Вкус земли и осенний блюз у моря

Сага

Эта история рассказана мне моими друзьями и связана с обычной грузинско-еврейской семьей. Семья самая обыкновенная, смешанный брак, каких, в общем, немало везде. Отец, мать и их два сына. Само время, в котором они жили, наверное, сильно влияло на события, происходящие в их жизни. Впрочем, в Советское время, многие события были схожи во всех семьях, невзирая на национальность и место проживания. Были лишь, наверно, небольшие различия индивидуального характера.

Вот эти различия и оказались очень яркими и запоминающимися. По ходу написания, постепенно вылились в интересную, красивую Сагу, о жизни простых людей, из обычной, в то же время необычной, семьи. Их взаимоотношения, привязанности, любовь, принципы и ошибки. Думаю, что именно, в этой простоте, взаимоотношениях, поступках и есть, та индивидуальность и исключительность каждого человека, каждой семьи.

Почему человек становится одиноким? Что такое счастье? Важно ли продолжение рода? Что такое Родина? Почему нам дороги наши воспоминания?

Каждый из нас, наверно сам определяет, что для него является счастьем, но есть и какие-то всеобще человеческие определения.

Классик сказал, — «Все семьи— счастливы одинаково, и каждая несчастна по -своему». Лучше и не скажешь, да и не нужно. Ибо дальше, уже идут конкретные, для каждого человека, только его касающиеся, ему приемлемые определения.

Нам передано, где-то на генетическом уровне, что каждый мужчина должен посадить дерево, построить дом, родить и вырастить сына.

А если, он не может решить для себя, важно ли ему, родить сына, построить дом, и тем более посадить дерево? Нет, конечно же от каждого из нас, наверно, должна быть максимум пользы, для близких, родных, знакомых, для планеты, в конце концов. И все же…

Почему всем нам так дорога земля на которой родился и вырос? Почему дорого слово Родина? Почему потом нас всю жизнь преследуют ностальгические воспоминания о детстве, о друзьях и соседях? Почему мы так дорожим, этими трепещущими воспоминаниями?.. Что такое ментальность, национальный дух, патриотизм?

Вероятно, детство, школьные годы, дворовый футбол и разбитые окна, друзья, юношеские приключения и конечно же соседи, это и есть Родина. Это наша личная история жизни, прожитая на земле, где родился. Это любовь к земле предков, которая не исчезает ни при каких обстоятельствах.

Так наверное устроен человек…..

Вот такие вопросы и темы затронуты в этой Саге.

Автор – Ширинова К.Н.

ВКУС ЗЕМЛИ и осенний блюз у моря.

Повесть-Сага

Вдали показался корабль. По разорванным и обвисшим парусам, расшатанным бортам и разваливающемуся корпусу, было понятно, он не раз погибал в бушующих штормах океанов. Деревянные борта прогибались, издавая ужасный скрип, напоминающий человеческий стон. Волны безжалостно швыряли друг другу то, что когда-то называлось кораблем. А он все плыл, борясь со встречным ветром и ураганом, в надежде, что совсем скоро, вопреки всем невзгодам, бросит свой якорь в порту, где его помнят, любят и ждут.

С моря дул легкий бриз. Мелкие волны, словно обрамленные красивыми нежными кружевами, двигались к берегу и бесследно исчезали, оставляя на песке морскую пенку, которая тоже вскоре исчезала. Утро только начиналось. Было самое начало осени, но это как-то не отражалось на погоде. Хотя здесь осень, всегда наступала очень поздно, поэтому днем, погода все еще сохраняла летнюю жару. Солнце ласкало своими лучами, даря еще не обжигающее тепло, и нежным прикосновением навевало, какое-то внутреннее умиротворение, и наслаждение.

Небо сегодня было совсем необычным. Сначала оно было почти ярко розового цвета, постепенно стало светлеть, но не обнажая свою красоту, стыдливо куталось в белоснежные легкие облака. Через мгновение небо стало голубовато-синее, но все еще сохраняя к горизонту, оттенок розоватости. Или даже скорее, дразняще-вкусный, персиковый цвет.

По песчаному берегу, босиком, медленно брел мужчина и блуждающим взглядом, рассеянно смотрел на всю эту, небесную красоту и на море. Он всегда любил это время года. Какая-то легкая грусть, вдруг накатывалась на него и будила, давно забытые чувства. Наверно в осени была та загадочность, когда душа, сердце и разум, гармонировали меж собой, словно даря глоток свежего воздуха, в душный день.

Да, это был именно день полной гармонии природы и внутреннего умиротворения человека, коих давно уж у него, не было.

Было видно, что мужчина находится в каком-то своем мире, мире не доступном для окружающих. Брел тихо, в раздумьях, словно боялся спугнуть свои мысли. Словно очень осторожно поднимал из памяти давние— давние события. Казалось, он совсем не замечал, ни красивого лазурного цвета воды, сливающегося на горизонте с, вдруг ставшим таким же, лазурно— чистым небом. Ни красивых барашек волн, ни солнца, согревающего все живое вокруг, ни этого нежно ласкающего прикосновения, легкого бриза.

Из кафе расположенного недалеко от берега, слышался чарующий, пронзительный до боли, блюз. Блюз стал наполнять его, проникая в каждую клеточку мозга и всего тела. Приятная музыка купала в своих невидимых волнах нежности, любви и трогательности. Плавно кружа, мелодия понесла его по лабиринтам памяти, затягивая все дальше и дальше, унося в самые потаенные уголки.

Мужчине на первый взгляд было не больше шестидесяти. По подтянутой фигуре, по рельефу мышц, выделяющихся из— под обтянутой майки, и из-под коротких шорт, было понятно, что он, в неплохой физической форме. Вероятно, занимался когда-то, или все еще занимается спортом. Лишь небольшая седина на висках, немного лысеющая голова, глубокие морщины на широком лбу и вокруг глаз, выдавали его возраст.

— Почему я так часто стал вспоминать родителей, подумал Нодар, в чем причина? Почти каждый день мне снится моя Грузия, наш дом и наш двор. Что это, я становлюсь старым и сентиментальным? Но я вовсе не чувствую свой возраст, словно у меня впереди еще целая жизнь. Почему участились покалывания в сердце, что со мной происходит, почему в последнее время у меня беспокойный сон и какой-то внутренний дискомфорт?

