Вот и зови, пусть он тебя кормит, любвеобильный твой папа. А когда вырастешь, как ты, интересно меня называть будешь, тетей или как брат твой – Дарьей Владимировной? – Голос матери показался Вике уже через чур серьезным. Она невольно стала прислушиваться. – Ты же у нас по документам Соловьев, как мама твоя – птичка певчая.

Тут малыш закапризничал, и в голосе Даши появилась злость.

– Подрастешь и все узнаешь. Кто твоя мама была, узнаешь, кем я тебе прихожусь, узнаешь. Посмотрим тогда, какими глазами на меня смотреть будешь.

Тут Вика не вытерпела и зашла в зал.

— Мам, ты что, он же ни в чем не виноват. – С укором обратилась она к матери.

Руслан прекратил плакать и повернул головку в сторону вошедшей Вики. Его глаза излучали немой вопрос о том, что происходит. Было видно, что он чувствовал отношение Даши, но не понимал, почему оно вдруг изменилось.

Даша не ожидала прихода дочери, а та растерялась, увидев лицо матери мокрое от слез. Это так контрастировало со слышанным голосом, что наступило секундное затишье, после которого Даша разревелась пуще прежнего.

Теперь было видно, что ей стало стыдно перед малышом, которому она выговаривала точно в чем-то провинившемуся взрослому человеку.

Она взяла Руслана на руки, нежно прижала и принялась успокаивать.

— Не плач, мой маленький. Я пошутила. Тетя дура, и шутки у нее дурацкие. – Говоря уже как бы и для дочери, шмыгая и всхлипывая, запричитала Даша. – Сейчас мы покушаем и сказку послушаем. Про твою маму сказку послушаем, хочешь, Русланчик.

Мама у тебя была хорошая, добрая. Она тебя хоть и не видела ни разу, но любила сильно, пресильно. Она бы все для тебя сделала, будь рядом с тобой сейчас. Но она улетела на небо. Ее Бог позвал, она и улетела. Потому что Богу никто не может перечить. А улетая, мама попросила меня посмотреть за тобой. Ты уж меня прости, мой маленький, что я так на тебя напала. Я больше не буду.

Тут Даша поняла, что заливает ребенка слезами, поставила его в манеж и направилась к выходу за чистым платком.

— Пригляди за ним. — Кинула она на ходу дочери. – Сейчас кормить буду. — И в этот момент малыш громко и отчетливо произнес.

— Мама.

Он стоял, опершись телом о сетку манежа, и тянул руки в направлении женщин.

— Мама. – Еще раз позвал ребенок, уставившись глазенками на зареванную Дашу.

Никогда больше она уже не жалела о том, что произошло.

© Барвинок Ю.Ф., 2008. Все права защищены
    Произведение публикуется с письменного разрешения автора