Танцующая с волком

Подборка избранных стихотворений за последние три года. Сделана автором.

Обострение (Кэбмен)

Ах ты, стерва – весна...
неприлично свела меня с...
непривычная пыль под ногами
и жадное летнее солнце
Сердце долбит в набат,
тонет в неге, я снова сама
выбираю, кем быть и кому
посвящать свои нервные кольца
По туманным колодцам – смог,
Смауг, крылатая тварь, 
проползет, изрыгая огонь
и отдастся в объятия Темзы...
Изменяю Финляндии...
сладкая Грейтобритань
накачай меня шерри
под вечные сакские кексы,
Постели мостовую, 
я лягу под стуки копыт
верховых полисменов, 
усну и проснусь как ребенок
В этом долгом разрезе
глаз цвета холодной воды
я хочу отразиться
как на череде фотопленок
Чистый разум дурманит
не хуже любого вина,
где кончается кокс, там найдется
простой никотиновый пластырь
Эти пальцы – капкан,
Эти скулы – кошачья война
за главенство над миром, 
не так ли, мой липовый пастырь?
Помесь кошки и гончей
в шинели и синем шарфе,
кудри Байрона – крадены? -
темные гладкие кольца
Я бреду наобум...
Я пьяна. Я весьма подшофе
от него, от весны,
от бесстыдно горячего солнца
Думать – странная роскошь,
а мыслить почти что удел,
собирая в цепочки
совсем неприметное глазу
Гений – что еще скажешь,
таинственных путанных дел
не распутает в сердце клубок
моих лондонских сказок
Не запрет меня в Тауэр,
там уже просто музей,
да и разве удержишь?
я вам не беспутная Адлер
Мне не надо гипюра, 
хлыстов или гибких плетей 
чтобы снять с вас одежду...
поверьте, уж точно не надо
Кэбмен! Кэбмен! Карету!
гони же от бредней моих!
подними воротник, я чихаю
и это безумно заразно
По весне обострение 
всех ОРВИ на двоих 
(иногда – на троих)
кэбмэн... я тебя, кажется, знаю...
И это прекрасно.

23.04.12 

Killdozer

Желваки на скулах, 
Гарь,
Перекрест дорог

Мой бульдозер, пули,
Рёв,
Одинокий бог

Грозный боже мстящих,
Вот
Я архангел твой

Принимай, я счастлив
Долг
Я исполнил свой

Он лежит... руины.
Грех
Отомщен сполна

Без крови и смерти
Прочих
Моя война.

26/06/12

***

А мне нравится нравиться женщинам.
Я пью с подругой-лесби "Дайкири",
Ощущая себя то ли би, то ли дайком
В этом набитом насилием мире.

В этом мире, отполированном ложью,
Накрытом двойными, тройными моралями,
Удушенном иллюзорной вуалью,
Торгующем своими богами как швалями.

Честно, мне нравится в этом безумии
Тянуть кубинское солнце через соломину, 
Тянуть тягучие взгляды, о, Домине!
От их фруктового вкуса оскомина.

Да, мне нравится нравиться женщинам,
Я пью с подругой-лесби "Дайкири",
Ощущая себя и омегой, и альфой
В этом лишенном гармонии мире.

18.08.2012 

***

Отщипывают по кусочку сердца
Такие тонкие и пахнущие дымом пальцы...
Оно исходит медом и смолою,
Течет в пространство между мной и завтра.
Ложатся тени от листвы и ветра,
Дрожат по стенам тонкой филигранью, 
И дурит голову испытанным коктейлем
Седая помесь страсти и вины.

21 августа 2012

***

рожденные поворачивать 
реки вспять
сворачивают лишь тему разговора
ночью, у монитора,
изводя остроту глаз 
на ненужные строки,
сроки 
отпущенных истекают...
крылья дряхлеют...
тают 
силы в плечах и связках...
грустная чертова сказка.

