Последнее свидание

(Рассказ)

Павел Камолов подошёл к окну и окинул взглядом улицу. Жизнь текла медленным неспешным потоком, людей в это раннее утро было мало, редкие машины пролетали мимо и разбрызгивали воду из луж на обочины дороги. Зима ещё сохраняла свои права и на крышах были видны островки снега, но яркий и добрый свет уже падал на фасады зданий, предвосхищая грядущую весну.

Он обернулся на звук человеческих шагов. Дверь в кабинет открылась и вошла его коллега Алина, светло-русая и бледнолицая девушка с тонкой талией и печальными глазами цвета морской волны.  При её виде на лице Павла отобразилась широкая улыбка. Алина же посмотрела на него с укоризненной ухмылкой.

– И чего это мы так плотоядно смотрим, Камолов? – спросила она, прищурившись.

– Ничего, – растянуто произнёс Павел, отодвинув свои губы назад в область рта и выпучив глаза.

– Издеваешься, Камолов! Я этого так не оставлю, – заворчала девушка и насмешливо погрозила пальцем.

– Какое на тебе сегодня красивое платье, Карташева! И вообще ты сегодня просто обворожительна! – с шутливой торжественностью пропел Камолов.

– Льстец фальшивый! – скорчила гримасу Алина,– Интересно, твоя девушка в курсе, что ты заигрываешь с другими?

– У нас с ней свободные отношения, – засмеялся Павел, – Она флиртует с другими парнями, я флиртую с другими девушками.

– Извращенцы, – хмыкнула Алина, – а вообще, Камолов, я пришла сюда по делу.

– По делу? Мне уж показалось, что ты сюда пришла продефилировать по кабинету и показать своё новое платье! – продолжал издеваться Павел.

В этот миг в кабинет вошёл высокий мужчина в шерстяном красном свитере, плотно облегавшем его тяжёлое, крупное, атлетического сложения тело. Это был Олег Анатольевич, один из руководителей компании.

– Олег Анатольевич, – сказала Алина, – примите меры к Камолову, он всё время надо мной насмехается.

– Молодёжь, я пришёл к вам с важным заданием, – невозмутимо сказал тот,  – как вы знаете, нам скоро предстоит важный проект, и вы в нём будете принимать непосредственное участие. Так что подпишите между собой мирное соглашение хотя бы на время и готовьтесь приступить к серьёзной работе.

– Только мы вдвоём? – спросил Павел.

– Я думаю, что не только вы вдвоём. Подключим ещё Анну Балакиреву, она девушка неглупая, ответственная. Позовите её сюда.

– Да вот и она идёт, – заслышав знакомые шаги, сказала Алина Карташева.

В комнату вошла Аня, девушка, приехавшая в столицу из провинции, воплощение скромности и несуетливости, с характером, гладким и ровным, словно с любовью подстриженный английский газон. И, как и газон, который в течение всей его бесконечно долгой жизни топчут бесчисленные пары ног, Аня регулярно подвергалась насмешкам и словесным атакам со стороны своих коллег. И не могла она привыкнуть к этому, ведь была же у себя в городке своей среди своих, а стала здесь чужой среди чужих.

Затем, по мере течения быстрой реки времени, положение начало меняться в лучшую сторону. Как-то тихо и незаметно те, кто больше всего насмехался над Анной, поувольнялись из фирмы. Аня стала органичной частью коллектива и стала более общительной с другими сотрудниками.  Незаметно Анна уже оказалась одним из старожилов компании, поскольку работала в ней уже шестой год. И всё же почти всех коллег удивляло, почему Анна работает на одном и том же уровне зарплаты и должности и почему не думает поменять работу. Почти всех коллег. Кроме одного.

Кроме Павла. И его, и Аню связывала общая тайна, тайная связь, тайная для всех остальных, и оттого ещё более сладостно-волнующая.

Они встречались уже три года. В первый раз они встретились, когда Камолов после совещания у шефа пил кофе в своём кабинете. Анна Балакирева робко постучалась в дверь.

– Входите, – сказал Павел, – Так это вы, Аня. Не стесняйтесь, будьте как дома. Вы по мою душу?

– Да, – тихо сказала она,– Павел, мне нужна ваша помощь.

– Всегда буду бежать вам на помощь, – улыбнулся Павел, и хотя он сделал это искренне, Анне его улыбка показалась циничной. Она опустила глаза и нервически прикусила нижнюю губу.