Мужчина вдруг взволнованно устремил взгляд на одинокую яхту, внезапно появившуюся далеко— далеко, на самом горизонте. Как-то сильно заныло сердце, словно его обволокло холодом, стало тесно в груди и на какой-то момент не стало хватать воздуха. Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться и постарался взять себя в руки. Нодар вдруг понял, что его так тронуло в силуэте одинокой яхты….

Эта яхта, была похожа на него, на его судьбу.

Да, именно на его судьбу. Яхта сейчас такая же одинокая, средь бескрайнего моря. Ее несет по волнам, ураганы и штормы обрушивают на нее всю свою силу, испытывая на прочность. А она все плывет …..

— Отличается лишь тем, что яхта все же, когда— ни будь, причалит к берегу, где его очень ждут и любят. А что у меня, неужели мне осталось только плыть?

 От такого прямого вопроса самому себе, ему стало тоскливо. Заныла душа, и опять закололо в груди. Вдруг он вспомнил, как где-то прочитал — «Никто не знает, где находится душа, но все знают, как она болит».

Болит ……. . Мужчина медленно, очень нежно прикоснулся рукой к своему сердцу.

— Бедное мое сердце, подумал он, успокаивающе поглаживая левую сторону груди. Сколько всего оно вынесло, и радостей, и страданий, и фееричных впечатлений. Бурных, порой не обузданных эмоций, и такой адской боли, что наверно хватило бы на десять таких сердец.

Так уж случилось в его жизни, что был одиноким уже два десятка лет, но он старался не думать о своем одиночестве. Нет, женщины, конечно же, у него были, быть может, не часто, а скорее периодически появлялись. Вместо одной, появлялась другая, как ему казалось, та самая единственная и неповторимая, в которую, он влюблялся, и думал уже навсегда.

В большинстве своем, это были эффектные блондинки, с красивой фигурой и яркой внешностью. Но несмотря на это, проходило какое-то время, и Нодар, начинал понимать, и все больше задумывался над тем, что ошибся в очередной раз. Причины в этом разочаровании были самые разные, такой уж, он был человек. Уж, коль что-то западет ему в голову, уже не исчезнет. Более того, эта мысль начинала расти, развиваться и уже не отпускала его.

С годами, Нодар стал более разборчив и осторожен в отношении женщин. Он не был жестоким сердцеедом и ловеласом, но всегда, без особого труда со своей стороны, пользовался среди них, сумасшедшим успехом.

Жил, работал, путешествовал стараясь как-то отвлекаться от гнетущего одиночества. Тем более, что не так далеко от него жила его дочь Тамрико и два прекраснейших создания, которых она ему подарила. Два внука близнеца, за что он был безмерно благодарен судьбе.

— Нет, все -таки судьба благосклонна ко мне. Мои внуки, это то, ради чего стоит жить. Это мое продолжение и мое счастье, подумал с теплотой мужчина, представив двух, совершенно очаровательных малыша, которые вызывали в нем, море щемящего восторга и нескончаемую радость.

Нодар снова взглянул на одинокую яхту, медленно покачивающуюся на волнах, вспомнил как много лет тому назад, он мигрировал в эту благословенную страну.

Израиль — удивительная, библейская страна. Кусочек земли, ставший свидетелем невероятных событий нашей планеты. Страна мечтаний и грез. Страна, без которой наверно немыслима вся история человечества. Ступая по этой святой земле, невольно чувствуешь прикосновение веков. Здесь каждый камень с легкостью может доказать, свою причастность к невероятным, необъяснимым и загадочным чудесам, описанным в Библии. Страна, в которой мирно соседствуют и уживаются святыни трех религий— Ислама, Христианства и Иудаизма. Где слово –Толерантность, воплощена в ежедневную жизнь населения. Немыслимое количество исторических ценностей, достопримечательностей, тонкость и изысканность восточной жизни. Волшебное, лечебное Мертвое море. Пустыни, поражающие неповторимой красотой оазисы и обилие удивительных, современных пляжей.

И это все, на узкой полоске земли, протянувшейся вдоль Средиземного моря.                    

-«Земля обетованная», подумал Нодар, земля, приютившая у себя миллионы людей, после распада СССР. Распада, некогда великой державы, огромного государства, которой гордились, чувствовали защищенность и уверенность в счастливом завтра. Государство рассыпавшегося в один миг, словно его и не существовало никогда.

Распад породил новые гимны, новую символику, новые границы, новые ценности, и враждебные отношения, бывших братских республик. Душа никак не хотела принимать эти новшества, нововведения, но умом понимал, что это крах. Становилось страшно за завтрашний день, за будущее детей. Но было понятно, что не будет уже той страны, которой гордились, которую готовы были защищать, не жалея своих сил и жизни. Нет, не будет. А значить, нужно искать выход, жить дальше, кормить свою семью и растить детей.

 Мать подсказала мысль о миграции в Израиль, на ее историческую Родину. Там все еще жили ее родственники и через них можно было как-то устроиться. Хотя ей самой, это решение причиняло невыносимую боль. Она родилась и выросла в Грузии, все самое яркое и запоминающееся, самые главные события и ценности в жизни, были связаны с этой землей. В Грузии родились и выросли, и ее родители, они тоже были привязаны к этой стране, любили и гордились ею. Семей, которые хотели бы мигрировать в Израиль, было много, и все ринулись воплощать в реальность свою заветную мечту. В создавшемся тогда в Союзе, хаосе, когда не было ни работы, ни денег, ни надежды на малейшее улучшение ситуации. Когда в стране процветал бандитизм и ужасная коррупция. Закрывались заводы и фабрики, разваливались колхозы и совхозы, миграция в Израиль, считалась несбыточной мечтой, чуть ли не панацеей. Но скорее, это было бегство, от бесконечных проблем, от беззакония и безвыходной, угнетающей бедности.

Как не быть благодарным этой, приютившей всех нас, земле, подумал Нодар.

Но, так же, нелегко было и мигрантам, переехавшим сюда, в эту совсем незнакомую страну. Пришлось привыкать к новым законам, к другим отношениям, начинать жизнь с нуля, на чужой земле. Многие не выдерживали. Люди терялись, не могли приспособиться к новым правилам, к новым требованиям, законов чужого государства и самого времени. Но народ все приезжал и приезжал, потому, что оставаться на Родине, было еще страшнее.