21.05.13

Кицунэ

Кицунэ медноглазая –
Хитрая рыжая тварь,
Заметает хвостами,
Плетет нереальную сказку:
Обещает январь
Обменять на уступчивый май,
А бездушное фото 
На нежность и вечную ласку.
Щерит мелкие зубки
В знакомой ухмылке богов,
Знаю – сгубит, не за год
Хвосты отрастила.
И таких дураков –
Пруд пруди, кто бездумно готов
Погибать за любовь,
Что бы рыжая там не просила.
Изгибается зверь
По сутулым лопаткам, рыча,
Соблазняет и манит,
И лжет каждым вздохом, конечно.
Кровь течет, горяча,
Под уколами тонкой иглы,
Правил этой игры 
Не отменит никто – все навечно.

7.06.13

Июль (Леоне)

Обладание, дрожжжь,
Жэ вибрирует тонкой струной.
Под струей 
Тает мёдом налитое сладкое нёбо,
Истекает июль, 
В соль макая расплавленный зной,
По лопаткам,
По паркам,
По межгалактическим тропам.

16.07.13 

Спаааааать...

От хронического недосыпа
звеню, как стекло,
вот-вот рассыплюсь...

Все кажется неважным,
мир как сквозь вату
теплую и влажную.

Друзья зовут куда-то,
тормошат, тянут,
а мне ничего не надо,

Кроме набитого пухом
прямоугольника или квадрата
под пирсингованным ухом...

Спаааааать...
В царство Морфея –
Два-ать...

23.07.13

Танцующая с волком

Женщина, танцующая с волком,
Босиком легко переступает
По лугам нефритовых осколков, 
По траве, по берегу, по краю…

Женщина, танцующая с волком,
В красном платье цвета спелой страсти,
Беззаботным кажется ребенком,
Так покорным этой странной власти,

Женщина, танцующая с волком,
Любит блеск клыков и запах зверя,
И не внемлет глупым кривотолкам,
Что он в лес глядит, в нее не веря.

Женщина, танцующая с волком,
Не колдунья и не нимфа тоже,
Но она танцует с диким волком,
Знать, не зная слова «невозможно».

7.08.13

Ветер

Он вздыхает, изгибается и сладко стонет,
Мы с ним танцуем босые в открытом море,
Он – ветер, в его ресницах прячутся сны,
Те самые, что помогают дожить до весны.
Он плачет, молится, срывается в крике, 
Мы с ним странные, наверное, даже фрики,
Нам не попасть в перепись с пометкой «норма»,
Он – ветер кочующий, я – дитя шторма.
У него такие прохладные, длинные пальцы,
Мои руки созданы, чтобы в них целиком помещаться, 
Он ничего не боится, и ни о чем не просит, 
Он дует, веет, ласкает и сносит.
Сносит листву, души и крыши. Рвет башни,
Он дикий, свободный гунн, выжигающий пашни,
И в глазах его тьма и цвет грозового моря,
Он ловит эхо в горах и играет им, вторя:
Ты и я – мы стихия, и ни за что не в ответе.
Ты просто девочка – море, а я – только ветер.

16.08.13

Хребет 

Всем сестрам по серьгам.
Мне – хребет. 
Да такой, что на зависть... 
Из стали. 
Я свернулась в клубок -
Он в ответ
Режет кожу и лезет на свет,
И не спросит –
А вы не устали?
Он-то нет,
Что ему? Он стальной.
Он опора, 
Колонна, основа.
И не спросит:
Готова ты? Нет?
Но трещат, натянувшись,
Покровы.
И кровавых рубцов 
Череда,
И растяжек белеющих
Прорва,
У всего есть цена, 
И всегда.
И плевать, что платить 
Не готова.

23.09.13

Метеориты

Сосчитай от ноля и до ста,
И останься наивным по вере.
Жизнь порой непотребно пуста –
Мы сгораем еще в стратосфере,
Не коснувшись ладонью земли,
Не напившись живительной влаги,
Мы сгораем... и наши огни –
Маяки, ориентиры и флаги. 

