Единокровные...

Есть у меня рассказ об однокласснике — «Сарди Лоянов: Батяня комбат» (http://samlib.ru/editors/z/zelichenko_a_l/sardilojanowbatjanjakombat.shtml), дружбой с которым очень горжусь. Десантник-разведчик, боевой офицер, грудь в крестах... И каждый раз при нечастых теперь уже встречах, приоткрывает подполковник очередную страничку своей семейной истории...

Срок давности выжидает?!?

...Отец о себе рассказывал мало. Перед самой смертью, когда я уже офицером-оперативником стал, поведал кое-что. И знак свой «50 лет в КПСС», передал... Храню, как зеницу ока...

Родился Нурма Сирович Лоянов в Пишпеке в апреле 1907. Грамотой овладел, потому в 13 лет уже учительствовал, а затем и комсомолом в далеком южном районе руководил... Активиста приметили, в Москву отправили. В партшколе учился, чекистские курсы закончил. Вернулся в Киргизию с русской женой и ребенком. Во Фрунзе еще двое родились. Жили в большом доме, там теперь аккурат Дворец Спорта стоит.

... Бил басмачей, но больше за кордоном обитал. С его помощью не одна банда в засады пограничные угодила. Доставалось и контрабандистам: агентура донесла, что некоторые беженцы драгоценности скупают, скоту с пищей мешают, а перейдя границу, из коровьих лепех натурально извлекают бриллианты... Бедные бурёнки! Бюджет Страны Советов пополняя, им литрами касторку спаивали. А петухов и кур, коим блестящие камешки вместе с пшеном скармливали, на границе тщательно ощупывали. И тоже не безрезультатно...

...Повторив судьбу многих, в 37-м, Нурма Сирович Лоянов был объявлен «врагом народа», гэпэушника осудили. Оболгали, отец потом дознался – кто, но так и унес эту тайну в могилу...

Этап на Колыму. Семью с казенной квартиры сселили, работы жена не нашла, мужние родственники, за себя опасаясь, особым желанием помогать не горели. Помыкавшись, та с тремя детьми назад в Москву подалась. Без гроша в кармане, на перекладных. По дороге сначала старших схоронила, а потом и сама отдала Богу душу...

...В тридцать девятом, пяти лет от роду, самый младший, Сарди Лоянов (полный тёзка моего друга) всё ж добрался до Белокаменной. В кармане – письмо брату матери, что та перед смертью написала. С адресом. По нему и направился мальчуган.

Приняли неприветливо. Своих – мал-мала, ворчали, куском попрекали, а через пару месяцев и вовсе в детдом свели. Там Сарди стал Сергеем. Но, по натуре свободолюбивый, не прижился, сбежал.

Беспризорничал. Фартовые приметили, в воровскую шайку вовлекли. «Форточником» стал, карманником. Еще и семи не было, первый кошелек у торговца на Сокольничем рынке подрезал. Ходил по базару, мороженое лизал, а сам – знай поглядывай: кто – продукты, кто — скотину на продажу привел, кто — вещи... Значит, скоро при деньгах будут: время было тяжелое, предвоенное, дефицит тотальный. Продажу, как водится, обмыть следовало, торговцы шли в пивную ближайшую. Там на пацанёнка, что песенки пел да прибаутками сыпал, и внимания не обращали. А зря...

Но фарт воровской не долог. Раз забрался через форточку в дом, только мешок барахлом наполнил, как хозяин внеурочно вернулся. Увидав ворёнка, крикнул дворника, связали. Суд, колония для малолеток, семь лет. В войну бежать пытался, на фронт, но конвой подстрелил. Залатали и срок добавили.

Отец, кстати, на зоне тоже заявление написал, чтоб остаток отсидки заменили штрафбатом. «Политическим не положено» — был ответ. Дескать, вот был бы ты вором-рецидивистом... Освободился «звонком» в 1947-м, отмотав всю десятку. Ни кола, ни двора...

Мама моя – из дыйшинских дунган, с Иссык-Куля. С чуйскими – милянфанскими, александровскими, — те не роднятся по определению. «Я тогда в «Ала-Тоо» билетером работала. Заприметила, мужик какой-то приходит, в фуфайке, сапогах истертых. Худющий... Короче, пожалела я отца вашего, приютила» — любила пошутить матушка. Батя при этом – глаза долу...