Кому-то повезло больше, кому-то меньше, но здесь всегда ценился и достойно оплачивался труд. Все зависело от степени твоих стараний, ну и чуточку везения.

 Все на первый взгляд, было здесь хорошо— «неплохо сложилось и у меня», подумал Нодар, вспоминая те времена. Не сразу, но все же нашел работу, помогли родственники матери, проживавшие в Израиле. Не голодали. Заработанных денег хватало на питание, на лечение, на поездки, и снимать неплохое жилье. Почему же, меня не оставляет, навязчивое чувство тоски по Родине? Очень больно читать сейчас новости, что там стало совсем неспокойно. Безработица, кризис, инфляция. Страну лихорадочно трясет, словно, от землетрясения.

Нодар глотнул свежего воздуха, почувствовав какую-то слабость, присел прямо на прибрежный песок.

Все — таки, ему пригодились здесь и опыт, и знания, приобретенные в СССР, и степень кандидата наук. Благодаря этому он не только неплохо зарабатывал, но и помогал дочери и родителям. Казалось жизнь, более или менее как-то устроилась, во всяком случае, лучше, чем у многих. Но иногда, вдруг, ни с того, ни с сего, вспоминался далекий курортный город Боржоми. Где он родился и вырос, где прошло его беззаботное, безоблачное, счастливое детство. Где выросли его отец и мать, где были могилы его далеких предков. Разве можно забыть город, где ты родился, и старый, добрый Тбилиси, куда они потом, переехали. Ну конечно же нет. Это то, что останется со мной, до конца моих дней, подумал он с нежностью о далекой Родине.

Нодар бережно прикоснулся к брелоку от ключей, в виде виноградной кисти, привезенной, как-то из Тбилиси. Прикрыл глаза, словно захотел унестись туда, в город его юности. В город становления его мужчиной, где он был счастлив и были молоды и живы его родители.

Боржоми, расположен в юго-западной части Грузии, в славной долине величественной и многоводной реки Куры. Славившийся во всем СССР своими курортами, красивыми пейзажами, высокими горами, а главное, самой вкусной и лечебной в мире водой. Каждый летний сезон, переполненный туристами и отдыхающими с разных концов огромной страны. Приехавшими подлечиться и полюбоваться, его красивыми, историческими, архитектурными зданиями и музеями.

Еще в середине восемнадцатого века, князь Михаил Романов, посетивший Кавказ, был поражен красотой и неповторимостью местной природы. Своеобразным, характерным колоритом местного населения и самой земли, его мягким климатом, в любое время года, и выбрал этот город, в качестве своей летней резиденции.                                    

Да, Нодар тосковал по своему любимому Боржоми, по кривым, каменным улочкам, старого города. По домам и дворам, где он бегал пацаном, и знал, что и где находится. Знал все закоулки, тупики и проходные дворы, бегал по парку с источниками. По старым друзьям, по соседям, по реке Куре, (или по грузински Мтквари, означающей в переводе как – хорошая вода), где они с друзьями проводили все летние дни. Разве можно забыть Куру, самую крупную реку Закавказья с ее живописными берегами, где чувствуется особая атмосфера, пахнущая беззаботным детством, счастливым ребячьим визгом и переполняющей тебя, не понятно из-за чего, радостью.

Вспомнилась легенда о реке Куре, которую когда-то в детстве рассказал им отец.

Давным–давно, на пути многоводной реки Куры, лежал огромный камень. Было это, время сказочных чудес, время, когда звери и деревья, и даже горы могли разговаривать. Создатель велел всем им работать, не покладая рук. А камень решил, что его дело в том, чтобы мешать течению мутных вод горной реки. Но река мечтала достичь далекого моря, и полюбоваться морскими пейзажами. Течь среди высоких гор ей надоело, и она хотела вырваться из этого плена. Но на ее пути лежал огромный валун. Кура не раз упрашивала камень, уйти с ее дороги, но тот упрямо стоял на своем.

— Это моя работа -говорил он. Ты потечешь куда захочешь, если не удерживать тебя. Понесешь свою мутную воду и неизвестно, что из этого выйдет. Кура терпела долго, но всякому терпению, когда ни — будь, приходит конец. Однажды собрала река свои силы и смела огромный валун, со своего пути, разнеся его в дребезги. Вырвавшись из плена, потекла куда ей хотелось, пересекая границы разных государств. С тех пор каменные обломки, что лежат на берегах реки Куры, напоминают о горькой участи упрямца-валуна, всем горцам. Мудрые старики и джигиты с тех пор говорят-

— Живи и дай жить другому. Добивайся в жизни своих целей и процветай.

Только спустя много лет, Нодар понял, какой глубокий, философский смысл был заложен в этой легенде, и почему отец, ему часто рассказывал ее.

Родина, это обязательно детство. Это соседи, старики и все знающие старушки. Это друзья, школа, дворовый футбол, разбитые окна и уличные драки. Она часто снилась ему, нагоняя непонятную тоску и сожаление о минувших, словно один миг, днях, стремительно промчавшегося детства. Величественная река, маленький, почти всегда переполненный туристами и отдыхающими, городок, окруженный высокими горами. Особенная, необыкновенно вкусная вода, серные источники, где всегда купались с друзьями. Родина детства, не отпускала его.

Почему не проходит тоска по старому Тбилиси?— подумал Нодар. Тоска по особой теплой атмосфере города, по красивым, узким улочкам, где почти нет светофоров, по проспекту Шота Руставели, по парку на горе Мтацминда и фонтанам. Городу, вытянувшемуся узкой полосой в долине реки Куры, по прилегающим склонам гор, по неповторимому особенному колориту, наполнявшему его. По кирпичным домам, характерной Тбилисской архитектуры. Где взгляд любого туриста цеплялся за балконы, с его удивительной, тоже очень характерной резьбой. Балконы нависают над узкими улочками, создавая особое панно сказочности, и забыть это, просто невозможно. И жителей, и туристов всегда привлекал монумент— Мать Картли, ( Мать-Грузия), двадцатиметровой высоты, воздвигнутый в год его рождения, на вершине холма Сололаки.

Разве можно не тосковать по величественным горам Грузии, подумал Нодар, вспоминая, как он с друзьями лазали по ним. Горы всегда притягивали мальчишек, они были готовы оставаться на них, целыми сутками, и даже жить там, если бы не настойчиво-требовательное мамы-«К шести быть дома».