2.10.13

Ожидание

Небо сегодня серо:
Серо свинцом и сталью,
Небо взорвется снегом,
Снегом меня раздавит.
Я поднимаю руки:
Руки, ладони, пальцы;
Я разучилась плакать.
Плакать – уже сдаваться.
Вниз, на колени, выстрел!
Выстрел, но дна не видно,
Вниз утекают мысли:
Страшно, когда не стыдно.
Стыд – он не дым, не выест.
Выезд сегодня в двадцать…
Стыд отучает плакать.
Плакать – уже сдаваться.
Небо сегодня злое,
Злое мне сплюнь в ладони.
Небо меня накроет.
Вскроет и перекроит.
Штопка на хрупком теле:
Тело, оно такое…
Штопка на самом деле
Дело недорогое.
Кучка марионеток
Марио, нет, не стоит…
Кучка закрытых клеток,
К лету побег готовит, 
Ножницы в руку пряча,
Пряча свой ключ на волю.
Ножницы – небу сдача,
Сдачу считать изволят.
Я не люблю обмана:
Мания мною правит.
Я ожидаю манны.
Манна нас всех раздавит.

20.01.14

***

я бы хотела родиться мужчиной,
девять веков назад
в монгольской степи, 
при свете костров,
в прокопченной войлочной юрте
с лицом, плоским, как полная луна,
с горячей кровью, 
с узкими глазами,
смотрящими только вперед.
только конь и ветер
слышали бы мои песни,
только война 
была бы моей жизнью.
моя смуглые крепкие руки 
пахли бы конским потом,
бараньим жиром 
и дымом сожженых городов.
кровь, горячая кровь 
летела бы 
из-под моего кривого клинка
и черные стрелы 
пели бы
песню смерти,
и товарищи мои 
гортанно смеялись и вторили ей.
мой язык 
был бы отрывист и жесток,
и от звуков его 
сжимались бы души
у тех, кто стоит на пути.
только Тенгри 
просил бы я о помощи,
и никого
не просил бы о милости.
вперед,
вперед, 
ногу в стремя!
не за славу или золото,
а потому, что для кочевника 
остановиться – значит умереть.
и я бы умер, конечно, 
но только в бою,
от певучей стрелы 
или кривого ножа под ребром,
но умер бы 
прямо и смело,
и чернокосые жены мои
рыдали бы, 
распустив волосы, 
царапая смуглые щеки.
я их выбрал, 
как велел мне отец –
самые крепкие ноги
и самые узкие глаза,
потому что в большие глаза 
входит злой дух 
и сводит женщин с ума.
а мои сыновья
взяли бы мое сердце,
мое стремя, 
мою песню.
и Тенгри 
принял бы мой дух,
потому что я жил и умер 
с честью,
как подобает мужчине 
монгольской степи.

5.03.14

Дьявол танцует

Дьявол танцует...
О, дьявол танцует!
Щелкают смуглые тонкие пальцы.

Дьявол танцует...
О, дьявол танцует –
Дьяволу снились сегодня испанцы.

Снились кирасы,
Огни, каравеллы,
Дикие песни под дробь барабана,

Золото снилось,
Плененные инки,
Выбитый в камне оскал Кукулькана.

Дьяволу снился 
Изгиб Амазонки,
Бедра крутые в короткой повязке,

Дьяволу снилось
Взросление мира,
Шаг человечества в новую сказку.

Кровь проливалась
Во имя Христово
На алтари побежденных чудовищ,

Дьявол смеялся,
Ему поклонялись –
В жажде несметных индейских сокровищ.

Там, где вчера
Вырывали из ребер
Сердце ножами из обсидиана,

Строгий кюре,
Инквизитор великий,
Встал у руля первозданного плана.

Все неизменно: 
Омега и альфа 
Все рассчитал до скончания века.

Дьявол доволен:
Все было и будет!
Отче, спасибо же за человека!

Дьявол танцует...
О, дьявол танцует!
Тела круженье рождает ненастье.

Дьявол танцует:
О, дьявол ликует!
Что еще нужно для полного счастья?

20.03.14

***

А мне – хоть бы шлюхой в тайском порту...
Тоска по морю не вмещается в вырытый пруд,
Заставки мониторов мертвы и плоски,
Глаза голубые – ни небо, ни звезды.