– Вы засмущались? – поинтересовался Павел.

– Нет, что вы, что вы, совсем нет, – едва ли не пропищала дискантом его собеседница. Неровность тона и дребезжание голоса выдавали в ней испуг перед неизвестностью намерений Павла.

– Не волнуйтесь. Я к вам очень хорошо отношусь. Работать с вами большое удовольствие. Далеко не про каждого я могу так сказать, – и бархатные обертоны его голоса  сразу же подействовали на Анну Балакиреву. Она посмотрела на него и улыбнулась, а в глазах словно запрыгали солнечные зайчики.

Когда Павел закончил помогать Анне в её части работы, рабочий день подошёл к концу. Помогая Анне одеться, Павел словно бы случайно, неожиданно даже для самого себя, спросил:

– Аня, а вы в эти выходные чем занимаетесь?

– Дома буду убираться.

– Может, пойдём в кино на романтическую комедию? Вы любите ромкомы?

– Ромкомы? Давайте, я не против, – и у Анны едва ли не в первый раз за период жизни в столице появилась оптимистичная, возвышенная улыбка, а выражение вмиг просветлевшего лица удивило своей метаморфозой даже Павла, повидавшего не так уж и мало.

Так и начались их отношения. И вот уже четвёртый год они творили свой роман, открывавший им разные оттенки и нюансы своих характеров. И четвёртый год они успешно скрывали свою любовь от своих коллег. Только самые близкие им люди знали историю их любви. И самой Анне казалось, что всё идёт благополучно, и свадебные торжества уже готовы стать лавровым венком на обложке их романа. Но подспудно что-то настораживало Анну, и она не могла понять причины беспокойства. Но эти симптомы нарастали. И тому была причина.

Аня была тихой и скромной, словно мышка, но её скромность возбуждала Павла больше, чем пышные формы иных профессиональных кокеток. С первых свиданий Аня вызывала невиданное раньше у Павла сексуальное влечение и желание обладать ею. Однако в то же самое время Павел испытывал сильную потребность оберегать её. И Анна чувствовала двойственность любви Павла. А в нём самом излишняя сексуальная озабоченность совмещалась с высоконравственным желанием быть верным ей до конца дней.  Но Камолов беспокоился, не победит ли первое желание в борьбе со вторым и не пустится ли он во все тяжкие после свадьбы. Опасался Павел Камолов, что однообразие Ани подтолкнёт его в омут порочных страстей и будет дразнить его объятиями  и ласками других девушек и женщин.  И на протяжении всего романа с Аней, Павел так и не мог решить эту дилемму. А может быть, эта раздвоенность чувств Павла была лишь сигналом его несовместимости с Анной, символом большого разрыва между их внутренними вселенными? Да и как могли стать гармоничной и полноценной парой успешный и обеспеченный всем столичный интеллектуал, многословный ловелас и прирождённый экстраверт, обречённый на популярность и успех в любой компании, и тихая провинциальная девушка, чьи родители еле сводили концы с концами, работая на заводе, а отец любил попивать и прибегать к рукоприкладству? Вот эти мысли и не давали покоя Павлу уже не первый год. Но именно в последние месяцы Павел почувствовал, что эта дилемма должна разрешиться, но не самым лучшим образом. И он пришёл к этой мысли, когда уловил изменившееся поведение Ани.

В последние месяцы Аня становилась всё более сухой в общении и безэмоциональной в поведении.  Она часто просила перенести встречи, а пару раз и вовсе их отменяла.  Павел подозревал измену и полушутя намекнул Анне на это, но она равнодушным тоном опровергла его предположения. Конечно, скандалы никогда не являлись её визитной карточкой, но она опровергла предположения Павла и без тени обиды в голосе.  Никогда тон её голоса не был столь монотонным. Это был знак. Знак кризиса в отношениях Анны и Павла.

Поэтому Камолов решил сразу разрубить гордиев узел, помня о том, что неопределённость и неизвестность хуже всего. Однако он сам не понимал, какие чувства вызывает у него равнодушие Анны. Как не понимал и то, любовное или сексуальное влечение он к Анне испытывает.

Когда Алина Карташева и Олег Анатольевич покинули кабинет, Анна, не взглянув на своего бойфренда, тоже собралась уходить. Павел удержал её за руку.

