Ливерка

(рассказ)

Я, посмотрев из окна на улицу, увидел горбуна с восьмого этажа. Он направился было в сторону стадиона, но вдруг остановился. Потом повернул налево в сторону церкви, сделав несколько шагов, опять остановился. Выйдя на улицу, я нашёл его стоящим на том же месте. Как только я приблизился к нему, он сказал:

– Мне нужна колбаса.

– А сколько надо? – спросил я.

– Один круг.

Он стоял, сложив руки за согнутой спиной, в правом кулаке собранная зелёная авоська. Спина у него от рождения не распрямлялась. Согнутая спина стала его именем. В доме № 8 по улице Текстильщиков жители его так и звали – горбун.

– Какая тебе колбаса нужна? – спросил я.

– Я не разбираюсь в колбасе, – ответил он.

– Не придуриваешься? – сказал я.

– Мне нужна хорошая…

– Голодному желудку хороша любая колбаса!

– … чтоб ей понравилась.

– А самому нравится какая? – спросил я.

– Ливерка! – ответил радостно. – Об остальных я ни в зуб ногой!

– Ею кормили собак и кошек, – ответил я. – Ливерку в народе так и называют: «собачья радость». А ты знаешь, почему ливерку народ стал любить?

– Знаю, – ответил горбун.

– Раньше одну колбасу делали для жителей белокаменной, а другую для населения. Тогда-то люди привыкли к ливерке. Ели с большим удовольствием. После снова идут в магазин, чтобы спросить: «Когда же наша любимая колбаска появится на прилавке? Когда же привезут!» Продавщицы отвечали им: «Хватит канючить! Когда привезут, тогда и пожрёте!» Люди уходили из магазина в надежде, что скоро опять появится их любимая ливерка.

– А какая колбаса хорошая? – спросил тут горбун.

– Хорошая колбаса – сервелат, – ответил я.

– Видел, видел! – сказал он – Нашпигована такими мелкими кубиками сала…

– Это сервелат, – сказал я. – Она бывает изысканная. Она бывает сухая или вяленная. Из телятины, из свинины, а иногда из конины. Все деликатесные сорта колбасы называют сервелат.

– Как же так? – возмутился горбун. – Что, ливерку делали только для животных?..

– Она неплохая колбаса, – успокоил я его. – Неспроста её полюбили советские едоки.

– Полюбили не из-за того, что она была вкусная, а была им по карману, – возразил он.

– Это правда! – согласился я. – Люди жили по понятиям уравниловки. Власть планировала продукты так, чтобы доставалось всем по чуть-чуть!

Навстречу нам шёл, убиравший близлежащие улицы плечистый гастарбайтер. Я не знал его по имени, как и горбуна. Он мёл асфальт, широко махая пластмассовой метлой, а когда приблизился к нам, крикнул простуженным голосом:

– Атайды-ы-ым! – сказал тот. – Чонг-чанг жутасы-ынг...*

(*Отойдите! А то пыль будете глотать! /кирг./)

Мы сдвинулись с места, при этом горбун недовольно буркнул:

– Пошли отсюда! Чунга-чанга гонит нам пыль.

Мы направились в сторону магазина «Пятёрочка», что по Восьмой Текстильщиков, который в нашей семье называют «Шишлина мать».

– Тебе надо сюда, хороших колбас тут больше, чем достаточно, – агитировал я. – А для чего тебе колбаса?

– Пенсию не перечисляют.

– Неужели хочешь взятку дать?! – воскликнул я.

Хотя у горбуна щеки покраснели, но ответ не последовал.

– Ведь деньги твои?

– Мои! – сказал он.

– Чуть раньше, чуть позже, разницы никакой. В итоге их получишь!

– Знаю, – сказал горбун. – Три дня и три ночи ломал голову, и сегодня под утро вспомнил, как это делал один человек! А случилось вот что. Два месяца назад я был в собесе. В коридоре сижу, жду приглашения. Дверь кабинета не плотно закрыта. У стола стоит коренастый мужик. Он живёт на Волжском бульваре. И тоже инвалид от рождения. У него правое колено не сгибается, он эту ногу таскает, будто бревно, привязанное на бедре. Вижу, он сильно волнуется. Руки ходят ходуном. А потом той же дрожащей рукой достаёт из рюкзака продолговатый свёрток. Оказалось, что он завёрнут в газетёнку. И как швырнёт этот свёрток на стол, да так опрометчиво, что сотрудница, вздрогнув, резко подняла голову! Тем не менее, она, спокойно убрав свёрток в ящик стола, опять занялась бумагами. А мужик, недолго думая, повернувшись, вышел из кабинета. И, волоча ногу, давай по-быстрому удирать! Не прошло и пяти минут, как сотрудница выбежала в коридор. Почти столкнувшись со мной нос к носу, спрашивает:

– Тут клиент, такой, хромающий на одну ногу…

– Ушёл, – сказал я.

– Я ему перечислила пенсию, а он, не узнав результата, убежал? – говорит она. – Хотела порадовать человека, а он не хочет радости!

И тут сотрудница пригласила меня. Как только перешагнул порог кабинета, мне в нос ударил запах копчёной колбасы. Чесночный, аппетитный аромат щекотал ноздри. Такой колбасы я не ел, поэтому не знал, как она называется. Но угадывал, в каком ящике стола она лежит. А сотрудница стала доказывать мне, что пенсия ежемесячно перечисляется, надо не ходить в собес, а ждать дома! И с тех пор жду, вот уже третий месяц…

– А теперь куда? – спросил я.

– В «Пятёрочку», – сказал горбун. – Куплю круг свежей ливерки.

– Ты искал сервелат, – напомнил я ему.

– Передумал, – ответил он. – Брошу круг ливерки, как тот мужик, вот так с треском ей на стол. Сам руки в брюки и шмыг на улицу.

– А зачем?!

– Я стеснительный, – сказал горбун. – Не могу находиться рядом с ней долго.

– Ну, бывай! – попрощался я. – Мне в библиотеку.

Вернулся я в девятом часу. У подъезда под козырьком стоял горбун. Взволнованный какой-то. Харкает и плюёт, харкает и плюёт! У столбца козырька образовалось чёрное пятно от его плевков.

– Ну, чем закончился твой поход? – спросил я.

– Деньга на карточке! – ответил он.

9 мая 2016 г.

© Муса Мураталиев, 2016