2.4.14

Цикл "Психбольница"

***

длинные рукавчики,
мягкая палата...
он не виноватый, 
я не виновата.
нет вины, доказано.
позовите брата!
мне врачом наказано
даже в уши вату.
чтобы не просыпались
из ушей горошины.
я не сумасшедшая –
мысли нехорошие. 
это мысли спутали
планы с настроением
в рукавах запутали,
раздружили с временем.
я числа не ведаю –
не люблю арабского.
только стены белые,
только крики адские. 
и бежать хотела, но
на пороге скрючило...
сделайте укольчик,
может, станет лучше?
если нет, хоть пофигу.
все одно – расплата.
длинные рукавчики,
мягкая палата.

23.04.14

***

В заброшенной психбольнице
На дне сухого бассейна
Дремучее зло гнездится,
Его семена там рассеяны.

По грязному тусклому кафелю
Змеятся серые пальцы
Тех, кто предан анафеме,
И алчет на волю прорваться.

Но лестница в узел скручена,
И кругом из крови заперта,
Так душно на дне и скученно,
И скучно в пространстве замкнутом.

Вздыхают они, несчастные,
В пластах штукатурки роются,
К своей судьбе безучастные –
Лишь ждут, что портал откроется...

Не надо бродить там за полночь,
Искать то, чего не велено.
Иное и мертвое – алчное,
Должно навсегда быть затеряно.

23.04.14

леоне

Мы говорила обо всем.
О тысяче вещей – молчали.
В палате ночью, перед сном,
когда все лампы выключали.
И только в странной тишине, 
мерцала вспышкой в коридоре 
одна. Ты обещала мне 
все сказки мира – разом, вскоре:
а хочешь, нарисую всплеск
играющей в воде акулы?
И подарю. Она не съест,
не бойся... Или, хочешь, скулы -
вон те, как риф, как у кота -
на поводок, к ноге и в руку? 
И, не спелената, мечта 
скользила сквозь замки и скуку.
Шипел в обход дежурный брат:
А ну, всем спать! Уколов мало?!
у наших смеженных палат,
но я к утру лишь засыпала.
Не видя твоего лица,
я знала – рядом прячут бога.
Мерцала лампа без конца...
Мостом до нашего порога.

24.04.14 

***

Нас расстреляли 
во внутреннем дворике,
где раньше не буйные 
тапками шаркали. 
Свалили тела 
в ржавый кузов, 
и скоренько 
зарыли во рву
на окраине Кракова.

Такая политика –
новые веянья.
Всего-то от мусора 
чистили нацию.

И мог бы обидеться,
выкрикнуть матерно:
мол, сукины дети, 
и мы – твари божии! 
Но слюни текли,
от уколов – прострация.
Стыдливо глаза 
отводили прохожие.

Никто не подал
за безмолвное голоса –
нам жить запретили 
в последней инстанции.

Мне не было страшно,
я ж буйный – мне пофигу. 
А тихие шизики 
прятались, плакали:
под старой кроватью, 
под сеткой продавленной
их злой санитар 
как детишек, вылавливал.

Конфеткой выманивал,
шваброй вытаскивал.
Расстрельной команде
без вас тошно, додики!
За шкирку собрав
всех во внутреннем дворике
он плакал в каптерке, 
и слезы размазывал.

А смерть – это быстро. 
Клинг-кланг! 
Эхо выстрелов...
Но злой санитар 
в кузов нас не укладывал.

Он ночью повесился,
в узел из простыни
втолкнув стыд и боль 
за всех нас,
наш ты, родненький... 
А чистки продолжились.
Очень патронами
богата была
моя добрая Родина.

Над внутренним двориком
с круглыми арками
висела листва.
Тапки больше не шаркали.