– Анечка, подожди. Мне нужно с тобой поговорить.

Аня покорно остановилась и посмотрела на него глазами, которыми недавно родившийся на свет щенок, оторванный от мамы, смотрит на своего нового хозяина.

– Аня, что происходит? У тебя есть другой? – спокойным голосом спросил Камолов.

– Нет, ты что? Всё нормально, – испуганно сказала Анна.

– Если ты меня разлюбила и полюбила другого, скажи об этом прямо. Я пойму и прощу тебя. Ты же меня знаешь, – сказал с грустной полуулыбкой Павел.

Анна не отвечала, она и Павел молча смотрели друг на друга. В глазах Анны медленно плавала брассом меланхолия.

Прошло около двадцати секунд и Аня, вздохнув, сказала:

– Паша, давай назначим встречу в парке. В воскресенье. Там, где мы с тобой обычно любим встречаться.

«Она готовит какую-то бомбу», подумал Павел. Помолчав, он добавил:

– Хорошо, малыш. В воскресенье, так в воскресенье.

Когда рабочий день подошёл к концу, Павел решил задержаться и уйти с работы на десять минут позже, чем Анна. Когда же он, наконец, вышел из здания на улицу, он пытался заполнить голову мыслями о постороннем. Раньше ему всегда помогали мысли об искусстве. Но на этот раз образ Ани всё время возникал непрошеным гостем, не отпускал его, отпихивал локтями всегда драгоценные и приятные Павлу культурные мысли, не давал улететь в облака.  Незаметно Павел доплыл до остановки, сел в нужный ему микроавтобус и обустроился там на заднем сиденье, обозревая через полуоткрытое окно панораму городской жизни и продолжая думать о своей всё ещё возлюбленной.

Бусик тем временем заполнялся разнообразными людьми. Зашла темнокожая девушка с серьгой в носу, накачанными силиконом губами и собранными назад в пучок волосами. На соседнем сиденье покачивался пьяный мужик с коричневой кожей лица.

 «Сколько людей, сколько судеб,  – подумал Павел, глядя на них и отвлекаясь от невесёлых размышлений, – Жизнь подобна морю, когда на поверхности гладкое и серебристое синее покрывало, но самое интересное таится на дне, где множество разноцветных камешков, драгоценной добычи археологов и историков. Так и жизнь под верхним слоем социализмов и капитализмов содержит в себе миллиарды людей и миллиарды судеб, и каждая судьба на особицу. У кого-то жизнь бурный водопад, а у кого-то тихий и спокойный водоём, у кого-то засасывающее вниз болото, а иные с адреналином преодолевают могучие океанские волны, словно сёрфингисты на своих досках».

Проезжая по одной из центральных улиц города, микроавтобус свернул направо в узкий переулок, по левой стороне которого был ботанический сад, а справа затевалась очередная стройка на месте стоявшего ранее ресторана. Павел Камолов лишь покачал головой, сетуя мысленно на дисгармонию облика города, усеянного безобразной архитектурой.  Хотя она, конечно, не была безобразной, а, вернее сказать, безобразно примитивной. Просто внутреннее состояние Павла было мрачным и тревожным от ожидания предстоящего свидания с Анной, и отблеск этой внутренней напряжённости падал и на внешние объекты.

 Микроавтобус уже подъезжал к району проживания Павла. Он попросил остановиться на остановке около торгового центра, решив пройтись пару километров пешком до дома.

 На тротуарах вечернего города разбухал блошиный рынок. Павел остановился около рядов с книгами и высмотрел сборник рассказов Ивана Бунина «Тёмные аллеи». Он вспомнил, что год назад подарил эту книгу Анне, думая, что больше уже никогда перечитывать её не будет. Но сейчас ему несравнимо сильнее, чем когда-либо, захотелось эту книгу прочесть. Он купил её и отправился дальше.

Небо заполнялось тучами. «Сейчас что-то будет», услышал Камолов, и, действительно, вскоре поднялся сильный ветер. Ветер стремительно увеличивал свой напор и драйв. Разбушевавшийся ветер поднимал пыль с асфальта, разгонял детвору, заставлял деревья сходить с ума и биться в припадке. Вблизи громыхало железом. Затем с неба полил дождь. Раньше в таких случаях Пашу не огорчал каприз природы. Потоки воды с неба освежали его, высвобождали его внутреннюю сущность и он чувствовал в себе силы к постижению нового, открытию неизведанного. Но на этот раз он сначала ускорил шаг, а затем и побежал по направлению к дому. А дождь уже отстукивал барабанные дроби по тротуарам.