Вот стоишь у подножия, видишь зацепившиеся за верхушки гор облака, видишь леса и стекающие сверху маленькие ручейки, дух захватывает. Кажется, что облака так близко— близко. А когда заберешься на вершину, тебя переполняет чувство ощущения свободного полета, словно ветер несет тебя подхватив под крылья. Видишь красоту, которая открылась тебе, и не можешь поверить своим глазам. Медленно стекающие ручейки, постепенно собираются в один поток, бурлящей, громыхающей, мощной горной реки. Вода в реке ледяная. Стремительная река, веками, пробивала себе здесь дорогу. Внизу расстилается, насыщенная зеленью, очаровательная долина. Когда стоишь на вершине, переполняет необузданный восторг и чувство, что стоишь на могучих каменных плечах огромного великана. Священные горы, священные седые вершины, волнующе прекрасные и величественные. Здесь ты ближе к небу, здесь такие огромные звезды, можно дотянуться рукой, только протяни их.

По узкому ущелью, проходит горная дорога. Трасса кажется светлой, узенькой лентой, на фоне темных, каменных гор. Все остальное занимают горы и их вершины. Выше гор, только небо, лазурно-чистое и манящее. Там на вершине, слово –СВОБОДА, приобретает какой-то абсолютно фантастический смысл. Ты чувствуешь свободу каждой своей клеточкой, вдыхаешь ее, она проникает тебе в кровь, в сердце, в голову. От этого волшебного чувства хочется кричать. Кричать от увиденного захватывающего величия вокруг. Белоснежные, до рези в глазах, искрящийся снег, покоящийся на самых макушках гор.

Это чудесное сказочное зрелище всегда манило к себе мальчишек. Туда, на самый верх, ближе к солнцу, небу и звездам. Только там, на вершине, понимаешь величие природы. Красота гор настолько поражает, думаешь, как же можно жить в городе, без этого волшебства.

Могучие, пугающие, зовущие, суровые, сильные и бесконечно мудрые. Никакие чудеса, сотворенные человеческими руками, не могут сравниться с горами.

— Ах горы, мои горы, как же я по вам соскучился, пронеслось в голове. В горах ты чувствуешь себя так, будто ты выше всего мира. Чувствуешь себя птицей, парящей в небесах, и смотришь на жизнь с высоты.

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Нодар очень часто вспоминал свой старый Тбилисский дворик, объединяющий несколько двухэтажных дома, так называемых «сталинок». Скучал по растущим во дворе кленам, и тутовому дереву, в тени которого, каждый день играли малыши. По вечерам, там мужчины играли в нарды, а вокруг них часто собиралась толпа ребят, которые с любопытством наблюдали за игрой. Потом долго и бурно обсуждали меж собой саму игру, и старались всегда подражать старшим, опытным игрокам. У каждого мальчишки был свой любимец, зачастую это был его отец, старший брат или дядя.

Очередность под этим деревом никогда не нарушалась. Сначала дети, с самого утра и до вечера, потом мужчины, и уже поздно ночью там собиралась юность. Парни играли на гитаре, играли в карты, нарды и развлекались, как могли. Нодару и его сверстникам, конечно же были интересны, последние.

Всегда залитый ослепительным солнцем и милый сердцу Тбилисский дворик, где соседи ходили, в гости друг к другу, без предупреждения и звонков, и это было абсолютно нормально. Если к кому-то из соседей приезжали гости, то это событие не оставалось незамеченным. Кто-то, обязательно заглядывал, как бы невзначай, и обязательно знакомился с гостями. Вежливо порасспросив, о том-, о сем, отпив стаканчик чая, уходил весьма довольный, что узнал, кто и зачем приехал к соседям. Ну а женщины, зачастую именно они заглядывали друг к другу, захватив тарелочку с угощением, не навязчиво предлагали откушать немного, ее кулинарного творения. Часто по каким-то важным, радостным событиям, прямо во дворе накрывали столы, все выносили из дома кто, что мог. Садились от мала, до велика, произносились красивые тосты, и вино лилось рекой. Именно с этих тостов, заключающих в себе глубокий смысл, философию жизни и любовь к земле, формировалось его детское сознание и мировоззрение.

Вообще грузинское застолье — это огромное достояние не только одного двора, а и всей Грузии. Где очень тонко сочетаются изысканность, вкус, эмоциональный, кавказский характер, колорит и буйство ярких красок.

Да, это было то время, когда люди не ставили границ между собой. Были более открыты и дружелюбны. Это Кавказ, здесь почти не бывает «чужих», здесь все свои, здесь всегда были теплые отношения между людьми.

Нодар вдруг вспомнил, и даже затосковал по громко кричащему голосу тетушки Тамары. Которая была всегда в курсе всех событий, всех семей живущих в этом дворе, и даже в курсе всех событий в городе. Ее голос заводился рано утром, оповещая соседей, что привезли молоко, и не умолкал уже до самого вечера. Хотя наверно в каждом дворе старого Тбилиси, была такая вот, своя тетушка Тамара. Колоритная, крупная, с чернейшими густыми бровями, ярко накрашенными губами, в незаменимой своей косыночке, с тонкими блестящими нитями. Непослушная, вечно выглядывающая из— под косынки, кудрявая прядь, немного седеющих волос. И от нее всегда пахло сладостью.

Не раз подростки наблюдали, как тетушка Тамара готовила чурчхеллу. Она привозила огромную плетеную корзину с фруктами, из деревни от родственников. Весь двор был уже в курсе, что она собирается варить, самое сладкое, самое вкусное лакомство в округе. Конечно же, чурчхелла— это больше, чем просто сладость. Это скорее произведение кулинарного искусства. В этом деле не было ей равных.

Выжав сок с мякотью из фруктов, тетушка прямо во дворе в большом казане, варила его, немного подсыпала муки и через какое-то время, дав загустеть ему, опускала прямо в казан, нити, с нанизанными на них дольками грецкого ореха. Затем эти нити подсушивались, и так, несколько раз. Густая жижа, постепенно стекала по орехам, и становилась похожей на колбаску, с очень острым концом. Орехи покрывались так в несколько слоев, семь— восемь, десять, пока тетушка не посчитает, что достаточно, и досушивались уже до полной готовности. Чурчхеллу она продавала на базаре, но и соседи конечно покупали, да и малышам, кое-что перепадало.