30.04.14 

***

не случилось страшного.
мир не рухнул в трещину.
в доме Профсоюзов 
убивали женщину. 
голос бил отчаянно
из окна открытого.
отвечала гоготом
сволота пробитая.
все текло, как принято,
и не видя бедствия,
все снимал на камеру
человек ответственный.
это и не ненависть –
нет ему названия.
голос бил отчаянно
из чумного здания.
смерть туда наведалась
и скривилась искренне,
хоть привыкла, бедная,
и к огню, и к выстрелам.
там шкварчало, жарилось,
задыхалось криками...
убивали женщину.
пламя рдело бликами.
на столе распятая,
как-то дико выгнута,
умирала женщина, 
не людьми настигнута.
кто подумал – кончено!
кто-то спел – начало!
у нее под сердцем
сердце замолчало.
потянулись нитками
две прямые линии...
нет, это не ненависть –
нет такому имени.
все текло, как принято.
не почуяв бедствия,
снял это молчание 
человек ответственный.
не случилось страшного.
мир не рухнул в трещину.
буднично и весело
убивали женщину.

6.5.14

***

когда свирепая тоска 
нас скрутит в слишком крепкий узел,
лишь только дуло у виска
гранитный плен в груди разгрузит.
пусть тени прошлого в углах
рванут, шипя и обличая... 
спусти курок, мой друг – мой враг... 
освободи мои печали.

17.06.14 

Кукловодам

А куклы снова воюют.
Над Камелотом – осень.
Пластмассовым пальцам не больно,
Но души надрывно ноют,
Но души – пощады просят...

Ложатся под жирный пепел 
Игрушечных тел изломы,
А маленький хрупкий рыцарь 
С одним мечом – на дракона... 
Презрев, как всегда, законы.

И крик на весь мир: пластмасса
Не может чувствовать боли,
Смахнуть с игрового поля
И заново переиграть,
Заняв представлением массы.

И снова смешно Карабасам.
Смеются, оскалив зубы.
Не любят нас кукловоды... 
И страшно боятся бунта,
Которого все же не будет.

А куклы снова воюют.
Над Краматорском – осень.
Пластмассовым пальцам не больно,
И души надрывно ноют...
Но больше пощады не просят.

18.06.14 

***

И мы с тобой умрем. 
Мы тоже биомасса.
Сравняет время в прах 
сердец тревожный стон. 
Когда вода уйдет,
останется напрасно
заброшенная сеть
и выжженный перрон.
Сомнительная блажь:
подарок или кара? 
Когда ты первым вдохом
на это обречен –
перетекать в ничто
и становиться прахом,
покинув этот мир,
как тот пустой вагон.

04.09.14

не молчи

не молчи....
расскажи, на каком живешь этаже,
сколько ступеней в твоем подъезде.
мы так близки, чужие, уже,
как будто добрых полсотни вместе.

не молчи...
расскажи мне, что там, за окном:
старый фонарь или тонкие ветки?
что там, напротив – пустырь или дом?
или реки обнаженные венки?

не молчи...
не молчи, "тишина – это смерть".
дай свою руку – пусть пальцы расскажут,
как тебе вовсе не хочется петь,
что ты оставил у моря, на пляже.

где тебе больно? скажи, не молчи,
я не лекарство, и вряд ли поможет...
но не молчи.
я прошу – не молчи.
я не лекарство, но может быть все же...

06.09.14 

Моя Хиросима

В области низкого давления
Стремительно делятся атомы.
Они не могут существовать никак иначе –
Только плазмой.
Мир внутри меня накалился.
Сердце мое плавит жар.
Душа моя обуглена,
Кровь моя кипит, испаряясь.
Мир внутри меня
Скоро взорвется,
Сметая ударной волной
Все на своем пути,
Обугливая и корежа.
Прах впечатает в оплавленную стену,
Реки вскипят и станут горьки -
«Пала звезда Полынь».
Из моих обугленных глазниц
Полыхнет атомный взрыв,
Сжигая все на своем пути.
Уцелевшие проклянут землю.
Проклянут небо, моля его о смерти.
Кости утратят плоть,
Плоть сойдет кровавыми язвами.
И молоко матерей станет ядом.
И ад на землю изыдет.