Четверых детей мои старики нажили. Я, Сарди Лоянов, — младший. И тоже – Серёга. Сечешь? Во времянке родился, что родители на выделенном участке соорудили. Потом мы там дом поставили. Тогда – окраина городская, теперь – центр самый. Но это я слегка вперед забегаю...

В 1949-м отца реабилитировали. Назад в КГБ приглашали. Наотрез отказался, но в партии большевиков, (коммунистом он еще в 1927 году стал), восстановился. Завхозом, корреспондентом дунганской газеты «Шыйуэди чи» («Знамя Октября») работал. Так и жили. Да, еще когда мотал срок, он от московской родни весточку получил – жив, мол, твой младшенький...

...Когда в новом браке подросла старшая дочь, батя ей о брате сводном поведал. Роза, в ответ: «А знаешь Богуславских, соседей, что с Украины? Нет, ну не важно. Глава семьи у них в первый же месяц на фронт ушел, а мама с маленьким ребенком – в эвакуацию. На одном полустанке, в бомбежке, на секунду из рук дочку выпустила. И та пропала... Мать чуть с ума не сошла... Муж с войны вернулся, узнал об исчезновении дочери — запил. Потом девочку родили, тоже Сарой назвали, но не успокоились. Писали на радио, в газеты – искали. И вдруг пропажа отозвалась! Оказалось, местные жители приютили, на станцию с ней ходили Начальник рассказал, что всех «разбомбленных», кто в живых остался, тогда двумя эшелонами в Среднюю Азию направили, средь них, видать, и маму Сары. Ну, больше искать не стали, Сара выросла. А недавно сестры встретились, как две капельки похожи... Давай и мы братишку Сарди поищем? Вдруг мается где-то один-одинёшенек? Да я уж и письма кругом разослала...»

...Казённая бумага из МВД «вдохновила»: так мол и так, сиделец ваш сын и брат, в Коми-лагерях, к побегу склонный, мотает срок. Отец, на своей шкуре зону познавший, «докУменту» невольно даже обрадовался! Сидит – значит жив! И, по совету своих бывших сослуживцев, письмо в Правительство и Верховный Совет СССР, Косыгину и Подгорному, отправил. В деталях всю свою судьбу изложил...

Ответ из того же грозного ведомства пришел достаточно быстро. Для начала предлагалось в Коми, на свидание, смотаться, опознать, так сказать, своего отпрыска. За свой счет, естественно. Деньги наскребли, и через много-много лет отец и сын, бывший и нынешний зек, средь тайги, за колючкой, свиделись...

Дальше помог известный в Киргизии адвокат Хегай – бесплатно официально юридически грамотное прошение оформил, и сам попутно в Москву свёз. Сработало...

Так встретились два Серёги-Сарди. Одного достойнейшего отца дети... Первый – рецидивист-уголовник, другой – искренний юноша, окрыленный мечтой офицером стать...

Старший рассказывал, что после приезда отца у него будто крылья выросли. «...Представляешь, сирота. Один-одинешенек. И вдруг – отец, братья, сестра, которые упорно искали долгие годы. СЕМЬЯ! Тогда и решил — «завяжу».

Работал столяром. Жил в той самой времянке, где младший братишка родился. Время от времени там появлялись, но долго не задерживались, женщины. Своей семьи Сарди-старший так и не создал. Всю зарплату на родичей спускал, баловал их, как мог.

Когда младший, уже подполковник, тяжело на Кавказе раненый, в Москве реабилитацию проходил, старшой его навестить приехал. И как-то «по местам боевой славы», где беспризорничал, провел. В центре, в Сокольниках, через столько лет ориентировался свободно, по всем закоулкам-переулкам – по памяти, детдом и все свои «малины» показал... И только на Петровку, где МУР, идти отказался: «Не хочу вспоминать...»

... Умер Лоянов-старший в 2004 году. Похоронен рядом с отцом, на родовом кладбище в Милянфане.

Младший живет в Пскове, военный пенсионер, отставной десантник-разведчик, орденоносец.

С его слов записано верно.

Подпись.

Печать.

Александр Зеличенко, Бишкек, август 2017