Вспомнилась миловидная, пышная, с маленькими, пухлыми пальчиками, очень добрая и веселая, тетушка Нинико, живущая на первом этаже. Ее окна выходили во двор, и смотрели прямо на то, огромное дерево, под которым собирались жильцы этих домов. Поэтому она почти всегда была в курсе всех подробностей, сказанных собравшейся под деревом, очередной компанией. И возраст их тут был, совсем не при чем. Любой разговор, как бы записывался в ее памяти, автоматически. Если возникала ссора, или небольшой скандальчик, тетушка Нинико тут же определяла, кто из дебоширов виноват больше. Приводила доказательства, и с ее доводами, никто не спорил. Соседи за глаза, в шутку, называли ее— «Третейский судья»

Тетушка Нинико никак не хотела отставать от тетушки Тамары, и старалась тоже снабжать соседей, свежими новостями.

Две абсолютно непримиримые конкурентки. А по сути, два одиночества, которые заполняли свою жизнь как могли. Они оба потеряли на войне своих мужей и родных. Тетушка Нинико, славилась мастерицей по приготовлению ароматного, вкусного ткемале, и знаменитых вареников с сыром –кхвари. Тут тоже не было ей равных. Тетушка покупала на базаре самые кислые, и уже переспелые сливы, и плоды терна. Долго колдовала над ними, а затем демонстрировала кому ни будь из соседей со словами

— Дорогой сосед, я ткемале приготовила, попробуй, скажи вкусно получилось? Услышав утвердительный, а зачастую восторженный ответ, краешком глаз, горделиво смотрела на окна тетушки Тамары. Ткемале были самыми разными, вернее с разным вкусом. Острый, с добавлением жгучего острого перчика, для любителей острого. Чесночный, где главную скрипку конечно же играл чеснок. Сладко-кислый, который особенно любили дети, кисленький, который любили почти все беременные женщины. А еще был ткемале для гурманов, с добавками разных трав, создающих особенный тонкий вкус. Он разливался по красивым стеклянным баночкам, зачастую очень необычных форм, и эти баночки наверно привлекали не меньше внимания, чем его содержимое.

Дети этого и близлежащих дворов, обменивали ткемале на принесенную ими стеклянную тару, не известно каким способом добытую. Тетушка, взяв в руки баночку, внимательно ее разглядывала, чтобы не дай Бог, не было трещин, отколотого края или еще чего-то. Если баночка ее устраивала, она, оценив ее, в посуду попроще или бутылочку, отливала какое-то количество ткемале, принесшему мальчику.

Этот кулинарный шедевр, тетушка Нинико тоже продавала на базаре. Клиентов у нее всегда хватало, потому как, все знали, что такого ткемале, ни у кого больше нет.

Две одинокие женщины. Две совершенно не похожих друг на друга, судьбы.

Делить им собственно было нечего, но так уж сложились их взаимоотношения. Два своеобразных военных лагеря, ведущие меж собой, молчаливую войну, без выстрелов……

Два ярких образа, запавшие в детскую наивную душу. Порой казалось, что без этих двух тетушек, словно и детство было бы тусклым, скучным, и юность безвкусной.

…………………………………………………………………………

С годами Нодар, грусть и ноющую тоску, стал ощущать острее, и чаще.

Она наваливалась все время как-то вдруг, без спроса, абсолютно нахальным образом, давила всем своим грузом, заставляла вспомнить самые мельчайшие подробности, казалось бы, давно уже забытые. Ан, нет, вспоминались, словно это было вчера, и причиняли беспокойство, щемящую боль и тревогу.

Иногда это было настолько больно, что становилось душно, не хватало воздуха и бешено стучало сердце, вот как сейчас….               

— С чего бы это, неужели, я все же поддаюсь возрасту, снова подумал Нодар. Он поднял голову вверх, оглядел небосвод до горизонта, словно измеряя что-то.

— Время иногда кажется таким беспощадным, с горечью пронеслось в голове. Вновь взглянув на волны, на плывущую в дали белую яхту, — Здесь очень красивое море, и оно не одно, красивые курорты, красивые здания и многовековая история, подумалось ему. Но Родина по— прежнему как оказалось, мне очень дорога, и остается ярким, беспокоящим, манящим пятном, в моей памяти. Переехав в Израиль, я так и не стал здесь своим, не стал евреем, хотя живу здесь более двадцати лет. Не было ни одной ночи, что бы не снилась мне, моя Грузия, моя Родина, наш дом и двор, друзья и соседи. Я скучаю по своей земле, подумал он тяжело вздохнув.                    

Вдруг в сознании мелькнули мысли об отце, возник его образ. Пожилой мужчина со строгим взглядом, крепкими натруженными сильными руками и совсем седой головой.

 Так интересно, волосы были седыми, а густые брови, так и остались черными, не поседели, а вот усы и борода, были тоже седыми. Словно черно белое кино, усмехнулся Нодар своим мыслям. Среднего роста, приземистый, не по годам крепкий старик, с очень упрямым, волевым подбородком. Изрезанное глубокими морщинами лицо, мудрые глаза, и запах табака. Отец много курил. Его одежда, руки, волосы всегда пахли табаком.

 — Дато, тебя, когда ни будь, убьет этот табак, ворчала на него мама. Но слова эти звучали в воздух. Никто на них не обращал внимания.

Дато вырос в семье хоть и не богатых, но трудолюбивых людей. Цотне, так звали его отца, был очень строг с сыном, никогда не потакал ему, а за допущенные вольно или не вольно ошибки и шалости, сильно наказывал. Наказывать приходилось довольно часто, потому как сын рос, озорным и непоседливым мальчишкой. У отца был крутой нрав, почти всегда, хмурый взгляд и очень тяжелая рука.

Мальчишка был хилым, хрупким, не высокого роста. Несмотря на это, казалось, что в нем кипела нескончаемая энергия, которую некуда было девать, и он частенько попадал в самые разные, неприятные истории. Мать всегда сокрушалась по этому поводу. Но как только отец начинал ругать сына за что-то, она, жалея его, старалась отвлечь мужа, меняя тему разговора, а открыто вступиться никогда не решалась, так как, хорошо знала нрав своего мужа.