О, моя маленькая Хиросима…

9.10.14

В память Кристины и Киры, погибших в Горловке

Париж

У тебя на футболке Париж:
Башня Эйфеля, гладь, тишь.
Копоть, кровь и земля родная.
Ты была там, в Париже? Не знаю…
А теперь ты лежишь ти-и-ихо,
Дочь в руках остывает тоже…
Те, кто перебудил лихо,
Все в парижи рванут позже.
На монмартрах гулять томно, 
Кофей пить и строчить мемы.
Знаешь, девочка, как стремно…
Нет тебя – значит, нет проблемы.
И не каждый убийц осудит,
Спят спокойно и жрут суки.
Правосудие им будет?
Ведь у Бога лишь наши руки…
Я не знаю… молчать страшно.
На молитву почти нет веры.
Ты лежишь. И уже не важно,
Как в Париже мосты серы. 

9.10.14

улитки

мы в своих земляных ловушках, 
в добровольных уютных норках,
и мне хочется зверски надраться,
не с тобою, любимый, только.

потому что и ты здесь заперт,
а стекло размывает звуки,
ничего не получится, если 
на двоих мы поделим муки.

нет исхода, когда ты в сфере, 
бег по кругу – смешная штука. 
я смотрю на улиток в банке:
с ними мы понимаем друг друга.

смысла нет. это просто привычка.
тишина съест любые звуки. 
сколько вдохов еще осталось?
монотонно движутся руки.

нет исхода. наш путь прочерчен,
вне желания или веры.
и мне хочется зверски надраться
и мечтать, что уж я-то вне сферы.

22.10.14

весеннее

выйти из дома, 
за хлебушком, в тапках, 
без шапки и денег,
без мыслей и цели.
дойти до перрона, 
устроиться зайцем
в прокуренный тамбур
в начале апреля.
и ехать, покуда
мелькается верстам,
полям и деревьям,
столбам, километрам...
пока проводник 
вон не выставит матом,
в окошко глядеть 
и стрелять сигареты.
и выйти из поезда
в дикой глубинке, 
где стон, самогон, 
огурцы и тальянка.
слюнявить гармошку, 
просить подаянья,
но не породниться 
с глухим полустанком.
а дальше – по снегу...
по слякоти, лужам
куда занесет, не считать,
не вдаваться.
и больше не вспомнить
ни имя, ни дома, 
ни долга, ни чести,
а просто скитаться,
юродствуя сердцем,
открытой ладонью
навстречу рассветам
с земли подниматься.
без поисков веры, 
без поисков истин
брести. лечь в канаву. 
и в ней же остаться.

31.03.2015

Полдник в аду

В нашем аду перерыв на полдник. 
Мухи. Зеваю. Гоняю чай. 
Бес-самоучка погнул половник –
Нечем в котле помешать. Печаль. 
Вот дурачье в подчинении, право...
Хоть их самих по котлам пихай.
Только все занято, места мало.
Следующих всех без разбору в рай.
Пусть с ними Петр играет в прятки:
Яблоки, фиги, лавровый лист.
Я так спокоен. Я в полном порядке. 
Вагнер, Шопен, или Ференц Лист?
Выбор богатый. Но скука... скука. 
Вечность довольно унылый срок. 
Чай все не стынет. Хороший, сука...
Есть от котлов хоть какой-то прок. 
Эй, поваренок! Плесни еще-ка. 
Мухи. Зеваю. Халву точу.
В нашем аду перерыв на полдник.
Господи... как же я в отпуск хочу.

21.04.15

*** 

зайцы в разбег,
и остался Мазай
грести в одиночестве
веслом уныния
лодку по имени жизнь.

24.04.15

Жизнь 

Публичная казнь не страшнее, чем неизвестность? 
Мне так смешно, когда я слышу сказки про честность.
Сказать другому – Смотри, ты же жирная сволочь! -
Это не честность, это синдром, он безостановочен.

Нас учат одному, просят другого, ждут третьего.
Жизнь это не сериал, нельзя вдруг бросить смотреть ее.
Мы учимся шифровать, слать весну между строчек...
Гляди, как она прорастает из убитых морозом почек.