Он добежал до своего дома, затем дошёл до своей квартиры, открыл ключом дверь, разделся. Лёг на диван, непонятно почему обессиленный и равнодушный ко всему. Цветущие краски жизни сменились для него монохромной гаммой. Переживания уступали место равнодушию. Павел открыл «Тёмные аллеи» Бунина, и начал читать первый рассказ из сборника. «Кругом шиповник алый цвёл, стояла тёмных лип аллея». И Павлу представилась аллея в парке, обычное место для его свиданий с Анной, где счастливые от переполнявших их чувств  влюблённые исступлённо, до беспамятства, целовались, вели беззаботные разговоры обо всём, что привлекало их внимание. И уже тогда к Павлу контрабандой закрадывалась мысль о том, что счастья слишком много, обоюдная страсть может обернуться ссорами, несовместимостью характеров, притяжение обернётся отталкиванием. Но тогда он гнал эту мысль от себя. Но это, судя по всему, начало происходить. Думать об этом снова было Павлу тяжело. К счастью, его начало клонить в сон и с незаметной быстротой Павел уснул.

Весь следующий день, в субботу, Павел жил предвкушением свидания с Анной. Чтобы не мучить себя размышлениями, он посвятил целый день уборке квартиры. За мытьём полов, окон, протиранием пыли, мелким ремонтом прошёл этот день, а следующим днём было воскресенье. День их свидания. Возможно, последнего свидания.

С утра Павел умылся, по обыкновению надушился, вызвал такси и отправился в парк. Подъехав к месту назначенной  встречи, он сразу увидел Анну, которая ждала его на своём привычном месте. Она была одета в чёрную кожаную куртку и крепко сшитые, плотно сидящие, словно прилипшие к ногам тёмно-синие джинсы. Заслышав его шаги, она посмотрела на него грустным взглядом. Павел подошёл к ней и поцеловал её в губы.

– Давай немного прогуляемся, Аня, – сказал Камолов.

Аня встала, взяла Павла за руку, и они отправились на прогулку по парку. После вчерашнего бурного изъявления чувств погода успокоилась, словно замерев в преддверии нового разгула стихии. Деревья тихо шелестели в унисон пению птиц. Вдалеке раскатистым, гулким эхом звенели голоса людей. Шум проезжавших в обе стороны автомобилей напоминал Павлу звучание накатывавших на побережье волн.

На противоположной от парка стороне виднелось заброшенное недостроенное здание. Бригады рабочих не появлялись там уже пятый месяц. Судачили о некоем скандальном девелопере, собравшем деньги с дольщиков и скрывшемся за границей.  И теперь брошенное девелопером здание навевало пустынную, сиротливую тоску.

Паша и Аня прошли по узкой аллейке и сели на зелёного цвета скамейку.

– Паша, я хочу тебе сказать тебе очень важную вещь, – не глядя ему в глаза, сказала тихо Аня, и Павел напряг все нервы в ожидании скорой развязки.

– Говори, любимая, – сказал с привычной для него лёгкой усмешкой Павел, но Анна продолжила в том же спокойном тоне.

– Знаешь, нам надо разойтись. Мне кажется, нам с тобой не суждено быть вместе, – сказала она, и плечи её вздрогнули. Павел почувствовал, как приливает кровь к его лицу, но удивления и шока эти слова по непонятной причине не вызвали.

– Почему? – машинально спросил Камолов.

Аня промолчала несколько секунд, шмыгнула носом, посмотрела Павлу в глаза и сразу же убрала взгляд. Затем она посмотрела в сторону заброшенного здания, сделала глубокий вдох и выпалила:

– Ты никогда не видел во мне личность. Признайся, Паша, я ведь была для тебя игрушкой! Я была твоей постельной принадлежностью!

– Что ты такое несёшь? Что ты говоришь? – сказал Паша, пытаясь выдержать такой тон, чтобы изумление в его голосе выглядело естественным.

-Ведь это правда? – сказала тихо Анна, посмотрев на него.