-«Человек должен что-то уметь делать собственными руками»— жестким, хрипловатым голосом, строго и резко произносил Цотне, словно рубил дрова. Ты должен выучиться ремеслу, мир всегда меняется, неизвестно что нас ждет впереди. Будешь уметь что-то делать, всегда выживешь, наставлял он сына почти каждый день. «Ты должен крепко стоять на этой земле, брать все, что она дает. Это земля наших предков, и нет в мире другой, такой «вкусной», плодородной и родной земли, как наша». В этом своем мнении отец был непреклонен.

-«Человек, должен жить и работать на своей земле, где проливалась кровь и пот его предков. Только тогда он будет могуч, силен и отважен, и станет достойным сыном земли своей», повторял он, каждый удобный и неудобный раз. Бог подарил грузинам, самые лучшие земли Вселенной. Посмотри, какая у нас вода, мертвого на ноги поставит. Любую рану вылечит. Какие у нас фрукты растут, нигде такого не попробуешь, это вкус нашей грузинской земли. Запомни сын, каждая земля имеет свой вкус. На этой земле родились наши предки, эта земля вырастила нас. В этой земле будем мы похоронены, и на этой земле будут жить наши дети, внуки и правнуки. Живи, работай, сделай и ты для этой земли, что ни будь хорошее. Приноси пользу людям, не ленись». Говорил он суровым, жестким, не терпящим возражения, голосом.

Его мнение никогда не обсуждалось, оно в семье просто безоговорочно принималось. А потому, едва Дато исполнилось десять лет, отец отдал его в ученики часовщику, живущему неподалеку от них, старому Махаре.

Часовой мастер Махаре, был человеком замкнутым, даже где-то нелюдимым. Изрезанное морщинами лицо, крепкие, мозолистые руки с длинными, казалось, как-то скрюченными пальцами, густые сросшиеся брови, густая борода и немного сгорбленная фигура. Потерявший давно свой изначальный цвет, холщовый пиджак поверх такой же бесцветной рубашки и старый фартук, создавали определенный, образ старика. Скорее это был образ очень неприятный, тяжелый, не реагирующий на окружающих, и на их мнение.

Старик жил в своем замкнутом мире и вход туда был закрыт для всех. Но при всем, при этом, мастером он был величайшим, исключительным, где-то даже единственным. За что ему и прощались его чертовская угрюмость, грубость и сухость при разговоре.

 Сказано — сделано, мальчик стал обучаться азам часового мастерства.

Старый Махаре был строг, требователен и даже где-то даже жесток к подмастерью. Из-за любой ошибки, недоделки или за несвоевременно исполненные задания, давал мальчику подзатыльники. Порой такие сильные, что парнишка, не выдержав силы удара, падал, больно ударяясь об пол или о стол и стул, стоящие в совсем маленькой, тесной, убогой мастерской.

Мастерская наверно это было, слишком емкое слово, для той низенькой, с одним маленьким, грязным окном, нищенски обставленной комнаты, в которой не было ни сантиметра свободного пространства. Лучи солнца, почти никогда не пробивались туда, разве что, в самый яркий день. Обшарпанный столик, с инструментами, большая настольная лампа, два стула и две полки на стене, заставленные жестяными баночками, с запчастями, всякой всячиной и другим, каким-то непонятным хламом.

Упав от удара, ученик тут же поднимался, словно и не падал вовсе. Потому как, была в этом озорном сорванце, крепкое нутро, стальная жилка и непокорность, которая никогда не давала ему расплакаться. С ненавистью смотрел на обидчика глотая слезы, и только боязнь, что мастер его выгонит, и возраст старика, удерживали его не дать сдачу. Вот та самая жилка и позволили ему выжить в этих условиях, и не только выжить, а и прекрасно обучиться делу часового мастера.

Вскоре Дато совсем неплохо разбирался в часах и ремонтировал их. Благо старик стал доверять ему кой-какой самостоятельный ремонт, ну и иногда в карманах у мальчишки начали позванивать монетки, заработанные честным, кропотливым трудом.

Первые заработанные монетки. О, какая это была радость. Сорванец почувствовал свою значимость в этом мире, словно он заработал миллионы и мир теперь принадлежал ему.

Мальчишка на вырученные деньги стал понемногу покупать разные запасные части к часам, или совсем сломанные часы. Самостоятельно их ремонтировать и продавать на местном рынке. Стали появляться деньги. В сообразительности мальчишке отказать было трудно, он не тратил монеты попусту. Когда бывал на рынке, заметил, что мальчишки постарше, повесив на шею деревянный лоток, на которую выкладывали разные пачки сигарет, продавали их прохожим. Покупателей было достаточно, и они, в общем, зарабатывали не плохие, по его меркам, деньги. Но что бы начать торговать сигаретами, нужен был начальный капитал. Просить у отца, было делом бесполезным, а значить оставался только один выход, заработать самому. С большим рвением начал работать Дато. Его маленькая хрупкая фигурка мелькала в самых разных местах, по всему рынку. Он продавал отремонтированные часы, кому-то помогал подносить тяжелые сумки. Подметал, убирал мусор, словом не отказывался ни от какой работы, за которую платили хоть какие-то деньги. Потребовалось время, чтобы собрать необходимую сумму. А когда деньги уже лежали в кармане его старых, изношенных штанишек, он соорудил из реек небольшой лоток, застелил его маминым платком, купил у знакомого парнишки, несколько пачек сигарет и красиво их разложил в своем деревянном коробе.

Продать эти сигареты, ему не составило никакого труда, потому как, он знал все ходовые точки и на рынке, и на подходах к нему. Быстро распродав сигареты, Дато снова прибежал к знакомому, за новой партией.

— Ты что, уже все продал? удивился Рома, округлив глаза и недоверчиво уставившись на мальчишку.

— Да Рома, конечно, продал, вот деньги, дай мне еще, облизав сухие губы, произнес запыхавшийся подросток. Для других ребят, торговавших сигаретами, это была уже серьезная заявка на конкуренцию.

Оптовик Рома, очень удивился, но видя рвение мальчишки, его находчивость и природный талант к торговле, продал ему немного больше пачек. Когда на следующий день случилось то же самое, старший товарищ проникся к парнишке доверием. Понаблюдав за ним еще несколько дней, уже выдавал ему, сигареты за безналичный расчет, так сказать под реализацию, и ни разу об этом не пожалел. Шустрый мальчишка ни разу не нарушил свои обещания, свое мужское слово, всегда рассчитывался за товар в положенный срок.