И конечно, нам кажется, мы особые, мы уникальные,
И мы ищем пути, смыслы, и мысли маниакальны.
И до нас искали, но не там, не так, не ответили...
Мы, конечно, не первые, но хотим стать последними.

Кто становится в круг, взявшись за руки, лопочет молитвы,
Кто по стенке сползает после быстрого танца с бритвой,
И мы ничуть не умнее, и видим ничуть не больше, не дальше.
В нас немерено: трусости, лжи, иллюзий и фальши.

И мы так же заблудимся, сгинем, канем камнем в болота.
Эшафот ли, канава ли – все родные племянники черта. 
Смысл искать одного, ждать другого, хотеть третьего?
Жизнь почти сериал, нельзя только бросить смотреть ее.

22.04.2015

Бог истинных самоубийц

Бог истинных самоубийц –
он ходит незримо и тихо, 
и как первобытное лихо, 
не просит падения ниц.
В карманах его димедрол
и бритвенных лезвий развал,
он знает, где выше всего,
и многих он в спину толкал.
Бог истинных самоубийц –
он вяжет узлы как моряк, 
и голос его как маяк 
для тех, кто решился на блиц.
Он шепчет иным в тишине,
как быстро искупится боль.
Всегда на игре, на игле 
со смертью соленый бризоль. 
Бог истинных самоубийц –
печальный и скромный на нет,
он знает готовый ответ
на сотню вопросов, как РИЦ.
Он масок не носит почти, 
невзрачный и серый как тень,
он может спокойно пройти 
сквозь сотни замков в нужный день.
Бог истинных самоубийц
не знает "чинов и имен" -
один есть нехитрый закон 
для юр. и физических лиц.
Он ждет терпеливо в тени, 
когда же его призовут, 
совсем не у каждой двери,
но в тех, где вошел – там умрут.

26.06.15

Все демоны мои 

Когда моей души коснулась мгла,
вода ушла в песок, погибли корни,
я чуял кожей – та мне не лгала:
все демоны мои тебе покорны. 

Да, страх слепой тогда меня толкал
вперед и вниз, в бессрочное паденье,
я тлен на вкус, на ощупь познавал, 
и отвергал свое ему служенье. 

Я спутал жизнь и смерть в один клубок,
и отыскать не мог его начала,
но обе нити – там, у женских ног, 
ты у всего в источнике стояла.

И я блуждал, иссушенный внутри,
по пустошам своей великой боли, 
и лгал другим, что в мире нет любви,
и мне почти на все хватило воли… 

Но стоило тебе меня призвать,
и я вернулся от преддверий ада,
чтобы за все до капельки воздать!
Но ты и этому была беспечно рада.

И ярость гасла, и поджав хвосты,
скулили церберы, твои лизали руки.
Замкнулся круг – всему причиной ты.
В тебе – исход из этой горькой муки. 

Пусть я пришел с поднятой головой,
давно забывший, как просить прощенья -
все демоны мои перед тобой.
Я твой. Воздай скорей свое отмщенье. 

Когда моей души коснулся мрак,
и сад погиб, и обнажились корни,
я знал, что это будет только так,
ведь демоны мои тебе покорны. 

08.10.2015

Дракон

Пробудился дракон,
и внутри стало тесно:
надломилась грудина,
хребет хрустнул, треснул,
и сквозь лопнувшей кожи
лохмотья пробились
крылья черные. Хлопнули,
плавно сложились…
Размахнулись и в небо!
А в глотке клокочет
жаркой лавой огонь,
он извергнуться хочет,
поджигая дома,
поселян и посевы.
Когти выгнулись саблями,
крови и девы
юной тела искал
зверь во мне, изнывая,
что бежала по полю
в слезах и босая.
Ее запах бил в ноздри,
а крик ласкал ухо.
Стрелы бились в броню
бесполезно и глухо.
Крылья бросили вниз,
когти сжались, поймали!
И погибель свою
я понес над домами.
Черным дымом и пеплом
пожары пластались…
Не бывает такого,
чтоб вместе остались
человек и дракон.
Мой исход предречен
Смерть несущий, на смерть
как и все, обречен.