Павел чувствовал себя так, словно бы его возлюбленная проникла глубоко в подвалы его сознания. Камолов почувствовал себя без вины виноватым. Вроде и вывела его Аня на чистую воду, и одновременно с этим Павел понимал, что ничего предосудительного на деле он не совершал.

– Я хочу на тебе жениться, Аня. Просто пока не подошло подходящее время для свадьбы. Но она будет, я тебе это обещаю, – сказал с грустинкой в голосе Павел Камолов.

– Нет, Паша, уже поздно. Извини. Не получится. Я забыла тебе сказать самое главное. Я уезжаю в понедельник к себе в город. Навсегда. Я уже сказала Олегу Анатольевичу, что увольняюсь. В понедельник утром напишу заявление по собственному и всё. Спасибо тебе за все эти приятные минуты, которые мы с тобой пережили, – и она крепко поцеловала Павла в губы. Из её глаз капали слёзы, одна из которых попала на губы Камолова, и Паша ощутил её горький солоноватый привкус.

Он не ответил, как обычно, ещё более страстным поцелуем. Всё его лицо выразило непонятное равнодушие. Окаменевшее лицо Павла смотрело куда-то вдаль, в район заброшенного здания, но не в его сторону. Наконец он выдавил из себя фразу.

– Это правда? Аня, скажи, что это неправда. Я не верю.

– Это правда, Паш. Мне кажется, ты и сам этому рад. Тебе станет легче и свободнее, если мы расстанемся. И мне тоже. Извини, Паша.

– Такой девушки, как ты, я вряд ли себе когда-нибудь найду, – сказал Павел, и его сразу загрызло отвращение от своей же лести и фальши. Он понял, что наступила пора поставить точку.

 – Тебе вызвать такси?

– Нет, я сама доберусь, – сказала Анна, ещё раз поцеловала его в губы, встала со скамейки и пошла в направлении заброшенного здания. Павел отвернулся от неё, и безмолвно смотрел на природу парка, застывшую в своём самодовольном великолепии. Равнодушным, бессловесным укором драме маленького человека было это пышное великолепие. Так прошло двадцать минут, пока Павел не понял, что пора уже отправляться домой.

Дома он сразу же рухнул на диван. Важная часть его жизни была окончена. Да, у него лишь эта судьба, и ему остаётся жить только ею. Все успехи и неудачи со временем потеряют их одушевлённую начинку. Подёрнутые ностальгической дымкой, они сплетутся в мозаику прошедших и пережитых событий, и эта мозаика есть его жизнь. Жизнь как эстетический артефакт, как произведение искусства, как отдельный, маленький, затерянный в анналах человеческой истории эпос.

Павла опять потянуло в сон. Со двора доносился убаюкивающий скрип качелей.

***

Прошло несколько месяцев. Павла отправили в командировку в один провинциальный город. После двух дней интенсивной работы без передышки выдалась свободная первая половина дня, и Камолов отправился в магазин купить еды. Ему навстречу шла свадебная процессия. Жениха и невесту сопровождали группа орущих и веселящихся друзей и лимузин, сверкающая белизна которого так удачно сочеталась в тот летний день с ласковой голубизной неба и яркими, пышно зеленеющими, словно выписанными масляными красками травой и деревьями. Павел посторонился, освобождая дорогу лимузину, и бросил взгляд на жениха и невесту, решив получить эстетическое удовольствие от взгляда на счастливых молодожёнов.  Процессия с шумом и гамом шла к подъезду жилого дома, и отдалилась от Павла уже на приличное расстояние. В этот миг невеста слегка зацепилась платьем за краешек миниатюрного забора, ограждавшего игровую площадку для детей и рефлекторно обернулась назад. Её взгляд случайно зацепил Павла, который поймал его и пристально посмотрел в ответ.

Так он и невеста смотрели друг на друга около десяти секунд. И ему и ей показалось, что произошла остановка времени, а радостные крики друзей жениха и невесты, такие близкие и громкие, зазвучали для обоих отдалённым и нечленораздельным эхом. В уголках глаз невесты показались слезинки, и ещё через пару мгновений Пашу поразил пронзительный блеск её расширившихся и увлажнившихся глаз. Так они смотрели друг на друга ещё несколько секунд, а потом невеста задрожала, словно бы от холода, пусть вокруг и царила теплынь. И Павел Камолов ясно увидел, что ровные белые зубы девушки стучат как в лихорадке.

Это была Аня.

© Игорь Миясаров, 2017