Но выживать в такой среде было делом непростым. Ребята постарше, не раз подкараулив в темном переулке «шустрого», как они называли Дато меж собой, устраивали ему темную. Накрыв чем-попадя, курткой, пиджаком, или старым одеялом, дубасили изо всех сил, словно перед ними был не человек, а мешок картошки. Удары сыпались со всех сторон, тут уж прикрывайся, не прикрывайся, все равно все тело было в синяках, ссадинах и кровоподтеках. Не раз были разбиты в кровь, брови, нос и губы. Отбирали зачастую и деньги, и сигареты. В такие «неудачные дни», мальчишка старался не показываться родителям на глаза. Приходил домой, как можно позже, незаметно проскользнув в комнату, скорее ложился в постель и укутывался с головой под одеяло. Но расквашенный нос, ноющее от боли тело, совсем не пугали его, и на утро, он вновь появлялся на рынке.

Шло время, Дато прекрасно освоил азы торговли сигаретами, и уже зарабатывал не плохие как ему казалось, деньги. Их нельзя было назвать внушительной суммой, но все же это были уже, не мелкие монетки. Когда он, первый раз, принес домой купленные на свои деньги продукты, мать прослезилась. А отец, посмотрев на сына, кашлянул в кулак, скрывая свое волнение, и пригласил сына сесть за стол. Пригласил на равных, как взрослого мужчину, а это дорогого стоило. Дато воспрял духом. Казалось, в нем открылось второе дыхание, или завелся запасной двигатель, не позволяющий ему уставать. Поэтому его худая фигурка в заношенной, непонятного грязно-коричневого цвета, кепке, мелькала по всему базару. На близлежащих улочках, на городской площади, в городском парке, возле серных источников, и в других, самых разных местах.

Многие покупатели знали его в лицо, завидев парнишку еще издалека кричали;

— Дато, сынок, подкинь мне пачку, или — Дай мне сегодня в долг, деньги завтра заберешь». И маленький продавец, с охотой отдавал пачку сигарет, ибо был он бесконечно добр, доверчив, и отзывчив, и окружающие платили ему, той же монетой. Ежедневная беготня, в целях заработать, порой жестокое отношение ребят, неудачные дни, ничто не заглушили в нем, природную доброту и отзывчивость.

Со временем между отцом и сыном появилась более тесная привязанность, крепкая нить единения, порвать которую не могли уже, никакие силы. Отец стал больше доверять своему сорванцу, больше с ним советоваться, иногда поручать какие-то очень важные, семейные дела. А сын, казалось от такого отношения, как-то сразу возмужал, стал более ответственным и серьезным, хотя с виду он оставался таким же бесшабашным, хоть и добрым, но все же городским шпаной. Во всяком случае, соседи, точно были о нем такого мнения. Курортный послевоенный Боржоми. О, сколько было здесь отдыхающих, почти круглый год. После жестокой кровопролитной войны, люди старались хоть немного отдохнуть, поправить свое здоровье на целебных водах и серных источниках. А какие приезжали девушки, со всего Советского Союза, и не только союза. Пацаны гурьбой ходили на танцплощадки, чтобы полюбоваться на девушек. Правда проникнуть туда, не всегда удавалось, тогда мальчишки вооружившись плодами лопуха, репейником, залазили на ближние деревья и незаметно кидали репейник, девчонкам на волосы. Начинался какой-то хаос, поднимался девчачий визг, а их кавалеры, как и положено настоящим рыцарям, старались поймать хулиганов. Тому, кого удавалось поймать, конечно, доставалось, «по самое, первое число». Кому-то доставалось не один раз, но это никак не отбивало у них желания, пойти на танцплощадку снова. Но Рафаэль уже вырос, так сказать вышел из этого возраста, хотя в свое время, был еще тем хулиганом.

Из непоседливого, юркого подростка, Дато превратился в крепкого, привлекательного жгучего брюнета, с бронзовыми мускулами. Красивый разлет черных густых бровей, красивый разрез глаз, прямой нос, крепкое смуглое тело, в сочетании с его находчивостью и доброжелательностью, делали свое дело. Он легко сходился с людьми, легко знакомился, с кем бы то ни было. Был всегда душой компании, веселым балагуром-заводилой среди друзей.

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Нодар почувствовал, что ему ужасно хочется окунуться в море. Сняв майку и шорты, он бросился в волны, которые в миг поглотили его. Взяв в рот большой глоток воздуха, нырнул. Стал опускаться все глубже и глубже…..

Вдруг откуда-то сверху, с берега послышался очень знакомый голос.…

— Нодаааррр, Ноооодддааааррр…… где тыыыы? Нооодааааррр……. Послышался плач маленького мальчика….

 Однажды он пошел с мальчишками купаться на Куру, взяв с собой младшего брата Анзора, хотя мама никогда не отпускала его. Анзор был мал, и плавать еще не умел. Но разве непоседам можно что-то запретить?

Наказ матери –«Ни шагу со двора», был игнорирован, и шумная босоногая ватага двинулась на Куру. Шли шлепая босыми ногами по пыльной тропинке, в закатанных до колен штанах — шароварах, сшитых из дешевого ситца.

 Кто-то из ребят, вынес из дома Чурчхеллу. Одну единственную, якобы для себя. Но разве можно было устоять от кусочка этой сладости? О нет.

-Дай откушу, и мне, и мне, и я хочу, слышалось со всех сторон. Каждый по одному укусу, и вот уже ее нет, лишь слышно, как смачно жуют ребята, довольно улыбаясь, на зависть тем, кому не досталось. Шумная компания, двигалась к реке. Кто-то рассказывал невероятную историю, которую он услышал, или лично видел своими глазами, при этом, клялся самой страшной клятвой.

-«Гадом буду», «Чтоб я провалился», «Гореть мне в аду», «Мамой клянусь». И пацаны верили, что все так и было. Довольно быстро, за разговорами, придя к любимому месту на Куре, с разбегу, кто в трусах, кто просто голышом бросались в объятия прохладных вод, глубокой мутной реки.

Нодар тоже демонстрируя свое искусство плавания, так сказать, играя на ликующую публику, под их одобряющий, восторженный визг, зажмурив глаза, смело нырнул…….

 Из-за мутной воды, открыть глаза было невозможно, он не понимал в какую сторону плыть, правую ногу свело, и двигал он теперь только левой ногой и руками. Силы таяли, он почувствовал ужасную усталость, тело одеревенело и уже не подчинялось ему…… В висках и груди начало давить, а в голове звучал только один вопрос – Где берег, куда плыть?