15.10.2015

Русалочка

Как взять и вывернуть всю душу, 
отдать тебе нагое сердце?
Ведь я привычно пошло трушу, 
ползу на отмель, прячусь… Сушу
обшарив взглядом, полотенце 
твое, очки и пару сланцев
едва увидев, замираю. 
Боюсь дышать. Волну считаю.
Ты на песке, немного с краю,
весь позолоченный от солнца.
Я тут… но кто об этом знает?
А сердце в такт с прибоем бьется,
к тебе на берег тело рвется,
да только рыбий хвост мешает… 
Все, что русалке остается –
сжимать песок в прозрачных пальцах, 
молить – заметь меня, любимый!
Я не решусь сама отдаться 
на волю чувств… Я полурыба. 
Мне страшно – я читала сказки.
Они кончаются не часто 
для тварей вроде нас – счастливо.

29.10.15

пока она танцует

она танцует. боги смотрят,
свой вечный спор прервав на полуслове, 
как кружится нагая танцовщица,
одетая в лучи, в потоки солнца.
тьму разрезая плавною рукою,
босой стопой пылинки поднимая,
она танцует, времени не зная,
вне всех границ, над смертью поднимаясь,
бессмертных взглядов их не замечая. 
она танцует. вечный свет искрится 
вдоль тонких пальцев, маленьких ладоней,
взлетают пряди облаком, и спину 
она изящно в танце изгибает,
подвластная лишь музыке и свету…
пока она танцует, боги ждут.

31.10.15

Золото 

Твои темные кудри — шелк и древнее золото.
Мое сердце об иглы этих взглядов исколото.

Между нами — река, пропасть, звездное месиво;
И в улыбке кривлю губы, хоть мне не весело.

Я не ждал, не искал, не просил, не надеялся!
Но обрушилась вдруг, и мир прежний рассеялся.

Стало жарко, светло, нежно, яростно, трепетно,
И молчу я, бледнея, срываюсь на лепет, но

Ты же манишь так сладко и дразнишь до судорог…
А жестокость твоя пахнет медом и сумраком.

Я увяз в янтаре глаз драконьих и сгинул в нем,
И тоскую, до дна опаленный живым огнем.

Я и рад бы бежать, отступить, не калечиться,
Но все язвы любви лишь твоей лаской лечатся.

И пусть сердце об иглы слов острых исколото…
Твои кудри и взгляды — чистейшее золото.

25.11.15

Маэстро

Надменный январь, обнаглевший без стужи,
дробится на капли издерганных душ.
Маэстро, для сгинувших без вести в луже
урежьте погромче торжественный туш!
Нас ждут корабли, чуть не вросшие в берег,
пока мы решались себя оторвать
от сытных обедов и теплых постелек,
от мелкого счастья, что рабству под стать.
Пинайте нас в копчик басами фагота,
гоните на пристань, машите нам вслед -
за год измозолим ладони об шкоты,
и, может, вернемся. А, может, и нет.
Там новые земли – инкогнита терра,
шторма и цинга, жемчуга и корица.
Играйте, маэстро, на струнах и нервах,
гоните нас к черту, заставьте влюбиться
в изысканный риск уплывать на "кулички"
без камня за пазухой, просто и смело,
и жить, совершая, ломая как спички,
все то, что цепями на шее истлело.

14.01.16

Nihil

Он рассказал мне, что бога нет, 
И мы кружили в подлунной тени. 
Мерцал как жало стальной стилет, 
Дрожали пальцы, тела потели. 
Взлетали руки, плели узор, 
И в тонких косах монисто пели,
Под древним вязом зарыв позор,
Забыв о страхе, почти летели.

Он показал мне, что бога нет,
Что мы свободны в любви и тлене,
И падал лист, и мерцал стилет...
Шептались травы, смеялись феи.

Он доказал мне, что бога нет.

26.05.2016

© Ульяна Копытина (BangBang), 2016