— Нодаааррр, Нооодааааррр, где тыыыыы ?

Анзор бегал по берегу, ревел в три ручья и что есть мочи, крича во весь голос, звал брата.

Малыш был сильно напуган думая, что старший брат утонул. Он бегал по берегу, не замечая разбитую в кровь об острые камни коленку, и не переставал звать брата.

— Нодаааррр, Нооодааааррр …….

 И старший брат услышал его. Он вдруг ясно понял, куда ему нужно плыть. Не понятно, откуда вдруг взялись силы, знал, что берег совсем близко, и он обязательно выплывет.

Мальчишки гурьбой столпились, возле потерявшего сознание Нодара, а Анзор навзрыд плакал на его груди ….

С этого дня, эти двое, были тенью друг друга. Не расставались ни на секунду. И это не было удивительным. Все понимали, Нодара спас ангел, в лице его собственного младшего брата.

…………………………………………………………………………………………………………………………………..

 — Мда, как быстро пролетело наше детство и юность…. Мы повзрослели, и разлетелись по разным странам, каждый выбрал свою дорогу……

Но это жизнь….

Наверно так и должно было случиться. Это ведь ничего не меняет. Мы с братом, как и прежде, очень близки, и чувствуем друг друга, даже на таком расстоянии……

Анзор, с семьей переехал в Германию, на постоянное место жительства. Нане, его жене предложили работу в Медицинском центре. У него уже две взрослые дочери, которые учатся в ВУЗах, и все, в общем, у них хорошо.

Нодар представил лицо своего младшего брата. А он все же очень похож на меня, подумалось ему. Только наверно, Анзор более организован, решителен, может быть где-то мудрее меня и счастливее. Да хранят его небеса, от всяких бед и несчастий, подумал он, как бы мысленно обращаясь к Создателю……

От этой мысли вдруг стало тепло, словно глотнул горячего чая в холодную погоду, и он понял, что очень соскучился по младшему брату.

— Alo, ანზორ, როგორხარძმაო, რომ თქვენთანერთად?(Ало Анзор, привет, как ты братик, все нормально у вас?)

— დიახ, დიახ, ყველაუფლება, როგორცთქვენსაკუთართავს? – (Да-да, все хорошо, как ты сам?)— послышалось на другом конце…

Они звонили другу— другу, почти каждый день, и были в курсе всех событий и будущих планов. Иногда Нодар думая о своей жизни, был благодарен родителям и судьбе, именно за своего любимого, младшего брата.

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Нодар как всегда остановился, не доходя до остановки, где их должен был подобрать служебный автобус. Сейчас должен появиться Борис Борисыч, старший товарищ и коллега, и такой же, как и он мигрант из бывшего СССР. ( У них было традицией, даже скорее ритуалом, встречаться именно здесь каждое утро), и друг не заставил себя долго ждать.

Только появившись из-за поворота, он поднял руку, приветствуя друга издалека. Нодар ответил ему тем же жестом.

 Сегодня дружище «ББ», как в шутку, его иногда называли коллеги, выглядел немного уставшим. Синие круги под глазами, хмурый взгляд, говорили о том, что у него явно что-то случилось, и он провел беспокойную ночь.

— Борис Борисович, Вы сегодня что-то не в духе, что ни будь случилось? — Нодар повернулся всем корпусом к собеседнику в ожидании ответа.

— Ты знаешь, тяжело вздохнув ответил «ББ», правильно говорят: «Маленькие детки— маленькие бедки»… Надо сына пристроить куда-то на работу, пусть лето поработает, поймет как зарабатываются деньги, поймет что такое труд. Вчера он умудрился разбить свой мотоцикл, носится как бешенный. Хорошо с ним ничего не случилось, а вдруг что, я же не вынесу….

Нодар понимал состояние друга. Сын у Борис Борисовича родился, когда ему было уже почти шестьдесят. Да и женился он, с большой неохотой, и лишь только потому, что молодая женщина, с которой тот встречался, вдруг забеременела. Почти каждый день он жаловался, что бес его попутал, что жениться в таком возрасте, не дело, смешно и даже глупо. А заводить детей, ну это вообще из ряда вон выходящая идея.

— Представляешь, ноющим голосом произносил «ББ», прихожу с работы, а там висящие везде ползунки, вечный не умолкающий крик ребенка. Беготня по молочным кухням за детским питанием, постоянные визиты врачей. О, это невыносимо. Нодар, друг, будь хоть ты умнее, не женись теперь уже. Жениться надо в молодости, когда все по плечу, и не раздражаешься по любому поводу.

— Самое обидное, говорил Борисыч, это когда ведешь сына в садик, или в школу, а мальчишки спрашивают –«Это твой дедушка?»

— Знаешь, как я себя неловко чувствую, краснею до корней своих волос. Готов провалиться сквозь землю, и сто раз проклинаю себя, что женился тогда.

— Нет, друг, не женись, дорожи и цени свою свободу……, живи, гуляй, развлекайся. Я только теперь понял, что значит –свобода.

Нодар слушал друга, молча соглашался, кивая, жалел его, и делал для себя соответствующие выводы.

Незаметно прошло пятнадцать лет, Александр или попросту Сашка, сын Борис Борисовича вырос и превратился в крепкого, приятного во всех отношениях, красивого юношу, в точную копию своего отца. «ББ» жаловался все реже, скорее он теперь уже гордился достижениями сына. Гордился, что у него есть такой, уже взрослый сын. Мог часами рассказывать, как они ездили отдыхать, ходили в поход, ловили рыбу. Что сын прекрасный пловец. – Это я его научил так плавать, горделиво выпятив грудь, говорил он, и как бы свысока поглядывал на друга. А друг, где-то в глубине души, теперь уже завидовал счастливому отцу, хотя старался этого не показывать.

— Так что ж ты меня отговаривал жениться, кто жаловался каждый день на свою судьбу, кто спасался бегством из дома и неделями пропадал у меня? — закипал сразу Нодар, готовый просто задушить «ББ» в такие моменты.

— А не надо было меня слушать, — ехидничал Борисыч. — Надо было жениться, и нарожать еще детей, глядишь, твой тоже был бы уже таким взрослым…

(ВНИМАНИЕ! Выше приведено начало книги)

Открыть полный текст в формате Word

© Ширинова Кенжегуль, 2017